7. Криос Сноуден

ВСЕ МОИ ЧУВСТВА БУДУТ ТЛЕТЬ БЕЗ ОГНЯ

    Разумеется, изобрести что-то более изощренное труда мальчугану с высоким интеллектом не составило бы, - я мог разжиться в аптеке морфием, успокаивающем нервы вызывающем внутреннее кровотечение при передозировке, однако в таком случае подозрение пало бы на маму или тетушку Лив, и тогда за содеянное мной пришлось бы отвечать женщинам, ради которых я, собственно, и обагрил руки кровью собственного отца, впрочем, этого звания не достойного, так как, по моему убеждению, родителем является не person, с которым у тебя схожи ДНК-молекулы, а тот, кто уделяет тебе уйму времени и тратит немало сил на своего подопечного, посему нет никаких сомнений, что, пожелай mommy развестись с Гарольдом и начать все с нуля, ее новый избранник справился б с обязанностями опекуна лучше батюшки, с раздражающим меня самодовольством разговаривающий по телефону с господином Мессиной так громко, что находясь в своей комнате на втором этаже, я отчетливо слышал каждую фразу самодовольного индюка, озабоченного только своим учебником, за который - цитирую - Сноудену-старшему просто обязаны вручить премию за колоссальный вклад в науку и образование. Поступки, совершаемые сим, непривлекательным внешне (породой я, хвала богам, пошел в родственников по материнской линии, унаследовав от Колетт иссиня-черные прямые волосы, бедную кожу, серо-зеленые глаза, длинный нос с едва приметной горбинкой) мужчиной были нацелены на свое возвышение, демонстрацию величия, - видимо, моя бабушка, почва ей пухом, нечаянно уронила своего сыночка, и тот неудачно стукнулся головой, из-за чего мозг съехал набекрень, ибо другого оправдания столь странному поведению папули я не находил: father’s parents никогда не занимались саморекламой, а вот отсутствие скромности и железобетонная уверенность Гарольда в своем великолепии наводила на мысли о мании величия, толчком к развитию коей могло послужить что угодно: детская травма, недостаточная твердость гувернера или паршивый ген, доставшийся вследствии близкородственного скрещивания, не считавшегося чем-то отвратительным несколько веков назад и приведший к вымиранию королевских династий, представители которых практиковали инцест, производя на свет слабых уродцев, неспособных к воспроизведению потомства из-за ряда серьезных отклонений. Дотошный инспектор Регенбоген, неоднократно грозившийся поставить нас на учет из-за издевательств над Шивон Айронс, вполне способен решить, что сорокадевятилетнего главу семейства грохнула оскорбленная наличием любовницы жена, поскольку госпожа Портман язык за зубами держать не умеет и на первом же допросе расколется, сообщив, никакой кузиной мисс Аткинсон моей маме не приходится, а коль его подозрения будут подкреплены вещественно, мне не избежать участи сироты, отданного в приют, because коль вину повесят на maman и упекут в тюрьму на долгие годы, а Лив придется возвращаться в Эвропу и терпеть упреки за рожденного вне брака ребенка, посему действовать я надумал в лоб, дабы картина преступления прояснилась моментально, а гибель мистера Сноудена казалась трагической случайностью, ведь in our country не предусмотрено статьи за убийство по неосторожности, тем паче если его совершил fellow, только-только завершивший обучение в младшей школе.
    Начало моей одиннадцатой весны выдалось на редкость прекрасным: впервые за девяносто лет в Кинкиннатисе выпал снег в марте, когда большая часть деревьев, похожих на гигантские макеты нервных систем, обзавелась почками, грозящими не сегодня-завтра развернуться клейкими листочками. Словно благословляя меня, огромные, размером с жуков snowflakes падали с молочно-белого небосвода, трансформируя наш довольно многолюдный город в абстракцию: черепичные крыши, покрытые белым пеплом, дремлющие под мантией-невидимкой газоны, припорошенные светофоры и витрины, в которых уже выставили коллекции весенних нарядов. Дворники, обутые в калоши, оскальзываясь на асфальте, тащили за собой напоминающие хвосты тролля метлы, а манная каша, не замечая недовольства жителей, стелилась ковром под ногами, стирала краски, погружая готовую пробудиться ото сна природу в летаргический сон, как бы говоря: keep calm, my little boy and do all you want, я позабочусь о том, чтобы запутать всех возможных свидетелей. На следующий день, в субботу, я, шарясь в кладовке, отыскал-таки стограммовый пакетик с крысьяком, купленный экономкой на случай возникновения грызунов в погребе и, высыпав содержимое в огромную кружку с горячим чаем, бухнул сверху пять ложек ароматизированного сахара, дабы перебить тонкий аромат яда и, поставив на поднос вазочку с полосатыми карамельками, постучавшись, бочком протиснулся в кабинет батюшки и с нарочито-беззаботной улыбкой на устах оповестил о своем decision стать хорошим сыном и заботиться о дорогих сердцу людях, не уточнив, правда, что Гарольд в этом списке не числится даже на последней строчке. Пристроив свою ношу поверх заваленных листов (батенька поморщился, однако смолчал, видимо, настроенный в последний день своей никчемной жизни весьма добродушно), я замер в пяти шагах от книжного шкафа, всем своим видом давая понять, что не намерен уходить, пока father не отведает пойла, сварганенного своим наследником.
    - Was ist das? - мистер Сноуден, снисходительно улыбаясь, взялся за cup handle, оттопырив мизинец и, хлебнув обжигающе-сладкого напитка, поморщился. - Ну и гадость! Унеси эту дрянь на кухню, да вылей в раковину и впредь не утруждай себя бабскими хлопотами, do you understand me, child?
    Если верить статье из прочитанной мной от корки до корки энциклопедии, drop of rat poison в состоянии отправить в царство Аида лошадь: небольшой дозы хватит для того, чтобы кровь, сгустившись, моментально закупорила вены и привела к неминуемой кончине. С оглушительным звоном упала на пол серебряная ложечка. Звякнув, распалось на осколки блюдце, которое daddy судорожно хватаясь за что попало, смахнул со столешницы. Хрипя и кашляя, мужчина, вцепившись скрюченными пальцами в занавеску, повалился на пестрый ковер с вышитыми по центру олеандрами, и сверху на него посыпались исписанные каллиграфическим почерком (единственный неоспоримый талант Гарольда, бесполезный ввиду отсутствия способности генерировать собственные идеи) sheets of paper и секунд двадцать спустя затих, вытянулся в струнку, а разгладившийся лоб и неестественно вывернутые колени сигнализировали о достижении поставленной цели. Слепое пятно пытающегося пробиться сквозь плотную завесу облаков солнца тускло освещало мокрый голый сад за окном, от вчерашнего снегопада осталась только собравшаяся в лужицы вода и влажно чернеющая почва. Чеканя шаг, я, шаркая подошвами тапочек по паркету (маму неимоверно раздражал этот звук), вошел в гостиную и, припоминая искаженное гримасой ужаса лицо Шэрон Кляйнедди, дававшей первое после смерти супруга интервью, изобразил нечто среднее между рассеянностью и удивлением, прошептав, что мой эксперимент увенчался успехом, и теперь меня ждут почет и слава первооткрывателя, доказавшего пагубное воздействие предназначенной для вредителей отравы на человека.
    - What are you talking about? - весело поинтересовалась Колетт, поправляя стоящий на подоконнике самовар и, обернувшись, бросила на меня обеспокоенный взгляд. - Насколько я помню, у вас еще нет химии. Ты никак бредишь, mein Herz? Подойди, давай померим тебе температурочку. Опять без шапки гулял, паскудник?
    Она выставила перед собой ладони, чтобы, стиснув my shoulders, наклониться, коснуться прохладными губами разгоряченного лба и, цокая языком, констатировать наличие у меня ОРЗ, когда всполошившаяся мисс Портман, бешено вращая глазами, вмолнилась в комнату и завопила, что Гарольд мертв. Поднялась суматоха, на протяжении которой я, забытый всеми, оставался сидеть на своем стуле, вперив glass sight в пустую тарелку, не чувствуя ни радости, ни облегчения. Дом наполнился рокотом прибывших на место преступления полицейских, взвинченная до предела экономка на повышенных тонах спорила с молоденьким лейтенантом, порывавшимся оградить желто-черной лентой весь второй этаж.
    - Где нам спать прикажете, уважаемый? - возмущалась пожилая дама, тыча указательным пальцем в грудь паренька, облаченного в новенькую, чуть похрустывающую форму, слегка великоватую, поскольку юноша, видимо, хорошим аппетитом в детстве не отличался. - И ежу понятно, что произошло недоразумение?..
    - Мадам, вы мешаете проведению расследования, - терпеливо объяснял инспектор Регенбоген, оттаскивая госпожу Портман в сторону. - Будьте любезны не путаться у нас под ногами!
    Миссис Сноуден, of course, запретила следователям допрашивать малолетнего сына, и со мной беседовал специально нанятый ею детский психолог, записавший на диктофон показания и передавший кассету затем органам правопорядка. Повторив заранее заготовленную сказочку про игру в чародея, пришедшую на ум после просмотра экранизации сказочной повести Микаэлы Энде, я подробно поведал о том, как нашел среди банок с солениями пакетик со слабо светящимся in the darkness порошком и, не ознакомившись с этикеткой как следует, подумал, что безобидная приправа для консервации годится для исполнения роли волшебного зелья, обращающего людей в кроликов с неоновой шерсткой.
    - Папа поправится, да? - повторял я каждые пять минут, включая дурачка и буравил собеседника назойливым взглядом. - Хочу к маме! Почему вы молчите, дяденька?
    Я перевелся на домашнее обучение, поскольку несколько особо прытких репортеров, невзирая на запрет разглашать имена и фамилии, настрочили серию статей о случившейся в штате трагедии; одноклассники, прознав, что инициалы «К.С» расшифровываются как «Криос Сноуден», шарахались от меня как черти от ладана, а Билли и его шайка, вооруженные остро заточенными сучками, имеющих сходство с гигантскими карандашами, нежели гладиаторскими копьями, пригрозили, что забьют меня насмерть, коль приближусь хоть к одному из членов их дружной общины. Опасаясь за мою безопасность, мама наняла охранника, сопровождавшего меня в редких прогулках по городским паркам; экономка, уволившись, перебралась к своей внучатой племяннице в Монтеаудио, а Лив, потрепав меня по щеке, назвала спасителем и рассыпалась в туманных благодарностях, прерванных начавшимися схватками. Одиннадцатого мая в восемь утра по местному времени родилась шестимесячной моя единокровная сестра, нареченная Новой в честь тетушки госпожи Аткинсон, являвшейся наполовину еврейкой и сгинувшей в концлагере за полгода до победы над фашистами.
    Father’s second wife, обладающая веселым нравом и умеющая расположить к себе собеседника, стала for me второй матерью, тайком покупая запрещенную госпожой Сноуден сладкую газировку ввиду обилия в составе пищевых красителей сомнительного происхождения, до которой я был охоч, а как только малышка подросла и окрепла, мы, продав осаждаемый неугомонными охотниками за сенсациями особняк, переехали в Рио-де-Феврейро, где прожили как небольшая, но дружная семья, посмеиваясь над кумушками, судачившими о том, что Колетт и Лив - лесбийская пара, скрывающаяся от преследования отцов своих детей, зачатых без согласия случайных партнеров. Гораздо позже, когда этой чудесной женщины не стало, и я, разбирая оставшиеся в сундучке вещи, наткнулся на дневник mother of my sister и, содрогаясь от негодования, погрузился в memories about first meet with mister Snowden. Оказалось, Гарольд, взяв бедняжку силой, вынудил чету Аткинсон отпустить обесчещенную дочь в Гомерику, а mother, к старости сделавшись сентиментальной, told me, что была влюблена в поэта, застрелившегося из любопытства, уверенного, что post mortem нас ждет не забвение, а измененный уровень сознания, и сочеталась узами Гименея с моим отцом, уступив натиску родственников, недовольных засидевшейся в девках fille. Вот почему ни одна, ни другая не проронили на похоронах ни слезинки и рьяно защищали меня, не позволяя инспектору Регенбогену, рвавшемуся побеседовать with me тет-а-тет свершить задуманного. Теперь уже мне не дано выяснить, подозревали ли они о том, что папеньку я траванул намерено, или же не подвергали сомнению рассказ хитреца, одурачившего полицию, психолога и беспринципных корреспондентов. Важно упомянуть и тотальное доверие Лив, вручавшей мне огромный конверт с розовощеким карапузом и спокойно отправлявшейся прикорнуть, пока я нянчился с покряхтывающей и непрестанно зевающей Новой, привязанность к которой крепла день ото дня, особенно учитывая свойственную новорожденным привычку смыкать крохотные fingers вокруг твоего мизинца и лопотать что-то, пуская пузыри из слюней.
    Сейчас, проанализировав все полученные данные, я уверился в правильности выбранного пути, однако, будучи подростком, неоднократно терзался сомнениями о тщетности злодейского подвига, подпитываемыми шипением совести, неустанно повторяющей, что я - не судья и взвалил на себя ношу, мне не предназначенную, а гнусный Гарольд Сноуден не заслуживал милосердно быстрой смерти, но всякий раз, украдкой косясь на безмятежных, улыбчивых женщин, ставших сестрами по духу, я прогонял shadows of doubts, тем более что вскоре Криос из нескладного и малость закомплексованного отрока превратился в интересовавшегося не только учебой парня, понял, что детская симпатия к красивейшему президенту СШГ носила далеко не платонический характер, и в мистере Кляйнедди я всегда видел не замену своему безалаберному отцу, а спутника жизни, и мои сновидения приобрели ярко выраженные эротический подтекст, and, просыпаясь от дискомфорта, причиняемого morning wood, я не отказывался от удовольствия снять напряжение, пичкая себя фантазиями о том, как Дэнни засовывает мне в рот указательный и средний пальцы и, закатив глаза, шумно выдыхает, стоило мне - in my dream - легонечко прикусить фаланги.
    Моей первой и единственной любовью был весьма жестокий юноша, при знакомстве производящий прямо противоположное впечатление, и даже обладатель буйного воображения при виде Эпсилона не умозаключил бы, that this fellow can be dangerous. Актерское мастерство гениального Джонатана Драйдена меркнет по сравнению с королем притворства, обратившим my heart в кусманчики обледенелой каменной глыбы, спаянные между собой благодаря соединительным свойствам замороженной воды и готовые разлететься, коль ртутный столбик термометра, измеряющего temperature of my soul поползет вверх. Должен же я, в конце концов, оправдывать my name, - недаром мои имя и фамилия образованы от существительных, обозначающих «заморозка» и «снег», и раз уж я так очарован зимними пейзажами, то логично и самому стремиться к полнейшему равнодушию и отринуть все эмоции, доставившие в итоге немало проблем. И все же мне трудно сдерживать happy smile, ностальгируя о первом опыте сексуального общения с вызывающим трепет человеком; смежив веки, я позволяю себе иногда оглянуться и уже как сторонний наблюдатель посозерцать этот отрезок, врезавшийся в память также четко, как и последняя ночь of my life, когда my heart, разделенное на несколько неравных частей, захлебнулось стуком и замерло в невесомости, ибо отныне inside me разверзлась - не в переносном, а самом что ни на есть прямом смысле - emptiness, преобразовывающая в энергию кровь людей, которую вампиры потребляют, влекомые не столько жаждой, сколько желанием испытать наполняющее тебя тепло.
    Помнится, дождавшись отбытия матушек и сестры на ярмарку, открывшуюся в центре города, я затащил лукаво ухмыляющегося юношу в свою комнату, набросился с жадными поцелуями и, не вполне отдавал себе отчет, отчего так яростно мечтаю ощутить taste of his spit, заставить наши языки сплестись в dance of passion. Мы были практически одного роста, поэтому никто из нас не тянулся вверх или вставал на носочки. Туртурро, отстранившись и плюхнувшись на кровать, неловко, следуя моему примеру, стянул с себя джинсы, оставшись в полупрозрачных белых панталонах, обтягивающих his beautiful legs. Перебирая ногами, он переместился подальше от края, откинулся назад, позволяя мне нависнуть сверх, потереться пахом о его промежность и на несколько секунд отсрочить слияние тел, продлевая прелюдию неким подобием петтинга, останавливаться на котором мы, поглощенные страстью, разумеется, не планировали. Раздевшись донага и подсобив партнеру с этим делом (белье Эпсилона так плотно обтягивало кожу, так что пришлось повозиться), я, ощущая свой налившийся тяжестью пенис как нечто инородное, ибо даже в моменты самоудовлетворения он не увеличивался настолько, пропустил момент, когда спрыгнул с ложа, чтобы распластавшемуся на матрасе парню было удобнее делать минет. Его губы, скользящие по стволу и смыкающиеся вокруг головки, без преувеличения сводили с ума, и я постарался отплатить возлюбленному той же монетой, весьма неумело засовывая his dick in mouth, прерываясь на лобызания ежесекундно, уже в моменте скучая по his tongue, his hot breath and passionate kisses. Мой член, закованный в латексные тиски презерватива, заметно повлиявшего на чувствительность, очень скоро оказался в смазанной вазелином hole, и после обращения, практикуя незащищенный половой акт, я, сопоставляя последующие приключения с коитусом number one, уразумел, что далеко не все было настолько радужным, как пытался выставить склонный к самообману brain, и хотя вампирская сущность усилила мое либидо в разы, никто из последующих любовников, оказывавшихся в моих объятиях, не сумел подвергнуть остракизму и согнать с пьедестала призрак Эпси, неотступно следующего за мной по пятам. Вот Туртурро, хищно облизываясь, насаживается на меня как ополоумевшая бабочка на булавку энтомолога, и я кончаю, окропив белесым семенем внутреннюю сторону его левого бедра, а он, разорвав долгий и упоительный поцелуй, шипит «my turn», укладывает меня на живот поперек bed, входит сразу на всю длину, не осторожничая, и я, вцепившись в покрывало, утыкаюсь лицом в спасительную синеву, сосредотачиваясь лишь на приятных feelings, базирующихся в районе лодыжек, куда упираются его стопы, и едва партнер достигает оргазма посредством ожесточенных фрикций, мало вязавшихся с моим представлением about sex between true lovers и ложится на меня сверху, я, разомлев от приятной тяжести и оттого, что гигантская площадь его тела соприкасается с моей, а между ягодиц хлюпает сперма, произношу ненужное ему «love you» и, получив в ответ поощрительный чмок под лопатку, уныло плетусь в душ, коря себя на чем свет стоит за столь неуместную, глупую, ванильную, банально-банановую фразу.