Роман. Огнанная Валькирия. Глава 15 -

 
                «Глава 15».

                «Враг народа».

 

                «Глава 15»

  Уже семь минут, старший майор госбезопасности сталинградского округа, Валерий
  Николаевич Воронов, нервно прохаживался по своему кабинету, и через каждую
  минуту, с явной тревогой и раздражением поглядывал на настенные часы. На вид,
  это был невысокий, круглолицый мужчина 50-ти лет, средней полноты  с большой
  пролысиной на макушке головы, покрытой у висков и на затылке, редкими
  остатками каштаново-пегих волос. По своим физиологическим свойствам, Воронов
  относился к тому редкому типу людей, у которых, как во время стыда,
  так и при волнении, кровь бьет в лицо. Вот и сейчас, в эту самую минуту,
  краснолицый, будто вареный рак, Воронов, ходил, словно маятник  взад  вперед 
  по своему кабинету, явно  кого-то ожидая.
      Кабинет старшего майора госбезопасности Валерия Николаевича Воронова, мало
  чем отличался от других  казенных кабинетов  руководства  НКВД и тюремного 
  начальства. Размером  3 на 4 метра, стены оштукатуренные, побеленные и снизу
  наполовину, окрашенные зеленой краской. Полы деревянные, обшарпанные и давно
  не крашенные. Слева от входной двери,  большое  окно с железной решёткой,
  покрытой  облезлой белой краской. Здесь же  рядом с окном в углу стены,
  стальной глыбой возвышался, массивный сейф зеленого цвета. Рядом с сейфом  у 
  другой стены,  находился длинный, суконный стол еще царского времени, с
  ажурными резными  ножками шарообразной формы. Там же  у стола было два стула, 
  один из них стоял перед столом,  другой  за ним. Сам стол,  завален горой,
  разных бумаг, и стопками папок с документами. Здесь же были, хрустальная
  пепельница полная окурков, тяжелое  пресс-папье белого мрамора, печатная
  машинка и телефон. На полу у сейфа мусорное ведро, набитое рваной бумагой. Над
  столом, под самым потолком, на стене  два больших  портрета И. В. Сталина, и
  Л. П. Берия,  а между ними чуть ниже посередине, стены, круглые корабельные 
  часы с боем.
    - Бом! – Бом! Неожиданно пробили очередные склянки эти старинные часы.
    - Мать твою! Неожиданно дернулся Воронов и посмотрел на часы. –  Шесть часов
  вечера! - Уже восемь  минут как я послал за ним! – А его все нет! Воронов
  достал из нагрудного кармана папиросу и нервно прикурил ее. По комнате
  расплылся голубоватой пеленой папиросный дым, и поплыл медленно по воздуху,
  поднимаясь под потолок.
      В этот момент, снаружи  ели слышно приблизились шаги,  входная дверь в
  кабинет, старшего майора госбезопасности Валерия  Воронова дернулась и
  раскрылась настежь. На пороге предстала фигура худого, высокого мужчины 40-ка
  лет. Волосы на его голове были короткие, редкие, цвета, ржаного хлеба, а лицо
  овальное, слегка перекошенное, и рыхлое от оспы. Одет мужчина был, в
  повседневную, поношенную форму НКВД, с алыми петлицами, и тремя красными
  шпалами на каждой из теплиц, что соответствовало званию  капитана 
  госбезопасности. Рукава у гимнастерки, этого капитана, не смотря на прохладную
  октябрьскую погоду, были завернуты по локоть. И даже в таком виде, на них
  местами просматривались яркие  бурые пятна.
    - Вызывали, Валерий Николаевич? Устало закрыл за собой дверь мужчина.
    - Якубов! – Леонид! – Мать твою!! – Я когда за тобой послал?! – Ты где
  ходишь!? – Сколько тебя можно  ждать?! Выругался матом Воронов.
    - Не шумите Валерий Николаевич!  - Я не глухой! Поморщился капитан, затем
  прошел в кабинет  и устало сел на стул.
    - Капитан госбезопасности Якубов! – Что вы себе позволяете! – Как вы
  разговариваете со старшим по званию?! – Где ваша субординация?! – А ну-ка
  встать!!
      Выпад старшего майора госбезопасности был очень жёстким, и любого из
  подчинённых мог бы привести в холодный  трепет. Любого, но только не этого
  конченого садиста,  костолома, капитана госбезопасности, Якубова Леонида
  Сергеевича. Выслушав   вопли  своего начальника, Якубов  не спеша поднялся  со
  стула и, потирая ладонью правый кулак, угрюмо посмотрел на Воронова.
    - Ну! – Встал! - И что  дальше?!
      В момент, когда Якубов поднялся и подошел к Воронову, тот невольно
  посмотрел на его  руки, и застыл своим вниманием, не на самих его руках, а на
  багровых пятнах, на закатанных рукавах его гимнастерки. Вид этих пятен, хорошо
  был знаком Воронову, он знал, что это была кровь очередной их жертвы, поэтому
  испытав легкий холодок на своей спине, он умерил  недавний агрессивный пыл.
    - Ладно! - Не сердись на меня Леня садись. Воронов  подошел к столу, затушил
  папиросу и с тревогой на лице посмотрел сначала на портрет Берии, а затем и
  Сталина.
    - Неприятная новость у нас Леонид. Не поворачиваясь к капитану, произнес
  Воронов.
    - Что за новость? Вернулся к стулу, и устало развалился на нем Якубов.
    - Полчаса назад, у меня был фельдъегерь. Нервно начал прохаживаться по
  кабинету Воронов. Привез пакет с новым заданием от Богдана Захаровича
  Кобулова.
    - Надо же! Впервые растянул перекошенной улыбкой, рябое лицо капитан. – Что
  от самого заместителя генерального комиссара госбезопасности?! – Это ж с ума
  сойти можно!
    - Да не то слово! Вновь покраснел своим лицом Воронов.
    - И под кого в этот раз копаем? Продолжал улыбаться капитан Якубов. – Судя
  по тому от кого пришло письмо, человека придется завалить далеко не рядового!
    – И кого же?!
    - А ты вот возьми  сам почитай! Воронов повернулся к столу, повозился с
  бумагами и протянул капитану  Якубову большой,  серый конверт, с голубым
  штампом «Совершенно секретно, передать лично в руки». Раскрыв вскрытый до
  этого конверт, капитан, достал из него бумаги и начал их читать.
    - Мать твою!! – Я просто в шоке!! Воскликнул удивленно капитан Якубов. – Они
  что там, совсем охренели! - Поменьше  человечка найти не могли?!
    - Вот и я о том! Воскликнул, выпучив глаза Воронов. – Это ж надо под самого
  наркома обороны копать!! – Сумасшедшие!!
      Неудержимый, животный  страх и переживания старшего майора госбезопасности
  Валерия Николаевича  Воронова, были понятны. Дело такого высокого ранга, при
  любом его исходе, как отрицательном, так и положительном, было смертельно
  опасным, и могло стоить ему головы! Тем более дело такого партийного
  мастодонта как Ворошилов. Ведь за все годы репрессий и ликвидации  таких 
  крупных революционеров и военачальников как В. А. Антонов-Овсеенко,
  П. Е. Дыбенко, Н. В. Крыленко, Я. Х. Петерс, В. К. Блюхер, М. Н. Тухачевский и
  множество других. Даже тень от этих политических репрессий ни разу, не падала,
  только на двух человек в кремле, на С. М. Будённого, и К. Е. Ворошилова. В чем
  была причина, такого особенного расположения Сталина к этим людям, не знал
  никто. Одни считали, что такое дружеское отношение к ним у Сталина сложилось
  за годы гражданской войны, особенно во время обороны Царицына. Другие чтили их
  за обычных  лизоблюдов, подхалимов и доносчиков, хотя у Сталина таких было
  немало и казнили их не меньше других. Ну, а о третьей версии  вообще 
  шептались  шёпотом, предполагая, что Ворошилов и Буденный, несомненно,  имеют
  какой-то убийственный компромат на Сталина, и поэтому, он не трогал их.  Как
  бы там не было, но все в стране знали, что Ворошилов и Буденный непотопляемые!
    - Да! Улыбнулся во весь рот капитан Якубов. – Задали нам задачку. – А в чем
  интересно нашего наркома обороны обвиняют?! Продолжая читать, спросил Якубов.
    - Читай, там все написано. Воскликнул Воронов.
    - Ах вот вижу! – Ну, все правильно! Перекосил и без того косой рот Якубов. –
  Английский Шпион. - Но почему английский?! – Ведь у нас уже давно Берия
  нарком, а не Ежов! – Время Английских шпионов прошло! – Теперь правильней
  будет писать немецкий шпион. -  Ха! - Ха! - Ха! Истеричным, явно психически не
  здоровым  смехом закатился капитан Якубов, чем привел в бешенство своего
  начальника.
    - Хватит!! Взревел Воронов. – Ты в своем уме Якубов?!! – Ты понимаешь, что
  это дело, может стоить нам головы!!
    - Не нам, а вам, это дело может стоить головы! Неожиданно перестал смеяться,
  Якубов и серьезно посмотрел на своего начальника. – Вам Валерий Николаевич! –
  Это вы здесь старший майор госбезопасности! – А кто я?! – Я обычный костолом!
  Мое дело маленькое,  выбивать признание! – Не будет вас, пришлют другого
  начальника.  - А вот меня заменить некем! Закончил Якубов, и без какого либо
  сочувствия в глазах или выражение на лице, равнодушно посмотрел на Воронова.
      Валерий Николаевич сидел за своим столом и молчал. Он прекрасно понимал,
  что все что ему только что сказал Якубов, до единого слова, правда, и если уж
  кто и будет отвечать за провал этого дела, то, несомненно,  он, и только он
  майор госбезопасности Валерий Николаевич Воронов. Понимая всю тяжесть этой
  возможной мрачной перспективы, он сильно задумался погрузив свое сознание во
  мрак фатальных мыслей.
    - Ладно, Валерий Николаевич. Прервал угрюмое  молчание своего начальника
  Якубов. - Не обращайте на меня внимание. - Устал я! Посмотрел он в пустоту -
  Что-то совсем нервы сдают! – Задание получено, значит, будем работать. –
  Попробуем, может получиться. – А?! - Чем черт не шутит! Пытаясь развеять
  гнетущие мысли начальника, растянулся своей косой улыбкой Якубов.
    - Ты кем сейчас занимаешься? Посмотрел в ответ на капитана Воронов.
    - Инженером Сомовым. – По делу…
    - Оставь пока его. Перебил Воронов.  - Все силы брось только на это дело.
    -  Понял. Воскликнул Якубов. - Вводные данные есть? – Кого по этому делу
  будем брать?
    - Да конечно, вот возьми. Взял бумагу со стола Воронов и протянул ее
  капитану Якубову. Капитан сел с бумагой на стул и начал читать.
    - Так первый секретарь Трехостровского станичного поселения, в прошлом
  комдив 11-й кавалерийской дивизии, 1-й конной армии, Степан Иванович Климов. –
  Хм, не рядовая личность. - Хорошо, с ним  понятно. – А кто еще. - Так не
  понял. - А почему второй  фигурант дела,  Арнольд Карлович Краус, комдив 45-й
  стрелковой дивизии, 1-й конной армии зачеркнут?
    - Ты что не видишь? - Там же написано. – Инвалид войны. – Побоялись трогать
  видимо.
    - Эх, жалко! – С инвалидом я еще не работал! – Неплохо было бы попробовать.
  Вновь растянул свою перекошенную  омерзительной  улыбку  конченый садист.
    - О Боже! - Кто тебя родил Якубов?! Поморщился брезгливо Воронов.
    - Говорят мама. Но я этого не помню. – Ха! – Ха! Засмеялся на мгновение
  капитан, но тут же успокоился и посмотрел на Воронова. – Ладно, раз инвалида
  вычеркнули, значит, будем работать со Степаном Климовым. Воскликнул серьезно
  Якубов.
    - Вот тебе для дела еще кое-что. Открыл сейф Воронов, и достав из него
  другую папку протянул ее капитану. – Возьми, здесь кое, что есть на Климова. –
  Не ахти что конечно, но если будет упираться, пригодиться, чтобы  надавить.
    - Хорошо. Не открывая папку, взял документы Якубов. – Когда за ним ехать?
    - Прямо сейчас! Воскликнул Воронов. – Ты же видел, что Кобулов пишет!
  Оставить все дела и немедленно заняться этим делом. – Поэтому бери машину и
  езжай сию же минуту.
    - Его к вам привести? – Или сразу ко мне в подвал?
    - Конечно к тебе. Воскликнул Воронов. – Зачем он мне?! – Мы с ним лично
  знакомы! Не раз встречались на областном партийном  съезде, вези сразу в
  подвал. – И только прошу тебя Леонид, аккуратней с ним! Поморщился Воронов. -
  Не ломай сразу через колено! – Это тебе не тот тип людей, товароведов и
  инженеров, которым ты каждый день в своем подвале кости ломаешь! Это все-таки,
  первый секретарь станичного горкома! – Будь поаккуратней!
    - Не переживайте Валерий Николаевич. – Буду бить аккуратно. Вновь оголил
  свои желтые зубы омерзительной  улыбкой  садист Якубов, и сунув папку с
  документами себе под мышку, вышел  из кабинета, закрыв за собой дверь.
    - Боже мой! – С каким чудовищем приходится работать! Вздохнув посмотрел на
  закрытую дверь Воронов. – Эх, Степан Иванович! Поморщился майор. – Хороший ты
  мужик, но не повезло тебе приятель! – Не повезло!

      Степан Ивановича, как и предсказывал отец Михаил, забрали  на третий день,
  в девятом часу вечера. Анна  с Илмой к этому времени,  пришла с колхозной
  фермы, с вечерней дойки и Анна успела проститься с отцом. После того как
  Ксения со слезами проводила мужа до машины, черный автомобиль ЗИС – 101,
  двинулся по сумрачной дороге и скрылся во мраке станичной улицы.
    - Да дела. Вздохнул Генрих, когда через полчаса, после отъезда Степана
  Ивановича, Ксения с Анной и Ванечкой появились в доме Краус.
    - Ничего не пойму, зачем они папку забрали? Воскликнула с грустью Анна. –
  Старый коммунист, партийный руководитель, никакими материальными ценностями не
  заведует, что с него взять и за что спрашивать?!
    - Боюсь я Аннушка, что твоего отца  взяли для того, чтобы принудить написать 
  донос на другого человека. Воскликнул с грустью Арнольд.
    - Абсолютно верно  отец. Посмотрел на Альберта Генрих. – И я даже знаю, кого
  они с помощью Степана Ивановича завалить собрались. – Вашего командарма
  Климента Ефремовича Ворошилова.
    - Молодец сынок, соображаешь. Похвалил Генриха Арнольд.
    - Неужели на самого Ворошилова посмеют руку поднять. Поморщился Михаил. – Он
  же нарком обороны!
    - Посмеют! Нахмурил брови Арнольд. - Эти крысы из НКВД, совсем распоясались! 
  Кругом, куда не глянь, везде у них враги народа! – Но я думаю, товарищ Сталин
  не допустит этого!
    - Ох! – Господи, что же теперь будет? Растерла  по  щекам  свои слезы
  Ксения.
      В этот тяжелый момент  она очень сильно переживала за судьбу своего мужа,
  так как не знала тех слов, которые сказал Степану ее брат монах, в тот вечер,
  на крылечке их дома. «Не переживай Степан, тебе помогут». В тот момент, 
  Ксения находилась в доме, поэтому и не слышала этих слов святого старца
  Михаила. Теперь же, пришло время этим словам сбыться, и они начали сбываться в
  эту же минуту.
    - Не плачь Ксения, вашей беде я помогу. Неожиданно воскликнула Берта, и
  прикурив папиросу, не отошла к печки как всегда, а стала ходить взад вперед по
  комнате.
    - Ты поможешь?! Удивилась Илма.  –  Но как мам?!
    - Завтра же утром, я уезжаю в Москву.
    - В Москву! Удивилась Светлана. – Но зачем?
    - Я поеду к Ворошилову. Воскликнула Берта. – Я все ему расскажу, он нам
  поможет, я знаю! Непременно поможет! – Надо ехать быстрей! Медлить нельзя!
    - Правильно! Воскликнул Арнольд.
    - Я тоже поеду с тобой  мама! Воскликнул Генрих.
    - Дорогой, как же ты поедешь? Посмотрела на мужа Светлана, нам через два дня
  в часть возвращаться, у тебя отпуск заканчивается.
    - Да, Генрих. Поддержала сноху Берта. – Светлана права. Моя поездка, может
  задержаться и не на один день. – Поэтому я поеду одна.
      Берта была убедительной, и больше с ней  никто не спорил. Она собрала вещи
  в дорогу, и рано утром следующего дня, уехала на поезде в Москву.

    - Кап! - Кап! Звучно капали капли воды, с бронзового крана, в желтую 
  ржавую, раковину. Серый, сырой подвал, в который пять минут назад, приволокли
  и посадили на стул Климова, был не очень большим 3,5  на 3 метра. Голые
  бетонно-блочные  стены, и одно небольшое окошко с решёткой под потолком, у
  входной двери. Кроме ржавой раковины в углу у противоположной стены, подвала
  находился небольшой стол. Пол в подвале  деревянный, и видимо недавно 
  вымытый, так как сырой, а в углу у раковины,  швабра с тряпкой и ведро с
  грязной водой.
      Закованный в наручники, Степан Иванович, сидел на стуле в центре этого
  подвала, и оглядывался по сторонам. В двух шагах от него, у стены,  рядом с
  входной дверью, на другом стуле, сидел, и откинув голову назад, дремал
  молодой, высокий мужчина  27-ми лет, брюнет. На вид этот мужчина был очень
  крепким и широкоплечим. Сбоку от него на стене, на гвозде, вбитом между
  бетонными блоками, висел, старый, брезентовый фартук, такой, какие бывают на
  рынке у мясников.  Алые петлицы, с тремя красными квадратами на форме этого
  мужчины, говорили о том, что он был офицер и имел звание младший лейтенант
  госбезопасности.
      Осмотрев  лейтенанта Климов, направил, наконец, свой взгляд  в сторону
  стола. Там  за бумагами, сидел Капитан госбезопасности, Леонид Сергеевич
  Якубов и что-то читал. На столе, лежало несколько папок с документами,
  находился бронзовый канцелярский чернильный набор, стеклянный кувшин с водой,
  стакан,  печатная машинка и стеклянная пепельница, наполненная горой окурков.
      Пауза, которая длилась минут, пять с момента появления Климова в подвале,
  продлилась еще пару секунд, и наконец, Якубов оторвал свой взгляд  от бумаг и
  с еле заметной  улыбкой  в глазах  посмотрел на Климова. Степан Иванович в
  этот момент, поморщился и пошевелил руками за спиной, проворачивая запястья,
  которые занемели  в наручниках. Якубов заметил это движение Климова и
  посмотрел на своего помощника  лейтенанта.
    - Глебов! – Семен! – Сними с него наручники.
      Лейтенант открыл глаза и посмотрел сначала на капитана, а затем на
  Климова. После этого лениво поднялся со своего стула, подошел к Степану
  Ивановичу, и снял с него наручники. Растерев затекшие запястья, Климов
  посмотрел на капитана.
    - Ну что ж, начнем, пожалуй. Воскликну Якубов.– И так, ваше полное фамилия,
  имя, отчество?
    - Климов Степан Иванович.
    - Число, месяц,  год и место рождения?
    - Родился, 2 сентября 1878 года, в станице Трехостровской, Царицынской
  губернии, второго округа, войска Донского.
    - Место службы или работы? Продолжал допрос капитан, записывая данные в
  бумагу.
    - Первый секретарь, Трехостровского горкома партии.
      Записав все данные, Якубов отложил перо и внимательно посмотрел на Степана
  Ивановича. Глаза капитана, смотрели уверенно и решительно, он заметно оживился
  и был готов начать фабриковать свое новое, черное дело.
    - Послушай Климов. Неожиданно обратился к Степану Ивановичу Якубов. – А
  хочешь мы быстро все закончим, - и ты сегодня же будешь дома! – Ей Богу я сам
  тебя домой отвезу! – Хочешь а?!
    - Кто же такого, не захочет. Воскликнул Климов. – Конечно, хочу.
    - А вот и молодец! – А вот и умница! Перекосился все той же некрасивой,
  косой улыбкой Якубов. Затем он раскрыл папку достал из нее лист бумаги,  встал
  из-за стола, и подошел к Климову.
    - Вот прочитай эту бумагу, подпиши ее, и я отвезу тебя домой.
      Степан Иванович взял бумагу и начал ее читать. Чем больше он  читал 
  отпечатанный на машинке текст, тем сильней менялся в лице. Сначала он
  удивленно приподнял брови, затем не отрываясь от текста, покачал отрицательно 
  головой, и наконец,  оторвал свой взгляд от бумаги.
    - Это же нелепость какая-то. Воскликнул Климов.
    - Почему нелепость?! Посмотрел на Климова Якубов. Его губы покинули гримасу
  перекошенной улыбки, скулы стиснулись, а на щеках заметно обозначились надутые
  жилы.
    - Здесь написано,  что Климент Ефремович Ворошилов, английский  шпион, разве
  в такое можно поверить?!  - Это же абсурд! - Разве такое может быть?!
    - Может, раз написано! Уже с заметным  раздражением воскликнул Якубов.
    - Здесь также написано что я, был свидетелем  такого предательства, и
  поэтому как верный партии коммунист подписываюсь под этим обвинением
  Ворошилова.  - Я что же именно под этими  словами должен подписаться?!
  Воскликнул с возмущением Климов.
    - Да! - Что тут непонятного?! Воскликнул уже с нескрываемой злобой Якубов.
    - Извините, но я этого подписывать не буду. Степан Иванович поднялся со
  стула, и положил бумагу  Якубову на стол.
    - Ха! – Ха!! Закатился смехом сумасшедшего психа капитан и тут же на
  мгновение умолк. – А говорил  мне, что хочешь быстро все закончить, и домой
  уехать! Выпалив последние слова Якубов и неожиданно помрачнел, словно и не
  смеялся еще секунду назад.  Прекратив свой нездоровый смех, он взглядом 
  полным людоедской ненависти посмотрел на Семена Глебова.  Лейтенант
  намек начальника понял, поднялся  со стула и надел фартук.
      Наблюдая за тем, как лейтенант Глебов надевает фартук, покрытый многими
  бурыми пятнами, Степан Иванович почувствовал, как по его спине скользнул 
  холодок. Он впервые разглядел этого молодого бугая, с кулаками размером с
  головку новорожденного ребенка. Одев фартук, лейтенант Глебов шагнул к Климову
  и застыл за его спиной, своей живой глыбой, ожидая команды начальника.
      Заметив это волнение  и невольный испуг Степана Ивановича, Якубов вновь
  покривил свое лицо  улыбкой, явно получая садистское удовольствие, от
  подавления воли, некогда бесстрашного комдива красной армии.
    - Ну что же! Вновь нахмурился Якубов. – Не захотел, чтобы Ворошилов был
  английским шпионом. – Значить им будешь ты! – Контра недобитая!
    - Это я контра?! Удивленно воскликнул Климов.  Я свою кровь, за советскую
  власть, всю гражданскую войну проливал!  Мои предки все из народа! – Я
  пролетарий! – Я…!
    - Ах! - Ха! - Ха! Перебивая Климова, истерически заржал Якубов. – Посмотри
  на него Семен! Закатываясь от сумасшедшего смеха, указал пальцем на Климова
  капитан. – Этот гражданин у нас оказывается пролетарий!! Смех капитана заразил
  Глебова, который нависая над, Степаном, Иваничев также растянулся в улыбки до
  ушей.
    - Слушай. Неожиданно перестал смеяться Якубов и, нахмурив брови, посмотрел
  на Семена Глебова. Продолжая разыгрывать  дешёвую сценку, он вдруг воскликнул.
    – А может он и правда,  пролетарий! – Как ты думаешь?! Глянул косо на
  Глебова Якубов. – Не ошибиться бы! – А?!
    - А ты проверь. Улыбнулся во весь рот и впервые заговорил лейтенант Глебов.
    - Да, да, ты прав надо проверить мало ли что? Продолжил свой спектакль
  капитан Якубов. Он взял  одну из папок  на столе,  раскрыл ее, достал лист
  бумаги и зачитал ее содержимое.
    - И так. Ксения Федоровна Климова, в девичестве Артемьева, дочь покойного
  купца первой гильдии Федора Кирилловича Артемьева,  твоя жена Климов?!
    - Да моя. Понимая всю обреченность своего положения, с грустью ответил
  Степан Иванович.
    - А иеромонах отец Михаил, до пострига  в монашество Кирилл Федорович
  Артемьев, родной брат твоей жены, правильно?!
    - Да, правильно. Согласился Степан Иванович.
    - Так какой ты тогда,  твою мать пролетарий!! Взревел диким вепрем и вскочил
  со своего стула капитан Якубов. – Сука ты!! – Контра  недобитая!! - Ты у меня
  обе бумаги подпишешь!! - Семен!! Глянул на Глебова палач.
      Костолом Глебов, команду своего шефа понял с полуслова, и прежде чем 
  Климов осознал что происходит, в его правое ухо, прилетел такой сокрушительный
  удар, что он слетел со стула на пол, и, проваливаясь в черный мрак, потерял
  сознание.
      Берта  была в Москве, рано утром  через сутки. Разместилась она на постой 
  у Галины Михайловны  Богдановой,  двоюродной сестры Ксении, дочери ее
  покойного дяди купца Михаила Кирилловича Артемьева. Едва бросив вещи в доме у
  Галины, Берта помчалась в Кремль искать Ворошилова. Здесь она узнала, что
  Ворошилова в Москве нет, и что он вторые сутки, находится с инспекцией по
  военным гарнизонам Московского военного округа. Как не прискорбно было,
  но в этой ситуации, когда для Климова каждая минута промедления была смерти
  подобна, оставалось только ждать. Берта, взяла номер телефона у дежурного
  кремлевской охраны, и стала ожидать, возвращение Ворошилова, иногда названивая
  дежурному, чтобы узнать, приехал он или нет. К счастью Берты и особенно
  Климова, Климент Ефремович вернулся быстро.
      Ворошилов приехал к обеду на вторые сутки. Преодолев все проверки и
  препоны, Берта пробилась, наконец, в кремль, и после звонка дежурного
  Ворошилову, была допущена в его кабинет. Климент Ефремович, узнал Берту и
  принял ее очень приветливо, расспрашивая  про своих любимых комдивов. Узнав от
  нее о горькой судьбе Степана Ивановича Климова, Ворошилов пришел в ярость.
  Пообещав Берте, что он немедленно займется этим вопросом и, отпустив ее домой,
  Климент Ефремович тут же дает задание  своему помощнику узнать у 
  осведомителей  из НКВД, все про это дел. Уже через час Ворошилову докладывают,
  что в Сталинграде действительно ведется дело, и копают именно под него. Бросив
  все дела, Ворошилов идет к Сталину! И еще через час, Сталин вызывает  к себе
  Берию.

      Погруженный в свои мысли, Берия быстро шел по долгому коридору кремля. Не
  обращая внимания на охрану, которая на каждом посту отдавала ему честь, он
  спешил и спешил в кабинет к Сталину. Один вопрос, одна неугомонная мысль,
  словно  червь съедала  в эту минуту его мозг. Зачем его так срочно вызвал к
  себе  хозяин? Ведь он давно изучил нрав Сталина  и прекрасно помнил, что в
  таком неожиданном вызове к  нему,  ничего хорошего быть не может. Пройдя
  последние метры, и последнего коридорного охранника  отдавшего ему честь,
  Лаврентий Павлович замер на секунду у массивной двери, и быстро вошел.
      Кабинет Сталина, в который вошел Берия, был один из многих его кабинетов.
  Длинная комната с высокими потолками. Долгий стол зеленого сукна, задвинутые
  под него, десятки стульев, несколько графинов с водой на столе. В конце
  длинного стола, поперек еще один небольшой, суконный стол хозяина. На столе,
  телефоны правительственной связи, пресс-папье, чернильный набор, ночная лампа,
  хрустальная пепельница  и какие-то бумаги. На стене над столом большая картина
  «В. В. Ленин в Горках, за рабочим столом». Справа у стены, огромный  кожаный
  диван и два  кресла. На окнах всего кабинета и входной двери, висят огромные
  бархатные  портьеры алого цвета, с бахромой. В кабинете один только Сталин.
  Окутанный  дымом из своей  трубки, он стоял у  окна и неподвижно смотрел
  сквозь него куда-то вдаль на улицу.
    - Коба, ты вызывал меня? Вошел в кабинет, Берия и остановился за 
  полуприкрытой дверной портьерой.
    - Как у тебя дела Лаврентий? – Как идет работа? Продолжая смотреть в окно,
  выпустил очередное облако дыма Сталин.
      Берия, который все это время с тревогой думал, зачем его к себе вызвал
  Сталин, и решив после его вопроса, что вызов  этот был для банального отчета
  по текущим делам. Наконец, успокоился, и после минутной паузы, начал свой
  отчет. Но Иосиф Виссарионович не стал его слушать и тут же резко прервал.
    - Послушай Лаврентий. Воскликнул Сталин, по-прежнему не отрывая взгляда от
  улицы. – Что за дело, твои люди сейчас ведут  в Сталинграде?
    - Да ничего особенного Коба. - Обычное дело. Ответил Берия. – Чистка рядов.
  Мы….
    - Какая чистка!!? – Каких рядов!!? Оторвав взгляд от окна, взревел, словно
  раненый зверь Сталин. Он резко повернулся и, сжимая трубку в руках,
  испепеляющим взглядом посмотрел на Берию. – Дзахли (Собака)! Воскликнул на
  грузинском языке Сталин. -  Я тебе сколько раз говорил!! – Не трогай
  маленького!!  – Набичвари (Ублюдок)!! Выругался Сталин. В порыве гнева,
  он схватил свою хрустальную пепельницу со стола, и запустил ее в Берию.
  Пролетев сквозь весь кабинет и разбрасывая в полете,  окурки и пепел,
  пепельница ударилась о портьеру, которой успел прикрыться Берия, и упала
  рядом на пол.
    - Чтобы немедленно позвонил в Сталинград и отпустил арестованного человека,
  а дело закрыл! – Я сам лично все проверю!! – И не дай Бог, этот человек, не
  доживет до твоего звонка!! Сжал кулак Сталин и ударил им по столу!! Сам на его
  месте окажешься!!
    - Я все понял Коба! – Я все сделаю! Не волнуйся Коба!  Воскликнул испуганно
  Берия и подняв пепельницу, поставил ее на стол.
    - Цаади  хлезе!!  (пошел на …) – Нагави (мразь) выругался презрительно 
  Сталин.
      Берия пулей выскочил из кабинета хозяина и закрыл за собой дверь. Находясь
  в полном  недоумении и подавленном состояние, он,  не замечая никого, быстрым
  шагом, шел в свой кабинет. Слова Сталина « Не трогай маленького» звучным эхом
  звучали в его ушах. Маленьким в Кремле,  называли только одного человека
  Климента Ефремовича Ворошилова. Такое прозвище Ворошилов получил лично от
  И. В. Сталина за свой небольшой рост 1 метр 65 сантиметров. Кстати это был не
  самый маленький рост в наркомате, ведь рост самого Сталина, был 1 метр 62
  сантиметра. Тем не менее, в кремле был известен только один маленький это
  К. Е. Ворошилов.
      Добежав до своего кабинета,  Берия  в гневе приказал вызвать к нему
  Кобулова  и шумно захлопнул за собой дверь.

    - Кап, кап. По-прежнему капали капли, из крана все в тот же  ржавый
  умывальник, в подвале того же Сталинградского  НКВД.  Уже трое суток здесь в
  подвале, Капитан Якубов и лейтенант Глебов, словно тесто в пекарне, взбивали и
  ломали, тело несчастного  Степана Ивановича Климова. Выбив зубы, сломав ребра
  и отбив все внутренности, они бросили его в эту минуту на пол и облили
  холодной водой.
    - Ты что ему кадык перебил? Нагнулся над Климовым Якубов, разглядывая как
  иногда дергается кадык у Климова.
    - Да нет. Ответил Семен Глебов. – Он просто постоянно на пол кровью  харкал.
  А мне надоело за ним его плевки смывать! – Вот я ему и сказал, еще хоть раз
  сплюнешь кровь, убью. - С того момента он и глотает свою кровь!
      «Глотает свою кровь», сквозь затуманенное сознание отбытой головы услышал
  Климов знакомые слова. –  Надо же!  Подумал Климов. – Все сбылось, как ты и
  предсказал Кирюша! Вспомнил пророчество отца Михаила Климов.
    - Ладно! Воскликнул Якубов. – Пора заканчивать с этим делом! – Надоем он мне
  до смерти! - Не подпишет сейчас бумагу, я его без приказа сам кон… Якубов не
  успел договорить, так как в дверь настойчиво постучали.
    - Ну, кто там еще?! - Совсем не дают работать! Заворчал капитан и открыл
  дверь.
      На пороге стоял не высокий, рядовой солдат НКВД. На вид  20-ти лет с
  бегающим  растерянным  взглядом и тревожным  лицом.
    - Чего тебе Наумов?! С раздражением спросил Якубов.
    - Товарищ капитан. Взволнованно воскликнул солдат. – Вас срочно  требует к
  себе, старший майор госбезопасности Воронов. Сказал, чтоб вы бросали все и
  немедленно шли к нему!
    - Нет! - Ну, правда, совершенно не дают работать! Воскликнул раздраженно
  Якубов. – Что там за срочность?!
    - Не могу знать, товарищ лейтенант. Воскликнул солдат.
    - Ладно. Перешагнул через Климова капитан и на секунду задержался у двери. -
  Посади его на стул.  Обернулся он к Глебову. – Я сейчас вернусь и мы
  продолжим. Воскликнул Якубов и вышел с солдатом за дверь.
      Валерий Николаевич Воронов, облокотив спину на спинку стула, сидел
  неподвижно за столом в своем кабинете и закинув голову, вверх смотрел куда-то
  в пустоту под потолок. Его лицо в этот раз не было в краске, взволнованным или
  раздражённым, оно было  абсолютно спокойным и безразличным. Неожиданно дверь в
  кабинет открылась и на пороге, появился не довольный  Якубов.
    - Валерий Николаевич! – Я….
    - Сейчас мне Кобулов звонил. Даже не повернув голову в сторону Якубова,
  воскликнул Майор. - Он спросил, жив ли еще Климов? – И подписал ли он бумаги?
  Я ему ответил, что жив. Но бумаги пока не подписал. – Тогда Кобулов меня
  обматерил, как сопливого мальчишку последними словами. – Потом сказал что дело
  закрыто, приказал немедленно привести Климова в порядок и отвезли домой!
    - Нет! В отчаянье воскликнул капитан Якубов. – Я…
    - Да! Неожиданно оторвал свой взгляд от потолка Воронов и испепелил  тяжелым
  взором капитана Якубова. – Кобулов приказал мне лично отвезти Климова домой и
  затем доложить ему, что я его отвез!  -  А завтра. Вновь откинулся на спинку
  стула Воронов.- А завтра я выезжаю в Москву. Он замолчал на мгновение и почти
  шёпотом закончил. - Со мной! – Похоже! - Все!
      В этот же день, поздно вечером, Степана Ивановича Климова, ели живого
  отвезли домой. Воронов, уехал в Москву и сгинул там навсегда, заплатив своей
  жизнью  за проваленное дело. А Якубов, как  и говорил, встретил через три дня,
  своего нового начальника, комиссара госбезопасности 3-го ранга Никонова
  Владимира Ивановича,  и  как ни в чем не бывало, продолжил и дальше, ломать
  кости своим несчастным жертвам.
      Степан Иванович, вернулся домой калекой, на работу он больше не вышел.
  Ворошилов помог ему оформить персональную пенсию, и несколько раз писал,
  справляясь о его здоровье.
      Сам Климов был сильно надломлен, пережитыми страдания в подвале НКВД.
  Но какими бы тяжкими не были те страдания,  не они окончательно сокрушили
  Степана Ивановича, и выбелили добела его голову, а та новость, которую он
  получил вскоре после своего освобождения.
      Все случилось 3 января 1940 года, через два месяца после того как Климов
  вернулся домой. В этот день, на Балтике, в боях с финнами, советская подлодка
  С-2, при погружение в проливе Южный Кваркен, наскочила на мину, и подорвалась.
  Затонула лодка со всей командой, из 50-ти человек, среди которых был и Павел
  Степанович Климов, шут и балагур, рыжий повеса, один из «Архангелов», лучший
  друг Генриха Крауса и любимый сын Степана Ивановича.
      В ночь с 3 на 4 января, в момент гибели подлодки С - 2, Климов в последний
  раз увидел своего сына Павла во сне, он появился  у  кровати отца и смотрел на
  него. Одет Павел был во флотскую форму, и своим лицом и буквально всем  своим
  телом источал голубоватый свет. Стоял он возле кровати отца молча и недолго,
  минут пять. Затем словно дым от осеннего костра, поплыл в полумраке ночной
  комнаты и исчез навсегда.
      Только после извещение о смерти Павла, Климов догадался, наконец, что за
  видение он видел в ночь смерти сына, и почему  плакал,  в то утро перед уходом
  из его дома,  святой старец отец Михаил. Он плакал, потому что ночью на
  молитве,  увидел будущую  смерть своегоплемянника Павла. Но рассказать об этой
  смерти, он тогда не смог,  как не рассказал в свое время о смерти старшего
  сына Ивана. Да и как можно рассказать родителям о смерти их детей, когда
  они еще живы, и даже пишут письма своим  родителям, сообщая в них о своих
  успехах и карьерном росте?! Ведь до их смерти было еще  время!  Как рассказать
  про это?! Никак, не возможно!