Дзуйхицу

 Из писем Довганю.
 
Дорогой мой, Александр Федорович!
На косе «Должанка», во время тех наших «Пяти Вечеров», Вы настаивали, чтобы я рассказал о своей работе в гостинице «Октябрьская», когда, работая там совместителем, я сделал карьеру; от зам. Начальника отдела снабжения – до подносчика багажа.
Я попробовал – получается сумбурно. Тогда я подсмотрел у Бориса Акунина стиль джуйхицу, (тут, главное – не оговориться) где можно нагромождать События, не вдаваясь в Литературные изыски и детали.
   
Как говорил Андрюша Бабайчев, заходя в студенческое  общежитие КТИ на улице Горького, прогуливая лекции по «Деталям машин и механизмов»:
 «Детали» - это детали, а  вот интересная беседа за бутылочкой коньячка, может не состояться»!
   
Итак, мой Друг.  На волнах джуйхицу моей памяти:

Теперь так мало греков в Ленинграде,
     что мы сломали Греческую церковь,
     дабы построить на свободном месте
     концертный зал. В такой архитектуре
     есть что-то безнадежное. А впрочем,
     концертный зал на тыщу с лишним мест
     не так уж безнадежен…
                Иосиф Бродский

                ОДИН ДЕНЬ ПОДНОСЧИКА БАГАЖА

«Стоп! Стоп! Так не бывает! Вы перепугаете Хозяев!» -  закричал Великий Станиславский на репетиции «Зойкиной квартиры» по пьесе М. Булгакова, услышав, как артисты звонят по три раза в дверь.
Действие остановилось.
 
Помощница Главного Режиссера стала смущенно объяснять:

«Константин Сергеевич! Сейчас  в Москве проблемы с жильем  и люди часто размещаются по несколько семей в квартирах и, к кому приходят Гости, различают по количеству звонков.»

 Мэтр, как обычно, не поверил, но проворчал:
 - «Тогда напишите на афишах о том, что  этот  спектакль – для людей, живущих в коммунальных квартирах!»

 
Капитан Второго ранга Флота Его Императорского Величества поднимался по Парадной  лестнице на четвертый этаж  дома, на Лиговском проспекте, напротив БКЗ « Октябрьский»...
Конечно  же,   во времена   Его Императорского величества на месте «БКЗ»  возвышалась Греческая Церковь,    после  разрушения    которой   в 1961г.,  в памяти остался только  прилегающей к ней Греческий проспект и  фотография в семейном  альбоме  с   мальчиком, стоящим  на ступеньках  бывшей Церкви, превращенной в склад.
Тот же мальчик прислонялся к  барельефу,    « Рыцарь, пьющий  воду из лесного источника вместе со своей  Собакой» на крепостной стене  Тевтонского «Королевского Замка» в Кенигсберге.
 Замок взорвали в 1971г., чтобы на этом месте  строить двадцать лет  Монстроподобный  Дом Советов. Так - и  не  достроили!)...

От этих воспоминаний отвлек шум из квартиры,  слева от старого еще работающего, с  тех  царских времен,  лифта…

«Созрели вишни в саду у дяди Вани…» рвал душу и струны гитары  сосед   Серега Циммерман, мастер - жестянщик и сын жестянщика.
 «Пропал Выходной,- подумал Алексей, возвращаясь после ночных съемок  «Моонзунда», – наверное, уже  жены с детьми уехали на Моря» и открыл высокую дубовую дверь.

Посередине огромного коридора был выставлен  накрытый стол, за которым разместилось, почти все мужское население  квартиры № 7.

- «Вы,  чего это -  с утра?»

- « Леха! А, ты чего нарядился? Мы, это - не с утра!  Мы вчера с бани идем, - объяснил, как Сосед – Соседу пожарник Вова Крюков,
- Иван вернулся с Байконура и предложил помочь ему смыть Космическую пыль!»

Полковник – зять Сараевой, приветливо улыбаясь, уже протягивал Алексею наполненный стакан - в одной руке и насаженный на вилку огурец - в другой.
                – Честь имею! Со службы, что ли? Или, так - с работы?»
                - «С подтанцовки.  Хотел отдохнуть…  Как, там наш ответ - «Челенжеру и Шаттлу»?
                - Посадочную полосу «Бурану» наладили, должен взлететь – есть на что садиться!

Сергей отложил гитару:
 «Пора выпить за наших жен, позволяющих нам перевести дух,  хотя бы этим летом!»
                - За всех наших  Дам,  Детей и «Буран»! Присоединяйтесь, Артист!»  - поддержал тост Владимир Коваленко - Старший преподаватель Сельскохозяйственной академии в Пушкине, нарезая селедочку.
                – Сейчас, вот, только стряхну творческую пыль», - засуетился Алексей, предчувствуя неотвратимое застолье.

 Но, все опять сорвалось. У самой Лешиной комнаты, в него въехал на «Школьнике» соседский мальчишка:
                - Дядь Леш! Вам звонили из «Октябрьской» - немцы приезжают, просили подойти».

- Марек, какие немцы?
                - ГДРовские – целый поезд!»
                - «Так - «Кино и Немцы»!  Придется - подойти…Что еще, Фантазер?»
                - «Еще с Ленфильма – Литовская киностудия приглашает сниматься в кино. Счас вспомню.  «Уикенд в Аду». Вот!  Голым   на пляже в Светлогорске! Говорят, что вроде, Вы туда все-равно собираетесь? Так можно и за деньги.    Алексей Давидович! А, Вы и вправду Артист?»
                – «Нет, Марек, ты не Фантазер. Ты Израильский шпион!»

 Мальчишка засмеялся, развернул свой велик и покатил в сторону кухни.               
На кухне над сковородкой колдовал сам Яша Певзнер – вечный Снабженец, различных заводов Ленинграда.
 Отец Марка неторопливо доводил нарезанный лук на свиных шкварках, до золотистого цвета, следом обжаривал дольки помидоров, затем разбивал о край сковородки несколько яиц. Посыпал все тертым сыром и укропом (никто, даже не догадывался, что это называется «пиццей»)
 На столе стояли две запотевшие бутылки охлажденного «Жигулевского».
                – «Алексей Давидович! Здравствуй! Присоединяйтесь, Господин Капитан!     И поздравьте! Я все-таки, пристроил нашего Фиму в Политехнический.  Будет Металлургом!»
                - Яков Аркадьевич!  Вы представляете вашего Фиму - рядом с Доменной печью?

– Леш, тебе не понять, ты Русский! У тебя и девочки белобрысые, невзирая на Родителей!
А, мальчику здесь еще и жить! За Марека не беспокоюсь - шустрый парень!
                (Через тридцать лет, копаясь в интернете,  Алексей наткнулся  на  записки Канадского писателя – фантаста Певзнера Марка Яковлевича.
 В интересные дебри, оказывается,  заводят коридоры Ленинградских коммуналок!

  Правда, Марек не писал о быте на Лиговке, но с гордостью вспоминал, как он дослужился в Израильской армии до чина  старшего сержанта.

Да и сам Алексей,   даже   не предполагал, что когда – ни будь, через  - те же тридцать лет, практически на пенсии, ему придется производить монтаж технического  оборудования,  на космодроме в Плесецке.)
                - Леша! Вы не находите, что наши соседи немного Антисемиты?», - допытывался Певзнер, прислушиваясь к уже нестройным разговорам в коридоре.
                - А, как же? Особенно Циммерман! Сам - то на сале готовишь?
Между прочим, вот Лева считает, что если мои Дети на одну четвертую - Армяне, то значит я и сам – наполовину Армянин!
 Ну, мне пора на службу в гостиницу, надо сменить свой «Творческий образ», переодеться и усы отклеить…

-Лева – это голова! А, ты, что так Кавторангом и добирался через весь Питер?»  Яков проходил срочную на Флоте, поэтому разбирался в военно – морских отличаях, даже дореволюционных.
                - Гримерные на Ленфильме закрыли, Муратов - режиссер предложил до следующих съемок «входить в образ».
 Кстати, в метро встретил Гильманова, помните аспиранта из Калининграда? Он еще приходил сюда с Американкой, показывал нашу квартиру, при этом уверяя свою спутницу, на чистом английском, что это мое Дворянское Гнездо!  А все соседи – мои Родственники, которых я приютил!
 
-Володя еще это рассказывал  Немке  из ЭФРГ, правда -  на чистом  Берлинском диалекте,  - с уважением,  напомнил Певзнер.

-Говорит, что он так практикуется в языках.
Сегодня  Гильманов  что – то втюхивал  Англичанке  и все не мог понять, почему ему с утра «строит рожи»  какой -  то усатый  «Мореман»   в непонятном мундире, отвлекая  от добывания военных секретов у  жительницы Туманного Альбиона.
                – Почему  Вы думаете, что именно -  Военных? - поразился  Сосед.
                – «По привычке.  Гильманов служил в разведке в Даугавпилсе. Занимался радиоперехватом».

(В настоящее время, Владимир Хамидович Гильманов, с которым, Алексей, когда – то ходил на плотах, Уважаемый Человек – Профессор, Почетный Профессор еще нескольких Европейских Университетов возглавляет кафедру немецкого языка в Университете имени Канта.)

-«А, вот усики Вам, Алексей - очень идут! И морская форма тоже!  Где мои двадцать пять    лет? -  вмешалась в разговор Госпожа Сараева, которая до этого момента громко фыркая, молча полоскала над раковиной гриву своих волос.

 - С какого края, Александра Николаевна? – неудачно поинтересовался Яша.

Пытаясь сгладить неуклюжую паузу, Алексей попробовал увести разговор в воспоминания:

- «Александра Николаевна!  Извините мою бестактность, Вы прожили Большую Жизнь. Почти. Историю нашей Страны. Что же Вам запомнилось за все — это время?
 
Вопрос, конечно, интересный!   
Я задавал его раньше   Юлию Львовичу Аптекарю, в прошлом   Главному инженеру Минно – Торпедного завода в Светлом, Лесного Арсенала «Пайза» , где снаряжаются торпеды Балтийского  Флота и где еще  долго хранился  немецкий иприт, который вывозил  на своем тральщике мой  тесть    «Кап - лей»   Борис Григорьевич Григорьянц.
 Может этим, объясняется устрашающая  «летальность» моих Земляков. От класса - осталась половина из тех, кто не уехал. (Хотя, еще Чернобольская туча пролила свои дожди над тем краем Балтики.)
 
 Летом 1974г.    после работы в стройотряде, будучи в Киеве,  я заглянул  в гости к Капитану Второго ранга в отставке , вместе с Валькой Холоденко, своим армейским  Приятелем.
За бокалом  « Ахтамара»   « Кап – два»   Аптекарь  (Это фамилия!) поведал  армейским Друзьям  о том,  как будучи Офицером – Стажером,  после окончания  (с отличием, за что  тогда вручали кортик) Училища им. Дзержинского  нес  вахту на крейсере « Орджоникидзе», пришвартованного   в  Портсмуте во время визита Хрущева в Англию в 1965г.
Тогда,  ему доложили  о «постороннем шуме в районе  винтов».

  Что бы Вы сделали  на месте молодого  Офицера? Вы бы отправили это сообщение «наверх»?  Стажер же просто отдал команду:
-«Провернуь винты!»

 Посторонний шум прекратился. Через год в бухте Портсмут всплыло обезглавленное тело легенды Спецназа Королевских ВМФ Командора Лайнелла  Кребба.               
Интересующихся, этими загадочными событиями, я отсылаю к повести Александра Розина «СКРЫТО ВОЛНАМИ».
  Так сказать: «И, только в родной Портсмут им не вернуться никогда!»

 Но, не это главное, что осталось в памяти нашего Капитана! Обратно в Балтийск Офицер – Стажер шел уже на эсминце «Смотрящий».
 В Северном море их застал шторм и слегла вся команда.
 «Ребята под командой Стажера» держали вторую вахту, только   на самолюбии!  Камбуз тоже «травил».

  И, тогда Командир эсминца приказал накормить вахтенную команду  из «представительских»  продуктов.
Вот, что осталось на всю жизнь  в памяти  Капитана Второго  Ранга  Аптекаря:

  Это  Красная Икра в  бачке на восемь  матросов,  из которого икру черпали ложками,  батон белого хлеба со сливочным маслом и коньяк «Ахтамар» разлитый по металлическим кружкам  с  неограниченным повтором!

  В конце шестидесятых, Кап – Два в отставке вернулся в родной Киев, когда его «турнули» с Флота, после эмиграции дочери в Новую Зеландию.
 Оттуда, Лариса два раза в месяц летала в Англию, читать лекции   по «Теории Полей».
 Сейчас дочь Аптекаря Ю. Л.  живет в Оксфорде и является ведущим специалистом в мире по тем же самым «Полям».  См. сноску внизу).                Вот предыстория простого вопроса, который задал Алексей своей соседке А. Н. Сараевой.
 
«Старуха ИИзергиль» -вдова генерала и теща полковника – строителя, соседка по газовой плите на общей кухне, почти не раздумывая, взметнув тяжелыми черными совсем не седыми волосами повернулась (Г – ди, лучше бы она этого не делала! Она еще красилась!)  и воскликнула:
  - «Леша, это - НЭП! Конечно же НЭП! Тогда мы все жили при Военном Коммунизме!
 Представляете, ничего не было – прямо, как сейчас! И, вдруг – ВСЕ откуда-то «взялось»!
И, тогда мы узнали про НЭП!
 Соседка, почти ровесница века кокетливо улыбнулась,

 - «Многие Девушки приоделись, а некоторые даже удачно вышли замуж… Но, наступило «потом» … а после была Война!» - Сараева отвернулась, пытаясь спрятать заблестевшие щеки…

Выходя, из квартиры, Алексей заметил, как «Антисемиты» пересчитывали мелочь.

-«Давидович! Если ты в гостиницу, прихвати обратно пивка, - попросил Циммерман ,- а то у Яши, как всегда – последняя бутылка.
 Где – то, ведь  раздобыл?»
И добавил,  ухмыляясь:
- «Ну,  если, конечно, ты - не до утра?»

-Можно подумать, что утром Вы откажитесь от пива», - буркнул Алексей, захлопывая за собой тяжелую дубовую дверь квартиры на четвертом этаже дома  на Лиговском проспекте…

На этой странице осталось еще место, чтобы немного рассказать о дочке  Ю. Л. Аптекарь.   

Перед поступлением  в  ЛГУ, Лариса  успела проучиться два года в Университете им. Канта.
Когда она забирала документы с Физмата,  декан Шпилевой  Алексей  Яковлевич уговаривал ее остаться:

-«Лариса Юльевна, если Вы уйдете, мне придется закрывать факультет.
Не  стоит  тратить  сил и времени  -  на  оставшихся!»
                Через пять лет  я напомнил это  Шпилевому,  когда  уезжал на ПМЖ в Ленинград , но Алексей  Яковлевич ничего не ответил  -  в ответ и отпустил меня с  Б – гом…
Действительно,      « не стоит тратить  сил и времени…»

 Дзуйхи;цу (яп. ;;, вслед за кистью) — это жанр японской короткой прозы, в котором автор записывает всё, что приходит ему в голову, не задумываясь о том, насколько это «литературно» (Википедия). К классике дзуйхицу относятся «Записки у изголовья» Сэй Сёнагон (конец X века) (Википедия)


«Спасибо, Геннадий!  Дзуйхицу, это по-русски, я так понимаю, винегрет. Вкусно!»
 Борис Кисельков.  (г. Радужный)

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ