Дед ушел на войну целиком

    Моему деду Скобелину Селиверсту Ивановичу, пропавшему без вести в 1941 году, посвящается.

    Глава 1. ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР

    Последний вечер дома. Настенька усадила детей за стол. Младшенькой Гале четыре года, сидит на подушке, не достает, но орудует ложкой исправно. Коля с Верой из школы пришли, руки помыли и за стол. Люба еще дошколенок. Старшенькая Фрося закончила семилетку, по огороду помогает, за детьми следит. В этом, сорок первом году, паспорт будет получать - шестнадцать лет, взрослая,  на работу пошла, помощница.

    Селиверст вышел на кухню помочь жене с пирогами – дети колготятся, то и дело забегают посмотреть, что мама печет. На еще горячем листе, вынутом из печи, лежат румяные пирожки. Другой лист еще не пропекся.
    Пахло хлебом и черемухой - обычной начинкой для пирожков. Мешок молотой черемухи стоял в углу кухни. Осенью Настя с соседками Варюшей Хариной и Тасей Харченко носили крупную черную ягоду на коромыслах с островов. Придут - руки и язык синие, но сами веселые, щебечут.

    Много черемухи на островах Абакана. Целыми днями в ароматных зарослях слышны женские и детские голоса, смех, шутки и песни. Черемуха невысокая, собирать не трудно – ветки пригибать легко. Заготавливают для себя и в заготпункте сушеную ягоду принимают, все копейка. Носят на берег по бону запони лесозавода. До дома не близко, но на коромыслах ничего.
    http://proza.ru/2023/12/19/3

    В прошлом году сушеную черемуху свою и соседскую возил на мельницу Селиверст. Мужики, с которыми он собирался завтра на лесосплав, мололи их черемуху в предыдущие годы.
    Дружно жили, на праздники собирались вместе – то к Хариным ходили через дорогу, то к Харченко. С этими  по утрам через забор здоровались, и калитка из огорода есть. У Харченко трое, младшенький Миша с Любашей часто в песочнице возятся.    

    Большой белый таз с горячими пирожками появился из кухни. Его торжественно внес Селиверст и поставил на край стола.
    Детишки загалдели. Фрося положила каждому по нескольку пирожков, налила молока из большой крынки. Селиверст налил себе и жене по маленькой, выпили.

    "Уезжаю я завтра надолго, до июня месяца, наверное. Может раньше приеду, если лед на реке в апреле тронется. Посмотрим, зима пока холодная, – Селиверст посмотрел на Колю и улыбнулся, - за старшего мужчину остаешься, гвозди и инструмент знаешь где. Починишь если что. С голубями осторожнее, проверял вчера лестницу в голубятню, вроде крепкая, но посматривай. Следи, чтобы толь с бревен не сдуло ветром, прибей, если заметишь. Дом надо строить – ишь семья какая большая. Немного леса есть, привезу бревен еще и летом дом большой зачнем. Каждому по комнате будет. Ишь Фрося уже невеста - будет, куда мужа привести".
    - Ладно, тятя, прямо смущаешь, - Фрося и правда зарделась, в точку видно попал.
    - А ты, Фрося, маме помогай. Огород то большой, десять соток все-таки. Внизу  картошку не садите, часто затапливает. А вы, мелюзга, если огород подтопит, с ванной в лужу не лезьте - она может перевернуться, следите друг за другом.  Учитесь хорошо, не капризничайте, маме помогайте.
    - Настенька, не беспокойся, мы с Ефимом и Михаилом поедем. Путь не близкий, но в одних санях будем, тулупами накроемся. Ты мой тулуп к печке поставь и валенки, пусть погреются. Мяса копченого и сухарей мне хватит, воду из снега и реки добудем. Сахар и чай не забыть бы. Инструмент, спички, курево собрал, чайник, котелок тоже – что еще?
    - Селинька, о нас не беспокойся, береги себя, что-то тревожно мне, по радио говорят всякое. Денег нам хватит, ты от аванса много дал. Весной картоху, зелень посадим, ребятки помогут и Фрося работать пошла. Пойдем спать, завтра рано вставать.

    Глава 2. ЛЕДОВАЯ ДОРОГА

    Поутру напротив Хариных стояли широкие розвальни, застланные сеном почти до самых боковушек. Круто загнутые полозья были окованы железом. В оглоблях стояла пегая с бело-коричневыми пятнами ладная лошадь.
    Ефим еще ранним утром, когда в синеватой мгле снег и небо были едва различимы, пришел на лесозавод и выбрал эту лошадь и сани.

    Завод набирал на сезонную лесозаготовку мужиков, желательно уже имевших опыт перегонки плотов по реке Абакан. Селиверст Скобелин, Ефим Харин, Миша Харченко уже в третий раз нанимались, их хорошо знали.
    Подошли Миша с Тасей. Мужики  переговорили, покурили, попрощались с женами, и расселись в сани. Настя, Варя и Тася стояли, обнявшись, рядом. Показалось, всхлипывали.
    Поехали, помахали друг дружке ручками и зарылись в тулупы. Мороз был не крепкий, но пронимал.   

    У лесозавода собралась большая вереница подвод. Несколько саней везли сено и мешки с продовольствием и овсом. Выехали на реку Абакан.
    Лед был крепкий и прозрачный - местами видно было, как в глубине стлались по течению темно-зеленые водоросли.
    Вокруг густых зарослей черемухи, росших на островах у города, нанесло высокие сугробы белого, нетронутого снега.
    http://proza.ru/2023/12/18/1500
   
    Ехали весело. Вереница саней растянулась на версту, проделав первую в этом году санную колею в нетронутом иссиня-белом снегу. Лошади шли хорошо уже несколько часов.
    Первая остановка была у деревни Сартыков. Напоили лошадей, покормили, сами оправились. Костерки развели, чай согрели.
    Тронулись и ехали до вечера, а темнеет рано. Ночью ехать не рисковали. Заночевали в Чаптыкове.
    Лошадей распрягли. Председатель колхоза всех разместил – лошадей в коровнике, людей по домам. Помогало предписание обкома об особо важных работах – леса стране не хватало.

    Рано утром снова в путь. После еще одной ночевки приехали на место. Вереница саней остановилась. На небольшой поляне, окруженной сплошной стеной елей, виднелось несколько бревенчатых изб, тоже занесенных снегом.
    Дымков из печных труб, выглядывающих из-за коньков крыш, не было. Заимка была пуста.
    http://proza.ru/2023/12/19/695

    Началась выгрузка саней прямо в снег. Кое-кто из мужиков, в том числе и Ефим, уже пробирался сквозь сугробы к избам. Ефим открыл дверь ближайшей избушки, освободив щеколду от куска дерева, и помахал рукой. Селиверст и Миша с мешками за спиной, протаптывая тропинку,  двинулись к избе.
    Несколько палатей вдоль стен, печка, полки – вот все убранство жилья на три месяца. У печи навалена горка дров. На полках банки с крупой, соль, немного сахара, спички. Все как положено для таежной заимки.
    Путник может здесь жить, сколько надо, но должен оставить после себя дрова и провиант. Хорошая мирная жизнь. Охотники добывали пушнину и часто заходили на заимку. Страна строилась, леса было нужно все больше.   

    Сани опустели. Мужики из Абаканского лесозавода прощались с остающимися на заимке, пожимая некоторым руки, остальным помахав рукой. Рассевшись в санях, они повернули конный поезд в сторону села Арбаты, который раскинулся в двух верстах на той стороне реки Абакан. Вечерело, переночевав в Арбатах, они должны были ехать обратно в Абакан.

    Глава 3. ЗАГОТОВКА ЛЕСА

    Делянка, выделенная бригаде Ефима, была выше. Кругом нетронутый ельник. Желтые стволы утонули в глубоких сугробах. Подлеска почти не видно. Надо было заготовить инструмент – багры для валки, сталкивания бревен вниз к реке и растаскивания их по берегу для сборки плотов. Для багров Селиверст, по договоренности с остальными, приготовил наконечники с крюком и штырем. Кузница на работе была.
    Нашли молодой ельник для приготовления колец из виц для вязки плотов. Но они понадобятся через два месяца – сейчас нужно валить лес и стаскивать его волоком к реке.
    Попробовали пилы, повалив несколько елей. Пилили по очереди, один багром наклонял дерево в нужную сторону. Первый день ушел на изготовление инструмента и разведку. http://proza.ru/2023/12/19/777

    Вечером собрались в избе уже впятером – изб не хватало. В бригаду добавили двоих мужиков, тоже семейных. Подкинули дров в печку – угли шаили еще с обеда, разговорились. Алексей и Илья Абаканские, оба шофера, поехали на заработки. На лесозаготовках платили по тысяче в месяц – большие деньги. У каждого планы на мирную жизнь.
    Селиверст собрался дом строить, Фросю скоро замуж выдавать. Алексей тоже задумал строиться, лес давали со скидкой. Илья в Гурзуф с семьей замыслил ехать – ни разу не видел моря. Никто на море не был, послушали рассказ как там, в доме отдыха – путевки на работе давали, но только передовикам.

    Утром, только забрезжил рассвет, из избы вышли четверо. Мишка остался готовить обед – решили поварить по очереди, он подойдет позже.
    Солнце только-только появилось из-за вершин елей, придав блеск сугробам, все еще иссиня фиолетовым в тени.
    Кое-где уже слышался стук топоров, народ начинал работать. Пошли к ближним елям, надо освободить путь для леса, которого придется валить много. Решили подниматься помаленьку выше – был небольшой уклон к реке и бревна легче спускать по очищенному участку.

    Вышел Миша и заменил Ефима, пилившего двуручкой с Селиверстом  ель. Ефим багром уперся в кору ствола, направляя дерево в сторону реки, пока ель не рухнула. Алексей с Ильей работали чуть поодаль, Ефим помог свалить дерево своим багром. Договорились так и работать.
    На участке, который наметили, скопилось несколько больших, мохнатых елей. Взявшись за топоры, начали обрубать сучья.
    - Мужики,- сказал  Селиверст, - надо длинные ветки, где-то с палец толщиной, откладывать в сторону – будем из них вицу делать. В прошлом году я этим занимался, покажу как.

    Топорами работали до обеда. Ветки сваливали в кучу на краю делянки. Заготовки для вицы носили ближе к дому - удобнее будет изготавливать кольца для вязки бревен.
    После обеда вышли на делянку. Морозы уже отступили. Фуфайки у всех были распахнуты, ушанки завязаны бантиком на затылках. Меховые рукавицы заменили на брезентовые. Работали с настроением, будущий хороший заработок грел душу. Аванс уже выдали, Настя была рада и за детей спокойнее. То здесь, то там в лесу раздавался смех – мужики шутили и часто небезобидно.

    Синее безоблачное небо потихоньку приобретало фиолетовую окраску. Солнце садилось за лесом. Замолкали топоры и пилы, пора на отдых. Народ, потянулся по домам. В гости еще не ходили – не было повода. В воскресенье отдых, навестить соседей надо, и к себе пригласить.
    Закон был не совсем сухой и кое-что в заначке имелось. Продуктов хватало, за хлебом ходили в Арбаты. У кого-то нашлись лыжи. Лыжник нес обратно большой рюкзак – просьбы были у всех бригад. Снабжение наладилось, на лыжи становились по очереди, выполняя заказы.  В Арбатах работал и медпункт, но, слава Богу, за все время никто не пожаловался на здоровье.

    Быт налаживался, мужики знакомились, ходили на соседские делянки перекурить, побалагурить. На перекурах и в воскресенье в гостях, часто спорили - правильно ли Сталин сделал, что заключил договор с подлецом – германцем. На них цыкали - все знали, что Германия наш союзник против Англии. 
    Никто ничего толком не знал, но сомнения были – немцы стоят на границе не зря. Общее мнение было - попрем его, пусть попробует.
    Работали уже второй месяц. Делянки заполнялись бревнами. Снег начал кое-где подтаивать - апрель брал свое. Когда не было туч, небо приобретало лазурные оттенки; но были дни, когда валил густой снег и день начинал походить на поздний вечер, тогда работы прекращались.
    http://proza.ru/2023/12/19/816

    Стало теплее, под фуфайки перестали надевать свитера, некоторые работали без шапок. Солнце согревало заросшие головы. У многих появились бороды.
    У Селиверста волосы были крепкие, смоляные, борода опоясала лицо, но он ее подрезал ножницами перед маленьким зеркальцем, которое ему дала Настя.
    И что нашла в нем – говорит красивый, ничего особенного морда, как морда, но бабам виднее.  Они вообще народ особенный, не так все видят.
    Соскучился, домой бы скорее. Лето будет жаркое, отдохнуть куда-нибудь всей семьей съездить, хоть в тот же Кызыл к родне – красиво там, кедровых орехов набить, малины лесной насобирать.

    Глава 4. ВЯЗКА ПЛОТОВ

    В мае, пока лед был еще крепким,  приступили к плотам. Целыми днями таскали бревна к реке. С одного края бревна стесывали под углом – легче тянуть веревками по снегу. Потом в плоту этот край ставили впереди. Наконец валку леса закончили. Обширная береговая поляна заполнилась бревнами. Некоторые у комля были полметра в толщину. 
    Разбились на бригады по три человека. Каждая бригада должна сделать три плота по двадцать бревен и сцепить плоты с зазором в полметра, чтобы можно было прыгать с плота на плот и управлять передним и задним веслами. Посчитали бревна, как раз хватало на тридцать плотов – по три плота на бригаду.

    Река Абакан от Арбата текла по равнине - порогов, как в верховьях, уже не было. Скорость течения чуть больше километра в час. Управлять вроде не трудно. Но много было островов и разных рукавов. Не попасть бы, куда не надо.
    http://proza.ru/2024/03/31/684

    Собрались бригадиры в доме Селиверста. Разложили на столе карту 1938 года – Селиверст раздобыл у знакомого, с которым когда-то вместе служили. Он остался на сверхсрочную, сейчас сержант. Посмотрели, как идти. Ночью решили не рисковать, приставать к берегу, если получится – теченье все-таки.
    Обдумали, как строить плоты, сколько веревок надо, багров. Селиверст предложил учиться у их бригады, они с Мишей и Ефимом два года сплавлялись до запани в Абакане и знали премудрости вязки плотов.   
    Работа закипела. Селиверст с Мишей и Ефимом укладывали свои бревна на лаги, чтобы легче было вязать.
    Селиверст возле дома спилил ель и затесал в виде кола высокий пень. Позвал Мишу, Ефима и ребят из других бригад, чтобы показать, как делать вицы. Зажав верхушку ветки вверху пня, он начал скручивать ее вдоль оси, прикрепленной к комлю деревянной перекладиной. Одновременно ходил вокруг пня, навевая скрутку на острие. Получилась гибкая, толстая, хорошо гнущаяся вица, напоминающая веревку, из которой можно делать кольца для сплачивания бревен. Вица не растягивалась в воде и была лучше веревки.
    Толстую веревку или проволоку решили из Абакана не везти, чтобы не загружать подводы.

    Несколько дней в бригадах кипела работа – делали кольца из вицы. Заготовили несколько десятков ронжин из тонких елей по ширине плотов, клинья для стягивания ронжин и бревен кольцами из вицы. Изготавливали длинные весла. Багры уже были.
    В середине мая начали вязать плоты. Лед становился рыхлым, вот-вот начнется ледоход.  К концу мая плоты были готовы и привязаны к кольям, чтобы не оторвало раньше времени. http://proza.ru/2023/10/15/665

    На своем плоту Селиверст с Мишей и Ефимом поставили шалаш, приготовили площадку для костра, заготовили сухой валежник. Проверили, как будут лежать весла в уключинах, потренировались перебегать с плота на плот в новых резиновых сапогах. Валенки уже не годились.
    Ефим приготовил удочки – он был заядлый рыбак. Значит, уха будет. На всех плотах тоже появились шалаши и удочки.

    Глава 5. СПЛАВ

    И вот лед тронулся. Несколько дней выходили поглядеть, не оторвало ли плоты. В июне вода начала подниматься. Плоты оказались в воде, их удерживали веревки.
    Настал день погрузки. Пожитки перенесли на берег. Оставили в домах, что положено для будущих жильцов, пожелали друг другу успехов и разошлись по плотам.
    Отвязались и в путь.
    Селиверст встал к переднему веслу, Ефим к заднему, начали выгребать на середину. Шуга уже  прошла, бревна были толстыми, и верх плота не заливало. Солнце светило вовсю. В голубом небе появились жаворонки и с интересом наблюдали невиданную картину – плыла длинная вереница бревен и на них люди.
    http://proza.ru/2023/10/15/672

    Миша затеял обед и разжег костер на плоту. Легкий дымок весело поднимался вверх. Душа радовалась. На других плотах тоже появились дымки. Начали громко перекликаться, кто-то запел и очень неплохо.
    Вот первый остров, надо брать правее. Плот, на котором плыл Селиверст, был ведущим и задавал направление. Все следили друг за другом и работали рулевыми веслами.

    После обеда Миша встал к заднему веслу, а Ефим раскинул удочки. Когда он накопал червей, Селиверст не заметил. Поглядывал на рыбака. Вот клюнуло, потянул, кажется, хариус, да приличный. Ефим сбегал в шалаш за ведром, зачерпнул воды, бросил туда рыбу и снова к удочкам. Теперь у него их было две, где-то припрятал.
    Хотелось порыбачить, но весла бросать нельзя.  Снова клюнуло, опять хариус. Рыба здесь непуганая. Уха будет, и картошка с луком есть. Хорошо! Жара припекала, снял фуфайку, сбегал в шалаш за свитером. Миша с Ефимом тоже переоделись.
    - Ефим, порули, я уже пятый час на весле и порыбачить охота.
    - Где мы сейчас?
    Развернули карту. Подошел Миша. Селиверст вынул часы на цепочке из кармашка ватных штанов. Часы достались от отца Ивана Скобелина, казака, погибшего в первую мировую.
    - Похоже, мы вот здесь, справа только что прошли две протки, километров пять от старта будет. Значит правильно, чуть больше километра в час идем. 

    Селиверст хорошо разбирался в картах, вообще грамотный был, семилетку закончил. Давно в армии связи обучался. Сейчас на работе радиоточки монтировал.
Новые передатчики видел, мог отремонтировать. Паял хорошо, руки не дрожали.
    Вообще мечтал машину водить или мотоцикл.  А сейчас, главное, топором работать, дом летом строить.

    Вечерело, решили искать ровный берег и пристать на ночлег. Ночью можно заплыть в протоку куда ни попадя, тогда пропали плоты.
    Карт больше не было и все делали, как ведущий плот. У некоторых были железные рупоры, иногда переговаривались, но в основном на реке было тихо, только вода журчала, да птицы в высоте подавали голос.
    Подгребли обоими веслами к берегу, плоты зацарапали песок. Миша и Ефимом перекинули веревки с первого и последнего плотов. Селиверст уже был на берегу и забивал колья в траву, подальше от берега. Колья вошли хорошо, и веревки намотать и привязать плоты удалось быстро. 

    Глава 6. СТОЯНКА

    Опустилась теплая июньская ночь. Тихо журчал Абакан. Ели нависали над неширокой береговой песчаной полосой. Кое-где сквозь песок пробивались пучки травы и целые травяные полянки. 
    На одной из таких полянок горел костер. На треноге кипел котелок – варилась уха из рыбы, наловленной Ефимом. Над костром склонился Миша, помешивая вкусное варево.
    Селиверст пошел в гости к другим кострам на берегу. Слышался говор, смех - народ радовался теплой ночи, удачному завершению тяжелой работы, весне и наступившему лету. Раздавался плеск воды – кто-то умывался, купался, но вода была еще холодная.  В бане были два раза – ходили в Арбат.

    Уха сварилась, на треногу повесили чайник. Сходили в лес, выпилили из сухостоя два небольших бревенца, набрали валежника. Все это притащили к костру, проверили плоты. Наконец Миша с Ефимом уселись на бревна у огня и, переговариваясь, стали ждать Селиверста.
    http://proza.ru/2023/12/19/953
   
    Селиверст пришел с гостями Алексеем и Ильей. Те не зря ходили в Арбат, принесли бутылку водки. На брезенте накрыли стол - задымились миски с ухой, лежали ломти хлеба, большие луковицы, соль. Наполнили понемногу кружки, Селиверст вызвался сказать тост.

    - Мужики,  хорошо поработали, лес собрали, план выполним. Немного осталось - река спокойная, думаю, доплывем нормально. Лето видно жаркое будет. У всех свои планы: мне дом построить, Алексею тоже, Илье на море погреться, Мишка про мотоцикл думает. Выпьем, чтобы планы сбылись и наши родные радовались жизни!

    Чокнулись, закусили луком и хлебом, навалились на уху. Рыбы было много, уха получилась наваристая.
    Повторили, разговорились. Кто-то закурил. У других костров тоже слышался говор, кто-то запел, похоже тот же мастер, что на плоту пел. Голос хороший, послушали.
    - Не верю я немцу, и чего их привечают, министр ихний приезжал, сталь с Урала им отгружаем по договору, упрекал нашего министра за задержку.
    - Да, не понять, в газетах пишут, что англичане на итальянцев в Африке напали, воюют.
    - Германия англичан в пух и прах разбила, Лондон сильно разбомбили. Эти англичане всегда нам врагами были. Немецкие подлодки их корабли топят.
    - Правильно, так им и надо.
    - Неее, у нас нейтралитет.
    - Америка мобилизацию объявила.
    - Япошки лютуют на островах в южных морях и  Китае.
    - Хрен с ними, мужики, лишь бы нас не трогали, а тронут – погоним метлой поганой на их же территории.

    - Мне бы Фросю замуж выдать, дом построить, и мотоцикл купить охота, сейчас уже с коляской появились. Можно семью возить, - сказал Селиверст, - в прошлом годе ездили шишковать в Кызыл к родственникам.  Два мешка кедровых шишек набили, сын Коля помогал собирать. Ему прилетело по голове – шишка была, но ничего не плакал.
    Настя с Фросей и Верой в малинниках ягоду собирали. Малина там выше человека. Рассказывали, что когда-то также собирали и медведь в кустах ягоду ест. Увидели друг друга и наутек в разные стороны. И смех и грех.
    Посмеялись.
    - А обратно ехали домой ночью на подводе, дождь начался. Колю с ведрами, где ягода, брезентом укрыли. Он и не растерялся – всю дорогу ел малину, одно ведро ополовинил.
    Опять посмеялись, помолчали, допили остатки, поели ухи.
    - Мой малыш Мишка за твоей Любкой в песочнице ухаживает, не заметил? – сказал Миша, - видел даже - носами изображают, что целуются. И смех и грех. Не возражаешь, если время придет, породнимся?
    Селиверст обнял Мишу, сидящего рядом:
    - Не возражаю, даже очень желаю такого зятя непьющего и хорошего лесоруба заиметь! Подождем только маленько, лет пятнадцать, не возражаешь?
    - Не возражаю!
    - Ну, пора спать, по моим золотым в пять встаем, с рассветом.
    Проверили плоты и легли на берегу у догорающего костра, подстелив фуфайки и укрывшись брезентом. Алексей и Илья пошли к своим.

    Глава 7. ВОЙНА

    Рано утром обошли побережье, поговорили с мужиками, попрощались, пожелали счастливого плаванья и отчалили.  Еще две недели плыли, или, как говорят моряки, шли.
    Еще пятнадцать дивных ночей провели на берегу. Дождей не было, дни стояли жаркие. Воздух напоен ароматами хвои и иван-чая, который покрыл побережье и лесные полянки своими розовыми высокими кипарисиками.
    Днями купались, прыгая в воду прямо с плотов, ловили рыбу. В голубом безоблачном небе резвились жаворонки. Вот голуби появились. Некоторые были породистые, белые. Тоже кувыркались. Значит город близко.
    "Скоро обниму родных, жаль Колька не видит вон того лохматого голубя в самой вышине, уж он то знает породу".

    На островах обильно цвела черемуха. Горьковатые миндальные и в то же время сладковатые, словно Настенькина пудра, ароматы, похожие и на розу и на акацию наполняли воздух. 
    Вода с тихим журчанием омывала коричневую кору бревен. Настроение было приподнятое от ожидания встречи с родными.
    Появились первые дома Абакана. Запань была не на самом краю города. Заработали веслами, направляя плоты к запани. Слава Богу, дошли хорошо, сегодня 23 июня, наверное, встречают. Хотя откуда знают, радио то у нас нет?
    Но народу на берегу было много.
    - Праздник, что ли?, - Селиверст вглядывался, пытаясь понять необычное оживление на берегу.
    Причалили. Громко говорило радио:

    "Внимание, говорит Москва. Передаем важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!"

    Селиверст повернулся к мужикам, обнялись:
    - Ну, вот и все.
    Навернулись слезы, появилась злость, сжались кулаки.
    Селиверст поднялся на берег, где стояли столы и сидели военные. К столам были очереди. Постоял в веренице таких же молчаливых мужиков, записался добровольцем и пошел домой к любимой жене и детям.

    Через две недели Селиверста провожали всей семьей на вокзале. Народу было много, женщины плакали. Дети махали ручками, когда папы в новеньких незнакомых шинелях и сапогах запрыгивали в широкие двери теплушек.
    Одиноко стало, жалостно стояла группка: Анастасия, Фрося, Вера, Николаша, Люба и Галочка, которая махала ручкой и повторяла: "Папа, халесий, пливези касетку!"
    Через два месяца Селиверст был в Абаканском госпитале. После ранения, отправлен на побывку в связи с лечением. Побыл дома неделю после госпиталя, сказал:
    - Война страшная, наверное, не вернусь. 

    Поздней осенью пришла похоронка.
    Мой дед и мамин отец Селиверст был связистом, всегда на передовой, где похоронен, не знаем.
    О судьбе Миши и Ефима мама не рассказывала.

    15.10.2023 г., Санкт-Петербург.

    На фото в начале повести, мой дед Селиверст Скобелин, сын казака Ивана Скобелина, погибшего в Первую мировую.