Нечто из Жизни

Написано очень давно...

СЧИТАЛОЧКА

Пятый час подряд длилось отчётно-выборное собрание в палате Мудрейших. Половина заседателей уже откровенно храпела, вторая --  занималась своими делами: кто-то звонил домой или любовницам, кто-то играл в карты или  нарды, а кто-то, совершенно никого не стесняясь,  принимал пищу. Ведь все нормальные люди в это время сидели дома и ужинали.  А несчастным заседателям никак не удавалось прийти к единогласному решению: кто, более других,  достоин представлять палату Мудрейших в Государственной Думе. Выступило уже двадцать претендентов, огласивших свою программу "максимум". Но, кроме общепринятых фраз, типа: "я обещаю, что буду с честью отстаивать идеи палаты" или "никто, как я, не знает, что нужно сделать, чтобы к мнению палаты Мудрейших прислушивались" -- ничего вразумительного не было. То есть, как всегда, "переливали из пустого в порожнее".
Наконец, слово взял один из старейших членов палаты, Бенедикт Всезнайкович  Уркоганов. Бодрый старичок, с зачёсанными залысинами, девяносто девяти лет отроду. Он обвёл зал пристальным взглядом голубых глаз и произнёс, пытаясь перекричать собравшихся:
- Я считаю..
Но никто на него внимания не обращал. Тогда Уркоганов, выпив стакан воды, повысил голос:
- Я считаю...
Но тщетно. Чем громче он говорил, тем сильнее повышался общий гвалт. Уркоганов умоляюще посмотрел на главу палаты. Председательствующий, Жорж Карлович Васисуалев, стодвадцати пятилетний старик, с седой покладистой бородой, постучав ложкой по графину с водой, громогласно сказал:
- Имейте же уважение, господа! Если Вы не перестанете шуметь, то мы никогда не окончим заседание! А ведь у каждого из вас семьи! Да и ночь приближается! Знаете ли, я совершенно не горю желанием ночевать, сидя в этом неудобном кресле!
В зале наступила мёртвая тишина, прерываемая громогласным храпом. Васисуалев побагровел от негодования. Те, кто знал его хорошо, тут же отодвинулись немного в сторонку. Ибо в гневе он был очень страшен. Даже мог запустить чем-нибудь тяжёлым в нарушителей спокойствия.
- Попрошу разбудить спящих! - громогласно крикнул председательствующий.
Вскоре храп прекратился. Очнувшиеся ото сна заседатели, тут же одели на заспанные лица маски сосредоточенного внимания.
- Прошу Вас, Бенедикт Всезнайкович, продолжайте, - попросил Уркаганова председательствующий.
Тот прокашлялся, выпил ещё один стакан воды, и сказал:
-- Я считаю...
Вдруг, откуда-то с задних рядов, послышался чей-то громкий глос:
-- Да считайте же Вы поскорее, время дорого! А если хотите, то можно устроить перекличку! На первый-второй рассчитайсь!
Зал громыхнул заливистым смехом. На лбу Уркоганова выступила испарина. Он хотел было попросить защиты у Васисуалева, но тот, схватившись за живот, просто трясся от смеха. Бенедикт Всезнайкович, протерев пенсне антистатической салфеткой, тихо промолвил:
-- Ну, это уже ни в какие ворота не влезает. Детский сад, да и только. --
На что Жорж Карлович, заикаясь от смеха, произнёс:
-- Д-да, и ш-та-а-ны на ля-я-мках! Счи-и-та-а-лочка! --



СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Заседание ЦК Коммунистической Партии Советского Союза. На трибуне Иосиф Виссарионович Сталин.
-- В то время, как  Гидра загнивающего капитализма пытается всяческим образом запустить свои скользкие щупальца в самый центр мирового социализма, мы должны сказать своё громогласное "нет" и на собственном примере доказать, что нигде на Земле лучше не живётся, чем в нашем дружном Союзе Советских Социалистических Республик... --
Вдруг в зале раздаётся чей-то заливистый храп. Сталин прекращает речь на полуслове, в зале заседаний наступает полная тишина. Наконец, спящего, еле-еле,  удаётся растолкать. Им оказывается известный в стране писатель-драматург. Он, испуганно смотря на Вождя Народов, дрожит всем телом. Ибо знает, что товарищ Сталин скор на расправу. Бедному писателю уже видится Сибирь.
-- Нехорошо поступаете, товарищ! -- молвит Сталин.
-- Я-яя- я б-бб-больше не бу-дду, -- заикаясь от страха, говорит "засоня".
Иосиф Виссарионович, улыбнувшись, произносит:
-- Спите спокойно, дорогой товарищ! ---



Непонятки

По двору бегала Курица и, размахивая крыльями, громко кудахтала:
-- Прохвост! Прохвост! Прохвост!--
Пёс Полкан, до этого спокойно спавший, вскочил как ошпаренный и подумал:
"Ну её, эту взбалмошную! Белены что ли объелась?! Бегает и кричит про какой-то хвост! От греха подальше убегу в дом. Кто её знает, ещё мой хвост ей не понравится!"
Курица же никак не могла остановиться:
-- Прохвост! Прохвост! Прохвост! --
Вскоре ни одной живой души во дворе не осталось. Даже меланхоличная Корова Зорька вместе с холериком Боровом Васьком предпочли погибнуть в зубах Лисы, чем попасть под клюв ненормальной Беретты. Они стремглав убежали в лес.
А несчастная Курица, сорвав голос, наконец-то успокоилась. Беретта села вернулась на насест и хотела было заснуть, как вдруг в курятник вбежал разъярённый Петух Бальзак. Он с порога накинулся на свою жену и закричал:
-- Это кто прохвост, Курица?! Я?! ---

"Что-то есть хочется, аж желудок урчит от голодухи! Где бы чтобы перекусить? А пойду-ка я к деду Михалычу, авось, не прогонит, да накормит от пуза?" -- подумал конюх Иван Мельников, ища глазами оставшуюся после вчерашних именин початую бутыль "первача".
Но, к своему  глубокому сожалению, так её и не нашёл. Иван тяжело вздохнул, выпил огуречного рассола, да и пошёл к деду Михалычу. Благо, тот жил через три дома от него. Но несчасного конюха так мутило да шатало, что он, то и дело, падал на землю. Если обычно путь до деда Михалыча занимал у него пять минут, то на этот раз, он дошёл лишь через долгих полчаса. Постучался в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл внутрь.
-- Дед, а дед. У тебя поесть что-нибудь будет? А то я еле на ногах стою, -- сказал он, увидев Михалыча.
Тот смерил его презрительным взглядом и признёс:
-- Ну, явился, не запылился. Как к себе на именины позвать, так гордые мы.  А как приспичило, так подижь ты, дай дед покушать, -
-- Ладно тебе, Михалыч, не бурчи, итак голова раскалывается. Уж прости, совсем замотался я вчера. Каюсь. Помилосердствуй, с утра маковой росинки во рту не держал, -- еле ворочая языком сказал Иван.
-- Ладно, садись за стол, сейчас я тебя "Бычками в томате" угощу, дочка из города привезла, -- произнёс миролюбиво дед.
Оставшись в одиночестве, Иван стал вспоминать, что же это такое, эти бычки. Первое пришедшее на ум вызвало у него сильное негодование.
"Он что, совсем белены объелся что ли! Окурками папиросными потчевать удумал! Да ещё и в соусе томатном!" -- подумал Иван, представив всё в красках.
Но немного поразмыслив, он представил себе молодых бычков, что водились у Михалыча в хозяйстве.
"Если это, то дело хорошее! Давно я мяса не ел! Но как же Михалыч умудрится целых быков в томате подать? Хотя.. чего только на свете не бывает",  -- пришло ему в голову.
Наконец, дед вошёл в комнату и поставил на стол что-то махонькое, совсем на быков не похожее.
-- Михалыч, ты это чего мне предлагаешь? -- недоумённо спросил Иван.
Дед, поняв, что подумал конюх, громко захохотал.
-- Ну, Иван! Ну, насмешил! А ты-то что подумал? -- сквозь смех произнёс он.
-- Ну, это, самое, я-то думал про молодых бычков, -- печально сказал конюх.
-- Ваня, Ваня, так кроме них и рыба такая есть, бычком называется. Вот что значит всего пять классов окончить, и то, с двойками, -- произнёс Михалыч.
"Хорошо, что не окурки..." -- подумал конюх и вскоре с удовольствием всё съел.

*********************************************************8

На улице было холодно, оно и понятно -- Зима на дворе. На крыше дирекции рынка сидели воробьи. Они прижимались друг к другу, дабы хоть немного согреться. Директор рынка, Арчибальд Ганивжетович Навуходоносор, обходил свои владения и собирал "дань". Торговцы, завидев его, прятали свои улыбки и готовились к худшему. Ведь директор рынка был сатрапом и скрягой. За "место под солнцем" брал по тысячу целковых с лица. Хуже всех было частникам, ибо не всегда удавалось продать свой товар, соперничая с "Мясокомбинатом", "Молокозаводом" и "Хлебозаводом. Навуходоносор об этом хорошо знал и наживался на бедных фермерах. Он был доволен сегодняшним днём, ибо его портмоне из крокодиловой кожи был набит до отказа тысячными купюрами.
-- Яйца! Свежие яйца! - услышал он чей-то незнакомый зычный голос.
"А, новенький!, -- подумал Навуходоносор, потирая руки, -- возьму-ка с него полторы, нет, две тысячи"
Торговцы, даже те, кто находился в крытых павильонах, испытывали большие неудобства от мороза. А директору рынка он был ни по чём. То ли "шкура" из-за жира была слишком толстая, то ли шуба норковая по-настоящему грела. Он передвигался по своей вотчине быстрым шагом, принимая поклоны торговцев и "дань".
-- Яйца! Свежие яйца! -- вновь послышалось издалека.
"Возьму три тысячи!" -- подумал Навуходоносор, ускоряя шаг.
Когда он наконец дошёл до лотка, на котором находились продукты фермерского хозяйства, то тут же остолбенел.
Фермер, молодой парень лет двадцати, одетый не по-зимнему в спортивный костюм и кроссовки, стоял в "позе футболиста" и переминался с ноги на ногу.
-- Яйца!Свежие яйца! -- продолжал кричать он.
"Позвольте, а какие яйца этот сумасшедший фермер имеет в виду? Ведь на прилавке только мясо, молоко и мёд?" -- думал Навуходоносор, ошарашено глядя на торговца.

**************************************************8

На заседании учёного совета кафедры истории одного из ВУЗов царила рабочая обстановка. Выступающие, сменяя друг  друга, вещали о ценности истории в целом для настоящего и её необходимом переосмыслении во имя будущих поколений. Заседание длилось почти три часа и все порядком подустали. Некоторые из присутствующих даже клевали носом, к кто-то и вовсе спал. Наконец, когда прошёл небольшой перекур, к кафедре вышел старейший из преподавателей, доктор исторических наук Бенедикт Бертольевич Грозный. Всё в этом благообразном старичке говорило об его мудрости, начиная от многочисленных морщин и заканчивая пенсне в золотой оправе. Бенедикт Бертольевич выпил стакан "Нежинской", прокашлялся, обвёл пристальным взглядом заседателей, и произнёс:
-- Я тут покапался в анналах.. --
Вдруг, среди царящей тишины, из зала послышался чей-то голос:
-- Это в каких это аналах Вы покопались? --
Тут же зал наполнился смехом. Несчастный, непонимающий причины всеобщего веселья, Бенедикт Бертольевич, поправил пенсне и, в упор посмотрев на нарушителя спокойствия, ответил:
-- В тех самых, откуда история человеческая проистекает... ---

************************************************8

Во дворе деревянного двухэтажного  дома было людно. Оно и понятно, кто ж дома-то усидит, когда на улице так погоже, да и суббота, если верить календарю. Молодые мамочки, зорко следя за своими чадами, вели "светские" беседы друг с другом. Дети постарше бегали по двору, играя в прятки. Отцы семейств сидели в беседке и играли в домино. Время от времени раздавлись громкие крики:
-- Рыба! --

Надо сказать, что вся эта история происходила в деревне, с интересным названием "Мышьяковка", причём ударение приходилось на "я". Почему она так называлась, не знали толком даже старожилы, Авдотья Панфнутьевна Сплетнева и Никодим Угрюмович Бирюк.

Кто-то считал, что всему виною один из отцов-основателей, профессор Санктъ-Петербуръгского Университета, доктор естествознания, Мидий Амёбович Гидров. Он-де пробовал скрестить мышь с яком. Поговаривали, что это ему удалось. По деревенской легенде, которой пугали непослушных детей, Мышьяк каждую ночь выходил на охоту, подобно Минотавру с острова Миноса. Правда, никто его не видел, за все четыреста лет существования деревни. Если не считать Арнольда Пропоицына, да и то, чего только с пьяну не померещится.

Так вот, во дворе было людно. Неподалёку паслись коровы и козы, совершенно не обращая никакого внимания на людей.
Вдруг, из-за угла выбежала растревоженная Ирина Кутьятевна Паниковская, нестареющая женщина бальзаковского возраста. Сначала на неё не обратили никакого внимания, ибо привыкли к тому, что она любит из мухи раздувать слона. Но когда Ирина, закатив глаза, громко закричала:
-- Маня, як! Маня, як! --
Молодые мамочки поспешили тут же забрать своих чад и поскорее скрыться под защитой стен дома. Даже неустрашимый Павел Завистликович Похвальбайло решил поскорее покинуть беседку, а вслед за ним ушли и все остальные отцы семейств, подумав:
"От греха подальше!"
А несчастная Ирина металась по улице, продолжая кричать, что есть мочи:
-- Маня, як! Маня, як! --
Наконец, на  крик из окна выглянула её дочка, Настасья и смачно зевнув, произнесла:
-- Чего это ты мама опять панику разводишь? Наш Борька давно в хлеву! –

****************************************************8
"Валера любит Янку, получается -- Валерьянка. Манька просто обожает яков, значит она Маньячка. В деревне нашей кони пасутся вместе я яками, получается коньяки. Да.... напиток-то хороший, вот только не понятно, то ли он клопами пахнет, то ли клопы любители выпить. Фёкла Трембита просто обожает склоки. Она каждый божий день донимает своего несчастного мужа, Ивана Подкаблучниковича Трембита. Значит она Пила. А и впрямь, выпить-то она любительница. Как осушит, почти что залпом, две бутыли "первача", так всё тут же и начинается: муж -- дурак, сын -- лентяй, дочь -- полоумная, зять -- транжира, невестка -- путана, председатель -- козёл(в этот она абсолютно права), его жена -- с.., с..., с..., но упустим(хотя доля правды в этом есть)" -- размышлял Никодим Бирюк, плетя сети.

Папазол

Девочка Катя сидела в гордом одиночестве в детской и играла в куклы. Ей было очень тоскливо, ведь бабушка, с которой она проводила большую часть времени, заболела. Папа с мамой пропадали до позднего вечера на работе. Девочка, как умела, ухаживала за любимой бабушкой. Она так хотела, чтобы та поскорее поправилась.
Ранним субботним утром Катя проснулась от громкого голоса бабушки:
-- Папазол. Запиши, папазол --
"А почему мой папа зол? Я вроде бы себя хорошо веду?" -- подумала девочка и на  цыпочках подошла к дверям бабушкиной комнаты.
-- Папазол, милая. Папазол, -- продолжала говорить бабушка.
Катя посмотрела в щёлочку между косяком и дверью. В комнате были только мама и бабушка.
"А где же папа? И почему он злой?" -- вертелось у Кати в голове.
Вдруг щёлкнул дверной замок и в квартиру зашёл её  отец. Катя осторожно подошла к нему, посмотрела пристально в глаза, и спросила:
-- Папочка, а почему ты сегодня злой? --
Тот вопросительно на неё посмотрел и произнёс:
-- Дочурка, а почему это ты так решила? --
Катя, чуть ли не на ушко, ему сказала:
-- Бабушка с утра маме говорит, что папазол....

******************************************8

Николай Устюндюнов сидел в гостиной и ждал, когда хозяин квартиры, восьмидесятипятилетний старик, Арнольд Феоктистович Бухмаузеров, принесёт долгожданный чай. На улице "трещал" мороз, поэтому счашечка ароматного "Цейлонского" была как нельзя кстати.
-- Чайник! -- вдруг послышался голос Бухмаузерова.
Но Николай продолжал сидеть в кресле, думая, что хозяин квартиры, в виду своего преклонного возраста, просто разговаривает сам с собой.
-- Чайник! -- вдруг вновь раздался голос Бухмаузерова.
"Странно, -- подумал Николай, -- он сам с собой, или, вс-таки, обращается ко мне?"
-- Чайник! -- вновь воскликнул Бухмаузеров.
Николай, услышав это, заволновался.
"Так, если это он про чайник, то почему трижды повторил? Пойти, что ли, посмотреть, в чём там дело?" -- подумал он и поднялся с кресла.
"Стоп, а ведь у него чайник свистеть должен, когда кипит! А вдруг ...-- решил Николай и сел обратно, -- Феоктистович меня имеет в виду? Мол, молодой, неопытный... Значит, чайник... Я, вроде бы, ещё не "накосячил"..."
--Чайник, Николай! Чайник! -- вновь послышался голос хозяина.
"Значит, я в чём-то провинился, раз о так надрывается", -- подумал парень и, поднявшись с кресла, пошёл на кухню.
Чайник стоял на плите... холодный. В заварном был засыпан чай. Николай зажёг газ и стал ждать.
"Странно, а где Феоктистович?" -- подумал он.
-- Чайник, Николай, поставь! Я в ванной моюсь, -- вновь раздался голос хозяина.
-- Уже, Феоктистович! -- ответил парень.
"Что-то он долго греется, -- подумал Николай, продолжая сидеть на стуле, --  наверное, газ заканчивается"
В это время из ванной вышел хозяин. Он зашёл на кухню, посмотрел на плиту, потом на юного гостя и воскликнул:
-- Ну ты и "чайник" Николай! Газ-то ты зажёг, а воды не налил....

В спортивном зале школы только что окончился урок физкультуры. Вася Пупкин, из-за непримерного поведения, был оставлен собирать инвентарь и убираться. Он тереть не мог физкультуру, ибо считал, что занятия ею -- пустая трата времени. Вася, ворча себе под нос, собрал: гантели, баскетбольные мячи, скакалки и пошёл в туалет за ведром с тряпкой. Когда он вернулся, то застал физрука, Андрея Силовича Крепкого.
-- Ну, ты все маты успел собрать? -- спросил мальчика тот.
Вася с удивлением на него посмотрел.
"Неужели, это так по моему лицу видно?" -- подумал он, а вслух честно ответил:
-- Да, Андрей Силович, все...
Физрук, багровея, воскликнул:
-- Как это все! А это что?
Вася посмотрел туда, куда указывал физрук и... рассмеялся. Недоумевающий Андрей Силович ещё больше рассвирепел:
-- Ты над чем это смеёшься, разгильдяй?! Надо мной?! Да я тебе... неуд за год поставлю!
Вася со страхом посмотрел на физрука и ... бросился собирать спортивные маты.
А до Андрея Силовича наконец-то дошло, что имел в виду ученик, и он, громко рассмеявшись, произнёс:
-- Ну ты, Пупкин, блин, даёшь....

*****************************************8

Изольда Карловна, бабушка-"божий одуванчик", плотно пообедав, насколько позволяла её мизерная пенсия учительницы, спокойно спала.
-- Газ! Газ! -- вдруг донёсся со двора страшный вопль.
Старушка, подскочив как ошпаренная, первым делом принюхалась.
"Странно, газом, вроде бы, не пахнет",-- подумала она, но, на всякий случай, решила всё-такт пойти на кухню и проверить.
-- Газ! -- вновь донеслось со двора.
Изольда Карловна даже подпрыгнула и пулей влетела на кухню -- вентиль был закрыт.
"Странно..." -- подумала она.
-- Газ, тормоз, жми! Газ! -- услышала Изольда Карловна  и улыбнулась.
"Бережённого Бог ", -- подумала она...

*******************************************8

Авдотья Бенедиктовна Пустобрёхина бегала по деревне и, заламывая руки, громко голосила:
-- Променяли! Променяли! --
Встречные шарахались в разные стороны от неё. Авдотья была склочницей и сплетницей, поэтому никому не хотелось становиться объектом мести местной Трындычихи.
Деревенский конюх, шестидесяти пятилетний Иван Мефодьевич Стаканюк, услышав крики, прошептал себе под нос:
-- Про тебя, дорогуша. Про кого же ещё...
**************************************8
На Сорочинской ярмарке царило обычное столпотворение. Отовсюду раздавались выкрики торговцев и торговок, зазывающих народ и нахваливающих товар.
-- Кому сапоги кожаные, ни разу недёванные?
-- Эх, горилка чиста как слеза младенца!
-- Кому драники с маслом?
Семён Ильич Блинзаедайло, хоть и носил украинскую фамилию, но был коренным москвичом. "Не каждый москаль доплывёт до середины Днепра", постоянно вертелось  в голове высказывание его родного дядьки, Панаса Петровича Вырвиглаз, к которому он и приехал в гости.
"Да, давненько же я не бывал на ярмарке... Как-то всё по-иному стало или мне только кажется..." -- думал Семён Ильич, стоя за прилавком.
Панас Петрович попросил родного племянника, чисто по-родственному:
-- Сенька, уважь дядьку-то старого, пойди на ярмарку да продай яблоки. Сам видишь, что не до этого мне сейчас -- дом строю. А если яблоки не будут проданы, то тётка твоя, Ганна, со свету меня сживёт...
Вот и пошёл Семён Ильич, хотя, положа руку на сердце, считал занятие торговца ниже собственного достоинства. Но обижать дядьку не хотел, родня всё-таки. Он тихо стоял, не зазывая покупателей как остальные.
Прошло три часа, а из двух мешков было продано всего-то три килограмма.
"Ну не торгаш я, что ж поделаешь. Не моё это.." -- думал Семён Ильич.
На исходе четвёртого часа к нему подошёл коренастый козак, со  всамделишным чубом, в шароварах и сапогах.
--Кильки? -- спросил он.
Семён Ильич недоумевающе на него посмотрел и произнёс:
-- Вам сколько яблок взвесить?
-- Кильки? -- вновь спросил "чубастый".
"Э-э, да он видно того..." -- подумал Семён Ильич и по слогам повторил вопрос:
--Вам сколь-ко яб-лок взве-сить?
Козак, выпучив глаза, побагровел... Семён Ильич почувствовал, как холодок побежал по его телу.
"Чего это он? Я вроде бы к нему культурно..." -- подумал торговец-неудачник.
Козак, взяв себя в руки, повторил:
--Кильки грошей за всё?
Семён Ильич, вздохнув с облегчением, ответил:
-- Да берите даром, мне не жалко...

*******************************************8

Эраст Никандрович Мухоморов славился на весь Подъезыков своей безпройгрышной игрой в шахматы. Кто бы ни садился с ним -- через две-три минуты проигрывал. Уверенный в своей непобедимости, Мухоморов договорился о встрече с арабским шахматистом Абу али ибн Касимом. Он предвкушал огромные "барыши", ведь уже ровно три года на него ставят ставки. Эраст Никандрович, всю оставшуюся неделю, провёл в разгуле: сауну с девицами не тяжёлого поведения, пиво с "друзьями-товарищами" да кегельбан(новшество, подаренное городу бывшим олигархом Сигизмундом Поднепетровским, местным "вором в законе", отбывающим срок... в голландской тюрьме).
Абу али ибн Касим же усиленно тренировался, под чутким руководством своего наставника, Пантелеймона Арьергардовича Хренова.
-- Главное, мой мальчик, это хорошо продуманная атака. Следи только за доской и ни в коей мере не позволяй сопернику отвлечь тебя пустыми разговорами. Я верю в тебя, -- говорил ему тот, смахивая скупую слезу.
Наконец, двадцать пятого февраля, ровно в час дня  по Гринвичу, в городском клубе культуры собрались болельщики. Практически все поставили против Абу али ибн Касима. Только старый и вечно пьяный сторож клуба, Мефодий Амбросьевич Недопивайло, да его жена, доярка-ударница Пестимея Макарьевна Сковородкина, теплили надежду, что приезжий араб поставит на место зарвавшегося Мухоморова.
По всему актовому залу разложили спортивные маты из  местной школы, на которых и расположились зрители. Матовую поверхность стола градоначальника покрыли матом(плетёнкой из бабмука, подарком всё того же опального олигарха).
-- Дорогие друзья! Я рад приветствовать всех вас на этом, не побоюсь сказать, эпохальном событии мирового шахматного уровня! Сегодня нам с вами предстоит узнать, кто лучше разбирается в этой великой игре: простой русский мужик или приезжий представитель эмира,  Али абу ибн Касим. Итак, ставки сделаны, я объявляю начало, -- закончил приветственную речь мэр города, Пётр Филимонович Дайналапу.
Соперники сели друг против друга и игра началась. Уверенный в победе Мухоморов, посылал воздушные поцелуи женщинам, отчего те густо краснели и это вызывало негодование их спутников.
- Шах и мат! -- вдруг воскликнул Абу али ибн Касим.
Мухоморов опешил. Ему сначала показалось, что он просто ослышался.
- Чего-чего? -- с ехидной улыбкой переспросил Эраст Никандрович.
-- Шак и мат, -- произнёс араб, показывая свои кристально-белые зубы, которых, в отличие от Мухоморова, было ровно тридцать две штуки.
Эрас Никандрович, пристально на него посмотрев, обратил внимание на доску и, схватившись за сердце, заорал благим матом:
-- Этого не может быть! Это абсурд!...
Дальше следовали непереводимые идеоматические выражения, в простонародье именуемые матом.
-- Нашла коса на камень! -- воскликнул, вмиг протрезвевший Недопивайло.
-- И на старуху бывает проруха! -- вторила ему Сковородкина.
Они были счастливы! Ещё бы, ведь стали единственными обладателями ... миллиона тугриков....
Эраст Никандрович, находясь в состоянии сильного психического расстройства, яросто вцепился своими пятнадцатью зубами в лацкан пиджака Абу али ибн Касима...

Непонятки из сказки...

Посреди леса, в окружении вековых елей и сосен, на пеньке сидел Егор Арнольдович Бичовский. Как попал сюда, да и вообще, кто он, бедняга никак не мог вспомнить. Егор Арнольдович, если верить часам на его руке, вот уже битых четыре часа пытался выстроить логическую цепочку произошедшего с ним, но, увы, всё было тщетно. Он огляделся по сторонам и увидел множество пивных бутылок.
"О, будет на что поесть и выпить", - весело подумал бедняга и принялся их собирать.
"Вот ворона! А мешка-то нет у меня..- вдруг осенило его, - а, ладно, соберу в две кучки около себя, потом что-нибудь придумаю"
Пока выполнял эту, важную для него, работу, ничего вокруг не замечал. А день плавно перешёл в вечер. Похолодало. Егор Арнольдович, поёжившись, подумал:
"Вот бы сейчас "слёзной"..."
Тут же, словно в сказке, из под земли вырос... стол с водкой в графине и закуской. Егор Арнольдович, оглядевшись по сторонам, подошёл и, налив полный гранёный стакан желанного, со словами:
"Ну, чтоб не последняя"
залпом выпил и закусил квашенной капустой.
- Эх, хороша пошла! - воскликнул он и налил ещё.
Потом ещё и ещё... пока графин не опустел. Егор Арнольдовис вернулся к пеньку и, пересчитав бутылки, довольно гмыкнул.
"Вот везёт же сегодня! Ещё бы бабу кустодиевскую, дом полную чашу, любимую и высокооплачиваемую работу, дачу у Чёрного моря..." - начал размышлять бедняга.
- Эко ты хватил, человече, - вдруг послышался чей-то ворчливый голос, - сначала ему природу подавай, потом пустые бутылки зачем-то, затем водку с закуской.. А теперь, видите ли, жену да семью с домом и дачей захотелось.. Не больно ли жирно будет.
- Т-ты к-то? - спросил, заикаясь Егор Арнольдович.
- Ну, всё, дожили! Лешак я, Козьма Козьмич. Скалероз у тебя, человече, скалероз... Ну, да ладно, пора мне и честь знать.. Три желания твои я выполнил, а теперь к Алёшке пора. Ну малец, если бы я знал, что  придумаешь для меня, в случае проигрыша, сто раз бы отказался, - ответил незнакомец и .. растворился в воздухе.
Егор Арнольдович, придя в себя, взялся за голову и стал громко причитать:
-Кому на... Кому на...
На его зов явился мужичонка бомжеватого вида. Он быстренько собрал все бутылки, приговаривая:
-Кому надо, кому надо.. Мне, мил человек...
Егор Арнольдович, мигом протрезвев от такой наглости, заголосил погромче, спугнув сорок и ворону, которые полетели, разнося весть о безумце по лесу:
-Кому на...? Кому на...?
Тут из кустов вышел невысокий человек, в кепке, кого-то бедняге очень напоминая.
- Товайищ! Пайвильной дойогой идёте! Коммунна - это хойошо! Записывайте, - произнёс незнакомец.
Егор Арнольдович перекрестился, напугав пришельца, и ещё громче воскликнул:
- Кому на Руси жить хорошо?!

Секрет Черепахи Тортиллы

Буратино  пошёл в школу. Папа Карло был счастлив! Наконец-то его давняя мечта начинает сбываться! Театр -- это одно, а вот образование -- совсем другое!
-- Вот увидишь, Джузеппе, Буратино выбьется в люди! -- говорил он своему закадычному другу.
На что тот, пристально на него глядя, говорил:
-- Ну, избавились мы от Кота Базилио с Лисой Алисой, так ведь мальчик-то твой больно шустрый. Попомни моё слово, всенепременно вляпается во что-нибудь!
Папа Карло, дружески хлопая Джузеппе по плеу, всегда отвечал:
-- Я верю, что теперь ничто Буратино не угрожает. Ведь он ходит в школу, да и Артемон всегда рядом.
Джузеппе лишь глубоко вздыхал, попивая игристое вино.

А Буратино ... вовсе не ходил в школу. Он часами просиживал у пруда и слушал мудрые речи Черепахи Тортиллы. Артемон был всеми лапами против прогулов школы, считая это преступлением перед будущим. Он грозился обо всём рассказать папе Карло. Но Буратино-то знал, что у Артемона доброе сердце.
-- Я получу больше знаний, слушая Тортиллу. Да и скучно мне в школе: ни пошалить, ни песенку спеть.

Надо сказать, что после свадьбы Мальвины и Пьеро, Артемон принял решение не мешать влюблённым, несмотря на слёзные просьбы своей доброй хозяйки. Он поселился в каморке старого Карло, охраняя её и театр от непрошенных гостей. А их было великое ножество. Ведь Карабас-Барабас, сильно обидевшись на папу Карло, Буратино и бывших своих подопечных, поклялся своей бородой, что обязательно вернёт себе театр. Он почти каждый день подсылал лазутчиков, да только Артемон их за версту чуял.
-- Жаль, что Кот Базилио и Лиса Алиса пожизненно, без права возвращения, поселены в Стране Дураков. Вот кто мог бы помочь! Как они говорят: "На жадину не нужен нож. Ему покажешь медный грош и делай с ним, что хошь". А этот бездарь от медицины Дуремар вообще ни на что не годен, -- так думал доктор кукольных наук, профессор кислых щей, левая рука тарабарского короля Людвига Кенобийского, Карабас-Барабас, сидя перед камином.

Черепаха Тортилла  была рада юному другу, ведь ей, несморя на жителей пруда, было очень одиноко, в свои триста пятьдесят лет(хотя всем говорила, что всего триста). Она очень многое повидала за свою немалую жизнь и просто горела желанием всем поделиться. Мудрая Тортилла подрабатывала биллетёршой в театре. Она просто была без ума от сцены и даже принимала участие в спектаклях.

Как-то раз, позавтракав, Буратино якобы побежал в школу, а на самом деле поспешил на пруд. Черепаха Тортилла с нетерпением ждала своего друга, предвкушая его изумление.
Дело в том, что ей наконец-то удалось разгадать секрет бессмертия, но рассказать об этом она хотела только Буратино...

Кто бы мог подумать, что ещё Вальтер, который Скотт, предречёт появление на нашей сцене "звезды", написав одноимённую повесть "Ай Ваенга")))

Антиреклама:

На телеэкране Кристофор Колумб, стоящий на своём корабле. На плече попугай, во рту трубка. Он стоит и смотрит в подзорную трубу...

Голос за кадром:
- Колумб Америку открыл - великий был моряк.
Камера наезжает на Кристофора и мы видим его крупный план. Колумб улыбается, не вынимая трубки и не отпуская окуляра подзорной трубы.
- Пиастры! Пиастры! - кричит его попугай.
Голос за кадром:
- И заодно он  научил весь мтр курить табак.
Крупный план на Кристофора, кашлюющего, не снимая трубку, не отходя от подзорной трубы.
- Кошмар! Катастрофа! Курение - это яд! - кричит его попугай...
Сменяется кадр. Перед нами тот же корабль, но вместо Колумба стомит Пётр 1.
- В Европу прорубил окно,
России дал дорогу к знаньям...
Крупный план на высокого Петра, держащего во рту трубку и смотрящего в подзорную трубу. Император довольный улыбается.
- Мин  херц, а ведь мы ещё и не это смогём! - слышится голос Александра Меньшикова, набивающего императору новую трубку.
Голос за кадром:
Привёз он трубку заодно,
И пристрастил народ к куренью..
Следующий кадр.

Череп, курящий трубку. Дым принимает форму сердца со стрелой, пронизывающей его насквозь.
Голос за кадром:
- Нам сигаретный  дым и сладок и приятен ...

- Добрый день! Я Бенедикт Августовский, прозаик, - представился молодой мужчина, зайдя в кабинет главного редактора издательства "Всякая всячина".
- Про каких это заек? - тут же вспыхнул тот, - лесных, что косые и лопоухие, или... Пардон, молодой человек! У нас здесь, знаете ли, уважаемое издательство! Мы, что попало, не печатаем. Ишь ты, про "заек"!
- Позвольте, но Вы неправильно меня поняли! Я не пишу про животных и про этих...ну, Вы поняли меня(улыбнулся). Я прозаик, то есть, пишу прозу, - сказал на это пришедший.
Редактор аж подпрыгнул от негодования. Он поправил пенсне и воскликнул:
- Какие розы зимой, батенька! Ещё раз, для тех, кто плохо понимает, объясняю, мы не пишем кабы что!
- Иван Бертольевич, - вдруг подала голос секретарша, - мне кажется, что господин Августовский имеет в виду логопедические творения. Он пишет про людей, у которых проблемы с речью.
Редактор сам страдал от, иногда появляющейся,  шепелявости:
- Ну, что же, тема, довольно-таки, злободневная. Заиканием страдает огромное число людей и мы просто обязаны помочь им избавиться от этой напасти.

Показывайте, что принесли...

В кабинете начальника Горпотребсоюза, Никандрова Николая Сидоровича, было неспокойно. Уже битые полчаса оттуда разносились громкие голоса, что-то обсуждающие. Секретарша, Ольга Мефодьевна Брюзжалкина, не находила себе места.
Во-первых, посетитель не подарил ей ничего, даже эту чёртову школадку. Во-вторых, прорвал её  оборону. И в-третьих, у неё  уже как двадцать минут назад закончился рабочий день.
Сначала Ольга Мефодьевна просто подслушивала, включив, как обычно,селектор. Потом ей стало жаль шефа, ведь у него больное сердце. И вот уже двадцать минут она на чём зря клянёт и посетителя, и начальника.
- Вы, Николай Сидорович, взяточник! Причём, махровый! И я буду не я, если не выведу Вас на чистую воду! - зычно звучал голос пришедшего, которого хозяин кабинета, видимсо, отлично знал.
- Потише, Дмитрий Власьевич, поберегите свои нервы. Ведь нервные клетки, увы, не восстанавливаются. Ваше заявление необоснованно, друг мой. То, что Вы называете взяткой, на самом деле - благодарность за мой нелёгкий труд, - парировал Никандров.
- Как бы Вы не называли это, Николай Сидорович, взятка и в Африке взятка! А у Вас она в особо крупных размерах! Постыдились бы! Ведь Вас народ выбрал, а Вы его так несщадно и без всякого зазрения совести обворовываете! - не унимался посетитель.
Вдруг он вскочил и, взяв Никандрова за грудки, стал со всех сил его трясти, как спелую грушу.
- Угомонитсь, Дмитрий Власьевич! А то живо охрану вызову! - крикнул начальник Госпотребсоюза.
- Что, правда глаза заколола?! Зовите, Ваше право! Но я сам уйду, ибо мне здесь делать абсолютно нечего! Но, берегитесь! Я покажу ещё Вам Кузькину мать! - воскликнул посетитель и ушёл, громко хлопнув дверью.
- Ох, напугал! Да с моими-то связями ничего не страшно! Тоже мне, правдоруб недобитый! -сказал Никандров и достал из сейфа початую бутылку дорогущей эксклюзивной водки, презент местного ликёроводочного комбината.
Вдруг раздался стук в дверь. Никандров, залпом выпив стакан, недовольно сказал:
- Входите.
"Кого ещё черти принесли" - подумал он.
В кабинет вошла посетительница в чине полковника налоговой полиции.
- Николай Сидорович, Вы обвиняетесь в неоднократном получении взяток в особо крупном размере! - произнесла она и, видя непонимающий взгляд Никандрова, попросила, - если Вас не затруднит, то откройте, пожалуйста, верхний ящик стола.
Начальник Госпотребсоюза понял, что пропал. Он, негнущимися пальцами, открыл ящик и достал оттуда конверт.
- Откройте, пожалуйста, - вновь попросила пришедшая.
Никандров открыл и на свет божий показались деньги. Попросив разрешения выпить воды, он осушил стакан и произнёс:
- Позвольте узнать Ваше имя и отчество...
- Кузькина Мария Альбертовна, - послышалось в ответ..
"Вот тебе и "кузькина мать", - подумал Никандров...

Помойка

Ранним весенним утром Николай Перепёлкин совершал свою каждодневную пробежку по ещё спящему городу. Он безумно любил тишину и всегда старался побольше насладиться ею.
Дома - жена, вечно недовольная им из-за маленькой зарплаты; сын-оболтус, отьевший себе пузо и ничего не желающий делать, даже учится кое как; дочь, засидевшаяся в невестах, но уже с маленьким, вечно кричащим, сыном. А в довершение картины - тёща, Изольда Бенедиктовна, бывшая начальник ГОРОНО. Похоронив мужа(божьего человека), решила посвятить себя дочери. Она денно и нощно пилила несчастного Николая, вызывая у него непрекращающиеся мигрени. Перепёлкин жилы рвал, дабы прокормить всю эту ораву. Но не мог добиться от них даже приветливой улыбки.
- Что за зять у меня непутёвый! - восклицала Изольда Бенедиктовна, - Вот, Марья Сидоровна, каждый месяц куда-нибудь за границу отправляется! А Людмила Леопольдовна, соседка наша, из дорогих салонов не вылезает! В свои семьдесят выглядит на 18 лет! А ты?! Да от козла больше толку!
Сколько раз хотел поставить тёщу на место Николай. Да природная учтивость не позволяла. А так хотелось схватить её за грудки и, хорошенько встряхнув, поглядеть прямо в её наглые глаза и сказать:
- Не рычи, змеюка! Живёшь на халяву, так не огрызайся!
На работе - постоянный аврал. Перепёлкин занимал должность заместителя начальника головной лаборатории по "Выявлению прямой зависимости электората от съеденной в течении дня пищи" НИИ "ГМО-оборонсервис" Чем они занимались - никто, даже директор, толком сказать не мог. Вроде бы изучали возможность зомбирования людей посредством геномодифицированных продуктов. Но даже крыс подопытных не было, не говоря уже о людях. Вроде бы работали на "оборонку", но за всё время службы(а это 15 лет) Перепёлкин ни разу не видел людей в военной форме. А про положенные пайки и не мечтал. И самое интересное - в расчётных листках его зарплата представляла из себя астрономическую сумму. Но на руки Николай получал всего лишь 15000 рублей, да и то с задержкой на месяц и по частям. Ни о какой подработки и речи быть не могло - за это тут же грозило увольнение. Были те, кто пытался нелегально подработать на стороне. Но об этом незамедлительно доносилось начальству.
А совершая каждодневную пробежку, Перепёлкин мог позволить себе спокойно подумать о жизни. Николай признавал с горечью, что совсем не о таком сществовании мечтал в юные годы, совершая пешие походы в горы Кавказа или спускаясь на байдарке по Иртышу. Но.. что есть, то есть. Сам во всём виноват..
Женился не по любви. Анна хитростью его охомутала, уже будучи беременная дочкой. Работу не ту выбрал. А ведь не зря древние говорили: "Выбирай дело по нраву, а иначе оно заставит полюбить себя" Да и как отец был совершенно несостоятелен. Сын с дочерью из него верёвки вили. Только бегая по утрам он начинал чувствовать себя человеком.
Вот и в это утро он, проснувшись до петухов, одел спортивный костюм и выскочил на улицу. Во дворе было промозгло. Но это ничуть не остановило Перепёлкина. Он продолжил свой путь. Миновал гаражи, построенные ещё при Иосифе Виссарионовиче. Пересёк спортивную площадку школы, в которой мучился недоросль Владик. Спугнул "собачью свадьбу" и воркующих голубков. Ещё чуть-чуть и городской парк, благоухающий и пустынный. Как вдруг, прямо над его головой, кто-то громко крикнул:
- Помой-ка!
Перепёлкин продолжил путь. Но возглас повторился ещё раз. Тогда Николай обернулся и увидел в окне пятого этажа нетрезвого мужичка в семейных трусах. Бедолага стоял спиной к Перепёлкину и выслушивал нотации пышнотелой жены.
- Помой-ка, ирод! Глаза бы на тебя мои не гдядели! Чтоб бы провалился, зараза! Всю жизнь мне испортил" - разразилась, словно гром, женщина.
Мужичок стоял, понурив голову, и смиренно молчал. Перепёлкин тут же посмотрел на себя как бы со стороны: он, кандидат биологических наук, автор многочисленных научных работ, член-корреспондент Академии Наук России, влачит жалкое существование.
- Помойка! - воскликнул Николай, - Кругом одна помойка! И снаружи, и внутри! Надо срочно что-то менять!
Тут же забыв о пробежке, Перепёлкин бросился домой. Разбудил всю свою семью и предъявил ультиматум. Либо они признают его человеком, либо он забывает про их существование. Сонная тёща хотела что-то возразить, но встретившись с его взглядом, тихо улыбнулась.
С тех пор прошло пять лет. Николая не узнать! Он любит весь мир, а мир любит его! Жена полюбила его и смотрит ему в рот; сын взялся за ум и, о, чудо, похудел, а дочка, наконец-то, вышла замуж по любви. Что касается Изольды Бенедиктовны.. Она, вместе с Марией Сидоровной каждый месяц ездит за границу, присылая дорогие подарки. А личный косметолог Людмилы Леопольдовны подарил ей третью молодость. В свои 85 лет она выглядит на 25...
Вы спросите, мол, он что, банк ограбил? Нет)) Просто Перепёлкин поверил в себя!

Неприятность

С самого раннего утра в доме помещика Петра Зосимовича Хрусталёва царила ужасная суматоха. Челядь просто с ног сбилась, носясь из комнаты хозяина на кухню и обратно. Приказчик, Фрол Кузьмич Ушицев, только и успевал подгонять их. Жена Хрусталёва, Пелагея Дмитриевна, сидела подле него и успокаивала:
- Петруша, не у тебя одного спину крутит. Вот у Егора Николаевича Збруева неделю назад так прихватило, что он даже ойкнуть не мог. Хорошо ещё, лекарь знающий подвернулся. А то  Егор Николаевич так и провёл бы остаток жизни скрюченным.
- Много ты понимаешь, - сказал на это помещик, - у меня, может, во сто крат больнее.
- Говорила я тебе:"Петечка, родненький, не в твоём возрасте после веничка дубового в ледяную прорубь-то нырять. Пожалей себя" А ты? Э-эх, горюшко моё луковое.
Хрусталёв хотел показать ей кулак, мол, знай своё место. Да не смог. Ужасная боль снова пронзила его с головы до пяток. Хрусталёв даже вскрикнул. Пелагея Дмитриевна, отправив дворовую девку за горячей водой, сочувствующе на него посмотрела и спросила:
- Петечка, что, совсем нет мочи терпеть?
- Ты что, сама не видишь? - вопросом на вопрос ответил помещик.
Вскоре вернулась дворовая девка с горячей водой и Пелагея Дмитриевна вновь положила горчичники на спину Хрусталёва.
- Ну, как, - спросила она через десять минут, - полегчало?
Её муж, скривив лицо, ответил:
- Видишь же, не помогают твои горчичники совсем. Мне горячие ключи нужны. Говорят, они боль как рукой снимут.
- А ты ничего не путаешь, Петечка? - спросила  Пелагея Дмитриевна, пристально на него посмотрев.
- Да мне об этом генерал Абрыдайлов рассказав в прошлом году. У него тоже были ужасные боли, но горячие ключи помогли, - ответил Хрусталёв, корчась от боли.
Пелагея Дмитриевна, не мешкая, послала за кузнецом. Вскоре широкоплечий Иван предстал перед ней.
- Егору Зосимовичу срочно нужны горячие ключи, - сказала помещица.
- Надо, так надо, - произнёс Иван и ушёл.
Через полчаса кузнец вернулся неся... обдающие жаром железные   ключи...
- Это что? - недоумённо спросил Хрусталёв.
- Как что, опешила Пелагея Дмитриевна, - горячие ключи, как ты и просил.
Хрусталёв покраснел от злости, даже о боли позабыв на мгновение.
- Дура! - крикнул он - Я имел в виду совсем другие ключи!
Пелагея Дмитриевна, не ожидая этого, обиделась...
 
Подарок

Пётр Влюбчивый готов был весь мир бросить к ногам Аннушки Равнодушной, только бы она одарила его, пусть единственным, но  зато долгожданным взглядом. О прогулках под луной, а тем более  поцелуях,  он и не мечтал. Куда там... За ней такие парни увивались, по сравнению с которыми, Влюбчивый выглядел хлюпиком и полным неудачником.
Приближался день рождения Аннушки и Пётр ночами не спал, придумывая подарок для своей тайной возлюбленной. Простое ему казалось банальным, а на стоящее не было денег. Как ни  старался Влюбчивый поднакопить, разнося бесплатные газеты, до нужной суммы всё равно не хватало. Наконец, устав от постоянных размышлений, Пётр решил подарить что-то оригинальное и со скрытым смыслом. Перебрав в голове тысячи вариантов, он остановился на цветке, который, как нельзя лучше, подходил к случаю. Еле дождавшись утра, Влюбчивый побежал в цветочный магазин, располагавшийся прямо в его доме. Но, к  великому ужасу, нужного цветка там не оказалось. Целый день он потратил на поиски и только ближе к вечеру, наконец-то, нашёл его. Придя домой, Пётр очень осторожно вынул цветок из стаканчика и посадил, в заранее подготовленный, горшок. Полил, полюбовался им и  лёг спокойно спать. До дня рождения Аннушки оставалось чуть больше двенадцати часов.
Проснувшись по будильнику в шесть утра, Пётр отпарил брюки, погладил рубашку и галстук. Затем позавтракал и стал пытаться сочинить хоть какое-нибудь поздравление. Провозившись три часа и ничего путнего не придумав, он залез в Интернет и просто переписал готовые стихи в поздравительную открытку. Ровно в двенадцать Пётр  стоял перед дверью квартиры Аннушки. Собравшись с духом,он нажал на звонок. Дверь открыла мама Аннушки. Пристально посмотрев на гостя, она, нехотя, пропустила его.
"Понятно теперь, в кого Аннушка", - подумал Влюбчивый, снимая ботинки и надевая тапки.
- Проходи в гостиную,  - сказала мама Равнодушной, - там уже собрались ребята. Аннушка скоро подойдёт.
Пётр, испытывая огромный дискомфорт, прошёл к остальным. Никто из присутствующих даже приветом его не наградил. А он и не обиделся - привык. Чтобы как-то отвлечься от печальных мыслей, Пётр стал внимательно изучать гостиную. И так увлёкся, что  даже не заметил как пришла именинница. Гости, поочереди поздравляя её, дарили дорогие подарки. Когда пришёл черёд Петра, то он, сильно покраснев, протянул ей поздравительную открытку и горшок с цветком. Аннушка, безразличным взглядом окинув и его, и подарок, хотела было уйти к остальным гостям, как вдруг Влюбчивый, набравшись смелости, произнёс:
- Анна, цветок назван в честь тебя - Анютины глазки.
Услышав это, Равнодушная посмотрела на Влюбчивого так, как будто видела впервые.
- Какой оригинальный подарок, - произнесла она, - а знаешь, мне никто никогда не дарил цветы.
Пётр был на седьмом небе от счастья! Его возлюбленная не только обратила на него внимание, но и, о, чудеса, заговорила с ним!
- Тебя, кажется, Петром зовут? - поинтересовалась она.
Влюбчивый от изумления потерял дар речи - ОНА знает его имя...
- Пойдём, я покажу тебе мои фотографии, - произнесла Аннушка, тем самым выведя Петра из состояния ступора.
Он, на ватных ногах, пошёл за ней. Вскоре Пётр знал на зубок историю семьм Равнодушных.
- А чем ты любишь заниматься? - спросила Аннушка.
- Читать книги, гулять в парке, смотреть видеофильмы, кормить уток... - начал перечислять Влюбчивый.
Как оказалось, им нравилось одно и тоже. Пётр не чувствовал под собой ног.
- Ты что делаешь завтра? - спросила Аннушка.
- Ничего, - ответил Пётр, предвкушая что-то необычайное.
- А давай погуляем вместе по парку и покормим уток, - предложила Аннушка.
Пётр с огромной радостью согласился. Свершилось то, о чём он даже и мечтать боялся... Прошло полтора года и Пётр с Агннушкой... поженились.... Влюбчивый, незадолго до бракосочетания, поменял фамилию на девичью  матери - Верная...

Не тот подарок дорог, что стоит миллионы, а тот, что подарен от всей души!

Про Арчибальда...

Ранним утром Кузявкин Арчибальд Гогенович, положив во внутренний карман куртки список продуктов, написанных его дрожжайшей супругой Элеонорой Панфнутьевной,  пошёл на рынок. Настроение у него было из наихудших. Ещё бы! Вчера он пообещал друзьям, что обязательно, не позже девяти утра, как штык, будет, в единственном  на всё село, футбольном клубе. И что вышло?! "Эта мигера" заставила его идти на рынок. Да будь он четырежды проклят, вместе с ней! И в довершение всему полил дождь! Арчибальд Гогенович, чертыхаясь, натянул на голову капюшон и ускорил шаг. Благо, от дома до рынка было всего ничего. Почти вбежав в крытый павильон, он остановился как вкопанный. Прямо перед ним нарезал круги какой-то плюгавенький мужичок, бомжеватого вида,  и громко, на всю ивановскую, кричал:
- Тритоны! Тритоны!
"Странный тип, - подумал Арчибальд Гогенович, - говорит о весе товара, не представляя его воочию. Так и останется с носом".
Оставив чудаковатого мужичка, он направился дальше, достав список необходимых продуктов. Бегло его прочитав, Арчибальд Гогенович оторопел. Создавалось впечатление, что его дрожайшая половина собирается на зимовку. Но спорить с Элеонорой Панфнутьевной - наживать себе язву и дружбу с проктологом.
"Эх, жизнь моя вестянка", - подумал несчастный, становясь в очередь перед овощной лавкой.
Вскоре его руки оттягивали две увесистые хозяйственные сумки, а в списке оставались ещё восемь наименований.
"Советские люди в булочную на такси не ездют, - пронеслось у него в голове, - а я воспользуюсь".
Купив недостающие продукты, Арчибальд Гогенович вышел к остановке и стал ждать машин с заветными шашечками на крыше.
- У меня просто нет мочи! - услышал он где-то рядом.
Обернулся и увидел молодого парня, разговаривающего с самим собой.
"Сегодня что, день чудаков? - подумал Арчибальд Гогенович - мало того, что этот юнец больной на голову, так у него ещё и почки, впридачу, больные".
- Молодой человек, - отечески сказал он, - сходите в аптеку и купите сбор морошкий. Будьте уверены - поможет в Вашей небольшой проблемке.
Парень недоумевающе на него посмотрел, но Арчибальд Гогенович уже садился в долгожданное такси. Приехав домой, "идеальный муж" всё рассказал своей дрожайшей половине.
- Да уж, - сказала та, - наверное, сегодня Марс в доме Овна.
Арчибальд Гогенович, посмотрев на неё непонимающе, поспешил укрыться у себя в кабинете.
"Наверное, эта чудоковатость заразна!" - подумал он, набивая трубку...самосадом....

Нечто... или сон не в руку))


-  Здравствуй, деточка!  Вот и снова ты вместе с нами, - широко улыбнувшись, произнёс Чеширский Кот.
- Но, позвольте, - начал было  я, не веря своим ушам.
- Не позволю, - всё так же улыбаясь, произнёс он.
Я сильно ущипнул себя за ухо, в надежде, что всё происходящее мне только снится. Но... картинка не исчезала. Тогда я зажмурил сильно глаза и сосчитал до десяти, приходя в себя.
- Деточка, - произнёс Чеширский Кот, - всякий раз ты, попадая к нам, думаешь, что всё сон. Давно бы пора привыкнуть.
Открыв глаза, я более пристально огляделся вокруг. Потом посмотрел на Чеширского Кота и сказал:
- Ладно, допустим, Вы и всё окружающее не сон. Но я же не Алиса.
- Деточка, - вновь широко улыбнувшись, произнёс он, - если ты не Алиса, то кто же тогда?
- Я, определённо, никак не могу быть ею, - полностью уверенный в своих словах, сказал я, - потому что являюсь существом мужского рода.
Чеширский Кот засмеялся:
- Ну, деточка. Одно дело не верить в чудо, и совсем иное, считать себя не самой собой.
Немного успокоившись, он произнёс:
- Вот что. Пойдём-ка к Гусенице и во всём разберёмся.
Делать было нечего и я пошёл следом за ним.
Сколько прошло времени - мне неведомо. Скажу одно - успело стемнеть. Когда мы подошли к огромному грибу, Чеширский Кот громко сказал:
- Уважаемый сэр, не будете ли Вы столь любезны рассудить нас?
- Отчего же не помочь, - послышалось откуда-то сверху и я увидел гигантскую Гусеницу.
- Я Вас внимательно слушаю, - сказала она, затягиваясь кальяном.
- Дело в том, что эта девочка говорит, что она не девочка совсем, а существо мужского пола, - улыбнувшись, произнёс Чеширский Кот.
От услышанного Гусеница чуть не поперхнулся.
- Пусть посмотрит на себя в отражении, - сказал он, прокашлявшись и вновь исчез.
- В отражении чего? - спросил недоумевающе я.
Кот, опять широко улыбнувшись, ответил:
- В воде, конечно же.
Я оглянулся по сторонам и увидел лужу. Подошёл к ней и взглянул в зеркальную гладь.
- О, Боже! Этого не может быть! - воскликнул я и лишился чувств....

Не-е-е-т! - раздался крик, перебудив, наверное, всех соседей.
Я вскочил и ломанулся в ванную. Включил там свет и уставился в зеркало.
- Фу ты, - воскликнул я, успокоившись, - ну и сон...

Человек предполагает...

Стояла еле переносимая жара.  Казалось, что Солнце решило прожечь Землю насквозь. Всё живое сгруппировалось у  водоёмов и кондиционеров.
Сигизмунд Яковлевич Мокрохвостов еле волочил ноги, загруженный, как ломовая лошадь, покупками. Он проклинал Солнце, свою жену и день, когда появился на свет. Его супруга, Олимпиада Владиславовна, шла налегке, зорко вглядываясь в попадающиеся вывески. Она, как будто бы, и не замечала страдания своей половины. Ей было намного важнее не пропустить какой-нибудь только что открывшийся магазин, чтобы после, в разговоре с подругами, было о чём вспомнить. А Сигизмунд Яковлевич молил Бога о скорейшем возвращении домой. Да, видно, в небесной канцелярии принимали решения не в его пользу.  Увидев желаемое, Олимпиада Владиславовна воскликнула:
- Зигмунд! Поторопись! (Она называла мужа на манер Фрейда, полное имя которого было Сигизмунд)
Несчастный Мокрохвостов, жалобно посмотрев на небеса, подчинился.
- Зигмунд, - вновь обратилась к нему благоверная, - то ли от жары я плохо вижу, то ли здесь что-то нето.
Мокрохвостов, как всегда, побоялся слово сказать супротив жены. Он был самым обыкновенным, пусть и образованным,  подкаблучником.
- Липочка, я сейчас прочту, - пролепетал Мокрохвостов  и, щуря близорукие глаза, процитировал, - про дам.
- Зигмунд, ты уверен, что правильно всё понял? - спросила неугомонная супруга.
- Липока, я абсолютно в этом уверен, - так же подобострастно пролепетал Мокрохвостов.
-Странно, - произнесла его жена, - насколько я вижу, внутри пусто. А ведь должны быть хотя бы манекены в платьях. Магазин-то  называется "Про дам", что подразумевает женскую одежду, косметику и бижутерию.
Она помолчала несколько секунд и решительно позвонила в звонок. Поначалу никто не отреагировал. Она снова нажала на кнопку и на этот раз к дверям подошёл какой-то заспанный мужик, ну никак не похожий на продавца дамского салона.
- Любезнейший, - спросила  Мокрохвостов, - это же дамский магазин?
Мужик поначалу оторопел, а потом громко расхохотался.
- Ещё одна жертва шопинга, - сказал он сквозь смех, - дамочка, на стекле написано: "продам", а не "про дам". То есть, помещение продаётся, а я его сторожу.
Олимпиада Владиславовна испытала самый настоящий шок. Она замерла, как вкопанная, пытаясь всё переварить. А
 Сигизмунд Яковлевич, увидев её вытянутое лицо, вдруг бросил  покупки и громогласно рассмеялся. Он был отмщён! Олимпиада Владиславовна, придя в себя, злобно воскликнула:
- Зигмунд, что ты вытворяешь?!
Но Мокрохвостов уже не боялся её.
- Твои покупки, ты и неси. Хватит! Я не ломовая лошадь! - ответил он.
Олимпиада Владиславовна готова была убить его на месте, но постепенно успокоилась и тихо  сказала:
- Милый, прости меня за всё. Я обыкновенная дура, помешанная на шопинге!
Сигизмунд Яковлевич был добрый человек и простил её. С тех пор по магазинам они ходили трое: он, она и ...автомобиль(причём купленный на деньги, вырученные от продажи горы ненужных вещей)

Илья Петрович Митрохин всю свою сознательную жизнь проработал конюхом в совхозе с ностальгическим названием "Путь Ильича" и выйдя на пенсию никак не мог найти себе занятие по душе.

Будь жива его жена Анастасия Фёдоровна, то жили бы они на даче круглый год, а там работа всегда бы нашлась: дрова на зиму заготовить, огород перепахать, воды натаскать, да мало ли чего. Но увы, она покинула бренный мир три года назад. Да и дачи нет два года как - продал её Иван Петрович, чтобы не погружала в печаль.

Чтобы не покрыться мхом от безделья,  он поначалу попробовал плести корзины из ивовых прутьев, да делал это так качественно, что вскоре у него появились постоянные клиенты и, хоть и небольшая, но всё-таки добавка к пенсии. Однако по истечение пяти месяцев вдруг осознал, что душа не лежит к этому. Вспомнив юношеское увлечение резьбой по дереву, достал инструменты и стал создавать миниатюрные копии памятников архитектуры, вскоре снискав славу мастера. Ему даже предложили творить на заказ для иностранцев, обещая платить немалые деньги. Он хотел было согласиться, да передумал, решив, что овчинка выделки не стоит. Забросив резьбу по дереву,  Иван Петрович решил заняться кролиководством, но поняв, что не сможет умерщвлять кроликов ради мяса и шкур, отложил и это дело. Дошло до того, что Иван Петрович обратился к своему сыну за помощью, но тот сослался на ужасную занятость и перепоручил отца сыну. Старик во внуке души не чаял и пообещал внимательно внимать его речам. Алёшка быстро открыл нетбук и вскоре перед Иваном Петровичем замелькали сайты ремёсел, но ни один не пришёлся ему по душе. Но внук не собирался сдаваться, а продолжил поиски, пока не набрёл на один литературный форум, носящий название "Твоя книга", принадлежащий издательскому дому "Серебро слов". Побродив по его страничкам, вскоре Алёшка понял, что это то, что нужно его деду.

Иван Петрович слыл прекрасным рассказчиком, да что тут говорить, люди со всего совхоза и даже из ближайших деревень приходили в клуб, дабы послушать его жизненные истории да сказки с шутками-прибаутками. А в школьной библиотеке можно было прочитать и его воспоминания о родном совхозе.

Зарегистрировав деда, внук научил его как правильно публиковать произведения и писать отзывы. Убедившись, что Иван Петрович  вполне может самостоятельно проводить эти операции, Алёшка решил ему подарить свой нетбук, а себе купить стационарный компьютер.

Прошёл день  и на просторах интернета появилось новое имя Иван Иванов - такой псевдоним взял себе Иван Петрович. Он сразу же снискал любовь и уважение участников форума как за творчество, так и за покладистый характер. И вскоре форумчане  стали  его называть просто, дед Ваня. А администрация предложила стать администратором, за умение разрешать любые проблемы.

Произведения Ивана Петровича подкупали своей искренностью и необычной манерой повествования - создавалось впечатление прямой беседы, что было присуще Павлу Петровичу Бажову. Появившиеся многочисленные читатели стали просить его писать продолжение понравившихся историй, на что дед Ваня отвечал живым согласием. Благодаря этой популярности, издательский дом "Серебро слов" принял решение об издании бесплатного сборника жизненных рассказов "Беседы у завалинки" по программе "Восхождение". А ещё через два месяца Иван Петрович стал составителем сборника   "Серебрянные сказки", куда вошли самые увлекательные и волшебные истории как его сочинения, так и других талантливых форумчан. Вскоре слава об уральском самородке дошла до Москвы и администрация издательского дома "Серебро слов" приняло решение о вступлении Ивана Петровича Митрохина в ряды Союза Писателей России. Церемония состоялась  в "Доме Литераторов". Ради этого славного события дед Ваня одел свой свадебный костюм, к его удивлению, пришедшийся  в пору.

Вот так, вышедший на пенсию Иван Петрович Митрохин нашёл дорогу к себе, став талантливым писателем.  В настоящее время он частый гость школ Урала, куда приходит со своими произведениями, пользующимися большой популярностью. Иван Петрович и внука приобщил к литературному творчеству - их детективный дуэт "Иванов плюс" перегнал Дарью Донцову по тиражам.

Любовная история

Молодая девушка Кристина Паскаль сидит в полном одиночестве, в своём древнем высоком замке. Внутри отчего дома царит жуткая тишина, которую даже старые каминные часы не могут полностью нарушить. Её строгий отец, граф Фердинанд де Паскаль, уехал на охоту. Он, строго-настрого, запретил Кристине даже на несколько мгновений покидать пределы дома.
Граф прекрасно знает, что его глупая дочка обязательно побежит к этому негодяю Альберту Буаносье, с которым вознамерилась обвенчаться. А этого отец Кристины никак не хотел допустить. Что есть у этого Буаносье? Титул? Состояние? Ничего! Он простой поэт, хоть и пишет очень талантливые стихи. Зачем графу нищий зять? Когда у него на примете герцог Генрих Валуа, приходящийся братом короля Франции. И пусть только троюродным. Но зато и богатством владеет, и в фаворе у короля. Кристина даже сможет стать фрейлиной королевы Марии Терезии. А это связи! Ну и что ужасного в том, что герцог старый вдовец? Не пахать же на нём Кристине поле! Стерпится -- слюбится! Вот замуж за него выйдет и тогда он, Фердинанд де Паскаль, старый морской волк, сможет жить "на широкую ногу"!
А бедная матушка Кристины, графиня Генриетта, умерла десять лет назад. Девушка очень её любила! А отца в последнее время просто ненавидела. Зачем ей этот скупердяй герцог? Что он может ей дать? Любовь? Страсть? Нет, он уже ни на что не способен! Герцогу уже шестьдесят лет. Отец, конечно же, мечтает прибрать к рукам богатство будущего зятя. А её использует как разменную монету! Как жаль, что бедная матушка мертва! Она бы не допустила этого неравного брака! Ведь когда-то и их семья была очень богата. Но граф Фердинанд быстро всё спустил на своих любимых борзых. Матушка Кристин и заболела-то оттого, что все, кто раньше льстил ей, просто отвернулись, когда она разорилась. А теперь отец помешался на герцоге, точнее на его состоянии! А девушке нет никого на свете милее, чем её Альберт Буаносье! И молод, и красив! Да ещё и очень талантлив! Ну и что, что пока у него нет денег! Начнут печатать его стихи и тогда появятся, и деньги и уважение общества. Они мечтали сбежать из Парижа в Англию и жить там, любуясь друг другом. Но у Альберта не было пока денег на поездку.
Сам Альберт Буаносье считал, что деньги лишь тлен. Важнее всего на свете -- это любовь двух сердец! Для него Кристина была Музой. Альберт побаивался графа Фердинанда. Старый отец Кристин отличался далеко не дружелюбным нравом. Но юноша любил Кристин и был готов на всё ради их истинной любви!
Как раз в эту лунную ночь, когда старый граф Фердинанд уехал на охоту, вместе с таким же дряхлым герцогом Генрихом. И Альберт пришёл под окна древнего замка в надежде, хоть на мгновение, увидеть любимую.

Ещё не меркнет свет
В твоём окне.
И вновь я жду ответ
В кромешной тьме.
Но верю, близок мой
Счастливый  час.
Мы обретём покой
И лад тотчас.

В твой милый сердцу дом
Стремлюсь душой.
И я молюсь о том
В тиши ночной.
Чтобы скорее нас
Связав судьба.
Дала желанный час
Любви, добра.

К судьбе взываем мы
В тиши ночной.
Моля продлить нам дни
На путь земной.
Избавить вовсе нас
От страшных мук.
Чтоб встретить смертный час
Без ссор, разлук.

Молодые люди не знали, что , именно в этот самый момент, дикий раненный кабан, за которым гнались охотники, набросился на, догнавших его, герцога Генриха и графа Фердинанда. Раны, нанесённые озлобленным зверем, оказались смертельными ....

Диета

- Мамуля, ты только посмотри! Мы же с тобой ни в одно платье уже не влезаем! - причитала дочка, перемерив весь свой немалый гардероб.
- Такова наша с тобой природа, милая, - успокаивала её мама, - но ведь именно за это нас мужья и  любят.
- Не хочу быть толстухой! - не унималась дочка, - С завтрашнего утра мы с тобой на диете!
- Но, милая.. - хотела возразить ей мама
- И не спорь! - перебила дочка, - Мне одной скучно будет.
Настало утро. Мама, всю ночь проворочавшись в постели, проснулась с сильнейшей мигренью. Она, накинув халат, пошла на кухню, в надежде съесть что-нибудь вкусненькое. Обычно это помогало. Но дойдя до холодильника,  опешила - он был весь обмотан цепью и закрыт на пудовый замок.
- Это.. что.. это.. - еле произнесла мама.
- Ну мы же с тобой вечером договорились, - ответила ей дочка, - вот Гриша ночью и обезопасил нас от соблазна.
- А как же он сам и папа? - спросила мама.
Дочка, улыбнувшись, ответила:
- Солидарность - прежде всего. Ничего, не отощают. А нас нечего дразнить.
У мамы аж ноги подкосились. Дочка вышла и вскоре вернулась с двумя упаковками йогурта.
- Позавтракаем и на работу, - улыбнувшись, сказала она.
Целый день мама думала только о еде. Она несколько раз порывалась бросить всё и забежать в кафешку, из которой шёл дразнящий аромат свежего кофе и пышных булочек.
"Нет, я же обещала доченьке, что буду держаться!" - останавливала мама себя.
Наступил вечер. Мама пришла домой в самом ужасном расположении духа. Есть хотелось до крика.
- Мамочка, а на ужин мы с тобой скушаем по яблоку. А потом спать, - сказала дочурка, лучезарно улыбнувшись.
Наступила полночь. Желудок нещадно урчал, требуя еды. Мама, помучавшись полчаса, капитулировала и побежала на кухню. Там её ожидал сюрприз - вся семья с огромным аппетитом поедала содержимое холодильника. Увидев маму, дочка покраснела.
- С завтрашнего дня начнём новую жизнь, - прошептала она.
- Нет!!! - хором воскликнули мама, папа и Гриша, - Мы жить хотим!!
Дочурка, улыбнувшись, произнесла:
- Вот и славненько! А о я думала, что ты, мамуля, назовёшь меня слабохарактерной.

Люди, диета диете рознь! Думайте не только о себе, но и о своих родных! "Хорошего человека должно быть много", - как cказала обворожительная Наталья Крачковская.

Казус

На горе ученикам 5 б класса, должна была состояться четвертная контрольная по русскому языку. Как обычно бывает, полностью  подготовились к ней лишь "отличники". Оно и понятно, кому из них захочется за год иметь хоть одну "четвёрку", когда  кругом  "пятёрки". Тут уж, хочешь-не хочешь, а расстараешься. Остальным же оставалось  надеется на чудо: вдруг, Мария Сидоровна заболеет и контрольную отменят или метеорит упадёт вблизи школы. Да мало ли что могло  приключиться! Вон, в 8 б, по какой-то ужасной случайности,  у всех оказались сломаны правые руки. Не специально же они их сломали?
Но... учительница русского языка, а по совместительству классная дама, вообще, сколько её помнил 5 б, вообще никогда не болела. Даже простуда обходила её за тридевять земель. Оно и понятно, ведь Мария Сидоровна вела здоровый образ жизни. Машка Петрова жила с ней в одном подъезде. Так вот, по рассказам девочки, учительница  каждое утро ровно в 7 часов  шла на пробежку. Причём, в любое время года! Кроме этого,  она:  "моржевалась", участвовала в велогонках, ходила в дальние походы и занималась спортивными танцами.
Про метеорит и говорить нечего.  Если конечно кто-нибудь или что-нибудь не сможет его притянуть. Оставалась ещё последняя надежда - списать у тех же "отличников". Хотя... вряд ли дадут.. из-за обиды. Нечего было "ботаниками" обзывать.
Итак, "отличники", как и положено, расселись на первых партах и приготовились к работе. У них было самое отличное расположение духа. Во всяком случае, никто  плакать не собирался.  У того рыжего Петьки Лаврикова улыбка была от уха до уха. За что его "Гуимпленом" ещё дразнили. А у Люськи Давыдовой голубые глаза так сияли, что казалось, ещё мгновение, и всё вокруг запылает.
Мария Сидоровна, обведя класс пристальным взглядом из-под роговых оков, провела перекличку. Мало ли кто решил "откосить" контрольную? Убедившись, что присутствует весь класс, она, слегка улыбнувшись, сказала:
- Ребята, сегодня вам предстоит написать важную работу, от которой будет зависеть ваша четвертная оценка. Поэтому, прошу вас, не отвлекаться. И, "камчатка", к вам обращаюсь, не пытаться списывать с учебников.
Она дружелюбно обвела "отличников" своим самым добрым взглядом и продолжила:
- Задания разной степени сложности. Но я уверена, что те, кто не ворон считал, а внимательно меня на уроках слушал, смогут с лёгкостью с ними справиться.
"Отличники", услышав это, самодовольно улыбнулись. Мол, знай наших!
- Желаю вам ни пуха, ни пера! - закончила  Мария Сидоровна и положила на первые парты листки с заданиями.
Вскоре наступила рабочая тишина, нарушаемая лишь скрипом ручек  по бумаге да вздохами с "камчатки". Мария Сидоровна, достав из сумки шерстяные нитки и спицы, принялась вязать носки. Она, время от времени, поднимала глаза на класс, пытаясь предупредить списывание. Потом вновь погружалась в работу.
Время неумолимо шло вперёд. "Отличники" что-то строчили со скоростью роботов. "Хорошисты", сидящие за ними, пытались, хоть одним глазком, увидеть решение своего варианта. Что касается "камчатки", то там вообще никаких движений не наблюдалось. Как будто бы они все хором решили, мол, всё равно "неуд" не поставит Мария Сидоровна. Дабы не портить общую картину успеваемости.
Вдруг Петька Лавриков вскочил как ужаленный и, страшно вращая глазами, закричал:
- Я описался! Я описался!
Услышав такое, даже "отличники" перестали писать. А с "камчатки" уже послышались первые смешки.
Мария Сидоровна, погрозив пальцем в конец класса, подошла к Лаврикову  и тихо произнесла:
- Петя, но ты же мог поднять руку и попроситься выйти из класса. Я бы тебя тут же и отпустила. Ибо знаю, что ты честный мальчик.
После этих слов учительницы, мальчик стал похож на помидор.
- Мария Сидоровна, - начал он, чуть заикаясь от волнения, - я же не в том смысле.
Только тут учительница поняла всю комедийность ситуации и, еле сдерживая смех, произнесла:
- Петя, ничего страшного. У тебя есть ещё время исправить нелепую ошибку.
Лавриков, всё ещё красный как помидор, сел на своё место и вновь наступила тишина.
"Кхм... - подумала Мария Васильевна, - описался... Вот же слово интересное: сделаешь ударение на первый слог(опИсался) и хоть стой, хоть падай..."

Чужая душа - потёмки, своя - постромки

Елизавета Евлампиевна Краминская не отличалась ни благоразумием, ни скромностью. Ничто не проходило мимо её чуть раскосых глаз(некоторые поговаривали, что они такими стали не случайно, а от привычки подглядывать в замочную скважину). Как говориться: "в каждой бочке была затычкой". А если кто-нибудь попадал к Краминской на язык, то она так его или её купала  в словословиях, что хоть беги на крутой утёс с камнем на шее. У такой бестии не то что подруг, а  добрых знакомых не было. Даже голуби с вездесущими воробьями спешили поскорее взлететь.
Настало время, когда, загодя завидев Елизавету, люди просто спешили раствориться в пространстве. Сначала Краминская недоумевала, организуя настоящую охоту за слушателями. Несчастные жертвы предпочли бы укус тарантула такому "общению". Потом стала злиться, обещая разобраться со всеми  и с каждым в отдельности. И все ей верили. А закончилось всё чудом - Елизавета пропала из поля зрения.
Поначалу все радовались - ещё бы, теперь можно было, совершенно спокойно, идти туда, куда вздумается, без опаски. Но прошло три месяца и у самых чувствительных зародилась нехорошая догадка: "А жива ли Елизавета?" Как-никак, разменяла седьмой десяток. И только по истечении недели было решено отрядить добровольцев к ней в дом. Причём, выбор осуществлялся путём спичечной лотереи. На несчастных было страшно смотреть. Создавалось чувство, что они идут на эшафот, а не к самой обыкновенной болтливой тётке, с ужасным характером. Перекрестившись, добровольцы отправились к лесополосе, у которой и стоял добротный дом Краминской.
Старожилы знавали ещё её отца, Евлампия Спиридоновича и матушку, Евпраксинью Никифоровну. Зажиточные люди были, но щедрые. Многим односельчанам помогли в трудные годы. А вот Елизавета, видно, не в их породу пошла.
Добравшись до дому, затаились, прислушиваясь.
- Эй, ребята, - шёпотом произнёс дед Митяй, - кажись, тихо.
Переждали ещё полчасика - мало ли, какое движение будет. Впустую.
- Дед, а дед, - подал голос Митроха, внук Митяя, - чего это мы, мужики, какой-то вздорной бабы перепугались. Хватит тихариться, пора пойти и всё разузнать.
На него посмотрели как на полоумного и... отошли, от греха подальше. Как говориться: "Назвался груздём - полезай в корзину". Делать нечего, сам вызвался. Мысленно собравшись, Митроха направился к дверям. Остальные приготовились тикать, на всякий пожарный случай.
Парень сначала тихо постучал. Переждал минут десять и снова постучал, но уже погромче. И снова впустую. Оглянулся на деда Митяя. Старик, выглядывая из кустов малины, еле слышно крикнул:
- Дёрни за ручку-то, недоросль. Вдруг дверь открыта.
Митроха не заставил себя долго ждать. Дед Митяй оказался прав - дверь была не заперта. Парень хотел было вернуться к остальным, чего  греха таить - струхнул малость. Но дед Митяй скорчил злую рожу и погрозил кулаком. Делать нечего, и Митроха вошёл в дом.
Поначалу он ничего не мог понять: то ли кто-то разговаривал, то ли телевизор работал. Наконец, набравшись храбрости, Митроха пересёк предбанник и вошёл на кухню. К его удивлению, русская печь была тёплая, а на кухонном столе стоял самовар. Митроха снова прислушался и уже более отчётливей услышал разговор:
- Вот ты думаешь, родимый, хорошо мне живётся? Ан нет, очень плохо! Все меня, как чумной, избегают! И в чём моя вина-то? Только в том, что я всё лучше других подмечаю?
Митроха замер, ожидая ответа. Но вместо него снова послышался скрипучий голос Елизаветы:
- Молчишь, сукин ты сын. И ты меня не любишь? Бедная я бедная, всеми покинутая.
Не выдержав больше, Митроха вбежал в большую комнату и обомлел. В кресле-качалке сидела Елизавета, а напротив неё, на небольшом диванчике, сидел... белый-белый пудель, преданно глядя ей в глаза.
- Аж поседел, бедняга, - только и выговорил Митроха, прежде чем сломя голову бежать из, как он потом сказал, "дурного" дома.
Что касается самой Елизаветы, то она даже и не заметила парня. Мало того, что глуха стала. Так ещё и зрение подпортилось.
Жалко стало сельчанам старушку и решили они всем миром взять над ней опеку. Не привыкшая к добру Елизавета Евлампиевна, поначалу, что-то бубнила несуразное. А потом, поняв, что всё это от чистого сердца, расплакалась и повинилась. Сельчане взяли и простили ей всё прошлое.
Как оказалось, к Краминской приезжала ... дочка с мужем и оставила пуделя-альбиноса. Мол, у меня дети маленькие, а собака и укусить может. Зять наколол дров, отремонтировал крышу, подлатал баню. А дочка понакупила продуктов на месяцы вперёд, да всяких банок понакрутила. Что говорить, любили они Елизавету Евлампиевну, несмотря ни на что. А как уехали, так и стала несчастная старушка на судьбу свою Ерёмке(как она пуделя прозвала)жаловаться. А пёс-то доброй души был - сидел, высунув язык, и слушал.

Шоппинг

Стояла еле переносимая жара.  Казалось, что Солнце решило прожечь Землю насквозь. Всё живое сгруппировалось у  водоёмов и кондиционеров.
Сигизмунд Яковлевич Мокрохвостов еле волочил ноги, загруженный, как ломовая лошадь, покупками. Он проклинал Солнце, свою жену и день, когда появился на свет. Его супруга, Олимпиада Владиславовна, шла налегке, зорко вглядываясь в попадающиеся вывески. Она, как будто бы, и не замечала страдания своей половины. Ей было намного важнее не пропустить какой-нибудь только что открывшийся магазин, чтобы после, в разговоре с подругами, было о чём вспомнить. А Сигизмунд Яковлевич молил Бога о скорейшем возвращении домой. Да, видно, в небесной канцелярии принимали решения не в его пользу.  Увидев желаемое, Олимпиада Владиславовна воскликнула:
- Зигмунд! Поторопись! (Она называла мужа на манер Фрейда, полное имя которого было Сигизмунд)
Несчастный Мокрохвостов, жалобно посмотрев на небеса, подчинился.
- Зигмунд, - вновь обратилась к нему благоверная, - то ли от жары я плохо вижу, то ли здесь что-то не то.
Мокрохвостов, как всегда, побоялся слово сказать супротив жены. Он был самым обыкновенным, пусть и образованным,  подкаблучником.
- Липочка, я сейчас прочту, - пролепетал Мокрохвостов  и, щуря близорукие глаза, процитировал, - про дам.
- Зигмунд, ты уверен, что правильно всё понял? - спросила неугомонная супруга.
- Липока, я абсолютно в этом уверен, - так же подобострастно пролепетал Мокрохвостов.
-Странно, - произнесла его жена, - насколько я вижу, внутри пусто. А ведь должны быть хотя бы манекены в платьях. Магазин-то  называется "Про дам", что подразумевает женскую одежду, косметику и бижутерию.
Она помолчала несколько секунд и решительно позвонила в звонок. Поначалу никто не отреагировал. Она снова нажала на кнопку и на этот раз к дверям подошёл какой-то заспанный мужик, ну никак не похожий на продавца дамского салона.
- Любезнейший, - спросила  Мокрохвостов, - это же дамский магазин?
Мужик поначалу оторопел, а потом громко расхохотался.
- Ещё одна жертва шоппинга, - сказал он сквозь смех, - дамочка, на стекле написано: "продам", а не "про дам". То есть, помещение продаётся, а я его сторожу.
Олимпиада Владиславовна испытала самый настоящий шок. Она замерла, как вкопанная, пытаясь всё переварить. А
 Сигизмунд Яковлевич, увидев её вытянутое лицо, вдруг бросил  покупки и громогласно рассмеялся. Он был отмщён! Олимпиада Владиславовна, придя в себя, злобно воскликнула:
- Зигмунд, что ты вытворяешь?!
Но Мокрохвостов уже не боялся её.
- Твои покупки, ты и неси. Хватит! Я не ломовая лошадь! - ответил он.
Олимпиада Владиславовна готова была убить его на месте, но постепенно успокоилась и тихо  сказала:
- Милый, прости меня за всё. Я обыкновенная дура, помешанная на шопинге!
Сигизмунд Яковлевич был добрый человек и простил её. С тех пор по магазинам они ходили трое: он, она и ...автомобиль(причём купленный на деньги, вырученные от продажи горы ненужных вещей)


Картинка из Сети