Я - монстр часть вторая

*   *   *
Я очень хорошо помню день, когда впервые нашла у себя на пороге дой-пак с кровью, точно как и день, когда получила визитку. В отличие от того дня, когда со мной произошёл случай, поделивший мою жизнь на «до» и «после». Ни числа, ни месяца… Хотя нет…Помню только, что весна недавно вступила в свои права, но это был первый, по-настоящему летний день и, не смотря на позднее время, по улицам ходило много народа,. Я возвращалась с работы позже обычного: уже порядком стемнело и голубые неоновые вывески хорошо виднелись в окружающем полумраке. Я никуда не торопилась, поэтому шла не спеша, (в основном по причине усталости, чем любопытства и интереса к происходящему вокруг). В этот раз я заранее позвонила родителям и предупредила, что задержусь на работе, так что не смогу прийти вовремя, и выгулять Лору (моего золотистого кокер-спаниеля). В ответ мама лишь разворчалась в телефонную трубку: зачем было заводить собаку, если не можешь сама за ней ухаживать. Однако три года назад, когда я окончательно съезжала от родителей на съёмную квартиру именно она настояла на том, чтобы Лора осталась у них, под предлогом, что в рабочие дни за ней будет некому присматривать. Таким образом, почти всю неделю мне приходилось делать несколько раз хороший крюк по пути с работы и на работу, чтобы забежать к родителям и выгулять «своего спаниеля». И только на выходные мне дозволялось забрать Лору домой, но с условием, что верну её в конце выходных вечером. Но, как я сказала, в этот раз по причине дедлайна на работе прогулку пришлось отменить. И я понуро волочилась по улице сразу домой.
Общее настроение было смешанным: с одной стороны было приятно, что не надо никуда спешить, что погода впервые за несколько дней выдалась тёплой. С другой: накопившаяся за несколько дней усталость, странная пустота и апатия. Ничего не хотелось делать, от слова совсем. Даже мысль о том, что до дома идти и идти  вызывала внутреннее сопротивление – хотелось просто сесть где-нибудь и больше не вставать, закрыть глаза до утра и проснуться в своей постели. Ещё больше сопротивления вызывала мысль, что по возвращению домой сразу лечь не получиться: нужно будет принять душ и приготовить себе ужин. От последнего я всерьёз подумывала отказаться… хотя, когда я вообще в последний раз ужинала? Кажется на последних выходных заказала доставку продуктов на дом, а всё остальное время приходила домой и сразу шла спать. Такое пренебрежение к своему здоровью не могло пройти безнаказанно и сегодня настал «час расплаты». «Интересно - промелькнула в голове мысль – если я не вернусь домой этим утром, изменится ли что-нибудь?». Была ли причиной этих мыслей моя усталость, или общее депрессивное состояние в котором я находилась вот уже несколько лет, но так дальше не могло продолжаться. Нужно было что-то менять, иначе в конечном итоге я сойду с ума.
Перед моими глазами внезапно появилась вывеска «Кафе «Гоблин мост»», неоновые буквы на ярком жёлтом фоне. Почему-то такое сочетание в последнее время пользовалось популярностью у владельцев кафе средней руки. И если вы видели такую вывеску, то однозначно перед вами заведение, где днём подают бизнес-ланчи, а вечером продают пиво на разлив. Но в данный момент это было именно то, что мне хотелось: относительно спокойно, безопасно и тихо. Можно отдохнуть, а заодно поужинать, после чего вернуться домой и сразу лечь, забывшись в неспокойном сне до утра. Вход в кафе скрывался за стандартной пластиковой дверью, однако за ней начинался не обычный зал, а спуск в подвальное помещение. Стены и лестница были выложены искусственным камнем, отчего создавалось впечатление, что ты действительно идёшь вдоль пролёта старого средневекового  моста вниз, где скрывалась такая же «старая» средневековая дверь. Но на  этом собственно и всё: открыв последнюю дверь вы попадали в стандартное, ничем не выделяющееся помещение кофейни. Стандартный кафельный пол у входа, стандартная стойка, из-за которой тут же выскочила девушка-администратор, чтобы встретить гостя и проводить до свободного места. Приятный мягкий свет, декоративные картины на стенах, имитация старой кирпичной кладки на углах – в общем, всё как всегда. Принесённое официанткой меню тоже было стандартным: горячее, закуски, салаты, пиво… Немного подумав, я решила, что смогу позволить себе бокал пива после еды. На удивление мой заказ принесли довольно быстро: не прошло и пятнадцати минут, как передомной на столе уже дымилась горячая картошка с мясом. Не знаю, был ли причиной голод, или мастерство повара, но это не сложное блюдо показалось мне просто божественным: кусочки картофеля словно таяли на языке вместе с соусом, а запечённое мясо отдавало во рту какой-то упоительной сладостью. Не дожидаясь, пока пройдёт это первое впечатление от послевкусия я запила всё глотком холодного пива. Обычно я не пью пиво, поскольку нахожу его вкус отвратительным, но сегодня… Идеально, сочетание горечи и сладковатого вкуса, холода и тепла. Даже фоновая музыка,  волнами растекавшаяся по залу, казалась мне теперь идеальной, идеально подобранной для такого места. Она завораживала как мантры шамана, медленно проникая в уши, наполняя окружающую атмосферу особенным теплом и уютом. Это не было абсолютным спокойствием и желанием расслабиться, но состояние когда понимаешь, что можешь присоединиться к общему веселью: танцевать вместе со всеми, если хочешь танцевать, монохромно подпевать в такт незнакомой музыке или просто раскачиваться, сидя на своём месте здесь все так делают. Как раз в эту минуту по залу разнеслись первые аккорды живой музыки: только что подошедшая группа разминалась на маленькой сценке, перед выступлением. В кафе сидели люди разного возраста, однако стоило музыке зазвучать, как они выпрыгнули из-за своих столов и стали плясать на тесном пяточке перед сценой. Странно: в толпе не было ни агрессивных, ни пьяных до бессознания, но мне почему-то вспомнился старый мультик по сказке, где была показана пляска чертей. И сейчас танцующие фигуры людей напоминали мне нелепые фигуры из этого мультика. При это не было страшно или мерзко – происходящее вызывало скорее приятное чувство и хотелось всё бросить и вместе со всеми пуститься в пляс. «Разрешите?» - послышалось над ухом и, оглянувшись на голос, я увидела мужчину средних лет, одного из тех, чей возраст не разберёшь так сразу. Выглядел он неплохо, физическое здоровье, очевидно, так же было хорошим. Одет он был в джины, светлый свитер и коричневую кожаную куртку. Мотоциклист? Очевидно. Где-то позади него за соседним столом, где гуляла дружная компания на стуле был даже виден шлем. Опять же, обычно я не люблю подобных людей, из тех, кто пытается завязать знакомства в кафе, не зависимо от причин. Но сегодня меня словно захлестнуло атмосферой места и я молча кивнула, жестом указав незнакомцу, что он может занять стул с другой стороны стола (кто знал меня был бы крайне удивлён таким поведением). Тот факт, что я не просто разрешила присесть, но и обратила на него внимание был жест максимальной вежливости с моей стороны, явление редкое. Однако окружающие ценили этот жест доброй воли с моей стороны ещё реже, большинство наоборот считало это проявлением ханжества с моей стороны. Отсюда следовала их обида и неправильное отношение ко мне. Но незнакомец не обиделся, на удивление он прекрасно понял общий настрой моего поступка, а потому так же молча кивнул и уселся на предложенное место. Какое-то время мы оба сидели молча, наблюдая за общей вознёй посетителей у сцены (при этом я очень хорошо чувствовала, как наблюдает незнакомец краем глаза за моими движениями), а потом он неожиданно произнёс: «Вам это и правда нравиться?». Я лишь вопросительно посмотрела на него – нравиться что? «Я к тому, что Вам действительно нравиться сидеть здесь, смотреть на этих людей и пить это холодное пиво?» Я присмотрелась ещё внимательнее: для стандартного подката он действовал чересчур грубо. Так делают мелкие неудачники, неумёхи, набравшиеся смелости и градуса подойти к женщине, заранее понимающие тщетность своих попыток.  Те,  кому даже самые обделённые вниманием девушки без сожаления давали от ворот поворот... Только вот сидевший напротив меня человек вовсе не подходил под это описание. Напротив, повадками и внешностью он чем-то напоминал крупного кота, запертого в тесной мышеловке с крысами. Очевидно, этим и объяснялся тот факт, что его выбор пал на меня: я была новым лицом в привычном ему окружение. А весь разговор – скрытая просьба, мольба: «Вытащи меня отсюда». Я без труда уловила эти нотки в голосе, потому что сама нередко «просила» об этом окружающих, вот почему меня зацепили его слова, однако… Я нашла взглядом официанта и жестом позвала его в сторону нашего стола. «А что мне нравиться?» - коротко бросила я, одновременно открыв меню на странице с картой вин (да, там была и такая), при этом всячески избегая взглядов в сторону собеседника. «Вкус холодного, почти ледяного вина на языке, когда пьёшь его не сдерживаясь из бутылки. Приятная темнота ночи и скорость, скорость, как будто стараешься догнать кого-то или перегнать». Едва он закончил, как возле стола появился официант, с услужливым выражением лица ожидая, что от него требуется. «Будьте любезны, рассчитайте нас, пожалуйста, и можно ещё бутылку красного вина с собой»…
Мотоцикл нёсся по пустующей дороге пригорода. Где-то вдалеке ещё можно было увидеть яркие огни центра и бегущие по его дорогам огоньки-машины. Но здесь… здесь их свет был совсем бессилен и вокруг тянулась приятная полу-мгла, разбиваемая лишь светом звёзд и фарой на руле мотоцикла. Давно уже отзвенела последняя волна уличной музыки, осевшая в ушах, давно полетела в мусорку едва початая бутылка вина. Ночь и тишина, разбиваемая только ветром, скользившему по одежде, пьянили сильнее самого крепкого алкоголя. Сделав всего два глотка я поперхнулась вином, показавшимся мне в тот момент невероятно кислым. Желание пить тут же отпало, но открытая бутылка в руке мешала держаться, её было некуда деть. Итог – как сказано ранее, на первом же перекрёстке бутылка полетела в урну. Показалось мне или нет, но в этот момент шлем моего нового знакомого немного дёрнулся, словно он удовлетворённо кивнул головой в ответ. Ясно, терпеть не можешь пьяных, да? Уже свободными руками я обняла его за бока и прижалась к спине. Сейчас он не напоминал больше загнанного хищника, казалось, что я держу руками сильного льва очутившегося в привычной среде, спокойного и уверенного в себе.
В какой-то момент (даже не знаю какой) мотоцикл вдруг дёрнуло, повело и я увидела прямо перед собой кусочек звёздного неба, а потом перед моими глазами замелькал асфальт, потом опять небо, с макушками сосен по краям и снова земля. Я поняла, что кочусь по дорожному склону, царапаясь спиной и руками о мелкие камни и кусты. Странно, но в этот момент я ещё была способна думать и страшнее всего для меня была мысль не удариться о ствол дерева или валун, торчащий из склона, а что вместе со мной со склона катится мотоцикл, и он в любой момент может упасть на меня. На моё счастье на склоне была небольшая поросшая редкими кустами каменистая площадка и меня «выкатило» на неё, в то время как мотоцикл с шумом и грохотом, от разлетающихся под ним мелких камней, пронесло мимо. Прошло может около минуты, как и этот шум стих. Я лежала неподвижно на спине, боясь пошевелиться, ожидая что вот-вот внизу раздастся громкий звук взрыва, а небо (как это бывает в дешёвых фильмах) озарит ярко-оранжевая вспышка, но ничего подобного не происходило. Вместо этого в воздухе опять повисла тяжёлая звенящая тишина. Я почувствовала, как сильно заныла спина, одновременно показалось, что в руки, ноги, плечи впилась сотня иголок, А ещё как что-то тёплое, сырое медленно стекает по коже руки, пропитывая одежду. И вот в этот момент, на краю площадки, где я лежала, послышалось слабое шуршание и прерывистое сопение, словно кто-то с трудом карабкался по склону вверх. С каждой секундой оно становилось всё ближе и ближе, пока, наконец, я не услышала тяжёлое дыхание почти у самого своего уха. На фоне звёздного неба надо мной чётко прорисовался тёмный силуэт, с двумя круглыми, как у животного глазами. Это был гуль…
Существо, склонившееся надомной, было одновременно и отвратительно ужасным и страшным до ужаса: не смотря на длинный балахон, в который оно было закутано с ног до головы и ночную мглу, в его облике ещё отчётливо читались следы чего-то человеческого. С другой стороны, именно это человеческое и пугало больше всего, потому что всё остальное человеческим не было. Маленький, как у восьмилетнего ребёнка рост, казавшийся гораздо  меньше, из-за того, что тело, руки и ноги существа были болезненно скрюченные. Перемещалось оно тяжело, грузно, из темноты периодически доносилось его сбивчивое дыхание. Но страшнее всего были его руки, скрюченные, как старые ветки, с коричневыми нездоровыми ногтями, которыми гуль ухватился за моё плечо, очевидно желая убедиться, что я умерла.

 Очнулась я на удивление быстро, от неприятного ощущения холода, а так же того, что всё моё тело сильно затекло и ныло. Вопреки всем многочисленным рассказам о пробуждение после потери сознания у меня не было замешательства, я прекрасно помнила, кто я и что произошло. Поэтому самый главный вопрос, который волновал меня в эту минуту - все ли органы у меня на месте и как скоро хозяева пещеры, не спеша копошившиеся рядом у огня, надумают перекусить. Однако вокруг я смотрела всё ещё двумя глазами, а на ноющих от ссадин ногах,  с трудом, но всё-таки шевелились все десять пальцев. Чтобы оглядеть пещеру я облокотилась на локтях обеих рук…перевязанных рук. Вот только для повязки гули использовали не бинты и не ещё какое-нибудь тряпьё – это были остатки белого кашемирового свитера, разорванного на полоски. Свитера, в который я ещё несколько часов назад зарывалась лицом, вдыхая упоительный терпкий аромат его владельца.
Увидев, что я очнулась один из гулей повернулся и направился в мою сторону, в руках у него была какая-то жестянка, похожая на мятую консервную банку. Когда он подошёл ко мне и поднёс её к моему лицу в нос мне ударил сладковатый гниющий запах крови, как она пахнет, если покинула вены всего несколько часов назад. Но в этот момент я смотрела не в банку, я смотрела прямо на гуля, а он смотрел мне прямо в глаза и даже, когда я наклонилась, чтобы сделать пару глотков он не отвёл взгляд. Да, мне было понятно, чья это кровь, но в тот момент мне очень нужно  было пить, так нужно, как если бы от этого зависела моя жизнь. И всё-таки кровь – это было через чур для меня: к горлу подступила предательская тошнота и я поспешно прекратила глотать, откинувшись обратно на спину.
Когда я снова пришла в себя небо на горизонте уже заливалось серыми красками, в преддверии утра, костёр давно погас и только несколько угольков на дне кострища ещё дымили, посылая в небо тоненькую струйку дыма… Гулей нигде не было… Я поднялась с каменного лежбища, служившего мне ночью кроватью: тело ещё ссадило, но руки и ноги слушались. Неспешно подойдя к выходу из пещеры я огляделась по сторонам: пещера находилась в лесу у того самого склона, с которого я скатилась прошлой ночью. На моё удивление он оказался не таким крутым и высоким, как мне показалось: где-то вдалеке даже можно было услышать шум от проезжавших мимо редких машин – жители пригорода спешили в город на работу. Повернувшись в сторону, откуда шум шёл сильнее я стала подниматься вверх по склону вверх. В какой-то момент мне показалось, что я была здесь не одна, и кто-то молча буравил взглядом мою спину, но я так ни разу не оглянулась, словно боялась разглядеть в темноте что-то страшное, что-то, после чего я уже не смогу жить как раньше.
К моменту, когда я поднялась к дороге, вокруг достаточно посветлело, солнце полностью поднялось над горизонтом. Не спеша перешагнув через ограждение я шагнула на асфальт и зашагала в сторону города. В этот момент позади послушался шум машины и я, скорее на автомате, чем осознано, прижалась к обочине и подняла в верх руку – вряд ли водитель остановиться, чтобы подвезти кого-то в таком виде. Но машина затормозила недалеко от меня, сидевший за рулём мужчина средних лет открыл дверь. «До города подбросите?» - спросила я, еще не до конца поверив в своё везенье. «Садись» - коротко бросил мужчина в ответ, после чего я поспешила быстро заскочить в салон и закрыть дверь. Машина сорвалась с места. Я в последний раз оглянулось назад: никаких следов вчерашней трагедии, только вмятина на металлическом ограждение забора и смазанный след на высохшей земле – слишком слабый след, чтобы поверить, что вчера здесь слетел мотоцикл. «Что с Вами произошло?» - вдруг спросил водитель и я неожиданно для себя соврала: «На велосипеде каталась, только учусь. На повороте слетела – велик с сумкой и телефоном вниз, а я на дороге осталась. Вот, обратно домой добиралась – и не желая дать мужчине возможность ещё что-то спросить добавила – но Вы не волнуйтесь, я рассчитаюсь. У меня родители рядом живут, я заскочу к ним и вынесу». «Не надо – ответил мужчина – я не обеднею, если просто помогу попавшему в беду человек. Может в другой раз Вы мне так поможете». «Может быть, но лучше не надо» - попыталась пошутить я, вяло улыбнувшись. «Вот и всё,- пронеслось в моей голове, по мере того как мы удалялись от лежбища гулей – вот и всё. Пути обратно не будет…». Из-за деревьев стал медленно проглядываться город, солнце светило теперь со всей своей силой. День окончательно вступил в свои права…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Глава пятая.
Не смотря на раннее время и, тот факт, что сегодня было утро выходного дня, я прекрасно знала, что мать уже давно проснулась: сказывалась многолетняя привычка рано вставать, поэтому даже в выходные она не позднее восьми часов была на ногах и не позже девяти поднимала всех домашних. Тем не менее, я немного замешкалась, прежде чем позвонить в домофон, заранее предчувствуя, что просто забрать ключи и Лору из родительской квартиры не получится. И действительно – едва только мама открыла дверь на меня обрушился поток слов о том, что у меня нет совести, как можно столько тянуть, Лора несколько часов ждёт, когда я приду, чтобы отвести её на улицу. И только закончив со своим «монологом» она тут же сделала вид, что лишь сейчас заметила, что со мной что-то не так и произнесла тревожным голосом: «Доченька, что случилось?» - хотя, думаю, свет в коридоре был достаточно ярким, чтобы увидеть моё «плачевное» состояние сразу. Но мне хотелось быстрее попасть домой, а поэтому я коротко ответила, что упала, когда ехала на велосипеде вниз по набережной. Велосипед сломался и пришлось оставить его у дома и идти пешком, поскольку при падении потеряла свой кошелёк, в котором лежали ключи от квартиры и телефон. История с велосипедом была выбрана не случайно, поскольку не только объясняла мою пострадавшую внешность, но и, как я надеялась, поможет избежать дальнейших вопросов: велосипед был подарком от родителей на двадцать семь лет, бесполезно занимавший долгое время место сначала в квартире родителей, а потом в другой квартире… ставшей моей. Не смотря на имевшийся на тот момент у меня электросамокат, при переезде мать настояла, чтобы я его забрала, и с завидной периодичностью напоминала об этом подарке, и что не мешало бы хоть иногда им пользоваться, например когда еду к ним с отцом в гости, а не тратиться на проезд ради нескольких остановок. Но моя мать не была бы моей матерью, если бы вспомнила, кто советовал мне освоить велосипед, а потому ещё минут пятнадцать меня ждал пустой разговор о том, что всему виной моя невнимательность, очевидно, что передомной выскочила машина, или мотоцикл, а я лишь в последний момент заметила опасность. Только после этого моя просьба о запасных ключах была услышана и я стала собираться домой. На удивление мать оказалась в этот раз более сдержанной и не стала перечислять все мои «грехи» за прошедшее время.
И всё же, у самых дверей она не удержалась, и, как бы между делом, спросила: «Надеюсь, ты позвонила на работу, чтобы сообщить о своём состояние?». Казалось бы простой вопрос, но он сразу вызвал у меня приступ раздражения, поскольку в данном случае за ним стояло нечто иное, чем беспокойство или забота. «Только попробуй, как в прошлый раз вмешаться или выкинуть что-то подобное» - произнесла я, с плохо скрываемой злостью. «Да что я такого сказала? – тут же поспешила произнести мама, всем своим видом показывая, как её задело – я что, не могу побеспокоиться о своей дочери, это что-то плохое?». «Я повторяю ещё, только попробуй выкинуть что-то, как в прошлый раз – позвонить на работу, или распускать свой язык о случившемся, как в прошлый раз – я тебе этого не прощу». С этими словами я подхватила Лору на руки и вышла за дверь. За спиной ещё раздавались причитания матери, но я не обращала на них внимания. Главное сейчас добраться до дома  и хоть немного отдохнут.
  Справедливости ради, стоит отметит, что моё самочувствие на удивление было не таким тяжёлым, как я ожидала: голова кружилась, но не болела и, если бы не воспоминания о прошлой ночи, плохое самочувствие вполне можно было списать на жару, как и состояние полусна. И только зудящие от ссадин руки ещё напоминали о случившемся. Желание попасть домой побыстрее, закрыть дверь - было вызвано скорее психологическим чувством безопасности, чем физической болью. Приятный полумрак, царивший в комнате, окрашенный оранжевым цветом от задёрнутых штор, навевал состояние полудрёмы, словно было достаточно закрыть глаза и уснуть. Однако первым моим действием, едва я вошла в квартиру, было налит воды в миску для Лоры, а так же обустроить ей место для сна. В следующее мгновение я рванула в ванную и одним резким движением включила душ и прямо так, не снимая одежды подставилась под горячие струи. Исцарапанные пальцы тут же засодило, словно в кожу вонзились мелкие иголочки, вода, стекавшая по спине, казалось неимоверно горячей и словно жгла кожу. Но я не обращала на это внимания, с неистовым остервенением срывая с себя одежду и прилипшее тряпьё, которым были перебинтованы мои руки. Ошмётки одежды тут же летели на пол, мне казалось я реву и ору в голос, но не слышу себя, только как вода стучит по телу. А потом я просто осела на пол и стала собирать эти оборванные, когда-то белые клочки, окрашенные моей и, возможно его, кровью и как сумасшедшая прижимать к груди, после сбрасывая в корзину для белья. Потом опять подбирала «новые» и бросала в корзину. Затем туда полетели остатки моей одежды…. Лишь после этого я вышла из ванной, подошла к дивану и просто рухнула вниз.
Меня разбудила Лора, беспорядочно тыкаясь в лицо своим мокрым носом, намекая, что пора бы отвести её гулять. На улице уже стемнело, но в комнате горел мягкий свет от включенных маленьких светильников на стене – должно быть я не заметила, как включила их в прошлый раз, или сработала автоматическое включение света, поскольку я не помнила, чтобы зажигала их. Глядя на Лору, искренне льнущую ко мне, я мысленно спрашивала себя: что сейчас чувствую? Есть ли во мне страх или беспокойство, в связи с произошедшим. Но ничего подобного не ощущала. Напротив, внутри назревало какое-то мысленное спокойствие, словно сейчас, впервые   всё пошло так, как надо, как должно быть. «Ну что, друг, выйдем  на улицу?» - произнесла я, бережно потрепав Лору по загривку.
Привычным движением накинув плащ и застегнув на Лоре шлейку я подхватила её на руки и вышла в подъезд. Уже закрывая дверь я заметила что-то возле порога – это был дой-пак из-под брусничного джема. И хотя пакет выглядел полным я была уверена – внутри не джем. «Совсем обленились, свиньи, даже мусор до урны донести не могут» - подумала я и уже хотела подобрать и выбросить его, но что-то меня становило, словно дав понять – лучше не трогать и оставить как есть… Через полчаса, когда мы вернулись с Лорой с прогулки дой-пак всё ещё был на месте, но на этот раз его положили прямо у двери, будто говоря: «возьми».
Присев на корточки я внимательно разглядела пакет, прежде чем взять в руки: нельзя сказать, чтобы он был так полон, как показалось сначала, но жидкости внутри было много. Открутив плотную крышку я слегка сдавила пакет: на кончике появилась мутная красная жидкость а в нос ударил уже знакомый запах…крови. Одновременно с этим вверх по желудку к горлу поползло странное чувство удовлетворения, словно что-то ожидаемое и желанное наконец-то пришло мне в руки. С большим трудом я остановила поднимавшуюся ко рту руку и закрыла пакет. С моей стороны было бы глупостью вот так сразу тянуть его в рот.
Той ночью я так и не решилась воспользоваться драгоценным подарком – он просто  скис лёжа в моём холодильнике. Однако в течение нескольких дней пакеты продолжали приходить. Я всё ещё продолжала забирать их, но так и не попробовала, даже один. Пока, наконец, не настал день, когда к пакету неизвестный решил приложить свою визиту: в отличие от обычной карточки на ней не было ни имени, ни адреса – только набор цифр. Но я поняла, на этот раз он решил представиться и даёт мне подсказку, как его искать.
С того момента прошло три дня – больше пакетов не было. И почему-то сей факт начал меня беспокоить ещё больше, чем когда какой-то неизвестный отправлял мне их. Но главное: чем дальше, тем больше приходило осознание – это не просто беспокойство, это паника. А её причина – голод. На шестой день я поняла – дольше тянуть нельзя, пришло время  встретиться.
Глава шестая.
 Спросите любого офисного сотрудника - за что он не любит свою работу и он вам ответит: за дни, проведённые без солнечного света в помещение, за то, что приходиться часами смотреть в компьютер, собирая и объединяя информацию, без конца сверяя и проверяя таблицы и данные, звонить, бегать по соседним кабинетам и адресам, для переговоров. Спросите его же – за что он не любит летние выезды на тематические фестивали и ярмарки и услышите: за то, что часами стоишь на солнце, раздаёшь рекламу, вместо того, чтобы сидеть в офисе и составлять таблицы, графики, сверять данные… Однако этот уличный выезд внезапно преподнёс мне сюрприз и навсегда поменял представление о данной работе. Прежде всего, в этот раз, возле машины, куда мы грузили привычные рекламные буклеты и декор для оформления стендов, внезапно появилось ещё две картонные коробки, заглянув в коие (что было не сложно, учитывая, что они были открыты) я увидела две аккуратные стопочки свеженапечатанных книг в мягкой обложке. «Сборник детских сказок и легенд разных народов» - гласила надпись на обложке. «Ого – удивлённо произнесла я, глядя на подошедшую ко мне коллегу (будущей ещё ко всему и менеджером отдела продаж) – не думала, что мы и такое делаем. Разве у нас печать не по заказу?». «Верно – подтвердила та – но директор решил, что было бы неплохо выставить на фестивале что-нибудь в качестве образца, ну и подзаработать немного. Поэтому мы предложили сразу нескольким авторам публикацию в сборнике, а остальное дополнили переводами разных легенд. Получилось вполне солидно». Желая убедиться в её словах (уж кто-кто, а я-то знала насколько в компании плохо с финансами и мне было интересно, что значит это «вполне солидно») я взяла в руки один из сборников и открыла на первой попавшейся странице. Как и ожидалось внутри меня ждал вполне стандартный дизайн, ничего: обычный сборник, разбитый на авторские блоки. Однако, с первых строк всё моё внимание было приковано к тексту, смысл строк, сюжет были мне очень знакомыми. Это было очень похоже на сказку, сказку из детства… вот только эту историю не так легко было найти, и уж тем более не в каком-то второсортном сборнике. Но это была именно та история:

«Тот, кого любишь ты –
Бросит тебя, уйдёт.
Будет с тобой лишь мать,
Только семья поймёт…
Слышишь, котёл бурлит,
Чуешь, огонь горит.
В гари и чаде сполна
Кухня полна тепла
Здесь приготовишь ты
Пир для семьи…».

Вот только у «моей» истории никакого автора не было, в то время, как внизу книжного листа стояла фамилия и инициалы. Вероятно человек, выполнивший перевод, и всё же я уточнила: «А разве это история не народное творчество, я думала это легенда, а тут автор?».  «Да, -  подтвердила моя коллега – это имя автора перевода. Несколько дней назад он прислал нам свой текст и скан газеты тысяча девятьсот тридцать четвёртого года, где отрывок этой сказки был напечатан на родном языке». «За несколько дней до издания? Неужели было мало желающих на участие в сборнике, что нового автора так быстро включили? – подумала я, а вслух спросила – Но не слишком ли это странный выбор для детского сборника?» - «Про любовь? – спросила коллега, бросив короткий взгляд на книгу через моё плечо – может и странно, но ничего подходящего не было». «Ошибаешься – произнесла я, закрыв книгу и положив её обратно в коробку – эта история не про любовь. Она про людоедство»…
                *   *   *
   Давным-давно жил  один трактирщик. Жил ни бедно, ни богато: стол в его доме то ломился от еды, а то неделями пустовал и вся его большая семья голодала. Но вот однажды дела пошли совсем плохо: купцы стали реже приводить свои караваны, а местные жители покупали совсем немного. Торговля перестала приносить прибыль и перед купцом и его многочисленной семьёй встала угроза голодной смерти. Тогда в одну из ночей, выжившая из ума жена трактирщика, стала подговаривать мужа и остальную семью совершить ужасную вещь: убить и приготовить мясо живого человека, чтобы и самим было что поесть и на рынке продать.
Среди караванщиков, что остановились тогда на окраине города, был один молодой человек, которому очень приглянулась одна из дочерей трактирщика и он стал часто приходить в трактир, чтобы встретиться с ней. Мать стала подговаривать дочь пригласить молодого человека на ночное свидание в трактир, где бы его и убили. Девушка долго не соглашалась, поскольку ей тоже приглянулся парень, но мать продолжала настаивать: тот человек чужой, не сегодня – завтра, он уедет из города и забудет её, найдёт другую, а её самые близкие люди умрут от голода. В конце-концов девушка согласилась, но с условием: это будет только раз, больше такого не повториться. Однако раз вкусив лёгкие деньги семья трактирщика не думала останавливаться и с тех пор грабила и убивала одиноких путников ради наживы, а их тела варили и поедали.
Дочь трактирщика не выдержала случившегося и сошла с ума. Она собрала кости любимого и похоронила их в лесу за домом, а рядом с могилой вырыла землянку и стала жить в ней. По ночам она приходила к трактиру, собирала кости и хоронила их в лесу, пока весь лес не стал одним большим кладбищем. Семья же её, тем временем, стала прибывать в достатке и сытости, что не могло не вызвать зависть и недоверие соседей: дом трактирщика старались обходить стороной, а в самом трактире никогда не брали ни еду, ни воду. Но семья продолжала жить в достатке и сытости, словно не замечая этого. Вот только всему приходит конец, наступил конец и этому…
Было ли случившееся расплатой за грехи, или проклятьем за свершённые преступления, но с той поры в семье трактирщика не стало рождаться здоровых внуков, некоторые были настолько уродливые, что никогда не покидали дома при свете солнца, а вскоре так стали выглядеть все дети в его семье. Не имея возможности прибывать среди людей и добывать себе пищу семья трактирщика стала опять голодать и однажды ночью оголодавшие людоеды явились на небольшое кладбище в лесу и стали разрывать могилы и поедать лежащие в них кости. От голода они окончательно потеряли человеческий облик: шипели, кричали, словно безумные вгрызаясь в прогнившие кости, вырывая их друг у друга. Услышала этот шум девушка, выбежала из своей землянки и увидела, что происходит. Охватило её сердце ярость, обернулась она демоном и стала ловить и убивать непрошенных гостей. Лишь немногие смогли спастись от её ярости, громко воя и причитая, бросились они бежать с кладбища, не разбирая дороги в ночную тьму. Не вернулись они потом обратно на постоялый двор – разошлись, разбежались по всему свету. Днём прятались на кладбищах, а ночью выползали из своих укрытий, в поисках человеческого мяса: разрывали могилы, шмыгали у мостов и мельничных колёс, в поисках утопленников, не брезговали и телами самоубийц. Но с первыми лучами солнца снова прятались обратно в свои укрытия, чтобы не попадаться на глаза людям.
Так появились гули…
             *   *   *
Не то чтобы выставляя этим утром из своей квартиры того молокососа я несколько соврала, мне действительно нужно было разобраться с работой и желательно за утро. Однако, сегодня у меня должен был быть выходной и только по причине очередного завала на работе, «согласилась» помочь коллегам из другого отдела и разобраться  этими делами было желательно в первой половине дня. Но прежде нужно было позаботиться о своих, а мой желудок настойчиво намекал на своё желание поесть и не абы чем, а конкретным «блюдом». А для этого нужно было покинуть дом и отыскать место, где подавали еду, в соответствии с моими «специфичными» вкусами.
Безусловно, адрес данного места был указан на визитке, которую я получила от неизвестного дарителя, вместе с дой-паком, вот только адрес этот стоило расшифровать. И на это потребуется время, а значить, выйти из дома стоило пораньше. Первоначально, я предположила, что цифры могли быть телефонным номером, тем более, что количество цифр совпадало, однако ни одна комбинация цифр успеха не давала: номер вёл в другой город, или не отвечал вообще. Пришлось предположить, что цифры могли быть привязаны к буквам, например клавиши телефона и это дало свои результаты: замысловатые цифры сложились в более-менее понятную фразу «Под мостом 53». Поиск в Интернете показал наличие в городе небольшого кафе с таким названием, но что значит число «53» - я так и не узнала. В какой-то момент пришла мысль: «А вдруг число в конце ни как не переводиться? Если это число – номер дома или… страница в книге?». Кафе в доме с таким номером не было, а вот книга, с названием «Под мостом» - была. Выглядело это как дешёвый третьесортный роман, но речь шла именно о кафе. На указанной странице шёл диалог, между главным героем и героиней…
Где-то в одиннадцатом часу я уже топталась у порога кафе с аналогичным названием. На удивление место выглядело довольно аккуратно, я бы даже сказала стандартно: типовое прямоугольное здание, угол которого, со стороны кафе был обделан светлой квадратной плиткой, точно такой же были обложены две ступеньки, ведущие к входу. Немного добавили интереса три извилистые линии, очевидно имитирующие опоры моста, но более ничего примечательного во внешнем виде интересующего меня заведения не было. Не  было ничего особенного и во внутреннем убранстве: чисто, аккуратно, но ни каких деталей, за которые мог зацепиться глаз – не было. Однако не было привычного для такого места запахов кухни, даже навязчивого запаха кофе, полос от мебели на стенах и полу – то ли зал был ещё довольно новым, то ли система очистки в этом заведение была лучше, чем в самых первоклассных ресторанах. Посетителей внутри, не смотря на время приближавшееся к полудню, не было и, судя по всему, кафе только собиралось открыться. На это указывал один-единственный человек, сотрудник зала, не спеша расставлявший стулья возле столов. Впрочем, не самый плохой график, учитывая, что такие места посещают в основном представители офисных профессий, странно только, что никого из них у входа в ожидание открытия не наблюдалось.
При моём появление служащий кафе даже не повернулся, продолжив не спеша составлять  стулья. Желая привлечь к себе внимание, я постучала по столешнице прилавка (в вечернее время, вероятно служившей стойкой бара). Стук получился довольно громким, однако мужчина даже не обернулся. Со спины он выглядел довольно молодо, но довольно крепкое телосложение, угадываемое даже под белой рубашкой и строгими чёрными брюками, говорило, что передомной отнюдь не вчерашний студент, а вполне взрослый мужчина. Вряд ли у него были проблемы со слухом и вниманием и тем не менее он не обращал на моё появление ни какого внимания. Глубоко вздохнув, я собралась ещё раз постучать ещё раз и громче, но передумала, внезапно вспомнив один момент. «В этом заведение всегда такое хорошее обслуживание?» - произнесла я громко, стараясь придать своему голосу лёгкие нотки раздражения и высокомерности. Только после этого мужчина повернулся и посмотрел на меня. Моё предположение оказалось верным: мужчина был средних лет, в том самом возрасте, когда в внешнем облике гармонично переплетаются черты зрелости и юности. Кто-то бы на моём месте, добавил бы ещё, что мужчина был очень красив, как может быть красив только уверенный в себе мужчина, но в тот момент, когда я внимательно изучала его облик, его красота волновала меня меньше всего. Впрочем, и его взгляд выражал отнюдь не любопытство, когда он бросил на меня короткий взгляд сверху вниз и произнёс: «Всё зависит от того, кому требуется обслуживание». «С Вашей внешностью, я бы была рада любому посетителю» - ответила я почти сразу. Любой другой на его месте вспылил бы от таких слов, но мужчина произнёс, с прежним спокойным видом: «Разве? Мои клиенты всегда говорили, что у меня довольно приятная внешность» «Они Вам льстят – ответила я и, поскольку наш диалог изрядно затянулся (а терпеть дольше у меня не было ни сил, ни времени) быстро добавила – Простите, Вам обязательно нужны такие длинные пароли или Вы так любите слушать оскорбления в свой адрес?» «Нет - ответил мужчина и на этот раз улыбнулся – просто так я точно знаю, что человек точно знает пароль. А что до оскорблений – я сполна компенсирую их, когда придёт время расплачиваться» «И какая цена для меня?» - «Всё зависит от того, что Вы попросите» - «Допустим, мне нужен дой-пак, сколько он стоит?» - «Вам нужен только один?» - «А разве большой запас сможет долго храниться в простом холодильнике?» - «Может тогда мясо: голень, предплечье?» - «Нет, я не любитель вгрызаться во что-то своими зубами, я люблю пить» - «Вообще-то мы не доставляем такие небольшие заказы на дом». «Жаль, я надеялась получить всё сейчас – подумала я, но вслух быстро добавила – Может, сделаете для меня исключение?». На секунду мужчина задумался, а потом произнёс: «Я постараюсь, что-то придумать» - «Это мой телефон – произнесла я, протягивая листок с номером – позвоните мне вечером, чтобы уточнить адрес». Однако, мужчина жестом остановил меня: «Дайте, мне посмотреть на карточку, которую Вам оставили» - сказал он, протянув руку. Я открыла сумочку и достала из неё маленький чёрный картонный прямоугольник, с помощью которого нашла этот адрес. Мужчина лишь коротко взглянул на него и ответил: «Хорошо, это всё что мне нужно. Ждите меня вечером» - «Благодарю – произнесла я улыбнувшись и стараясь, чтобы на этот раз мой голос звучал более дружелюбно. Уже на выходе я обернулась и произнесла – Ах, да: «Вы похоже на сутенёра, который вышел из возраста мальчика, но так и не стал мужчиной»». С этими словами я развернулась назад и направилась к выходу. И всё же я успела рассмотреть краем глаза, слабое шевеление в стороне выхода, ведущего на кухню. «Понятно, – промелькнуло у меня в голове – значит в кафе ещё кто-то был… и этот кто-то хорошо слышал наш разговор. А в конце хозяин кафе (а я не сомневаюсь, что он не просто официант) поторопился свернуть разговор и даже встал так, чтобы меня нельзя было разглядеть с кухни. Он не хотел, чтобы тот видел моё лицо и услышал мой номер»…

*   *   *
Один из плюсов работы на улице, а не в офисе – рабочий день на уличном мероприятие короче. Минусы – вы работаете в офисной одежде, не зависимо от погоды и вас никогда обязательно не отпустят в заранее оговорённое время. Так и в этот раз: сначала долго собирали столы, потом считали всё ли из инвентаря на месте (как будто его было много), потом долго ждали машину, для перевоза столов, потом долго ждали администратора мероприятия, отметить свой уход и вот уже вместо четырёх вечера вы уходите в лучшем случае в пять. Ерунда, если не вспомнить, что всё это надо делать под солнцем и в офисной одежде. К концу такого рабочего дня всё, о чём вы будете мечтать, это скорее добраться домой и снять с себя неудобную и липкую одежду. Тем удивительнее, что когда все дела были закончены, а служебная машина наконец-то прибыла и загружена, я не стала размещаться вместе со всеми на задних сиденьях минивэна, а остановилась у входа, словно меня что-то остановило. Как будто воздух на мгновение заполнился каким-то странным, но манящим запахом. Он был настолько упоительным, что только ради того, чтобы вновь ощутить его мне захотелось всё бросить и побежать в сторону, откуда его принёс ветер. Но, всё же смогла взять себя в руки и удержаться от внезапного порыва. «Я, пожалуй, немного пройдусь, езжайте без меня» - произнесла я, закрывая дверь минивэна. Сидевшие на заднем сиденье коллеги удивлённо переглянулись (очевидно вспомнив мои слова про усталость), но ничего не сказали и с удвоенное силой налегли на бутерброды, предварительно купленные в ближайшем ларьке.
Освободившись от внимания коллег, я поспешила в сторону, откуда, как мне показалось, исходил этот аромат. И тем не менее, я продолжала себя сдерживать, не позволяя себе перейти на бег (на этот раз по причине опасений, что в спешке могу потерять запаховый след). Но, вопреки моим опасениям, запах не пропадал, а наоборот, становился ещё сильнее, что значило, что я иду в правильную сторону. С каждой секундой он всё нарастал и нарастал, пока не вывел меня к верхней набережной у дороги. Поначалу меня охватило странное чувство, словно я только вышла из темноты и в глаза мне ударил мощный луч света. Однако вскоре это ощущение прошло и я наконец источник этого запаха: возле скамейки, на асфальте, присев на корточки, сидела молодая женщина и что-то рисовала на асфальте. Во внешнем виде, точнее одежде, данной особы не было ничего особенного: вы не обратили бы  на неё внимание, встретив на улице или офисе. Исключением была только широкая лента, проходившей по лбу и скрывавшейся за линией светлых волос (впрочем, среди некоторых такие причёски тоже встречались). Но лицо, лицо словно светилось белым, хрупким светом. Такими же хрупкими были и руки, казалось, любое неловкое движение способно их разрушить, как мел, что держали тонкие пальцы этих рук. В целом во всём её образе чувствовалась эта хрупкость, даже истощённость: одежда, облегающего кроя, смотрелась более просторно, хотя и не висела мешком. Усиливали эффект и свободные круглые браслеты на запястьях, мелодично постукивающие при каждом движение. Словно завороженная наблюдала я за этим зрелищем, прекрасно понимая, сколь неприлично моё поведение и что молодая женщина не могла не заметить моё внимание. Однако, то спокойствие, расслабленность, охватившая меня, вызывало просто внутреннее сопротивление и желание остаться и наблюдать.
Молодая особа, тем временем, не спеша заканчивала свой рисунок, хотя правильнее это было назвать целой картиной, нарисованной на асфальте. Замысловатый сюжет, казавшийся сначала набором кружков и линий, при более внимательном взгляде превращался в яркий пейзаж с рекой, небом и большими цветами. Но стоило вглядеться в него ещё внимательнее, становилось жутко, потому что сердцевины цветов превращались в черепа, с круглыми большими глазницами, а белые струи воды – в костлявые руки мертвецов, тянувшиеся со дна. И над всем этим возвышалась бледная фигура художницы, с лицом уставшего ангела, медленно создававшей свой сюрреалистичный шедевр на асфальте. В какой-то момент я даже почувствовала необъяснимую тревогу, словно что-то в глубине моего подсознания предупреждало об опасности – но это не напоминало страх, или что-то похожее – просто сигнал: «Уходи!». Но в ноздри снова ударил уже знакомый пьянящий аромат, и я заставила своё подсознание заткнуться и снова позволила состоянию, похожему на покой накрыть меня с головой.
«Так и будешь стоять?» - внезапно раздавшийся женский голос вернул меня обратно в реальность. Вне всякого сомнения, он принадлежал особе, за которой я сейчас наблюдала. Удивительно, но в нём не было раздражения или недовольства, в связи со столь пристальным вниманием с моей стороны, скорее наоборот: он дышал мягкостью, спокойствием и теплом. Его отрезвляющий эффект не имел горького послевкусия, только желание услышать его ещё. Не важно что – это всё равно будет прекрасно. Но девушка молчала. Теми же плавными движениями, которыми она только что рисовала странные цветы на асфальте, он стала собирать мелки в специальную коробку. Обычные, цветные мелки, ими так часто рисуют дети, даже не верилось, что ими можно создать что-то подобное.
Закончив собирать свои «сокровища» молодая женщина сложила коробки с ними в такие же простые плетёные авоськи. «Помоги мне» - мягко произнесла она, протягивая оду из них в мою сторону. Я молча приняла её, словно так и было надо. Оставшиеся пакетики она разделила на две части и уже собиралась взять, но я не дала ей этого сделать, взяв одну половину в другую свою руку. А она так же молча, без вопросов взяла вторую часть, словно и это было чем-то привычным и, не оглядываясь, пошла вперёд. Впрочем, ей и не нужно было оглядываться, ведь я шла так близко, что если бы она вдруг неожиданно остановилась, даже не успел бы сбавить шаг. При том, что шли мы с ней очень и очень медленно, будто не просто не хотели спешить, а как можно дольше насладиться моментом, растянуть.
Она так ничего не сказала, до самого конца: ни когда мы шли по набережной, ни когда ждали на автобусной остановке, ни в самом автобусе. Но её аромат, не исчезавший теперь ни на секунду, казалось, говорил за неё больше, чем могли сказать тысячи слов. Он шептал, он пел всю дорогу, он жил, расцветая всю дорогу и только по его оттенкам уже можно было понять, что чувствует его носитель: сомнение, тревогу, неуверенность. Незадолго до выхода из автобуса, запах снова изменился и я поняла, что мы приближаемся к нужной остановке. И, будто догадываясь, что я всё понимаю, моя спутница молча последовала к выходу, лишь на секунду одарив меня взглядом, поскольку слова были не нужны. Не помню, чтобы когда-то до этого вечера я прогуливалась по этому, месту, не помню, чтобы когда-то осматривала соседние дворы, но почему-то твёрдо знала, что от остановки надо завернуть во двор ближайшего дома, а уже там чётко поняла: мы идём к подъезду напротив, её квартира на четвёртом этаже, её окно то, что выходит одновременно и на дорогу и во двор. Впрочем, об этом легко было догадаться, достаточно было только взглянуть на занавески, обрамлявшие окно: вместо штор или модных в последнее время жалюзей, окна только в одной остеклённой лоджии прикрывали длинные толстые плетёные «косы», свисавшие с потолка. Уже оказавшись внутри квартиры, я поняла, что не ошиблась: напротив порога находилась дверь в соседнюю комнату, через которую были хорошо видны занавески, ещё на улице привлекшие моё внимание. Пока моя новая знакомая возилась с чашками на кухне (а в комнате, где я ждала это было не только хорошо слышно, но и видно) я взяла на себя смелость (или точнее наглость) осмотреть квартиру и начала именно с занавесок. Вопреки моим первоначальным ожиданиям они были сделаны не из шнура и даже не толстой пряжи для ручного вязания. Это были полоски из толсто нарезанной ткани и, судя по всему, нарезаны из одежды: местами они были заметно потёрты и выцвели, а где-то можно было заметить еле заметные следы сшива – длины полосок не хватило на длину штор. Потеряв к ним всякий интерес я стала осматривать остальную обстановку комнаты, как вдруг увидела большую картину на стене, на которую изначально совсем не обратила внимание. Как и шторы на окне это был дешевый самодел (впрочем, как и многие предметы в этой комнате), так же сделанный из полос ткани. Но сюжет, сюжет этой картины привлекал, заставлял задуматься: на красном фоне, имитировавшем огонь, корчились две обнажённые человеческие фигуры, горящие заживо. Руки их были подняты вверх, то ли в мольбе, то ли в жуткой агонии. Однако лицо одного из них было неестественным образом вытянуто, наподобие морды. И он пожирал руку другого своими острыми зубами.
В этот момент за спиною раздался шорох и обернувшись я увидела девушку, в руках она держала поднос с чашками. Очевидно, она уже давно наблюдала за мной, ожидая, какой будет моя реакция на картину, но потеряв терпение решила привлечь к себе внимание. «Как тебя зовут?» - спросила я, внимательно вглядываясь в её лицо. «Нара» - ответила та, ещё более тихим голосом, чем когда мы первый раз встретились и она решила со мной заговорить. «Нара – произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и чётко – хочешь моей крови?». На секунду глаза женщины вспыхнули от моих слов, но затем её лицо снова приобрело смущённое выражение, руки держащие поднос коротко вздрогнули. «А разве, так можно?» - неуверенно произнесла она, не поднимая взгляд. «Нет, нельзя – ответила я – но для тебя я могу сделать исключение»….
*   *   *
Нет ни одной религии, в которой так или иначе не был бы представлен Ад. Просто он далеко не всегда явный, ведь у каждого учения свои представления о страдание: где-то это огонь и сера, где-то место, куда душа попадает перед очередным циклом перерождения. Там нет ничего – ни боли, ни ужаса, ни привратника, зачитывающего тебе все твои грехи – но уже сам факт возвращения в мир, на Землю, делает это место поистине ужасным для того, кто не хочет себе нового рождения.  И лишь в одном все религии ошибаются, когда говорят, что в Аду нет жизни. Ад наполнен жизнью. И если всевозможные черти и демоны не в счёт (ведь согласно некоторым религиям у них нет души), то как быть с душами тех, кто был скинут в Ад – грязными, чёрными, но – живыми. Отсюда следовало два вывода: либо Ад всё-таки живой, либо место, которое называют «Ад» им не является. На самом деле «Ад» - это «точка», зона отчуждения, вокруг которой как грибы прорастают все эти «чистилища», замки, темницы. Это можно сравнить с тем, как постепенно расстраивается город, вокруг нефтяного месторождения: сначала появляется завод, потом дома и гостиницы для рабочих, потом магазины и игорные дома. Вот только в этом месте «добывали» не полезные ископаемые, а Смерть, во всех её видах, она была предметом торговли и валютой, ради которой всё крутилось и функционировало.
«Интересно, есть ли в таком месте зоопарк? А если есть, то на что он будет похож?». Возможно на то, что он каждый день видит перед собой: люди, потерявшие всякую человечность и облик, медленно сходящие с ума, в своих каменных комнатах-клетках. Возможно, он мог быть даже владельцем такого зоопарка и каждый день водить экскурсии для особых посетителей, демонстрируя самых эксцентричных обитателей. А может он и есть смотритель зоопарка в Аду и даже не знает об этом…