1. Виксария Куинси

ВСПЫХНЕТ МОРОЗНЫМ УТРОМ ЗИМНЯЯ ПРОСИНЬ

    Сидящая напротив Бритни Даррелл вызывала у нее раздражение и бесконечную усталость, которые, в свою очередь, становились несущими конструкциями дурного настроения и кошмарных мигреней, - вполне вероятно, сотни раскаленных спиц, ворочающихся в ее мозгу - кара за все прегрешения Виксарии, давно оказавшейся на темной стороне, однако это был ее выбор, и она не намерена оспаривать решение семнадцатилетней девушки, канувшей в мутные waves of time версии себя, и пусть воспоминания о ней с каждым годом делались все менее четкими, словно кто-то острым как бритва ножом слой за слоем отделял от мисс Куинси ее покровы, нарезал как колбасу к своему нехитрому завтраку, состоящему из промасленных, натертых чесноком хлебцев с присобаченным сверху куском розового изделия, прикидывающегося мясным продуктом до такой степени хреново, что даже подыхающая с голоду кошка, понюхав его, с возмущенным мявком ринется прочь, молодая женщина не забывала ни на секунду о целях, казавшихся в юности недостижимыми, и теперь, имея в своей записной книжке номера телефонов сильных мира сего, young woman убедилась в своей правоте: великая цель оправдает вложения, - главное, отбросить doubts и нестись вперед аки танк, сметая преграды, встающие на пути и не задумываться о моральной стороне того или иного вопроса. В конце концов, все рамки находятся only in our heads, и в нашей власти сокрушить бетонные стены и убедиться, что под ударами кувалды рушатся они также легко как возведенный трехлеткой замок из кубиков, главное - приложить усилия. Если бы Виксария вняла бормотанию своей полубезумной бабушки, талдычащей о том, что Господь уготовил для каждого свое место, и его план надежнее швеццарских часов, циферблат которых инкрустирован бриллиантами, то сейчас не находилась бы в собственном офисе практически в самом центре столицы Северной Гомерики, облаченная в изысканный брючный костюм от Корнель, благоухающая дорогущими «madame Jamais» пятидесятимилилитровый флакончик которых стоил как кухонный гарнитур из цельного дерева. Grandmother, помешавшаяся на боге и всюду видящая следы его присутствия, начинала свой день в пять утра, вскакивая для совершения омовения перед молитвой. Она никогда не снимала свой платок, ходила в одном и том же платье, хотя в шкафу старухи висело немало достаточно нарядных блузок, и бегающая тайком к подруге, чтобы полистать журналы и посмотреть телевизор, девочка, увлечения опекунши аскетизмом не разделяла: чем громче миссис Куинси говорила о преобладании духовного богатства над посланными искусителем соблазнами, тем сильнее Викси грезила о будущем, в котором она, напялив на себя великолепный шелковый халат, усядется на пуф перед трюмо, воображая себя прелестницей из рекламных роликов, чарующим голосочком уверяющей зрителей («вы этого достойны!»), that this cream / shower gel / hair mask не просто предотвратит появление первых морщин / напитает кожу ароматом свежести / заставит локоны струиться по плечам, но и вознесет вас on the top, где - special for you - уже готов обитый бархатом трон, вокруг которого собрались вооруженные опахалами гологрудые красавчики, подобострастно таращащиеся на свою королеву. После смерти бабушки, выпавшей в аккурат на светлый праздник Пасхи, девушка, не сразу вызвав полицию и оповестив родственников, тщательнейшим образом обыскала комнату пожилой женщины, собрала в рюкзачок все, что имело хотя бы минимальную ценность - иконы, серебряный крест, висевшее под потолком распятие, Библию 1895 года издания, четки из нефрита, серьги с янтарем, жемчужные бусы и уговорила сохнущего по ней ботаника Ликаона Герхардта спрятать her bag у себя в шкафу, пообещав взамен поцелуй. Не для того она без малого десять лет терпела нудные проповеди старушенции, чтобы примчавшаяся из Нового Лорреана матушка, сожительствующая с годящимся ей в сыновья барабанщиком умыкнула все сокровища, дабы оплатить очередные прихоти своего мелочного любовника, искренне считавшего себя великим творцом и никем не понятым гением. Оставив детей свекрови сразу после похорон работавшего шахтером супруга, погибшего при взрыве, Саманта Бейли, особа крайне ветреная и капризная, изменявшая мужу с его начальником, охочим до пышнотелых красоток, не попрощавшись толком ни с сыном, ни с дочерью, упорхнула в другой штат, познакомилась с Дональдом Койном, обрушила на него накопившуюся нежность, а о материнском долге вспоминала, когда заставала благоверного сующим свой стручок в какую-нибудь официанточку и, рыдая, звонила Ахиллесу и жаловалась на тяжелую долю спутницы талантливого музыканта. Старший брат Виксарии, презиравший родительницу, закатывая глаза, отстранял трубку от уха, изредка мычал что-то с вопросительной интонацией, дабы у госпожи Бейли сложилось впечатление, что ее сбивчивому монологу внимают, а сам в это время рубился в тетрис или корчил рожи спине хлопочущей на кухне бабушки. Саманта же, свято веря, что статус матери делает ее in children’s eyes непогрешимой, полагала, that her sweet babies примут ее любой, и достаточно раз в год одаривать их дешманским шоколадом на Рождество, и они, повзрослев, преисполнятся благодарностью и позаботятся о maman, когда та сделается немощной. Наивной дамочке было невдомек: дочурка, начитавшись авантюрных новелл, в которых романтизировалось всякое зло, потеряла стыд и не самым лучшим образом влияла на оболтуса Ахиллеса, прогуливавшего школу и мечтавшего собрать из запчастей байк, кочевать из города в город и осесть наконец в жарком Монтеаудио, где триста дней in a year светит солнце, а остальные шестьдесят сем идут тропические ливни. У Виксарии же на brother имелись совершенно другие планы, и его wishes никак не коррелирующиеся: девушка замечала, как томно вздыхают ее одноклассники по регулярно посещающему качалку hermano и задумала нечто невероятное: перевоплотить придурковатого простачка в харизматичного Аполлона, слава которого прогремит на весь Долливуд. Она просчитала все риски, изучила кучу трудов по маркетингу и знала, что очень многие начинающие актеры, достигнув определенного успеха, расслабляются и затем незаметно для себя скатываются в пропасть. Нечто подобное уже произошло около двух лет назад с Амбиориксом Калленбергом, выглядящим как ожившая статуя древнегреческого божества: высокий, мускулистый, с обаятельной улыбкой, он недолго купался в лучах славы и очень скоро уступил дорогу пришедшим ему на смену fellows, более юным и наглым, готовым браться за любую работу, лишь бы доказать окружающим, что они не просто смазливые мальчишки, щеголяющие депилированным торсом в кадре для привлечения помешанной на сексе аудитории, но и тонко чувствующие натурочки с весьма широким диапазоном, способные талантливо изобразить и рыцаря, скачущего верхом на белом коне, и психопата, озлобленного на this funny little world  из-за произошедшего в детстве инцидента, повлекшего за собой необратимые изменения, не способствовавшие сохранению ментального здоровья. Учитывая возросшую моду на безумцев, противопоставляющих себя скучной серой массе, обожающих эпатировать публику и бросать вызов, Ахиллес непременно обратит на себя внимание, главное - обучить его умело камуфлировать свою тупость загадочностью, избегать интервью с Тарой Джонс, ведущей вечернее ток-шоу и ежемесячно хайпиться на вспыхивающих там и сям скандальчиках, без которых не обходится коварный мир шоу-бизнеса, завлекающего перьями со стразами, а с изнанки напоминающий бассейн с пираньями: все друг другу улыбаются, сверкая фарфоровыми зубками и рубинами, заверяют в поддержке, а едва по кулуарам прокатится слушок, незамедлительно позвонят знакомым репортерам и смачно обольют помоями того, с кем еще вчера тусовались на вечеринке у троюродной сестры подруги Марни Морион и позировали, обнимаясь для фотографов, обсуждая напялившую неудачный наряд Мадонну, на старости лет вздумавшей вкачать в скулы собственный жир - верное средство для избавления от признаков старения. Справившая не то шестидесяти, не то семидесятилетие певица, видать, считала, что гладкость лица - главенствующий атрибут навсегда покинувшей ее молодости, и сколько бы язвительные косметологи, ведущие свои колонки в электронных журналах, ни писали о том, что престарелая дамочка вызывает жалость and her face по округлости мало чем отличается от панкейка, самоуверенная Мадонна продолжала злоупотреблять инвазивной косметологией, и мало кто удивится, если в один - для кого-то прекрасный, а для кого-то не очень - день her skin лопнет как переполненный жидкостью шар, и все то, что заполняло физиономию, гнойной слизью выплеснется наружу, и - who knows? - вероятно, ученые, взяв образцы данной хреномути, обнаружат там признаки разумной жизни, микроскопические представители которой пробрались к мозгу эстрадной исполнительницы, толкая ее на безумства, чуждые даже самым безбашенным эксцентрикам, ибо нельзя на полном серьезе утверждать о том, что единственной панацеей от всех болезней является уринотерапия.
    Несмотря на излишнюю самовлюбленность, Виксария осознавала, что таких, как она в Гомерике - легион, и ставку нужно делать именно на брата, внешние данные которого с лихвой компенсировали полное отсутствие харизмы. С одной стороны девушке было неприятно осознавать, что her beauty весьма посредственна и не идет ни в какое сравнение с длинноногими сильфидами, прочно оккупировавшими не только подиумы, но и съемочные павильоны, с другой ее одолевала гордость за «малыша Хилли», мужавшего на ее глазах и делившего с ней один горшок до тех пор, пока они оба не стали достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно вскарабкиваться на унитаз. Еще горели in memory выцветшие - или обветренные точно не накрытый своевременно пленкой шмат салата - моменты из отрочества, скомпонованные мозгом в хитро составленный букет, имеющий мало общего с реальностью, поскольку память со свойственным ей перфекционизмом подчищала неугодные ей помарки, расцвечивала темные пятна развеселым салютом, и все, что тогда казалось обыденным и тоскливым, нынче, подернувшись маревом забвения и подслащенное ностальгией, вызывало волну умиления, безотчетное желание вернуться в прошлое, вновь впитать милисекунды призрачного счастья, ускользающего как пирог из тарелки обжоры, давшей себе обещание с понедельника сесть на жесткую диету и, продержавшись до обеда на помидорах, махнувшая рукой на навязанное родственниками стремление сбросить вес и доставшей из коробки подрумяненный треугольничек кондитерского изделия, сочащегося вишневым джемом.
    Матушка, прознав о скоропостижной кончине миссис Куинси, оставила Сакраменто и, обрадовав своего сожителя вестью о том, что им более не надо ютиться в сырых полуподвальных помещениях, экономить на всем и воровать у зазевавшихся посетителей магазинов кошельки, примчалась в Ханнаполис и, даже не потрудившись скрыть свою радость, осмотрела весьма скромно обставленную трехкомнатную квартиру с проходной гостиной и вынесенной на балкон кухонькой и, ткнув указательным пальцем в старое хелльманское пианино, втиснутое между напоминающим поставленным на дыбы coffin шифоньером и покосившимся комодом, оповестила маявшегося похмельем любовника, что бабла, вырученного за сию рухлядь у ценителей антиквариата, хватит на годовую аренду студии, где Дональд сможет уединиться и сочинять свои мелодии сколько душе угодно. Виксария, заблаговременно отославшая брата из дома, чтобы он не вспылил, увидев бесстыдно обнимающуюся с тщедушным мужичонкой Саманту, проигнорировав сальный взгляд явно заинтересовавшегося ею «отчима», выскользнула из подъезда, едва парочка скрылась в bedroom (заскрипели ящики - госпожа Бейли, не ведающая, что ее опередили, бормоча себе под нос ругательства, искала сундучок с украшениями), вскочила на велосипед, за полчаса доехала до громадного замка Герхардтов и, поздоровавшись с благоволящим ей отцом Ликаона и девицей в белом переднике, вмиг ставшей пунцовой, поскольку ее застали в недвусмысленной позе с хозяином, не обращая внимания на судорожного вскочившего с оттоманки мужчину, растерянного не меньше горничной, в рот которой он уже успел засунуть два пальца, ворвалась без стука в комнату развалившегося на кресле перед компьютером юноши и, собравшись с духом, прильнула к его тонким губам в псевдострастном поцелуе, тщательно пытаясь представить на месте блеющего от восторга Герхардта с потными ладонями кого-то посимпатичнее. Она не только сдержала свое обещание, но и, возбудив влюбленного в нее мальчишку, позволила овладеть собой прямо там, на неудобном ковре, жесткие ворсинки которого впивались в спину, пока Ликаон натужно пыхтя и окропляя слюнями ее подбородок, елозил туда-сюда, поскуливая словно выброшенный на помойку кутенок. Девушка рассчитывала, что обеспеченный одноклассник в благодарность за обладание предметом вожделения number one подсобит ей и познакомит Ахиллеса с хахальком миссис Герхардт, мнящей себя покровительницей искусств и проспонсировавшей немало франшиз о супергероях, многие из которых были настолько бездарно сняты, что собрали огромную кассу: people приобретали билеты лишь затем, чтобы собственными глазами увидеть полное сюжетных дырищ bullshit и, давясь соленым попкорном, хохотать до колик в животе и писать остроумные рецензии на киносайтах о топорной игре, дешевых спецэффектах и кирпичной морде героя, восстающего из пепла, хотя главгад, экранное время коего ограничивалось парой десятиминутных эпизодов, предпринимал самые радикальные меры, чтобы избавить monde от непроходимого кретина, воплощенного одним из последователей Амбиорикса Калленберга.