Чудо с верхней полки

                Вот есть на свете рассеянные люди – неважно, с улицы Бассейной, или с другой какой – главное, что собственное ротозейство раскрашивает их жизнь приключениями, весёлыми или не очень. Но можете себе представить, что даже люди с противоположными свойствами характера – степенные, и даже с отпечатком серьёзной профессии могут оказаться героями, а то и виновниками курьёзной ситуации.  И пусть список их лучших качеств украшают любые антонимы рассеянности, это  не гарантирует стопроцентной защиты от вероятности попасть впросак...



--- Чудо с верхней полки ---

      – Тыдых-тыдых! Тыдых-тыдых! Тыдых-тыдых! Тыдых-тыдых! – деловито постукивали колёса на стыках рельс, будто хотели монотонным, успокаивающим ритмом настроить пассажиров поезда «Архангельск-Москва» на скорейшее расслабление и полное погружение в параллельный мир на время пути. Кто же не знает, как в мире железнодорожных рельс исчезает привычная реальность и возникает параллельная? Сначала вместе с перроном отъезжают из зоны видимости сиюминутные заботы, оставшиеся в «точке А»,  и вот уже стремительный промельк столбов, семафоров, деревьев за окном гипнотизирует путешественника, заставляя забыть на время о времени, пока не замаячит впереди «пункт Б» и возвращение в реальность, хоть и сдвинутую географически в иные координаты.
     Успешно загипнотизированная заоконными привычностями юная пассажирка, захватившая верхнюю полку в первую секунду появления в купе, неотрывно смотрела в экран окна. Впрочем, картинка то и дело перебивалась «эфирными помехами» ; обрывками воспоминаний о событиях последней пары часов, когда она, ещё восьмиклассницей, стояла у исписанной мелом школьной доски и бойко отвечала на вопросы счастливого билета по русскому языку. С билетом явно повезло: первый вопрос хорошо помнила, а второй проштудировали на последних уроках. Довольные лица учителей подтверждали правильность ответов, да и сама ученица ликовала, что дире;ктор с дире;кторами и то;рты с то;ртами вот-вот принесут ей заветную пятёрочку, на которую она, честно говоря, перед экзаменом и не надеялась. Тыдых-тыдых! Тыдых-тыдых! Тыдых-тыдых!..
     – Же-е-еньк, ты что там, заснула? Не успели отъехать от станции! Скоро бельё принесут, всё равно слезть придётся! – мама потрепала дочку за плечо, – Яблочка дать?  Чай не скоро будет –  пока ещё проводник все билеты проверит.
     Заботливая мама протянула розовощёкий фрукт, но Женька отказалась – неохота слезать с полки и шагать в другой конец вагона, чтобы помыть руки у крана с питьевой водой – туалеты-то пока закрыты.
     В купе было солнечно и уютно, после суматошной погрузки в вагон – прямо-таки здорово. «Я так хочу, чтобы лето не конча-алось!..» - пело вагонное радио голосом любимой певицы. Женька улыбнулась новомодной песенке: «А хорошо началось лето! Весело!» Вспомнила, как всего несколько минут назад отец прицельными бросками отправлял в тамбур вагона туго набитые чемоданы, совсем не лёгонькую доченьку (уже девятиклассницу!), нарядную жену-отпускницу, и, наконец, запрыгнул сам в почти что тронувшийся поезд. На их маленькой станции, примостившейся среди северных лесов, поезда никогда не баловали пассажиров лишней минуткой во время стоянки. Оставалось загадкой, как умудрялись дяденьки и тётеньки с детьми и отпускной поклажей успеть переместиться с площадки между путями, засыпанной гравием, в нужный вагон, учитывая, что приходилось пробежаться по остроугольным камушкам до заветной двери, не рассчитав место остановки. Хорошо хоть проводники не приставали с проверкой билетов – понимали, что почтенные граждане, большей частью люди служивые и их семьи из военного городка, упрятанного в густых лесах неподалёку от этой станции, уж точно не какие-то безбилетники.    
     «Сейчас проводник придёт, сдадим билеты, получим бельё, застелемся и, наконец, поеди-и-им!» ; представила Женька алгоритм ближайших действий. С нижней полки дразнила аппетитными запахами авоська с провизией, собранной в дорогу заботливыми мамиными руками.
     Беззаботная пассажирка даже позавтракать толком не успела, не то, что пообедать, в отличие от родителей, которые успели дома «напровожаться» ; отметить это событие с друзьями. Впрочем, они явились не просто проводить, а получить «цэ у» («ценные указания» – любимое выраженьице отца) и ключи от квартиры: кто-то вызвался поливать цветы и контролировать состояние хозяйства, а кто-то взял шефство над всеобщей любимицей Жулькой – болонкой-«чернобуркой», которая, будучи в ожидании первенцев, не очень охотно согласилась на временный переезд по соседству. Накануне Женька поздно легла – зубрила синтаксис и пунктуацию. Утром с трудом проснулась, да ещё застряла с утюгом над парадным атрибутом ; белым школьным фартуком (на экзамен, как на праздник!), хватанула кусочек хлеба с маслом и побежала в школу. Из-за отъезда на каникулы ей разрешили сдать последний экзамен пораньше – с «бэшками», параллельным классом.
     ; Ваши билеты! ; в дверях, сверкая белозубой улыбкой из-под густых черных усов, похожих на сапожную щётку с ваксой, стоял   проводник в залихватской фуражке, то ли армянин, то ли абхазец. С завидным загаром он выглядел совсем непривычно на фоне остальных проводниц ; белокожих северных красавиц. Хотя и   вагон-то у него особый, прицепной, до Адлера – один на весь поезд. Женька и не знала раньше, что такие бывают. Оказывается, его специально для отпускников летом запускали, чтобы те без пересадки «на юга» могли попасть ; подумаешь, всего-то несколько часов на сортировочной станции подождать, пока перецепят вагон к другому поезду…
     – Да-да, сейчас, вот… ; отец семейства метнулся к своему любимому «командировочному» портфелю. – Сейчас, да, сейчас…
     Женька почуяла неладное. Странновато было видеть всегда уверенного в себе папку хоть сколько-то растерянным. Он удивлённо хлопал по карманам пиджака, снова и снова дергал боковую молнию портфеля, озирался по сторонам, будто надеясь обнаружить билеты на столе, на полках, или в сетчатых кармашках над ними. И даже два брата-чемодана, уже упрятанные в нижние отсеки, были потревожены в надежде хоть там обнаружить пропажу. Мама испуганно переводила широко раскрытые, красиво очерченные модными стрелками глаза с мужа на проводника и обратно, и только Женькина физиономия, свесившаяся с верхней полки, не выражала тревоги – где-то внутри что-то подсказывало – ничего такого страшного не происходит, всё образуется. Белые зубы на смуглом лице проводника сияли с размахом широченной улыбки – он, видимо, был уверен в том же. Ну как иначе: серьёзный человек, большой начальник, судя по количеству провожающих и по бравой осанке настоящего полковника, да ещё с семейством ; ну не может он оказаться несознательным безбилетником!
     – Давайте так, ; прозвучало из-под усов-ваксы, ; вы тут пока ищите билет, а я дальше пойду. Вернусь, чаю принесу – отдадите билеты.
     «Вагоновожатый» сунул подмышку клеёнчатую билетную папку и удалился, аккуратно задвинув за собой дверь.  В купе повисло недоумённое молчание. Лишь звонкие колёса сменили привычную монотонную песенку на «Вот-так-так! Вот-так-так! Вот-так-так!»… И потом сразу «Что-же-делать? Что-же-делать? Что-же-делать?»
      ; На ближайшей станции пошлём телеграмму «нашим», ; проговорил больше для себя незадачливый отпускник, ; Пусть сходят к нам домой и посмотрят на тумбочке в коридоре или на столе в гостиной, где чокались «на посошок».
     Так и порешили, когда приветливая голова с усами и в фуражке вновь нарисовалась в дверях купе: проводник согласился на переговоры с бригадиром поезда, и с ближайшей станции телеграмма улетела в военный городок.
     В ожидании ответа на семейном совете было решено срочно подкрепиться. Зашуршали газетные свёртки со всегдашней поездной снедью, и крахмальная скатёрка расцвела аппетитными красками: красные помидорки, зелёные огурчики, жёлтая картошечка и белобокие варёные яйца. Под звяканье чайных ложек о стекло тонкостенных стаканов в ажурных подстаканниках тревога постепенно отпустила, и вместе с чувством приятного насыщения пришло чувство, что всё встало на свои места.
     Но не тут-то было. Следующее появление смуглой физиономии в дверях купе не сулило ничего приятного. Пришла ответная телеграмма: билетов нигде не нашли. Было видно, что ангел-хранитель «армянского разлива» начал нервничать, и в нём борются два начала – природная доброта и профессиональная ответственность. За окном не то, чтобы помрачнело – поезд не успел покинуть владения белой ночи, – но тучи, сгустившиеся в отдельно взятом купе, не оставляли надежды на лучшее. И всё-таки победило доброе начало, и сквозь черную «ваксу» вновь засверкала улыбка:
     –  Товарищ полковник, давайте так договоримся. Я вас не буду высаживать из поезда в ночь, оставайтесь до утра – выспитесь, поищете билеты, а рано утром перед прибытием на следующую станцию я вас разбужу и, уж извините, если билетов не будет, высажу. Договорились?
     Горячо поблагодарив благодетеля, товарищ полковник скомандовал всем спать и опустил клеёнчатую штору на белёсый проём окна. Женька, нисколько не тревожась по поводу предстоящего приключения с высадкой из поезда, порадовалась, что на соседней верхней полке пусто, и она может смело включить персональную лампочку-ночник и улечься поудобнее с книжкой. Дома проще: после того, как мама разоблачила и конфисковала разнокалиберные фонарики из-под подушки, даже подаренный недавно подружками-одноклассницами ночник на батарейках, замаскированный под малюсенькую керосиновую лампу, Женька наловчилась читать… в полоске света между шторами, куда пробивался молочно-серебристый свет белой ночи! Всего-то, будто случайно не до конца задвинутые шторины на окне, и мама в недоумении:
     –  Неужели спит, не читает? И ведь книжка вот, рядом лежит, а света под дверью не видно, – не верила своим глазам мама.
     – Читает, читает! – подхихикивала Женька, расправляя страницы очередной книжки на подушке, аккурат в светлом пятне, падающем в прорешину между штор…
     Несколько секунд борьбы за свои права принесли удачу: родители разрешили немного почитать («Но только немного!»). «Завтра тяжёлый день!  Утром снова поищем на свежую голову и… И…»  ; в общем, ничего не понятно, что за «и».
     –  Спокойной ночи! Гаси свет!
     – Тыдых-тыдых! Ы-ых! Э-эх! – застучали колёса громче и с укоризной.

     Женьке снилось что-то хорошее… Школа, залитый солнцем класс… Залитые солнцем, бегущие мимо деревья… Залитое солнцем купе… На ярко освещенной коричневой нижней полке напротив три – мал, мала, меньше – коричневых кожаных чемодана… Нет, два – третий портфель. Тоже коричневый. Стоят гордо, как на параде. Толстые, важные, у   каждого снаружи   сбоку молнии.   Вот Женька спрыгивает с полки, протягивает руку, открывает первую попавшуюся «змейку», просовывает в карман ладонь… И двумя пальцами, как ножницами, как пинцетом, достаёт оттуда… билеты! Сон оборвался маминым голосом:
     – Доча, вставай!
     Женька протерла глаза, медленно возвращаясь к действительности. Вот мамино лицо – чуть ниже полки, мама у них коротышка, самая маленькая в семье. Мама спокойная, смирившаяся. Вот папа – сидит, торжественный такой, невозмутимый, у двери, постельное белье сложено, матрасы скручены, убраны наверх. Боевая готовность на выход.
     – Доча, давай слезай уже, одевайся-обувайся!  На вот, причешись и сходи умойся, – протягивает мама пакет с умывальными принадлежностями, ; нам скоро выходить!
     Женька свесилась с верхотуры. Сонное состояние испарилось, но обрывок сна стоял перед глазами – вот же оно, всё как было: напротив, внизу, на ярко освещенной утренним солнцем нижней полке у окна, бок о бок, два коричневых кожаных чемодана – побольше, поменьше. Третий портфель. Тоже коричневый. Стоят гордо, как на параде. Женька медленно спрыгивает, медленно протягивает руку, медленно открывает первую попавшуюся под руку молнию, просовывает в карман ладонь… И двумя пальцами, как ножницами, как пинцетом, достаёт оттуда… конверт! Белый длинный конверт!
     «Ревизор», немая сцена (в этом году как раз по литературе проходили!)
Отец взметнулся, выхватил конверт, открыл его и достал три заветные бумажки – билеты!
В ту же секунду стук в дверь, на пороге купе смуглый вчерашний ангел-хранитель – пришёл проводить пассажиров на выход – на то он и проводник!..
     Немая сцена номер два: белки широко распахнутых карих глаз прямо-таки спорят с белизной зубов ещё шире распахнутого рта, так, что усы встопорщились от удивления.
     «Ле-е-ето, ах ле-е-ето, лето звонкое, громче по-о-ой!» - пели на четыре голоса под аккомпанемент радио сердца счастливых обладателей вновь обретенных – счастливых, конечно же – документов на проезд до станции Адлер на поезде «Архангельск – Москва»! Все трое пассажиров бросились рассовывать «батарею» поклажи обратно под полки. Даже осознать не успели, что же произошло! В туго набитом отпускными вещами «командировочном» портфеле, в боковом кармане с гладко-шелковистой подкладкой плотно разместился плоский, с такой же гладкой поверхностью конверт, клапаном обращённый к внутренней части портфеля. И сколько бы раз ни пытались нашарить ладонью в плоскости кармана заветные билеты, пальцы вновь и вновь скользили по гладкой бумажной поверхности и создавали иллюзию пустого кармана!
     Вот так переплелись в одной истории курьёз и его величество случай. И чудо.         Оставим за скобками физиологию человеческого сна и психологию беззаботного подростка, не прикасавшегося до сего момента к другим билетам, кроме экзаменационных за восьмой класс, – просто порадуемся, что чудеса случаются. Порадуемся волшебному сигналу откуда-то, неизвестно откуда, – где искать пропажу и главное, как её извлечь! А может, всё-таки был ангел? Или было чудо? Чудо с верхней полки?
 
     Да, кстати, как оказалось, чудеса не ходят в одиночку! Ещё одно чудо ожидало наших незадачливых отпускников по возвращении домой – две крохотных пушистых «шахматных фигурки», чёрненький и беленький пищащие комочки, которых молодая мамочка Жулька поторопилась родить раньше ожидаемых домочадцами сроков. Но это, как говорится, уже совсем другая история.