Босые - не значит нищие. Часть 1

БЕРЕСТЕЯ

В конце XVIII века эта сфера представляла королевскую опору. За Двиной уже хозяйничали люди Екатерины II. А левобережье еще сохраняло статус «незабранной части». Великое княжество Литовское еще надеялось продолжить свое существование.

Давайте «окунемся» в то время, посмотрим на реальный фон событий - что происходило накануне окончательного падения Речи Посполитой, ее расчленения.

Помогут в этом документы, найденные в вильнюсских запасниках – отчеты Глубокской парафии, одного из подразделений государственного устройства. Расшифровал их и перевел на современный язык белорусский ученый, кандидат исторических наук Вячеслав Носевич.

Но для начала заглянем в более отдаленный период – в середину прошлого тысячелетия, когда создавались предпосылки для формирования Речи Посполитой.

Шла Ливонская война. В 1563 году войска восточного князя - московского царя Грозного, противостоя «крыжакам», ливонским рыцарям, перерезали главную торговую магистраль, Западную Двину, и вторглись в полоцкое левобережье.

Не будем вдаваться в истоки и последствия той «интервенции», и кто был на чьей стороне. Нужны очень глубокие исследования, которых пока что нет. Сейчас речь о другом. Грозный сразу же снарядил экспедицию для изучения преобразований, что охватили территорию после королевской экономической реформы – поволочной померы.

Его люди шли от Полоцка и помечали рубежи «вотчинной» земли – пространства междуречья. Было составлено описание - «Книга границам… Полоцкого повета». Начиналась она со слов: «…Виленской дорогой большой…»

Курс держали на Вильно, и остановились, упершись в «речку Глубокую». Она была той чертой, что отделяла Полоцкий повет от Виленского. А речка Глубокая «впала в оз. (озеро, - авт.) в Великое…», - констатировали Низовцов и Кикин, посланники восточного суверена, пред тем упоминая про озеро Глубокое, на котором возникло одноименное поселение (ныне районный центр Беларуси, на снимке). Речка Глубокая состояла из отдельных звеньев – промежутков между сопутствующими небольшими озерами. Из Глубокого она перетекала в Великое, а оттуда широким потоком впадала в Березвеч (сейчас озеро Подлужное). Далее называлась Березвечью (в царское время Бережвицей) и брала курс в большую Десну.

Если накладывать названия на сегодняшние, то нетрудно запутаться. Термины стали другими, а реки короче (последствия необдуманного «истязания» земных недр). После присоединения к Российской империи озеро Глубокое переименовали в «Глыбочанское», а в советское время - в «Кагальное». Речка в истоке исчезла вовсе, а верховье при царях называли Бережвицей, теперь она - Берёзовка.

В средние века одно из звеньев называли Великим потоком. Он был коротким, всего «с полверсты», но в полной мере отвечал предназначению – служить проникновению при водном сообщении. Поток несся к Десне, а та впадала в Западную Двину, по которой приплывали торговцы. Когда смотришь на географическую Десну, то она как «дойная корова». От нее расходятся многочисленные притоки – словно соски большого животного. Это часть большой речной «дороги», что вела с севера на юг. На расстоянии каких-то 15 километров начиналась другая великая река - Березина. Ее в ту пору называли Березыней. Между ними – волок, переход из одной сферы мира в другую, из балтийского водного бассейна в черноморский. Сейчас это «глобальный водораздел».

Но и это еще не все. Раз есть «глобальный», значит должен быть менее «глобальный». Так и есть. Расходились еще два бассейна. На расстоянии сущего пустяка от Березыни (Березины) начиналась Вилия. Она, как и Десна, убегала в Балтийское море, однако расстояние между устьями исчислялось сотнями километров: одна впадала в Риге, а другая текла чрез Вильно.

И Березвеч (Берёзовка), и Березыня (Березина) – одного и того ж корня, и неспроста. Добавим сюда еще один неординарный объект – озеро Береща, тоже того же, «березового», корня. Все они – на маршруте «глобального» водного перемещения. С ними ассоциируется еще одно «березовое» название – Берестея: малоизвестная древняя земля, что простиралась аж до Бреста.

В «крыжаковскую» пору Великий поток превратился в «яблоко раздора». Земля, после реформирования, стала товаром, на нее претендовали многие, наиболее прибыльные места занимали люди «с мошной» - денежные. Московский, восточный, князь со своими «вотчинными» намерениями выпадал из той когорты, его в расчет не принимали. За Десну «рубежю (рубеж, - авт.) сыскивать не пустили…» - жаловались посланники Грозного своему суверену.

На берестейских землях образовалась новая общность людей, которых называли «литовскими» - они убегали, хоронились от стрельцов. Опричники грабили и сжигали.

Глубокое было крайней полоцкой точкой, оттуда рубежи расходились. Обследовать южное направление поручалось Василию Низовцову. По Березыне (Березине) он вышел в Берещу, а затем к Улле, миновав Лепель, где «литовские люди город поставили». Улла – как побратим Десны: тоже впадала в Западную Двину, но выше Полоцка. Она отделяла Лукомльскую возвышенность, где существовало когда-то независимое Лукомльское княжество. Там находился легендарный Лукомль с Проклятым полем, где бились северные и южные князья, чтобы вселить своих подданных. При Грозном ту территорию занимали «боленские паны», и стрельцам дали от ворот поворот – не пустили. Более того, разгромили их обоз, пытавшийся пересечь Уллу.

Когда думаешь о тех временах, то встает сегодняшняя картина. Уже не речные, а сухопутные перемещения формируют товарные потоки, мы живем в другом тысячелетии, а отношения не изменились: снова враждуем. Например, долгое время был открыт проезд из Латвии в Беларусь через Глубокое и Дисну, и даже комфортабельные служебные помещения построили. Сейчас он закрыт, проехать нельзя, автобусы не ходят. Разве это на пользу людям? Хочется верить, что ненадолго, политики договорятся.

Не найдя радушного приема в бывшей «вотчине», люди Грозного остановились, пытаясь понять, что произошло. Дальнейшее их обследование - это знакомство с внутренним положением, описание многочисленных владений, которые появились после коренных преобразований, связанных с распродажей княжеских уделов. Всплывает аналогия: последствия раздела многонациональной общенародной собственности при Советском Союзе.

Что же увидели средневековые изыскатели в бывшей Полоцкой земле?

На межевой линии лежало «село Глуботское», и шла ссылка на «пана Юрья Зиновьева, старосту Чечерского» (так в тексте). Он занимал главенствующее положение – владел селом. Отмечались также прилегающие «слободы». Что это такое, в ту пору мало кто осознавал, наверное, этим объясняется сноска, вставленная составителями. Она поясняла, что в подлиннике слово «слободы» «подскоблено», заменено на «глуботцкіе». Надо заметить, что книга формировалась из многочисленных больших фрагментов, исполненных не за один год, и составители вносили некоторые коррективы. Видимо, «слободы» были новым, не очень понятным термином, что и вызвало замену. Этот новый вид поселений появился после «раздачи пирога» - после королевской реформы, направленной на использование волок как товара. «Слободы» становились важным средством добычи капитала: поселялись новые люди, принося владельцам денежный «навар» - чинш. Сегодня картина в некоторой степени повторяется – там, где идут боевые действия. Под натиском военных армад коренные жители покидают родные края, уходя в более безопасные места.

«Юрью» дополнял «Ян Горбатый». Угодья «Зиновьевых» находились слева от административной межи, подразделявшей территорию, и относились к Виленскому повету. Зона была «пограничной». Нельзя не отметить схожую картину с Лепелем. Там «слободы» считаются делом рук Льва Сапеги – королевского подданного, который осваивал южные окрестности после изгнания грозновцев. Здесь же видим, что слободской тип жилищ появился ранее – до создания объединенного государства, в бытность Великого княжества Литовского. Однако нельзя не заметить отличительную особенность обоих случаев – и в Глубоком, и в Лепеле «слободы» формировались в соприкосновении административных образований.

Почему?

Зиновьевы – это Деспот-Зеновичи. Академические энциклопедические словари преподносят их выходцами из «деспотов сербских». Приводятся изыскания, что их предок Братош с сыном Зиновием упоминаются с 1401 года в числе литовских вельмож, подписавших акт о верности польскому королю. Известно также, что внук Зиновия, Юрий Иванович Зенович, был в 1507 году наместником смоленским. Приставку "деспот" род принял в конце XVII века, когда появилась легенда о происхождении. Согласно польским источникам, «сербские князья назывались деспотами, и слово «despota» по-польски значит «пан», по-славянски – «владыка».

Славянские корни - явление не случайное. Его истоки - в Берестейской земле, которую осваивали первопроходцы греческого обряда. Их наследие в религиозных вкраплениях, что оставались на преобразованной территории после поволочной волны. Церковники, чьи владения подчинялись полоцким храмам, теряли исконность, уступали прагматическому напору и вытеснялись на окраины. «…До Березыни от владычных сел мхи и болота», - констатировали изыскатели, обращая внимание на отличительные признаки исследуемой территории. Там же находим топонимы, характерные для новой обстановки. Так, в волости Малые Дольцы отмечалось «с. (село, - авт.) Усохи». Перенесясь в лепельский регион, обнаружим такие же «Усохи» на Эссе (в ту пору Ясе), которые возникли при Курганистиках, предшествуя переходу из балтийского бассейна в черноморский.

В переводе с польского «usocha» - это «буду использовать». Лепельская Усоха, действительно, в том контексте. После создания Речи Посполитой она территориально вошла в состав Лепельского имения виленских монахинь-бернардинок, но фактически располагалась в пределах Лукомльской возвышенности, где хозяйничали «боленские паны». «Литовские люди» - это их порождение. Распространяя влияние, паны переходили рубежи, оседая на новых землях. Схожие природные условия им сопутствовали. Если в Глубоком - пять цепных водоемов с проточной рекой, то столько же насчитывалось у Великого Полсвижа. Если Лепельское озеро (ранее Белое) - в виде глубокой чаши, то одно из глубокских озер, Долгое (кстати, такое же есть в полсвижском каскаде), считается самым глубоким во всей Беларуси: более 50 метров до дна. Есть под Лепелем и свое озеро Глубокое. Роднит эти края не только вода. Как в глубокской сфере, так и в лепельской, много селений с корнем «белый».

Виленские богомолки объявились, как известно, после выдворения опричников из Полоцкого повета, после окончания смут и войн. А до них берег Лепельского озера осваивала витебская церковь Святой Троицы, но не на пустом месте. Предположительно, его «чаша» свято почиталась как божественная, и средневековые посланники отмечали церковь Николы Чудотворца в прибрежье. А в глубокском ареале выделялись храмы «Михаило Архангилъ» да «страстотерпца Христов Георгей» (так в тексте). Они констатировались в Березовце и Голубичах – на то время сёлах, входивших в состав «Глуботской волости». Эти церкви становились духовными центрами панского управления.

«Глуботская волость» примыкала к разделительной черте между административными образованиями -поветами (воеводствами) Великого княжества Литовского. На север межа уходила в виде извилистой 50-километровой речной полосы и заканчивалась «у с. (села, - авт.) Хвостова (сейчас Александрово, - авт.)» на Десне, перешагнуть которую грозновцам не дали. А была и другая стезя – «сухим путем». Его длина оценивалась в «30 верст».

Очень важная деталь. Эти «30 верст» еще не раз всплывут в «Книге» для Грозного, при описании других мест. По сути, 30 верст – это расстояние для дневного пешего перехода, и теперь понятно, что имели в виду изыскатели, когда характеризовали территорию в окрестностях моего родного Лепеля. Там тоже фигурировали «необъяснимые» 30 верст от Точного мха и Усох на Ясе (Эссе) до реки Уллы. Теперь понятно, что туда вел пеший маршрут, в обход низинной части «из мхов и болот». В отличие от водного, сухопутный выводил к Городенцу, где произошла, предположительно, грандиозная битва, описанная в «Слове о полку Игореве» - когда Лукомльская возвышенность отошла к Вильно. Полоцкая земля перестала существовать, сформировалось единое Великое княжество Литовское.

«Глобальный» переход сыграл исключительную роль в отношениях между соседями – соискателями выгоды. Даже воеводства образовались, границы которых стыковались по торговым речным трассам. Область Глубокого интересовала по-особому, и издавна. Об этом говорят памятники – рукотворные «монументы» древней поры. Так, в 20-ти километрах от Великого потока, в направлении Постав, обнаружены волотовки – насыпные курганы в виде земляных гробниц. Теперь там деревня Норица, в латинской транскрипции «Norzyca», знаменитая необычайными природными явлениями. После образования Великого княжества Литовского ею распоряжалась виленская сторона. А правобережье отошло Полоцку, и там, после дележа княжеских земель осели Корсаки.

Ближайшим к рубежу называлось их село Ластовец «у оз. (озера, - авт.) Ластовского», где 12 деревень принадлежали «Петру да Григорью Корсаковым». Еще один «Корсаков» – «Дмитрей» фиксировался восточнее - в Плисской волости, с еще большим количеством деревень, 22-мя.

(Продолжение следует).

На снимке (из интернета): современное Глубокое.


29.03/24


Рецензии