Благие намерения

Темным вечером, когда ночь почти наступает и вместе с ней приходит пора различных страхов и суеверий, свершаются самые темные дела. Именно одним таким темным вечером Илья Петрович Троекуров сидел у камина, внимательно слушая своего давнего партнера, купца Серебренникова Ивана Ивановича. Купец был известен своей жадностью, которую его друг называл не иначе как практичностью. И вообще, Илья Петрович видел в нем лишь хорошее. Он всегда прислушивался к другу, вот и сейчас внимал, все еще тая смутные подозрения.
- Но помилуйте, друг мой, - ерзал Илья Петрович, - говорят, он хоть и из благородных, да чудит и чудит помногу. Странный он какой-то, а вы предлагаете отдать ему дочь. Да моя дочь, если на то пошло, ничем не хуже благородной барышни. Уж я не поскупился на учителях и украшениях. Чего только не сделаешь, чтобы войти в это трижды проклятое благородное общество бездельников и должников.
- С дочерью все равно расставаться придется, - пыхтя сигарой, убеждал Иван Иванович, - так лучше отвалите ему солидное приданое. Чтобы впредь был послушен во всем.
- А батюшка его, говорят, сжил со свету жену то свою. Убил говорят.
- Может и убил. Может и стоило убить, - Иван Иванович закатил глаза, - может изменяла ему с кем ни попадя. Вот мужик и не выдержал.
- Да, дела, - протянул Илья Петрович, - вы что же, предлагаете взять его под крыло? Опекать благородного юношу?
- Ему тридцать пять. Так что вовсе не юноша. Но у него есть, я думаю, такая ерунда как понятие чести и достоинства. Эти графы хоть и скудно живут, в долгах как в шелках, а все трындят про честь. А ваша Ирина такая скромная девица, что вы просто окажете ему честь, приняв сватов. Я, кстати, с ним об этом говорил. Сватом вот готов сам лично приехать. Все же он мне должен.
- А, и вы так ему списываете долг? Хотите чтобы о вас день-другой говорили в салонах? – хитро прищурился Илья Петрович.
- Ну не без этого. Дочь мне Бог не дал, а сын только и знает, что читать книжки. Не тянет его к нашему делу то. Бездарь и только. Я его на дочке какого-нибудь графа женю. Благо, денег хватит даже внукам. А вот внуки будущие и есть моя надежда.
- Да, дела, - еще раз протянул Илья Петрович, наливая себе коньяк.
Решив не затягивать со сватовством да свадьбой, они договорились о датах, присовокупив сюда и церковное венчание. Как оказалось, Иван Иванович даже с батюшкой поговорил и обо всем договорился. Илья Петрович смутно подозревал, что дело нечисто, но он привык полагаться на шустрого друга, считая, что тому виднее.
В это время на другом конце города под звон бокалов проходила пирушка обычного салона, где угрюмым был лишь один человек. Ничто его не веселило. Ни звон бокалов, ни чарующий смех дам, ни даже рядом сидящая девица. Казалось, веселье обходит его, угнетая тяжелыми думами. Никита Петрович Орлов размышлял о женитьбе, раз сто проклиная жадного купца. Да, тому удалось скрутить его по рукам и ногам и оставалось лишь жениться на какой-то серой мышке. Именно так представлял он дочь купца Троекурова. Купец был уже в годах, но даже в молодости привлекательным его бы не назвали. Орлов раздумывал в кого же будущая невеста, понимая, что она вовсе не красавица. Однако, хранить ей верность он не собирался, решив заточить ее подальше от столицы в имении. Удел ее рожать детишек, да и то немного, подумал он, с некоторой брезгливостью осознавая, что придется пасть, взяв в жены обычную купеческую дочь. Вспомнив, что ее отец еще и толст, он представил толстушку, с ненавистью глянув вокруг. И хоть и убеждал его Иван Иванович, что девица хороша собой, он ему не верил. Было понятно, что два купца договорились и за сватовство Серебренников получит неплохой куш. Этот факт тоже мучил Орлова, котрый не желал, чтобы им торговали. Однако слово не воробей и сделка уже состоялась. Серебренников списал огромные долги, которые, по всему, оплатил Троекуров. Купили! Эта мысль добивала Орлова, который в конце концов решил отыгаться на дочери Троекурова. Его единственное дитя, которое он лелеял с самого рождения, сдувал с нее пылинки и кормил самым сладким вскоре станет жертвой, мстительно думал Орлов. А как же иначе! Граф уже понимал, что за все в этой жизни приходится платить и в этот раз купеческая дочь обойдется ему самой дорогой ценой. А это значит, что он намеревался сполна заплать ей за унижение чести. В его понятии попрана была честь дворянина и за это ей придется платить. Не выставлять же счет всей купеческой гильдии!

***
Ирина Петровна Троекурова с самого детства росла без матери. Конечно, ее окружали няньки да горничные, и причем самые лучшие, но все же она всегда была сдержана во всем. Больше всего она боялась огорчить отца, а потому всегда с ним соглашалась. Да и он не многого требовал, меняя учителей по ее капризу. В последнее время ее отец все больше заводил разговор о замужестве и Ирина понимала, что тут перечить бесполезно. Рано или поздно придется выйти замуж, думала она, с замиранием сердца прислушиваясь к отцу. Вот и в этот раз Илья Петрович навестил дочь в покоях, выгнав служанок и закрыв дверь. Он сообщил о скором сватовстве и венчании с графом. Ирина слушала как отец горделиво расписывал будущие перспективы, радуясь тому, что дочь будет навещать его в карете с именным гербом. Казалось, ему большего и не надо было.
- А он богат? – спросила она.
- Милая, я дам за тобой столько капитала, что ты и думать не будешь о деньгах. А он даст тебе имя и положение в обществе. Мои будущие внуки родятся в настоящем графском имении и вырастут благородными людьми. Перед ними откроются те двери, которые не открывались предо мной. Я ведь старею. Совсем скоро стану немощным и тогда тебе нужна будет твердая рука. Дай Бог родишь наследника, он вырастет и позаботиться о тебе, своей матушке. А до этого надо потерпеть. Ты ведь у меня умница. Ты все понимаешь. Жаль, матушка твоя не дожила. Уж как я ее любил! И ты будешь любима.
Ирина печально улыбнулась, не понимая откуда у отца такая уверенность. Хотелось надеяться и потому она ободряюще кивнула. Троекуров не любил откладывать такие важные вещи в долгий ящик и потому ужет на следующей неделе решил торжественно принять сватов. Но каково же было его удивление, которое вскорости сменилось праведным гневом, когда он увидел в дверях лишь одного Ивана Ивановича. Его друг и соратник по купеческому делу прибыл один и вовсе не стеснялся такого поворота событий. Из его сомнительных объяснений Троекуров понял, что у графа появились неотложные дела и посему он отправил Серебренникова одного.
- Но помилуйте! Где же его дядья? – вопрошал Троекуров, - неужто родня его не ведуют о венчании?
- Им и не надо ведать. Все узнают в церкви, - купец хлопал его по спине, ободряюще подмигивая, - там все будет чин чином, слово чести! Поведу под венец крестницу и вручу ему в белы рученьки.
- Ох, не знаю, - сомневался Троекуров, - унизительно как то это все для меня. Кабы знал, что сватовство родной дочки пройдет вот так, не согласился бы.
- А ты не горячись, дорогой мой, не горячись. Граф Орлов ведь завидный жених и связи у него при матушке императрице.
- Ну если связи.
- Еще какие связи, - убеждал его купец, - такие никому и не снились. Уже после венчания вам будут все завидовать.
- Ну если так.
- Да так. Все так.
Поставив точку в сватовстве, взяв дозволения на венчание, купец намекнул Троекурову, что ему на венчании быть не велено.
- То есть как? – возмутился Троекуров.
- Так там ведь будут разные графы да князья. Не чета нам с вами, мой дорогой друг. За невестой пришлют именную карету с гербом, как вы хотели.
- То есть как это пришлют? Она что, одна поедет в церковь?! – завопил Троекуров.
- Блажь у него такая в голове, придется уступить. Да уступи ты! Уже после венчания брачная ночь и будущий внук даст Бог будет зачат. Внук то будет графский кровей!
- Ладно, - сдался Троекуров, - на карету лакеев наряжу, чтобы на козлах сидели да охраняли ее.
На том и порешили. Стремительные приготовления к венчанию не дали опомниться ни отцу ни дочери. Не успели в имении Троекуровых должным образом прийти в себя, как графская карета уже стояла во дворе в ожидании невесты. Ирина Троекурова словно во сне надела подвенечное платье и отправилась в церковь. Она лишь там увидела своего жениха и с облегчением вздохнула. Как и говорили, граф был весьма недурен собой. Он был красив, статен и тонок. Надменно взглянув на невесту, он словно обжег ее придирчивым взглядом. Ирина Троекурова волновалась так, что была готова лишиться чувств. Словно во сне она дала согласие и вскоре выходила из церкви под руку с супругом.
Уже в имении графа, куда они отправились немедля, Ирина прошла в отведенные ей покои. Переодевшись, она с некоторой робостью осмотрела пышное убранство покоев хозяйки имения. Да, все было как в сказке. Она вспомнила супруга, его грацию и красоту и счастливо улыбнулась. Подготовившись к брачной ночи, Ирина с волнением много раз смотрела на дверь.
Утром Ирина по привычке взглянула на дверь и поняла, что граф точно не приходил. Недоумевая, в замешательстве она спустилась вниз, идя за услужливой горничной в гостиную. Там за столом сидел граф Орлов. Строго взглянув на нее, он напомнил что уже позднее утро.
- Вам, как хозяйке этого имения, следует вставать с петухами, - твордо говорил он, - вы ведь выросли без матери. Так неужели вам не доводилось управлять имением в отсутствии отца? Отныне вы будете рано вставать и распоряжаться хозяйством. Это понятно?
- Да, - кивнула она, присаживаясь за стол.
Она привычно взялась за чайник и тут же отдернула руку, так как граф указал на слуг, предупредив, что за столом графиня не должна разливать чай.
- Так ведь нет никого в гостях. Сами же сидим, - не удержалась она, - а слуги не в счет.
- Может расскажете как ждали меня всю ночь, глядя на дверь в своем балахоне, который вы принимаете за пеньюар, - сказал он.
- Не при слугах же, - растерялась она.
- Так ведь они для вас не в счет. Вам бы надо уяснить для себя четкое правило слушаться меня во всем.
- Хорошо, - кивнула она, попытавшись улыбнуться, - вы, кстати, не пришли.
- Это не мешало взглянуть на вас через портрет на стене.
- А отчего вы не пришли?
- На вас, милочка, собирает досье мой человек. Кем вы были до замужества, как вели себя в обществе, имели ли любовника. Все это я вскорости узнаю и решу как быть с вами.
- А если имела любовника вы что, разведетесь? – она с удивлением посмотрела на него, - возможно, вам следовало собрать досье и раньше.
- Вас продали, моя дорогая. Продали как какую-то клячу, которая уже не в силах ни пахать ни рожать.
- Зачем вы так, - упрекнула она, - папенька не мог поступить так со мной.
- Вы ему не важны. Ему нужен наш сын, которому достанется все его состояние. А теперь выбирайте, я ведь могу быть милостивым и прикажу продать вот этих самых слуг, оторвав их от детей и семьи. Им ведь до смерти не забыть это ваше унижение.
Ирина взглянула на дрожащую служанку и побледневшего слугу в дверях. Она посмотрела на мужа, впервые подумав, что он не так уж и красив.
- Не стоит, - возразила она, - я как-нибудь переживу. Не хочу начинать первый день в этом прекрасном имении с такого.
- Ох, до чего вы любите подстраиваться под благородных, - хлопнул он по столу, - так знайте, пока вы этой ночью мерзли в холодных покоях, я был с вот этой смазливой служанкой.
Он указал на служанку и торжествующе взглянул на супругу. Казалось, ему нравится делать ей больно, позорить перед слугами, уязвляя гордость и самолюбие. Ирина не взглянула на служанку, впервые внимательно посмотрев на него.
- Это вас купили как какую-то клячу, - внезапно сказала она, - и теперь вы беситесь от этого.
- Что?! Да как смеешь! – побледнел граф, - эй, Мавей! Живо сюда!
Словно в страшном сне Ирина услышала приказ мужа и почувствовала чьи-то огромные руки на плечах. Ее выволокли на улицу и привязали к столбу. Ирина обернулась, увидев мужа с кнутом в руках. Не посмеет, мелькнула мысль и в следующую секунду ее обжег удар кнута. Избивая ее кнутом, Орлов словно видел у столба кредитора, который советовал ему пойти на этот шаг. Он бил и бил, пока рука не устала и лишь после кинул кнут на землю. Не обращая внимания на потерявшую сознание супругу, он вошел в дом. Служанки развязали хозяйку и уложили верх спиной. Пришедшая лишь к вечеру знахарка долго охала над бледной словно полотно графиней.
- Убьет он ее, - твердо сказала служанка Настя, чувствуя слабый пульс госпожи, - ни за что ведь избил.
- А ты давай, запрети ему, - одернула ее горничная Марфа, - сама и встанешь у столба. Только бить будет Матвей, после его ударов в землю ляжешь.
- Жалко ее, голубушку, - вздохнула Настя, - измываться будет теперь. Ведь не пожалел такую белую да гладкую. Шрамы останутся.
- Не нужна она ему. Вот родит мальчонка и даст умереть. Или сама руки наложит.
- Молчи! Не накликай беду, - осадила ее знахарка, - бьет значит любит.
- В гробу она видела такую любовь.
- Убьет ее.
Загалдели служанки, поправляя подушки госпожи. Сидя возле нее днями и ночами, они слушали ее бред, понимая, что госпожа ничего в жизни и не видела, нигде не путешествовала, попав по воле отца в это имение. Лишь через неделю Ирина открыла глаза, чувствуя привкус отвара.
- Ожила! – встрепенулись служанки, - ох, матушка. Напугала ты нас.
- Он в имении или уехал? – она боязливо взглянула на дверь.
- В имении, матушка. Да только не спрашивал о тебе, будто и нет тебя. Пьет уже неделю с того самого дня. Заперся в покоях и пьет.
- Стол накройте в покоях. Есть хочу, - охая Ирина привстала на кровати.
Ей вдруг захотелось засплакаться и она залилась слезами на плече горничной, слыша рыдания девушек. Такова женская доля, мелькнуло в голове, но она гнала эту мысль, понимая, что уже никогда не станет прежней. Ударом кнута он выбил из нее все живое и прекрасное, оставив лишь страх. Страх был огромен и Ирина не видела конца и края тому страху. Наплакавшись вдоволь, она немного поела и велела сменить повязки.
Суровая зима пришла на смену хмурой осени и молодой графине казалось, что теперь зима будет ее обычной спутницей. Не быть уже весне, горестно вздыхала она, с каждым днем набирая сил. Он все не приходил и ее это радовало. Прошло три месяца, она окрепла, но все не выходила из покоев, страшась супруга.
Однажды вечером, когда Ирина закрывала ставни, пугаясь пурги за окном, граф Орлов пришел в ее покои. Ирина понимала, что между ними не может быть любви. Она дала себе слово и решила не рыдать, не радовать его. Лежа с ним в огромной кровати, Ирина прислушивалась к его дыханию, размышляя отчего не едет отец. Она понимала, что Орлов строжайше запретил ее навещать, а все ее письма попросту бросал в камин. Проходили дни, визиты графа становились все реже, и Ирина как то налаживала свой быт, подружившись со служанками. Как она знала, трое уж лили слезы, страшась своей участи. Известно было, отяжелевшую девицу граф тотчас же отправлял в монастырь, а то и продавал с приплодом. Ирина с некоторым облегчением узнала о беременности, радуясь, что он оставил ее в покое. Месяцы проходили, а от отца все не было вестей. Она ждала рождения младенца, надеясь, что отец приедет. В положенный срок графиня родила мальчика, чем безмерно порадовала графа. Он пришел к ней чарез пару часов, когда кормилица забрала ребенка.
- Наконец-то с паршивой овцы хоть шерсти клок, - бросил он, - теперь у меня родился наследник. С его рождением отпадает всякая необходимость навещать вас. Радуйтесь, моя дорогая. Вы теперь мать наследника и впредь думайте, прежде чем говорить. Ясно?
- Ясно, - кивнула она, - как вы его назовете?
- Александром. Совсем как внука императрицы. Говрят, так звали завоевателя Македонского.
- Славное имя, - согласилась она.
- Наконец-то ваш скупердяй батюшка назначит шикарную ренту. Кстати, он скоро прибудет. У вас ведь хватит мозгов выглядеть счастливой и не плакать?
- Можете не сомневаться, - твердо ответила она.
- Вот как? А вы изменились. Не сломлена и все еще желанна, - он поцеловал ее и приласкал, - прикажите готовить покои для гостей. Сегодня к вечеру прибудут и мои дядья с их женами. Хотят преподнести дары наследнику. Известно, что у них нет сыновей, так что наш Александр по праву наследует и их капитал.
- Приедут госпожи? – обрадовалась она.
- Я бы не хотел чтобы вы сближались с этими пустоголовыми мадам, одну из которых мой дядя нашей в кабаке, - одернул он ее, - потаскухи! Если бы не рождение сына, я бы их не пригласил!
- Да, конечно, - кивнула она, похлопав его по руке, - не волнуйтесь за меня.
Он поцеловал ее ручку и улыбнулся. Доверительно рассказывая о дядьях, он рассказал и о их женах.
- Поставьте их на место, моя дорогая. Вы хоть купеческая дочь, но не чета девке из кабака. Мне противно их видеть!
Пообещав мужу, Ирина приняла в подарок семейные драгоценности. Тяжелый ларец был полон старинными украшениями, которые графиня перебирала, примеряя и разглядывая. Именно за этим занятием ее и застала служанка Марфа. Сообщив что покои для господ готовы, она застыла в дверях. Ирина почувствовала смутную тревогу, но дала себе слово не расстраиваться.
- Что у тебя еще? – спросила она.
- Их сиятельства развлекались намедни с Марией, дочерью крепостной кухарки. Он уже давно с ней.
- И что?
- А с рождением сына он решил выгнать ее из поместья.
- Наверное, решил меня не расстраивать. 
- Девка оказалась с норовом. Надерзила барину. Вот он и велел ее высечь. Как вас когда то, - служанка осеклась и вдруг бросилась на колени.
- Что ты, что ты, милая, - Ирина помогла ей сесть рядом, - ты ведь и выходила меня тогда. Знаешь почему я не избавилась от всех вас? Да чтобы помнить тот ужасный день. В день он попросту убил во мне все. А сейчас Саша родился и я чувствую, как оживаю. 
- Ребенок у нее будет вскорости. Сама хвасталась. А высекет, помрет ведь. Грех то какой!
Ирина отодвинула служанку и вышла из покоев. Она решила остановить супруга, понимая, что перед гостями и приездом родителя ей точно ничего не грозит. Помня его вспыльчивый нрав, она решила действовать тактично. Граф удивился просьбе супруги отправить Марию в монастырь.
- С чего вдруг? – недовольно спросил он.
- Сами посудите, мать ее кухарка. Может и припасы потравить. Зачем нам так рисковать собой и сыном? Да и братья у нее кузнецы. С ними не хотелось бы расставаться. Хороших слуг сейчас трудно найти.
- Ребенок у нее от меня будет, знали об этом? И все еще просите?
- Пусть родит в монастыре. Девку или сына, отдадим богоугодному делу. Уступите мне хоть раз, - она с мольбой посмотрела на него.
- Жалостливая вы, - упрекнул он, - вот не приведи Господь сын будет таким же!
- Что же плохого в доброте?
- Для вас ничего, а вот будущему наследнику пристало с отца пример брать. Да ладно, раз так просишь, чуть не в ногах валяешься, отправь ее в монастырь. Да проследи чтобы родившуюся девку в монашки постригли. Теперь это на тебе будет.
Ирина поблагодарила мужа, сама не понимая, что с этого самого момента для нее наступила черная полоса в жизни. Казалось, невидимый рок уже навис над ней мечом и оставалось совсем немного до настоящей трагедии.

***
       Графиня Орлова стояла перед зеркалом в траурном одеянии. То, что спустя несколько лет граф погиб на охоте вовсе не печалило ее. Тогда долгожданная свобода была близка и она впервые чувствовала себя по-настоящему счастливой. Сейчас ей казалось, что все эти восемнадцать лет замужества прошли словно во сне. Определенно то была не я, подумала она, и улыбнулась, заслышав голос повзрослевшего сына. Александр зашел к матери и оповестил о приезде купца Троекурова. Он безмерно любил деда, а тот в свою очередь, всячески баловал его. Ирина спустилась вниз, принимая ларец с матушкиными украшениями. Троекуров Илья Петрович с жалостью взглянул на дочь и она расплакалась.
- Ну, будет, будет. Бог дал, Бог взял, - говорил он, поглаживая ее плечи, - не падай духом. Столько лет прошло, тебе уж стоит позабыть его. У тебя есть мы. Ведь я еще крепок, хоть и старик, да и Александр вырос настоящим графом. А как он любит маменьку!
- Больше жизни, дедушка, - улыбнулся Александр, ловя благодарный взгляд матери.
- Ты еще так молода, жаль моя, - вздохнул купец, - у тебя еще все впереди. Кстати, наш Саша намедни познакомился с девицей из семинарии. Сказывали мне, будто видели их в городе. Не так ли, внук?   
- Кто же та девица? – с улыбкой спросила Ирина.
- Вы ее знаете, - не сдержался Александр, - помню, вы навещали ее совсем маленькой в монастыре. Мы там впервые встретились еще детьми.
- Вот как?
- Ее матушку зовут Мария. Она дочь нашей кухарки, - продолжал Александр.
- Ну, хоть эта не графских кровей. Можно и простую девицу сосватать, станет графиней. Лишь бы любовь была, - Троекуров ни в чем не перечил внуку.
- Дочь Марии?! – Ирина оттолкнула сына и в некотором замешательстве посмотрела на отца.
- Ты что же, думаешь не чета тебе? – спросил Троекуров, - но ведь они любят друг друга. Да и потом, девица грамотная, французский изучала. Живет в городе у тетки. Той самой портнихи, что сшила тебе подвенечное. Ирина, ты слышишь меня?
Он с опаской взглянул на дочь. Ирина схватилась за сына, вглядываясь в него. Служанки у дверей схватились за ворот, осуждающе глядя на молодого господина.
- Матушка, что с вами?
- Мария, дочь кухарки, по моему приказу была отправлена в монастырь. Не то отец попросту убил бы ее. Она понесла от него, и девица та твоя сестра, - воскликнула она.
- Быть не может! – не поверил Александр.
- Но так и есть, - кивнула Ирина, - забудь ее, сынок.
- Много грешил покойный, - удивился Троекуров, - видимо не зря его так жестоко наказала судьба, нанеся роковой удар той ночью.
- Ночью? – Мария с удивлением взглянула на отца, - охота была днем.
Троекуров промолчал, похлопав дочь по руке. Он оговорился, и решил молчать, опасаясь за будущее. Помнил он и свой страшный приказ, темной ночью в конюшне прирезать графа Орлова. Все свидетели были надежными мужиками из прииска. Именно сейчас он понимал, что другого выхода не было. Увидев свою испуганную дочь с младенцем на руках, он и сам впервые испугался. К убийству благородного графа он готовился годами. Все было расчитано правильно и в ночь после охоты его люди приволокли графа на конюшню, где он разделался с ним. Всего этого Мария не знала. Ей сказали, будто бы полученная на охоте рана открылась и он истек кровью в кровати. Дознаватели были на прикорме Троекурова, так что он вершил самосуд, в первую очередь думая о свободе и покое дочери. Он не считал себя убийцей, не трогали его и мольбы несчастного. Тогда он вершил суд и нанес удар самолично. Только так успокоил свой нрав купец Троекуров, понимая, какой дорогой ценой достался ему внук. И теперь он желал лишь хорошего для дочери и не говорил о замужестве. Пусть сама выберет, думал он, отклоняя предложения завидных женихов. 
- Да? А я и запамятовал. Ладно, гости подъезжают. Пойдем встречать. А о той девице после поговорим.
- Она не может быть моей сестрой, - горячо спорил Александр.
- После! – Троекуров взял внука за руку и вышел на крыльцо.
Ирина поздоровалась с дядьями покойного и поприветствовала их жен. Она помнила как завидовала этим вполне счастливым дамам, мужья которых баловали их. В этом ее доля отличалась и вовсе не была завидна. Иной раз Ирине казалось, что о ее печальной участи знает весь свет. Но всему плохому приходит конец. Неожиданно для себя она увидела на крыльце крестного с сыном. Иван Иванович приехал с сыном, впервые показавшемуся в их краях. Ирина помнила его еще мальцом, когда они читали стихи детьми в гостиной родителей. Алексей Иванович был немного старше графини. Впервые за долгие годы увидев ее уже взрослой, он невольно улыбнулся и поклонился.
- Вот, гляди кого я привез тебе на поклон, - говорил крестный, - из самой Венеции прибыл. Есть такой прекрасный край. Где только не ездил мой Алеша по купеческому делу!
- То то у тебя в лавке изумительные вещицы, - не удержался Троекуров, - надолго приехал, Алеша?
- Насовсем. Старею, пора сыну дело передавать, - ответил Иван Иванович, - а помнишь, как они еще детьми читали нам прекрасные стихи. Какая была золотая пора! Мы были молоды, а наши дети радовали нас.
- И сейчас радуют, - улыбнулся Троекуров, - женил сына?
- Ныне сыны не слушаются, -махнул рукой Иван Иванович, - хоть ты ему скажи. У тебя вон уже какой внук вырос, а у меня еще нет. Уж 38 годков, а все еще ищет невесту. Курам на смех да и только!
Ирина пригласила гостей в дом, и сама не заметила, как пошла под руку с Алексеем. Она вдруг вспомнила, как они словно в другой жизни, в далеком детстве, подражая взрослым танцевали и вот так шли к столу. Тогда он был также серьезен, а она заливалась смехом. Ей вдруг захотелось женского счастья. Того самого, о котором она столько слышала, но не ведала. И в то же время было страшно вновь касаться израненного сердца, впускать какие-то думы, мечтать. Как бы она ни пыталась, страх не исчезал. Даже спокойный взгляд Алексея Ивановича не внушал доверия.
После неспешной беседы за столом, гости разошлись по комнатам. Троекуров облюбовал себе кабинет покойного графа, гостил неделями и вел там дела. Пригласив в кабинет Серебренникова Ивана Ивановича, он плотно закрыл дверь. Ирина с Алексеем остались в гостиной, слушая Сашу, который рассказывал последние новости уездного города. Перед глазами Ирины стояла та самая девица, которая волновала сына и тревожила ее безмерно. Что же теперь будет, задавалась она вопросом, жалея, что не может посоветоваться с кем-то из сверстников. Например, с Алексеем Серебренниковым. Ей так хотелось поведать ему о своих тревогах, но опыт учил скрывать все до последнего. Ирина знала, что совсем скоро произойдет нечто ужасное и боялась за сына. Но даже она не подозревала о нависшей опасности. Совсем скоро руководствуясь благими намерениями купцу Троекурову предстояло еще одно испытание. Убийство, как бы это ужасно ни звучало, было верным способом решения всех проблем. И пока Ирина слушала сына в гостиной, в кабинете Троекурова разгорались нешуточные страсти.
- Да, скор был на расправу покойный, - подумав, произнес Серебренников, - люто обходился со слугами и не только. Досталось даже Ирине.
- А ты все знал?! – возмутился Троекуров, - знал и молчал?
- Она просила молчать. Все боялась его. Зато ты все почуял. Недаром нас, купцов, называют сердцеведами. Почуял таки страх дочери.
- Все же есть на свете справедливость, - сказал Троекуров, - давай не будем вспоминать покойного. Как будто нам больше не о чем поговорить.
- Но сейчас самое время вспомнить ту злосчастную ночь, когда ты убил его.
- Да ты что! Ты что! – вскочил Троекуров, - что ты несешь то? Кого это я убил? Зятя своего? Благородного графа? Рехнулся ты что ли?!
- Разум у тебя помутился когда узнал о мытарстве дочери вот и убил. Есть у меня свидетель при твоем прииске. Как видишь не все преданы.
- А ты хорош! Такого зятя мне всучил! Знал небось каков и даже крестницу не пожалел!
- Я не осуждаю тебя. Не сужу. Потому как понимаю. Но и мое молчание дорогого стоит.
- Прииск хочешь, - Троекуров давно знал об этом, - все не успокоишься.
- Хочу и ты мне его отпишешь. Не то Александр узнает о гибели отца правду.
- Ну ты и стервец, - покачал головой Троекуров, - прииск тот хоть и жильный, да многие на него претендуют. Он мой то только на бумагах. Полно лихих людей понаехало в те края и правит там не бумага, а сила.
- Уж коли ты его удержал и пользуешься, я тоже смогу. Переписывай сейчас же, а завтра заверим у нотариуса.
- Хорошо, - сдался Троекуров, - но больше не проси, не отдам. Лишь для спокойствия дочери уступаю.
Серебренников потер руки, поздравив себя с удачным приобретением. Однако не знал он, что у Троекурова уже зрел план убийства. Вызвав ночью верного человека, Троекуров приказал удавить спящего гостя.
Наутро Троекуров сообщил всем, что Серебренников спешно выехал осматривать прииск. Тем временем карета купца мчалась к прииску с верным человеком на козлах. Свой последний приют Серебренников нашел на дне шахты и лишь спустя два дня в имение примчится приказчик Троекурова, сообщив о несчастном случае на прииске. Справив пышную панихиду, по просьбе Алексея Серебреникова Троекуров возьмется за дела покойного купца. Конечно, он посчитает, что время сотрет любые шероховатости и воспоминания и будет молить о смерти свидетелей злополучной шахты. По его указанию там случится обвал, где и будут захоронены все свидетели и участники. Таким образом, кровью заплатит купец Троекуров за спокойную жизнь дочери и внука. Но даже он не убережет их от опасных поворотов судьбы, от тех, кого они, как им казалось, полюбили.