8. Воспитатель в детском саду. Обучение

(С сентября 1970 по август 1973)

Летом 1970 года мы остались дома, путешествовали по родным местам. В один из выходных случилось событие, описанное мной в рассказе «Анютины лягушата».

В сентябре 1970 года я стала воспитателем в детском саду № 27. У девочек тоже начался следующий этап жизни — посещение детского сада. Лене разрешили ходить в мою группу с условием, что во время работы она будет называть меня Лидией Дмитриевной. А Анюту предложили водить в другой детский садик, который находился с другой стороны дома. Ну что поделаешь, это их право — выставлять условия. Приходилось часто соглашаться на две смены. Работа мне нравилась, ведь со времени появления детей я перелистала море книг по дошкольному воспитанию.

Начался учебный год. Заочное отделение предусматривало две сессии в течение учебного года — по 30 дней каждая, с отрывом от производства. Можно было обращаться за помощью к преподавателям, при необходимости проводились консультации. В период сессии три с лишним недели подряд читались лекции, а последняя неделя была экзаменационной.

Чтобы на лекциях с интересом получать знания, а не готовиться второпях к экзаменам, я попросила у заведующей училищем Любови Константиновны разрешения сдавать экзамены до сессий, получая за месяц до сдачи вопросы экзаменационных билетов. Мне разрешили, при условии, что я сама буду договариваться с каждым преподавателем о времени экзамена, на котором должно присутствовать не менее двух преподавателей. Вторым условием было посещение всех лекций с ведением конспектов — даже при удачной сдаче экзаменов.

Я выполняла все требования. Девчата съезжались на сессию и волновались, а я с интересом слушала лекции, на которых делала наброски, а потом ночью создавала конспекты, используя цветовые гаммы. Зачитывалась дополнительной литературой. Меня хвалили преподаватели, но самое главное — это то, что процесс познания мне нравился самой: в такие моменты я отвлекалась от сложных житейских историй, в которые периодически попадала, и уходила с головой в мир познания.

К этому времени Лена уже понемногу читала новые книжечки, прекрасно иллюстрированные. Обе девочки рисовали. Всегда в определённом месте были скакалки и мячи разных размеров. А для игрушек имелся целый встроенный шкаф, на каждой полке — свои темы. Было всё, даже железная дорога на батарейках, за движением которой дочки наблюдали, устроившись на полу. В их жизни всё только начиналось.

Внешне муж не уходил из семьи: в выходные часто был дома, иногда пытался подключиться к занятиям с детьми. Я вовремя готовила, в строго определённый час были поданы завтрак, обед, полдник и ужин. Старалась быть аккуратной и экономной.

Не было душевных отношений с мужем, но зато дети радовали и удивляли.

Наступил 1971 год. Время от времени Анюта стала жаловаться на головную боль. Правда, не столько жаловалась, сколько, как бы быстро устав, уходила внезапно на диванчик и тихонько сидела одна. И однажды на занятиях девочки-практикантки заметили что-то неладное, стали её спрашивать и выяснили, что у неё начинает болеть голова, в основном, в конце проводимых занятий — видимо, от концентрации внимания.

Обратились к врачам. Окулист выписала очки, зрение поддерживалось.

После четвёртого класса Аня категорически отказалась от ношения очков. Она объясняла это тем, что одноклассники дразнят очкариком. На родительском собрании я попросила каждого учителя отдельно в начале урока при полном классе напоминать ей о необходимости надеть очки. Так как это было требованием учителей, дети не дразнили.

Но, к сожалению, это длилось недолго. Учителя забывали, а потом и совсем перестали напоминать. А мои просьбы и уверения были неубедительны. Скорей всего, опять виновата я: надо было просить окулиста убедить девочку. Наверное, она как специалист смогла бы.

Зрение постепенно стало ухудшаться. Иногда к вечеру возвращались головные боли. И только на десятом году жизни рентгеновский снимок показал причину, но даже в Педиатрическом институте никто ничем не помог, никаких рекомендаций не дали, лишь на словах посоветовали снова носить очки, пока развивается организм.

Но это случилось позже. А в тот год произошло несколько событий, которые описаны в рассказах «Рыбалка», «Кактус» и «Бахчисарайский фонтан».

Летом 1972 года, в мой отпуск, мы с девочками решили поехать в Молдавию к нашей тёте Паше, у которой мы уже побывали (рассказ «Неординарное решение»). Мы очень подружились с ней и писали письма друг другу.

Муж подвёл меня, но помог его брат Коля, фактически заменив девочкам отца (рассказ «Новенький и любименький»). И я ему, конечно, была очень благодарна.

А уже следующим вечером мы уезжали в Молдавию. Поезд в Бендеры приходил очень рано, но нас встретили все члены семьи тёти Паши.

И опять всё было здорово. Но через две недели началась эпидемия холеры. Сотрудники санэпидстанции ходили по домам и заставляли пить антибиотики. Я знала, что Лене нельзя принимать антибиотики из-за врождённого малокровия, и расписалась в том, что мы уезжаем. Вместе с молодой соседкой на большом сроке беременности мы пошли на вокзал доставать билеты.

К окошечкам было не пробиться. Пошли искать администратора — взявшись за руки, чтобы не потеряться. Получили билеты и поехали собираться: что поделаешь, всё равно надо возвращаться домой…

Осенью Алёнка пошла в первый класс. Началась череда событий, описанных мною в рассказах «Первое самостоятельное путешествие в Белоостров», «Боевое крещение» и «Размышления Алёнки по поводу приёмов воспитания первоклашек». Алёнка тяжело заболела и в ноябре была направлена в ревматологический санаторий «Юный Ленинградец». Хорошо, что этот санаторий находился у нас, в Сестрорецке, на берегу Финского залива. Я навещала её через день — когда работала во вторую смену. Расчёсывала и заплетала её косы. В это время мы всегда говорили о многом.

Конечно, в санатории тоже было обучение, но не такое углублённое. Я пыталась заниматься с дочкой, закрепляя полученные знания в игровой форме.

Всё закончилось благополучно, Лена вернулась в школу. Но где-то в конце марта уже 1973 года Лена снова попала в больницу с диагнозом «лямблиозный холецистит».

Процесс обследования проходил очень тяжело. Три дня подряд делали попытку зондирования, но ничего не получалось. Именно перед нашей встречей с врачом с большим трудом был выведен зонд.

У Алёны поднялась температура. Я сказала врачу, что немедленно заберу её из больницы.

Войдя в палату и увидев извивающуюся от боли Лену, держащуюся за живот, я поняла, что произошло что-то ещё. Девочки по палате сказали, что сразу после зондирования медсестра хотела покормить Лену насильно, но не смогла: началась рвота. Медсестра, громко высказывая своё недовольство, привела её в палату.

В палате другая, намного более старшая девочка, дочка одной из врачей, потребовала от нашей Лены вынести за ней ночной горшок. Лена сказала, что не будет за ней убирать и что у неё сильно болит живот. Девочка ударила Лену ногой в живот и выбежала из палаты.

Я сразу забрала Лену домой. И опять нас выручила Валентина Гавриловна Горбунова. Она по-прежнему жила в нашем доме.

Валентина Гавриловна внимательно осмотрела Алёнку и сказала, что её необходимо срочно направить в Педиатрический институт. Она немедленно связалась с институтом и договорилась о визите через день.

Диагностику в институте сделали новым методом, безболезненно. Диагноз подтвердился, начали лечение. Лечащий врач, полистав амбулаторную карту и обратив внимание на частые лимфадениты и ангины, посоветовала сделать удаление гланд. Гланды и правда были с грецкий орех, и врачи не раз говорили об этом. Я решила, что время года подходящее, и к тому же она уже находится в институте. И я согласилась.

К Алёнке мы ездили вместе с Анютой. Перед операцией нам разрешили с ней встретиться и сообщили, через какое время подойти, желательно с мороженым. Мы с Анютой с удовольствием пошли выполнять это задание.

Операция задерживалась. Выйдя к нам, врач, немного нервничая, сказала, что одну гланду удалось удалить удачно, а вторая рассыпалась — такая страшная инфекция находилась в организме.

По поводу холецистита институт дал направление в специализированный санаторий «Ласточка», расположенный в Зеленогорске, в часе езды на автобусе от Сестрорецка, в школу Лену не выписали. Но я попросила учительницу прийти к нам домой и проэкзаменовать Алёнку.

В детской комнате на стенах была вывешена вся программа по русскому и математике в цветовых таблицах. Лена легко отвечала на поставленные вопросы, а также прочитала текст и рассказала несколько предложенных стихотворений. Галина Степановна осталась довольна результатами и сказала, что хорошо бы такие цветовые таблицы в класс. Поблагодарив меня, она перевела Алёнку во второй класс с хорошими и отличными оценками и пожелала не болеть в следующем учебном году.

Мы с Анютой отвезли Алёнку в санаторий.

В один из выходных дней я готовилась к экзаменам в педучилище, но что-то мне стало нехорошо: я всё время чувствовала около себя Алёнку, ощущала, что ей трудно дышать. Я предложила мужу поехать к Алёне.

Пришли в палату, но её там не было. Медсестра сказала, что утром на линейке она упала, температура была под сорок, и её перевели в изолятор. Придя в изолятор, я обнаружила её в туалете, где она холодной водой из-под крана мыла нос, из которого текли сопли. Рядом висело промокшее полотенце, одно на всех.

— Миленькая, да ты что! Я тебе одних носовых платочков штук двадцать положила в чемодан.

— Мне ходить не разрешают.

— Так попросила бы медсестру.

— Я попросила, да ей некогда.

Я дала ей свой чистый платочек, обняла, и мы тихонько пошли в палату.

— Леночка, ты же вся горишь. Потерпи немного, мы тебя сегодня заберём. Дома будешь поправляться.

В палату вошла медсестра и, поняв мои намерения, сказала:

— Зачем Вы её забираете? У Вас же впереди ещё выпускные государственные экзамены. Вот видите, рядом девочка, у неё мама поехала на юг, она сказала, что когда путёвка закончится, тогда и возьмёт ребёнка.

— Но я думаю и решаю по-другому.

— Нет, подождите, — сказала медсестра, — без врача забирать ребёнка нельзя.

— Хорошо, я подожду врача, а оставить её не могу, так как воды тёплой нет, платочки ребёнку при текущем носе не дали. А как Вы думаете, что у неё?

— Как что? — не задумываясь ответила медсестра, — конечно, ангина.

— Так какая же у неё ангина, если я привезла вам выписку из Педиатрического института, и там, в выписке, написано, что у неё месяц назад удалены гланды, при удалении одна из них рассыпалась.

— Да ладно, не переживайте, врач скоро будет, и Алёну подлечат.

— Да нет, это просто нереально. Я ничего не смогу воспринимать, если после всего этого не буду её видеть. А я и меры приму сразу же, а если не справлюсь, то врачи рядом.

Пока я разговаривала с медсестрой, мой муж, оказывается, уехал домой, а Анюта расположилась прямо на крылечке, на стульчиках, подремать — у неё тихий час.

За это время пришла врач и вынужденно выписала нас. Наконец получив выписку, мы потихоньку стали двигаться к автобусной остановке. Всем было тяжело, а особенно Алёнке, ведь у неё была высокая температура, а день был жаркий.

Дома — сразу в чистенькую постель, свежее бельё, открыли окно. Анюта во всём помогала нам. Я попросила Валентину Гавриловну зайти к нам. Она посоветовала травки — полоскать горло. Сказала, что, похоже, начался гайморит. Рекомендовала сделать снимок. При подтверждении гайморита следовало использовать синий свет. Такая лампа у меня была, да и диетическое питание было мне известно.

Через два дня сделали снимок — гайморит подтвердился. Конечно, он развился в изоляторе в санатории, когда с высокой температурой Алёнка пыталась унять свой нос под холодной водой.

В июне 1973 года я получила диплом Педагогического училища, сдав все экзамены на пятёрки: учёба для меня — как возвращение в детство, в юность. И мы снова поехали в Молдавию к тёте Паше. Мы с ней чувствовали себя близкими родственниками, одной семьёй. Каждая поездка давала нам здоровье, много энергии и житейской мудрости.

Даже Анютка, хоть и была поменьше, научилась лазить по шелковице, не боялась гусей, любила хозяйскую собаку Мухтара, с которой связана одна интересная история из 1969 года (рассказ «Странное исчезновение»).

Жаль, что эта поездка оказалась последней. Перед отъездом я сшила нам в дорогу весёлые, симпатичной расцветки, платьица из штапеля. Создание чего-то нового своими руками всегда окрыляет и придаёт силы.

По возвращении сделали Алёнке снимок, и оказалось, что гайморит прошёл. Всё было позади.

2012