Снегоход

    Приехав утром на базу партии, я увидел в дальнем углу большого, полутемного гаража два новеньких снегохода «Буран». Инстинкт тащить все в свой полевой отряд сработал мгновенно. Я подскочил к бесхозно гуляющему по гаражу начальнику партии и с ходу стал яростно доказывать, насколько остро мне нужен снегоход в отряде. Я показывал ему глубину снега, завалившего в этом году тайгу, для наглядности держа ладонь на уровне его шеи. Широко раскидывал руки, демонстрируя дальность пеших подходов к месту работы, умножая в уме длину сажени в тысячи раз и тут же выкладывал ему на-гора свои расчеты. Мял шапку и по-ленински выбрасывал руку в сторону снегоходов. Помнится, я даже несколько раз безопасно ударил себя в грудь. Петрович мужественно все стерпел, а потом с ехидством хихикнул и сказал:
     - Зря шапку помял. Один «Буран» и так был запланирован для твоего отряда, - посмеиваясь, он протянул мне ключи, сел в "уазик" и уехал.
     До полного счастья всегда чего-то не хватает, потому я был почти счастлив. Несколько дней пребывания в городе в этот раз явно заладились. В первый же день я закрыл наряды, согласовал дальнейший план работ, получил добро на все, что просил в заявке по снаряжению, съел гору пирожков в камералке и терпеливо, уже в который раз, заслушал от понимающих жизнь взрослых работниц партии характеристики нескольких претенденток на звание «невеста». В оставшиеся дни регулярно ходил в кафе, стараясь вернуть себе понимание того, что еда может быть вкусной. Вечерами отлеживался в своей жарко натопленной избушке, читая накопившуюся за месяц прессу с холеными лицами членов политбюро на первых страницах, с удовольствием слонялся по городу, сходил в кино, навестил друзей, а тут еще и со снегоходом подфартило…
     Удостоверения на право вождения у меня, разумеется, не было. Но его в тайге и некому предъявлять. Четвероногие обитатели тех мест любопытные, конечно, но они этим вопросом мало интересовались, а работников ГАИ там можно встретить разве что осенью, где-нибудь на берегу кишащей рыбой речки у «черта на куличках».    
     Снегоход я собирался перегонять своим ходом. До этого я на такой технике никогда не ездил, даже пассажиром. Но с подросткового возраста, живя в деревне, неплохо наловчился гонять на отцовском мотоцикле «Минск». Сначала под его строгим присмотром, а потом он расслабился, и я по вечерам и ночам стал катать местных девчонок по ближайшим окрестностям. Они иногда визжали и колотили меня по спине от страха, или доверчиво прижимались ко мне, но в любом случае никогда не отказывались. Мотоциклов тогда в деревнях было по пальцам пересчитать, чем я успешно и пользовался. По популярности я был тогда, примерно, как гармонист с репертуаром матерных частушек…
     Чтобы попасть к себе в лагерь, мне нужно было по Тас-Юряхскому зимнику проехать несколько десятков километров, потом еще чуть в сторону вдоль мари, по едва проторенной и уже занесенной снежком дороге. Там, на живописной опушке леса и находилась стоянка нашего топоотряда, который вечерами и ночами не подавал никаких признаков жизни. Дни были короткие, «абешки» у нас не было, собак тоже. Лишь с близкого расстояния можно было заметить тусклый, едва проникающий на волю свет от свечей через заледеневшие окна палаток.
       Днем, в отличном настроении, я немного погонял на «обновке» по базе партии. Тренировка пошла на пользу. Я быстро освоился и особых проблем с управлением у меня не возникло. Непривычным было лишь то, что поворотная лыжа не сразу реагировала на движение руля. Меня это обстоятельство немного насторожило, но я списал его на особенность конструкции. Тормозов на нем я тоже не нашел. Но он и без них останавливался на перепаханной траками гусеничной техники территории базы как вкопанный, стоило лишь сбросить газ.
       Ближе к вечеру, заправив полный бак, я подъехал к реке Ирелях. С оглядкой прошмыгнув по мосту через эту вечно парящую, нашпигованную алмазами неширокую речку, пересек Верхний поселок и оказался на широком, хорошо накатанном зимнике. Машины там ходили регулярно, хотя и не часто. Ехал я не быстро. Стояли сильные морозы, руки и лицо мерзли, кроме того, траки на снегоходе были резиновые и с трудом держали дорогу. Стоило чуть зазеваться на повороте, и он летел по непредсказуемой траектории, частенько натыкаясь на снежную бровку вдоль обочины. Врезаясь в задубевший снег, «Буран» либо останавливался совсем, пытаясь сбросить меня, как ненужную, неумелую обузу, либо, срикошетив боком, лишь чуть притормаживал. 
     Проехав несколько километров, опасаясь обморозить лицо, я решил остановиться. Прижавшись к обочине, спрыгнул на дорогу и содрав с усов сосульки, сунул в рот «Беломор». Покурив, спрятал руки под расстегнутый полушубок, потом одел под шапку лежавший за пазухой подшлемник, чуть послонялся туда-сюда и ощутимо согревшись, поехал дальше.
     Когда позади осталась большая часть пути, я подъехал к длинному прямолинейному участку дороги, в конце которого был поворот налево и уклон. Посчитав, что навыков езды у меня уже с лихвой, я решил прокатиться с ветерком и прибавил газ. 
     Почему многие люди получают удовольствие от быстрой езды? Я не знаю! Кто-то говорит, что это вырабатывается адреналин в ответ на возрастающее чувство опасности. Кто-то, устремив взор к небу, утверждает, что при быстрой езде притормаживается течение времени и люди радуются, что проживут на несколько секунд дольше. Про первую версию ничего не могу сказать, а вторая мне кажется очень сомнительной…
     Подъезжая к повороту на спуске, я сбросил газ, но снегоход ехал как на коньках почти с той же скоростью. Я попытался прижаться к бровке, чтобы погасить скорость, но снегоход не слушался руля и поехал по склону еще быстрее с заносом и тут же с грохотом перевернулся, больно прижав мою ногу к дороге. Какое-то время, матерясь, я катился вместе с ним, даже не пытаясь выбраться, пока тот не остановился на ровном участке. Нога сильно болела. «Буран» не подушка, сделан в основном из железа и весил больше трехсот килограммов. Опасаясь, что нога была сломана, я осторожно попытался ее вытащить. Как ни странно, но мне это удалось, правда, без валенка. Тот был с толстой резиновой подошвой и его не смяло, а просто зажало. Я ощупал ногу и окончательно убедился, что с ней ничего страшного не случилось. Мои молодые кости, к тому времени уже набравшие предельную прочность на деревенском твороге и молоке, устояли. Спасибо коровам!
     Я долго возился, но валенок все же вытащил, а вот поставить на ноги снегоход, как ни старался, не смог. Он ускользал от меня, как упавший в мокрую ванну кусок мыла. Да и одна нога полноценно не работала.
     - Без упора никак! Топорик надо было прихватить! – подумал я с досадой.
Я уселся на бровку, дрожащими руками достал папиросу и закурил в ожидании какой-нибудь машины. Прошло с полчаса, когда в морозном воздухе послышался рычащий, переменчивый рокот. Вскоре со стороны города появился под завязку загруженный тюками и ящиками грузовик. Я не стал «голосовать». Водитель и без того не проехал бы мимо…
     Аккуратно притормаживать он стал еще издалека. Подъехав, поставил машину на ручник, и выбрался из кабины. Водитель был невысокого роста, в жилетке из толстой овчины.
     - Цел? – протягивая руку, спросил он.
     - Со мной все нормально. Поднять не могу, скользко, - ответил я.
     - На делянку едешь? Дровосек!?
     - Нет, топограф. Мы чуть дальше стоим.
     -Ну давай попробуем! - предложил он и подошел к снегоходу.
     Тут же в машине хлопнула дверца и с противоположный стороны появилась девушка с решительными, веселыми глазами, одетая в красивую дубленку, лохматую шапку из меха песца и в расшитых бисером торбасах…
     Она суетилась вокруг нас, пытаясь помочь поставить «Буран» на ноги. Хваталась за руль и тянула, как ей казалось, в нужную сторону, то упиралась в спину водителя, не позволяя тому скользить, то отходила чуть в сторону и отдавала команды… Веса в ней, на глазок, было немногим больше веса аккумулятора от снегохода. Но она с лихвой компенсировала его недостачу бурным темпераментом.
     - Мешаешь, Анюта! – мягко сказал водитель.
     Но Анюта не слушала, и когда «Буран» шлепнулся на гусеницы, она радостно отряхнула от снега толстые варежки из собачьей шерсти и победно прозвенела:               
     - Ну вот! Я ж говорила - все просто! Порядок! - чуть отдышавшись, она предложила мне чай из термоса, но я отказался.
     - Спасибо! Мне здесь рядом, – скромно поблагодарил я, осматривая снегоход. Хотя чаек был весьма кстати.
     - Симпатяга! – подумал я, наблюдая, как она идет к машине.               
     - Ну давай! Удачи, – сказал водитель, открыв дверцу и помогая попутчице забраться в высокую кабину. Потом ловко забрался сам и подождав, пока я запущу двигатель, включил передачу и автомобиль, оставив запах солярки в безветренной тайге, вскоре исчез за поворотом.
     До лагеря я добрался быстро, проехав остаток пути без приключений. До ночи еще оставалось немного времени и рабочие из старой палатки, жердей и лишней печки старались успеть соорудить что-то похожее на теплый гараж. «Бурану» они обрадовались не меньше меня, и с любопытством изучали его с разных сторон. Подошел повар и спросил, когда привезут продукты.
     - Машина к нам будет послезавтра, завтра пойдет на «магнитку»*, - сказал я и, прихрамывая, ушел на кухню отогреваться и попить чайку.


         * "Магнитка" - магниторазведка. Один из геофизических методов поиска полезных ископаемых.