Не быть

        Настроение не ахти, всё валится из рук, и я в отчаянье к Илюшке. – Скажи что-нибудь хорошее. – Он среагировал тут же.  – Я желаю удачи тебе и большой прибыли. – Это как червячок из яблока выполз. У первоклаши определённо в голове каша.  Задумаешься тут. – А где родители? Кто мы?
       Я со школы увлечена была химией, химиком и стала. Алёшка мечтал стать лётчиком, но не сочли его медики. Пошёл учиться как все, чтобы было, и в результате три института медным тазом накрыл. Не интересно.
      Но романтика присутствовала и с разведкой шастал в степях, в тайге, в тундре. Это было становлением субъекта, определением сути, и без словесной мишуры мне объявил: – Я не сволочь!
      Сказано внушительно, но этим и прельстил он меня. Познакомились ближе – цветы, кино, лавочки. А когда прониклись друг другом, медлить не стали, подали заявление в ЗАГС. Поженились. Он привыкать стал к новой жизни, работал, пыхтел, где-то там чертыхался, но семье служил добросовестно. И как отец ответственный был, разве что роды принимали другие. Сын появился у нас, Ильёй нарекли. Новые заботы, новая жизнь
      А время шло, Илюшка взрослел, набирался ума, и мы с ним тоже. В доме мир, согласие, ну а вечерами традиция, в постели сходка.  Обсуждали прожитый день, определяли планы на завтрашний. Баловались с сыном, целовали куда ни попадя, тискали, загибали салазки. Визг, смех, куча-мала.
      А потом наставал черёд релаксации… Жизнь штука серьёзная, порой опасная, но с нами был Илья. Гарант человечества! Он совершал благородные поступки, им гордилась страна, президент и конечно родители.
      Так и жили, не тужили на своём положенном месте под солнцем. И вдруг спонтанно наш папа сподобился на бизнес. Естественно разговоры пошли – дебит-кредит, прибыль, удача. Илья слушал это и свою кашу варил в голове. Это не было его мечтой в небо подняться. Это было знакомство с миром, и мы не паниковали.
      В школе он держался пристойно, а на дворе сорвиголова. Бодался с пацанами в царь-горы, лепил крепости, снежные бабы. А то заберётся на крышу сараев и сигал оттуда в сугроб, а в полёте ещё крутил сальто-мортале.
      Домой приходил довольный, румяный с мороза, часто расцарапанный, в порванных штанах. Штаны стали проблемой и на рынке присмотрела ему полотняные брючки. Броня! Но и эти Данила рвал, не раз, и не два. Тогда подключался отец, он не зашивал дырки, а наклеивал латки.      
     Так и жили, латали штаны с верой в светлое завтра. Но однажды, прихожу с работы. Всё как всегда, сын встречает в дверях, но в квартире припахивает дымом.  – В чём дело, Илья! – Да это Костя приходил, зажигал спички.
     Он говорил уверенно, не поперхнулся, но глаза в сторону отвёл... Тут что-то не чисто.
  Костя – аккуратный мальчик, маменькин сынок, и вдруг пришёл, стал зажигать спички…  Я на двор, нашла Костю. Оказывается, он не был у нас вообще. Я под свои окна, а там  опалённые огнём сигареты.
     Дома припёрла сына к стене: – Это как тебя понимать?! –  Его глаза наполнились ужасом. – Ма-а-ма?! Накажи меня! Накажи!  – Истерика, слёзы навзрыд! Это было осознание греха, он не просил прощения, он требовал кару!.. Я обняла его, и заплакала тоже. Так и ревели в четыре ручья. Не быть сволоте – это принципиально!