Дебют Элеоноры. Глава 2

Глава 2. Смятение и утешение

В смятении чувств Элли вбежала в дом, отключила сигнализацию, скинула туфельки, и, не раздеваясь, упала на постель поверх покрывала. Об ужине она не помышляла. Сейчас единственно важным казалось другое – найти ответы на неожиданно возникшие странные вопросы… попытаться объяснить себе некоторые, непонятные для нее, обстоятельства. Кто такие Рэфьел и желтоглазый? Откуда и давно ли они знают ее? Почему эти двое внезапно возникли на ее пути? И каковы могут быть подлинные мотивы их действий?

А еще Элли смущал тот факт, что ее творческое инкогнито, видимо, раскрыто. Читатели знают ее под псевдонимом Ангел-воитель, которым она всегда подписывала свои произведения, не предоставляя ни своих фото, ни фактов своей биографии. На этом пункте особенно настаивала ее кузина – блистательная леди Эгертон.

– Мне нет никакого дела до того, кем был твой отец. – Заявила она Элеоноре ледяным тоном, когда между ними состоялся решительный разговор относительно литературного будущего Элли. – Писателем или миссионером – мне решительно все равно.

– Он был джентльменом, Маргарет! Ты знаешь! – вспыхнула Элли, задетая за живое словами сестры.

Однако та сделала вид, что не расслышала. Возможно, у леди Эгертон были свои представления об этом вопросе, и она не признавала аристократизма вне роскоши, лишенного помпезности и светского блеска.

– Но твоя мать, Элли, – продолжала Маргарет чуть теплее, – была урожденной Сент-Мор. Ты понимаешь это? В тебе течет благороднейшая кровь старинного рода! На нас обеих лежит большая ответственность. Мы должны поддерживать родовую честь!

– О чем ты, Маргарет?

– О последних временах, если угодно! Да-да, Элеонора! Я не шучу! Думаешь, я не вижу из нашего родового гнезда, что все в мире идет не должным образом? Что либерализм уничтожает высокую мораль? Сокрушает незыблемые принципы и разлагает нравы? Согласись, Элли, что подмена истинных ценностей ложными – пагубна! Гармония обращается в хаос, и мир все стремительнее движется к катастрофе.

Элли не вполне понимала, куда клонит сестра, но на всякий случай спросила:

– Ты хочешь противостоять хаосу, Маргарет?

– Вот именно! – воскликнула блистательная леди. – И ради твоей матери… Ради наших с тобой матерей, прошу… Нет, требую! Содействовать мне в этом.

– Хорошо, – Элли согласно кивнула, – что я должны делать?

– Видишь ли… – Маргарет поколебалась, подбирая слова, – Я и мой муж, лорд Эгертон… Мы вовсе не в восторге от того, что одна из барышень Сент-Мор взялась за перо…

– Я не могу иначе, – горячо возразила Элли, – литература – это мое призвание! Мой воздух! Мой кислород! Я не искала его, тебе это известно. Никогда прежде я не помышляла о литературной работе, и вполне довольствовалась ролью читателя. Творчество пришло ко мне само… внезапно… как любовь! Как звезда, упавшая в ладони! Пойми меня – это чудо! И я не могу его предать! Творчество уже неотделимо от моей души! Его можно вырвать у меня только вместе с сердцем!

– Волне возможно… – лицо леди Эгертон сделалось непроницаемым. – Возможно, что творческий дар – это…  Это, может быть, своего рода комильфо… Но только на любительском уровне… для узкого круга… для литературных вечеров в салонах нашего общества…

– Для узкого круга? – Элли пожала плечами. – Мой отец учил меня другому. Сам он никогда не жил для узкого круга. Его сердце было открыто для каждого, кто нуждался в его помощи. Почти все свои средства он вкладывал в благотворительные проекты. Мне есть с кого брать пример! Слово – это тоже хлеб насущный! И его нельзя держать под спудом! Мой долг – им делиться!

– Имя Сент-Мор не должно становиться бульварной притчей! Ты же это понимаешь, Элли? – воскликнула Маргарет.

– Мое имя – Грей! Элеонора Грей! И я хочу продолжать дело отца! Ты знаешь, при жизни он покровительствовал попечительскому совету и миссионерскому издательству нашего города. Так вот! Я уже заключила договор с этим издательством. А все вырученные от продажи книг средства будут переведены в попечительский совет!

– Но твоя мать… – пыталась возражать кузина.

– Моя мать всегда поддерживала отца! – спокойно ответила Элли. – И я уверенна, что сейчас она поддержала бы меня! Маргарет, я прошу тебя никогда не говорить небрежно о моем отце! Он заслуживает намного больше уважения, чем некоторые именитые завсегдатаи твоей гостиной.

Леди Эгертон закусила губу. Все-таки она не была лишена ни здравого смысла, ни сердечной привязанности к своей двоюродной сестре. Слова Элеоноры были справедливы, и Маргарет внутренне согласилась с ними. Когда она снова заговорила с Элли, ее голос и взгляд немного потеплели.

– Ну, полно, дорогая! – произнесла она на примирительной ноте, обнимая сестру. – Не станем ссориться! Твой отец… Да, я сужу пристрастно… Но ты же знаешь, сколько огорчений он принес дому Сент-Моров! Впрочем, Бог с ним! Не стану о нем говорить. Но ты! Ты моя дорогая маленькая сестричка! Ты настоящая Сент-Мор! Наши матери всегда были нежно привязаны друг к другу! Вот и нам с тобой надлежит последовать их доброму примеру!

Элли тоже обняла кузину. Маргарет часто ранила сердце девушки леденящим светским холодом, и, особенно, непримиримо-высокомерным отношением к ее отцу. Но у Элеоноры в целом мире не было никого, кроме Маргарет! А у той имелось слабое и очень уязвимое место – своего рода Ахиллесова пята – фамильная честь! Вернее, своеобразное понятие о фамильной чести. Из-за этого отношения между сестрами складывались непросто.

Муж кузины, лорд Эгертон, не раз предлагал Элли сделать ей протекцию в высшем свете. Но Элли сама сторонилась блистательного общества. Фамилия Грей давала ей определенные преимущества: Элли была свободна во многих своих поступках, не связана светскими условностями, могла жить не напоказ, оставаться в тени от досужих глаз и умов, и следовать своим собственным путем.

Однако Элли старалась, насколько возможно, щадить чувства Маргарет, помня о том, что даже после свадьбы кузина не пожелала расстаться со своим родовым гнездом. Лорд Эгертон любезно согласился с желанием жены провести жизнь в поместье Сент-Моров. Элли понимала, сколь сильна в Маргарет привязанность ко всему родному. И даже обостренная щепетильность кузины относительно фамилии Сент-Мор порой казалась Элли священной.

Поэтому, поразмыслив, она все же согласилась пойти на некоторые уступки. Сестры договорились, что литературный дебют Элеоноры состоится под псевдонимом. А дальше – будет видно.

– Только псевдоним надо придумать благозвучный, интересный и со смыслом. – Сказала Маргарет. – Ведь он станет твоим вторым именем, с которым ты выйдешь навстречу читательской аудитории.

– Имя есть! – ответила Элли. – Пусть читатели познакомятся со мной под псевдонимом Ангел-воитель! – и, опустив ресницы, добавила: – Так всегда называл меня отец!

При воспоминании о сестре и об их непростом разговоре, Элли стало неуютно. Чувство собственной вины отяготило ее душу. Она не хотела огорчать Маргарет, но теперь… если ее творческое инкогнито раскрыто, не миновать беды. Впереди их обоих ждет тяжелый разговор. Упреки Маргарет… Неизбежный конфликт… Перспектива натянутых отношений… Отчуждение… Одиночество… Запоздалые сожаления и невозможность что-либо исправить…

– О, если бы был жив отец! – горестно подумала девушка. – Он бы сумел меня вразумить, и ободрить, и защитить! Отец бы меня понял! И не осудил! Да и что, собственно, плохого в том, что одна из внучек могущественного Сент-Мора пишет добрые рассказы и публикует их в миссионерском издательстве? Нет, отец – это не Маргарет! Он был бы рад моим успехам, и мама тоже была бы рада за меня! Они оба поддержали бы меня во всем добром!

Элли потянулась за носовым платком под подушку, и вдруг ее пальцы  прикоснулись в темноте к чему-то шелковистому и прохладному. Роза? Да, так и есть! Снова роза! Нежная и благоуханная весточка из непостижимого! Воплощенное чудо!

Чудеса с Элли случались и прежде. Девушка жила в пансионате третью неделю, и часто, вернувшись с прогулки в свой коттедж, находила там розу. На туалетном столике, в ящике комода, на полочке в ванной комнате, на подоконнике за шторой, среди журналов и на клавиатуре компьютера – роза каждый раз встречала ее в новом и неожиданном месте. Элли терялась в догадках, пытаясь объяснить себе появление цветов.

Код замка входной двери был известен только ей. Обслуживающий персонал пансионата не имел доступа к комнатам во время ее отсутствия. На окнах и на веранде была установлена охранная сигнализация и видеокамера. Но современные средства защиты не обнаруживали непрошенных гостей. Сигнализация молчала, и око камеры оставалось слепо. Цветы, между тем, продолжали появляться в коттедже Элли в разное время суток, и даже во время ее ночного сна. Однажды, проснувшись среди ночи, девушка нашла розу на подносе, между стаканом и бутылочкой с минеральной водой. Хотя вечером, она хорошо это помнила, цветка там не было, и быть не могло!

Розы появлялись неизвестно откуда, словно из воздуха, распространяя по комнатам нежное благоухание. Элли ставила цветы в хрустальную вазочку у себя в гостиной, смежной со спальней. Цветы казались ей одушевленными. С ними хотелось разговаривать, прикасаться к ним губами, лицом и подушечками пальцев. От сочных лепестков исходила яркая позитивная энергия, питающая душу, и освящающая жилище.

Девушка приложила душистые лепестки свежей розы к губам и задумалась. А задуматься было над чем. В ее жизнь входило что-то новое, тревожное, еще неизвестное. Она чувствовала это. Перемены уже начались и, как будто, не предвещали ничего хорошего. Но розы! Розы говорили ей о другом. Они несли с собой покой, утешение. Дарили забвение одиночества. Пробуждали светлые мысли и надежды. Розы обещали ей защиту и покровительство таинственных светлых сил. Кто-то незримо присутствовал в ее жизни. Кто-то неведомый согревал ее своим вниманием и заботой. Элли улыбнулась цветку и поцеловала его.


Глава 3: http://proza.ru/2024/04/02/562