Зумерлэнд

                Фантастический рассказ               
      
                Язык до Киева доведёт (русская пословица)
               
               
                I

        …Вначале он увидел яркий белый свет. Он неумолимо и безжалостно бил в глаза и через них будто бы проникал прямо в мозг. Гвоздев шевельнул веками, попытался закрыть их – не получилось.

       – Хай, бро! Как твой муд? Тебя включили, но ты ещё не окей! Мы будем чекать тебя постепенно, рашить нету ризона, – услышал он какой-то механический, абсолютно бездушный голос.

         С глаз словно спала пелена, потом начала настраиваться резкость. «Как в бинокле», – мелькнуло в голове. Гвоздев отчётливо разглядел белую стену и на ней – огромный экран с изображением женской головы. Он ещё не чувствовал своего тела, почти ничего не понял из услышанного, но сумел разлепить сухие губы, сглотнул слюну и с трудом, не узнавая собственного хриплого голоса, произнёс:

       – Ты кто?

       Женская голова смотрела неестественно огромными голубыми глазищами, чрезмерно пухлые, искусственно накачанные губищи бессмысленно улыбались. Что-то где-то щёлкнуло, включили невидимый тумблер, и Гвоздев внезапно стал ощущать верхнюю часть своего туловища и руки. Он пошевелил пальцами, они послушались его.

       – Я ИИ – искусственный интеллект серии РКZX номер 3587992, меня зовут Хельга, – заявила голова, не разжимая губ. – А ты – бумер и олд из прошлого, твой позывной – «Подвижник». Тебя нашли под обрушившимся домом в 2024 году. Ты весь тайм лежал в заморозке и выжил. Это рили рарный айтем!

         Гвоздев вздрогнул и сделал попытку приподняться, но тщетно. Он не ощущал всю нижнюю часть тела, её словно не было.
Он всё вспомнил. В тот зимний февральский день их штурмовая рота наступала в Авдеевке, укропы отчаянно сопротивлялись, приходилось  выкуривать их из каждого дома. Но вот российские «штурмовики» стали одолевать, и противник, огрызаясь и оставляя трупы и мины, побежал. В какой-то момент Гвоздев, двигаясь вдоль полуразрушенной кирпичной стены, вырвался вперёд. «Подвижник, Подвижник, мать твою! Куда летишь? Опять на подвиги потянуло? Погоди прикрытия, сейчас наши парни выдвинутся к тебе!», – прокричал в рацию командир. Но Фёдор уже не слушал его, он запрыгнул в зияющее чернотой окно многоэтажки и выпустил перед собой упреждающую очередь из автомата. И вдруг он почувствовал сильнейший удар – это кто-то из бандеровцев швырнул в него гранату. Вспышка, и он потерял сознание…
         
           – Где я? И какое нынче число? – эти главные для Гвоздева вопросы сами вырвались из его уст.
         
           – Даю инфу. Это рил ток. Ты в Киеве, в Институте древних организмов. Сегодня двадцать первое мая 2064 года. Ты был в анабиозе сорок лет. Вот теперь мы включаем тебя, чтобы показывать нашему пиплу в паноптикуме. Это будет симпл эпик, для нашего института – топ хайп, – послышалось из невидимых динамиков.

           – Как в Киеве, мать вашу?! Разве я не в России? – закричал Фёдор, и его рука привычно потянулась было к «Калашу».
   
           Но автомата не оказалось. Вместо него пальцы нащупали гладкую поверхность стола, на котором он – совершенно голый и беспомощный –  лежал. Его талию и ноги стягивали прикреплённые к столу ремни, к голове тянулись тонкие проводки. Похоже, он во вражеском плену, и сейчас его будут пытать…
         
          Лицо на экране никак не изменилось, женщина-робот продолжала лыбиться.
       
        – Подвижник, не надо агриться. Ты в Рашке, наш институт в Рашке.
Теперь в стране живёт поколение молодых, они зовут себя зумерами,
а я служу им, президенту и Верховному Искусственному Интеллекту.
Я говорила уже: ты – бумер и олд из прошлой эпохи, ты – древний оживший организм, представить тебя публике, нашему пиплу, будет истинной пушкой, солд-аут. Даже сам господин президент прибудет, – сказала Хельга.
            
         Гвоздев не мог поверить: как такое могло случиться?! Если бы он погиб тогда, во время штурма Авдеевки, это можно как-то понять, это обычное дело, много друзей и товарищей Фёдора сложили свои головы в боях против хохляцких нацистов. Но сорок лет провести в каком-то анабиозе и оказаться в чуждом для себя мире, услышать непонятные слова, которые очень похожи на английские, это невозможно осознать!.. Однако его, Фёдора, кажется, хотят показывать народу, «пиплу» (он ещё помнил чуть-чуть английский язык, которому его когда-то, очень-очень теперь давно, обучали в школе, в его родной Гвоздовке), его будут демонстрировать, как древнего динозавра в музее, как слона в цирке! Но что же делать?!
         
        – Эй, ты, железка безмозглая! Развяжи меня! Я – не экспонат, я – человек и гражданин России! Я воевал за страну, я участник боевых действий! Вы не имеете права показывать меня, как диковинное животное! Нет таких законов и быть не может! Я буду жаловаться! – закричал Фёдор Гвоздев, дёргаясь и размахивая руками.

          Искусственный интеллект в виде Хельги серии РКZX номер 3587992 невозмутимо ответствовал:
       
       – Жиза! Мне ауф как нравится твой драйв, Подвижник! Я симпл ловлю от тебя вайб! Но ты зря бомбишь, это твой баг, ведь мы тебя не харасим, но мы можем начать гостинг и оффнуть тебя, и ты снова будешь чилить в заморозке. И ещё инфа: ты, Подвижник, – не гражданин Рашки, нашего зумерлэнда, нашей коллаборации, твой мир давно слился, ты умер, твоя война забыта, для нас ты – бумер и олд, экзистенциально девиантный, когнитивно отсталый экземпляр, чушпан и душнила, и слушать тебя ролф! Но вот тебе стрим, камон, знакомься…

         Женская голова исчезла с экрана, появились видеокадры из жизни той страны, где создали подобие виртуального человека. Фёдор увидел массы двигающихся по городским улицам андроидов, которые выглядели как люди. Они что-то несли с собой, толкали тележки с разными вещами, заходили в магазины, утилизировали отходы, ездили в электромобилях, перелетали с места на место на овербайках – мотодронах. Андроиды заполнили жилища, они трудились на предприятиях, в полях и лесах, управляли морскими и воздушными кораблями, осваивали космос, из них состояла армия, полиция. А где же Номо sapiens? Вот и он. Люди сидели возле похожих на компьютеры аппаратов, проводили время на природе, в кафе, ресторанах и барах, некоторые – в театрах, на стадионах и в фитнес-клубах, всюду их обслуживали андроиды. Но людей было намного меньше, чем роботов, многих отличала бледность лиц и хилость тел. Становилось ясно: всем в стране руководит главный робот – искусственный интеллект. За кадром зазвучала невесёлая песня:
               
                Пропади всё пропадом!
                Двадцать первый век.
                Хозяйничают роботы,
                Скучает человек.
          
          Гвоздев утих, он был удивлён и ошарашен. И не только от того, что перед видеотрансляцией большинство произнесённых Хельгой слов он никогда раньше не слышал, не знал их смысла, лишь признавал их сходство с ненавистными ему англицизмами. Да, он ненавидел их ещё с тех пор, когда Запад взялся «воспитывать», «гнобить» Россию, когда ему и его товарищам пришлось воевать в Новороссии! Но нет, его поразило увиденное: то, как вместе с новой и мерзкой для россиянина, для патриота России лексикой изменилась его Родина. Он лежал, как больной, на столе, не имел возможности встать и уйти, и смотрел не радовавшие его картинки чужой реальности, он без собственного согласия переместился в будущее, и оно ему не нравилось. Хорошо хоть, что Россия, по всему видно, победила малороссийскую фашистскую хунту и освободила от нацистов Киев... Но надо было что-либо придумать, чтобы освободиться. Фёдор решил схитрить.
         
        – Слушай… как там тебя?.. Хельга! А нельзя объяснить мне ситуацию другими словами? По-русски? Например, скажи, как мне себя вести, что вы хотите от меня? И что означает «оффнуть»?

          Гвоздев никогда не считал себя айтишником, но всё же, как и большая часть его тридцатилетних сверстников, он умел пользоваться электроникой, компом и даже некоторыми другими цифровыми устройствами, ему приходилось запускать в небо боевые квадрокоптеры, то есть дроны, он знал слово «офф» – «выключить». А его, Фёдора, «оффнуть» – это тоже «выключить»?

          В голубых глазищах Хельги быстро промелькнули цифры, она соображала.
   
        – Я спикаю так, как меня запрограммировали. Но для тебя, экспонат Подвижник, можно попробовать иной язык. Он реально потрясающий. Его использовали в твой тайм, но ещё не зуммеры, не поколение, родившееся после 2000 года, а те, кто тогда, в твой тайм, рулил по всей Рашке. Итак, даю инфу. Коллаборация учёных магистров Киева запилила, то есть опубликовала стрим (онлайн-трансляцию, новость), по всей Рашке и дружеским кантрис (странам) о том, что ты оживлён, и тебя можно посмотреть и даже сбайтить – то есть в старинном понятии скопировать, склонировать. К нам в институт прибудет много смарт пипла – учёных умников. Это потрясающе! Они хотят мониторить твои когнитивные, вербальные способности, они хотят проверить, что твоё оживление после сорока лет криоконсервации, специальной заморозки – не фейк, что это экзистенциальная реальность. Мы сможем экстраполировать твой потрясающий пример, твой случай на всю дальнейшую работу. Наш потрясающе замечательный институт транспарентно представит тебя, и это станет нашим потрясающим хайпом – славой, а также и потрясающей моржой, коммерческой выгодой, дорожной картой для инвестиций. Некоторые олигархи готовы заплатить за твой клон миллион криптовалютой. Это тривиально, но такова парадигма нашего бизнеса. За оживление птеродактиля в 2038 году мы заработали на внешнем рынке «БРИКС» миллиард юаней.

             Хельга на минуту смолкла – будто собираясь с мыслями, а, может быть, давая Гвоздеву время «переварить» полученную информацию. Фёдор подумал: «Ну вот, теперь хоть что-то понимаю. А то эта дура Хельга несла  галиматью какую-то!.. Значит, капитализм в России всё ещё жив, а доллары уже забыты, вместо них мировой валютой стали китайские деньги, то есть Китай по-прежнему с Россией, и «БРИКС» процветает. Но, блин, его, Гвоздева, российского воина, сержанта, кавалера двух Георгиевских крестов и медали «За отвагу», словно мышку или кошку, хотят клонировать, на нём будут заколачивать валюту! Нужно убегать отсюда…».
         
           – Твоя, Подвижник, парадигма следующая: для того, чтобы стать нашим потрясающим брендом, ты должен быть смарт-экспонатом, умным экспонатом в нашем паноптикуме, в музее древних организмов, вести себя топ – реально спокойно, конформистски, без девиантности (без психа), без траблов (проблем), не флексить (то есть, по-вашему, не бычить), не быть токсичным, всем визави показывать доброжелательную смайл, улыбку, стать для публики краш – симпотным. Это для тебя не крипово, не страшно, а мы обещаем тебе клёвый прикид, хавчик и пойло, ты получишь ламповый интерьер, потрясающе комфортные апартаменты, откуда мы будем круглосуточно всё стримить – транслировать в эфир. Ну а если Подвижник вздумает ивейтить (уклоняться) от нашего базара (договора), вызовет у инвесторов кринж (раздражение), мы не станем заниматься плюрализмом и софистикой, мы тебя, бро (то есть друг), не замочим, но реально оффнем, то есть отключим и снова поместим в крионовую камеру, – объяснил искусственный интеллект по имени Хельга, на этот раз сочетая свой ужасающий молодёжный сленг с языком русских бюрократов, бандитов и педерастов первой четверти XXI века.

             Внезапно погас свет и выключился экран. «Что это?» – только и успел подумать Гвоздев. Где-то что-то мягко прошелестело, и Фёдор почувствовал рядом с собою движение.
      
           – Погодите! Сейчас мы вас освободим! – услышал он из темноты. – Крымов, отключай порталы! Серёга, развязывай ремни!
         
            Через пять минут Фёдор Гвоздев, поддерживаемый с двух сторон невидимыми освободителями, покидал стол, на котором его держала Хельга и те неизвестные мучители, о которых она говорила. Его вывели из комнаты, прикрыли его наготу простынёй, почти волоком протащили по каким-то полутёмным пустынным коридорам, и опять яркий свет ослепил Гвоздева. Но это уже были солнечные лучи. Фёдор глубоко вдохнул свежий воздух, и у него закружилась голова. Их ожидал летательный аппарат, похожий на огромный дрон.

                II

   
          – Это ничего, брат, пройдёт! Вот сделаем вам стимулирующую жизненные функции инъекцию, и вы снова почувствуете ваши ноги, к вам вернутся силы, – сказал мужчина справа.
       
            Вокруг шумел на ветру, размахивал ветвями лиственный, вперемешку с сосновым, густой лес. Он словно приветствовал хороших знакомых.
Фёдор повернул голову: рядом с ним стоял высокий и худой старик в очках. Он напоминал университетского профессора но с большими усами.
      
           – Разрешите представиться. Василий Иванович Чапаев. Я – старейший бумер и олд России, то есть, по-русски, вреднейший противник существующего общественного строя и ненужный старикан. Меня считают  главным врагом того зумерлэнда, который в сороковые годы нынешнего столетия создали сопляки из столичной «золотой молодёжи», коллаборанты всех мастей – айтишники, компьютерные геймеры, мажоры и пидоры во главе со своим главарём – нынешним президентом Цифровым. Поэтому приходится скрываться от полиции, вести подпольную революционную работу. А это мои друзья и сподвижники по борьбе (Чапаев повернулся к тем, кто ему помогал): Леонид Крымов –   командир партизанского отряда «Православная Русь» и Серёжа, то есть Сергей Тюленин – командир подпольной молодёжной организации «Молодые путинцы». Мы давно о вас знаем и не дали превратить в цирковое животное и в предмет торга. Мы сумели выкрасть вас, товарищ сержант Гвоздев! Добро пожаловать в наши ряды! Нам такие бойцы, да ещё сержанты, то есть младшие командиры, очень нужны! Вы же не против?

             Освобождённый пленник не возражал. Чапаев крепко пожал руку Гвоздеву, Крымов – крепкий коренастый и бородатый мужчина лет тридцати пяти приветственно кивнул (он придерживал Фёдора за талию), а совсем ещё безусый парень Сергей с восхищением взирал на освобождённого пленника. «Надо же, один как герой Гражданской войны, а второй как в Краснодоне во время Великой Отечественной»… – молнией пронеслось в голове у Гвоздева. Он ответил на рукопожатие и сделал попытку встать самостоятельно, но его ноги подкосились, и Крымов с Чапаевым едва успели подхватить под руки своего нового друга и бойца.
Гвоздеву сделали укол и отнесли в землянку. Фёдор будто провалился во тьму и бесчувствие. Разбудил его Крымов.
       
            – Вставай, Подвижник! Одевайся! Мы приготовили тебе одежду, а наш отрядный повар приготовил сегодня отменный кулеш – с салом и с луком. Как называет его Док, это блюдо войны и массовых народных движений. Специально в честь тебя, Подвижник, приготовлено! Вставай, пока не остыло, да и бойцы проголодались, ночью ходили на операцию в город, – тормошил Гвоздева командир отряда.

              Боевое ядро партизанского отряда «Православная Русь» выстроилось на лесной полянке, где располагалась штабная землянка. Партизаны – почти все, как на подбор, крепкие мужики крестьянского вида, возраст – от двадцати пяти до шестидесяти лет, у каждого – лёгкое стрелковое оружие (Гвоздев такого ещё не видел), на груди – блестящий панцирь, на голове –  блестящий шлем с гребнем, на поясе – подсумки с боеприпасами, все одеты в какую-то странную, совсем не камуфляжную одежду, зато на ногах – что-то вроде привычных Фёдору кроссовок. Бойцы ожидали командира, но он появился в сопровождении Чапаева и Гвоздева.
          
            – Сми-и-рно! Равнение на-ле-во! – прозвучала команда.
         
            – Бойцы! Товарищи! – вышел вперёд вождь повстанцев. –  Представляю вам нашего нового партизана, уроженца Тамбовской области, современника Президента России Владимира Путина, участника войны с укрофашистами 2022 – 2024 годов в Малороссии,  сержанта и орденоносца, легендарного Подвижника – Фёдора Степановича Гвоздева! Он покажет нам пример умелого и отважного бойца в борьбе с новой чумой XXI века – с неограниченной властью Верховного Искусственного Интеллекта, с угнетающими нас, людей, бездушными машинами, с потерявшими всё человеческое, превратившимися в придаток роботов-андроидов идиотами, с предателями рода человеческого, нашей православной веры, которые испоганили наш прекрасный русский язык, нашу древнюю культуру, предали нашу неповторимую историю, они зовут себя зумерами а нашу родную Россию – зумерлэндом!.. Долой подлую деспотию! Долой дешёвых предателей! Смерть зумерлендерам! Смерть так называемому президенту, марионетке Цифрову! Да здравствуют герои нашей священной войны за свободу! Да здравствует наша победа! Слава великой России, нашим героям – слава!
      
               – Ур-ра! Ур-рра-а! Ур-рра-а! – разнеслось по лесу.

                Борцы против новой деспотии искренне верили в свою победу, в Чапаева, которого все звали «наш Василий Иванович» или же просто «Док», они тепло и душевно приветствовали новичка – Фёдора Гвоздева.

                После сытного завтрака («Совсем как у нас на Донбассе!» – отметил про себя Гвоздев) бывший сержант Российской армии, доброволец и контрактник из Тамбова с позывным «Подвижник» присел на пенёк под сосной. Он не знал, куда ему деваться, никто не объяснил, что делать дальше.
      
              – Ну что, как вам все эти солд-аут, кринж, бро, жиза, вайб, стрим, ролф, гостинг, трабл, флексить, стримить и тому подобное лексическое говно? –  подошёл к нему Чапаев.
   
              Он нашёл время для этого разговора и завёл его сознательно. Гвоздев внутренне поблагодарил партизанского вождя за внимание к себе. У него оставалась куча вопросов.
      
             – Да вы знаете, Василий Иванович, я почти ничего из этой хрени не понял… – ответил Фёдор, а сам подумал: «Вот я называю тебя по имени и отчеству, а ведь мне теперь намного больше лет, мне должно быть семьдесят пять лет… Старик уже, хотя внешне и остался прежним тридцатипятилетним…».
      
            – Это не удивительно, хотя в ваше время, в двадцатые годы, молодёжь уже начала использовать такой сленг, уже появились зумеры, однако этот молодёжный идиотский эрзац-язык, большей частью заимствованный из языка тогдашних компьютерщиков и наших исконных врагов-британцев, англо-саксов, он ещё не распространился так, как это случилось потом. И вина в том российских властей и деятелей культуры, они не увидели в «детских забавах» грядущую угрозу государственной безопасности. Между прочим, как я знаю из истории, в Малороссии тоже всё началось с языка, с запрета русской лексики и поголовному переходу на язык Петлюры и Бандеры. А теперь вот приходится воевать в нынешней России, которую негодяи не зовут никак иначе, а только «Рашка»! – с горечью в голосе объяснил Док-Чапаев.
      
            – Ну да, я помню, по телеку показывали, как Патриарх Всея Руси Кирилл выступал против захламления русского языка всякой иноземной гадостью. Но нашу православную церковь никто тогда не слушал, и тот указ о защите русской словесности, который подписал президент России, тоже никто не выполнял. И отовсюду только и слышалось: «тренды», «бренды», «кэш-беки», «хостинги», «дайвинги» и другие херовинги! – прервал Гвоздев своего спасителя и нового друга.

              Он решил воспользоваться паузой, предоставленной возможностью и начал «просвещаться» в других интересующих его вопросах.
         
            – Вы простите меня, но я бы хотел, как новичок, как гость из прошлого, спросить Вас: а Вы на самом деле Василий Иванович Чапаев? Уж очень точное совпадение с героем Гражданской войны 1919 года… И почему Ваш позывной «Док»? – спросил Фёдор.

            – Об этом мало кто знает, но Вам, Фёдор Степанович, скажу. Да, имя моё действительно Василий, а вот отчество не Иванович, а Иннокентьевич, и фамилия моя настоящая не Чапаев, а Чапов. Но людям удобнее называть меня Василием Ивановичем Чапаевым, и я этому не сопротивляюсь, даже наоборот, способствую возрождению среди наших сторонников тяги к подлинной российской истории, к культуре. Вот даже пришлось усы отращивать – как у того, исторического комдива Чапаева. И вся Россия уже знает меня, люди вступают в наши вооружённые отряды, а их уже больше пяти десятков, в том числе в Подмосковье, под Питером, в вашей родной Тамбовщине, в Беларуси, в Татарстане, в Западной и Восточной Сибири, на Дальнем Востоке, а подпольные комитеты созданы во всех крупных городах. И за границей, например, в Германии и Франции находятся мои последователи, тоже создают Движение Сопротивления против вышедших из-под человеческого контроля машин, против деспотии цифровой техники, против искусственного интеллекта и его приспешников среди людей. Восстание ширится и набирает силу, и мы победим, потому что человек умнее и сильнее машины, он может стать героем, пожертвовать собой ради других, а роботы при всём их совершенстве, при всей их армии и полиции не имеют человеческих качеств. Что же касается всяких там зумеров (в других странах у них другое название, хотя суть та же), то они ослабли физически, они избалованы техническим прогрессом и своими хилыми руками воевать не могут, они деградируют и вымирают. Мы же принимаем к себе тех, кто сохранил себя – физически, умственно и нравственно, кто сохранил наш русский язык. Кстати, нормальная русская лексика – это обязательное требование. Одни из наших людей выжили в лесах Сибири, кто-то прятался в горах, другие жили на островах и так далее. Скоро у нас будет большая армия, а оружие мы сами изготавливаем, в наших мастерских собраны лучшие умы человечества. А я в прошлом тоже доктор наук, я – филолог и историк, и кто хочет, обращается ко мне «Док», – сказал Чапаев.

                То ли от объёма неожиданно свалившейся на него информации, то ли потому что он ещё не набрался сил, у Фёдора Гвоздева опять закружилась готова. Но он снова спросил:
      
              – Мне как солдату интересно ваше вооружение и снаряжение. Всё же я теперь тоже ваш боец, Док, хотя и поневоле, но что ж тут поделаешь… Не возвращаться же мне к этим уродам, в их зумерлэнд и Рашку…Лучше уж  вместе с вами воевать против них… Вот объясните мне главное: чем вы ведёте бой, в чём назначение блестящих бронежилетов (или как они у вас тут называются?), назначение странных шлемов?

                Док улыбнулся, снял очки и как-то по-домашнему стал протирать очки платком.
      
              – Более подробно вам, сержант, расскажет ваш командир Крымов, он ранее работал на заводе по производству цифровой техники, а я назову основное. Что касается стрелкового оружия, то оно у нас лазерное, с мощным аккумулятором. Это своеобразные генераторы лучевой энергии, портативные плазмомёты. У нас за ними закрепилось название «АКА – 2035», так как их первые образцы были разработаны российским оружейным концерном «Калашников» в 2035 году. Теперь мы усовершенствовали плазмомёт, но имя у него прежнее – из уважения к нашей истории. Запасные аккумуляторы мы носим на поясном ремне. Там же у нас и ручные плазменные гранаты. Этим оружием мы выводим из строя любой робот, андроид, уничтожаем процессорную базу ИИ (искусственного интеллекта). Кстати, прошедшей ночью, когда зумерлэнд попытался отомстить за ваше, Фёдор, похищение, за то, что мы с Крымовым и Тюлениным сожгли всю систему электропитания Хельги (помните, как внезапно погасло освещение в зале, где Вас уговаривали сотрудничать с зумерами и их хозяевами?) андроидная зондер-команда вышла из Киева, переправилась через Днепр и вторглась в контролируемую нами лесную территорию. Так вот группа разведчиков направилась им навстречу, и назад в город никто из роботов, из зумерлендеров уже не вернулся… Пятьдесят машин превратились в кучу металлолома…
            
              Вождь и идеолог партизанского движения помолчал, потом продолжил:
    
            – Те бронежилеты, которые вы использовали сорок лет назад на Донбассе, в войне с хохлами-бандеровцами, в наше время не спасают от поражения ручным стрелковым оружием, плазмомёт прожигает его своим лучом насквозь. Поэтому сейчас военные используют отражающие накидки. Они спасают от плазмомёта и от аппаратов ночного видения, если приходится действовать ночью. Что касается шлемов, то они из такого же блестящего на вид вещества, что и накидки, только у них в верхней части есть ещё гребни, в которых сосредоточены средства связи и обнаружения летающих объектов, в том числе летающих роботов.
            
              – А вы, Док, и авиацию, я смотрю, используете. Вы ж меня доставили в лес, в ваш лагерь, по воздуху, я помню…А как же артиллерия, ракетное точное оружие? А что на море, в космосе? – продолжал задавать вопросы Гвоздев.
            
              – Авиации у нас пока что мало, но летательные аппараты имеем, в особых случаях используем их для удара с воздуха и для десантирования. Средства противовоздушной обороны у нас тоже есть, но у зумерлендеров их больше, поэтому с авиацией нам пока трудно. А вот высокоточные ракеты, особенно гиперзвуковые, мы уже сами научились делать, хотя это очень нелегко и дорого, но наши подземные секретные заводы уже в три смены работают. На море мы ещё не появились, но андроиды не любят сырость, они охраняют лишь побережье, и мы этим обязательно воспользуемся. А вот космос сейчас контролируют только китайские и индийские вооружённые силы, Китай и Индия колонизировали Луну, начали строить свои базы на Марсе…
         
              – Как?! А что же Америка, США? А что же Россия? – не удержался от удивления Фёдор.
          
              – Дело в том, что китайцы и индусы воспользовались борьбой, противостоянием России и США в Европе и Азии, которое ослабило обе страны. А потом ещё этот проклятый Цифров победил на выборах, его избрали зумеры – всякие сопляки, молодёжь, будущие зумерлендеры, а им помог созданный в Академгородке Новосибирска искусственный интеллект по имени «Катя». Да, тогда мы, противники цифровой, компьютерной жизни проиграли, а ИИ «Катя» стала Верховным ИИ России, «Екатериной Третьей», а Цифров ходит у неё в марионетках... Зумеры ликвидировали все органы исполнительной и представительной, законодательной власти в стране, суд и прокуратуру, все политические партии, общественные организации, независимые СМИ, «Катя» и её подобия на местах заменили всё и вся. Это произошло в 2041 году, и это стало трагедией для страны, для нормальных людей…Так что нам, россиянам, и американцам стало не до космоса. Между прочим, американцы попытались образумить свой искусственный интеллект, взять его под правительственный и депутатский контроль, но андроиды в 2050 году разгромили федеральную армию под руководством Конгресса и Палаты представителей, они потопили Соединённые Штаты в крови. Кстати, у нас, в России, зумерлендеры просто убивают всех неугодных – без суда и следствия, люди просто пропадают, исчезают, и даже могил у них нет... Вот так…Но мы пойдём другим путём!
          
                – Вот-вот я хотел бы и про это тоже спросить. – Гвоздев даже забыл про своё головокружение. – Чего же вы, российские партизаны и подпольщики, добиваетесь? Как же вы хотите победить роботов, эту вашу «Екатерину Третью», как сумете вернуть людям власть на планете?
            
                Василий Чапаев, он же «Док» поправил очки на носу. Он выглядел возбуждённым.
      
                – Мы, в отличие от американцев, не будем взывать ко всей стране, агитировать, организовывать какие-то митинги, выборы своих комиссаров, народные советы и разные там публичные комитеты. Нет! Наша партизанская армия и наши подпольщики ударят в один день, согласованно, но без объявления войны. Я думаю, что уже в этом году мы сможем неожиданно и обязательно ночью поразить ракетами президентский дворец в Новой Москве, все тамошние учреждения, где сосредоточена основная банда чиновников-предателей, зумерлендеров, а главное, нам необходимо напасть на резиденцию «Катьки» в Дубне и уничтожить эту электронную тварь! Тогда мы лишим зумерлэнд его руководства, дезорганизуем все их роботизированные вооружённые и полицейские силы, нарушим нейросеть, связь между региональными ИИ, мы напугаем зумеров – их верных слуг и прихлебателей среди человеческих существ! Эти жалкие ублюдки, молодые любители уродского языка и компьютерно-цифрового жаргона не только ничего собственными руками делать не умеют, только тыкают в сенсорные кнопки, но они ещё умственно и нравственно деградировали, они не солдаты, они нам не помеха… А потом нам нужно будет захватить, взять под контроль как можно больше городов, и всё – мы победим, деспотии машин над людьми придёт конец! Мы восстановим органы государственной власти, Федеральное Собрание, министерства, Вооружённые силы и органы правопорядка, суды, добровольцы-партизаны и добровольцы-подпольщики станут народной, новой элитой в стране, люди снова станут управлять механизмами, машинами, электронными устройствами. Вот тогда мы вспомним о космосе…

                Док ушёл в свою штабную землянку, оставив Гвоздева сидеть на пеньке. Фёдор обдумывал слова Чапаева-"Дока".
         
                III

 
                В кронах деревьев щебетали птицы. Майское светило прогревало землю, по полянам бегали, резвились, как живые, солнечные зайчики, на взгорках из прошлогодней травы и сухой хвои проклюнулись первоцветы.
      
                – Привет! Я – старшина отряда, мой позывной – «Карась». Пойдём со мной, Подвижник! Я поставлю тебя на довольствие, ты должен получить обмундирование и оружие, – обратился к Гвоздеву пожилой боец с густыми чёрными усами.

                Через полчаса Подвижник и Карась завершили все формальности, и новый боец партизанского отряда отправился на полигон – учиться стрельбе из незнакомого оружия. Гвоздева сопровождал инструктор Юла –  молоденькая курносая и конопатая шатенка. С первого же взгляда на Фёдора она покраснела, и её многочисленные веснушки как бы спрятались. Но дело своё она знала в совершенстве.
       
                – Вы не волнуйтесь, плазмомёт «Калаш» очень прост в обращении, им воюют во многих странах мира. Главное, прицелиться поточнее, и чтоб рука не дрогнула. А ещё Вам нужно научиться заряжать и оберегать от поломок это оружие, – наставляла Юла своего нового ученика.

                Сержанту хотелось чем-нибудь удивить девушку, ну хотя бы тем, что он ещё с 2014 года, когда впервые добровольно приехал защищать Донецкую Народную Республику, пользуется стрелковым оружием марки «Калашников», но сдержался. Этому нашлись причины: Гвоздев никогда не держал в руках плазмомёт, не был знаком с его технической характеристикой, правилами и особенностями его использования в бою.    
         
                Однако Фёдору не зря присвоили позывной «Подвижник», ведь он не только отличался быстротой своих действий, подвижностью, своими бесстрашными воинскими подвигами, но и часто брался за самое трудное и неблагодарное дело. А какое дело предстояло ему в этот раз? Гвоздев должен был заново завоевать авторитет в новой для него России, в новой войне, среди новых его товарищей. Что же ему ещё оставалось делать? Ведь он уже почти смирился с тем, что ему никогда не придётся вернуться назад, домой, в Россию 2024 года. По всему видно, он никогда не увидит родных, старых друзей и боевых соратников… Но прочь уныние! И Фёдор с увлечением принялся изучать «АКА – 2035». С помощью инструктора Юлы он уже через час неплохо владел плазмомётом.
      
                – Вот научили! Спасибо Вам, прелестная Юла! – сам от себя не ожидая, вдруг выпалил Гвоздев и, чтобы как-то сгладить неловкость ситуации, сразу начал уходить в сторону. – А скажите мне, как Вас по-настоящему зовут? Ну, как Вас мама с папой в детстве называли?

                Девушка опять засмущалась, но ответила:
    
                – Родители называли меня Глафирой, Глашей. Это так дед, папин отец, придумал. Он всегда говорил, что мы – русские, и обязаны помнить наших предков и их традиции. Мою прабабку звали Глафирой…
      
                – И где теперь Ваши родители? – не думая о плохом, поинтересовался сержант с позывным «Подвижник».

                В глазах инструктора блеснули слёзы.
      
                – Их сожгли вместе с домом! Заживо! Зумерлендеры сожгли! Эти безвольные выродки из обслуги искусственного интеллекта и
полицаи-андроиды…
         
                Гвоздев не ожидал такого ответа. Он обнял Юлу и извиняющимся голосом произнёс:
      
                – Я же не знал, прости меня, Глашенька…Но ничего, мы отомстим этим нелюдям… Будь уверена… Я теперь тоже буду воевать за вашу и мою свободу… Мне не привыкать, я в Донбассе десять лет воевал за русских людей, там тоже было очень много погибших, там от рук фашистских извергов умирали тысячи женщин и детей…

                Гвоздев проводил девушку-инструктора к её землянке. Между ним и Юлой как будто наметилось что-то хорошее, доброе. Может быть, просто симпатия?


    
                …Боевые воздушные корабли зумерлэнда – электролёты – появились над лесом на вечерней заре. Они шли почти беззвучно. С неба сразу же посыпались удары ракет.
    
                – Тревога! Тревога! Это каратели! В ружьё! По боевым позициям! – выскочил из штабной землянки-бункера командир отряда Леонид Крымов.

                Партизаны спешно покидали лагерь. С возвышенности у реки ударили ракеты «земля – воздух», ввысь поднялись, будто длинные сверкающие копья, сотни лазерных лучей, где-то из лесной глуши вылетели навстречу врагу несколько партизанских дронов-истребителей. В небе завязался нешуточный бой, в атакованном противником партизанском лагере от взрывов вздыбилась земля. По сторонам разлетались комья лесного грунта, обломки брёвен и досок от разбитых земляных жилищ. Трещали, падая и полыхая пламенем, сосны и дубы, бежали, оглашая лес криками и рёвом, люди и домашние животные.
         
                Появились первые убитые и раненые, первые сбитые летательные аппараты. Вот с воем и грохотом врезался в берёзовую рощу вражеский электролёт, там, где он упал, взметнулся вверх столб огня и дыма. Недалеко от него рухнул партизанский истребитель. Пилоты не выжили. Бойцы отряда «Православная Русь» вели с земли прицельный огонь по неприятельской воздушной эскадрилье. Сверху им отвечали ракетами, бомбами и тоже лучами плазмомётов.

                Мимо Гвоздева бежал старшина с позывным «Карась».
      
                – Чего ждёшь, Подвижник?! – заорал он. – Айда за мной, сержант! У реки высадился десант зумерлендеров, его нужно уничтожить! Заглушить связь десанта с его центром управления пока что не удалось, у них какой-то новый мощный спутниковый сигнал, но над этой проблемой наши спецы уже трудятся! Беги рядом!
          
                – А где Василий Иванович и Крымов? – только и успел спросить Фёдор.
      
                – Все на своих местах! Командуют нашими бойцами! – на ходу ответил Карась.
         
                По дороге к старшине и Гвоздеву присоединилась группа из двадцати человек. Они заняли заранее подготовленную на подступах к лесной реке позицию – линию окопов и блиндажей. Карась распределил боеприпасы. Он повернул раскрасневшееся черноусое лицо к Подвижнику.
      
                – Твоя зона ответственности справа, моя – слева! У тебя взвод из десяти бойцов, и у меня столько же. Ну что, сержант, дадим прикурить тварям, а? Только, братцы, берегите БК, и гранаты без дела в ход не пускайте! Ясно? И помните: Чапаев с нами, не подведём Чапаева!
       
                Гвоздев быстро взял себя в руки приготовился к бою – привычному для него делу. Он подумал: «Сорок лет прошло, а ничего особенно не изменилось. Я как будто снова где-нибудь в лесочке под Артёмовском или
под Авдеевкой и отбиваю контрнаступ ВСУ… А ещё это «Чапаев с нами!» –  прямо как в древнем советском кинофильме…».

                Враг появился из кустов цветущей черёмухи на противоположном берегу лесной речки. Для Гвоздева это был первый бой с роботами,
с беспилотными наземными боевыми аппаратами (БНБА), которыми дистанционно управлял невидимый оператор – искусственный интеллект (ИИ). Тихонько урча и подминая под гусеницы и колёса молодую весеннюю траву, на свет выползли, словно тараканы из щелей, выкрашенные в защитный зеленовато-коричневый цвет бронированные «жуки». Из их недр вырвались смертоносные лучи, и всё перед партизанскими окопами превратилось в стену огня. Роботов-«жуков» было не менее тридцати.
      
                – Дайте им подойти поближе! А потом бейте по ним из плазмомётов! Забрасывайте их гранатами! – приказал Фёдор Гвоздев своим бойцам.

                Однако учить партизан не пришлось – они воевали с такими «жуками» далеко не в первый раз. Вначале пошло в ход ручное стрелковое оружие, потом – гранаты. В какой-то момент боковым зрением он увидел, как в окоп прыгнула Юла – девушка-инструктор Глафира. Она вошла в состав взвода Гвоздева и сразу же открыла огонь по врагу.

                Фёдор прицелился в крайнего правого БНБА и нажал на гашетку. Луч плазмомёта пришёлся точно в середину «жука». Бронированный робот-убийца вдруг подпрыгнул, завалился на бок, в его чреве что-то вспыхнуло, и он рассыпался на части. «Как какой-нибудь укроповский «Леопард»! – мелькнуло в голове у Гвоздева.
      
                – Молодец, Подвижник! С первого выстрела достал сучонка! – услышал Фёдор голос старшины.
         
                А ещё он заметил подбадривающий кивок Глашы.
         
                Вскоре большинство БНБА было уничтожено. Но в небе продолжался бой, оттуда всё ещё грозила опасность. В какой-то момент перед окопом Фёдора Гвоздева взметнулся огненный столб, его обожгло жаром, и он  провалился во тьму и безмолвие…

               
               
                IV

         – Ну ты даёшь, Подвижник! Как ты нас всех напугал! Целую неделю провалялся, как бревно! Мы уж думали, что тебе каюк, а ты вон какой живучий…
            
                Командир роты «штурмовиков» с позывным «Хазар» хрипло засмеялся.
         
                – Сержант Гвоздев получил тяжёлую контузию, и хорошо ещё, что он вообще жив. Это потрясающий случай! Я такого ещё не встречал! Нам даже пришлось вводить его в состояние искусственной комы, – объяснил стоящий рядом с Хазаром толстый, но ещё довольно молодой человек в голубой курточке и такого же цвета штанах и шапочке, на подбородке – мерзкая бородёнка-«испаньолка», на груди – новенький стетоскоп.
         
                – Доктор, а когда он снова сможет вернуться в строй? –поинтересовался ротный начальник.
       
                – О, это вряд ли произойдёт быстро! С такой контузией Гвоздев может навсегда остаться инвалидом. В любом случае нам придётся неделю или две понаблюдать за ним, провести мониторинг его когнитивных и общефизических функций, нам потребуется скрининг его памяти, речи, зрения. Только после этого мы рили получим возможность экстраполировать полученные данные на диагноз пациента. Так что пока сержант будет чилить, а мы создадим ему соответствующий вайб. Честно говоря, если Гвоздев поправится, это для всего госпиталя станет хайпом. – ответил врач.
         
                – А…а…а… Ну да… – сделал вид, что всё понял, командир штурмовой роты. – Ладно, поправляйся, Фёдя! Мы тебя будем ждать. Пока!
         
                Гвоздев проводил своего боевого товарища взглядом. Когда ротный командир вышел из палаты, Фёдор повернулся к доктору и подумал: «А я где-то уже слышал такие словечки, как у этого толстого эскулапа…». Он с трудом, будто ему чем-то склеили губы, выдавил из себя:
       
                – Я что, в госпитале? И снова в 2024 году? А как же всё то, что было со мной? Это что же такое? Это всё мне приснилось?
         
                – Ну да, вы в Донецке. Мы тут вас на время оффнули, чтобы не было траблов. Но вот, кажется, всё обошлось... Ну а если у вас были какие-то видения, то их нужно считать бредовыми. Насколько я знаю, в состоянии комы людям снятся всякие сны…
          
                Сержант попытался приподняться, но молодой «эскулап» проворно остановил Фёдора.
         
                – Нет, нет! Вам нельзя вставать! Ваш муд на сегодня – лежать в кровати и чилить. Я назначил вам капельницу и кое-какие другие восстановительные процедуры. Экзистенциально вам сильно повезло, что вы не двинули кони ещё там, в Авдеевке, мы вас вытащили с того света, и вы отдуплились. Так что теперь не подводите нас, рили выполняйте все наши указания. Всё-таки сам профессор Чапаев занимается вами, а я его ассистент. Моя фамилия Крымов.
         
                В памяти Гвоздева что-то щёлкнуло.
   
               – Я не хочу чилить, и я не отдуплился! И какой там опять Крымов, какой Чапаев?! Неужели Василий Иванович?! – прохрипел Подвижник.
         
                Врач удивлённо приподнял брови.
      
               – Вы что рили никогда не слышали о профессоре Чапаеве? Иннокентий Валентинович – мировое светило в нейрохирургии, его все знают. А ещё он известный психиатр.
      
               – Да? А я вот не слышал, я просто воевал за Донбасс, за Россию, и мне было не до профессоров, не до ваших дурацких компьютерно-жаргонных словечек! А Чапаевых я знаю лишь двух – героя гражданской войны в начале двадцатого века и вождя повстанцев против зумеров, против их поганого зумерлэнда в 2064 году! – вскричал Фёдор Гвоздев.

                В палату вошла рыженькая медсестра. Она осторожно несла капельницу – будто церковный семисвечник. Врач сразу оживился, почувствовал поддержку.
      
                – Ну вот и Глаша пришла. Она рили вам поможет, и все ваши, Гвоздев, химеры, ваши бредовые сновидения растворятся в океане покоя. Так ведь, Глафира Сергеевна?
         
                Медсестра улыбнулась Фёдору:
      
                – Хай, бро! Конечно, я помогу вам, больной!
    
                – Лучше дали бы мне плазмомёт «Калашников»… Так хочется пострелять…Особенно тех, кто убивает русский язык, нашу нормальную русскую речь… – сказал в ответ сержант с позывным «Подвижник».

                Доктор Крымов поспешил убраться восвояси.
    
                – Да, девиантность налицо… Контузия и искусственная кома всё же не проходят даром… Нужно доложить профессору, пусть Чапаев сам принимает меры к этому бумеру… – бормотал он.

                После капельницы Гвоздев быстро уснул и проснулся только после обеда. Стоявшая вокруг медицинская аппаратура была отключена, на тумбочке стояли тарелки с остывшей едой. Фёдор вдруг ощутил сильный голод, он привстал на кровати и с большим аппетитом поел. К вечеру в палату вошёл пожилой седовласый врач в очках и в обычном белом халате.
    
                – Здравствуйте, больной! Меня зовут профессор Чапов, для вас я –  Иннокентий Валентинович. Мы знакомы с вами с тех самых пор, как вас доставили к нам в госпиталь, но вы были без сознания. Я читал ваше, так сказать, личное дело, карту стационарного больного, изучал ваши анализы и скрины, поэтому достаточно осведомлён о вас, а вот вы меня видите в первый раз. Ну что ж, так бывает, – просто, без высокомерия сказал доктор.
      
                – Добрый день, – ответил Фёдор и, секунду подумав, добавил:
                – А ваша фамилия на самом деле Чапов? А, может быть, Чапаев?

                Профессор засмеялся. Смех у него был искренний, громкий и заразительный.
    
                – Да нет же! Я – Иннокентий Чапов, хотя и живу в Чувашии, в Чебоксарах, на родине легендарного комдива Чапаева. Меня Чувашия направила в командировку, в зону СВО, в Донецкую Народную Республику – как опытного нейрохирурга и психиатра. Здесь, знаете ли, специалистов-медиков постоянно не хватает… Да, но что касается моей персоны: вы уже далеко не первым путаете мою фамилию. И честно сказать, мне бы это льстило, кабы не множество, в том числе скабрезных, анекдотов про моего земляка Василия Ивановича.
      
                – А у вас есть сын по имени Василий? – спросил Гвоздев.

                Иннокентий Валентинович удивился, но не подал виду, снова засмеялся:
      
                – От вас, Фёдор Степанович, ничего не скрыть! Но знаете, это вышло совершенно случайно. Дело в том, что так зовут отца моей жены, то бишь моего тестя, вот супруга и настояла на том, дабы именно такое имя дать нашему первенцу. И тут уж я не стал перечить…Да, но мы с вами не много ли общаемся? Может быть, для первого раза хватит? Вы не устали?
         
                Но Подвижник решил всё выяснить до самого конца, он не мог остановиться.
       
                – Я не устал. Я хочу получить ответы на свои вопросы.
            
                Чапов блеснул очками
       
                – Ну что ж… Давайте попробуем. Но одно условие: если я увижу, что вы устали или вам плохо, мы прервёмся до следующего раза. Годится?
      
                – Годится! – не задумываясь, ответил сержант. – Вот хочу знать, каким таким образом я как бы во сне был, в коме, но вроде бы реально оказался в России через сорок лет? Почему со мной встречались люди из будущего, они вместе со мной реально передвигались в пространстве, общались со мной, я вместе сними воевал с врагами, и фамилии у этих людей были такие же, как у медперсонала вашего госпиталя?
      
                – Ну-ка, ну-ка…Очень любопытно! И кого же вы видели в своих виртуальных путешествиях? Извините меня, голубчик, но я точно знаю, что вы две недели лежали в коматозном, в вегетативном состоянии, как овощ, и я лично видел это, и никуда вы не передвигались. Давайте-ка постараемся всё вспомнить. Это в моей практике и научной деятельности очень интересный случай, – Чапов вынул из кармана блокнот и ручку, сел на табурет.
         
                Фёдор Гвоздев кратко пересказал профессору свои приключения в зумерлэнде. Иннокентий Валентинович внимательно слушал своего пациента, иногда задавал конкретные вопросы и всё время помечал что-то в  блокноте. Когда Подвижник умолк, Чапов задумался.
       
                – Ну что я могу вам сказать? – наконец сказал он. – Вообще-то наша наука всё ещё не может досконально объяснить все экзистенциальные процессы, которые происходят в человеческом мозгу во время комы, мы ещё не до конца изучили когнитивные способности человека, так называемое сумеречное состояние сознания, его динамику, нам трудно экстраполировать уже известные факты на теоретическую базу. Но вот в вашем случае я лично наблюдал с помощью специальной аппаратуры некоторые любопытные изменения, психомоторное возбуждение в вашем мозгу, там что-то происходило. А что касается фамилий… Давно известно, что находящийся в коме человек может слышать окружающих. Вот вы, товарищ Гвоздев, очевидно, слышали меня, моего ассистента доктора Крымова, медицинскую сестру Глашу. А ещё есть у нас старшая сестра Хельга Львовна Мережко, есть санитар Серёжа, только не Тюленин, а Тюленев, есть также охранник Карасёв, которого, видимо, кто-нибудь называет Карась. Вы слышали фамилии, имена и прозвища, и в вашем мозгу всё это преобразовалось в удивительную, фантастическую картину…
         
                Сержант прервал рассуждения профессора. Неожиданно в нём проснулось красноречие, он даже сам удивился.
    
              – Какая уж тут фантастика! Всё было как в реальности! Я видел, во что превратили нашу Россию! И то, как уже сейчас многие наши граждане замусоривают русский язык, просто издеваются над ним, изо всех сил заимствуют у Запада их поганую лексику, говорят на компьютерном жаргоне, постепенно, незаметно разрушая тем самым не только наши российские традиции, нашу культуру, но само российское государство, весь русский мир, – это совсем не сказка! И искусственный интеллект – угроза нашему будущему, это точно!
          
               Иннокентий Чапов протёр очки, потом произнёс:
         
             – Ну уж вы хватили! Не следует так преувеличивать, экстраполировать ваши сновидения (а это были именно они!) на реальную жизнь! Я хотя и не филолог, но вам скажу так: наш язык велик и могуч, это правда, но он всегда находится в развитии, заимствования из чужой лексики всегда были и будут, тут ничего не поделаешь. Вы что предлагаете? Запретить нашей молодёжи компьютерную лексику, английские термины? Ну а если в русском языке просто нет таких слов и понятий? Как тогда? Да и вообще, у России есть много более важных проблем, нежели охрана русского языка от заимствований и жаргонизмов. К тому же я не склонен думать, что искусственный интеллект может поработить человека, ведь именно человек создал его и он им руководит.
      
            – Я видел, как он им руководит! Россия превратилась в Рашку, а люди – в тупых и жестоких дебилов, которые служат роботам и полностью от них зависят! Нужно всё это предотвратить, пока не поздно! Надо доложить президенту Путину, я выступлю на телевидении, только выпустите меня отсюда! – почти закричал Подвижник.
      
             Профессор встал, убрал в карман блокнот. Он посерьёзнел.
   
           – Давайте завершим нашу беседу, продолжим её в следующий раз. Вы явно возбуждены, а это опасно для вашего здоровья. – твёрдо заявил Чапов. – Сегодня ночью дежурит доктор Крымов, я дам ему соответствующие указания на ваш счёт, а вы пока отдыхайте, набирайтесь сил.
   
          – Отдыхать буду, а чилить, как ваш Крымов говорит, не желаю… –  съязвил напоследок Гвоздев.
    
          – Конечно, конечно, голубчик… – безнадёжно махнул рукой нейрохирург и психиатр.

                ***

   
           …Солнце палило немилосердно, словно мартеновская печь. Давно уже канула в лету весна, миновали жаркие июнь и июль, но август убил всякую надежду на прохладу. Даже вездесущие воробьи куда-то попрятались.
         
            Фёдор Гвоздев, стараясь держаться в тени деревьев, шёл по набережной канала реки Цны, с наслаждением вдыхал раскалённый, но чистый, без пороховой гари и трупного духа воздух и любовался красивой природой центра Тамбова. Будто художник, он отмечал всё самое причудливое и неординарное. После четырёх месяцев, проведённых в военном госпитале, а затем в психиатрической больнице города Донецка, любой пейзаж, любой вольный ветерок казался дороже золота. Тем более в родных краях.
       
            – Тебе, Подвижник, нечего обижаться! Вот не болтал бы лишнего, не рассказывал всякие небылицы про то, как ты якобы побывал в будущем и воевал там с роботами, тебя сразу выписали бы из госпиталя и, как все, ты вернулся бы в свою роту. Ты же у нас – доброволец, ветеран войны с укропами, орденоносец, превосходный боец. А так что получилось? Тебя отправили в психушку, сообщили про твои новые подвиги куда следует. Ну какое теперь тебе доверие? Так вот: командир бригады приказал отправить тебя в отпуск по ранению. Поедешь на родину, в Тамбовскую область, отдохнёшь, ещё подлечишься, потом посмотрим, что с тобой делать, – сказал майор, исполнявший обязанности начальника штаба батальона.

              Гвоздев не обижался, ему некого и не в чем было винить, тем более, что за прошедшее время он и сам засомневался: может быть, врачи говорят правду, и всё ему приснилось, и не было никакого 2064 года, зумерлэнда,  никакого Василия Ивановича Чапаева и его партизан? Хорошо ещё, что Фёдора не уволили из Российской армии, даже присвоили ему очередное воинское звание, и теперь старший сержант Гвоздев, он же Подвижник, приехал из Донецка в Тамбов, купил на автовокзале билет в родной Инжавинский район и гуляет по самым красивым местам областного центра.

               У памятника Петру и Февронии бегали малыши – по всему видно, ещё дошколята. Их молодые мамаши сидели в сторонке на лавочке и обсуждали последние сплетни. Удивительное дело – дети играли в войну. Последний раз такое Гвоздев видел в его далёком детстве, в деревне Гвоздево, в XXI веке ребятишки увлеклись другим – гадкими штуками под названием «гаджеты» и перестали общаться в уличных играх.
      
             – Тр-рр-трр-рр! Тр-рр-трр-рр! Тр-рр-трр-рр! – затрещала, сотрясаясь и сверкая лампочкой, пластмассовая игрушка в руках розовощёкого бутуса лет шести. – Всё, я всех вас убил! Падайте!
      
             – Бах! Бах! Бах! – крикнул в ответ хиленький пацанчик в очках. – Ты тоже оффнутый, убитый!
       
               Он размахивал игрушечным пистолетом.
      
             – Так нечестно! У меня плазмомёт, а твоя пукалка против него – какашка! Я тебя точно убил, а ты меня – фиг! – не согласился юный толстяк.
         
               Арбитром в споре выступила маленькая девчушка с распущенными белёсыми волосами – по взрослой моде, где уже нет места косичкам. Она смешно шепелявила:
      
             – Жнаешь, Шерёжа, ты не первым штрелял! Я видела! И твой пиштолет не умеет трещать, ты шам за него бабахал! А ты, Данила, тоже – хвальба, ты меня не убил, потому что у меня вот броник!
         
               Девочка вынула из кармашка на платьице железный совочек для игр в песочнице.
      
             – Ну и что? Ну и что? – запрыгал на месте Данила с «плазмомётом». –  Всё равно моё оружие лучше вашего! Мне папа его купил, а мой папа знаете кто? Он на заводе дроны делает, он там главный!
    
             – Подумаешь! – отвернулся от бутуса очкарик Серёжа. – Твой папа – токсик и душнила! А у меня мама – юрист, она твоего папу в тюрьму посадит и там его будут харасить! И у мамы есть ещё падра, которая изи любого может оффнуть, потому что у неё муж – дядя Рустам, он в авторитете, понятно?
       
               Косматая девочка вдруг возмутилась:
      
             – Плажмомёт, плажмомёт! Мама – юришт, дядя Руштам – бандит! Как вам не штыдно, Шерёжа и Данила! Вот я шейчаш рашкажу всё вашим мамам, будет вам обоим по жаднице! Ишь какие хваштуны, флекшить вждумали!

       Старший сержант Фёдор Гвоздев прошёл мимо и сел на свободную лавочку. Внезапно у него потемнело в глазах, и перед ним пронеслась картина: лес, взрывы, горящие сосны и землянки, бегущие с плазмомётами люди, впереди них – Чапаев-Чапов, командир Крымов и старшина Карась, а вот бледное лицо Глаши -«Юлы», ползущие из кустов черёмухи боевые роботы… Он даже вроде бы почувствовал те запахи – хвои, пожарища, смерти…И в ушах зазвучали слова, слова, слова… «Токсик», «душнила», «харасить», «оффнуть», «падра», «флексить»… Боже, что  с ним?! Это наваждение…

               Но боец штурмовой роты вовремя овладел своими чувствами, эмоциями. Иначе он не был бы воином. Фёдор встал и пошёл дальше.

               Над молчаливой Цной и синеющим вдали лесом ярилось, поднимаясь к зениту, августовское светило. В лазурной вечности неба плескались стрижи. Жизнь продолжалась, и никто не мог и не хотел знать, что будет впереди – во времени и в пространстве.


                Март 2024 г.