Эпизод 2. Дембель, продолжение

         Они пили и пели под гитару, обнимались, пытались плясать в тесном коридоре вагона, пока, наконец, не выдержал кто – то из пассажиров и проводница «тетя Зина», принеся им на подносе четыре стакана ароматного чая в фирменных железнодорожных подстаканниках, строго сказала: «Все, ребятки. Ночь давно, люди спят и вам пора отдохнуть. Попейте чайку, да и баиньки, завтра Глазов, стоянка большая, там и попляшете.»
         Он очнулся от того, что перестали стучать колеса поезда, открыл один глаз, потом второй. Нашарил рукой на столе бутылку минеральной, прильнул к горлышку, спасаясь от  «сушняка» внутри. Наконец привстал и сел на своей нижней полке. Голова болела не сильно – молодой организм справлялся с интоксикацией, будущий синдром «похмелья» еще был впереди, в дымке непрожитых лет. Большая станция, каменный вокзал, народ на перроне, в вагоне слышна движуха – новые пассажиры щелкают полками, убирая под них чемоданы. «Что за город? Выйти, глянуть?» Он поднял глаза на верхнюю полку, где должна была спать Юля и увидел там свернутый матрас без простыни с подушкой внутри. Он даже не сразу понял, что к чему и лишь потом до него дошло, что Юля уже не едет в их купе. А, этот город, вероятнее всего, тот самый Глазов, где она должна была сойти. Он рванулся было за брюками, висящими на крючке – быстрее одеться и выйти, успеть проводить, обнять, договорить… Металлический голос  разнесся по перрону: «Поезд, номер… сообщением таким – то, отправляется с такого – то пути.  Он рванул раму заиндевевшего окна, надавил вниз, что было силы, опуская ее и высунувшись почти до пояса в образовавшуюся щель, повернулся в сторону переднего тамбура, где входили и выходили пассажиры при посадке. Юля, запрокинув голову, целовалась с Серегой, который стиснул ее в объятиях, наконец, они оторвались друг от друга, тетя Зина торопила: «Поехали -  поехали, давай, солдатик, запрыгивай!» Серега поднялся на подножку уже тронувшегося вагона, махая Юле рукой, она стояла на перроне, глядя ему вслед. Его окно поравнялось с девушкой и он крикнул, пытаясь перекричать стук колес: «Юля, Юля, а как же… а я как же?» Та, видимо, не поняв, или не расслышав, улыбнулась ему, как – то грустно и тоскливо и тоже махнула рукой в ответ, уже удаляясь и сливаясь с другими провожающими, исчезая из виду, исчезая из его реальности.
         Раскрасневшийся с мороза, Серега ввалился в купе. Упал на полку, отдышавшись сказал, обращаясь к попутчикам: «Ну и девчонка, Юлька – какая же она классная девчонка! Адрес мне написала, в блокнот армейский, я сейчас по – быстрому домой, там пару – тройку дней с родней, с корешами погуляю и в Глазов. Заберу ее к нам, женюсь, мать устроит к себе в трест столовых, найдет должностишку не пыльную. Нечего ей малярить на холоде. Давайте, мужики, выпьем за мою Юльку!» И они выпили. За ЕГО Юльку. Потом он долго курил в тамбуре. Курил, зажигая одну сигарету от другой и разглядывая неровный почерк на пачке «Примы»:  «Глазов, улица, дом, Юля.» Хотел поговорить с Серегой, потребовать от него…чего, он сам не знал и не понимал. Что ему мог ответить Серега? Перед ним все стояло Юлино лицо, аромат ее каштановых волос и мягкие, теплые губы, касающиеся его губ. И ее тихий шепот, когда он, как бы случайно, положил ей руку на грудь: «Подожди, не надо сейчас…все будет, но потом, потом.» Он вернулся в купе, присоединился к общему веселью, а в ушах все звучало: «Будет потом.» У него еще никогда не было этого «потом». До армии как – то не сложилось, а на службе он был в таких местах, что там просто не было кандидаток на это самое «потом». А, может…он, вдруг представил, как сходит на ближайшей станции, в этой военной форме, с дембельским черным чемоданчиком - кейсом и на автобусе, на электричке возвращается в Глазов.  К «своей» Юле. Берет ее в охапку и они вместе едут к нему, а не к Сереге. И это его мама поможет устроить Юлю на работу, и он будет Юлькиным мужем. И у них будет много чего и разного – «потом». А, Серегу он забудет, как только сойдет с поезда. Сразу и навсегда. Нет? Нельзя так?
         «Братан, держи стакан! Выпьем за дембель, ура!» И он держал и снова пил. И орал пьяным дурным голосом, заглушая боль внутри и слезы по не случившемуся, по мелькнувшему совсем рядом и исчезнувшему из его жизни. «Станция, мальчики, гулять пойдете?» - проводница лязгнула железом, открывая выход. «Ну, что? Решай, или – или? Сходишь и обратно в Глазов, или домой – к семье, к друзьям, к своей «той», до - армейской жизни? Делай свой выбор, солдат!» Серега крикнул: «Бойцы, здесь пиво есть, берем  ящик, помогай!» И он побежал помогать. Бойцам.
         «Аха, значит, вот она где была – точка принятия решения. На этой станции, черт – даже названия не помню. Не в Глазове и не в тамбуре, когда обнимал ту девушку, нет. А, именно здесь, возле привокзального буфета с пивом.» Он встал, подошел к окну и стал смотреть на ночную улицу. Четыре утра, хотя, какое утро – осень, темным – темно. Уже не было даже одиночных машин, жизнь замерла. Лишь он стоял у окна, вспоминая другую жизнь, другие события и другие лица, бывшие в той жизни. Его жизни. « А, если бы ты, тогда, вместо пива… обратно, хотя, да, маловероятно, ты же уже тогда почувствовал, что не надо… обратно – уже и деньги кончались и пьяный угар поднадоел и все уже представлялось несколько в ином свете. И «бойцы» и Юля и весь этот «дембельский поезд». Ты принял правильное решение, солдат. Ты сделал правильный выбор!» Но где – то в глубине, в лабиринте невидимых нейронных нитей, стучала и пульсировала маленькая, но яркая и такая одинокая мысль – мыслишка: «Ну, а, если бы? Если бы вернулся? Как бы было все тогда, ты же не знаешь, а говоришь, что правильно выбрал. А, вдруг, наоборот? А?» Он задумчиво покивал, вслушиваясь в эту мысль, копошащуюся внутри: « Вечная проблема. А, что бы было, если бы…»  Но, ведь, не было же! Ты уверен, точно не было? Может, ты просто забыл и не помнишь, а оно было? Может, в другой реальности «12 на 12», в другом варианте – тот солдат сошел с поезда и поехал в другую сторону? И вся его дальнейшая жизнь пошла по – другому. А, ты тут, сейчас, помнишь лишь эту – одну из 12 – ти ?
         И, что значит слово «Ты»? Это тоже одна часть из всего «комплекта»? Или, здесь именно настоящий «ты», а там – варианты не случившейся версии жизни, которой не было? Вспомнились слова из песни Высоцкого: « Так, кто есть – кто, так, кто был кем, мы ничего не знаем.» А, можно узнать? Заглянуть в «черновики», как там все происходило. А, кто тебе сказал, что там – черновик, а здесь – настоящее, написанное «набело»? Так, чувствуется, что витязь серьезно встрял у камушка – он усмехнулся, опять вспоминая известное полотно. Что ж, раз есть вопросы – должны быть и ответы. Обязательно должны и я их найду. «Хочу все знать!» - аха, пытливый пионер нашелся из кино – журнала исчезнувшей страны. В которой были и, жаждущие знаний, дети, и «дембельские» поезда с заботливыми проводницами, и пиво в буфетах, которое скисало чрез два дня. Потому, что это было настоящее пиво в настоящей стране. В одной «настоящей» реальности.