25. Роман. Толтек. Аэромир. Анфилада миров

ТОЛТЕК. АЭРОМИР.
ОДА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.
АНФИЛАДА МИРОВ.

25-1.

Да, разве можно разом в одном объединить два мира?!

Мир внутренний и мир наружный?

Мир сна и яви?

Отличие между той или другой из грёз найдётся ли? Возможно ли словами обозначить неведомые стороны со-бытия?

Что есть миры — лишь только сон, иль концентрация материй, вниманием насосредоточенная безупречным?

Или то — явь логичная, иль интуитивно-чувственная соучастность, изведанное сердцем настроение или?

В обоих ли мирах присутствует плоть?

И существует ли материя ?

А интуиция что? —

— Энергии исток!

Энергия и материя суть одно и то же?

Раз так — Нет ничего! Но чувствуем мы иное!

Возможно ль, чтоб небоскрёб зачат был в Мире Водном, — у Луанов, — насквозь, через мир Мир Людей возвысился транзитом и далее — до блеска всполохов крылатых, пронзая сновидение насквозь, — небесный Мир Аэритов задевал вершиной — таранил облак пиком?

Изрядная же будет башня?! — Но искривлённая ли она во всех мирах предстанет нам в широкоугольном объективе зрения, или прибудет без искажения к каждому восприятию?

Василий грезил, — Вот пенный колосс, вздымая глубин кристалл, сквозь толщи океана водные восходит на поверхность, и как коралл, прозрачный ширится, взрастает насосредоточенный силой Мысли Архитектурной, и подкреплённый намерением странников, желающих по мирам пройтись. — Находятся такие! — (Для рыбьей мысли — полный ералаш! Однако, удильщиков жуткое воображение, меж тем, фиксирует новую возможность!) — И, раздвигая частицы, громоздится, устремляясь в высь, абстракция явная сквозь тонкий воздух!

Над разгулом вод, зерцалами озираясь, запертые в гроздьях аквариумов пузырях прозрачных, взрастающего тела небоскрёба, на мир воздушный лупоглазо зырят с удивлением, удильщики-рыбы. И тут и там они бесстрастно длиннозубые хари скалят, маня сновидящих горящими на концах коварных уд звездами.….

Чу! Он создал сосредоточением чувственным своим, людским скитальцам новый путь и вот, подхваченные вихрями желанных сновидений, взлетают избранные к небесам, затянутые в блеск живой, эфирно–эфемерного верчения! Или, напротив, в тритонов змеехвостых обратясь, ныряют в тенеты толщь и пьют глубин прохладу.

…А с ними заодно взмывают в вертикальном водовороте рыбообразные луаны и, хвосты откинув, небесные обретают крылья! Увидеть безнаказанно многие из рыб желают воздух. Там они хаомы мечтательную лёгкость пьют без меры.

Крылатыми собраниями порхая, в сияющих мерцаниях сводов вышних, вкруг блеска Башни, меж зеркальных граней, в них отразясь, аэриты сквозь мир людей спадают, навстречу, возносящимся луанам!

Один за одним! Всё впархивают в башню, теряют крылья, плавники, хвосты, тела и ориентиры; дрожа, вертясь и в вертикальном вихре, захваченные за потаканьем собственным причудам, взлетают в высь или утопают, крылатый иль змееногий образ обретя, под небом средь аэритов, меж людей ли ищут смыслы, или с луанами в слоях глубин подводных!

…Вот что воспримут люди — во вздыбленном верчении волн тяжёлых, рождается, подобный смерчу, блеск прозрачный! Над вогнутой линзой чаши водной, между волн и небом, воздвигнутый магией воображения — из снов и чувств колосс взрастает, — столб воды и солнца, пронзающий миры и бесконечность в высь — вплоть до Богов летающих жилищ! То Вихрь Сказочный, несущий и чуть, и силу, дарующий воплощения плотские на новых остановках!

Или только чувство?
Нет! И грёзы, и мысль, и силу! Смещается душа, меняет вместилища.

Да, не к тому ль стремились племена Вавилонского столпотворения?! Построить башню, чтобы быть с Богами ровней! Но где божественность? Вниз или вверх?
 
Ужели, — только там, где непривычна и неведома нам обстановка? Нет!

Внутри осознанности, без сомнения только!

А остальное — блажь и суета устремлений!

Не эту ли возможность, словно путь над дрожью дорожки лунной, когда-то эллинам освещал Колосс Родосский, и в далях, вылизывая языком луча прямого, округлости снов облачных, небесных, рождённых из пены волн, и там — меж ними — и цель и направление раскрывал.
 
Ужели подлинны песнопения древних о воплощениях яви из дрожания чувств и видений феерий?

Повсюду люди испытания ищут, за море странствуют и в воздухе парят, точая крылья, миры и дали исследовать стремиться не устанут. Пусть суть их в них самих — под самым носом. Кто их остановит?

25-2.

Возможно, будете вы утверждать, что в жизни прекрасного ничего не происходит, что череда событий здесь повторяется и единообразно и серо, и дни все — как один?
Тогда сменить желаю вам угол зрения!
Бывает так, — Архитектуры новый ракурс нам открывается, лишь поднимись на склон, на ярус, на балкон или выступ.

Ведь, во мгновении момента каждом, мы выбираем установку точки восприятия исходной — обзор на нынешние, прошлые и грядущие события, лишь выбором немедленным определяем. Посему, текущие состояния — суть — нейтральны. Они — в ожидании пребывают нашей непредвзятости к выбору мест обзора…

25-3.

Так, каждый Мир — есть произведение точки зрения.

Из каждой ложи — и старый театр нов.

Отчёт обзора определяет чувство.

За новым чувством новый Мир стоит и порождает новые видения.

Видение — есть образ!

Образ, в материю перевоплощённый, гармония звуков или слов игра — наш личный опус всем, кто ищет сути.

И каждый жест, нами изъявлённый через картину, в извне наблюдающих, ответную чувств череду рождает резонансно.

Параметров исходных множественные перемены под действием восприятия искусств, плодят в нас новые творения, рождающие в сознании нашем Мир ответный.

Вослед умножению чувств лавиной череда миров родится.

Так и пена Мира Водного луанов, взлетает в Небесный Мир аэритов вниманием собранная клок за клоком. В нём оседая, в вид облачных городов и явлений небесных вдруг вратится. А не использованное опадает снова в низинах обрастая новизной. Круговорот материи из мира в мир осознание курит.

Все анфилады пройдены в преображении вертикальном. Так и в себе самом, тогда достигнешь ты Творца хоралла, когда вплетаешься в реальность нитями сил душевных, пусть и на месте оставаясь тяжёлым телом.

Кто Архитектор миражей прекрасных сновидений, пронизающий чувством грань за гранью, мир за миром? Василий сам — словно вихрь-башня, мечтами всверливается в данности насквозь.

Проходит слой за слоем.

Он строит анфиладу чувств. Насквозь пройти желает все видения. Пройти, не задевая первенность экстаза, без рассуждений, без надумья, без визуальной привязи к тому, что прямо видит… Рисует новые пространства друг за другом.

…Василий шагал и грезил. Скользил он, как тень меж уличных огней, навстречу ветру.
Но почему нам никогда не дует попутный в спину?!
Чтобы подъёмную, верно, нам усилить тягу!
 …Подхваченный потоком призрачным, шагнул и растворился…

***