Ты не один

Тучи. Словно табачный дым, заполонили всё. Заполонили весь мир. Вдыхаешь тяжёлый свинцовый запах дождя, выдыхаешь обжигающую углекислую газообразную лаву. В начале видны очертания, различаешь их по формам и движениям: редким или частым, а иногда и по бездвижным. Но вот и они рассеиваются в дыме, как разрушенные постройки из песка, морским бризом, прилетевшим из неизвестности. На губах улыбка содрогается, в голове сжимает кто-то ремнями все мысли, все воспоминания. Выпивают соки жизни невидимые тени. На ногах кандалы не дают и сделать шага, а как хотелось бы закричать, да только вот язык, покрывшись белым известняком остался замершим, кажется, на веки. Руки, обмотаны алмазными цепями, скрипят они при маленьком сопротивлении, смеются хриплым смехом. Глаза завязывают шёлковым платком цветом ночи, совсем не ласкающим клетки кожи. Но вот протягивается что-то, дрожа, через повязку шёлковую видно даже. И что-то забилось так звонко, словно в гонг ударяют во славу утренним рассветам. Журчанью ручья. Бликам свежей листвы. Прикосновению руки. Вскрики отчаянья разносятся во круге. Несут когтистые лохматые лапы цепи, верёвки, шёлковые ленты. Связывают источника звука, но ленты, верёвки, цепи разрываются со звоном, созвучным со звоном в груди. И вот пробивается свет великой звезды, первый луч, второй, третий… рассеивается табачный дым, с каждым просветом показываются знакомые очертания. И прояснилось дрожащее то, что так тянулось к тебе. Взяло оно тебя, за собой потянуло. Кандалы сами разбились о ноги твои, алмазные цепи, обратившись в бриллианты, осыпались к ногам каплями дождевыми. Повязку сняло то, что тянулось к тебе и теперь ясно ты знаешь: что свет твой явился к тебе. И не один ты. В этом огромном, но маленьком мире. Голова чувствует лёгкость, вот оно, всё что было, сок жизни восполняет тропинки пройденных и нет ещё дорог. Язык обрёл навык движения. И впопыхах, роняя с каждом звуком рассеянность счастья, шепчет:
- Люблю…