Роман. Огнанная Валькирия. Глава 14

 
                «Глава 14».

                «Враг народа».

  Уже десять минут, старший майор госбезопасности сталинградского округа,
  Воронов Валерий Николаевич, нервно прохаживался по своему кабинету, и через
  каждую минуту, с явной тревогой поглядывал на настенные часы. Невысокий,
  круглолицый мужчина 50-ти лет, средней полноты и с большой пролысиной на
  голове. Воронов относился к тому типу людей, у которых, как во время стыда,
  так и при волнение, кровь бьет в лицо. Вот и сейчас, в эту минуту,
  краснолицый, словно вареный рак, Воронов, ходил взад  вперед  по своему
  кабинету, явно чего-то или кого-то ожидая.
      Кабинет Воронова, мало чем отличался от других казенных кабинетов  НКВД и
  тюремного начальства. Размером  3 на 4 метра, стены оштукатуренные,
  наполовину снизу крашенные зеленой краской и побеленные вверху. Полы
  деревянные, обшарпанные и давно не крашенные. Слева от входной двери, большое
  окно с железной решёткой, в облезлой белой краске, под ним чугунная батарея у
  стены. Здесь же рядом с окном в углу стены, находился огромный, массивный сейф
  зеленого цвета. Рядом с сейфом у  самой  дальней стены,  старинный, длинный,
  суконный стол, и два стула, один перед столом, другой  за столом. Сам стол,
  был заваленный бумагами, и стопками папок с документами. Здесь же хрустальная
  пепельница полная окурков,  массивное каменное пресс-папье, и телефон. На полу
  у сейфа мусорное ведро, набитое рваной бумагой. Над столом, под самым
  потолком, два больших портрета И. В. Сталина, и Л. П. Берия. А между
  портретами чуть ниже посередине, висели старые, круглые, корабельные  часы с
  боем.
    - Бом! – Бом! Неожиданно пробили очередные склянки эти часы.- Мать твою!
  Дернулся Воронов и посмотрел на часы. – Уже шесть часов вечера! - Семь минут
  как послал за ним! – А его все нет! Воронов достал из нагрудного кармана
  папиросу и закурил. По комнате расплылся голубоватой пеленой папиросный дым.
      В этот момент,  входная дверь в кабинет, старшего майора госбезопасности
  Валерия Воронова дернулась и открылась настежь. На пороге выросла фигура
  худого, высокого мужчины 40-ка лет. Волосы у него на голове были цвета,
  ржаного хлеба, а лицо овальное, слегка перекошенное, и рыхлое от оспы. Одет
  мужчина был, в повседневную, поношенную форму НКВД, с алыми петлицами, и тремя
  красными шпалами на каждой из теплиц, что соответствовало званию  капитана 
  госбезопасности. Рукава  у гимнастерки, этого капитана, не смотря на
  прохладную октябрьскую погоду, были завернуты по локоть. И даже в таком виде,
  на них местами просматривались яркие  бурые пятна.
    - Вызывали, Валерий Николаевич? Устало закрыл за собой дверь мужчина.
    - Якубов! – Леонид! – Мать твою!! – Я когда за тобой послал?! – Ты где
  ходишь!? – Сколько можно тебя ждать?! Выругался матом Воронов.
    - Не шумите Валерий Николаевич!  - Я не глухой. Прошел в кабинет капитан и
  сел на стул.
    - Капитан госбезопасности Якубов! – Что вы себе позволяете! – Как вы
  разговариваете со старшим по званию?! – Где ваша субординация?! – А ну-ка
  встать!!
      Выпад старшего майора госбезопасности был очень жёстким, и любого из
  подчинённых мог бы привести в трепет. Любого, но только не этого конченого
  садиста,  костолома, капитана госбезопасности, Якубова Леонида Сергеевича.
  Выслушав выпад своего начальника, Якубов не спеша поднялся  со стула и,
  потирая ладонью правый кулак, угрюмо посмотрел на Воронова.

    - Ну! – Встал! - И что  дальше?!
      В момент, когда Якубов поднялся и подошел к Воронову, тот невольно
  посмотрел на его  руки, приковав свое внимание, не к самим его рукам, а
  почему-то именно к багровым пятнам, на закатанных рукавах его гимнастерки. Вид
  этих пятен, вызвал легкий  холодок на его спине, и умерил агрессивный пыл
  Воронова.
    - Ладно! - Не сердись на меня Леня садись. Воронов  подошел к столу, затушил
  папиросу и с тревогой в лице посмотрел сначала на портрет Берии, а затем и
  Сталина.
    - Неприятная новость у нас Леня. Не поворачиваясь к капитану, произнес
  Воронов.
    - Что за новость? Вернулся к стулу, и устало сел на него Якубов.
    - Полчаса назад, у меня был фельдъегерь. Нервно начал прохаживаться по
  кабинету Воронов. Привез пакет с новым заданием от Богдана Захаровича
  Кобулова.
    - Надо же! Впервые растянул перекошенную улыбку, на своем рябом лице
  капитан. – Что от самого заместителя генерального комиссара госбезопасности! –
  С ума сойти!
    - Да не то слово! Покраснел лицом Воронов.
    - И под кого в этот раз копаем? Продолжал улыбаться капитан Якубов.
    - А вот возьми сам почитай! Воронов повернулся к столу, повозился с бумагами
  и протянул капитану  Якубову большой, серый конверт, с голубым штампом
  «Совершенно секретно, передать лично в руки». Раскрыв вскрытый до этого
  конверт, капитан, достал из него  бумаги и начал их читать.
    - Мать твою! Воскликнул удивленно капитан Якубов. – Они там, что совсем
  охренели! Поменьше  человечка не могли найти?!
    - Вот и я о том! Воскликнул, выпучив глаза Воронов. – Это ж надо под самого
  наркома обороны копать!! – Сумасшедшие!!

      Неудержимый страх и переживания старшего майора госбезопасности Валерия
  Николаевича  Воронова, были понятны. Дело такого высокого ранга, при любом
  исходе, как при отрицательном, так и при положительном, было смертельно
  опасным, и могло стоить ему головы! Тем более дело такого партийного
  мастодонта как Ворошилов. Ведь за все годы репрессий и ликвидации  таких 
  крупных революционеров и военных как В. А. Антонов-Овсеенко, П. Е. Дыбенко,
  Н. В. Крыленко, Я. Х. Петерс, В. К. Блюхер, М. Н. Тухачевский и множество
  других. Даже тень от этих политических репрессий ни разу, не упала, только на
  двух человек, на С. М. Будённого, и К. Е. Ворошилова. В чем была причина,
  такого особенного расположения Сталина к этим людям, не знал никто. Одни
  считали, что такое дружеское отношение к ним у Сталина сложилось за годы
  гражданской войны, особенно во время обороны Царицына. Другие чтили их за
  обычных  лизоблюдов, подхалимов и доносчиков. Но, а третьи вообще шептались 
  шёпотом, выдвигая версию того, что Ворошилов и Буденный, несомненно,  имели
  какой-то убийственный компромат на Иосифа Сталина. И поэтому, Сталин не трогал
  их. Как бы там не было, но негласно, все в стране знали, и считали что
  Ворошилов и Буденный непотопляемые!
    - Да! Улыбнулся во весь рот капитан Якубов. – Задали нам задачку. – А в чем
  интересно нашего наркома обороны обвиняют?! Продолжая читать, спросил Якубов.
    - Читай, там все написано. Воскликнул Воронов.
    - Ах вот вижу! – Ну, все правильно! Перекосил и без того косой рот Якубов. –
  Английский Шпион. Но почему английский?! – Сейчас ведь давно Берия наш нарком,
  а не Ежов! – Время  Английских шпионов прошло! – Теперь правильней будет
  писать немецкий шпион. -  Ха! - Ха! - Ха! Истеричным, явно не здоровым  смехом
  закатился капитан, чем привел в бешенство Воронова.
    - Хватит!! Взревел Воронов. – Ты в своем уме Якубов?! – Ты понимаешь, что
  это дело, нам может стоить головы!
    - Вам может стоить головы Валерий Николаевич! Перестав смеяться, серьезно
  посмотрел на своего начальника Якубов. – Вы здесь старший майор
  госбезопасности! – А я, кто я?! Костолом! – Мое дело выбивать признание! – Не
  будите вы, пришлют другого начальника. - А вот меня заменить не просто!
  Закончил Якубов и посмотрел на Воронова.

      Валерий Николаевич сидел за своим столом, с подавленным выражением лица, и
  смотрел куда-то в пустоту. Он, конечно же, понимал, что Якубов до единого
  слова во всем прав, если кому, и придется отвечать за провал этого дела, то
  только ему, старшему майору госбезопасности Валерию Николаевичу Воронову.
    - Ладно, Валерий Николаевич. Прервал подавленные мысли своего начальника
  Якубов. Не обращайте на меня внимание. – Устал я! – Что-то совсем нервы сдают!
  Задание получено будем работать.
    - Ты кем сейчас занимаешься? Посмотрел на капитана Воронов.
    - Инженером Сомовым.
    - Оставь его пока, и все силы на это дело.
    - Вводные данные есть? – Кого по этому делу берем?
    - Да конечно, вот возьми. Взял бумагу со стола Воронов и протянул ее
  капитану Якубову. Капитан сел с бумагой на стул и начал читать.
    - Так первый секретарь Трехостровского станичного поселения, в прошлом
  комдив 11-й Кавалерийской дивизии Степан Иванович Климов. – Понятно. – Так не
  понял. А почему второй фигурант дела,  Арнольд Карлович Краус, комдив 24
  стрелковой дивизии зачеркнут?
    - Ты что не видишь, там же написано. – Инвалид войны. – Побоялись трогать
  видимо.
    - Эх, жалко! – С инвалидом я еще не работал! Растянул вновь свою
  перекошенную рябую улыбку  конченый садист капитан Якубов.
    - О Боже! - Кто тебя родил Якубов? Поморщился брезгливо Воронов.
    - Говорят мама. Но я этого не помню. – Ха! – Ха! Засмеялся на мгновение
  капитан. – Ладно будем тогда работать со Степаном Климовым. Воскликнул
  серьезно Якубов.
    - Сейчас еще кое-что. Воронов встал со стула, открыв дверцу сейфа, достал из
  него папку и протянул ее капитану. – Вот возьми, здесь кое, что есть на
  Климова. – Не ахти что, но если будет упираться пригодиться, чтобы под
  надавить.
    - Хорошо. Не открывая папку, взял документы Якубов. – Когда за ним ехать?
    - Прямо сейчас! Воскликнул Воронов. – Ты же видел, что Кобулов пишет!
  Оставить все дела и заняться только этим делом. – Поэтому бери машину и езжай
  немедленно.
    - Его к вам привести? – Или сразу ко мне в подвал?
    - Конечно к тебе. Воскликнул Воронов. – Зачем ко мне?! – Мы с ним знакомы
  лично! Не раз встречались на областном партийном  съезде, вези сразу в подвал.
    – И только прошу тебя Леонид, аккуратней с ним! Поморщился Воронов. - Не
  ломай через колено сразу! – Это тебе не тот тип людей, товароведы и инженеры,
  которым ты каждый день кости ломаешь!- Комдив все таки.
    - Не переживайте Валерий Николаевич. – Буду бить аккуратно,  улыбнулся своей
  омерзительной кривой улыбкой  садист Якубов, и сунув папки с документами под
  мышку, вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
    - Боже мой! – С кем приходится работать! Вздохнув посмотрел на закрытую
  дверь Воронов. – Эх, Степан Иванович! Поморщился майор. – Не повезло тебе
  приятель! – Не повезло!
             
      Степан Ивановича, как и предсказывал отец Михаил, забрали  на третий день,
  в девятом часу вечера. Анна  с Илмой к этому времени,  пришла с колхозной
  фермы, где они работали доярками и успела проститься с отцом. После того как
  Ксения со слезами проводила мужа до машины, черный автомобиль ЗИС – 101,
  двинулся по полу освещённой дороге и скрылся во мраке станичной  улицы.
    - Да дела. Вздохнул Генрих, когда через полчаса, после отъезда Степана
  Ивановича, Ксения с Анной и Ванечкой появились в доме Краус.
    - Ничего не пойму, зачем они папку забрали? Воскликнула с грустью Анна. –
  Старый коммунист, партийный руководитель, никакими материальными ценностями не
  заведует, что с него взять и за что спрашивать?!
    - Боюсь я Аннушка, что твоего отца  взяли для того, чтобы принудить написать 
  донос на другого человека. Воскликнул с грустью Арнольд.
    - Абсолютно верно  отец. Посмотрел на Альберта Генрих. – И я даже знаю, кого
  они с помощью Степана Ивановича завалить хотят. – Вашего командарма Климента
  Ефремовича Ворошилова.
    - Молодец сынок, соображаешь. Похвалил Генриха Арнольд.
    - Неужели на самого Ворошилова посмеют руку поднять. Поморщился Михаил.
    - Посмеют! Нахмурил брови Арнольд. - Эти крысы из НКВД, совсем распоясались! 
  Кругом, куда не глянь, везде у них враги народа!
    - Ох! – Господи, что же теперь будет? Растерла ладонями слезы Ксения. – Что
  будет?!
      Ксения очень переживала за судьбу своего мужа, так как не знала тех слов,
  которые ее брат монах, сказал в тот темный вечер, на крылечке  ее мужу. «Не
  переживай Степан, тебе помогут твои друзья». В тот момент Ксения плакала в
  доме, а позже было не до этого, и Степан Иванович ей, про эти слова, так и не
  рассказал. Вот поэтому, находясь в неведении, этих предсказаний, Ксения теперь
  и сокрушалась, даже не представляя, что эти пророческие слова ее брата монаха
  именно сейчас, начнут сбываться.
    - Не плачь Ксения, вашей беде я помогу. Воскликнула неожиданно Берта, и
  прикурив папиросу отошла с нею к печке.
    - Поможешь ты?! Удивилась Илма.  –  Но как мам?!
    - Завтра утром, я уезжаю в Москву.
    - В Москву! Удивилась Светлана. – Но зачем?
    - Я поеду к Ворошилову. Воскликнула Берта. – Я все ему расскажу, он нам
  поможет, я знаю! Непременно поможет! – Надо ехать быстрей! Медлить нельзя!
    - Правильно! Воскликнул Генрих. – Я тоже поеду с тобой!
    - Дорогой, как же ты поедешь? Воскликнула Светлана, нам через два дня в
  часть возвращаться, у тебя отпуск заканчивается.
    - Да, Генрих. Поддержала сноху Берта. – Светлана права. Моя поездка, может
  задержаться и не на один день.
      Берта была убедительной, и больше с ней  никто не спорил. Она собрала вещи
  в дорогу, и рано утром следующего дня, уехала в Москву.

    - Кап! – Кап! Звучно капали капли воды, с бронзового крана, в пожелтевшую от
  ржавчины, старую  раковину. Серый, сырой подвал, в который пять минут назад,
  приволокли и посадили на стул Климова, был не очень большим 3 на 4 метра.
  Голые бетонные стены, и одно небольшое окно с решёткой на стене, под ним
  отопительная чугунная батарея. Рядом с окном входная дверь. Кроме ржавой
  раковины в углу у противоположной стены, в этом подвале стоял небольшой стол.
  Пол в подвале  деревянный, и видимо недавно  мытый, так как сырой, а в углу у
  раковины, стоят швабра с тряпкой и ведро.
      Закованный в наручники, Степан Иванович, сидел на стуле в центре этого
  подвала, и оглядывался по сторонам. В двух шагах от него, у стены,  рядом с
  входной дверью, на другом стуле, сидел, закрыв глаза, и откинув голову назад,
  молодой, крепкий и высокий,  мужчина  27-ми лет, брюнет.  Сбоку от него на
  стене, на гвозде, вбитом между бетонными блоками, висел, старый, прорезиненный
  серый фартук, такой, какой бывает на рынке у мясников. Алые петлицы, с тремя
  красными квадратами на его форме, говорили о том, что этот мужчина, имел
  звание младший лейтенант госбезопасности.
      Осмотрев  лейтенанта Климов, посмотрел в сторону стола. Там  за столом,
  сидел Капитан госбезопасности, Леонид Сергеевич Якубов и читал какие-то
  бумаги. На столе, было несколько папок с документами, пресс-папье, бронзовый
  канцелярский чернильный набор, печатная машинка, стеклянный кувшин с водой,
  стакан, и стеклянная пепельница, полная окурков.

       Пауза продлилась еще пару минут, и наконец, Якубов оторвал свой взгляд 
  от бумаг и с еле заметной  улыбкой  в глазах  посмотрел на Климова. Степан
  Иванович в этот момент, заметно пошевелил руками за спиной, проворачивая
  запястья, которые занемели  в наручниках. Якубов заметил это движение Климова
  и посмотрел на своего помощника  лейтенанта.
    - Глебов! – Семен! – Сними с него наручники.
      Лейтенант открыл глаза и посмотрел сначала на капитана, а затем на
  Климова. После этого лениво поднялся со своего стула, подошел к Степану
  Ивановичу, и снял с него наручники. Расперев затекшие запястья, Климов
  посмотрел на капитана.
    - Ну что, начнем, пожалуй. Воскликну Якубов.– И так, ваше полное фамилия,
  имя, отчество?
    - Климов Степан Иванович.
    - Число, месяц,  год и место рождения?
    - Родился, 2 сентября 1878 года, в станице Трехостровской, Царицынской
  губернии.
    - Место службы или работы? Продолжал спрашивать капитан, записывая данные в
  бумагу.
    - Первый секретарь, Трехостровского горкома партии.
      Записав все данные, Якубов отложил перо и внимательно посмотрел на Степана
  Ивановича. Глаза капитана, смотрели уверенно и решительно, он заметно
  оживился.
    - Послушай Климов. Неожиданно обратился к Степану Ивановичу Якубов. – А
  хочешь мы быстро все закончим, - и ты сегодня же будешь дома! – Ей Богу сам
  тебя до дома отвезу!
    - Кто же такого, не захочет. Воскликнул Климов. – Конечно, хочу.
    - А вот и молодец! – А вот и умница! Перекосился некрасивой, косой улыбкой
  Якубов. Затем он раскрыл папку достал из нее лист бумаги, и, встав из-за
  стола, подошел к Климову.
    - Вот прочитай эту бумагу, подпиши ее, и я отвезу тебя домой.

      Степан Иванович взял бумагу и начал ее читать. Чем больше  читал  он
  отпечатанный на бумаге текст, тем сильней менялся в лице. Сначала он удивленно
  приподнял брови, затем не отрываясь от текста, покачал отрицательно  головой,
  и наконец,  оторвал свой взгляд от бумаги.
    - Это нелепость какая-то. Воскликнул Климов.
    - Почему нелепость?! Посмотрел на Климова уже без улыбки Якубов.
    - Здесь написано,  что Климент Ефремович Ворошилов, английский  шпион, разве
  в такое можно поверить, разве такое может быть?!
    - Может, раз написано! Уже с легким раздражением воскликнул Якубов.
    - Здесь также написано что я, был свидетелем  такого предательства, и
  поэтому как верный партии коммунист подписываюсь под этим обвинением
  Ворошилова.
    - Я что именно под этим должен подписаться?! Воскликнул с возмущением
  Климов.
    - Да! - Что тут непонятного?! Воскликнул уже с раздражением Якубов.
    - Извините, но я этого подписывать не буду. Степан Иванович поднялся со
  стула, и положил бумагу  Якубову на стол.
    - Ха! – Ха! – Ха! Закатился смехом сумасшедшего психа садист Якубов. – А
  говорил что хочешь быстро все закончить, и домой поехать. Якубов мгновенно
  перестал смеяться и со злобным  лицом  глянул на лейтенанта Глебова. Тот намек
  начальника понял, поднялся со стула и надел фартук.
      Наблюдая за тем, как лейтенант Глебов надел свой фартук, Степан Иванович
  почувствовал как по его спине проскользнул холодок. Он впервые разглядел этого
  молодого мужчину. Высокий, широкоплечий, крепкий бугай, с кулаками размером с
  головку новорожденного ребенка. Одев фартук, Глебов шагнул к Климову и встал
  за его спиной.
      Заметив это волнение  и невольный испуг Степана Ивановича, Якубов вновь
  растянулся своей перекошенной улыбкой, явно получая садистское удовольствие,
  от подавления воли, некогда бесстрашного комдива красной армии.
    - Ну что же! Сменил улыбку на хмурое лицо Якубов. – Не захотел, чтобы
  Ворошилов был английским шпионом. – Значить ты будешь! – Контра недобитая!
    - Это я контра?! Удивленно воскликнул Климов.  Я кровь свою, за советскую
  власть, всю гражданскую войну проливал!  Мои предки все из народа! – Я
  пролетарий!
    - Ха! - Ха! - Ха! Истерично расхохотался Якубов. – Посмотри на него Семен!
  Закатываясь от нездорового смеха, указал пальцем на Климова капитан. – Этот
  гражданин у нас оказывается пролетарий!! Семен Глебов, нависая над, Степан
  Иваничев также растянулся в улыбки до ушей.
    - Слушай. Неожиданно перестал смеяться Якубов и, нахмурив брови, посмотрел
  на Степана Глебова. Продолжая разыгрывать свою дешёвую сценку, он вдруг
  воскликнул. – А может он и правда,  пролетарий! – Как ты думаешь?! Глянул он
  косо на Глебова. – Не ошибиться бы!
    - А ты проверь. Улыбнулся во весь рот и впервые заговорил басом, лейтенант
  Глебов.
    - Да, да, ты прав надо проверил мало ли что? Продолжил свой спектакль
  капитан Якубов.
      Он взял  одну из папок  на столе,  раскрыл ее, достал лист бумаги и
  зачитал его содержимое. - И так. Ксения Федоровна Климова, в девичестве
  Артемьева, дочь покойного купца первой гильдии Федора Кирилловича Артемьева, 
  твоя жена?!
    - Моя. Понимая всю обреченность своего положения, с грустью ответил  Климов.
    - Так, а иеромонах отец Михаил, до пострига  Кирилл Артемьев, родной брат
  твоей жены?
    - Да. Согласился Степан Иванович.
    - Так какой ты тогда,  твою мать пролетарий!! Взревел диким вепрем и
  вскочил со своего стула капитан Якубов. – Сука!! – Контра недобитая!! Ты у
  меня обе бумаги подпишешь!! - Мразь!! - Семен!! Глянул на Глебова палач.
      Костолом Глебов, команду своего шефа понял с полуслова, и прежде чем 
  Климов осознал что происходит, в его правое ухо, прилетел такой сокрушительный
  удар, что он слетел со стула и потерял сознание.

      Берта  была в Москве, рано утром  через сутки. Разместилась она на постой 
  у Галины, двоюродной сестры Ксении, дочери ее покойного дяди купца Михаила
  Кирилловича Артемьева. Едва бросив вещи в доме у Галины, Берта помчалась в
  Кремль искать Ворошилова. Здесь она узнала, что Ворошилова в Москве нет, и что
  он вторые сутки, находится с инспекцией по военным гарнизонам Московского
  военного округа. Оставалось только ждать. Берта, взяла номер телефона
  у дежурного кремлевской охраны, и стала ждать, иногда названивая, приехал
  Ворошилов или нет.
      Ворошилов приехал к обеду на вторые сутки. Преодолев все препоны, Берта
  пробилась таки к Ворошилову. Климент Ефремович, узнал ее и принял очень
  приветливо, расспрашивая про своих любимых комдивов. Узнав от Берти о горькой
  судьбе Степана Ивановича Климова, Ворошилов пришел в ярость. Пообещав Берте,
  что он немедленно займется этим вопросом и отпустив ее, Климент Ефремович тут
  же подключает своих  осведомителей  в НКВД. И уже через полчаса, узнает от
  них, что в Сталинграде копают именно под него. Бросив все дела Ворошилов идет
  к Сталину! И еще через час, Сталин вызывает  к себе Берию.

      Берия быстро шел мимо охраны по долгому коридору кремля. Одна неугомонная
  мысль словно  червь съедала  в эту минуту его мозг. Зачем его так срочно
  вызвал к себе  хозяин? Ведь он давно изучил нрав Сталина  и прекрасно знал,
  что в таком неожиданном вызове к  нему, ничего хорошего быть не может. Пройдя
  последние метры, и последнего коридорного охранника отдавшего ему честь,
  Лаврентий Павлович замер на секунду у массивной двери, и быстро вошел.
      Кабинет Сталина, в который вошел Берия, был один из многих его кабинетов.
  Длинная комната с высокими потолками. Долгий стол зеленого сукна, задвинутые
  под него, десятки стульев, несколько графинов с водой на столе. В конце
  длинного стола, поперек еще один не большой, суконный стол хозяина. На столе,
  телефоны правительственной связи, пресс-папье, чернильный набор, ночная лампа,
  хрустальная пепельница  и какие-то бумаги. На стене над столом большая картина
  «В. В. Ленина в Горках, за рабочим столом». Справа у стены, большой кожаный
  диван и два  кресла. На окнах всего кабинета и входной двери, весят громадные
  бархатные  портьеры алого цвета.
      Сам Сталин, окутанный дымом из своей  трубки, стоял у одного окна и
  неподвижно смотрел сквозь него куда-то на улицу.
    - Коба, ты вызывал меня? Вошел в кабинет, Берия и остановился за 
  полуприкрытой дверной портьерой.
    - Послушай Лаврентий. Воскликнул Сталин. – Что за дело, твои люди сейчас
  ведут в Сталинграде?
    - Обычное дело Коба. Ответил Берия. – Чистка рядов. – Мы….
    - Какая чистка!!? – Каких рядов!!? – Дзахли (Собака)! Взревел словно
  раненый зверь Сталин. -  Я тебе сколько раз говорил!! – Не трогай
  маленького!! – Набичвари (Ублюдок)!!
      В порыве гнева, Сталин схватил свою хрустальную пепельницу со стола, и
  запустил ее в Берию. Пролетев сквозь весь кабинет и разбрасывая в полете 
  окурки и пепел, пепельница ударилась о портьеру, которой успел прикрыться
  Берия, и упала рядом на пол.
    - Чтобы немедленно позвонил в Сталинград и отпустил арестованного человека,
  а дело закрыл! – Я сам лично все проверю!! – И не дай Бог, этот человек, не
  доживет до твоего звонка!! Сжал кулак Сталин и ударил им по столу!! Сам на его
  месте окажешься!!
    - Я все сделаю Коба! – Не волнуйся. Воскликнул испуганно Берия и подняв
  пепельницу поставил ее на стол.
    - Цаади  хлезе!!  (пошел на …) выругался презрительно  Сталин.
      Берия пулей выскочил из кабинета хозяина и закрыл за собой дверь. Находясь
  в полном  недоумении и подавленном состояние, он,  не замечая никого, быстрым
  шагом, шел в свой кабинет. Слова Сталина « Не трогай маленького» звучным эхом
  звучали в его ушах. Маленьким в Кремле,  называли только одного человека
  Климента Ефремовича Ворошилова. Такое прозвище Ворошилов получил за свой
  небольшой рост 1 метр 65 сантиметров. Не самый маленький рост в наркомате,
  ведь рост самого Сталина, был 1 метр 62 сантиметра. Тем не менее, в кремле был
  известен только один маленький это К. Е. Ворошилов.
      Добежав до своего кабинета,  Берия  злобно приказал вызвать к нему
  Кобулова  и шумно захлопнул за собой дверь.

    - Кап, кап. По-прежнему капали капли, из крана все в тот же  умывальник, в
  подвале все того же Сталинградского  НКВД. Уже трое суток здесь в подвале,
  Капитан Якубов и лейтенант Глебов, словно тесто в пекарне, взбивали и ломали,
  тело несчастного Степана Ивановича Климова. Выбив зубы, сломав ребра и отбив
  все внутренности, они бросили его в эту минуту на пол и облили холодной водой.
    - Ты что ему кадык перебил? Нагнулся над Климовым Якубов, заметив как
  дергается Кадык у Климова.
    - Да нет. Ответил Семен Якубов. – Он на пол кровью харкал. – А мне надоело 
  за ним полы мыть! – Вот  я ему сказал, еще хоть раз сплюнешь кровь, убью. Вот
  он и глотает свою кровь!
     «Глотает кровь свою», сквозь затуманенное сознание услышал Климов. – Надо
  же! Подумал Климов. – Все сбылось, как ты и предсказал Кирюша! Вспомнил
  пророчество отца Михаила Климов.
    - Ладно, посади его на стул! Воскликнул Якубов. – Пора заканчивать! Не
  подпишет сегодня бумагу, я сам его кон…   
      Якубов не успел договорить, как дверь настойчиво постучали.
    - Ну, кто там еще?! Совсем не дают работать! Заворчал капитан и открыл
  дверь.
      На пороге стоял не высокий, рядовой солдат НКВД. На вид  20-ти лет с
  бегающим  растерянным  взглядом.
    - Чего тебе Наумов?! С раздражением спросил Якубов.
    - Товарищ капитан. Воскликнул взволнованно солдат. – Вас срочно к себе
  требует, старший майор госбезопасности Воронов. Сказал, чтоб вы бросали все и
  немедленно шли к нему!
    - Нет! Ну, совершенно не дают работать! Воскликнул Якубов. – Ладно, посади
  его на стул. Обратился к Глебову Якубов. – Я сейчас вернусь. Воскликнул он и
  вышел с солдатом за дверь.

      Валерий Николаевич Воронов, сидел неподвижно и смотрел в пустоту. Лицо его
  не было в краске, взволнованным или раздражённым как прежде, сейчас оно было 
  абсолютно спокойным.
      Неожиданно дверь открылась и на пороге, появился раздражённый Якубов.
    - Валерий Николаевич! – Я….
    - Сейчас мне Кобулов звонил. Даже не повернув голову в сторону Якубова,
  воскликнул Майор.  - Он спросил, жив ли еще Климов? – И подписал ли бумаги. –
  Я ему ответил, что жив. Но бумаги пока не подписал. – Тогда Кобулов меня
  обматерил, как мальчишку. – Потом сказал что дело закрыто, и чтобы мы
  немедленно привели Климова в порядок и отвезли домой!
    - Нет! В отчаянье воскликнул капитан Якубов.
    - Да! Посмотрел хмуро на капитана Воронов. – Кобулов приказал мне лично
  отвезти его домой и потом доложить ему! -  А завтра. Воронов замолчал на
  секунду и отвернулся в сторону. - А завтра я выезжаю в Москву, со мной все!

      В этот же день, поздно вечером, Степана Ивановича Климова, ели живого
  отвезли домой. Воронов, как и сказал ему Якубов уехал в Москву и сгинул там,
  заплатив своей жизнью  за проваленное дело. Якубов, как он сам и говорил,
  встретил через три дня, нового начальника, комиссара госбезопасности
  3-го ранга Никонова Владимира Ивановича.  И как ни в чем не бывало,
  продолжил и дальше, ломать кости несчастным жертвам, в своем подвале.
      Степан Иванович, вернулся домой калекой, на работу он больше не вышел.
  Ворошилов помог ему оформить персональную пенсию, и несколько раз писал,
  справляясь о его здоровье.
      Да пережитые страдания в подвале НКВД, сильно надломили Климова, но какими
  бы не были тяжкими эти страдания, не они так сокрушили Климова, и выбелили до
  бела его голову, а та новость, которую он получил вскоре после своего
  освобождения.
      Все случилось 3 января 1940 года, через два месяца после того как Климов
  вернулся домой. В этот день, на Балтике, в боях с финнами, советская подлодка
  С-2, при погружение в проливе Южный Кваркен, наскочила на мину, и подорвалась.
  Затонула лодка со всей командой, 50 человек, среди которых был и Павел
  Степанович Климов, шут и балагур, рыжий повеса, один из «Архангелов», лучший
  друг Генриха Крауса и любимый сын Степана Ивановича.
      Только после смерти последнего сына, Климов догадался, о чем  плакал,  тем
  утром отец Михаил, перед тем как покинуть его дом. Он плакал, потому что видел
  скорую смерть Павла, но рассказать об этом он не смог, как не рассказал в свое
  время о смерти старшего сына Ивана. Как можно рассказать родителям о скорой
  смерти их детей, когда они еще живы?! Не возможно! Никак, не возможно!