О блаженная любовь, подательница всех благ

 «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует,    любовь не превозносится, не гордиться, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла.
Любовь не радуется неправде, а сорадуется истине;
Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится»
                Апостол Павел

  В купе  было душно. От этого  голова моя разболелась, что казалось, не стерплю и заплачу, скорее завою. За окном  заснеженные поля, сменялись  серым и тоскливым  лесом. Хотелось одного – никого не видеть и не слышать, а спать под тихую песнь поезда…Тук – тук, тук – тук, тук…
  Сын купил мне билет в купейный вагон. Я долго отказывалась:
 -  Дорого, да мне удобнее в плацкарте.
-Ну что ты, мама. Я уже могу себе позволить  помочь тебе!
  А я смотрела на него, радовалась – вот какой у меня сын! Совсем взрослый, заботливый. Защитник и опора в семье. Любовалась им!
  В купе на верхней полке кто- то спал.  Вскоре и я задремала. Поезд, тихо покачиваясь, спешил развести пассажиров. Едем.
  Сквозь сон   почувствовала, как свежий ветерок сквознячком проник в теплое купе. Запахло снегом и талой водой. Это кто-то вошел и почти бесшумно уселся напротив…
 И тот час зашелестели пакеты, запахло остро и пряно  копченным и соленьями, забулькало  из термоса. Слышу вздох и….молчание. Тишина. Долго. Мне сразу же захотелось посмотреть -  отчего ничего не происходит, почему все затихло. Даже голова перестала болеть. Вот оно – женское любопытство!
   Медленно поднимаю голову, поворачиваюсь.
-Здравствуйте! Я уж думала, что одна буду вечерять. Да как – то неудобно! – Быстро и громко заговорила женщина.
-Кто там наверху? Не спите? – без церемоний, но все же по- тихому постучала в стенку.
-Да, уснешь  тут у вас! – незлобиво произнес мужской голос. С верхней полки спустился немолодой мужчина, лет шестидесяти с небольшим.
- Ну что ж, давайте знакомиться! Я тетя Глаша. Постарше всех вас. За восемьдесят мне. Раньше звали Глафира Матвеевна, сейчас больше тетя, да баба Глаша. Вас как звать – величать?
  Мужчина, немного помедлив, видимо выбирая, как удобнее представиться, произнес:
- Николай. Можно  без отчества.
 Помолчал.
 -Иваныч я…
Я назвала свое имя.
-Приглашаю всех к столу! – перед нашими с Николаем  носами проплыли руки тети Глаши. Широкий жест!
   Мы с Иванычем отказываться не стали, достали еще кое – чего из своих запасов и стали вечерять. Вечерять - слово, какое тихое,  спокойное, вкусное – подумала я, в самый раз  для названия ужина в поезде.
   Поели, попили кто чай, кто кофе. Убрали остатки еды. Настало время разговоров. Все по плану.
 Николай забрался на верхнюю полку, объяснив это тем, что желает почитать газетку,  но разговор обещал поддерживать. 
  Пошли расспросы, откуда, да куда кто едет, с какой надобностью. Я ответила, что в гости к   подруге. Николай пробурчал что-то, не поняли…
 - А я, доченька, к деткам своим в гости еду. Семь  их у меня. Все сыновья. Живут возле и в самой Москве, кто  в большом городе, кто в селах.  Ладно живут, дружно меж собой и людьми. Хорошие они у меня уродились, в отца своего. Я уж очень громкая, нетерпеливая, осерчать могу, да затаить обиду.  Каюсь потом, конечно. А они у меня ни-ни… Не злобивые…В народе про таких говорят  -  душа нараспашку. Жалко мне их порой. Ведь могут  грубо  проехать  по душе их распахнутой. Сердце болит…
 Колеса стучат размеренно, поезд  движется, за окном темно, почти ночь. По обычаю или уж как-то само собой получается, вдруг, незнакомые люди начинают рассказывать про свою жизнь. Так произошло и у нас.
  Глафира Матвеевна вела разговор  неторопливо, обстоятельно. Я люблю такие рассказы в путешествии. Николай Иванович перестал шуршать своей газетой, притих, тоже слушает.
- Я с сорокового года. Родилась в деревне  Криводанова, возле Тюмени. Трудно жили, голодно и бедно.
  В детстве как-то на одежду не обращаешь внимание. Мама оденет меня в  платье, от сестры доставшееся, повяжет платок свой старенький, вот я уже и красавица! Беги на улицу, девонька! А как заневестилась, тут и мысли стали появляться, как бы красивее да понаряднее платье надеть.
  После окончания  войны уже  десять лет  прошло. Мне пятнадцать было. Собралась я город  Тюмень. Мама говорит:
- Дочка, поступай учиться на  простую рабочую профессию. Устраивай свою жизнь сама. В помощи не откажу. Но лучше будет, если ты эту профессию быстро получишь.
  Так я и стала  работать на  судоремонтном заводе  поваром.
  С подружками бегали по выходным на танцы. Там познакомилась со своим мужем. Вот уж не ожидала, что  мне,  дурехе, такой муж достанется.
 Засмеялась смущенно.
- Григорий видный, статный парень. Ухаживал красиво. Все рассказывал он мне про историю страны нашей, города.    Оказалось, учится мой Григорий в институте на учителя истории.
  Через три года сыграли свадьбу. Началась семейная жизнь…
  - Распределили его учителем истории  в деревню. Здание школы  небольшое, учеников много. В две смены учились. Придет с работы, уже ночь на дворе, особенно зимой.
   Мне все работы никакой не находилось,  дома хозяйством занималась.  Молодая, детей нет,  скучно мне, одиноко. Стала я изводить мужа своим нытьем и незаслуженными обидами. То трудно мне печь топить, то воду носить далеко от колонки, то не знаю, что приготовить на ужин, то мало он мне уделяет внимания.
  Придет с работы мой Григорий уставший, а тут я со своим нытьем. И вот, думаю, ведь не балованная я, матерью наученная всему. Чего извожу мужа, не понимаю. Как с ума сошла баба!
И все, кажется, будто кто нашептывает мне:
-Посмотри у соседки твоей  платье новое – муж привез из города. Оглянись вокруг, смотри, все веселые да с мужьями, а ты одна целый день, никто ласкового слова тебе не скажет.  Не заслужила ты такого. Все у тебя получается, руки умелые да ловкие, а муж не ценит. Ни у кого такой доброй  жены нет, а он будто не видит. 
  Навалилось на меня много:  обида, зависть,  возгордилась неумеренно. Мужа попрекаю каждый день словами колкими. Замкнулся он совсем, поник. Думал, от меня поддержка будет, утешение.  А тут жена-злодейка.
  Но случай помог. Хотя , по правде, случайностей в жизни не бывает…Заболела сильно. Температурила, лихорадкой било, сознание порой теряла.
   Лекарств в деревне нет.  На улице третий день метет сильно. Транспорт – лошадь старая.
 Фельдшер подсказал мужу, что надо лекарство привезти. Друг его, врач, живет на станции, у него надо взять. Поможет оно.
 До станции ехать 20 километров. На лошади, в метель  поехал мой муж. Человек городской, с лошадью толком обращаться не умеет, а поехал. Потом рассказывал:
-Лошадь встанет, идти не может. Ветер  свищет, вокруг не видно ничего. Кругом снег. Дорогу замело. Что делать? Начинаю лошадку уговаривать
 – Ну, милая. Помоги мне, жена у меня тяжело больная. Лекарство надо привезти. И, что ты думаешь, после слов таких жалостливых, идет лошадь!
  Доехали, привезли. Фельдшер говорит, лекарство давать через 4 часа, пропускать нельзя. У фельдшера своя семья, ушел  он.
  Сутки муж выхаживал меня – лекарство вовремя  давал, поил настоями трав. Не спал.
  Полегчало… Скоро я  и совсем выздоровела.
  И на душе легче стало - все ушло: обида, зависть, колкие слова забылись. Поняла я, что любит меня муж  сильно, слова мои  плохие и упреки мимо ушей пропускал, терпел  долго мое раздражение, другим не завидовал, старался мир в семье наладить  через заботу. Одним словом – любовь.
Замолчала она. Глядит в окно. Темно  там,  а она смотрит…
  Я  загляделась  на нее, любуюсь.  Глаза светятся, лицо помолодело вмиг, морщин не стало видно.
  Тишину и величие момента нарушил мужской голос с верхней полки.
- Женщины, а не пора чай заварить, да угоститься вкусненьким перед сном?
  Вот они мужчины, всегда так  не вовремя - подумала я, но почаевничать согласилась.
  Опять пили чай. Иваныч  аппетитно грыз сухарики, смешно причмокивал. Внезапно, подвел итог всему сказанному:
-  Вот вы, женщины, часто мужчин попрекаете. Такие они разэтакие. А вот,  вы не понимаете, что мужчины  для вас, как  сокровища необъятные!
  Вот это новость!  Мы с тетей Глашей даже подпрыгнули.
 С высока, посмотрел Иваныч на нас и продолжил.
- Я тоже о любви. Но немного  по- другому хочу рассказать.
  Я в молодости совсем в Бога не верил. Отняли у нашего поколения Его. На долгие годы. А вот бабушка моя – молитвенница была. При любом несчастье  и счастье Бога благодарила.
  Я у нее порой спрашиваю, вот  у нас  банька сгорела, зачем  благодарить, за что? Вся семья  урон понесла. Думаю, какие слова она  сейчас найдет, чтоб объяснить свою правоту.
-Банька сгорела? Так это нам наказ – чтоб смотрели лучше за хозяйством, внимательнее были. Хозяйство вести – не под носом скрести!
  Молчавшая тетя Глаша, вдруг спросила:
-А как уверовал? Чудо какое произошло?
- Нет, чуда не было. Человек мне на пути попался хороший. Объяснил мне, что все, что с нами происходит – все по воле Божьей. Ни один волос не упадет с головы нашей без Его воли.
- В армию пошел  я после того, как окончил техникум в Ялуторовске. Отправили нас в Афганистан. Подробностей вы от меня не услышите. Трудно мне вспоминать о тех днях. А про хорошего человека расскажу.
  Был у нас командир  Иванов.  Строгий, дотошный,  все про каждого бойца знать хотел. Разгильдяев не любил. Все должно быть по уставу.
  Первый бой был тяжелый, кровавый. Я при первых выстрелах обмер весь. Одна мысль сверлит - вот сейчас меня убьют, и мама моя плакать будет. Жалко маму. Стрелять не могу, лежу за камнем. Чувствую, подполз ко мне кто – то. За плечо трясет,  кричит.
-Боец очнись! Друзьям твоим помочь нужно, помощи они от тебя ждут! Не  трусь!
  Но стрелять не пришлось. Отступили  душманы…
  Как до части добрались, не помню. В каком - то ступоре был. Ругал себя,  - трус!
  Слышу, кричат. Меня к командиру! Ругать будет, может и накажет?
  Захожу к нему в палатку. Сидит, молчит, смотрит на меня и после  медленно так произносит:
- Боец! Не хорошо  своих сослуживцев на поле боя бросать! Ты ж бросил, струсил!
Стою перед ним, от стыда голову ниже, ниже…
А он мне:
- Страх это хорошо, это полезно. Все боятся, не боится только дурак! Но запомни, боец – сам погибай, а товарища выручай!
 Пристально на меня глядит, с укором. После тихо так мне говорит:
-  От страха твоего есть лекарство.
  Подает мне ленточку, а на ленточке слова  «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится», и маленький крестик на тоненькой веревочке.
- Не крещенный я…
- Ничего! Верь в Него! Страха не будет! Защитит  и помилует!
    Не боюсь с тех пор!
 После армии принял таинство Крещения, редко (года какие были? Атеизим вокруг),  но все же ходил в храм  Божий. Благодарил Его за все свои успехи и неудачи. Сейчас  каждое воскресенье посещаю Богослужения.
  Живется не лучше, но и не хуже всех. Тут у соседа поинтересовался о  том, какое у него  вероисповедование? Он мне:
- Верю в Бога  в душе… В храм не хожу.
Я ему:
- Храм - это дом Божий, это место встречи человека с Богом. Странно у тебя получается  -  только в душе верить. Может быть, тебе есть и пить только в душе?
  Замялся, задумался. Крещеный он. Понял вроде…
    Тихо стало в вагоне. Поезд остановился. Станция. Вышел Иваныч на перрон, да и мы за ним – подышать  перед сном свежим морозным воздухом. Ночь на дворе, а на вокзале жизнь кипит. Все спешат, разговаривают громко. Кто провожает, а кто встречает. Суматоха. Город большой. А над всем этим небо звездное и милосердный Бог.
   Утро. В вагоне оживление. В коридоре народ ходит туда - сюда. Мы тоже  проснулись. Совершили   утренний моцион. Опять за стол завтракать сели. Я предложила перед едой молитву прочитать, которую вчера мысленно читала, никто не отказался. Трапезничаем.  Тихо, хорошо, уютно в нашем купе. Ближе друг к другу  после вчерашних откровений стали.
  Тетя Глаша нарушила молчание:
- Ехать мне долго, еще два дня пути. В вагон-ресторан не хочу ходить, а продуктов немного. На ближайшей  станции кто со мной покупать продукты пойдет?
 Николай  Иванович  сказал, что он выходит  на станции и покидает нас, я согласилась. Но ничего покупать не пришлось.
   Как только поезд остановился, и мы попрощались  с Ивановичем, к нам в купе проводник привел женщин.
 Одна другую поддерживала почтительно под руки. Помогала ей расположиться. Вторая отвечала ей улыбкой и шептала: « Спаси, Боже!». Монахини! Возраст  у обеих невозможно было определить. Можно сказать  тридцать и пятьдесят.
 Мы с тетей Глашей оробели, как вести себя с монахинями, как обращаться. Но они, видя наше смущение, сами поприветствовали нас и пригласили за трапезу. Все с тихой молитвой и улыбкой.
  А после непродолжительного  сна, ближе к вечеру, потекли разговоры.
  Монахини – матушка  Вера и матушка Фотиния по благословению духовного  отца Сергия ехали  в Екатеринбург, посетить Храм на Крови.
  Матушке Вере нездоровилось, и она  прилегла на нижней полке. Нам же пришлась  втроем расположиться на другой.
  Мы уже с тетей Глашей не смущались матушки Фотинии.   Рядом с ней было  уютно  и как-то необъяснимо хорошо на сердце. Голос у нее нежный, речь плавная, слова  не праздные, а все к месту и точно сказаны.
  -Едем мы поклониться  и почтить Святых Царственных страстотерпцов.
  И рассказала о семье последнего Российского Царя   Николая II.
- Это была необыкновенная семья. В ней царили любовь, уважение друг другу. «Каждый должен забыть свое «я», посвятив себя другому.  В  каждом доме бывают свои испытания, но в истинном доме царит мир, который не нарушить земным бурям. Дом – это места тепла и нежности», так  писала в своем дневнике  Государыня Императрица Александра Федоровна.
 Два с половиной месяца Царская Семья прожила в Екатеринбурге среди шайки наглых, разнузданных людей новой их стражи, подвергаясь издевательствам и непрерывным страданиям. Об этом есть множество свидетельств. Я же расскажу лишь о немногих, чтобы понять, как со смирением они все это вынесли.
  Им было запрещено выходить на улицу, смотреть в окна. Однажды, когда Великая Княжна  Анастасия задумчиво глядела в окно на краешек неба, на кусочек свободного мира, часовой  выстрелил в нее, и пуля пролетела над ее головой *.
   Все Царственные  мученики сознавали приближения конца. Наследник  Цесаревич Алексий как-то  произнес: «Если будут убивать, то только бы не мучили»**
  Протоирей Иоанн Строжев  в своих показаниях сообщил: «14 июля для Царской Семьи была отслужена последняя обедница. Почему – то дьякон вместо прочтения запел эту молитву (« Со святыми упокой»), стал петь и я, несколько смущенный таким отступлением от устава, но, едва мы запели, как я услышал, что стоявшие позади меня члены Царской семьи Романовых опустились на колени, и здесь вокруг ясно ощутил я то высокое духовное утешение, которое дает разделенная молитва»***
  Расстрел Царской Семьи был осуществлен в полуподвальном помещении дома Ипатьева в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.
   Сохранено письмо Великой Княжны Ольги, отправленного из Тобольского заключения, «Отец просит передать всем тем, кто остался ему предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но не зло победит зло, а только любовь…»****
  В 2000-2003годах  построен Храм на Крови на месте расстрела Царской Семьи. Вот туда мы едем поклониться …
  После такого рассказа не хотелось что-то говорить и обсуждать. Мы замолчали. Каждый думал о своем. Я думала:  любовь  может дать человеку многое - нежность, заботу, прощение, уважение, смирение, способность не щадить себя, желать ближнему только лучшее, пожертвовать своей жизнью…
  Монахини – они посвятили свои жизни Богу. У каждой из них свой путь к НЕМУ. Но постоянно и  неустанно они  молятся о благе для каждого человека, живущего на Земле.
  Вспомнились  слова Иоанна Богослова « Кто не любит, тот не познал Бога. Потому что Бог есть Любовь»
   Бог  есть Любовь! Бог  дает человеку только лучшее, полезное для него. А как великолепно сказал  Преподобный Ефрем Сирин  «О безмерная сила любви! Ни на небе, ни на земле нет ничего драгоценнее любви. Она, божественная любовь, есть возглавление добродетелей; любовь — причина всех благ, любовь — соль добродетелей, … О блаженная любовь, подательница всех благ!»

 *Е.В.Неволина «Золотой Святыни свет…», с.641-642
** Е.В.Неволина «Золотой Святыни свет…», с.642.
*** Е.В.Неволина «Золотой Святыни свет…», с.642-642.
***Из письма Великой Княжны Ольги Николаевны.   
       Е.В.Неволина «Золотой Святыни свет…», с.645.