В окружении. Глава первая

                Российский солдат вынослив,               
                неприхотлив, беспечен и
                убежденный фаталист.               
                Эти черты  делают его непобедимым.
                Поэт-фронтовик Давид Самойлов

   …  Пять часов утра. После ночного перехода в ботинках еще чавкает вода. В глиняном, похожим на сарай помещении еще теплая еда, оставленная застигнутыми врасплох душманами. Темно. После двух бессонных ночей веки упорно смыкаются.  Неужели, опять не удастся отдохнуть?  Кажется, не удастся. Со двора слышен сухой треск очередей китайских АК. Какой же он противный! Началось!  …
                ***
   … 27 августа 1984 года. Идут вторые сутки армейской операции в западной кандагарской «зеленке». Мятежники сосредоточили здесь крупные силы и грозили перерезать трассу снабжения, в дальнейшем, полностью захватить Кандагар.
Накануне, ночью наш батальон вошел в «зеленку». Мы использовали то, что в те времена духи старались не воевать в темное время суток. Они наивно полагали, что у нас есть приборы ночного видения.
   Ночь и день мы прочесывали указанный район, что позволило противнику прийти в себя, перегруппироваться и даже обстрелять взвод 8 роты. Баз и складов не нашли. К вечеру вышли обратно в пустыню. Вроде бы, ничто не предвещает беды. Солдаты рвались в бой.
 
   Руководство операции, поняв, что «прочесывание» не дает результатов, решило применить второй вариант. Согласно ему, мое подразделение вместе с частью сил батальона кандагарской омсбр ночью занимает рубеж в глубине «зеленки». А с севера наступают мотострелковые батальоны и уничтожают банды. У американцев такой прием «молот» и «наковальня» называется.

   Смущало, что командование упорно не желало признавать численное превосходство противника, его знание местности, высокий уровень подвижности и управления.
По бумагам получалось, что этот рубеж должны оборонять усиленный мотострелковый батальон с усиленной парашютно-десантной ротой, плюс разведывательный батальон афганского армейского корпуса.  Казалось бы, неплохо. Но, фактически, в цепи у нас имелось два мотострелковых и два парашютно-десантных взвода по 10 – 12 человек (батальон без двух рот и парашютно-десантная рота без взвода) плюс 20 человек в афганском разведбате. Основную численность нашей группы составляли подразделения управления и усиления. А, по данным разведки, в этой «зеленке» около 2000 душманов. Уж не то ли это «шапкозакидательство», о которое мы не раз обжигались?
 
   К ночи перемещаемся на одну из стоявших вдоль бетонки застав.
Здание похоже на небольшую крепость.  Обитатели показались, мягко говоря, напряженными. По их словам, снайперы мятежников регулярно убивают тех, кто отважится приблизиться к бойницам. А, недавно, залпом из 12 гранатометов разрушили стену и чуть было всех не уничтожили.  «Злые языки» утверждали, что на такие заставы ссылают провинившихся.  В маленьком, плохо освещенном помещении знакомлюсь с начальником штаба мотострелкового батальона. Он обеспокоен плохой связью с руководством. Моя рота пойдет впереди.
   Стемнело. К заставе пробивается бронетранспортер с водой и продуктами. Пытаюсь привязать свой маршрут к еле выделяющимся вершинам Черных гор.
Начинаем движение.  Полная мгла. Тьма. Просто чернота и все. И вершин уже не видно. Веду по интуиции, вдоль дувалов (глиняный забор), по каким-то арыкам. Нельзя даже карту подсветить.
 
   Три часа ночи. По-моему, вышли на указанный рубеж. Врываемся в самый большой двор. Из дома, как мыши, разбегаются духи.
Теперь рубеж надо удержать.  Важная и ответственная задача. Чтобы ее выполнить имеющимися силами, надо пойти на хитрость. Создать видимость, что нас очень много. И главное расположиться на широком фронте, иначе загонят в узкое место и расстреляют. Каждому взводу определяю опорный пункт. День предстоит жаркий…

                ***
   … Слышны разрывы гранат, крики раненых. «Тревога!!!», «К бою!!!», «В укрытие!». Выскакиваю во двор.  Укрытий, конечно же, нет. Благо, глиняный забор высокий и толстый. Солдаты быстро рассыпаются вдоль него.  Раненых тащат в дом.
Возле входа с опущенными глазами стоит замполит афганского разведбата. Переводчик поясняет, что девять сарбосов (рядовые в Афганской армии) перешли к душманам, выдали расположение и количество наших сил. Дело дрянь. Ввести противника в заблуждение и напугать теперь не удастся.

   Через забор впрыгивает оживленная толпа мотострелков дружеского батальона. Старослужащие налегке в панамах и кроссовках. Молодые в касках, увешанные боеприпасами. Они побросали указанные опорные пункты и прибежали поближе к управлению. Час от часу не легче. Теперь полностью оголен наш левый фланг, и духи уже подходят с юга вплотную к забору. Слышны их призывные крики.   Мой «красивый замысел» рушится.

   Рядом со мной корректировщик артиллерийского огня, командир приданной батареи 122-мм гаубиц Д-30, старший лейтенант Громов. Он проделал окошечко в дувале, прильнул к нему и собирается вызвать огонь батареи.  Чуть поодаль авианаводчик. От них во многом зависит успех наших действий. За забором выстрелы.  Громов откатывается от стены. Я подхватываю его левой рукой. Во лбу темное отверстие.  Жизнь исчезла мгновенно. Правой кладу автомат и закрываю ему глаза. Мы познакомились вчера. Высокий, красивый офицер. Обсуждали его скорое возвращение в Союз.  В Тбилиси ждут родные. Даже представить такое не мог.

   Грохот разрывов двух гранат, свист осколков, черный дым. Пыль оседает. Смотрю на авианаводчика. На него вся надежда. Его виноватый взгляд как бы говорит: «Я уже не смогу вам помочь». Руками прижимает к себе радиостанцию для связи с самолетами. У него перебиты обе ноги.

   Ранены второй корректировщик артиллерийского огня и врач батальона.
По свидетельству участников, на войне, как это ни ужасно, человеческая смерть со временем воспринимается как обыденное явление, чувство отчаянья и невосполнимости потери если и не исчезает полностью, то притупляется. Но, когда рядом погибают такие же офицеры, как ты, охватывает иное состояние. Мозг отчетливо дает сигнал: «Вечная жизнь отменяется! Готовься! Ты следующий!». Наваливается страх,   трясет  и  колотит.  Как скрыть? Мое малейшее проявление малодушия приведет к панике. На мне жизни людей. Их доверие к командованию – основа нашей обороны. Тем более, что времени дрожать нет. Кто-то выходит на связь.
   Солдаты вырывают у меня из рук и оттаскивают в сторону тело командира батареи. Связист сует трубку.

   Докладывает командир первого взвода. По всей видимости, в поисках удобной позиции, в темноте он ушел дальше, чем я приказывал. Нарушена огневая поддержка. Душманы отсекли опорный пункт от главных сил и окружили. Положение критическое. Приказываю держаться.

   Начальник штаба мотострелкового батальона получил осколочное ранение и передает общее командование мне. Тем более, что его радиостанции окончательно заглохли, и связь можно держать только через мои. Не зря наш комбат всегда заставлял таскать по три комплекта аккумуляторов.

   Докладываю руководителю операции, заместителю командующего округом, специально на эти боевые прилетевшему из Союза. Он считает, что я слишком нагнетаю обстановку. Когда воочию не видно, где свои, а где противник, сложно определить правдивость доклада. Артиллерия у него занята. Обещает звено «вертушек». Приказывает держаться.

   С северной стороны слышна ожесточенная стрельба. Там ведет бой второй взвод. Почему командир не выходит на связь? Благо, позиции взвода совсем близко. Вместе с командиром отделения управления и связистом перескакиваем через забор и подбегаем к сержанту, исполняющему обязанности командира взвода.  Ему некогда.  Он что-то кричит пулеметчику разворачивающему ПКТ на левом фланге.

   Звуки стрельбы становятся еще чаще. На крыше дальнего дома загрохотал ДШК (крупнокалиберный пулемет). Трассы пуль длинными молниями пронеслись над головой. Душманы двинулись в атаку.  Сквозь ветки винограда показались темные фигурки. Они перебегают пригнувшись со стороны развалин и гранатового сада, скрываются, поддерживают друг друга огнем. Раньше я их так много не видел. 
Как будто над ухом рявкнул мегафон главаря.  Напугал, гад!

   Моджахеды приближаются, используя виноградник. Идет перестрелка. Нас мало, слишком мало. Бойцы возбуждено перекрикиваются. Некоторые солдаты стреляют, приподнимаясь над бруствером, другие перемещаются туда-сюда и ведут огонь высунув автомат наружу. Нервы у всех на пределе. Замкомвзвод хрипит. Духи уже близко. Ну, вот и все! Невольно вжимаюсь в рыхлую землю. Сейчас в наш окоп полетят гранаты…


                Продолжение следует