Фамилия. Глава 7

Едва светлеет, а Игнатий уже неторопливо идет к берегу  любимой речки Ишим с ведерком и  удочками. С утра прохладно, но за рекой  небо начинает  застенчиво покрываться ярким желтым флером – просыпается солнышко. Лучи ещё не греют, но сначала медленно и как бы нехотя разгораются, и вот уже солнце уверенно поднимается над верхушками деревьев.
 
Почти в каждую утреннюю зорьку приходит Игнатий на облюбованное место на левом берегу  Ишима*, который растянулся больше чем на полтысячи километров и катит свои воды от невысокого горного массива в Казахском мелкосопочнике** дальше на северо-запад, до Иртыша. Пока деревня просыпается, он уже успевает наловить  разных речных обитателей.  Вот и сейчас в  ведёрке  уже трепыхаются серые с желтизной окуньки и колючие скользкие  ерши –  изрядная добыча, не на одну уху хватит. В другой раз выберет время и основательно соберется не на ушную мелкоту, а на щуку или подлещика. А сейчас  он не задерживается на реке,  пора возвращаться, впереди много   неотложных дел.

На столе его ждет приготовленная Еленой яичница, горячий чай и собранный кузовок с едой и квасом.  Сегодня Игнатий будет продолжать косить отаву*** – щедро наросла.  Игнатий любит сенокос –  его  широкие  энергичные размахи острой косы, звенящей по тугим стеблям луговых растений,   и его приятную усталость в мышцах,  и  уже настоянные к концу дня,  дурманящие запахи свежескошенной травы.
Иногда из-под литовки**** вылетают и подпрыгивают по кошенине, как лягушата,  розовые волнушки. Ближе к концу лета деревенские жители собирают сырые грузди для засолки на зиму. Волнушки солят вместе с груздями, или с рыжиками.  Маслятами да обабками  Игнатий не забавляется, ему больше по душе вот эти хрустящие, чуть острые  солоноватые деликатесы.

Грабли Игнатий делает сам,– деревянные, аккуратные, гладкие. Никакой занозы не боишься. Сгребать сенные валки принято только деревянными граблями. Высохшую траву Игнатий уже сложил в копны,  потом будет свозить их вместе, пришло время сметать первый зарод. С такой работой одному не справиться, только вдвоем с женой. Завершить стог  уже Яков сумеет, подрос парнишка.  Из всего скошенного сена зарода два получится, – прикидывает Игнатий. Для одной коровы вполне хватит на зиму.

 До сумерек еще далеко, но работа закончена, и отдохнувшая лошадь везёт хозяина домой. Раньше, садясь ужинать, Игнатий наливал себе рюмочку водки с устатку. Всего-то одну-единственную рюмку  за весь вечер. Но с некоторых пор перестал это делать.  Как-то возвращался домой с покоса и поймал себя на том, что начал подгонять лошадь.  Удивился: а ведь я раньше никогда не торопил её. К чему бы это? И вдруг понял, что спешит он к заветной рюмочке,  попривык уже, манит его именно она, вот и не терпится. И когда Елена поставила на стол бутылку, Игнатий сказал: «Убери. Не буду». Больше водка на столе не появлялась.

А еще Игнатий любил свой лес. Он достался ему от приёмных родителей. Был не такой уж и большой, и хозяин ухаживал за ним,  не покладая рук:
– Ни одной хворостины не валялось в лесу у меня, никаких гнилых пней не было. Чисто, как в парке. Гулять в нём было любо-дорого!

Понемногу разрасталась семья. В 1922 году родился Котя, любимец отца. Взрослел Яков. Появилась на свет девочка Галя, младше Кости на три или четыре года.

 В стране проводилась новая экономическая политика, сокращённо НЭП.  Хотя она изначально была запланирована как временное действие,  власти полагали, что новая политика смогла бы в какой-то мере вывести экономику из кризисного  состояния, поднять разрушенный аграрный и промышленный сектор. Некоторая свобода была предоставлена кооперации и частной торговле. Игнатий с другом надумали открыть молоканку в Ишимском районе –  небольшое предприятие по выпуску молочной продукции, иначе говоря - молокозавод. Мечта осуществилась, работа пошла, даже научились делать сыр, - продукт самый трудоёмкий и технологически сложный.
 
 Якову, пожалуй, не исполнилось и 16 лет, как отец решил отделить  его от семьи, выпустить в самостоятельную жизнь. Елене совсем не хотелось отпускать первенца, мальчика, так похожего на неё и лицом, и характером, но сильно перечить мужу она не стала. Все годы, пока Яша подрастал,  он чувствовал, что отец его не любит.   Елена болезненно переживала обвинения мужа в том, что Яков ему не родной сын, поскольку совсем на него не похож и родился в то время, когда  Игнатий уже ушёл на войну. Она пыталась объяснить мужу, что приезжала она к нему в начале 1915 года в школу прапорщиков, что Яков родился в ноябре, что он, если и не похож на отца, зато  он на одно лицо с ней и ни на кого другого больше не похож. Но никакие доводы не могли убедить  Игнатия.

Никто не знал, как сложится судьба у каждого из них. Никто не ведал, какая беда постигнет семью, каково придется старшему сыну в чужом краю без поддержки родных, сколько ещё горя придется изведать им.


* По преданиям, свое название река получила от имени сына сибирского хана Кучума Ишима. Считается, что он утонул во время переправы в безымянной реке, названной позднее в его честь. Также слово «Ишимак» с татарского переводится как «разрушающий».
**Мелкосопочник –  тип рельефа, характерный для засушливых областей; представляет собой сочетание низких гор,  беспорядочно разбросанных холмов и группы холмов с относительной высотой 50—100 метров и различной формы, гряд, сложенных коренными породами, и плоских котловин и долин.
*** Отава — трава, выросшая на месте скошенной в том же году.
****Литовка – традиционное название большой русской косы, которой косят, не нагибаясь («коса-литовка»).