Таракан без ног не слышит. часть 16

ГЛАВА 18 ЛЕТАЮЩИЙ ЁЖИК
Я определила направление, откуда меня сюда принесло, и решила, для начала, отправиться в ту сторону. Может, найду чего полезного. Может, выясню, как я вообще сюда попала. Проход найду, или что там ещё. Дорога, тропинка, дыра в земле.
Опыт отечественной и зарубежной фантастики показывает, что в таких случаях обязательно должен быть хоть какой-нибудь захудалый портал. А порталы должны быть чем-то отмечены. Вот этот знак я и поищу.
Тихонько, не торопясь, я поплыла над ветками-змеями. Хищный лес питался не только свежезаблудившимися грибниками. Не брезговал он и птичками, и даже бабочками. На земле валялось множество маленьких крылышек. Не меньше разноцветных пятнышек мелькало в ветвях. Чем он их приманивает? Может, тем сладким запахом, который я сейчас не чувствую?
Я протекала сквозь ветки и между ними, загадав — задену, не задену. Поднималась над зарослями и обозревала окрестности. Пейзаж, впрочем, особо не менялся. Белёсая муть, всё-таки не показалось, где-то плотнее, где-то жиже. Ветки-плети на стволах-столбиках. Горизонта не видно, Дерево вдали, как маяк. Высоченное, аж дух захватывает. Только отплыв, или отлетев, в общем, удалившись на довольно большое расстояние, я увидела, какое оно высокое. Не выше двухсот метров, но и никак не менее ста пятидесяти.
Наверное, здесь никогда не бывает сильных ветров. Иначе бы в одиночку ему не выстоять. Я плыла и плыла над хищным лесом. Одна из плетей, прямо перед моим носом схватила на лету маленькую птичку. Я, как верная защитница слабых и угнетённых, попыталась отбить несчастную. Схватилась за ветку и начала раскручивать спираль, в которую она успела свернуться, но в процессе этого благородного дела вдруг заметила, что листья-иглы проткнули насквозь маленькое тельце, и моя помощь уже не нужна.
В какой момент я потеряла Дерево из виду? Наверное, тогда, когда заросли неожиданно кончились. Хищный лес оборвался, и передо мной, во всей красе, встала наша родная сибирская Тайга.
Я завопила нечто невразумительное и бросилась в объятия любимых деревьев. Сосны, лиственницы, даже ёлочка невдалеке торчит. Я валялась на земле, загребала руками шишки и опавшую хвою и уже почти поверила в то, что я дома, что весь этот дикий кошмар закончился. Если бы только тушка моя была при мне.
Повернувшись на спину, я посмотрела наверх и снова увидела два, не очень ярких, светила.
Я взвилась над лесом и закрутилась в поисках моего Дерева. Его не было видно. Но вон она, знакомая белёсая муть и значит, где-то за ней и растёт Дерево, со спящей мной, в дупле. Я болталась в воздухе и напряжённо всматривалась вдаль.
Ни с того, ни с сего в голову пришло воспоминание. В году, убей не скажу, в каком, в Братске-городе, прямо рядом с плотиной, повисли в воздухе странные верёвки. Штук несколько. Метров по восемь, десять. Колыхались себе, ни к чему не подвешенные. Изгибались слегка, не теряя основной формы и не обращая никакого внимания на ветерок, временами довольно приличный.
Офигевшие братчане устроили целое паломничество к этому феномену. Особо истеричные, на полном серьёзе, убеждали всех, что это, мол, Конец Света, не иначе. Переучившиеся были уверены, что без инопланетян тут не обошлось.
Зрелище, надо сказать, и впрямь было жутковатое. Не то чтобы страшное, просто неестественное какое-то. Те, кто догадался посмотреть загадочные верёвки поближе и в бинокль, разглядели, что состоят они из обыкновенных комаров. С какого перепугу насекомые устроили эту феерическую свистопляску, не знаю. Мне они не доложились. И другим, насколько я знаю, тоже.
К чему я это вспомнила? Может, потому что я сейчас болталась в воздухе, не хуже тех верёвок. И если бы меня сейчас кто-то увидел, что бы пришло в голову бедолаге? Но поблизости не было ни единой живой души. Мошка и редкие птички не в счёт. Да и я была совершенно невидима не только сторонним наблюдателям, но даже и самой себе.
Вдруг со стороны белёсой мути пахнуло тёплым ветром. Будто кто-то рукой погладил. И я почувствовала покой и уверенность, что волноваться не надо. Всё будет хорошо. Мне можно ещё погулять, и никто меня ругать не будет. И тельце моё любимое сохранят в лучшем виде.
Я улыбнулась и повернулась в другую сторону. Гулять.
Гулять я начала с того, что взвилась вверх. Выше и выше, пока не догнала одинокое облачко. Ввинтилась в него и замерла, оглушённая. Облачко, хоть и одинокое, было очень даже плотным. И наверное, будь у меня рука, которую я могла бы протянуть перед собой, то я бы ничего не увидела. Я тихонечко перекувыркнулась пару раз, а потом стала прикидывать, где верх, где низ. Угадала четыре раза из десяти, после чего игра мне надоела, и я рванула выше, в самую синь.
Восторг бил из моих, несуществующих, ушей фонтаном. Я вопила, пела, кувыркалась и даже, кажется, что-то танцевала. То ли вальс, то ли джигу-дрыгу.
Увидела птица похожего на орла, только маленького. Болель, наверное. Немножечко попарила над ним. Тихонько, чтобы он не заметил, а то мало ли, инфаркт там, или кондрашка хватит, а у него, может, яйца в гнезде. В смысле, дети.
Переболевший орёл, узрев добычу, метнулся вниз, и я следом за ним. Вдали между деревьев виднелся большой разрыв. Дорога? Слетаем, посмотрим. Пока мама на обед не позвала.
Дорога оказалась рекой. Красивой, широкой. Спокойное течение, пологие песчаные берега. Мечта туриста. Я бы в ней поплескалась, было бы чем. Вздохнув, я посмотрела направо, посмотрела налево, как при переходе улицы. Ну-ка, ну-ка, а что это там, вдали за рекой? Никак дымок над деревьями? Струйкой в небо поднимается. Костёр, не иначе. А кто у нас костры в лесу разводит? Гомо сапиенсы. Правда, иногда не совсем сапиенсы, но всё-таки гомо. Ура! Гомо! То есть, ура, люди! Люди! Я иду к вам!
Внезапно я почувствовала себя Маргаритой, летящей на Бал. Завизжав так, что ближайшие сосенки шарахнулись в стороны, я рухнула в воду, подняв целый фонтан брызг и торпедой ринулась в сторону лагеря