Будь моей! 58. Я обниму тебя, и мы сгорим

58. Я обниму тебя, и мы сгорим…

     Просыпаешься утром и не хочешь открывать глаза. Потому что знаешь, что увидишь, и не хочешь это видеть, и никуда от этого не уйти. Иногда мне казалось, что меня отпускает, я вроде бы приходила в себя, но потом всё возвращалось с новой силой, обдавало холодной волной, и я вновь просыпалась ночами, сидела и не могла уснуть, ревела… Такие качели продолжались долгое время, расшатывая мне психику. Я просто на стены была готова лезть. Иногда панические атаки были настолько сильными, что мне становилось трудно дышать. Я выбегала на балкон, хваталась за поручень и смотрела вниз. Думала, что сейчас прыгну, вот прямо сейчас… Но безмолвная пустота впереди смотрела на меня с холодным равнодушием. «Думаешь, это что-то изменит?» — как бы говорила она. «Думаешь, кто-то заметит?» И я делала шаг назад. Возвращалась в кровать и снова пыталась уснуть.
     А на утро кошмар повторялся снова…

     Они игнорировали мои предложения. Они меня совсем не замечали, если случайно встречали на улице. Они смотрели на меня как на пустое место и продолжали улыбаться. Если подумать, это все он виноват… Запудрил ей мозги, овладел ею, разрушил нашу дружбу… Я не могла допустить того, чтобы он забрал у меня мою Катю. Если не хотят по-хорошему, пусть будет по-плохому. Значит, она никому из нас не достанется.
     Так я решила.
     И стала разрабатывать план мести.
     Я заберу её силой, если потребуется. Посажу на цепь. Она будет как красивая птица в золотой клетке.
     Чем больше я думала, тем более тёмными становились мои мысли. В какой-то момент мне и самой стало из-за них страшно, но я была в отчаянии. Я чувствовала себя брошенной, преданной, разбитой… Но больше всего я злилась на то, как просто меня вычеркнули из жизни, будто и не было ничего, всех этих лет, почти под одной крышей. Мы ведь были как одна семья… А теперь ты даже не замечаешь меня… Как ты могла променять меня, Кэт? Это же я… Ты забыла? Все наши встречи, пережитые трудности, сказанные друг другу слова, это больше ничего для тебя не значит? Так может быть ты и не любила меня никогда, раз так просто выбросила нашу дружбу за пределы своей счастливой реальности?.. Но я верну тебя, даже если ты возненавидишь меня…

     Дальше всё происходило будто во сне… Еду в машине по засыпанной снегом дороге. Глаза смотрят в пустоту. Проезжаю рядом с заправкой, сворачиваю в её сторону. Руки сами направляют меня к бензоколонке. Выхожу на улицу. Меня встречает молодой мужчина в униформе. Улыбается, приветствует.
— Добрый день, можете мне заправить канистру бензином? — спрашиваю я его.
— Конечно, девяносто пятого?
     Мне хочется спросить, какой лучше горит, но вместо этого я просто киваю и отдаю ему канистру. Сама иду на кассу, называю номер колонки, оплачиваю. Возвращаюсь. Мужчина берет заправочный пистолет и вставляет его в горловину. Начинает шуметь насос. Стаю, жду, вдыхая обжигающие пары бензина.
     «Смою огнём свои чувства к тебе» — слышу я голос в своей голове.
— Готово, — говорит мужчина и помогает мне загрузить канистру в багажник.
     Даю чаевые.
     Сажусь в машину и уезжаю.
     Еду в сторону Катиного дома. Долго кружу там по улицам, думаю… Тревога нарастает, становится совсем невыносимой. Меня режет чувство мести. Как вы разрушили мою жизнь — размышляю я, — так и я разрушу вашу.
     Уже стемнело… Люди идут с работы. Я сижу в машине и высматриваю Катю. Она должна уже давно прийти с учёбы, но видимо задерживается.
     Где-то…
     С кем-то…
     Но я готова ждать всю ночь, если потребуется.
     Терять мне нечего.
     Смотрю на её окна в квартире и вижу, как там суетится тётя Аня. Поливает цветы, что-то поправляет… Потом до меня доходит. Катька же больше не живёт у себя дома.
     Проклятье!
     Я завожу двигатель и уезжаю.
     Всю ночь не сплю. Места себе не нахожу. В голове сплошные узлы. Возможно, сама судьба предостерегла меня от необдуманного поступка. Но я не собираюсь останавливаться. На следующий день, где-то в обед, я снова покидаю свою квартиру, сажусь в машину и еду искать Катю. Направляюсь прямо к ней в университет. Останавливаюсь недалеко от здания и начинаю ждать. Смотрю в зеркало. В отражении на меня смотрит кто-то чужой. Не я... И та другая Я говорит мне:
     «Не пытайся меня остановить… уже слишком поздно…»
     Кати всё ещё нет. Проходит несколько часов, прежде чем я вижу её фигурку в белом пуховике. Забавно, она сразу замечает машину, останавливается на полпути и медленно, очень осторожно, подходит.
     Я опускаю окно.
— Сядь на минутку, нужно очень серьёзно поговорить, — говорю я как можно более убедительным и даже довольно требовательным тоном.
     Катя, явно не ожидая такого моего настойчивого поведения, как загипнотизированная садится в машину.
— Случилось что? — слышу я её обеспокоенный голос.
— Ага, случилось… — отвечаю я, выезжая на дорогу.
     Мы едем в сторону Кировского района. Мне на глаза то и дело попадаются пиццерии и кафе в которых мы с Катей ни раз бывали. Воспоминания наплывают одно за другим, как холодные, отрезвляющие волны, но я стараюсь игнорировать их, не думать ни о чём таком, что сможет остановить меня.
     Я молчу и ничего не говорю.
     Сосредоточена.
     А вот Катя, напротив, предпринимает попытки завести разговор. Будто чувствует приближение беды. Возможно, ей хочется в каком-то смысле прощупать почву, выяснить, насколько сильно её подруга сошла с ума и стоит ли вообще с ней куда-то ехать или лучше прямой сейчас выпрыгнуть из машины. После моей недавней выходки я не удивлюсь этому.
— Как дела?
— Хреново.
     Вторая попытка:
— Как учёба?
— Никак, меня выгнали.
     Катя смотрит на меня, но сразу же опускает взгляд, будто не выдерживая тяжести вины.
— Чем занимаешься? — вновь я слышу голос Кати, но уже куда менее уверенный, тихий и какой-то грустный. Последняя попытка…
     Надо же Кэт, какой ты вдруг стала разговорчивой.
— В основном бухаю и трахаюсь, — отвечаю я и подчёркиваю свой сарказм издевательской ухмылкой. Тут же добавляю: — Знаешь Кэт, вы с Тимофеем оказались правы, мне просто не хватало члена. Нет, правда, это реально круто! Это действительно решило все мои проблемы.
     Катя снова смотрит на меня, но взгляда уже не отводит. Хочет что-то сказать, да вот только слов подобрать не может. Перед ней чужой человек, которого она совсем не знает.
     Пейзаж за окном тем временем становится всё более и более мрачным, вместо красивых исторических зданий перед нами вырастают унылые панельки и задымлённые промзоны. Проезжаю мост. Приближаюсь к цели. Беспокойства на лице Кати становится всё больше. За окнами уже начинают мелькать гаражи.
— Куда мы едем? — начинает не на шутку нервничать Катя.
— Сейчас увидишь. Или ты что же, не доверяешь мне?
     Останавливаю машину у зелёного гаража. Это папин старый гараж. Он давно пустует и ключи у меня.
— Пошли, — говорю я.
— Куда?
— Внутрь.
— В гараж?
— Да.
— Зачем?
— А я там живу теперь…
     Катя смотрит на меня какими-то встревоженными и в тоже время сочувствующими глазами.
     И идёт…
     Я беру канистру. Открываю гараж. Когда мы с Катей оказываемся внутри, я запираю дверь. И только потом включаю свет. Катя видит стул, скотч, верёвки… Всё это кажется ей более чем странным и подозрительным. Но уже слишком поздно.
     Я всегда была сильнее физически, чем Катька, поэтому, не без труда конечно, но усмиряю её на этом чёртовом стуле. Она сидит прямо предо мной, привязанная. Ничего не понимает бедняжка. Только хлопает своими красивыми и перепуганными глазками.
— Что происходит?!
— Молчи, — говорю я ей и заклеиваю рот скотчем.
     Затем беру канистру, и тут Катя понимает, что это не шутка. Она начинает дёргаться на стуле, пытается высвободиться. Жалобно мычит. Умоляет меня взглядом остановиться.
     Мне безразличны её мольбы, а потому я обливаю себя бензином, затем всё вокруг себя. Но ни Кэт... Всё это время смотрю ей в глаза, мысленно говорю: «Видишь, до чего ты меня довела?» Она начинает плакать, мотать головой. Я выбрасываю канистру и достаю зажигалку. Демонстративно щелкаю ей, слежу за реакцией. Всем своим видом даю понять — мне плевать, я сделаю это!
     Кэт изо всех сил пытается что-то сказать. Что-то очень важное. Я наклоняюсь к ней, отклеиваю скотч с её красных пересохших губ.
— Я буду твоей! — выкрикивает она.
— Что?
— Я буду твоей! Только остановись! Я буду с тобой, буду твоей подругой, твоей девушкой, твоей шлюхой, всё что захочешь!
— С чего ты взяла, что мне теперь нужно хоть что-нибудь из этого?
     Мой вопрос ставит её в тупик. Она сглатывает, обеспокоено кусает губы...
— А разве нет?
— Слишком поздно, Кэт…
     Я снова щелкаю зажигалкой, язычок пламени появляется и исчезает. Играю, съедаемая чувством мести.
— Ну подожди! Я ведь правду говорю, я буду с тобой, как ты всегда хотела!
     Я замираю. Молчу. С моих волос капает бензин. Кожу и глаза жжёт. Мне очень больно. Смотрю на Катю и разочарованно мотаю головой:
— Вот именно Кэт, как Я всегда хотела…
     И снова наклеиваю ей на рот скотч.
— Теперь мы всегда будем вместе, — произношу я и в моих руках вспыхивает огонёк. Снова. Он дрожит между нашими с Кэт лицами, отражается в наших глазах.
     В её обречённых глазах.
     В моих одержимых глазах…
     Вся наша жизнь, здесь и сейчас, оборвётся.
— Сейчас я обниму тебя, и мы сгорим… — тихо произношу я.
     Стою, рассматриваю дрожащую Кэт, как в последний раз. Смотрю, как по её лицу одна за другой скатываются слёзы. Такой слабой и уязвимой выглядит она сейчас. Мне становится жаль её. Такую перепуганную, несчастную... Ну в чём она виновата?! Я отхожу и мотаю головой. Словно не веря в происходящее. Что я делаю? Мне страшно. Обидно до слёз…
     Это настоящее безумие. Какой-то ночной кошмар!
     Как я могла так поступить??
     Как мне вообще пришло это в голову?!
     Подбородок у меня дрожит, и я тоже начинаю плакать. Затем бросаюсь перед Кэт на землю. Кладу голову ей на колени, обнимаю её и почти кричу:
— Прости меня Кэт! Пожалуйста, прости! — реву я и крепко-крепко обнимаю… — Я не хотела этого делать! Это всё из-за любви к тебе! Мне без тебя очень плохо!
     Затем начинаю дрожащими руками развязывать верёвки и отклеивать скотч. Катя смотрит на меня с подозрением и недоверием. Глубоко печальными, несчастными глазами.
— Что случилось с тобой Крис? — слышу я её ласкающий уши голос, пожимаю плечами и опускаю виноватый взгляд. Сижу на земле перед Катей и горестно всхлипываю. — Ты помнишь, какой ты была? Я не могу поверить, какой ты стала…
— Уходи, — говорю я, вытираю слёзы, затем поднимаюсь и отступаю в сторону.
     Путь свободен.
— Катя смотрит на меня ещё несколько секунд, а потом рвёт на улицу, как газель, даже не помышляя о том, чтобы задержаться…
     После этого я и сама старалась не попадаться ей на глаза. Нет, я не боялась, что она заявит в милицию. Где-то в глубине души я даже надеялась на это. Возможно, так можно было бы остановить всё это. После того случая я всерьёз забеспокоилась о своём душевном здоровье.

     Никто ничего не узнал. Ни её родители, ни мои… Слава богу я на глаза им всем с тех пор не попадалась. Мне было бесконечно стыдно за свой дикий поступок.
     Никто, кроме Тимофея…
     Я возвращалась с магазина к себе домой, совершенно не ожидая, что на пути мне встретится он. Разъярённый, злой как чёрт! Когда увидела его, испугалась, замерла и попятились назад. Он подбежал ко мне, толкнул меня к стене дома, прижал и гневно прорычал:
— Больная сука, оставь её в покое, слышишь!
— Мне больно, отпусти!
— О, это ещё не больно! Поверь мне! Не оставишь её в покое, убью! Поняла?!
— Да поняла я всё!
— Скажи спасибо, что Катя уговорила меня в милицию на тебя не заявлять! Мразь!
     И дёрнув за шкирку, как непослушного котёнка, ушёл.
     Я не смогла сдержать разочарования и слёз. Отвернулась к стене, чтобы никто не видел, и простояла так, пока не успокоилась.
     Поднялась в квартиру, бросила пакеты и сползла по двери на пол. Так и сидела в прихожей, глядя куда-то в пустоту своей комнаты.
     Бегу по краю бездны.
     Вот-вот оступлюсь…