Путник

По дремучему лесу шел путник, измождённый долгими скитаниями. Фляжка его давно опустела и смерть шла за ним по пятам. Через каждые пять шагов он оглядывался, а через каждые десять падал на колени. Старался ускорить шаг, чтобы убежать от смерти. Но разве от него убежишь? Как быстро не бегай, смерть тебе не перегнать. Когда-нибудь она тебя настигнет. Вот тогда ты поймешь, что бежал к ней, а не от неё. Всю жизнь оглядывался, не нагоняет ли она тебя, когда как та была всегда спереди, стояла вдалеке с флагом в руках. Ты мчался, ускорял бег, старался, но укорачивал лишь путь, путь от рождения до смерти.
Путник пытался ускорить шаг, но каждая попытка лишь замедляла его. В конце концов, не способный идти, он пополз. Полз до тех пор, пока не увидел тень перед собой. Подняв голову увидел то, чего никак не ожидал увидеть. Перед ним стояла изба. Изба без окон. Изба на курьих ножках. Четыре черные столба, приподнимали старое строение над землей. Крыша её обросла так, что изба несла на себе маленький лесок.
Возникшая ниоткуда, она стояла будто ждала чего-то. Или кого-то. Путник глядел на избу в недоумении. Шумела листва под игривые порывы ветра. Слышались птичьи и звериные крики в густой чаще. Недалеко с шумом протекала река. И вроде бы мысль промелькнула в голове, что вот рядом река, вот оно спасение. Однако человек все смотрел на избу и чем дольше смотрел, тем труднее было ему преодолеть желание взойти на крыльцо и открыть дверь.
Заглушились пение птиц, крики зверей, шум ветра в листве и журчание реки, а путник взбирался на избу. Он залез на крыльцо и глянул на дверь. Старая посеревшая дверь, закрытая на заслонку отворялась только снаружи. И ему решать, отворять ее или нет. Внутри послышалась какая-то возня, кажется кто-то только что проснулся. Он всё ещё слышал, как шумит река и мысль всё ещё блуждала в голове: как-бы хорошо было утолить жажду и перехитрить смерть на этот раз. Однако он всё медлил и смотрел на дверь.
Кто-то подошел с той стороны и поскрёб по задубевшим старым доскам. Затем, замогильный голос произнес:
- Хочешь зайти – отвори дверь, не хочешь – уходи, но не медли.
Он сомневался, страшился неизвестного за дверью избушки на курьих ножках. Однако, чем дольше медлил, тем сильнее слабела воля. Наконец он сдался и взялся за заслонку. В горле у него першило, голову разрывала боль, однако вместо того, чтобы побежать за спасительной водой, утолять многодневную жажду, он отворил дверь.
Все звуки замолкли. Птицы не пели, ветер не шумел и река не журчала. Мир внезапно потерял краски, будто умер и посерел, словно засохшее дерево. В дверном проеме стоял силуэт, чернее черноты не просветной избы. Путник дрогнул, страх овладел им. Он повернулся, намереваясь спрыгнуть с черной избы и бежать. Однако его остановило вид распластавшегося на сырой лесной земле мертвого тела, его мертвого тела.
- Жизнь ты свою уже не вернешь. Но всё же выбор есть. Либо уйти и стать призраком, бродить по земле живых бестелесным духом, вечно усталым, но незнающим сна. Либо пойти дальше, - донесся всё тот же замогильный голос из тени, чернее неба в безлунную осеннюю ночь.
- А что дальше? - спросил путник.
- Продолжение пути, - ответила тень.
- Я боюсь.
- Все боятся, но назад уже пути нет. Зачем ступил на порог, раз хотел жить?
Тень подвинулась и путник зашел в избу. Дверь закрылась, опустив задвижку с той стороны и заперев дверь снаружи. Внутри было черным-черно и чернее этой черноты была лишь тень, встретившая его на пороге. Но как только дверь заперлась, и так, что ее не отворить изнутри, в печи блеснула искра, зажегся очаг. Огонь разгорелся, осветив всю избу и лишь черная тень осталась такой же черной. Ни одно светило не могло её осветить. Однако яркое пламя, высветил ее силуэт. Четкий контур отделивший свет тьму очертил фигуру высокой худой старухи.
- Ты кто? - спросил путник.
- Думаю ты знаешь кто я, - ответила старуха и сунула в разогретую печь вариться что-то в черном горшке.
- Не думал, что смерть за мной вот так придет.
- Не я к тебе, а ты ко мне пришел, - ответила ему смерть. - Если есть, что сказать, садись и говори.
И путник сел на длинный стол, что делила маленькую избу пополам. Начал он рассказывать смерти сидящий перед ним.
Путник стал вспоминать свою жизнь. Он вспомнил, как отец сделал бумажный кораблик и как он пошел пускать его по маленькому луговому ручью. Вспомнил запах блинов в старом бабушкинском доме. Вспомнил, как лежал в своей маленькой кроватке и мать читала сказку на ночь. Вспомнил своего маленького верного пса, с которым играл дни на пролет на зеленой мягкой траве. Вспомнил запах цветов в сентябрьское утро, новогоднюю елку обвешанную игрушками, долгожданную весну, теплые летние дни. Вспомнил всё и плохое и хорошее.
Чем больше вспоминал, тем больше охватывало его уныние. Он жалел о недоделанных делах, утраченных мечтах. Жалел, что не увидит своих близких, свою заботливую мать, добрую бабушку, веселую сестру, вечно уговаривающую побыть с ней подольше. Жалел, что маленькое колечко так и останется валяться в лесу вместе с его телом, вместо того, чтобы быть на пальце своей избранницы. Он жалел себя.
В тот момент когда сожаление готово было вырваться из груди пронзительными рыданиями, Смерть достала из печи черный горшок и дала путнику. То было еда мертвых. Как только он отведал её, так сразу затихли его печали.
Смерть убрала из печи тлеющие угли и поставила в горнило греться мертвую воду. А когда разогрелась, велела залезать в печь. Путник исполнил сказанное, жар печи согрел его, согрел душу. Смерть лила теплую воду на его голову. Он чувствовал, как вода смывает с него грязь. Грязь нечистого мира, болезни тела: жалость, страх, печаль, ненависть. Из глаз его лились слезы, а вместе с ним утекли и тревоги.
Он вышел из бани очищенным, душа его теперь чиста и нет в ней больше тревог. Он одел данную ему одежду, белоснежную рубаху, что сияла подобно холодной луне, а быть может, сиял он сам, быть может под коркой грязи скрывалась белая душа.
На длинном столе уже стоял большой ящик, прямо ему в пору. Он без сомнения залез в него и лег. Шел медленно, не спеша, ибо теперь ему некуда спешить, у него вечность в запасе. Лег и почувствовал, что удобнее постели он не знал до селе. Все готово, спет последний куплет предсмертной песни на пару со Смертью. А его ум лишен тревог и забот. Вокруг так тихо и спокойно. Его клонит в сон, он не слышит рыданий и плача по нему из подзвездного мира, он наконец обрел покой. И за свою недолгую жизнь так устал, что теперь мог бы проспать хоть целую вечность.