продолжение глупого автобуса

               сказка о невеликой десятке
          (или продолжение сказки Глупый автобус - отрывки из неё взяты мной в скобки - а так же
            ещё и третья часть романа Безымянный роман о Месте Силы)

      Русские непроизвольно связывают политические проблемы и задачи с последними вопросами человеческого бытия.

                Вальтер Шубарт


    _____ нашествие Бытия на Русь

    На-до бы
    Стать Бы-ти-ем.
    Словно бы на-до-лбы
    В изморось лбом.

    Но-тою до.
    Но-тою си.
    Я не таю'
    Свет на Руси.

    Но и не та'ю
    В изморозь эту.
    Стать Бы-ти-ем,
    А не кометой.

    Просто промчаться ты-сяче-летия
    Сразу же в сечу
    Где-то на Калке.
    Жалко князей.

    Света не жалко,
    Ежели Степь станет Россией.
    Новая стать - стать Бы-ти-ем,
    Строгая миссия.

                (Niko Bizin)


    Это ведь старая сказка!
    Сказка о том, что - там, и что - здесь; а между этими «там» и «здесь» - невеликая десятка лет (зрелищностью своей радостно напоминающая «рыжий» советский червонец)... Сказка о том, кем мы (не) были и кем (не) стали - ибо в своём настоящем будущем или прошлом мы именно такие, какими должны быть.
    И это неизменно и несомненно.
    Но сама связь полузабытой и наивной детской сказки Глупый автобус с относительно недавним моим сошествием в ад, со-свершаемым (сам-двое) с давно повешенным и сожжённым бароном Жилем де Рэ, сподвижником католической святой Жанны д'Арк и (одновременно) сказочным злодеем Синей Бородой совершенно очевидна.
    Почему? Отвечаю.
    Первое: все мы родом из детства, из земного рая (не путать с раем на земле).
    Второе: это уже упомянутый мной фактор десяти лет взросления той моей сказки (о моей реальной родине).
    Десять лет (как ладонью питерский дождь со стекла) - прошедших с её написания; и вот - мы снова делаем её былью: мы предпринимаем очередную экспедицию в преисподнюю...
    Это - СВО-ё понимание происходящего!
    И - никак иначе: нам важно понять, что СВО-ю преисподнюю мы (не) создаём сами; сами мы можем понять, что это такое - адова пасть; можем - попытаться вырваться из неё (если уж невозможно не попасть); для этого необходимо Провидение.
    Необходимо (и неизбежно), чтобы Провидение воплощалось - именно что в настоящем человеке, а не в его (или нашем всеобщем) прошлом.
    Это у Томаса Манна в романе Иосиф(!) и его братья - экскурс в прошлое однозначно равен спуску в преисподнюю; за(то) - у меня с Жилем де Рэ всё и сложней, и (одновременно) - проще: мы понимаем, что давным-давно и так уже находимся в преисподней Мира Искусств.
    Именно (поимённо) - там, где очень значима моя (беззаконной кометы) способность перемещаться с одной исчисленной орбиты на другой дантовый круг...
Что отчасти показано в первых двух частях этого повествования!
    Напомню: первые две части (помимо экскурсов в историю) описывают события через десять лет «начала» первой моей сказки о глупом автобусе (тогда - только-только случился Крым); тогда - мы ещё не были столь победительны в нашем Возрождении... И (сразу же) - автобус привёз нас в среднюю общеобразовательную школу.
    Там и были начала нашей Победы.
    Эти начала (одновременно) - ещё и мои прижизненные реинкарнации: не совсем смерти и не совсем Воскресения; это - нечто почти мистикомеханистическое (всего лишь), как переброс файла с флешки на флешку...
    А ведь полностью спуститься во ад и даже вывести оттуда вон пребывающих там праотцов наших - это изменение структуры миропорядка...
    Перешагнуть (через свою голову) - нам не дано; так хоть - назвать по имени имена праведников.
    Просто потому что не стоять России без праведников!
    Пусть даже и наша искусственная преисподняя сочла их своими.

    (здесь возникает соблазн упрекнуть себя в дьявольской гордыне: лишь Иисус сходил в преисподнюю и вызволил оттуда Адама и прочих «христиан до Христа»... я уклонюсь от этого дьявольского соблазна, сказав азбучную истину: делай, что должно, и будь что будет... потом я продолжу свою жизнь)

    Так тогдашнее «моё» слово - облеклось нынешней плотью (благодаря этой невеликой «советской» десятке) лет... Слово стало Делом! А ведь предупреждал себя ещё десять лет назад.
    Есть у меня такой обычай - рассказывать о начале сразу с постскриптума (басня с предварительной моралью): итак!
    «Не хотелось начинать сказку «сразу» с p. s.; не хотелось сказку вообще НАЧИНАТЬ, ибо - вестимо! - она сделает меня своим сказочником; не хотелось опять (но если не начнешь с p. s., то сам им станешь) и опять ХОТЕТЬ, ибо МОЧЬ никогда не станет тебе равновеликим.
    Стань волоском бороды старика Хоттабыча - когда не твои исполняют желания, но их исполняют ТОБОЙ - тогда ты стал сказочник и стал мне интересен, но - ТОГДА
И ТОЛЬКО ТОГДА закончатся для тебя страшные сказки: тогда ты уснешь!
    Спи, маленький, и я опять так пораню твою душу, что тебе не будет больно.» - и ведь всё это в моём «будущем настоящем» осуществилось...
    И все эти метаморфозы со мной и Жилем де Рэ рядом с новоделом Дома писателей на улице Звенигородская начинали звенеть логосами ещё там и тогда... Разве что - совсем не так, как я думал в своём «настоящем -тогдашнем - прошлом».
    И ведь всё равно!
    В результате (если смотреть из того сказочного прошлого) - перед нами наше настоящее будущее: те самые место и время, где и когда происходит (происходило, будет происходить) данное «происшествие понимания»: это (снова и снова) проезд некоего глупого автобуса мимо Медного Всадника и моё наблюдение за этим сказочным мифотворением (и особливо - выводы, которые может сделать придирчивый читатель данной сказки)...
    И всё это расположено не слишком далеко друг от друга в пространстве и временах.
    Всего-то невеликая десятка лет.

    Я (повзрослевший, но так и не вышедший из того десятилетней давности глупого автобуса) - снова занимаюсь миротворением: взаимо-понимаю, что этот (сей-чашный: не проноси мимо) мир - и есть наилучший из его вариантов (в Мире искусств); теперь мне надо показать всю сложность и простоту такого многомирия.
    Здесь - обязательно надо повторить, что я по прежнему глуп (и не вышел из того автобуса)!
    Это ведь глупость - взваливать на себя все миры.
    Это ведь - просто глупость (а до святой простоты мне далеко).
    Я знаю, что Бог есть - и это ещё не вера, а лишь (со)знание; все мои помыслы (меж тем) - о вере (которая более чем сверх-знание о том, как Сталин верой спас мою родину, а до этого её спасали и Ленин, и Сталин, и Рюриковичи, и все Романовы); я сверх-знаю - это тоже попытка перейти из одного и (далее) почти того же круга Мира Искусств на уровень чистой веры; но...

    Мало - знать, что «если поверить вашим богатым друзьям, будто ни Бога, ни богов нет, будто над нами пустые небеса, так за что же тогда драться, как не за то место на земле, где человек сперва побывал в Эдеме детства, а потом - совсем недолго - в райских кущах первой любви? Если нет более ни храмов, ни Священного писания, то что же и свято, кроме собственной юности?» (Гилберт Честертон)
    Надо - верить, как верит глупый автобус.
    Верит в то, что проехав мимо Медного всадника, он (вдоль его длани) уверенно увидит свой (наш) вектор движения в направлении Места Силы; который вектор (опять же) - очень нагляден в направлении его (всадника) длани.
    А ведь в моём Санкт-Ленинграде есть и храмы, и во многих домах есть Священное писание; но (для особливо дотошных профанов) - есть и дантовы Миры Искусств, и (как один из их символических воплощений) - всё тот же новодел Грибоедова.
    Символически - выходя из которого я и встретил барона Жиля де Рэ, легендарного злодея Синюю Бороду, а помимо этого ещё и несомненного героя, а так же пэра и даже маршала Франции, и сподвижника святой Жанны Девы.
    Который - после её (предполагаемого) сожжения утратил свой вектор веры (пусть даже только в «свою» Жанну Орлеанскую) и бросился заниматься искусством чОрной магии, дабы посредством злодейских ритуалов вернуть её из пепла.
    А надо было - всего лишь сесть в глупый автобус своего детства, остаться в простоте веры, смириться со своим пониманием Непостижимого... И не становиться повзрослевшим (от веры к знанию) профаном Зла.
    Невеликая десятка лет, прошедшая с того первого проезда глупого автобуса мимо Медного всадника, потом - свернувшего и проследовавшего к Дворцовому мосту, оказавшегося на Стрелке Васильевского острова, а вскоре - добравшегося и до Петроградской стороны к некоей средней школе (жизни)... Чего уж!
    Тогда ознакомительная экскурсия (с вектором Силы) закончилась, мальчики и девочки вышли из моего (глупого) автобуса и вернулись в школу своей жизни... И всё же какую-то Вечность (назад, здесь и наперёд) мы были согласны!
    Именно такое со-гласие нашего народа с Голосами Неба и не даёт нам всем полностью пасть в бездну весификаций (и мы не пали)... Даже в аду повседневности нас ведут Голоса Неба.
    Следует знать (но - не верить): Голоса Неба - это вовсе не сами не(ни)-беса; слишком они - для людей; вот и Жанну Деву вели её Голоса, и всё для-ради «милой Франции»; это всегда - очень на грани.
    На грани - там (в «астралах») ветрено и космически хладно; но - именно там необходим вектор веры... Здесь - он может вести или оставить во плот и и покое, а там - неизбежно ведёт (иначе тебя там бы и не было)...
    Вот и привело всё это меня к тому, что через десять лет мы с давным-давно повешенным и сожжённым профаном чёрной магии) стали исподволь обсуждать окружившую нас преисподнюю Мира Искусств.
    Всего-то десять лет!
    «Так это же совсем рядом». (Тот самый Мюнхаузен. Речь Герцога о войне с Англией); мы определили место сказочного действа: преисподняя Мира Искусств... Так это же совсем рядом!

    Всё дальнейшее - не менее символично; потом (уже сам двое с Синей Бородой) - мы даже смогли помочь ей (преисподней) символически «осуществиться»: опустились в рукотворный подземный ад метрополитена с его вагонами поездов прижизненных реинкарнаций,
    Всего-то - (не) заплатив за проход через турникеты своими душами.
    Такой вот монетизированный символизм, причём - - на такой вот художественно-монетизированный манер.
    Мне даже вспомнился недавно услышанный пример такой монетизации незримого:
    «В одной провинциальной церкви нашли счёт художника за живописные или, как бы мы сказали сейчас, реставрационные работы в церкви. Этот счёт помечен 1867 годом. Приводим его полностью:
    Счёт художника Богоявленского пресвятой церкви Михаила Архангела.
    Следует с вас за следующую работу:
    1. Исправил 10 заповедей и скрижали покрыл - 2р. 40к.
    2. Позолотил рога Моисею - 3р. 60к.
    3. Сделал новый нос разбойнику, пальцы ему растопырил - 1р. 30к.
    4. Приделал крылья Михаилу Архангелу, остальное обновил - 3р. 40к.
    5. Обновил мантию Пилата, овил новым мехом и снова покрыл спереди и с зади - 1р. 30к.
    6. Первосвященника и служанку покрасил 3 раза - 2р. 15к.
    7. Поставил новый зуб апостолу Петру и приделал перья петуху - 1р. 10к.
    8. Небеса увеличил и прибавил несколько звёзд - 2р.15к.
    9. Исправил очки и дьявола сделал злее - 1р.10к.
    10. Посеребрил 10 серебренников - 1р. 40к.
    11. Исправил Марию Магдалину, которая была испорчена - 5р.
    12. Пересмотрел мудрых дев и исправил их там и сям - 1р.
    13. Сделал Моисею выразительное лицо и его брату поднял руку - 1р. 10к.
    14. Красное море очистил от мух - 3р. 40к.
    15. Починил прободенное ребро Спасителю - 5р.
    16. Вставил Святому Духу перо в хвост - 3р.75к."
    На данном документе, была следующая резолюция настоятеля: Оплатить этому дураку, что просит, иначе всех святых перепортит!» (Из сети.)

    Итак - повторю: мы определили место сказочного действия, как преисподнюю Мира Искусств.
    А потом - сочтя себя малодушными для таких мудрствований, нашли себе «козла отпущения» (пригодного на роль Вергилия для Алигьери или даже тени Господа в три дня Его крестной смерти.
    А что имя его оказалось Иосиф, тезка нашего Верховного времён Победы, а так же прекрасного персонажа из Ветхого Завета или даже любимца Анны Андреевны Ахматовой, поэта Бродского - это вовсе не случайность.
    Ведь речь о надежде выйти из дантовых кругов.
    Ведь речь идёт о нашем Месте Силы, где всё это происходит.

    И что же такое моё Место Силы?
    Казалось бы, всего десять лет назад его совсем не было.
    Оказалось, что оно было на своём месте. И десять лет назад, и всю Вселенную наперёд; а всего-то (как и тогда) - повторилось со мной (и с родиной) пройденное: этого года и сего дня я оказался у Медного Всадника, и мимо меня проехал всё тот же школьный и внешне даже какой-то сельский автобус.
    Как и тогда (поначалу) - внешне пустой.
    Оставивший в себе место для большой (соборной) души.

    И что же такое моё Место Силы? Оказавшееся там же и тогда же (когда и необходимо, и не объезжаемо), где было и будет всегда.
    Место нашей Силы - где мы и хотим, и можем быть наивозможными собой.
    И это всё - тогда, когда ещё остаются Люди Книги, но - книги перестают быть нужны; и что с того?
    С этим тоже что-то придётся решать.

    Когда у него спросили, зачем он с таким прилежанием занимается искусством, доступным столь немногим: «Я удовлетворюсь, - сказал он, - немногими, пожалуй, одним, и даже совсем никем». (Луций Анней Сенека. Письма к Луциллию)

          *сюр - это не от сыра у вороны, а от сюрреализм

    Мир изменился, или
    Сюр* мой меня тревожит.
    Книг уже не читают.
    Или всегда так было.

    Словно бы в миг последний
    Я созидаю Слово!

    Каждой мне книги мало.
    Или всегда так было,
    Чтобы лишь единицы,

    Чтобы ни для кого.

    Мир изменился, или
    Сюр* мой меня тревожит.
    Илом позаносило
    Русло любого мозга.

    Чистить ведь кто-то должен.
    Вот и выходит, я.

    Как по руслу ладья,
    Что почти ковыляя (дно в пути ковыряя).
    Мир почти не спасая.
                (Niko Bizin)

    Книга - это тоже Место Силы.
    Место нашей Силы - это там, где мы почти что обязаны этого своего наивозможного спасения человечества русскими достичь (и нет оправданий любому нашему недостижению): «Никто не может оправдываться тем, что он будто бы хотел, но не мог, ибо бесспорно не мог потому, что не хотел.» (Святитель Иоанн Златоуст)
    Не как будто - достичь, а действительно.
    И это не просто так, а просто потому что потому! Ведь от нынешнего нашего (не)понимания себя зависит грядущее Мироздания.
    Ещё и поэтому продолжилась моя сказка о глупом автобусе.
    А ещё и потому, что «Я никогда не думаю о будущем - оно и так придет достаточно скоро. Важно как можно чаще находиться в настоящем. Не заглядывать в будущее, не жалеть о прошлом, а именно брать все от настоящего момента. Поэтому важно сосредоточить ваши усилия именно сейчас.» (Альберт Эйнштейн)
    Десять лет! Мне ещё и тогда «не хотелось начинать сказку «сразу» с p. s.; мне не хотелось сказку вообще НАЧИНАТЬ, ибо - вестимо! - она сделает меня своим сказочником; не хотелось (но если не начнешь с p. s., то сам им же и станешь своим итогом) опять и опять - ХОТЕТЬ, ибо - МОЧЬ никогда не станет тебе равновеликим.»
    Вот что от этого осталось - пожелание: «стань волоском бороды старика хоттибыча - когда не твои исполняют желания, но их исполняют ТОБОЙ: тогда ты стал сказочник и стал мне интересен, но - ТОГДА И ТОЛЬКО ТОГДА закончатся для тебя страшные сказки: тогда ты уснешь!
    спи, маленький, и я опять так пораню твою душу, что тебе не будет больно.»

    Не столь давно начиналась эта санкт-ленинградская сказка(!) - в апреле 2014 года.
    Сейчас (через десяток почти лет - в марте 2024 года) ясно как Божий день: эта сказочная история действительно обошлась без постскриптума... Просто данная цифирь навсегда вписана в историю России как Русская весна.
    Весна - которой как бы и нет в этом мире, настолько она повсеместна.
    Ясней ясного, что и Русская весна - повсеместна, и этот невеликий десяток весенних лет отныне на земле - повсеместен.
    Невеликий десяток (сам по себе) - поместил в себя все тектонические пласты нашего маленького глобуса, который слеплен (почти что) - из папье-маше, и именно в нём сквозной осью - всё наше (не только «наше всё» А. С.): всё наше - это и от его (глобуса) со-Творения, и до его (глобуса) нынешнего неустойчивого состояния; но...
    С не бес-корыстной надежды на некую новую прочность миропорядка: Nova Vita.

    Тогда (почти десять лет назад) - я сказал тогдашнему себе: «Апрель жестокий месяц. Когда ты - в городе, кажется, что город - пуст» даже тогда, когда он через край переполнен; очевидно, что в марте, когда зимний снег ещё кое-где виден, мне много наглядней представлять себе свой человеческий век.
    Может, поэтому мне и автобус поначалу показался пустым.
    И тогда, и сейчас.
    Ведь и мой человеческий век (как взгляд из-под век) уже тоже определён (пусть даже кое-как).
    Десять лет назад в таком же (разве что сейчас - ещё не наступившем) месяце апреле я вспоминал о том, как мимо меня проехал пустой автобус.
    Казалось бы, нельзя войти в одну реку дважды.
    Казалось бы, нельзя получить второй шанс произвести первое впечатление. И очень редко (почти никогда не) повторяется по настоящему счастливый случай.
    И вот (почти через десять лет и опять на моих глазах) - этот случай повторяется.
    И опять (как десять лет назад) словно бы неслышно прозвучали «Слово и Дело Государевы»...

    И произошли наши нынешние «Слово и Дело» - подле Медного всадника.
    И даже мне (оттуда, где я стоял) было очевидно, насколько весь этот (на первый взгляд) пустой автобус удивлён гладкости громадного камня под его копытами: его окна казались пустыми и (даже) хлопали ресничками моих воображений.
    Было - как раз то самое утро, которое - тоже кажется гладким: и от Синода к Сенату (как четыре строки), и от Исаакия-собора - к тебе самому (не тогдашнему, а тому самому, что смотрит из десятилетнего будущего).
    Великолепные слова «тогдашний» и «сейчашный», вкусные... На самом-то деле тогдашний автобус (как и тогдашний я) был не то чтобы глуп, но - он в то утро был пуст и не понимал, насколько ЭТО прекрасно... ПоЭТОму - он ни к чему это ПРЕКРАСНО не прикладывал и ехал бы и дальше сам по себе к Неве...
    Причём - вовсе не пот(Э)ому, что именно туда указывал Всадник.
    Причём - сам по себе он был автобусом маленьким и внешне даже сельским, а вовсе не городским... Как такой вот простоватый автобус оказался в Петербурге и ехал сейчас к Неве, мне и самому невдомек.
    (читатель, конечно же обратил внимание на слово «ЭТО» - и не случайно оно появилось! Выделилось из нескольких отдельных ни к чему не обязывающих слово именно своим указующим перстом: это!)

    Это - хорошо, что к своим истокам мы возвращаемся!
    В СВО-ём неведении, что нас ожидает нечто многожды большее, чем наши прежние помыслы... Как я из моего месяца марта (через десять лет) буду оценивать тогдашний апрель, мне и самому сейчас невдомёк.
    Скорей всего, решу так: эта невеликая десятка лет вместила в себя эпоху (предопределившую нашу грядущую Победу)... А это ведь и есть глупость (кстати - и того автобуса из тогдашнего апреля): эпоха всегда с нами и в нас (и мы - посреди повсеместной весны - всегда победители).
    Другое дело: мы возомнили себя умными и почти богоизбранными, и даже решили, что лучше самих себя знаем, чего желаем; согласитесь, такую глупость почти невозможно не принять за аксиому!
    Никак не избежать мне подобной глупости, казалось бы; но...
    Есть намёк на такою возможность.
    Я (в прошлой сказке) уже описывал этот автобус, назвав его глупым.... Почти что идиотом (князем Мышкиным общественного транспорта), казалось бы... Отринувшим внешнее, презревшим социальное, настолько устремившемся в прекрасное, что перестал видеть очевидное, и загляделся на неописуемое чувство Истины...
    Может ли быть у автобуса такая вещь в себе, как смысл жизни?
    Смыслом жизни этого автобуса стало - неописуемое: как его определить? Да очень просто: не утратить этого чувства Истины (чувства Бога)...
    Как можно описать неописуемое?
    Только по чувству обретения или потери... Кто может видеть неописуемое? Все и увидят!
    Все - кто видит: прозрением обладающие, а не только т. н. идиоты (от др.-греч. ;;;;;;; - «отдельный человек, частное лицо; простой, неопытный, несведущий человек»): идиот - в Древней Греции гражданин полиса, живущий в отрыве от общественной жизни, не участвующий в общем собрании граждан полиса и иных формах государственного и общественного демократического управления.)
    Вот мы и приступили...
    И вот - здесь и сейчас, встретив тот же самый глупый автобус проезжающим мимо Медного Всадника, я убедился, что он (Всадник) вовсе не идиот (ибо - хочет рая на земле); казалось бы, ныне этот маленький сельский автобус знал, что должен делать: вглядываться из своего завтра на своё ныне и своё вчера.

    Завтра будет завтра.
    Ныне будет ныне.
    Нити Ариадны в Лабиринте времени
    Родничком на темени.

    Не скользить чтоб в плоскости.
    Не пропасть бы в пропасти,
    А переступить.
    Нити Ариадны в Лабиринте времени

    Родничком на темени.

    Мне бы одну нить
    Очень новогодне
    Завтра и сегодня продолжать и длить.

    Коль вчера не явится
    Вечер мой из смерти.
    Солнышко закатится вовсе безвозвратно
    Голью перекатной поутру на тверди,

    Если я устану возражать распаду.
    Если своим взглядом стану возлежать
    Только лишь на ныне, только лишь на завтра.
    Без вершин в долине иссякает правда. (Niko Bizin)

    Так он (автобус) - взглядывался (именно, а не просто вглядывался): он взалкал, минуя Медного Всадника - со всеми вздыбленными на дыбы невозможными и наивозможными Россиями, торжествовавшими, погибавшими и воскресавшими.
    Это(т) глупый автобус (пока нет в нём ни пассажиров, ни водителя) представлял из себя образ Мира Искусств: он смотрит пустыми окнами, он вбирает в себя мой Санкт-Ленинград и даже помышляет о том, как и кого в себе рассадить...
Это(т) глупый автобус посмотрел и на меня!
    Я тоже посмотрел на него.
    Это. Было. Нечто.
    (ведь) казалось бы (если уж мы заговорили и о полисе, и - в Санкт-Ленинграде на меньшее и замахиваться смешно - о геополитике): смотреть - ещё не значит видеть... Одна из наших вершин - Медный Всадник в городе Санкт-Ленинграде.
    Десять лет назад(!) -  я не воспринимал этот монумент как свою собственную вершину.
    Десять лет назад(!) - я как-то так абстрактно помышлял, что вершины от нас отдельны, что мы лишь их подножия.
    Теперь(!) - я смотрел это иначе.

    «Существует три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда им показывают; и те, кто не видит.» (Никколо Макиавелли)
    Более того, теперь и этот глупый (аполитичный) автобус проезжал (и проехал) - мимо меня, но - иначе, нежели когда-то он катился мимо меня к Неве в прошлый раз; вот он вновь(!) минул меня и покатил к набережной... Вот он достиг набережной и повернул направо.
    Я - никак не связываю это направление с тем, что я - православный фундаменталист (ортодокс): сельский автобус, столь разительно отличающийся от любого транспорта, прямо-таки переполняющего современные мегаполисы, всего-навсего следовал общему ходу мировой истории.
    Известно: можно либо восходить, либо упрощаться... Застой - это сладкая иллюзия не-Бытия.
    Напомню: мне ещё тогда (десять лет назад) показалось дерзким вызовом реальности, что этот школьный сельский автобус ехал пустым и даже без водителя... По крайней мере, поначалу так (это чудо) - выглядело!
    Тогда(!) - «лишь» выглядело.
    Сейчас(!) - прошедший невеликий десяток лет указал мне, куда смотреть.
    Внешне (поначалу!) - всё было так, как десять лет назад:
    «Мой маленький слушатель! Кроме того, что я рассказываю сказку тебе, я рассказываю её и о тебе.»
    Почему я выбрал месяц апрель?
    Потому что (кроме своего предчувствия чистоты всеобщего Воскресения) он наполнен подснежниками.
    Потому что автобус (который доехал-таки к Неве и по набережной повернул направо) был не только автобусом сельским (а как бы мы еще заговорили о живых подснежниках?), но - еще и автобусом школьным, то есть - детским... И вот здесь мне вспомнилось (ибо не забывалось) наше нынешнее сошествие в метро на станции Звенигородская!
    Не правда ли, это очень звонко: «Когда человек маленький и сидит в глубине, его ветром уносит на дно. И он умирает. А когда воскресает, то видит себя на дне. И возвращается туда, от кого он потерялся.» (Коля Воропанов 1998)
    Автобус - привезший в «школу жизни»; «его можно было бы звать АВТОБЫШКОМ-воробышком, но я не буду - ведь он всё ещё пуст, и (кроме водителя в кабине - именно в этот миг образовавшегося из «великого ничто»: из моей слепоты к внешнему) этот авотбышек относится к себе всерьез.
    Сам облик апреля так же был нежен и (если бы не жестяные поскрипывания автобуса) полон сам собой; автобус был пуст и (кроме водителя, занятого тем, чтобы ПРОВЕСТИ пустоту автобуса мимо объектов, с которыми ни в коем случае нельзя столкнуться) совершенно искренен - он был готов заискрить о каждый ПРЕКРАСНЫЙ вид, что перед ним открывался!
    При всем при том он оставался пуст и НИЧЕГО с собой не забирал.»
    И всё это точно так же происходило в десятилетней давности апреле.

    Но сейчас(!) - не апрель 2014 года (торжество Русской весны), а март 2024; и если с внешним контуром врагов моей родины всё уже определено, то ещё очень неясно с пассажирами глупого сельского автобышка (почти воробышка), который миновал меня и покатился к Неве, и достиг набережной, и повернул направо.
    Я не помню (или помню) - как тогда автобус наполнился детворой.
    Я не помню (или помню) - у какой школы он тогда подобрал своих юных пассажиров.
    Вот как это (не) было: «Еще ничего сказочного ни с самим по себе автобусом, ни с самими по себе нами (чтобы стать его пассажирами, нам придется признать, что и мы еще дети, но - не всегда сами по себе), но - мы столько всего сказочного уже (или - все еще, если мы взрослые дети) можем предчувствовать, и оно с нами обязательно произойдет.
    И тогда началось, наконец, ДЕЙСТВИЕ! Ибо не только мир сам по себе покатился мимо нас, но и время позволило себе перескочить через самое себя: Мы сразу же перенесемся на несколько часов вперед! Итак, школа (перед которой стоит наш глупый - почему он глупый, узнаем гораздо дальше - автобус) наполнилась школьниками, потом в автобус вернулся его водитель, потом из школы (себя от нее отделяя) вышла группка детей...»
    Потому - сейчас мы не в апреле, а (чуть раньше в будущем) - в марте.

    Не обязательно забегать наперёд, чтобы оглядываться назад и там себя немного подправлять (жизнь можно прожить и так); не обязательно, а необходимо для настоящего будущего.
    Русский Мир - это наше настоящее будущее.
    Этот сельский автобус (птичка-автобышек) - только символ его.
    Вот и сейчас он (символ) - вновь проехал мимо петровского Адмиралтейства и очень быстро достиг Невского проспекта, а потом свернул к Эрмитажу (я намеренно не говорю: налево и к Зимнему дворцу); и вот здесь-то его пустые окна прямо-таки осветились детскими лицами, голосами и смехом.
    Сейчас (а вот теперь!) - уже апрель.
    Как это могло - так по «мановению ока»... Конечно, всё это происходит очень сказочно и символично.
    Глупый автобус (как коллективное бессознательное моего народа) - не только проехал мимо Медного Всадника, не только достиг Эрмитажа; автобышек-воробушек ещё и продолжился - как всё тот же конкретный глупый автобус...
    Просто автобус!
    Разве что - уже чуть иначе: вобрав в себя (для начала) весь Эрмитаж.
    Хорошо понимать данный нам всем жизненный автобус (сейчас он дан детям, которые возвращаются к мировой сокровищнице культуры) - как некое средоточие смыслов нашего со-Бытия...
    И что сейчас - мы смотрим на эти смыслы именно детскими глазами: « Не мешайте детям приходить ко мне» (по памяти) - это и есть продолжение глупого автобуса... Который в этот самый миг повернул к Дворцовому мосту.
    Казалось бы, я (находясь у Медного всадника) - почти не мог бы это увидеть.
    Но Место Силы - не обязательно видеть, его чувствуют так же, как апостола входили в Пятидесятницу: нисхождением сил невидимых и бесплотных.
«Я ещё и потому выбрал месяц апрель, что оттуда взглядом легко (и при всем при том оставаясь в ВЕСНЕ) обернуться в март или шагнуть вперед - в май; сейчас, пока с моим ГЛУПЫМ автобышком не произошло никаких встреч (то есть никто ещё в него не зашел, и взгляд его стекол отражает только его свободу) я могу признаться: Я люблю мою свободу именно за то, что её сколь угодно можно терять - и никак нельзя потерять окончательно!
    Всегда придёт тот миг, когда ты остаешься один, и твой взгляд может заискрить о прекрасное сам по себе, а вовсе не потому, что кто-либо (пусть даже этот «кто-либо» - ещё совершенный ребенок, чей взгляд не заискрит ни о что постороннее) КУДА-ЛИБО тебя повёл и твоими стеклами окон посмотрел на то, что вполне могло бы прокатиться мимо (когда ты едешь, кажется, что сам ты неподвижен - и это мир разворачивается перед тобой): Вот видите, мир уже сам по себе покатился мимо нас!
    Ведь ещё (пока что) - не получилось ничего сказочного ни с самим по себе автобусом, ни с самими по себе нами... (чтобы стать его пассажирами, нам придется признать, что и мы еще дети, но - не всегда сами по себе)...
    Но - мы столько всего сказочного уже (или - все ещё, если мы взрослые дети) можем предчувствовать, что что-нибудь из сказки с нами обязательно произойдет.»
    Ведь что такое есть март? Что есть апрель?
    Это весна.
    О мае я даже не говорю: это наша Победа. Вот же оно, наше Место Силы, которое настолько повсеместно, что его как бы и нет: его надо видеть и слышать душой... Так куда катит глупый мой автобус? Разумеется даже разумом.
К Победе.

    «И тогда началось, наконец, ДЕЙСТВИЕ! Ибо не только мир сам по себе покатился мимо нас, но и время позволило себе перескочить через самое себя: Мы сразу же перенесемся на несколько часов вперед! Итак, школа (перед которой стоит наш глупый - почему он глупый, узнаем гораздо дальше - автобус) наполнилась школьниками, потом в автобус вернулся его водитель, потом из школы (себя от нее отделяя) вышла группка детей...
    Здесь я как сказочник прямо-таки должен уточнить: Это были детские дети, а вовсе не взрослые дети! И, даже если представить водителя автобуса как взрослого школьника (ведь он все-таки водит школьный автобус), то эти дети были несомненными детьми и собирались на экскурсию в Эрмитаж; разумеется, их сопровождал преподаватель - но разве мы будем сейчас их отвлекать от самих себя каким-либо преподаванием? Разумеется, нет, пусть они искрят о прекрасное сами по себе - а ведь в Эрмитаже есть обо что поискрить!
    Впрочем, до Эрмитаже еще нужно доехать. И сделать это должен был наш автобус.
    Чтобы что-нибудь сделать, надо не только собраться сделать это «что-нибудь» - надо еще и собрать это «что - но - уже - не-нибудь» в своем воображении; потом собрать в своем зрении (это еще - чтобы как бы приснилось), и лишь потом следует ПРИСТУПАТЬ - то есть начинать переставлять предметы с места на место... Ну что, маленький слушатель, ты уже испугался? Разумеется, я никогда ничего подобного не присоветую.
    Мой глупый автобус потому и называл сам себя глупым, что никогда ничего не собирал по уму - то есть шаг за шагом переступая предметами, переставляя их с места на место и - никуда не приходя! Поскольку тогда (то есть шаг за шагом переступая) он бы всегда запаздывал за искрой взгляда и никогда не мог бы ПО ПРЯМОЙ изогнуться вдоль стрелки Васильевского острова и обязательно пройти туда, куда эта стрелка указывает...
    Мой глупый автобус потому и называл себя глупым, что поступал не по уму, а СРАЗУ.
    Итак, это для моего автобышка из «пустой» школы» (причём всё это - посреди «пустого» апреля) вышла группка детей (причем это были детские дети); причем эта группка из школы не просто вышла, но - себя от нее отделила и стала сама по себе... Но вот эта группка подошла к автобусу и вошла в него, и тотчас распалась - каждый школьник оказался подле СВО-его окна, из которого можно было смотреть СВО-ими глазами, но - СРАЗУ из глупого автобуса!
    И тогда мой автобус сделал окружившему его городу глазки.
-  Поехали? - сказал моему сельскому автобышку окруживший его Санкт-Ленинград.
    Школьники, сидевшие (каждый на своем месте и у своего окна) в автобусе, услышали вопрос города и удивленно моргнули, причем - сделали это окнами автобуса... Казалось бы, ничего особенного не произошло, но город счел это положительным ответом на свой простой вопрос и ПОЕХАЛ каждой стороной улицы мимо глаз автобуса!»
    И была это - у моего города Санкт-Ленинграда: настоящая власть спаси со-Бытие (данная всем нам - от невидимых сил бесплотных); и был мой город в своём праве (власть применить- и к самому себе):

    Вопрос о власти самый главный.
    Вопрос о страсти самый главный.
    И всё это навоз для почвы.
    И всё это письмо для почты,

    Отправленное в никуда.

    Один вопрос: зачем ты жил?
    Второй вопрос: кого ты любишь.
    Кого ты губишь - не вопрос,
    А тоже сам в себе навоз,

    Отправленный в моём письме.

    Вопрос о власти самый главный
    Из всех вопросов о весне.
    Что здесь настолько повсеместно
    И непрерывно происходит,

    Что как бы нет её! Она,

    Поскольку это всё - весна,
    Есть русское в самой природе.

    Речь не только о том, в апреле ли или в марте (с десятилетним перерывом) я увидел этот автобышек; вопрос даже не о власти над миропорядком или (ниже) над моей прошлой, нынешней и будущей душой; речь о том, что все его пассажиры - дети (не мешайте им приходить ко Мне), и о том, кто и куда ведёт этих детей.
    Пробует вести, ведь водитель автобышка - всего лишь человек.
    Но (это очень важно!) - он водитель сельского автобуса (от самых недр почвы), негаданно оказавшегося в Санкт-Ленинграде.
    А вот - то, что мы видим и чего не видим...
    Мне кажется (и я крещусь), что я то различаю водителя за рулём, то он пропадает - и автобус ведёт само Провидение; мне кажется (и я опять крещусь), что автобус то полон детей - интересно, будут ли их по прежнему обучать по новомодной манере с последующей сдачей лоботомирующего Е. Г.

    А потом - автобус опять кажется пустым!
    Покажется пустым, научая нас видеть невидимые силы бесплотные.
    А ведь это ключевой вопрос Русской Весны: научить (нас всех) - нашей же необъятной сложности.
    Излечить (не изувечив) - всех нас от нашей же необъятной наивности: мы полагаем, если для нас жизнь - нечто больше жизни, а смерти нет, то и для других так же, что другие - не глупей нас.
    Только этих других (отчего-то) - нет в нашем глупом автобусе.
    Так и выясняется, что глупый автобышек - не столь уж глуп в главном: пусть даже он и полагал, что если ему при рождении не дано крыльев, то (всего лишь) - не следует мешать им самим по себе расти (перефраз из Коко Шанель); но (всё равно) - автобышек (бескрылый автобус-подлётыш) умеет-таки пред-чувствовать и свою пустоту, и свою полноту...
    Это как с нашим народом: мы можем не уметь или не хотеть формулировать нашу национальную идею, зато(!) - сразу узнаём того, кто является её наиболее полным выразителем.
    Очевидно, на кого (очень знакомого) - походил (походит) водитель автобуса.
    Тот самый (пред)водитель, которого поначалу и я не мог рассмотреть: он словно бы оказывался растворён в воздухе Мироздания, как и наша национальная идея; и в связи с этим мне вспомнилось (не могло не вспомниться):
    «Последние несколько лет то тут, то там всплывает некий довольно странный стихотворный текст под названием «Послушник». Он датируется 1949 годом и анонсируется как «стихи Сталина, найденные после его смерти в его архиве».
Стихотворение предваряет нечто вроде эпиграфа:
    «После моей смерти... на мою могилу неблагодарные потомки навалят кучи мусора, но через много лет ветер истории их развеет. Иосиф Сталин».
    Эпиграф вызывает ряд вопросов, но о нём - позже, пока же - о главном. А главное то, что в этом стихотворении Сталин предстаёт перед читателем с очень необычной и неожиданной стороны - с религиозной, которая, если судить по тексту, была присуща ему в наивысшей степени.
    О том, что стихотворение религиозное, свидетельствует уже само название, отсылающее к низшему чину монастырской иерархии. Религиозными посылами отмечен и текст.

    Поговорим о вечности с тобою:
    Конечно, я во многом виноват!
    Но кто-то правил и моей судьбою,
    Я ощущал тот вездесущий взгляд.

    Он не давал ни сна мне, ни покоя,
    Он жил во мне и правил свыше мной.
    И я, как раб вселенского настроя,
    Железной волей управлял страной.

    Кем был мой тайный высший повелитель?
    Чего хотел Он, управляя мной?
    Я, словно раб, судья и исполнитель,
    Был всем над этой нищею страной.

    И было всё тогда непостижимо:
    Откуда брались силы, воля, власть?
    Моя душа, как колесо машины,
    Переминала миллионов страсть.

    И лишь потом, весною, в 45-м,
    Он прошептал мне тихо на ушко
    -  Ты был моим послушником, солдатом,
    И твой покой уже недалеко!

    Отметим прежде всего очень высокий, мистический уровень осмысления собственной судьбы героем: он не подотчетен ни стране, ни партии, ни тем, кто ему доверил власть, ни даже тем, кто поверил ему и полюбил его как человека. Нет апелляции даже к таким высоким применительно к земной жизни критериям, как принадлежность к народу, которая дала ему возможность слиться с ним в единое целое во время войны: все определяется мистической связью с посланцем Высших сил, направляющего его поступки и волю в нужную сторону – ту, о которой он сам не мог бы и помыслить. Он не государственный деятель, не человек с присущими каждому человеческими слабостями, но раб Вышних Сил, даровавшим ему чувство вселенского настроя, то есть связь со всем, что происходит не только в стране, но и в мире.
    Возникает вопрос о природе посланца высшей направляющей силы. Неясно, да и не неважно, впрочем, кто он: личный ли ангел-хранитель, ангел времени, в котором выпало жить герою или кто-то из многочисленных, покровительствующих русской стране святых – вне зависимости от того, какая в этой стране власть. Послушник, он же Сталин, даже не задаётся задачей понять, какова его сущность – светла она или темна. Да и, как можно предполагать, это не его слишком занимает - больше то, насколько идеальным он был исполнителем его воли. Посему и задает себе вопрос: чего хотел он, управляя мной; можно продолжить: насколько идеальным я был исполнителем, правильно ли понимал его наставления. Оба вопроса более актуальны не столько для человека нового времени, сколько для пророков седой древности, черты которых поневоле отмечает в себе бывший семинарист - все-таки совмещение в одной личности раба, судьи и исполнителя Божьей Воли (если это воля действительно Божья) в наши дни случается достаточно редко, если вообще случается.» (Виталий Яровой. Религиозный Сталин. Стихотворение «Послушник».)

    Итак, поговорим о Вечности.
    Затем и понадобился глупый автобус: я не хотел бы «напрямую» углубляться в метафизику (жизнь и без того сплошная метафизическая мемуаристика)... Вот и вспомнилась эта незначительная десятка лет; итак - как и десять лет назад этот бескрылый автобышек (дабы не мешать своим крыльям прирастать) проехал по Стрелке Васильевского острова и вновь оказался на мосту (уже другом) через Неву...
    Очень скоро он оказался на Петроградской стороне.
    Вот как это было - тогда (десять лет назад): «Но вот он поехал по Дворцовому мосту; вот он пересек Неву и покатил по Стрелке Васильевского острова, и - заискрив своими еще ПУСТЫМИ (ведь детей в нем пока нет) мыслями о прекрасное, которое ему открылось - он опять повернул на мост и даже не оглянулся на Петропавловскую крепость (не до того было - здесь уже появились первые прохожие, и следовало ПОСМАТРИВАТЬ не только по сторонам, но и под колеса - так что не до того было!) и покатил в глубь Петроградской стороны...
    Мой маленький слушатель! На Петроградской стороне легко заплутать: Ее улицы переплетены как клубок бабушкиной шерсти (действительно - не только вправо и влево, но как бы вверх и вниз и не всегда в СТОРОНУ тебя) - но мой маленький школьный автобус знал свой путь! Повернув, повернув, еще и еще повернув, он подъехал-таки к той школе неподалеку от Каменноостровского проспекта, к которому с самого своего начала и СОБИРАЛСЯ подъехать.
    Но скажи, мой маленький слушатель, зачем пустому школьному автобусу подъезжать к не менее пустой школе - вспомним, сейчас раннее апрельское утро! Или ничего не говори мне, но - догадайся сам: Предположим, ты СОБИРАЕШЬСЯ в школу (или еще куда) и (кроме необходимых школьных - которые изучать еще и изучать - вещей) КОГО (а не ЧТО) ты с собою возьмешь из тех, с кем не только хорошо знаком, но - кто полагает, что еще лучше чем ты, знает самого ТЕБЯ? Это вопрос так вопрос, всем вопросам вопрос!
    Скажи, маленький слушатель, СОБИРАЕШЬСЯ ли ты ответить?
    Я выбрал месяц апрель (или он - как это и было на самом деле - выбрал меня) потому, что именно в апреле мысленно бродил (медленно с мысли на мысль переступая) вдоль стрелки МОЕГО Петербурга и не менее неторопливо собирался решить: Идти ли мне туда, куда она указывает? Впрочем, зачем было что-то решать, ведь я уже шел, и оставалось только собраться.
    Так и автобус (предположим на миг, что в его кабине - а ведь это совсем уже невероятно - даже нет водителя) выбрал месяц апрель именно за то, что не только подснежники расцветают в нем, но и ветви деревьев вот-вот подернутся зеленой дымкой - и все же еще не подернулись! Поэтому действительно представим на миг, что пустой автобус совершенно самостоятельно приехал к пустой школе (точно так же, как в апреле все более ощутительно и самостоятельно начинает СОБИРАТЬСЯ весна) и остановился подле нее.
    Тем более, что водитель сразу из автобуса вышел и куда-то ушел, и его самого по себе нам оставил.»
    Собственно, об этом и сказка: мы сами по себе и есть Вечность!
    Сами по себе(!) - мы стали собой не в этой невеликой десятке лет и даже не тогда, когда сказал Он, что это хорошо; сами по себе(!) - мы стали собой ещё до Сотворения Мира, и потому козни Князя мира Сего никак не могут изменит этого непреложного факта.
    Потому мы и бессмертны, хотя нас убивают.
    Потому мы и святы, хотя нас растлевают.
    Потому и богаты, когда даже душа голодает; вот (к примеру) - я сейчас наблюдаю за тем, как глупый автобус наполняется реальным будущим; сакральное будущее у него есть и так, как и настоящее прошлое, настоящее настоящее и настоящее будущее.

    Ведь доселе что было: автобышек прокатился мимо Медного Всадника, потом по стрелке Васильевского острова, потом - оказался на Петроградской стороне и подъехал к среднеобразовательной школе, где (словно бы - только тогда) оказался наполнен детворой; зачем, казалось бы?
    А чтобы - все мы никогда бы не стали среднеобразовательны.
    Победа - не бывает средней, она бывает лишь полной.
    Так что вот что было на самом деле: «А что с автобусом? Ведь в эту минуту с ним как раз что-то приключилось, а именно: Он стал смотреть МНОГИМИ глазами и стал увиденное МНОГОЖДЫ (причем совершенно - то есть не одним самим собой, а по разному) воспринимать! Представь себе, что с одной стороны ты любишь футбол (более того, ты его БОЛЬШЕ чем любишь - ты в него играешь!), а с другой любишь танцевать балет и учишься ЭТОМУ - эти РАЗНЫЕ взгляды могут с собой и поговорить, более того, они могут стать одним - но с очень многих сторон - взглядом.
    Теперь я сам, сказочник этой сказки, представил себе это ВСЁ, и мне самому впору было сказать удивленное «ой», поскольку я перестал быть водителем этой многовзглядной сказки и сам по себе покатился туда - а она много куда могла бы - куда вела меня во все стороны по детски глядящая сказка (по этой дороге, мастер, по этой)...
    Но все же! Что происходит с моим автобусом?
    А все то же самое: он катится к Эрмитажу и невидимо искрит во все стороны.
    До Эрмитажа (а он расположен в Зимнем дворце) мы вместе с моим школьным автобусом могли бы поехать все той же уже пройденной дорогой, которой мы прокатились, только-только с глупым автобусом познакомившись.
    Но давай вспомним, мой маленький читатель: мой глупый автобус называется глупым не потому, что поступает по уму, наоборот - у него все получается сразу!
То есть - он то, что есть в настоящем времени.
    Не прошлом прошлом или будущем прошлом.
    Он настоящий.

    Вспомним ещё, что мы находимся - тогда, десять лет назад - в апреле (а это между мартом и маем), но предстоит нам перебраться не по уму, а - в Зимний дворец; представим зиму с её неизбежной (кто из нас не знает этой сказки?) корзиной подснежников, которую ты, мой маленький слушатель, можешь легко собрать посреди любой зимы!
    Апрель жестокий месяц, ему легче легкого поранить душу, и не всегда это не будет больно; впрочем, мы с моим автобышком (который любил быть глупым - настолько, насколько готов был в себя ПРИНИМАТЬ), покрутив по «бабушкину клубку» Петроградской стороны, уже ВЫДОХНУЛИ себя на Стрелку Васильевского острова, заискрили взглядом по Ростральным колоннам и изогнулись вдоль указующей стрелки - чтобы увидеть Эрмитаж... Будет ли с нас довольно?»

    p. s. (который - не в начале, а почти посреди) Я всего-то захотел описать невидимые течения, по которым скользит ладья настоящей (прошлой и будущей) личности, способной решать задачи спасения Мира...
    Мой глупый автобус - через невеликую десятку лет.
    Представим его как колбу, в которой этот гомункул-личность формируется... И тотчас поймём: нет никакой-такой колбы и в ней (из неё) гомункула!
    Есть Провидение, которым такой масштаб личности даруется рождённому женщиной Герою.