Венера Килькская

    Как там? «Есть всяко разно, брат Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам!» Ни нашим, ни вашим, ни каким ещё. Никому, даже капитану милиции следователю Соколову. А уж он-то повидал.  Нет ответа! Подозрения имеются, а доказательств нету.  Это первое дело дотошного Соколова, которое раскрыть ему не удалось.
Но лучше всё по порядку. По мере, так сказать, разворачивания фактов и событий.
Событие первое. В нашем городе наконец-то открыли Парк отдыха!
Город не маленький: молокозавод, ткацкий комбинат, автобусный парк с автогаражом, ремесленное училище, ветеринарная школа и остальное. Народу не меньше, чем в Калинине или Ярославле. А вот культурного места для отдыха у нас не имелось. Хотели было, да война.  И к тридцать пятой годовщине Октября сподобились. Кое-что посадив, ненужное вырубив и заполнив всем полагающимся – тиром, каруселями, танцплощадкой, летней читальней, пивным павильоном и даже лодочной станцией на месте бывших «Кашинских прудов». Повесили на столбах репродукторы, фонари, сделали дорожки, поставили скамейки, урны возле каждой. Ещё организовали спортивную площадку с мачтой для флага, турником, беговой дорожкой, брусьями и воротами играть в футбол. Ну и, как полагается, обнесли всё чугунной оградой, украсили кирпичной аркой на главном входе и гипсовыми статуями в количестве шести единиц. Это: пионер с горном, девочка с косичками, читающая книгу, два боксёра, товарищ Сталин (сразу возле арки) и, само собой, «девушка с веслом». Причём, размер скульптур ничем не отличался от размера обыкновенного живого человека, только товарищ Сталин был крупнее. И пьедестал у него на полметра выше остальных. Это понятно, это так и должно быть.
Но чуточку промахнулись. Промашка заключалась в неточном расположении смысловых скульптур. Так возле читальни оказался горнист, девочка с книгой рядом с пивточкой, боксёры возле проката лодок, а девица с веслом в пяти метрах от турника.
Событие второе. Через полгода после открытия Парка отдыха демобилизовался Матвей, простите, Килькин. В звании ефрейтора, со значком «Отличный связист» на своей бравой груди.
Тут необходимо притормозить, коснувшись «закона уравновешивания».  Что он означает? Он означает, что идеальных людей пока нет. Они обязательно будут при коммунизме, но сейчас таких не имеется. Кроме, конечно, товарища Сталина и его окружения.
У одного, к примеру, зубы белые и блестящие, как у негра, но росточком не вышел. Или у девицы какой волосы густоты и кудрявости тройной, но ноги маленько кривоваты. А то и не маленько. Или ноги загляденье, но бюст желательно бы ей иметь пообъёмней. Или умный человек (инженер, учёный, учитель физики и проч.), как энциклопедия, но близорук и сутул. Или плюгавый очкарик, но голос оперный. И на гитаре играет, заслушаешься. Идея та, что чему-то в нас можно позавидовать, а что-то лучше не показывать. Или не произносить.
А Матвей, надо признать без лукавства и лести, парень глаз не отведёшь! Бери и   сразу на обложку журнала вешай. Да вот фамилия подкачала. Бывает много рыбных фамилий: Сомов, Карпов, Щукин. А Матвею досталась потешная и в чём-то унизительная - Килькин. Всё равно, как Червячков. Это ему, чтобы не очень-то зазнавался, потому что девки наши (да и не девки) от Матвея поголовно млели. Особенно, когда он вернулся со службы, став шире в плечах, черней бровями, выше ростом и сочнее губами. Он и до службы был, как говорится, «самым симпатичным во дворе». Но тогда ещё своей силы охмурять падкий на жеребцов женский пол до конца не разумел.
Между прочим, в школе и в округе никто не называл Матвея «Килькой». Потому что, сразу в морду! Отучил Матвей знакомых-приятелей от такого прозвища.
Что делает человек, доблестно отслужив и вернувшись домой? Ясен день – женится. И женившись, отдаёт накопленную за три года мужскую страсть законной супруге. На вопрос «Кто она?» у некоторых товарищей ещё до службы имелся правильный ответ. И со стороны будущей невесты обещание, что будет ждать.   
С Матвеем подобного не было. Как не было устроения, чтобы сразу после демобилизации жениться. Но накопленная страсть у Килькина имелась.  И имелся флигель с отдельным входом и своей печкой, поскольку жил Матвей в «частном секторе» с мамашей – домик на три комнаты, садик, огород, колодец, дровяной сарай и прочее. На улице Ворошилова.
А работать Матвей стал электромонтёром в РЖУ. По совместительству прирабатывая ремонтом патефонов, всяких электрических устройств и нагревательных приборов, быт дополняющих и в заявке не указанных.   Ну и заодно завести приятное знакомство с той или иной особой, супруга не имеющей. Чемоданчик в руки, кепочку набок, и пошёл по адресам!
Закон «плюса-минуса» предполагает ещё одну особенность. Особенность такая – в качествах натуры. Красивый, но без совести и принципов. Кобель, одним словом. Или здоровьем не вышел, но добрый и честный. И верный, как собака. Или мордашка у девки смазливая, зато дура абсолютно набитая. И так далее. Смысл замечания в том, что нравилось Матвею девок (да и не девок) охмурять. До победного конца. Но! Без отягощающих для себя последствий. То есть, без законного брака, как велят порядочному человеку совесть и гражданский долг.
Были у Килькина дружки-приятели. Главные свидетели того дня. Это: Солоухин Пашка и Иванов Васька. Неразлучная троица – вместе на танцы, вместе в кино, вместе в Парк отдыха соревноваться на турнике и брусьях. Это Матвей предложил, получив в армии навык тело и мускулы укреплять гимнастикой и упражнениями. Он же и подзадоривал дружков: «А спорим, что ты…» И вообще манера спорить (не обязательно на пиво и билеты в кино) между ними водилась. И относилась она не только к подтягиваниям, но и к разным подлостям сердечного свойства.
- Слыхал, что Лебедева с Огородниковым ходить стала? – спрашивал у Матвея Пашка.
- Лизка?!
- Она. А спорим, что слабо тебе её у Огородникова отбить?
Или на танцах. Стоят, курят, приглядываются. Потом Васька толкает Матвея в бок:
- Вон ту видишь? В розовом платье?
- Вижу, не слепой.
- А спорим, что ты её ни за что не уломаешь? Даже если месяц обхаживать будешь.
- А спорим, что уломаю?
- За месяц?
- За месяц!
- На что?
- На твои часы.
- Идёт! Пашка, разбей нас.
И начинал Матвей гадить. С подходом, осторожно, не форсируя, изображая влюблённого скромника с далеко идущими намерениями. Идущими прямо в ЗАГС. Задабривая подарочками – букетиком цветов ошеломит, на лодке покатает, во Дворец Культуры на спектакль пригласит, в антракте мороженым и лимонадом угостит. После, на тенденции сближения, колечко дешёвенькое купит, бусики-стекляшки…
А девки комбинатские - они же просты и наивны, как папуасы. Если бусы подарил, значит, взаправду любит. Коли любит, женится. Раз женится, то какая разница, когда супружескую жизнь начинать? И уступали. Не все, но большинство. Из тех, которым Матвей своё внимание пристально уделял.  Тем более, что уговорить он умел. Как после умел объяснить, почему жениться «пока» не может.  Да и что греха таить - умел Килькин доставить удовольствие.  А когда мужчина даму в этом отношении ублажил, его легче простить, живя потом обидой и воспоминаниями. Тем более, сама дура виновата – силой тебя никто не брал.
Так и ползло – менял Матвей любовниц, копя в свой адрес проклятия и слёзы, при этом совестью ничуть не мучаясь. Считая, что имеет на спокойную совесть право, потому что «в чужой огород никогда не лазал». Что означает, никогда замужних женщин Килькин не домогался: либо романтические девицы, либо одинокие бабешки-вдовы, без мужика дуреющие.  А тут, понимаешь, нашла коса на камень.
Имелась в нашем городе одна бездетная семья, живущая от улицы Ворошилова далеко. С фамилией красивой. С фамилией Орловы. Олег и Зоя. Олег Сергеевич – машинист, водит поезда в Москву и другие стороны.  Человек молчаливый, серьёзный (даже суровый), имеющий след ранения в виде шрама на лице.  И гораздо старше Зои.  Зоя работает в библиотеке. Длинная коса, румянец, как у школьницы на выпускном. Со стороны больше похожа на дочь Орлова, чем на жену. Что подобных людей друг с другом связывает? По какой причине они сходятся?  Не нашего ума дело.
Встретился и познакомился Килькин с Зоей зимой.  На общем адресе – он пришел проверять электросчётчик и проводку, Зоя - забрать просроченные книги. У Марьи Петровны, поскользнувшейся и сломавшей ногу. Увидел Матвей Зою и обомлел.  И заметив на пальчике библиотекарши золотое колечко, позавидовал её мужу. Но тем не менее решил, что любой ценой и средствами Зою он… По крайней мере попробует, потому что замужних до встречи с ней не соблазнял.
О Зое, в которую неожиданно, но сильно влюбился, своим приятелям Матвей ничего не сказал.
Без особого ума понятно, что атака началась с записи Килькина в библиотеку. Он даже пошутил при регистрации над своей фамилией. 
Ходил туда, прикидываясь любителем поэзии и любовной литературы, угощая конфеткой:
-  Что вы мне посоветуете, Зоя Михайловна, Пушкина или Лермонтова? Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как гений чистой красоты и мимолётное виденье. А вам кто больше нравится? 
И так далее…
Узнав (исподволь, не напрямую), что Зоин муж железнодорожник и неделями отсутствует, Матвей в дни поездок Орлова стал появляться в библиотеке перед самым закрытием.  И после обмена книг (их он только пролистывал, а не читал) напрашивался в провожатые до дома –  вечером одной идти темно и страшно, а ему всё равно по пути.  Затем он пригласил Зою в кино. На новый, собирающий очереди фильм, благоразумно на дневной сеанс. Со смущением, волнуясь - вот, мол, имеется лишний билет. А?
С откровенным признанием, что рвать его жалко, а сдавать в кассу стыдно.
Зоя покраснела, смутилась, принялась теребить свою роскошную косу и… И отказалась.  Но Матвей увидел, что она об отказе жалеет.
Не зря говорят, что вода камень точит. Тем более, что красивого Матвея и его умение воздействовать на дамочек водой никак не назовешь. Да и сердце библиотекарши каменным не было. При этом имея в виду неизвестность причины, заставившей её выйти замуж за хмурого, седого человека с обезображенным лицом. В итоге, пока Орлов гонит состав в Иваново, Килькин и Зоя принялись гулять.  Светлыми уже вечерами. Дыша весной, слушая капель, ведя разговоры о литературе и всём прекрасном. Поначалу только рядом, затем иногда друг дружку касаясь, а потом и под ручку. Но так, чтобы никто их не видел.
Не зря также говорят, что мир не без добрых людей. Что сие значит относительно этой истории? Это значит, что четырнадцатого мая в воскресенье Матвей с дружками после подтягиваний на турнике и акробатике на брусьях сидели тут же.  Пашка и Васька слушали, а Килькин хвастался, что сегодня ждёт к себе в гости одну «шикарную женщину», которой добивался почти полгода и вот добился, заманив её под предлогом празднования дня рождения с чаепитием.
- А получится? – спросил Васька.
- Не сомневайся. Если придёт, так просто уже не отпущу. Ты меня, Васёк, знаешь.
- А чего молчал? Насчёт бабы? Кто она, звать как? – спросил Матвея Колька.
- А потому молчал, что…
Разговор (потом дословно воспроизведённый в свидетельских показаниях) был прерван появлением на супротивной площадке человека в железнодорожной форме. На лице его имелся шрам. Не медленно и не быстро он направился к компании и обратился к Матвею. Тихо, но твёрдо:
- Будешь и дальше приставать к моей жене – убью! Ты понял?
И ушёл. 
- Так я тебя и испугался! - бросил Матвей в спину Орлову.
Но было видно, что Матвею страшно. Чтобы это скрыть, он встал со скамьи, вытер вспотевшие ладони и (это тоже было указано в протоколах допроса) подошёл к гипсовой скульптуре, изображавшей «Девушку с веслом».
- Что ж… - сказал Килькин и, обернувшись, попытался улыбнуться и подмигнул приятелям. – Тогда приходи ко мне ты. И фигурка у тебя, что надо, и никому не проболтаешься. Придёшь? Вина попьём, потанцуем.
И Матвей, поцеловал гипсовую девицу в щёку. Потом вынул из кармана брюк голубой платочек, который видимо собирался подарить библиотекарше Зое, и повязал его на шее статуи: 
- Айда, ребята, пить пиво!
После павильона дружки расстались. Что он делал дальше, они не знали…
Остальное не снилось никаким мудрецам, потому что ночью Матвея убили. Во флигеле, лежащим в постели. Спящим в одежде или пьяным. Возле кровати стояла недопитая бутылка водки, на груди у Килькина лежала голубая шёлковая косынка.
Нашла Матвея мамаша, пришедшая его будить. Милицию после её крика вызвали соседи. 
Матвею размозжили голову.  Чем? Неизвестно, но удар был силы страшной. Такой, что Килькину раздробило черепную кость. Среди костных осколков обнаружили также и гипсовую крошку.  Как записал ведущий дело капитан милиции Соколов - «неизвестного происхождения».  Обыск ничего подсказывающего не дал, никаких следов и намёков. 
У машиниста Орлова имелось твёрдое, железно-дорожное алиби – после своего предупреждения он повёл «пассажирский скорый» в Москву. 
Вот, собственно, и всё. За исключением одной мелочи. На следующий день после убийства на «девушке с веслом» появился дефект. Именно на весле.  В виде перечеркивающей лопасть глубокой трещины и небольшого скола на самом ее краю.