Приключение пророка

ПРЕДИСЛОВИЕ

 Открывая страницу любой книги, всегда хочется увидеть в ней что-то новое, ранее нигде не встречавшееся, ибо новая книга всегда интереснее старой. Вор ищет в похищенном кошельке деньги, дурак стремится к плотским радостям жизни, а истинный читатель же-лает получать практическую пользу от чтения. Настоящее художественное произведение похоже на огромный торт, который хочется съесть весь до конца за один присест. Причем, совсем не для того, чтобы насытиться, а лишь для того, чтобы получать одно непрерывное наслаждение от прочитанного. Каждое гениальное произведение обычно сопровождается чувством восторга, которое порождает у читателя стремление подражать герою. У автора нет стремления произвести на читателей подобное впечатление, так как данное повествование преследует только одну цель – предоставить на их беспристрастный суд подлинные откровения одного из величайших людей, которые когда-либо рождались на планете Земля, чтобы рассказать на при-мере его жизни, какой огромный вклад такие люди мо-гут вносить в духовное развитие человечества. Он очень хотел быть услышанным, но не смог этого добиться, пожертвовав своей жизнью во имя светлого будущего, вестником которого он пришел к людям.
Вопрос о борьбе за светлое будущее человечества всегда зависел от того, кто этим занимается. Автор считает очень важным, чтобы все герои, которые посвятили свою жизнь этой борьбе, не канули в вечность, они обязательно должны быть известны людям, а их опыт исследован и взят на вооружение их последователями. С этой точки зрения жизненный опыт героя нашей книги не имеет аналогов. На свете вряд ли найдутся примеры такого же беззаветного служения идее. При этом нельзя не обратить внимания на одно важнейшее обстоятельство – наличие несгибаемой воли, которая у героя нашей книги была настолько сильной, что он всю свою жизнь упорно и бесстрашно боролся за свои идеи и смог, несмотря ни на что, одержать победу в этой неравной борьбе. Справедливости ради следует отметить, что одних личных качеств человека для подобной борьбы оказывается недостаточно. Здесь нельзя не обратить внимания еще на одно важнейшее обстоятельство. Оно заключается в том, что вокруг такого рода людей обязательно существует особое окружение из разумных сущностей внеземного происхождения. Многие люди догадываются о наличии таких сущностей, но немногие удостаиваются внимания с их стороны.
Так послушайте же беспристрастный рассказ одного из тех, кого высшие разумные силы вели по пути борьбы за духовное совершенствование человечества. Представители этих сил не могут говорить с каждым из нас, потому что не все люди имеют возможность их услышать и понять. Однако, на Земле есть люди, подобные нашему герою, которые оказываются способными воспринять истину от тех, кто является созидающей и управляющей силой Вселенной, чтобы осознать истину и передать ее всем остальным людям, а затем совместно воплотить ее в жизнь.  Автор надеется, что читатель по достоинству оценит исповедь великого пророка, ибо искусство рассказчика состоит в умении выразить многое в немногих словах. Чтобы более не интриговать читателей пространным предисловием, настала пора предоставить слово герою нашего повествования…

Глава 1. Рождение пророка.
Рассказывать о своих приключениях – значить открыть много неприятных истин, которые до сих пор были заботливо скрыты под толстым слоем вымысла со стороны многочисленных недобросовестных толкователей, которые таким образом старались создать себе славу на событиях из жизни великих людей. Я отнюдь не считаю себя великим человеком, потому что истинное величие достигается не широтой знаний или благородными поступками, но исключительно той пользой, которую великий человек смог принести людям. А об этом судить не мне. Множество слухов, которыми обросла моя короткая и в целом несчастная жизнь, де-лает мое повествование непривычным, потому что большинство людей вполне уверовали в те небылицы, которыми меня наградили различного рода сказители в своих тенденциозных писаниях. Все они заслуживают только одного слова – негодяи, ибо они произвели на свет негодные творения, которыми можно заинтересовать только полубезумного фанатика, но никак не вдумчивого читателя.
Повесть о моих приключениях следует начать с того знаменательного события, когда я появился на свет. Сие явление произошло совершенно не так, как его в дальнейшем описывали люди, которые его не только не видели, но даже и не слышали. Поэтому им пришлось выдумать историю моего рождения от начала и до конца. На самом деле, все произошло на удивление прозаично. Многочисленные паломники, вместе с которыми моя несчастная мать одним прекрасным летним днем шла по дороге в Иерусалим, не знали, что срок моего появления в этом мире уже пробил. Она оказалась в отчаянном положении, потому что была совершенно одна, если не считать меня в ее чреве. Ее беда заключалось в том, что рядом с ней не было мужа. Моя несчастная мать была вынуждена бежать из своей семьи под страхом неминуемой смерти из-за того, что полюбила молодого римского легионера. Это была потрясающая любовь, которую доселе не знало человечество. Она достойна особого рассказа, ибо в ней принимали участие не только моя мать и мой тайный отец, но и мои внеземные покровители, о которых мне еще только предстояло узнать впоследствии.
Моя мать нечего не знала о своем будущем, она была обыкновенной молодой иудейской девушкой с прежде безупречной репутацией, которая влюбилась в одного из врагов своего народа и постоянно чувствовала от этого сильное смущение. В конце концов, моя мать оказалась беременной. Поскольку никто не мог взять на себя ответственность за эту нечаянную беременность, ее некому было защитить от грозящей гибели, потому что за рождение ребенка вне брака, согласно древним иудейским обычаям, виновную могли побить камнями. Вот почему моя мать была вынуждена бежать из родных мест и оказалась на дороге, ведущей в Иерусалим. Но, как говорится, «мир не без добрых людей». В результате получилось так, что я не только родился, но и был принят в новую семью, которую моя мать обрела в маленьком городке Вифлеем, где ей пришлось остановиться ввиду наступления родов.
Роды оказались на редкость легкими. Едва появившись на свет, я сразу смог продемонстрировать окружающим мощь своих младенческих голосовых связок. И все, кто помогал моей матери, а это были две замечательные женщины, о которых я всегда буду помнить с благодарностью, сразу заявили, что такому горластому младенцу явно суждено стать пророком, ибо в нем чувствуется божья сила. Услышав подобное, поневоле станешь гордиться такими необычными задатками. Но гордиться пока мне было нечем. Я родился физически слабым, был очень худым и постоянно вздрагивал ножками, как будто стремился убежать от раздражающего света, который сменил такой уютный мрак материнского чрева.
Непредвиденная остановка в Вифлееме сильно за-тянулась, но зато она позволила моей матери не только набраться сил после родов, но главное – встретиться с весьма достойными людьми из далекой Скифии, которые в это время вместе с большим караваном проходили мимо Вифлеема, направляясь в Египет с целью посещения святых мест, о которых они были наслышаны из рассказов кочевников. Путешественники находились в весьма почтенном возрасте, называли себя «волхвами» и были весьма искушенными в вопросах магии. Правда, об этом они никому не рассказывали. Как мне впоследствии удалось узнать, их народ обитал в степях на северном побережье Черного моря, куда они пришли с незапамятных времен из Северной Индии. В течение многих веков у коренного скифского населения сложилась своеобразная религия. Она имела глубокие языческие корни, тесно переплетенные с верованиями древних арийских народов. Религия скифов была основана на устной традиции и сохранялась в легендах и обрядах служителей особого религиозного культа. Эти языческие мудрецы назывались «волхвами» и принадлежали к влиятельной группе скифского общества, владевшей тайными знаниями своего народа. Они были храните-лями древних пророческих легенд, предсказывавшие пришествие в определенное время Великого Учителя, которого они называли древним именем «Аватара». Этот долгожданный посланник будто бы станет живым воплощением божества в образе человека, который явится на Землю ради спасения человечества от угрожающего ему разрушительного воздействия греховной материальности. Это красивое и обнадеживающее предание сыграло роковую роль в моей жизни, но об этом позже.
Через неделю после моего рождения, в полном согласии с иудейской традицией, надо мной был совершен обряд обрезания. Местный священник совершил общепринятое служение, и записал в списке первородных мое имя – Иехошуа, что означает «Бог есть спасение». День шел за днем. Деваться нам было решительно некуда. Приют, который мне и моей матери оказали сердобольные жительницы Вифлеема, меня вполне устраивал. Я получал от матери все, что она могла мне дать. А наши добрые помощницы помогали меня укачивать, следили, чтобы мне было удобно во всем, и проделывали со мной всякие полезные манипуляции. И хотя я их не различал между собой, но каким-то образом у меня сложились впечатления о приятных ощущениях, так как неприятных ощущений я практически не испытывал, поскольку не знал, что это такое. В общем виде мои ощущения в это время представляли собой нечто напоминающее радужное сияние, которое заставляло меня проводить мои первые младенческие дни в полном спокойствии и тихой радости. Оказалось, что множество людей хотели меня увидеть, так как им казалось, что я был каким-то особенным ребенком. На самом деле, я был обыкновенным младенцем, хотя и достаточно симпатичным на вид. Особенной была моя мать, а также те пятеро таинственных путешественников из Скифии, которые прониклись ко мне необыкновенной доброжелательностью. Возможно, в моем скромном облике они узрели только им одним ведомые черты носителя божественного «духа». Здесь следует отдать дань их проницательности, что подтвердилось всеми дальнейшими событиями. В знак почтения пере-до мной и моей матерью они подарили ей много ценных вещей, которые очень пригодились во время наших последующих приключений.
Дальше я сделаю небольшой пропуск в моем повествовании, поскольку все равно ничего не помню из-за скудости моей младенческой памяти, и сразу перейду к рассказу о том, что было после того, как моя мать окрепла настолько, чтобы решить, что делать дальше. Вернуться в свое родное селение она не могла под стра-хом смерти. Рождение внебрачного ребенка, которого она тщательно скрывала, привлекло бы внимание разгневанных иудейских священников, которые за этот грех могли запросто побить ее камнями, да и мне в таком случае пришлось бы не сладко. Поэтому путешественники из Скифии уговорили мою мать отправиться вместе с ними мимо Иерусалима в Египет, куда они направлялись по своим магическим делам. Все это время почтенные старцы жили рядом с нами, дожидаясь, когда мы сможем продолжить свой путь.
Наш вынужденный поход в Египет затянулся на несколько лет. Благодаря щедрым дарам волхвов мы с матерью могли жить, ни в чем не нуждаясь. Однако, наше пребывание в Египте было омрачено тяжелой болезнью и внезапной смертью одного из наших благодетелей, из-за чего им всем пришлось срочно вернуться на свою далекую родину. Некоторое время спустя после расставания с волхвами у нас возникли непредвиденные проблемы ввиду того, что в Египте в это время происходили беспорядки, поэтому нам с матерью пришлось сменить несколько мест пребывания. Почти три года мы прожили в полной изоляции и совершенно ничего не знали о том, что происходило в наших род-ных местах. Особенно мне запомнился наш последний год, проведенный недалеко от Нила в одном селении, в котором жили евреи, оставшиеся в Египте после исхода их соплеменников во главе с великим пророком Менаше. Постепенно ценности, которые нам подарили волхвы, подошли к концу, и перед моей матерью вновь встал вопрос о нашем будущем, потому что идти нам было решительно некуда.
И тут в очередной раз благосклонная судьба сжа-лилась над нами. В селении, где мы обитали среди наших друзей-евреев, объявился торговый караван, ко-торый направлялся в Сирию. В составе этого каравана оказался один достопочтенный еврей, который посещал своих египетских родственников, живших там на протяжении нескольких веков. Его звали Иосиф. Он был родом из Назарета, маленького селения, которое располагалось к северу от родного селения моей мате-ри. Иосифу было уже 45 лет, он считался старым чело-веком и, к тому же, был вдовцом. Моя мать очень по-нравилась Иосифу. Благочестивый Иосиф не только согласился помогать нам в обратном путешествии в Иудею, но и решил усыновить меня, взяв мою мать в особый покровительственный брак. Оказалось, что помогать молодой девушке с ребенком было его давней мечтой, ибо у него не было собственных детей. Надо думать, что небесные ангелы озарили его своим светом, потому что он уверовал в необыкновенную судьбу моей матери. Как оказалось, и в мою тоже. Произошло совершенно невероятное событие – незаконнорожденное дитя в моем лице обрело полноценную семью. У меня появился заботливый отец, а у моей матери – любящий муж. И все были счастливы.

Глава 2. Детство в Назарете.
 Дальше все пошло своим обычным порядком, как у всех нормальных людей. Иосиф решил вернуться в свой прежний дом, и уже через три месяца я с моими родителями оказался в Назарете. У Иосифа там не было родственников, поскольку все они жили в других местах. Кстати говоря, один из них был известным священником из секты фарисеев, который, как и Иосиф, вел свое происхождение от самого царя Давида. Иосиф очень гордился таким родством. Фарисеи имели большую власть в Иудее вследствие особой политики, проводимой римскими властями, которые правили страной. В это время народ Иудеи был предельно ожесточен господством римских завоевателей и раздирался внутренними распрями. Хотя иудеям было позволено иметь собственных правителей и священников, было невозможно скрыть того, что их страна находится под римским игом. При этом служители иудаистской религии находились на особом положении. Они были освобождены от военной службы, не принимали участия в культе римского императора и имели много других привилегий.
Самое почетное положение в иудейском обществе занимало высшее иудейское религиозно-политическое и судебное учреждение, носившее название «Синедрион», которое фактически управляло общественной и религиозной жизнью иудеев. Вся полнота власти в Синедрионе была сосредоточена в руках Первосвященника, который назначался пожизненно. Первосвященник был главой всех священников, обладал огромной властью и был главным посредником между иудейским богом Яхве и людьми. Ни один из вопросов не мог быть решен без его одобрения. Однако, власть римлян была настолько велика, что они присвоили себе право назначать и снимать иудейских первосвященников, причем, религиозная власть в стране часто захватывалась в результате обмана, подкупа и даже убийства. Иудейская общественность была разбита на антагонистические религиозные секты и политические группировки, которые боролись друг с другом за власть над народом с невероятным ожесточением, и никто не был уверен в завтрашнем дне. Иудейский народ находился одновременно под бременем жестких и всеобъемлющих требований своей религии и тяжкого налогового гнета римлян. Кроме огромных государственных податей, иудеи обязаны были также платить дань в пользу Иерусалимского храма. Иудейские правители и священники пользовались деспотическими методами управления, в массовых масштабах применяли принудительный труд и держали население в повиновении с помощью многочисленной армии доносчиков, которые свирепствовали по всей стране во всех городах и селениях.
Небольшое горное селение Назарет располагалось к западу от южного конца Геннисаретского озера. Его немногочисленные домишки лепились к склонам высокого холма на западе Иездрелонской равнины. Наше небольшое семейство обитало в одном из таких домишек, больше напоминавшем пещеру. Несмотря на свое знатное происхождение, Иосиф был бедным человеком, однако, он смог окружить нас с матерью заботой и благоприятной атмосферой. Здесь никто не знал тайну моего рождения, да и сам Иосиф особо не интересовался этим. Наше семейство постепенно разрасталось. Прошло еще несколько спокойных лет, в течение которых у моей матери родилось еще два сына и дочь. Иосифу пришлось много работать, чтобы нас прокормить. Перед нами постоянно стоял вопрос о том, где мы завтра возьмем хлеб свой насущный? Иосиф был мелким ремесленником и брался за любую работу. У него была небольшая столярная мастерская, которую он унаследовал от своего отца. Там он чинил разные предметы обихода, которые приходили в негодность у его соплеменников, начиная от столов и табуреток и заканчивая топорами и мотыгами.
Что касается меня, то я с самого раннего детства познал настоящую нужду и был вынужден каждодневно трудиться вместе с моими родителями, во всем помогая отцу. Именно тогда у меня выработалась привычка без колебаний оказывать помощь другим людям, проявляя в общении с ними безграничное терпение и спокойствие. Много потов сошло с Иосифа, пока он пытался поднять на ноги нашу многочисленную рать. Моя мать вела тихую жизнь простой еврейской женщины и не вмешивалась в мое воспитание. К сожалению, наша семья не была дружной, потому что мои братья не любили меня. Они откуда-то узнали, что Иосиф не был моим родным отцом, что в дальнейшем привело к серьезным переменам в моей жизни. Как и моей матери, мне пришлось рано покинуть отчий дом. Толчком к моему добровольному изгнанию послужила одна неприятная история, которая приключилась со мной во время паломничества в Иерусалим на праздник Песах.
Дело было так. В том году мне исполнилось 12 лет и этот возраст, согласно иудейским религиозным законам, давал мне право участвовать со своими соплеменниками в песхальном ужине и примкнуть к собранию мужчин при благодарственном молебне в синагоге. Поэтому мои родители взяли меня с собой в Иерусалим, где все правоверные иудеи должны были ежегодно собираться, чтобы вместе отмечать праздник Песах. В то время наша страна разделялась на четыре территориальные области – Иудею, Самарию, Галилею и Перею. Самой северной из них была Галилея, где жила наша семья. На севере Галилея граничила с Ливаном, на востоке – с Геннисаретским озером, на западе – с Финикией, на юге – с Самарией. Иудея как главная область иудейского государства входила в состав римской провинции Сирия и управлялась специальным наместником – Прокуратором, назначаемым по личному указу римского императора. Вдоль основных торговых путей располагались греческие города с небольшими иудейскими поселениями внутри. Они были совершенно независимы от правителей Иудеи, хотя и подчинялись римскому императору.
Жители Иудеи считали себя главными и не любили жителей Галилеи за то, что они постоянно общались со своими южными соседями – самаритянами, которые считались язычниками. Повсюду царила межплеменная вражда. В греческих городах то и дело вспыхивали иудейские погромы, иудеи же, со своей стороны, пользовались любой возможностью для кровавого возмездия. Не лучше вели себя и самаритяне. Паломников, шедших из Галилеи в Иерусалим и вынужденных проходить через территорию Самарии, они безжалостно грабили, а случалось, и убивали. Поэтому никто не рисковал в одиночку передвигаться по опасной дороге в Иерусалим, на которой, к тому же, разбойничали многочисленные шайки, грабившие паломников безо всякого снисхождения. Встретить разбойника означало потерять не только свой скарб, но, иногда, и жизнь. Вражда между различными племенами в Иудее была нешуточной, к тому же постоянно возникали разного рода стычки с римскими солдатами в городах, а также с теми, кто им прислуживал. Тогда на свет извлекались длинные кинжалы, и грудь помощника римских оккупантов могла запросто обагриться кровью. Путь из Галилеи в Иерусалим занимал несколько дней, и путники обычно объединялись в большие группы, чтобы избежать опасностей в дороге. Нас эта доля миновала, потому что мы шли в густой толпе таких же бедняков, которых их вера вела к воротам древнего святилища – Иерусалимскому храму.
Надо сказать, что Галилея, где жила моя семья, для Иудеи была далекой провинцией. Смешанные браки между жителями этих двух областей были издавна строго запрещены, поэтому и по своему происхождению, и политически галилеяне и иудеи были различными народами. Назарет был захудалым местечком, а его обитатели служили мишенью шуток и острот иудейского народа. Слово «назарянин» для жителей более цивилизованных южных местностей было равнозначным словам «неотесанный», «грубый». Одним словом – «тупица». Таким образом, природная отдаленность нашего селения определяла его отличие по духу от остальной страны. Но именно эта отдаленность сыграла для меня большую роль в раннюю пору моей жизни. Благодаря своему особому местоположению, Назарет лежал на пути многих караванов из разных стран. Многочисленные путешественники проходили через наше селение и часто оставались там на ночь, а иногда и на несколько дней. Путешественники из Самарии, Иерусалима, Дамаска, Греции, Рима, Сирии, Персии, Финикии и других мест смешивались с жителями Назарета и общались с ними. Когда я был еще ребенком, я пробирался тайком к тем из странников, которые отличались особыми познаниями. Меня с детства привлекали разные мистические знания, мне нравилось беседовать об этом, я жадно внимал их учениям, пока не стал таким же сведущим по этой части, как и мои учителя. При этом я с удивлением обнаружил, что мои рассуждения вызывают восторг у моих собеседников, а некоторые из них, видя мои необычные свойства, специально оставались в городе даже дольше назначенного срока, чтобы пополнить мои мистические познания.
Я рано познал законы иудейской общины. Оказалось, что Иосиф был тесно связан с общиной «назореев», которая объединяла иудеев, принявших обет так называемого «назорейства». Законы назореев были очень строгими. От вступивших в общину требовались аскетизм и величайшее самоотречение. Назореи не пили вина, не стригли волос, не общались с мертвыми. Они составляли особый слой иудейского общества, объединявших людей, которые были подобны пророкам и служили примером самоотвержения и святой жизни. Поэтому мне не пришлось пройти формальной школы, принятой у иудеев. Я никогда не учился в школе при синагоге, как многие мои сверстники, и не имел учителей-раввинов, а получил домашнее образование, избегнув при этом узости и ограниченности иудейского религиозного воспитания. Я рано научился читать и уже с пяти лет сам начал изучать иудейские религиозные законы. Такое раннее пристрастие маленького мальчика к сложнейшим религиозным вопросам вызывало неподдельное удивление у моих родных. Но особенно удивительным было то, что я проявил свое особое дарование в постижении не только текста, но и духа иудейских писаний, чем во многом превзошел не только всех своих сверстников, но и всех своих учителей. Совершенно непонятным образом смысл иудейских религиозных текстов открывался передо мной без малейших усилий с моей стороны. Таким образом, уже в раннем детстве я оказался обладателем многих талантов делать то, чему меня не учили.

Глава 3. Беседа с раввинами.
Наше путешествие выдалось нелегким из-за необычайно жаркой погоды. После пяти дней утомительного путешествия, я оказался в Иерусалиме в сопровождении Иосифа, моей матери и нашего осла, который нес наши нехитрые пожитки и запасы еды. Здесь я впервые увидел перед собой всю красоту великого священного города. Вскоре мы влились в толпу богомольцев, которая сомкнулась в стройные ряды, и, сопровождаемые звуками флейт, торжественно вошла в улицы города, распевая религиозные гимны. Впервые в жизни я находился в большом городе, кишащем паломниками. Я наслаждался зрелищем величественного Иерусалимского храма, наполненным многочисленными священниками в белых одеждах, совершающими торжественное богослужение. Праздник Песах обычно длился около недели, причем, первые два дня считались самыми главными. Именно в эти дни производились все необходимые религиозные обряды. Каждая семья жертвовала ягненка, а также пекла и ела особый пресный хлеб.
На следующий день наступила пятница – важный день накануне пасхальных торжеств. Все, у кого была еда, собирались в группы за импровизированными столами на песхальную вечерю. Здесь, как правило, существовали лидеры, вокруг которых группировались паломники, жадно внимавшие словам религиозных авторитетов. Я попал в одну из таких компаний. Во главе нашего стола находился один благочестивый священник по имени Никодим, который, как нетрудно догадаться, приходился Иосифу дальним родственником и принадлежал к секте фарисеев. Именно он пригласил нас участвовать в торжественной песхальной вечере.
События, которые произошли за пиршественным столом, были настолько необычными, что ввергли всех присутствующих в трепет священного характера. Дело в том, что почтенный Никодим стал рассказывать присутствующим об исходе евреев из Египта под предводительством пророка Менаше, который лежал в основе праздника Песах. Очевидно, Никодим пользовался сведениями, которые почерпнул из Второзакония, когда-то написанного великим Менаше. Я уже имел представление об этом тексте и отмечал там много несуразностей, на которые осмелился обратить внимание гостей. Если и было что-то подобное урагану, то он немедленно разразился в нашей скромной обители. Осталось разве только разбежаться в ужасе. Постоянное соседство с религиозными деятелями научило простых смертных стараться, по возможности, избегать их общества, ибо, когда такой деятель впадал в гнев, лучше всего было просто унести ноги. Вот и сейчас у многих из присутствующих обнаружились попытки встать из-за стола, но почему-то никто не смог сдвинуться с места. Скованные страхом, люди сидели и взирали на яростную реакцию просвещенного Никодима.
Скромно потупив глаза, я задал вопрос, каким образом Менаше удавалось в течение многих лет водить своих соплеменников численностью почти триста тысяч человек по безводной пустыне, где даже небольшой караван испытывал огромные лишения? Об этом я знал не понаслышке, поскольку уже дважды проделывал этот путь. Демонстративный гнев Никодима не убедил меня, и я спросил его еще об одном факте. Как могло оказаться, что Менаше не смог сразу убедить своих соплеменников в существовании бога Яхве, поскольку они и так уже верили в своего племенного бога-защитника, с которым они заключили Завет в лице великого пророка Авраама? На что Никодим отвечать не стал, а просто осыпал меня оскорблениями и обвинил в неверии в силу бога Яхве. После чего, немало не смущаясь, сообщил, что Менаше силой заставил поверить в обретенного им бога Яхве. Но тогда получалось, что богу Яхве было все равно, поверят в него или нет, поскольку он ни во что не вмешивался. Во время нашего диалога никто из присутствующих даже не шелохнулся. Дерзость, с которой я обращался к Никодиму, поразила всех настолько, что они даже не смогли понять, откуда двенадцатилетний юноша мог знать подробности Священного Писания, ибо священные книги имели право читать и толковать только специально образованные священники. Но они не могли представить себе, что я уже каким-то непостижимым образом знал содержание всех этих священных книг. Я сам не понимал, откуда у меня появилось это знание, поскольку я никогда не читал иудейское Священное Писание. Я просто знал, что там написано, и все.
Никодим, удивленный моими познаниями, толкование которых было совершенно необычно, демонстративно задал мне прямой вопрос о том, кто научил меня толковать Тору? На что я ответил, что я не толкую Тору, потому что никогда ее не читал, а только слушал рассказы старших о ней. Я просто хочу понять, почему в ней столько странных для понимания мест. Я напомнил ему, что, на самом деле, праздник, который отмечали евреи в дни Песаха (что означало — «прохождение мимо», был связан вовсе не с исходом евреев из Египта, а с чудесным спасением еврейских младенцев от смерти благодаря заступничеству Бога. Он получил такое название в память о том, как Ангел Смерти проходил мимо домов иудеев, поражая только первенцев египтян. Чтобы Ангел Смерти мог отличить иудейские дома от египетских, каждой иудейской семье было ве-лено заколоть ягнёнка и его кровью помазать косяки дверей. Вот такой получился праздник, окрашенный в кровавые тона. Причем, непонятно какой именно Бог заступился за иудеев, поскольку, находясь в Египте, они не могли ничего знать о боге Яхве, существование которого Менаше открыл им значительно позже. Также было непонятно, почему этот Бог не заступался за сво-их последователей прежде, позволяя египтянам угнетать евреев самыми жестокими способами?
На это Никодим дал недвусмысленный ответ, который заключался в том, что евреи сначала верили не в того Бога, а их истинный бог Яхве был открыт пророком Менаше благодаря их личному общению на горе Синай. Но я уже откуда-то точно знал, что это общение было вовсе не на горе Синай, а на горе Хорив. Кто бы мог подумать, что я уже много раз общался с великим Менаше во сне, и он подробно рассказал мне свою историю, сопровождая её красочными комментариями из того, что не вошло в последующие писания, которые нам предъявили священники гораздо позже после его смерти. В отличие от меня, который видел все эти картины, как будто наяву, вряд ли нашлось бы много людей, которые могли представить себе что-то подобное и, тем более, уверовать в это. Когда я сказал об этом Никодиму, мои слушатели впали в нешуточную ярость. Откуда такие странные подробности мог знать неизвестно откуда взявшийся юноша? Начался ропот. Появились желающие избавиться от меня, говоря, что та-кому наглецу не место за столом с правоверными иудеями, однако, чрезвычайно заинтересованный Никодим решил дослушать мой рассказ до конца. Но так как был уже поздний вечер, всем пришлось разойтись. Песхальная вечеря была окончена.
Однако, Никодим был так поражен моими познаниями, что он договорился с моими родителями отпустить меня на встречу со священниками, которые обычно преподавали в школе для верующих иудеев. Это было в порядке вещей, когда великие учителя тех дней придерживались обычая излагать свои учения перед теми, кого притягивало их общество. Новость о необычном юноше из Назарета, который рассказывает невероятные вещи, быстро облетела сообщество паломников. В одном из помещений храма шло занятие религиозной школы, туда я и направился, влекомый любопытством. Там собрались великие учителя иудейских религиозных законов и знатоки иудейской Каббалы, окруженные своими учениками. Здесь я присел в толпе любопытных, прислушиваясь к речам, обсуждавших религиозные предметы, и воспринимал комментарии просвещенных учителей. Я передвигался от одной группы к другой, слушая, обдумывая и размышляя. Сидя у ног почтенных учителей, я внимал их поучениям о пророчествах, которые были связаны с будущим пришествием спасителя иудейского народа, которого они называли Машиахом, а также с обсуждением иных религиозных таинств. Таким образом, я оказался у самого источника иудейских тайных догматов в присутствии действительно великих учителей. Я сравнивал их мнения об иудейском учении между собой, пытаясь понять вложенный в них смысл, а также сопоставлял их с теми истинами, которыми обладал сам. Я впервые находился в обстановке, которая была столь желанна для меня, и чувствовал себя совершенно счастливым.
И вот наступил момент, когда можно было задавать вопросы. Я совершенно не думал о том, что мне придется говорить. Началось все довольно спокойно. Я задавал вопросы одному из священников по содержанию Священного Писания, на которые он не смог дать мне вразумительных ответов. Тогда я, насколько мог, начал сам отвечать на них. Завязалась оживленная беседа. И тут мне был задан провокационный вопрос – верю ли я в то, что бог Яхве избрал иудеев на свое божественное служение? Мне пришлось сказать, что в любом народе, будь то иудеи, эллины или дикари, обязательно находятся люди, угодные богу Яхве, просто среди иудеев их особенно много, но это вовсе не значит, что весь народ иудейский безупречен с точки зрения своей веры. А без истинной веры не может быть избранности, о которой говорил бог Яхве.
Здесь против меня выступил один уважаемый священник, который, как оказалось, был одним из ближайших помощников Первосвященника. Он с интересом посмотрел на меня и спросил, почему же тогда иудеи прозябают под гнетом римских императоров, ибо избранный народ, по своему определению, должен быть процветающим и могучим? Это была еще одна тонкая провокация. Но я на нее не поддался, помня, что священники часто упрекали своих прихожан в недостаточной вере в бога Яхве. Набравшись смелости, я торжественно объявил, что это может означать только одно – бог Яхве недоволен своим народом и посылает им испытания, чтобы их вера очистилась от порочных вещей. На лице священника появилась недовольная гримаса неподдельного удивления, но он больше ничего не сказал.
Тогда встал другой священник и задал мне еще один провокационный вопрос, почему бог Яхве не наказывает угнетателей иудейского народа, а ждет, пока народ исправится сам? Возможно, если иудеи увидели бы карающую десницу своего Бога-покровителя, они бы скорее сбросили с себя ненавистное угнетение? Это был прямой вызов, но я его принял и смиренно ответил, что, по-видимому, бог Яхве поддерживает тот порядок, который им установлен повсеместно, и в его промысел входит процветание не только иудеев, но и других народов. Поэтому он не может всегда помогать только иудеям. При этом нарушать порядок, заранее установленный богом Яхве, нельзя никому. Но эра угнетения не может длиться вечно. Настанут времена, когда иудеи обретут свободу, а римляне получат по своим заслугам. Каждому – свое, по справедливости. При этом никто, кроме бога Яхве, не знает, когда и как это произойдет.
Снова воцарилась напряженная тишина. Священ-ники не знали, как спровоцировать меня на богохульные или антиримские высказывания, хотя я не понимал, зачем им это было нужно. Но все же ими была сделана еще одна попытка. На этот раз вопрос звучал особенно коварно – что я думаю о Машиахе-спасителе иудейского народа? На это я спокойно ответил, что спасение народа заключается в нем самом, а также в его непоколебимой вере в бога Яхве. Но если придет человек, который поможет обрести эту веру всем иудеям, то он и будет их «спасителем», ибо «спасение» человека в его истинном смысле имеет место не в земном, а в небесном мире. Тут среди присутствующих поднялся настоящий ропот. Священники явно не знали, как себя вести дальше.
В этот момент в нашу беседу вмешался один очень злой человек, который начал оскорблять меня, называя наглецом, который посмел возражать своими невежественными речами мнению просвещенных учителей народа. На это мне пришлось ему ответить, что просвещенность еще не означает заботу о народе. Если человек хочет помочь своему ближнему обрести веру или сделать нечто иное, полезное для народа, то он сам является не менее полезным чем, любое просвещение. Человек определяется по его делам, но не по его словам, ибо благими словами часто бывает вымощена дорога к погибели. Есть только один способ, кроме молитвы, показать свою набожность – это делать благие дела во имя бога Яхве. Услышав такие слова, посрамленный склочник немедленно удалился, ибо узрел, что все с одобрение восприняли это мое высказывание. Дальше все продолжалось мирно и без происшествий.
Я не замечал, как проходили часы. Прежние мои беседы с путешественниками караванов померкли в сравнении с общением с этими великими оккультными учителями Иудеи. Внезапно я почувствовал в себе какое-то особое озарение и необыкновенную жажду познания бога Яхве и снова стал задавать вопросы учителям. При этом неожиданно обнаружилось, что ответы учителей оказались поверхностными и узкими. Тогда я стал сам разъяснять учителям смысл иудейского религиозного учения и открывать им божественные истины в моем понимании. Мудрые учителя с удивлением увидели, что скромный юноша понимает смысл текстов иудейского Священного Писания гораздо глубже их самих. Они увидели в скромном галилейском мальчике большие способности, но ни в коем случае не могли признаться в том, что превратно понимают Священное Писание, толкователями которого они себя считали.
Моя беседа с учеными раввинами затянулась до глубокой ночи. А в это время громадная толпа, собравшаяся на празднества в Иерусалиме, постепенно стала расходиться. Мои родители тоже готовились пуститься в обратный путь. Собрались их друзья, все приготовления к отъезду были окончены, но в последнюю минуту Иосиф и Мариам заметили, что я куда-то пропал. Они испугались, но друзья сообщили им, что видели, как их сын шел в обществе родных и соседей по той же дороге. Немного успокоившись, родители пустились в путь вместе с остальными, надеясь нагнать меня до наступления сумерек. Но когда они дошли до первой стоянки каравана у деревни Бероти, то не нашли меня там среди родных и соседей и сильно взволновались. В ту ночь они не спали и, как только наступила заря, расстались с другими и вернулись в Иерусалим, предполагая, что я, наверное, затерялся в этом большом городе между тысячами паломников. Они справлялись обо мне, но не могли попасть на мой след. До самой ночи они тщетно искали своего любимого сына, нигде не находя утешения, но не добились ничего. Они заходили в многочисленные дворы Иерусалимского храма, но никто не видел меня и не слышал обо мне. Наконец, мои измученные и отчаявшиеся родители решили еще раз обойти все дворы Иерусалимского храма и на этот раз в наименее посещаемом дворе храма они обнаружили большую толпу и инстинктивно подошли к ней. И тогда они услышали среди общего молчания народа громкий отроческий голос, в котором они узнали голос своего пропавшего сына.  Они продвинулись через толпу и, к великому своему удивлению, увидели меня среди знаменитых иудейских ученых. Я стоял среди великих иудейских умов того времени, окружавших меня с неподдельным интересом, а подальше толпился народ. Я не мог видеть своих родителей, так как был полностью увлечен беседой.
Это было неслыханным делом, чтобы какой-то малолетний юноша свободно высказывался в присутствии старых учителей, а то, что я осмелился возражать, рассуждать и поучать в такой среде, казалось просто чудом. И это действительно было похоже на чудо! Представьте себе малолетнего проповедника, который говорил с видом и тоном настоящего учителя, отвечая на самые тонкие вопросы ученых старцев, поражая своим глубоким умом и необычным духовным развитием. Я так разошелся, что с непонятно откуда взявшейся смелостью отклонял все их софизмы и возвращал все споры к главному вопросу – о сущности бога Яхве. Народ и не думал расходиться, люди с поседевшими головами и бородами проникались ко мне все большим уважением. Многим показалось, что в лице необычного юноши в Иудее объявился Великий Учитель. Я впервые выступал перед своими слушателями, не думая, почему я это делаю. Вскоре я увидел своих родителей, молча взиравших на это удивительное зрелище. Тогда я отошел от собравшихся и примкнул к родителям, которые поспешили скрыться вместе со мной от удивленной толпы.
Из Иерусалима я вернулся домой просветленным. Впервые мне начало открываться истинное значение моего появления на свет, и я уже нес в своем сердце тайну своего предназначения, которую прочувствовал в Иерусалимском храме. Я впервые ощутил в себе присутствие какой-то незнакомой незримой силы, хотя еще не осознавал этого. С этого момента и все последующие годы я стал глядеть на мир совершенно другими глазами. Наблюдая жизнь своего народа, я постепенно начал понимать, что законы, по которым живет иудейское общество, противоречат истинным законам, по которым строится окружающий мир и который я чувствовал в себе, хотя еще не осознавал. Многое из того, что я наблюдал, расходилось с моими внутренними ощущениями истины. Я видел, что люди предпочитали следовать своим собственным теориям. Они соблюдали бесчисленные религиозные традиции и ритуалы, которые давно утратили свое духовное содержание. Их служение богу Яхве заключалось в соблюдении всего лишь череды обрядов, в которой отсутствовала духовная составляющая. Священники не учили верующих иудеев постигать божественные истины, поэтому их служение богу Яхве не приносило людям ни порядка, ни мира.
Мне с детства не нравилось требование назореев слепо следовать законам иудейской религии. Я сразу невзлюбил напыщенных священников, потому что всем своим существом ощутил недостатки официального иудаизма. Я еще не знал, что не был чистокровным иудеем, но чувствовал, что чем-то отличаюсь от своих соплеменников, поэтому я не считал себя обязанным слепо подчиняться иудейским религиозным законам. В моей голове постепенно зародилась мысль реформировать религиозные воззрения окружающих в соответствии с моими собственными ощущениями Бога, которые зрели и укреплялись во мне с каждым днем.  Будучи практически нищим, я глубоко страдал, ощущая презрительное отношение священников, которые считали бедность и страдания божественным наказанием за грехи. А какие грехи могли быть у маленького мальчика?
С ранних лет я должен был беспрекословно подчиняться своим родителям, а также выполнять многочисленные предписания иудейских священников, которые регламентировали буквально каждый мой шаг. Мои отношения с отцом и матерью были очень хорошими, но бесконечные понукания раввинов делали мою жизнь горькой и безрадостной. Поэтому мне с малых лет пришлось учиться сдержанности, терпению и стойкости. Удивительно, но при всех трудностях, которые меня окружали, я никогда не падал духом и не унывал. К тому же, мое незавидное положение усугублялось тем, что мои младшие братья всегда были на стороне священников и ставили их предписания превыше всего. То, что я имел собственное понимание роли и значения бога Яхве, они считали проявлением моего вольнодумства и упрямства. Любое отступление от строгих религиозных правил, предписанных священниками, раздражало их. Братья были недовольны мною за то, что я вел себя свободно и независимо, не подчиняясь общепринятым религиозным правилам и обычаям. Они обвиняли меня в заносчивости и исключительности, в неуважении к учителям и священникам. О моем бескорыстии и честности отзывались с иронией, а мою доброту и терпение расценивали как трусость.
Несмотря ни на что, я любил своих братьев и относился к ним с неизменной добротой, а они завидовали мне, пытались запугать и даже избить, хотя я был старше и значительно сильнее них. Однако, я никогда не мстил, если со мной грубо обращались, а старался просто не замечать оскорблений. Моя мать часто увещевала меня послушаться братьев, подчиниться указаниям священников и жить, как все остальные, но я смиренно, но твердо отказывался изменить свое поведение, ибо всем своим существом ощущал, что оно угодно богу Яхве. В конце концов, мои братья, бездумные в своей ортодоксальной ограниченности, постепенно восстановили против меня мою родную мать и даже договорились до того, что я будто бы лишился рассудка и меня надо взять под опеку. Я с самого раннего детства рос в бедности и лишениях, не понятый другими людьми, потому что не был похож на них. Людей влекли другие идеалы. Они жаждали хлеба и удовольствий. Никакие религиозные обряды не могли преобразовать их духовно.

Продолжение в Главе четвертой последует...