Хороший завод эпохи развитого социализма 2

III

В тысяча девятьсот пятьдесят каком-то году тот, кого я буду называть  Бринским, закончил политехнический институт и был направлен заведовать предприятием, выпускавшим колодезные цепи. Человек толковый и энергичный, Бринский решил на базе этого гиганта индустрии сделать нечто, более соответствующее своим способностям.

И сделал.

Пробил валюту (!), поехал в Италию (!!), вернулся (!!!) и вместо цепей стал выпускать по итальянской лицензии детали для строительных и дорожных машин. К моменту моего прихода у него был завод, где работали больше тысячи человек. И был этот завод лучшим в городе. Не самым большим, но самым лучшим.

Во-первых, здесь всегда выполняли план. Это значило высокие заработки. Помните у Райкина «век прогресса и прогрессивки»? Так вот, прогрессивка – это премия за выполнение плана. Википедия пишет, что она полагалась сдельщикам, т.е. не ИТР, а только рабочим. Не смею спорить, но у нас ее получали все.

Рабочие зарабатывали очень хорошо. Мальчишка, до армии, получал под двести, а некоторые и больше, взрослый человек со стажем и с разрядом мог иметь и триста и триста сорок.

ИТР имели 30% добавки к зарплате, и это тоже называлось прогрессивкой. Судя по википедии, называлось неправильно, но факт тот, что при ставке 110 я получал 143 – очень неплохо для недавнего выпускника вуза. До завода, когда я был школьным учителем, у меня было 100.

Что интересно – мне зарплату очень быстро подняли, буквально через месяц.  За такое короткое время я себя никак проявить не мог. Причину этой улыбки судьбы я узнал позже и хочу о ней рассказать потом. Она, как написал бы чеховский ученик 7-го класса Курской гимназии, была возмутительна и яркими красками характеризовала.

Так вот, среди нескольких заводов города этот был единственным, где всегда выполняли план. Причем по-честному, без приписок. И на всех руководящих постах были евреи. Кроме главного инженера – это была номенклатура обкома – и (можете смеяться) главного бухгалтера все были евреями. Зам по плану, зам по кадрам, зам по строительству, главный конструктор, главный технолог, главный энергетик, начальник вычислительного центра и все начальники цехов.

Кто-то скажет: «Конечно, чего ждать от сиониста? Русские – дураки, план выполнялся только  благодаря евреям и вообще все хорошее идет исключительно от евреев». Нет, ребята, русские – не дураки и сионизм тут ни при чем. Тут дело в антисемитизме.

Представьте себе, что вам нужен самый какой только возможно лучший  инженер. В пораженной антисемитизмом стране велика вероятность, что таким окажется еврей. Не потому, что среди русских нет прекрасных инженеров, очень даже есть, а потому, что русский прекрасный инженер будет (и должен быть!)  старшим инженером. А еврей, который может быть прекрасным инженером, будет работать техником, а в инженеры возьмут другого – того, который тянет на прекрасного старшего.

И еще одно. Этот Бринский не был евреем. Еврей бы так себя вести не посмел. Это бы и не каждому русскому разрешили. Но у Бринского отец был важной кагебешной шишкой.

Кроме высоких зарплат на заводе были магазины для сотрудников: рыбный, овощной, промтоварный и книжный. И там иногда «выбрасывали» 1) дефицит.

Еще были сапожная мастерская и прачечная. Очень удобно: утром отдал белье постирать, вечером перед уходом расплатился и забрал. Квитанций никаких. И ничего не пропадало!

Строго говоря, сапожная и прачечная были только для казенной спецодежды, но на это, как и на так называемые нетрудовые доходы их работников,  закрывали глаза. «Счастье России в дурном исполнении дурных законов».

Была парикмахерская. Позвонишь по местному, тебе скажут, когда прийти. В назначенное (рабочее) время придешь, в очереди ждать не надо,  пострижешься, заплатишь и пойдешь дальше трудиться.

Был заводской профилакторий, oчень хороший. И простому человеку можно было получить туда путевку. Не летом, конечно, но можно было. Причем за смешные деньги.

Был заводской детский сад. Сауна. Душевые (ну, это на всех заводах). У меня, например, дома не было горячей воды, я мылся только там. Как тогда говорили, в рабочее от работы время.

А еще на заводе была комната для свиданий. Правда, ею пользовались не все, а только особы, приближенные к. Мне о ней знать не полагалось. Но я узнал, потому что часто задерживался после работы. Молодой был, горел энтузиазмом, и вообще программирование – это интересно. И вот сижу однажды часов в восемь вечера, творю, вдруг звонит по местному один из приближенных: «Сеня, я тут работаю над директорской диссертацией (директор писал докторскую), а уборщица не знала и меня закрыла. Сходи, пожалуйста, на проходную, возьми ключи и отопри». И объяснил, где это.

Взял я ключи и поднялся, как было сказано,  на третий этаж заводоуправления.

Длинный коридор, на дверях таблички: «Плановый отдел», «Директор», «Главный бухгалтер», «Финансовый отдел», ... На одной двери таблички нет. Отпираю – а там комната как в гостинице: кровать, стол, стул, лампа. И очень сконфуженный приближенный — тот, который звонил.  Так как я был прост не по годам, то вопрос, почему диссертацию директору нельзя писать в своем кабинете, у меня не появился. Появился другой: «Зачем здесь кровать?» И он объяснил, что это для тех, кто в праздники дежурит по заводу.

Сейчас многие не знают — даже тогда не все были в курсе -, что в праздники на  предприятиях с целью предотвращения диверсий организовывали круглосуточное дежурство. Не знаю, что дежурные делали днем, меня днем не назначали, а ночью они (мы) героически спали. И когда я во время своего первого дежурства спал не в той комнате на кровати, а у себя на рабочем месте на стульях, я вспомнил этот случай с ключами, сконфуженный вид этого приближенного, его просьбу не трепаться об этой истории и совсем как Петр Иванович Добчинский сказал «э».



1) «Выбросить» на советском языке значило выпустить на короткое время в свободную продажу товары или продукты, которые обычно можно было купить только в спецраспределителях, по блату или на черном рынке.

<продолжение следует>