68. Liberte, Egalite, Fraternite. Священная война

  Два мрачных санкюлота-охранника сопроводили Лафоре на второй этаж в кабинет гражданина Тавернье, начальника тюрьмы. 

  Тяжелые шаги гулко раздавались в полумраке длинного коридора, этот кабинет  был слишком хорошо знаком Жан-Пьеру, не так редко он являлся сюда с поручениями и Тавернье, начальник Сен-Лазар неизменно вежливо вставал из-за стола при его появлении на пороге. Ну, а сейчас он сам один из многих сотен новых заключенных...

  Было заметно, что конвоирам не совсем удобно, оба привыкли видеть в нём представителя грозного Секретного Бюро времен Прериаля, поэтому они держали себя достаточно сдержанно и вежливо...

- Вы уж, извините, гражданин... но нам приказано... - обратился к нему молодой человек лет двадцати четырех, поправив сбившийся на бок красный колпак с национальной кокардой, глаза его озабоченно блестели в полумраке коридора.

- За что же вас извинять, ребята, это ваша работа, к тому же вы ведете себя достойно, в отличие от некоторых... - спокойно отозвался Жан-Пьер.

  Лафоре знал, что некоторые чиновники и служащие после переворота держали себя с побежденными подчеркнуто грубо и жестоко, видимо, чтобы заслужить одобрение нового начальства... Жан-Пьер всегда презирал такое поведение, считая его шакальим...как до 9 термидора, так и сейчас...

  Один из охранников резко постучал, дверь была незаперта и от толчка приоткрылась:
- Мы доставили заключенного Лафоре!

 Санкюлот не стал грубо толкать Лафоре в спину, как обычно поступали с заключенными, лишь прикоснулся к его плечу и сделал жест в сторону входа.

- Пусть войдет! А вы свободны! - раздался резкий голос, хорошо знакомый Жан-Пьеру.
  Начальник тюрьмы, гражданин Тавернье хмурый и мрачный стоял спиной к окну, заложив руки за спину.

  Лафоре окинул быстрым взглядом кабинет. Ничего не изменилось, полосатые шторы, из-за которых виднелся заваленный старыми папками подоконник, решетка на окне напоминала посетителю, где он находится.

  У стены выстроился строгий ряд серых сейфов. По другую сторону стол, с которого хозяин кабинета предусмотрительно убрал все документы.

- Привет и братство, гражданин... -  на всякий случай Жан-Пьер решил проявить вежливость и действительно, что такого сделал ему лично Тавернье?... - что произошло? Зачем я вам понадобился?

- Итак, что произошло... и верно, что сразу к делу, нечего ходить вокруг и около... Садитесь, Лафоре... - Тавернье кивнул ему на ближайший стул - агенту Общественной Безопасности Клервалю, вы его хорошо знаете... в театре подложили анонимку, в которой группа уцелевших робеспьеристов, оставшихся на свободе и затаившихся, угрожают целым пакетом компромата на ряд правых депутатов Конвента и даже на некоторых новых членов Комитета Общественного Спасения. Притом  документы, видимо, подлинные и очень серьезные, обычных агитационных листков  не испугались бы ни Клерваль, ни его начальство...

   Эти люди добиваются освобождения тех, кого называют "жертвами 9 Термидора", чья вина лишь в том, что они принадлежали к фракции Робеспьера...

   Угрожают распечатать компромат на... ладно, обойдемся без уточнений... некоторых лиц, которые приобрели огромную власть и влияние в эти три недели и разбросать как листовки по Парижу...

   Наши агенты обнаружили в Сент-Антуане, в подвале одного из домов пачку листовок, в которых санкюлотам разъясняют... м-м... как там написано "истинный смысл 9 Термидора", пишут, что... передаю примерно, что "молодой французской демократии конец", что "власть захватили новые сверх-богатые, пришедшие на смену прежним аристократам, банкиры, финансисты", что "конституция 93 года" никогда не будет введена в жизнь, но вскоре будет заменена новой, в которой будут закреплены привилегии "новых богачей", а народ "бросят умирать с голоду в их нищих рабочих кварталах и на каждое выступление голодных станут отвечать штыками и пулями, как во времена королей"...

- Умные, честные граждане... Всё верно пишут... - спокойно склонил голову мрачный Лафоре, но обжегся о гневный взгляд начальника тюрьмы и замолчал, не из страха, но из осторожности, ему хотелось услышать продолжение.

  В мыслях тревога гремела набатом: "Что же вы хотите от меня, зачем сообщаете мне всё это?" Но Жан-Пьер молчал.

  Справившись с возмущением на одобрительную реакцию Лафоре гражданин Тавернье продолжал:
 -  Гражданин Клерваль сказал сказал Фукье-Тенвилю, что если ТО, что находится в руках этих людей будет опубликовано, общество может ждать взрыв... больше того, простые люди очень быстро раскаются в том, что одобряли устранение Робеспьера, Сен-Жюста и прочих...  и санкюлоты вновь штурмуют Тюильри!

  И да... Будто в насмешку, самому гражданину Тальену подбросили стишки, написанные с явной симпатией к вам... не к вам лично, Лафоре, поймите, но к побежденным 9 термидора. Вот, взгляните, мы их скопировали...

 Жан-Пьер взял в руки лист бумаги и слабо улыбнулся, он знал автора, ну конечно же, Сильвен Марешаль...

 "Век золотой мы завоюем вновь
  И переполнилась страданий наших мера
  Отмстим за пролитую в Термидоре кровь,
  За Родину, за Робеспьера..."

  Или:
 "О те, кто все пять лет ковал Свободу,
  Через века даете вы пример.
  Восстаньте для спасения народа,
  Марат, Шометт, Сен-Жюст и Робеспьер..."

- Может быть вам знаком автор? - Тавернье смерил Жан-Пьера внимательным взглядом.

- Откуда? - Лафоре вяло пожал плечами и напустил на себя равнодушный вид - что я об этом могу знать, ведь нахожусь в ваших гостеприимных стенах с самого 10 Термидора...

- Вами снова заинтересовался агент Комитета Клерваль... кажется, в тех документах, опубликованием которых робеспьеристы угрожают видным депутатам и чиновникам нового правительства есть и имена   второстепенные... вроде его собственного...я так думаю... Иначе чего бы он был так явно обозлен и озабочен?

- К чему, Тавернье вам предупреждать меня? Только честно...
... ... ...