Пустоты

Ни смысла, ни числа, ни меры.
А судьи кто? И в чем твой грех?
Мы вышли из одной пещеры,
И клинопись одна на всех.

                Арсений Тарковский


Если у нас право судить себя и других? Мы говорим, что, да, есть – и судим! Но кто должен определять меру нашей вины? Суд? Авторитарный режим? Наши соседи?
«Любого человека, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять, и где-то в глубине души он будет знать, за что…», говорит  Фридрих Дюрренматт.
Но тут я сразу вспоминаю разговор на работе со своим коллегой, атеистом по убеждениям, который сказал мне, мол, как же так: политиканы, олигархат, военные – совершают чудовищные убийства по всему миру, их лицемерие не имеет границ, по их вине гибнут тысячи людей, а они как ни в чём не бывало, продолжают жить дальше в своих дворцах. Значит, Бога нет? Поскольку небеса так и не разверзлись и праведные молнии никого не поразили. Интересно ответил Пётр Мамонов, видимо, повторив слова какого-то Святого Отца, говоря, что если б Бог хотел справедливости, то всех нас давно надо было бы сжечь в геенне огненной. Бог хочет не справедливости, а сопричастности с Ним.
Есть такое понятие как бунт запоздалой совести, и мой опыт говорит, что человек понимает, когда он прав, а когда – нет, понимает интуитивно, возможно, что он никогда не признается в своей неправоте по отношению к тому, к кому он проявляет её, (или проявлял), но только не перед самим собой, это исключено, пусть хоть даже в старости, перед смертью.
И всё же нельзя не признать, что многие сегодня «глухи» и «слепы» к своему внутреннему миру, и среда звуков, форм, запахов, вкусов им важнее, нежели теология, потому как человеку в принципе нужно на что-то (кого-то) опираться в жизни, если человек не верит в Бога, то он опирается только на внешние, материальные формы жизни – и ими оправдывает своё существование. А чтобы разобраться в теологии, для начала нужно разобраться в своём внутреннем мире, но при ритме и курсе современной жизни, на это совершенно нет времени.
Капитализм и социализм – обе эти политические системы отрицают Бога, и лишь отдельно взятый человек – единица – может ощущать свою сопричастность с Ним. Правительствам нужна коллективизация: промышленная, военная, сельскохозяйственная, религиозная, но последняя нужна им лишь для того, чтоб сдерживать массы там, где они есть, ибо мы – это голод, чума, мы – убийцы и насильники, диктат планеты, библейский потоп, наши заблуждения могут сровнять с землёй города, искоренить целые народы, нас слишком много – и каждого нужно чем-то занять, поскольку если внутренние пусто́ты будет нечем заполнить – мы низведём ангелов до крыс, а высоты духа до жалости к себе и последующей ненависти к миру, а Германия в прошлом веке нам показала, что социальные инфекции гораздо страшней физиологических, то есть человеку (основной массе) попросту нужно куда-то себя деть, вписать себя в какую-либо социальную группу, – и в этом, возможно, кроется одна из причин войны.

Человек жесток и беспринципен, заносчив и эгоистичен, расчётлив и жаден, похотлив и безбожен, лжив и равнодушен – и всё же велик!
Солдат, который после взятия города, не будет никого насиловать, грабить, угрожая убийством – вот тут и есть наше спасение!
Бог дал нам свободу выбора, чтоб, в следствии этого, мы возвели свой дух в константу. Но, как говорится: дьявол кроется в деталях, и с самого детства нас уродуют, уничтожая в нас индивидуальность. Интересно, а как тогда у ребёнка должно развиться самостоятельное, оригинальное мышление, если день за днём ему твердят, что он должен походить на всех прочих,
если, едва начиная что-то мыслить, он тут же натыкается на прутья клетки?
И здесь я позволю себе не согласиться с некоторыми мыслями Иосифа Бродского из его эссе «Меньше единицы», поскольку думаю, что основные впечатления от жизни мы получаем именно в детстве, наша стартовая площадка – детство.
Чтобы в мире было меньше боли, невежества, отчаяния, страха – надо, чтоб в мире было меньше людей или чтоб сам мир был более утопичным. Но он таковым не становится, века сменяют друг друга, – а аксиология людей не меняется, хотя само человечество первое страдает от этого.
Великие философы, писатели (Шопенгауэр, Л. Н. Толстой и т.д.) никак не смогли повлиять на мир, изменив его к лучшему, возможно, что они изменили немалое количество отдельно взятых людей, но безумие всё равно никуда не делось, такое как голод, инфекции, возникшие от массовых убийств, самоубийства, допросы и тюрьмы, инфляция, дефолт... Через четыре года, после смерти Толстого, началась Первая мировая война – самое противное и бессмысленное действо, как писал Толстой в своём знаменитом романе. Я уже не говорю о её продолжении – поскольку я не разделяю эти войны, для меня это одна война.
Ненависть способна породить лишь ненависть, но и добро может породить ненависть, ибо в нашем извращённом, искажённом, искалеченном мире, добро (в основном) принимают за слабость или дурость. XXI-й век, с его информативным бумом, уже так запутал человека, что ему легче плюнуть на всё, ограничив свой мир семьёй, работой и потребительством, нежели докапываться до каких-то истин. Но что же сиё означает в теологическом смысле? Что, несмотря на обилие церквей в городах, каждый теперь один на один с Богом, то бишь, если перефразировать, один на один с самим собой. Если раньше люди видели подтверждение своим мыслям, в картинах Караваджо, к примеру, или в каком-либо религиозном ордене, то теперь, когда сами корни искусства уже отмирают, а об религиозных орденах и говорить нечего, человек должен сам во всем разобраться, то есть заглянуть внутрь себя на столько, на сколько это вообще возможно. Это учит самокритике, самоанализу и сам человек становится более гуманным и зрелым впоследствии, но, как было сказано выше, сегодня человеку некогда со всем этим разбираться, он и так по горло завален делами, и возможно по этой причине атеизм сегодня превалирует над верой, а сам человек страдает от тотального одиночества.

Жан-Поль Сартр сказал: «Если тебе скучно наедине с собой, значит ты в дурном обществе». Андрей Тарковский, когда итальянский интервьюер его спросила, что бы он посоветовал молодёжи, ответил: «Как можно чаще бывать в одиночестве».
Да, наедине с самим собой, ты спокоен, собран, не суетлив, но поскольку, основная масса, сегодня попросту отринула Бога, либо извратила его каноны, чтобы впоследствии было легче подстроится под них, то, в итоге, общество исторгло массу неофитов с чёрными дырами внутри себя.
«У человека в душе дыра размером с бога, и каждый заполняет её как может». (Жан-Поль Сартр).
 Это так же верно, как то, что каждая река имеет своё устье. Но чем же сегодня заполнить человеку эту дыру, он ищет направление, пытаясь как-то определиться в этом мире, а натыкается всё на ту же старую и недобрую унифицированую систему ценностей.
Возможно, что сегодня людям нужно как-то сплочаться и искать выход вместе, и не зацикливаться на архаических формах государственного правления, но если б мы только знали, что нам и вправду нужно. 
С другой стороны, человек ищет определения, стабильности – и так практически по отношению ко всему: любовь ли это, финансы, дети, дружба и т.д. Но ведь мы не маховики, не шестерёнки, и не можем любить, дружить, работать с точностью «ROLEX» – просто наш страх постоянен и неизменен, и мы не терпим каких-либо перемен, если мы, как нам кажется, достаточно хорошо устроили свою жизнь.
Но, как сказал Чарльз Буковски: «Всё горит, изничтожая тебя: друзья, дети – всё…»  – И мы храним под землёй или в тёмных прохладных склепах свои черепа и кости, словно стесняясь их.
Прошлым летом я видел ещё не старого человека без обеих рук, выше локтя, маленькая беспородная собачка, с грязными разводами на шерсти, была пристёгнута к петельке его застиранных, серо-голубых джинсов – в тот же миг я почувствовал укол стыда и ощутил себя полным идиотом из-за того, что горюю о своей жизни. Неужели, чтобы в полной мере осознать свою полноценность, нам требуется кто-то другой, кто-то, кому хуже, чем нам? Если это так, то это горько сознавать. Но конечно, потом забываются и тот человек и все твои тогдашние мысли, до другого раза.
В мире очень много искалеченных судеб, казалось бы, одно это должно вызывать в нас сочувствие ко всему человеческому, но один и тот же человек, к примеру, поможет инвалиду на улице, а вечером, в соцсетях напишет пост в поддержку войны, радуясь тому, что армия его страны разгромила позиции противника и нанесла непоправимый ущерб технике и живой силе.
«Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил» – говорит один из героев Достоевского. Но порой человеку и так приходится сужать своё внимание, вплоть до часа, минуты или даже мига, ибо каждая наша секунда темна, и мы не знаем, что за ней последует, и последует ли что-нибудь, как мы не знаем в чём наша цель, наше предназначение на этой земле (да и есть ли оно), мы лишь знаем, что должны жить дальше. Но человек живёт в условиях мифа, который сам же творит, и неизменно этот миф приводит его к кабале...

2024