Четыре Марии и Катастрофа

Автор: Халберт Футнер
ГЛАВА 1. Принцесса захолустья.

Весна в Блэкбернс-Пост была в самом разгаре, но Лаврентия Блэкберн и
четыре Марии были заперты в Женском доме из-за дождя. Там сидела
юная принцесса в окружении своих служанок посреди грубого
великолепия, которое лучше всего оттеняет красивую женщину. Ее ноги были спрятаны в великолепной шкуре белого медведя, доставленной из Арктики для торговли; а стул, в котором она сидела, был полностью покрыт заиндевевшим
шкура гризли, его огромная голова свисала со спины. Она была
черноволосой принцессой, в ней было что-то дикое, как в тех
существах, чьи шкуры украшали ее комнату. На шее у нее висело
изумительное ожерелье из крупного жемчуга, нанизанного попеременно с вытертыми водой самородками золота. Ее черное платье было украшено на шее и запястьях ярко раскрашенными иглами дикобраза в индийском стиле.

      Четыре Марии были индианками, маленькими и миловидными, с блестящими
бронзовыми лицами и волосами цвета воронова крыла, гладко зачесанными назад. Они они были одинаково одеты в чёрные хлопчатобумажные платья, на ногах у них были мокасины из оленьей кожи и постороннему человеку было бы трудно отличить их друг от друга. Однако вскоре он заметил бы, что одна из них стоит
в совершенно иных отношениях к своей хозяйке, чем остальные.
      Это была Мэри-Лу, которая принадлежала к племени Бобров, тогда как остальные были всего лишь Slavis. Она была приемной сестрой принцессы. Она умела говорить по-английски.Все четыре девочки смотрели на свою госпожу со страхом и уважением; но только Лицо Мэри-Лу могло смягчиться от любви. Она читала вслух “Владычицу озера”.
      Остальных звали Мэри-Белл, Мэри-Роуз и Мэри-Энн. Названная первой
присела на корточки перед небольшим камином, который разожгли, чтобы смягчить
сырость на улице. Это был ее задач, чтобы увидеть, что он ни пошел
ни стало достаточно жарко, чтобы опалить лицо принцессы. Двое других
сидели на медвежьей шкуре, занятые вышивкой мягких, как бархат, мокасин
яркими шелками. Никто из них не мог понять ни слова из того, что
Мэри-Лу читала по книге; нежный, монотонный голос смертельно клонил ко сну. Принцесса лениво наблюдала за ними через окно, опустила бахрому черных ресниц; и, когда было видно, что голова кивнула, она взорвалась, как хлопушка.-“Сядь прямо! Твоя голова втягивается в плечи! Еще до того, как
тебе исполнится двадцать пять, ты будешь похожа на мешок сена! Твой муж
если у тебя когда-нибудь будет жена, поищи другую жену!”

Девочек особенно пугало, что их ругали на английском, которого они
не понимали. Конкретно этот упрек был обращен к Мэри-Белль но все три Славис съежился, и их темные глаза обратились беспомощно так и сяк, как испуганный олень. Мэри-Лу посмотрел к тому же встревоженная, ожидая, что следующей придет ее очередь.-“Ну, продолжай читать книгу”, - сердито сказала Лосейс. Имя Лаврентия, поскольку на языке индейцев оно было непроизносимым, они дали ей вот это одно, что означает “маленькая дикая уточка”.
Дрожащий голос возобновился.-“О, закрой книгу!” Сразу после этого воскликнул Лосейс. “Это глупая книга! Она утомляет мои уши!”
“Может, мне взять другую книгу?” - запинаясь, спросила Мэри-Лу.
“Что толку? Мы прочитали их все. Они не лучше, чем эти книги.
Все глупы, паинька книги!” - Все четыре красные девушки сидели напуганы и молчат. Лосейс вскочила, как будто у нее были сильные пружины в ногах.
“Вы не можете, кто-нибудь из вас что-нибудь сказать? Вы все онемели?
Вы можете поболтать достаточно быстро между собой, когда меня там нет!
Она усилила свои замечания на славянском языке.
Тогда они действительно онемели. Они посмотрели друг на друга
беспомощно, каждая безмолвно умоляла свою соседку заговорить.
“О, оставьте меня! оставьте меня! вы, глупые пудинговые рожи! ” закричала Лосейс, размахивая руками. “ Или мне придется вас поколотить!
Они с готовностью скрылись на кухне. Только Мэри-Лу оглянулась.
“Мэри-Лу, ты останешься здесь”, - приказал Loseis. “У меня должен быть кто-то
поговорить!” Мэри-Лу застенчиво прислонилась к дверному косяку; довольная тем, что ее позвали обратно и в то же время напуганная. Лосейс ходила взад и вперед по комнате, как стройная черная пантера, ее глаза метали зеленоватые искры.
Это была просторная комната с низким потолком, всего с двумя крошечными окнами, поскольку стекло - это такой материал.
трудно пронести семьсот миль на вьючном поезде. Есть
был вместительный камин, искусно построенные из округлых камней от
русла ручья. Бревенчатые стены были оштукатурены глиной, теперь закаленные
почти до консистенции кирпича; а над головой был расстелен холст
потолочная ткань для сохранения тепла. Стены и потолок были вымыты
в теплый терракотовый цвет, который стал богатым фоном для интерьера
красивые меха. На резной кровати в углу был брошен халат
из сотни хвосты енотов’, черных полос, которые работали в
сложные геометрические конструкции. Были и другие одежды, сделанные из шкур выдр, из лап рыси, чернобурки. На стенах висело множество красивых
образцов индийского ремесла.Взглянув на поникшую головку рыжей девушки, Лосейс воскликнул: “Мэри-Лу,в тебе столько же духу, сколько в куске пеммикана! Когда ты сидишь у огня, Я удивляюсь, как ты не плавишься и не растекаешься жиром!”
Голова Мэри-Лу опустилась еще ниже, а глаза наполнились слезами.
Увидев это, Лосей разозлилась еще больше. “ Ну вот! Конечно,
ты молодец! Вот что меня бесит! Потому что я совсем не хороша!
У меня дьявольский характер! Что ж, ты думаешь, мне нравится терять самообладание?... Я знаю, что должна сейчас извиниться, но это застревает у меня в горле!
“ Я не хочу этого, ” пробормотала Мэри-Лу. “ Я все равно люблю тебя.
“Ну ... я тоже тебя люблю”, - проворчал Лосейс, смущенный, как мальчишка. “Но
Я бы хотел, чтобы ты не был таким скромным. Это плохо для меня. Это пост Блэкберна на реке Блэкберн; все это страна Блэкберна, и я Дочь Блэкберна.
Мне некому противостоять. Я слишком молода, чтобы быть любовницей. Я ничего не знаю... Этот белый человек смеялся надо мной, как смеются над ребенком!
Лосей остановила её. Её голова свисала. “Я должна иметь белая женщина, скажи мне все”, - сказала она мечтательно. “За всю мою жизнь я видели, но одна женщина из моего собственного вида. Это была гувернантка моего отца
привезли для меня. Раньше я издевался над ней. Но теперь я жалею, что не вернул ее.У нее были хорошие манеры... Он смеялся надо мной ....”

Она подошла ко второму маленькому покосившемуся окну, которое находилось в конце комнаты, самое дальнее от камина. При этом упускают из виду естественный луг ниже, где вигвамы из Славис были построены по обе стороны
крик, который впадала в основной поток просто за гранью. Перед
Сообщение главная река описывала большой выпуклый изгиб, так что Лосейс мог
смотреть как вверх по течению, так и вниз. Этот изгиб был образован крутым мысом холма, который заставлял реку огибать его основание. Острие
этого холма было срезано водой, оставив обрывистый желтый
срезанный берег напротив Поста. На вершине, поразительно заметный на фоне
группы темных сосен, был забор из белых палисадников, окружавший
крошечный участок с возвышающимся над ним крестом. Днем и ночью тоже, что
могила доминировала должность.
“Ах! если бы только моя мама жила!” - вздохнул Loseis.
“ Дай мне еще раз почитать книгу, ” предложила Мэри-Лу, чтобы отвлечь ее.
Лосейс нетерпеливо покачала головой. Она отошла от окна. “ Я
не в настроении для этого. Я думаю, это слишком прекрасно для меня . . . . ” Она возобновила свои неровные шаги. “Мэри-Лу”, она вдруг заплакала в голос
полный боли: “когда мужчина и женщина любят, я уверен, они не думают
такой элегантный мысли, как в книге. Ах! сердце прожигает дыру в
твоей груди! Вообще невозможно думать!
Глаза красной девушки, полные сострадания, следили за ней.
Заметив, что взгляд, Loseis резко сказал: “Вы не должны думать, что я в
люблю, что белый человек, Конакер. О, нет! Я просто мерещится. Я
далек от того, чтобы любить его. Я ненавижу его!”
“ Ты не испытываешь ненависти к Конахеру, ” печально пробормотала Мэри-Лу. “ Зачем говорить это мне?
Лосейс топнула ногой. “ Говорю тебе, я ненавижу его! ” воскликнула она. “ С тебя этого достаточно! ... Какое право он имел обращаться со мной как с ребенком? Я Дочь Блэкберна. Мой отец - хозяин этой страны. И кто
этот белый человек? Бедняк в каноэ всего с двумя слугами! Никто
никогда о нем раньше не слышал. Мой отец был зол, в его пришествие, и я был
злой. Мы не хотим, чтобы белые люди приезжают сюда, чтобы испортить изделия из меха!” Молчание Мэри-Лу предположил, что она была далеко не убеждена.

“Бедный человек, совсем без одежды!” Лосейс повторил громче. “И все же он держал голову так, как будто был таким же хорошим, как мой отец! Он, должно быть, дурак. Он разговаривал со мной, как будто я вообще была кем угодно, и его глаза смеялись, когда я начинала злиться! ” Посреди своей тирады Лосей внезапно не выдержала. -“О, как бы я хотела забыть его!” - воскликнула она, и слезы гнева навернулись ей на глаза.
Этот признак слабости придал Мэри-Лу смелости скользнуть к своей
госпоже и заключить ее в объятия. “ Я думаю, Конахер был хорошим
человеком, ” прошептала она. “Его глаза были правдивы”.

Эти слова были очень нежны для Лосейс, но она не стала открыто признаваться в этом. Тем не менее, она слегка сжала Мэри-Лу, прежде чем высвободиться
высвободилась из ее объятий. “ Нет, ” сказала она, “ я буду рядом с моим отцом. Мой отец - лучший человек на свете. Коначера больше нет. Я никогда его больше не увижу. Я быстро забуду его.
“Это произошло только потому, что он застал меня врасплох”, - продолжала она с пылкостью, в которой было что-то трогательно детское. “Когда он
плыл вниз по нашей реке с двумя индейцами-биверами, я был как один
ударили по голове. Это было похоже на падение белого человека с небес. Ни один белый человек никогда раньше не спускался по нашей реке; и он был таким молодым и сильным и полным смеха! Он был без шляпы, и солнечный свет запутался в его желтых волосах. Я никогда не видел таких волос... ”
“Он тоже тебя люблю, моч Вер’,”, решился Мэри-Лу. “Я был там, когда он
приземлился. Я видел, как он горит, как огонь в его голубых глазах”.
“Да, я тоже это видела”, - пробормотала Лосейс, отводя лицо. “Но почему
он сразу изменился?”“Так ты обращаешься с ним как нищий, грязный Слави,” сказала Мэри-Лу. “Нет Белый человек, возьми то-то”.
“Это потому, что я была так сбита с толку”, - прошептала бедняжка Лосейс. Она вдруг закрыла лицо руками. “О, что он подумает обо мне!” она застонала.
Глаза Мэри-Лу были полны сочувствия, но она не могла придумать, что сказать.
Лосейс отошла обратно к окну, где встала спиной к
Мэри-Лу. Через некоторое время, не оборачиваясь, она сказала небрежно,
тоном экспериментатора: “Я очень хочу увидеть его снова”.
Мэри-Лу только ахнула.
“О, ничего особенного не имею в виду”, - быстро сказал Лосейс. “Там
не может быть ничего между нами. Но только чтобы показать ему, что я не
краснокожая, а затем оставить его”.
“Как ты мог его видеть?” пролепетала Мэри-Лу.
“Он разбил лагерь со своим отрядом у Известняковых порогов, в
ста милях вниз по течению”, - продолжал Лосейс тем же бесцеремонным тоном. “Он должен разбивать камни молотком и изучать их там, где они раскалываются. Это То, что они называют геологом . . . . ” Ее напускное безразличие внезапно
рухнуло. “Давай поедем к нему, Мэри-Лу”, - выпалила она.
задыхаясь. “Мы могли бы сделать это за долгий день гребли с тока; три дня, чтобы вернуться, если мы сами трудились. Мы не давали ему знаю, что мы пришли его навестить. Мы хотели сказать, что мы были на охоте....”
“ О! .. О! .. ” ахнула Мэри-Лу. “ Девушки не охотятся.

“ Он не знает, что я делаю! ” воскликнула Лозейс. “Я _must_ должна _ увидеть его! Меня убивает то, что он думает, что я обычная, невежественная девушка! Давай начнем завтра на рассвете!”
“ О, нет, нет! ” прошептала Мэри-Лу, парализованная одной этой мыслью.
“ Блэкберн... Блэкберн...!
“Он не мог ничего сказать, пока мы не были там и не пришли”, - холодно сказал Лосейс.“Во всяком случае, я не боюсь своего отца. Мой дух так же силен, как и его. Он не может прикрикнуть на меня!”“Нет! нет!” - повторила рыжая девушка. “Если ты будешь так преследовать его, он будет невысокого мнения о тебе”.
В глубине души Лосейис признала правду этого, и она погрузилась в
угрюмое молчание. Через некоторое время она сказала: “Тогда я заставлю его вернуться сюда. Я отправлю сообщение.... О, не письмо, глупая девчонка!”
она добавила в ответ на изумленный взгляд Мэри-Лу.“ Что за послание?
“ Я сделаю маленький плот и пущу его по течению” мечтательно произнес Лосейс. “Я установлю на плоту маленькую палку с лентой, к которой привяжу прядь своих волос. Я думаю, это вернет его обратно...”

“Может быть, она проплывает мимо его лагеря ночью”, - предположила Мэри-Лу своим мягким, печальным голосом. “Откуда ты знаешь?”
“Тогда я пошлю вниз два”, - сказал Loseis. “Одна в день и в ночь. Он увидит один из них”.  Мэри-Лу была поражена остроумием этой идеи.
“А потом, когда он вернется”, - довольно холодно сказал Лосейс. “Я скажу
что я его не отправлял. Я скажу, что это обычай красных девушек
делать подношения Духу Реки. Я думаю, это заставит его
почувствовать себя ничтожеством. Но я не буду смеяться над ним. О, нет! Я буду очень вежлива; вежлива и горда, как и подобает дочери Блэкберна. И я
отошлю его снова.Мэри-Лу выглядела несколько сомневающейся в осуществимости этой программы.;но придержала язык.
“ Я снова отошлю его, ” повторила Лосейс с большой твердостью, - и
после этого я не буду думать ни о ком, кроме своего отца. До прихода Коначера
мне было достаточно моего отца; и после того, как он уйдет, мой отец будет
достаточно. Мне повезло, что у меня такой отец; такой красивый, храбрый и
волевой . . . . ” Лосей внезапно снова стал мечтательным. “ Но Конахер
не боялся моего отца. Этот молодой человек не боялся моего отца.
Я никогда не видела такого раньше....Мэри-Лу позволила себе нежно улыбнуться.
Видя это, Loseis разукрашенный горячо, и опять стал очень твердым. “Никогда не осторожнее! Там никого такого же, как мой отец! Он-лучший человек в
мира! После этого я буду ему лучшей дочерью. Я буду делать
все, что он захочет. Ах! мой отец как король ! .. ”
Внезапно Мэри-Лу привлекли к крайнему окну какие-то тревожные звуки
из деревни Слави внизу. Она удивленно вскрикнула: “Джимми
Лосиный Нос бегает между вигвамами”.
“Какое мне дело?” - сказал Лосейс, раздраженный тем, что его прервали.
“Он быстро бегает”, - сказала Мэри-Лу, повысив голос. “Он обращается к
людям; они поднимают руки; они бегут за ним; они падают. Что-то случилось!”
Встревоженный Лосей подбежал к ней у окна. Они вместе смотрели, как
старый индеец с трудом взбирается на небольшой холм к поросшей травой скамейке на которой стояли здания "Пост". Джимми Мусиноуз был Бобром.
Индеец и правая рука Блэкберна по той причине, что был единственным мужчиной
помимо самого торговца, который мог говорить на английском и славянском
языках. На посту Блэкберна не было белых мужчин.Когда Джимми исчез из поля их зрения, девочки переместились к другому окну. Индеец побежал по траве
прямо к их двери. Толпа оборванцев и собак устремилась за ним. Страх сжал храброе сердце Лосейс; и она стала бледный как бумага. Мгновение спустя ворвался Джимми Мусиноуз. Остальные не осмелились последовать за ним в дверь.
- В чем дело? - спросил я. требовали Loseis надменно.
Сначала старик мог только пыхтение и стон, а его тело сотрясает в отчаяние. Лосейс схватила его, как будто хотела вытрясти новость изо всех сил.
“ Говори! Говори! ” закричала она.“ Блэкберн..! ” выдохнул он.“Блэкберн...!”
“Отец мой! Больно! Отведи меня к нему!” - сказал Loseis сухо. Она сделала так, как если бы чтобы заставить ее путь сквозь толпу.
“ Они... везут его, ” запинаясь, пробормотал старик.
Лосейс прислонился спиной к дверному косяку. “ Привести его? ” эхом повторила она еле слышно.Подбородок старика был опущен на грудь. “ Блэкберн мертв! ” сказал он.Руки Лосейс упали по бокам; ее широко раскрытые глаза были похожи на трагические звезды. -"Мертв?" - повторила она совершенно обычным голосом. "Это невозможно!“ - Воскликнула она.-"Мертв?". "Мертв?". "Это невозможно!”

Старик обрел дар речи. “Это был черный жеребец”, - закричал он. “Я
говорю Блэкберну, много раз я говорил ему, что однажды эта лошадь убьет его. Он просто смеется. Он говорит: ‘Я могу управлять этой лошадью’. Вау! какой хороший хозяин когда оба мертвы! . . . Это было на высоком берегу у Ласточкиной излучины.Блэкберн, он пришпорил свою лошадь к краю обрыва, чтобы ударить ее сзади и порулить. Блэкберн, он смеется, как мальчишка. Лошадь безумно взбешена. Он опустил голову. Он не останавливается. Он подпрыгивает. Он подпрыгивает прямо в воздухе. Вау!когда я это вижу, у меня ноги как в воде! Когда я смотрю на берег, там ничего, кроме воды. Оба исчезли. Мы садимся в каноэ. Ниже по реке я вижу У Блэкберна торчит нога. Мы вытаскиваем его. У него сломана шея....”Толпа, собравшаяся у дома, в едином порыве разразилась странным, бессловесным песнопением смерти, женские голоса становились все пронзительнее пронзительный. В нем не было ни звука человеческого горя; и открытые рты лица цвета меди тоже ничего не выражали; яркие, плоские, черные глаза были бездушны, как стекло. Они вздернули подбородки, как воющие собаки.Лосейс схватилась руками за голову. “Прекратите этот нечестивый шум!” - закричала она.Даже старина Джимми выглядел шокированным. “Они поют для "Блэкберна",” они протестовали.
“Прекрати! Прекрати!” - крикнула она. Вырвавшись наружу, Лосейс побежала навстречу кортежу, который полз вверх по склону к дому Блэкберна.