2. Год пройденных испытаний

На Новый год мы собрались все вместе в деревянном доме моих родителей. Они жили зимой в Ленинграде с младшими сестрой и братом, а старшая сестра с мужем и сынишкой жили отдельно.

Свекровь побыла недельку и уехала к себе в Подмосковье, в совхоз, где работала. А мой муж работал и учился в институте.

Вот я и хозяйничала: и печь истопить, и плиту, и в магазин сходить, и дитё искупать, и постирать. Хорошо хоть водопроводная вода была в доме, но слив на зиму был отключён, так что вёдра с водой сразу после родов пришлось поносить. Хорошо хоть, плита долго держала тепло за счёт щитка. Конечно в выходные дни муж помогал мне во всём.

Первое время бывало, что малышка плакала ночью. Брала её на руки, качала с закрытыми глазами, сидя на диване, и часто ловила себя на мысли, что ведь могу уронить.

Но вскоре всё наладилось. Я попросила женщину из соседнего дома зайти ко мне. Она многое подсказала, чем облегчила мою жизнь.

А в феврале муж привёз талончик в ортопедический институт имени Турнера, и я с малышкой на руках отправилась на приём к врачу. Трудности этой поездки описаны в рассказе «Тяжёлая». Забот прибавилось, но появилась надежда, что Алёнка встанет на ножки…

Со всеми этими трудностями, радостями и страхами я совсем забыла про себя. И вдруг восьмого марта — тогда это был ещё рабочий день — ко мне приехал брат Саша и предложил сходить в местную баню, а он бы тем временем посидел с малышкой. Господи, для меня это был большой подарок! Ведь косы у меня были ниже пояса и тяжёлые.

Обе банщицы встретили меня радушно, ведь местные в основном знают своих поселковых. Узнав, что после родов я ещё не была в настоящей бане, они принесли мне керосина, помогли втереть в волосяную поверхность головы. Плотно покрыв голову косынкой минут на десять-пятнадцать, а потом тщательно промыв волосы и немного отжав их полотенцем, я легко их расчесала. Волосы, и так чёрные, приобрели блеск.

Замечательные банщицы научили меня, как свести с лица послеродовые пятна: на кончик своей косы накапать грудного молока и массировать. И правда: моё лицо быстро приобрело прежний ровный смуглый цвет. Банщицы пожурили меня за то, что я раньше не пришла, ведь они бы обязательно понянчились с малышкой.

Потом я так и делала. Общение с такими людьми всегда пополняло мой сундучок житейских знаний.

А в конце марта приехала навестить нас моя мама. Она попросила меня показать, где я сушу бельё малышки. Я поднялась с ней на чердак. Пелёнки и распашонки на утреннем морозце были хрустящими. Но ей показалось, что бельё не очень белоснежное, хотя я всё кипятила. И стирала я по совету врачей хозяйственным мылом. Но мать сказала, что стиральным порошком будет лучше. И я, глупая, послушалась. А потом у Алёнки на спине стали появляться и лопаться волдыри. Я испугалась и вызвала врача. Оказалось, это аллергия на стиральный порошок. Врач выписал «болтушку», белую и густую, как кисель, и пришлось сделать сорок сеансов кварца.

Так мы прожили в этом доме до середины сентября. Алёнке исполнилось 9 месяцев, и мы получили кооперативную квартиру в Сестрорецке. На первом этаже и с балконом. В ванной я могла стирать, а на балконе — сушить. Ванна вполне годилась для Алёнкиных водных процедур.

Это была чудесная осень 1965 года! Ведь, создавая семью, думаешь, что это — навсегда.

Вот и пришло время шагать. Первым словом, которое сказала Алёнка, было «дай». Конечно, к году мы пользовались уже не одним словом и улыбались и удивлялись всему новому и необычному. Она очень радовалась новым детским книжкам с прекрасными, добрыми иллюстрациями.

По нашей лестнице жила Татьяна Андреевна Аранович, у неё было двое сыновей. Один из них учился уже в институте. Встретив меня с коляской около парадной, она спросила:

— Ну как, Лидочка, справляешься?

— Да вроде всё хорошо, но иногда так хочется выспаться!

А она мне ответила:

— Пройдут годы — и ты будешь вспоминать это время как самое красивое, самое тёплое, самое волшебное.

Сначала я не очень поверила ей и думала, что с каждым годом будет легче жить. Но прошли годы, за это время столько неожиданного встретилось на моём пути! И тот жуткий день, когда я сопровождала свою Алёнку в спецбольницу. Это было страшно. Когда я шла обратно по территории больницы, дав волю чувствам, я закричала навзрыд:

— За что?! Зачем?! И почему она?!

Тогда ей было уже тридцать с половиной лет. Кто ответит нам на эти вопросы?..

2012