Пустоты

Ни смысла, ни числа, ни меры.
А судьи кто? И в чем твой грех?
Мы вышли из одной пещеры,
И клинопись одна на всех.

                Арсений Тарковский


Если у нас право судить себя и других? Мы говорим, что, да, есть – и судим! Но кто должен определять меру нашей вины? Суд? Авторитарный режим? Наши соседи?
«Любого человека, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять, и где-то в глубине души он будет знать, за что…», говорит  Фридрих Дюрренматт.
Но тут я сразу вспоминаю разговор на работе со своим коллегой, атеистом по убеждениям, который сказал мне, мол, как же так: политиканы, олигархат, военные – совершают чудовищные убийства по всему миру, их лицемерие не имеет границ, по их вине гибнут тысячи людей, а они как ни в чём не бывало, продолжают жить дальше в своих дворцах. Значит, Бога нет? Поскольку небеса так и не разверзлись и праведные молнии никого не поразили. Интересно ответил Пётр Мамонов, видимо, повторив слова какого-то Святого Отца, говоря, что если б Бог хотел справедливости, то всех нас давно надо было бы сжечь в геенне огненной. Бог хочет не справедливости, а сопричастности с Ним.
Есть такое понятие как бунт запоздалой совести, и мой опыт говорит, что человек понимает, когда он прав, а когда – нет, понимает интуитивно, возможно, что он никогда не признается в своей неправоте по отношению к тому, к кому он проявляет её, (или проявлял), но только не перед самим собой, это исключено, пусть хоть даже в старости, перед смертью.
И всё же нельзя не признать, что многие сегодня «глухи» и «слепы» к своему внутреннему миру, и среда звуков, форм, запахов, вкусов им важнее, нежели теология, потому как человеку в принципе нужно на что-то (кого-то) опираться в жизни, если человек не верит в Бога, то он опирается только на внешние, материальные формы жизни – и ими оправдывает своё существование. А чтобы разобраться в теологии, для начала нужно разобраться в своём внутреннем мире, но при ритме и курсе современной жизни, на это совершенно нет времени.
Капитализм и социализм – обе эти политические системы отрицают Бога, и лишь отдельно взятый человек – единица – может ощущать свою сопричастность с Ним. Правительствам нужна коллективизация: промышленная, военная, сельскохозяйственная, религиозная, но последняя нужна им лишь для того, чтоб сдерживать массы там, где они есть, ибо мы – это голод, чума, мы – убийцы и насильники, диктат планеты, библейский потоп, наши заблуждения могут сровнять с землёй города, искоренить целые народы, нас слишком много – и каждого нужно чем-то занять, поскольку если внутренние пусто́ты будет нечем заполнить – мы низведём ангелов до крыс, а высоты духа до жалости к себе и последующей ненависти к миру, а Германия в прошлом веке нам показала, что социальные инфекции гораздо страшней физиологических, то есть человеку (основной массе) попросту нужно куда-то себя деть, вписать себя в какую-либо социальную группу, – и в этом, возможно, кроется одна из причин войны.

Человек жесток и беспринципен, заносчив и эгоистичен, расчётлив и жаден, похотлив и безбожен, лжив и равнодушен – и всё же велик!
Солдат, который после взятия города, не будет никого насиловать, грабить, угрожая убийством – вот тут и есть наше спасение!
Бог дал нам свободу выбора, чтоб, в следствии этого, мы возвели свой дух в константу. Но, как говорится: дьявол кроется в деталях, и с самого детства нас уродуют, уничтожая в нас индивидуальность. Интересно, а как тогда у ребёнка должно развиться самостоятельное, оригинальное мышление, если день за днём ему твердят, что он должен походить на всех прочих,
если, едва начиная что-то мыслить, он тут же натыкается на прутья клетки?
И здесь я позволю себе не согласиться с некоторыми мыслями Иосифа Бродского из его эссе «Меньше единицы», поскольку думаю, что основные впечатления от жизни мы получаем именно в детстве, наша стартовая площадка – детство.
Чтобы в мире было меньше боли, невежества, отчаяния, страха – надо, чтоб в мире было меньше людей или чтоб сам мир был более утопичным. Но он таковым не становится, века сменяют друг друга, – а аксиология людей не меняется, хотя само человечество первое страдает от этого.
Великие философы, писатели (Шопенгауэр, Л. Н. Толстой и т.д.) никак не смогли повлиять на мир, изменив его к лучшему, возможно, что они изменили немалое количество отдельно взятых людей, но безумие всё равно никуда не делось, такое как голод, инфекции, возникшие от массовых убийств, либо созданные в лабораториях, самоубийства, допросы и тюрьмы, инфляция, дефолт, расовые погромы, идеология, отрицающая Бога, лицемерие, обогащение за счёт чужого труда... Через четыре года, после смерти Толстого, началась Первая мировая война – самое противное и бессмысленное действо, как писал Толстой в своём знаменитом романе. Я уже не говорю о её продолжении – поскольку я не разделяю эти войны, для меня это одна война.
Ненависть способна породить лишь ненависть, но и добро может породить ненависть, ибо в нашем извращённом, искажённом, искалеченном мире, добро (в основном) принимают за слабость или дурость. XXI-й век, с его информативным бумом, уже так запутал человека, что ему легче плюнуть на всё, ограничив свой мир семьёй, работой и потребительством, нежели докапываться до каких-то истин. Но что же сиё означает в теологическом смысле? Что, несмотря на обилие церквей в городах, каждый теперь один на один с Богом, то бишь, если перефразировать, один на один с самим собой. Если раньше люди видели подтверждение своим мыслям, в картинах Караваджо, к примеру, или в каком-либо религиозном ордене, то теперь, когда сами корни искусства уже отмирают, а об религиозных орденах и говорить нечего, человек должен сам во всем разобраться, то есть заглянуть внутрь себя на столько, на сколько это вообще возможно. Это учит самокритике, самоанализу и сам человек становится более гуманным и зрелым впоследствии, но, как было сказано выше, сегодня человеку некогда со всем этим разбираться, он и так по горло завален делами, и возможно по этой причине атеизм сегодня превалирует над верой, а сам человек страдает от тотального одиночества.

Жан-Поль Сартр сказал: «Если тебе скучно наедине с собой, значит ты в дурном обществе». Андрей Тарковский, когда итальянский интервьюер его спросила, что бы он посоветовал молодёжи, ответил: «Как можно чаще бывать в одиночестве».
Да, наедине с самим собой, ты спокоен, собран, не суетлив, но поскольку общество сегодня попросту отринуло Бога, либо извратило его каноны, чтобы впоследствии было легче подстроится под них, то по итогу мы получили массу неофитов с чёрными дырами внутри себя.
«У человека в душе дыра размером с бога, и каждый заполняет её как может». (Жан-Поль Сартр).
 Это так же верно, как то, что каждая река имеет своё устье. Но чем же сегодня заполнить человеку эту дыру, он ищет направление, пытаясь как-то определиться в этом мире, а натыкается всё на ту же старую и недобрую унифицированую систему ценностей.
Возможно, что сегодня людям нужно как-то сплочаться и искать выход вместе, и не зацикливаться на архаических формах государственного правления, но если б мы только знали, что нам и вправду нужно. 
С другой стороны, человек ищет определения, стабильности – и так практически по отношению ко всему: любовь ли это, финансы, дети, дружба и т.д. Но ведь мы не маховики, не шестерёнки, и не можем любить, дружить, работать с точностью «ROLEX» – просто наш страх постоянен и неизменен, и мы не терпим каких-либо перемен, если мы, как нам кажется, достаточно хорошо устроили свою жизнь.
Но, как сказал Чарльз Буковски: «Всё горит, изничтожая тебя: друзья, дети – всё…»  – И мы храним под землёй или в тёмных прохладных склепах свои черепа и кости, словно стесняясь их.
Прошлым летом я видел ещё не старого человека без обеих рук, выше локтя, маленькая беспородная собачка, с грязными разводами на шерсти, была пристёгнута к петельке его застиранных, серо-голубых джинсов – в тот же миг я почувствовал укол стыда и ощутил себя полным идиотом из-за того, что горюю о своей жизни. Неужели, чтобы в полной мере осознать свою полноценность, нам требуется кто-то другой, кто-то, кому хуже, чем нам? Если это так, то это горько сознавать. Но конечно, потом забываются и тот человек и все твои тогдашние мысли, до другого раза.
В мире очень много искалеченных судеб, казалось бы, одно это должно вызывать в нас сочувствие ко всему человеческому, но один и тот же человек, к примеру, поможет инвалиду на улице, а вечером, в соцсетях напишет пост в поддержку войны, радуясь тому, что армия его страны разгромила позиции противника и нанесла непоправимый ущерб технике и живой силе.
«Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил» – говорит один из героев Достоевского. Но порой человеку и так приходится сужать своё внимание, вплоть до часа, минуты или даже мига, ибо каждая наша секунда темна, и мы не знаем, что за ней последует, и последует ли что-нибудь, как мы не знаем в чём наша цель, наше предназначение на этой земле (да и есть ли оно), мы лишь знаем, что должны жить дальше. Но человек живёт в условиях мифа, который сам же творит, и неизменно этот миф приводит его к кабале...

2024