О жизни в Душанбе в 1995 году

Письмо от Тани из Киева от 17.03.1996 г.

Здравствуй, Наташа!

Я уже очень давно вернулась из Душанбе в Киев. Вернулась потому, что
сработал инстинкт самосохранения: там сейчас медицина на нулевом уровне,
и если что-нибудь случится со здоровьем, запросто можно помереть.
К счастью, таджики и узбеки — народ выносливый, относительно легко
переносящий голод и холод. А я после приступа боли в желудке решила, что
лучше оттуда уехать.

Честное слово, Наташа, первое время после возвращения в Киев мне хотелось
нагрубить в ответ на добродушные вопросы типа, отдыхала ли я в горах.
Какой там отдых!  Столько поводов для переживания и расстройства!
Конечно, причина - война, и к рассказам про неё привыкнуть нельзя.
Ну, а следствия - то, чего я насмотрелась за месяц - безработица, развал
всего, что как-то связано с квалифицированным трудом, почти голод;
всё-таки морковь, лук, хурма и гранаты (это был октябрь) - доступны почти
всем, а вот уже рис, чакка (творог), а тем более масло и яйца - непозволительная
роскошь. Масло я имею в виду сливочное, а без хлопкового они всё же не живут,
но и маслом этот продукт назвать сложно - “это“ делается кустарным способом
и на пищевой продукт похоже мало.

У моей подруги Гули большие изменения. Я жила у неё в двухкомнатной
квартире (без газа и, само собой разумеется, горячей воды и отопления).
Это почти в центре — возле киноконцертного комлекса, напротив парка
и недалеко от Путовского базара (10 мин. пешком).

Однажды я съездила в тот микрорайон, где они жили раньше. Лучше бы
я этого не делала. Их общежитие разрушено, разгромлено, разграблено,
сожжено, потому что там жили беженцы. Не знаю, что с ними случилось,
но на стене этого дома есть надписи типа “Саид жив“.

У Гули, не считая кипятильника, в хозяйстве всего одна маленькая
электроплитка, на которой суп варится 6 (!) часов.

Часто приготовлением еды занималась я, сходив предварительно
на базар и купив кое-что за свои деньги. Иногда вечером собирались
только вчетвером — я, Гуля и её сыновья Умар (14 лет) и Умед (16 лет).
А иногда приходили и Бахридин, и Гулин муж Хаким.

Оказывается, Гулина родня, которая теперь живёт по соседству, о Хакиме
не знает. Поэтому, когда кто-нибудь звонит в дверь, то Хаким прячется
в шкаф. Очень забавно. Ни денег, ни продуктов он теперь не приносит.

Гуля работает (!), продаёт лепёшки, экономит на всём, собирая калым,
чтобы женить Умеда. Там теперь принято женить 14 — 16 летних,
мода такая. Естественно, невесту будет выбирать мать, и, главное -
узбечку. А Умеду нравится одна таджичка.

В Душанбе устраивают облавы на молодых парней: некому служить
в армии. При этом оружия в городе больше, чем нужно. Имея автомат,
ты можешь запросто зайти в безоружный дом в любом кишлаке
и взять всё, что тебе понравится.

Пару раз мы ездили с Бахридином в горные кишлаки к его родственникам
(недалеко от города). Я так поняла, что в гости, например на свадьбы, приходят,
чтобы в первую очередь  поесть досыта.

Бахридин худющий и нервный, как все безработные. А вот Имом, лапочка,
спокойный и весёлый, хотя и у него жизнь не лучше.

Может быть, ты знаешь Нигмата - хозяина бара в Варзоб-ГЭСе. Это уже
легендарная личность, рассказывают, как он мужественно вёл себя во время
войны, когда в него целились в упор. Когда Бахридин рассказывал о войне,
хотелось заткнуть уши. Лично его всего несколько раз избили.

Те, кто оставались в городе, натерпелись страха и голода, а те, кто уезжал
в Узбекистан, вернувшись, остались без ничего - мародёры не
бездействовали.

Наташа, как дела у тебя? Какие планы? Я не обо всём написала, но если тебя
что-то ещё интересует, спрашивай.
Кстати, я не летела самолётом - не было билетов. Ехала туда и обратно
в купейном вагоне. Так как на обратной дороге в Москве меня никто не
встречал, пришлось оставить в поезде во-о-от такую дыню.

Целую, Таня.