7Москвее некуда. Концепция бессмертия

МОСКВЕЕ НЕКУДА. (БАЛКОНЫ.)
                2018.


Но было  это в те далёкие времена,  когда абсолютное большинство нашего народонаселения  ещё не отвыкло считать генетику, евгенику, кибернетику
 «буржуазными лженауками,  орудиями империалистов для порабощения,
 служанками мракобесов, продажными девками империализма»,
 Всё эти поистине изощрённые формулировки, я, естественно, помню с детства.
Они имели тогда широкое распространение.  Маршировали плотным строем.
Потому-то я и закавычил вынутые из разных источников хлёсткие определения
как одну (1) единую (1) цитату времени.

                7Москвее некуда. Концепция  бессмертия.

Год всего лишь прошёл после отодвигания Лысенко.  И он даже ещё дозировано присутствовал в новом учебнике по биологии, который испытывался  как раз (1)
в нашей школе, на нас.  Не знаю, сколько ещё было таких школ, но у моих друзей, обучавшихся  повсюду вокруг, был другой учебник.
Впрочем, в моей выпускной, программистской школе  реабилитация кибернетики была просто обязательной. Заодно прощена была и генетика.
А вот «евгеника» оставалась ещё ругательным словом.   
Что уж тут говорить о генетической (генной) инженерии, биотехнология.   
Если только у писателей – фантастов…  Ну что бы вот так, дословно и у них не помню. А я ведь её (фантастику тех времён) всю возможную прочёл.
Вот и ещё  одна (1) будущая тема о себе сигналит.
О школе вообще, и о конкретных школах, в которых мне довелось учиться.
И не только мне.  И другим поколениям.   
Но мне тогда и голову не могло прийти, что я когда-нибудь буду читать что-то
в этом направлении. А уж писать-то, высказываться?!
Именно во времена поминальных молитв и научных некрологов по усопшей безвременно овечке, мне довелось общаться  по два-три (2 – 3) раза (1) в неделю, подолгу (были и перемены, и кофе, и совместный обед, и поход в пивной бар) в течение целых шести (6) семестров, с одним очень занимательным биологом.
Он и тогда был и при званиях и в авторитете, а не так давно стал академиком, о чём и не преминул мне сообщить.  И спасибо ему, и прекрасно,  – усиливает книгу.   
Это было замечательное, столь ценимое мною, но, к сожалению, крайне редкое для меня знакомство, когда я больше слушал, чем говорил.
Он утвердил меня во мнении, что именно  думающие биологи, а не физики или психологи, например, являются интеллектуальными лидерами в философии и методологии науки. Научил меня всяческим заковыристым, часто междисциплинарным словечкам – терминам, а заодно  и их довольно вольной трактовке.  Собственно,  и забавным поводом к нашему выросшему до дружбы контакту стал некий термин из любимого его круга «последних вопросов» на экзамене.  Он мог задать его (вопрос с термином), чтобы безжалостно выгнать неуча, или чтобы не сомневаться  в «пятёрке» (5) уверенно отвечающего, или вообще, чтобы утвердиться в симпатиях  к очевидной умнице.  И очень радовался не только ответу, но и любому намёку на понимание вопроса.  Но отвечали редко.
Он не удивлялся, ведь ответ можно было найти практически только в его курсе лекций, да и то, если к ним творчески относиться.  И вдруг позитивные случаи резко участились.  И он решил проследить, куда это вырвавшиеся из аудитории экзаменуемые бегают за быстрой подсказкой , да ещё возвращаются с явными признаками самостоятельного мышления.  Да, я тогда впервые (1) услышав, догадался, о чём речь.  Настоящие-то знания предмета ко мне пришли позже, он сам мне всё и растолковал, но удовлетворяющие его ответы  возникли сразу и развивались.  В общем, беседовать нам было взаимно интересно.      
Но именно его, в первую (1) очередь, имел в виду, упоминая о малопонятной утере всей оригинальности мышления при переходе на прикладной уровень.
Он сейчас не обидится,  мы с ним спорили об этом, чуть не в конце каждой беседы.
Например, о будущей группе крови ребёнка, или о том, каким образом «задаётся» пол.  Энциклопедия, да и только. Но восторги заканчиваются на моих каверзных вопросах.  Я указываю  буквально на противоречивость его мышления.
И, о чудо, он соглашается, но переключиться всё равно не может. Школа!   
Ну, конечно, это всё для другой книге. А сейчас о том, как пришёл к главному приколу этой. К простой, собственно,  но по-хорошему нахальной идее.
Я как-то сказал будущему академику, что единодушно (1, вот уж в чём сошлись и «левые» и «правые») признанный неудачным опыт с Долли, на самом деле величайшая удача.  «Нет худа без добра».
Худо – возвращающее оптимизм и надежды на реальное вечное существование.
Собственно, и раньше было известно, что генетически передаётся не только «постоянная память», но и что-то актуальное, «оперативное»,  полученное и накопленное во время конкретной жизни индивида.  Существует даже такое разделение:  «постоянная память» - женщины, «оперативная» - мужчины.
Но вот клонированная Долли рождается «с опытом», с негативным сегрегационным обременением, с подванивающим генетическим мусором.   
Ужас?   Отнюдь нет! Просто замечательно!!!
А вдруг клон помнит, или может при определённых условиях вспомнить всё
из прошлой жизни. Непрерывность личности, памяти, психики.
Вот в чём, на самом деле, истинное бессмертие!
А плоть? Так абсолютное большинство мечтает её свою усовершенствовать.
Народились уже не  tabula rasa,  ну и прекрасно.
Есть шанс не повторить ошибок  молодости.  Тоже ведь входит в комплекс мечтаний  многих и многих.

Ах, да!  Tabula rasa (из латыни),   по-русски значит,   - «чистая доска».
Мы, правда, говорим – «чистый лист».
Это они на восковых дощечках писали, мы-то на бумаге.
Встречается ещё у Аристотеля, там, где он о душе.
И у Авиценны.  Врач, ведь.
И у Джона Локка.  Он был категорически против всяческих врождённых идей.
Вполне даже модная и сейчас концепция.

Продолжение следует.   8МН…