Столица костромских лесов

      Знакомьтесь, город Шарья, или как его еще любят называть – столица костромских лесов. Так, во всяком случае, отзываются о нем аборигены. А не доверять уважаемому коренному населению я не имею морального права, так как я сам был в этой «столице» всего один раз (причем в ночное время), да и то по не самому приятному поводу.
      В последних числах октября 2023 года возвращались мы с приятелем домой из Москвы, и где-то аккурат между Костромой и Кировом попали в жуткий (это в октябре-то месяце) снегопад. На часах первый час ночи, видимость абсолютно нулевая, раскисшее снежное месиво, подло скрывавшее под собой неровный асфальт, предупреждало о возможных неприятностях. Проехав по мосту через какую-то таежную речушку, слева на обочине попалась брошенная праворульная иномарка со следами ДТП, километров через десять вновь увидели серьезную аварию, только теперь уже с двумя машинами, как сейчас помню, старенькой Хондой и БМВ. Несмотря на то, что этим маршрутом, по праву именуемом в простонародье «Медвежьим трактом» (пролегает он вдоль южной границы Русского севера от Ярославля через Кострому, Вятку, аж до Перми) мы ездили неоднократно, но в этот раз, в такую, мягко говоря, непогоду мы все же решили не испытывать судьбу, и поскорее свернуть с тревожной трассы в первый попавшийся, более-менее приличный населенный пункт, чтобы в какой-нибудь, без разницы какой, гостинице спокойно переждать ненастье, и уже утречком, что называется, по светлу, без экстрима, продолжить свое путешествие. Этим пунктом, как раз и оказался город Шарья.
      Согласно Википедии, город Шарья является районным центром Костромской области и расположен в 328 километрах от Костромы к востоку. Город относительно молодой, если сравнивать его, к примеру, с той же Костромой (ей уже 872 года, без малого ровесница Москвы). Официальная дата основания Шарьи 24 ноября 1906 года (совпадает с датой открытия участка железной дороги Вологда-Вятка). На гербе города изображена золотая сосновая ветвь (на старом гербе к этой ветви было еще дополнение в виде половины циркулярной пилы), сия символика подчеркивает, что носитель этого герба является одним из центров лесной и деревообрабатывающей промышленности. Население города составляет, ни много ни мало 20 тысяч человек (второй по численности населения город в регионе). Аж целых пять жителей города удостоены звания Героя Советского Союза, среди них летчик Дисан Корязин повторил подвиг Гастелло. 28 сентября 1941 года пилотируемый им самолет был подбит в районе Новомосковска Днепропетровской области Украины. Летчик направил горящую машину на немецкую танковую колонну и погиб.
      Итак, благополучно миновав по заваленным мокрым снегом колдобинам пару километров, цепляя днищем и глушителем рыхлую кашу, мы медленно въехали в совершенно опустевший, погруженный во тьму город. И первая мысль, которая нам одновременно пришла на ум, отчего здесь так темно? Ладно еще в жилищах не было ни единого огонька (все-таки первый час ночи), но почему на уличных столбах-то фонари не горят? Это уже потом в гостинице стало понятно, что обрушившийся несколько часов назад снегопад, оказывается полностью парализовал работу местной электроподстанции, напрочь обесточив город. Пробираясь по частному сектору в сторону, отмеченной нами еще на «Медвежьем тракте» на навигаторе гостиницы, второе, на что было приковано внимание, это на одном из перекрестков на обочине стояло два подозрительных легковых автомобиля (по-моему, Нива и Уаз-Патриот) с работающим двигателем и включенными габаритными огнями. Рядом с техникой, как тараканы шумно копошились пьяные мужики. Одетые в ватные камуфлированные комбинезоны, меховые ушанки и валенки с галошами, они напоминали своим причудливым видом, то ли лесорубов, то ли охотников, либо вернувшихся из тайги, либо еще только туда собирающихся. Вот тебе и подтверждение словам аборигенов, что Шарья является столицей костромских лесов. Как после этого с ними не согласиться? Оказывается, даже ночью, даже в такую отвратительную погоду здесь люди заняты своим привычным ремеслом. При виде этих крепких добрых молодцев, мне вдруг почему-то сразу вспомнилась замечательная песня «Лесорубы», которую в 1960х годах лихо исполнял молодой еще Эдуард Хиль. Как там у него поется? Эге-гей! Привычны руки к топорам…
      Хорошо, что эти полуночники не додумались при виде не местной дорогой японской иномарки обнажить свои топорики с ружьишками, и сделать из нас, из залетных странников, бифштекс. Одним словом, повезло. А то бы никогда не найти в тех сосновых джунглях наши трупы.
      Вот тебе и Шарья. Вот и не верь после всего этого в судьбу. Однажды эти ночные поездки точно доведут до греха. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить! Вот нас угораздило-то. На дворе, понимаешь, кромешная тьма, погода просто запредельная, мы одни одинешеньки в совершенно незнакомой, напрочь забытой Богом глуши, которую и на карте-то отыщешь не с первого раза, а душа на удивление, продолжает петь: Лесорубы! Наша родина тайга…
      Именно в такой необычной форме и состоялось наше первое, и сразу очное знакомство с Шарьей. Вот она настоящая русская глубинка, русский дух – с учащенным сердцебиением подумал я. Если бы сюда вел, предположим, не «Медвежий тракт», а какой-нибудь современный четырехполосный автобан, или хотя бы любая другая федеральная трасса центральной части России, эффект был бы уже совершенно другой.
      Коль уж мы снова вспомнили про «Медвежий тракт», то его протяженность от Ярославля до Перми составляет 1200 км. Своими далекими корнями он уходит в XVIII и XIX века. Раньше эта дорога называлась Вятским почтовым трактом и связывала Санкт-Петербург с Уралом и Сибирью. Но все же главной жемчужиной этого древнего маршрута для любого путешественника являются его старинные села и города. Чего только стоит, такой поселок, как Судиславль в Костромской губернии, названный в честь сына киевского князя Владимира I в 1500-х годах, или поселок Унжа, одно из древнейших поселений в Северном Заволжье, история которого уходит аж в 1219 год. Не доезжая со стороны Костромы до Унжи 19 км, тракт прямой стрелой вклинивается в город Макарьев. Недалеко от этого городка в южной части Макарьевского района находится село Первомайка, где в тайге на границе с Нижегородской областью расположен исток реки Керженец, левый приток Волги. Знаменита река тем, что в XVII-XIX веках на берегах Керженца существовали поселения старообрядцев (т.н. Керженские скиты), скрывавшихся от гонений. Именно по названию реки, старообрядцев стали называть кержаками. После разгрома в 1720-х годах Керженских скитов они десятками тысяч бежали на восток в Пермскую губернию и на Урал. Уже после этого они расселились по всей Сибири, до Алтая и Дальнего Востока. Вели достаточно замкнутый общинный образ жизни со строгими религиозными правилами и традиционной культурой. Позднее кержаками стали называть всех старообрядцев, в противовес «мирским» приверженцам официального православия. Еще с «Медвежьего тракта» в районе Шарьи можно свернуть на родину Деда Мороза в Великий Устюг, а оттуда махнуть вдоль Северной Двины в архангельский город Котлас, где святой Стефан Пермский начал свою проповедь среди коми в 1379 году. Не хотите в Котлас? Тогда милости просим в «гусиную столицу», один из самых маленьких городов России – город Кологрив, с населением всего около 2 тысяч человек. Кстати писатели Илья Ильф и Евгений Петров упомянули именно его в своем романе «12 стульев». Как там говорил Кисе Воробьянинову великий комбинатор Остап Бендер: «Вы не из Парижа. Конечно, вы приехали из Кологрива, навестить свою покойную бабушку…». Помните? А еще к северо-востоку от Кологрива, среди бескрайней тайги находится Княжая пустынь. По преданиям, ее возникновение относится к XV веку, ко времени княжения Ивана III и Василия II Темного. Если вы будете проезжать по Кировской области, то в Слободском районе можно посетить музей-усадьбу академика Бакулева, одного из основоположников сердечно-сосудистой хирургии в СССР, а в Котельничском районе природный заповедник «Нургуш», самый южный из сохранившихся массивов старовозрастных лесов в Европе. И это все «Медвежий тракт».
      Но вернемся к Шарье.
      Добравшись с горем пополам, наконец, по этим дремучим запутанным лабиринтам до долгожданной, построенной, наверное в «лихие» 90-е, а может быть вообще еще в годы застоя гостиницы (не буду из этических соображений указывать ее название, дабы никого не обижать), где на рекламном баннере на фасаде одним из пунктов комфортного проживания значилось – имеется отопление (и это не шутка), мы припарковали возле сугроба (да-да, именно сугроба) недалеко от парадного крыльца свою ласточку, и по запорошенным ступенькам, пару раз все-таки поскользнувшись, вошли внутрь.
      В просторном, и я бы даже сказал, на удивление уютном холле на первом этаже трехэтажного кирпичного здания, предсказуемо стояла гробовая тишина. Мрачноватое начало, не правда ли? Прокравшись из-за отсутствия освещения почти на ощупь к стойке администратора (английское слово ресепшен умышленно не произношу, дабы не оскорблять, сохранившийся судя по всему еще с коммунистических времен антураж) мы увидели на голом письменном столе за стойкой едва мерцающую на блюдце парафиновую свечу. Вот тебе и XXI век – кольнуло у меня в груди. Зато надежно. Любой генератор, пусть даже самый навороченный может отказать в любую минуту, а старая добрая свечка, осветившая в свое время ни одно советское жилье, сто процентов, не подведет никогда.
      Оглянувшись по сторонам, в тусклом, приглушенном свете этой самой спасительной свечи, метрах в трех от нас мы снова почти синхронно разглядели в углу холла возле зарешеченного окна допотопный кожаный диван, на котором кто-то беззаботно досматривал десятый сон. Судя по выглядывающей из-под покрывала голубой рубашки, это был охранник (у администраторов, как правило имеются свои, более комфортные условия для сна). Хотя, зачем я наговариваю на мужика? Кто же не любит ночью поспать? Устал, видать, за день. Тяжело быть охранником, это вам не шпалы таскать. И потом, охранники тоже люди. Разве не так? Опять же и дровосеки с охотниками тоже люди. Не инопланетяне же они. Только эти молодчики в камуфляжах и пимах будут намного пошустрее сторожей. Вон как они у своих джипов гарцевали, рвали голоса. Попробуй таким, возрази. Суровая местность, суровые нравы. Такова жизнь. C’ est Ia Vie. Тем надо даже ночью промышлять, пока их, кто-нибудь другой, страдающий бессонницей не опередил. И я мысленно вновь пропел песенку дядюшки Хиля: Эге-гей! Привычны руки к топорам…
      Но все же нужно отдать должное бдительности человека в голубой рубашке, когда я негромко потребовал, чтобы нас, кто-нибудь разместил, он тут же заерзал, закряхтел, показав своими действиями незваным гостям, то есть нам, что он, несмотря на свое горизонтальное положение, полностью контролирует обстановку, и в случае неправомерных фокусов с нашей стороны, он мигом оторвет свою пятую точку от дивана, и всеми правдами и неправдами исполнит свой служебный долг.
      Протоптавшись в недоумении между уже поднадоевших стойкой и диваном минуты три, к нам все же откуда-то из соседних апартаментов соизволила явиться уже немолодая, но весьма еще интересная, накрашенная дама. На наше дружелюбное приветствие и мои безобидные шутки, она ничего не ответила, и сладко зевнула в кулачок. Единственное, что мы услышали от «гостеприимной» хозяйки постоялого двора, это что во всем городе из-за мокрого снегопада пропало электричество, и что по этой причине наш утренний завтрак под угрозой срыва. Пока мы переглядывались с приятелем, не зная, как отреагировать, на такое странное поведение не менее странной гражданки, она казенным тоном попросила предъявить ей денежные знаки и паспорта. Охранник не отрывая головы от пуховой подушки, продолжал, как заведенная юла крутится под своим древним, как сама Кострома, потрепанным гобеленовым покрывалом, в ожидании, когда мы уже получим эти проклятые ключи от номера, и сверкая пятками покинем холл.
      К счастью номер выделили на первом этаже, и нам не надо было тащиться по темноте куда-то выше. Сам номер, прямо скажу, достаточно цивильный, несмотря на его тесный метраж. Судя по симпатичным, свежим обоям (чисто из банального любопытства номер был осмотрен фонариком мобильного телефона) и пахнущему новьем линолеуму, в номере совсем недавно закончили ремонт, а значит пока еще чисто, и как и было обещано на рекламном баннере при входе – тепло. За меблировку (две удобных односпальных кровати, две тумбочки, стулья и стол, холодильник и ТВ), свежее постельное белье и персональную раковину с горячей водой (туалет общий в конце коридора) хозяевам ночлега отдельное спасибо и нижайший поклон. Короче, у кого вдруг возникнет желание поностальгировать по эпохе горбачевской Перестройки, то вам непременно нужно сюда.
      Проснувшись по будильнику на телефоне в шесть часов, электричеством, а значит и горячим завтраком, судя по темно-серому унылому пейзажу за занавешенным новыми тюлевыми шторами окном, по-прежнему не пахло. Положив на стойку ключи от номера (так было велено администратором при заселении) мы с облегчением выпорхнули на свежий воздух. На улице сыро и относительно тепло, но судя по количеству выпавших за ночь осадков, ожидать скорое таяние снега не стоит, видимо дня два еще полежит. Первым, кого мы встретили возле гостиницы, оказался тот самый охранник, которому ночью не дали нормально поспать. С бледным, помятым, то ли от недосыпа, то ли от скомканной наволочки, небритым, подергивающимся лицом и взъерошенными русыми волосенками, он задушевно смолил на засыпанном крыльце сигарету и мельком посматривал, куда-то в сторону накрытого снежной папахой нашего заморского автомобиля.
      Узнав в нас тех самых двоих ночных настырных гастролеров, упорно мешавших ему нести, как следует охранную службу, мужик тут же двумя пальцами снайперски стрельнул недокуренным до фильтра окурком точно в урну, и не завязывая с нами диалога, с гордо поднятой головой проследовал мимо нас в здание.
      Когда мы, тщательно обметя щеткой машину, в седьмом часу утра, как можно медленнее продвигались с помощью навигатора по разбитой, нечищеной дороге в сторону выезда из города, на улицах Шарьи снова не было, ни транспорта, ни даже, на удивление, людей. Только снег.
      – Прощай, столица костромских лесов. – почему-то сразу мне вспомнились ночные камуфлированные комбинезоны и высокие валенки с галошами, и я про себя весело пропел: Лесорубы! Наша родина тайга…
      Мы неторопливо продолжали свой неблизкий путь на Урал. А в зеркалах заднего вида, вдалеке в синих предрассветных сумерках отражался черными силуэтами разбросанных по горизонту строений и заснеженных деревьев чужой провинциальный город Шарья – столица костромских лесов.

На фото ЖД вокзал