Капитан Люси. Вызов

 кто подружился с Люси Гордон на губернаторском острове, это
покажется большой переменой - найти ее во второй истории так далеко
от дома. Однако она всего лишь одна из тысяч людей, для которых несколько месяцев из
великая война принесла больше перемен, чем они когда-либо думали, что может быть
вместилось за всю жизнь.

Люси может оглянуться менее чем за год до ее прежней жизни в армии
должность в Нью-Йоркской гавани, прежде чем полковник был заказан за границей. К
краткая летнее время, когда семья Гордон организации в ходе ее брат
Выпускной Боба в Вест-Пойнте, и в мрачные дни зимы
1917 год, когда Боря был в немецкой тюрьме.

Даже тогда Люси никогда не теряла надежду, и ее храбрый уверенность была восхитительно
награжден свободы Боба. Но за эти ужасные недели ожидания она
переросла свое детство, как будто даже в том приятном доме на
Остров губернатора, она знала, что мир и содержание никогда не может вернуться
для нее и тех, кого она любила, пока Америка была уволена последним выстрелом на
Рушится линии Германии.

Она не могла догадаться, что лежало перед ней,—каких друзей она была в
снова встретились в странный новые места. Но она была решена, даже прежде, чем она
была ли у нее хоть какая-то надежда перейти на другую сторону, что, что бы ни случилось, она
будет служить по-своему так же стойко, как служил ее отец, так же
доблестно, как Боб.






 Содержание


 ПАРЕНЬ. СТРАНИЦА
 I. ВЫЗОВ 9

 II. НА ФРОНТЕ СОЮЗНИКОВ 34

 III. БЕГЛЫЙ ВЗГЛЯД На БОБА 56

 IV. ВОЕННАЯ УДАЧА 82

 V. АНГЛИЙСКИЙ ПЛЕННИК 97

 VI. СОЮЗНИК ГЕРМАНИИ 115

 VII. БОБ ГОРДОН И КАПИТАН БИТТИ 141

 VIII. МАЛЕНЬКАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ ГЕРОИНЯ 170

 IX. БИТВА ЗА АРЖАНТОН 194

 X. ПЛАН ОБОРОНЫ 216

 XI. ШАНС ИЗ ТЫСЯЧИ 235

 XII. МИССИС ГОРДОН И БОБ 261

 XIII. ЦЕНА ПОБЕДЫ 281

 XIV. ОТЧАЯННАЯ РЕШИМОСТЬ 302

 XV. ПО ТУ СТОРОНУ ЛИНИЙ 326

 XVI. ЯНКИ НАСТУПАЮТ 356






 Иллюстрации


 СТРАНИЦА
 “ЭТО НАШИ ПУШКИ ЗВУЧАТ ТАК БЛИЗКО” _ Передовой_

 “ЭТОТ ЛУГ - ЛУЧШЕЕ МЕСТО ДЛЯ ПОСАДКИ” 77

 “КТО ЭТО С ТОБОЙ?” 145

 “ЧТО ТЕБЕ ЗДЕСЬ НУЖНО?” 253

 ОНА ПОДОШЛА К ТРУБЕ 336




Капитан Люси во Франции






 Капитан Люси во Франции




 ГЛАВА I

 ПОВЕСТКА


“= Самое = приятное в тяжелой работе - это то, что ты чувствуешь себя таким счастливым,
когда заканчиваешь”, - заметила Джанет Лесли, лениво потягиваясь во весь рост
на тенистой траве, подложив руки под голову. “ Ложись снова, Люси. У нас
есть еще полчаса на отдых.

“Я не устал. Я не работала так усердно, как вы с Эдит, потому что я
остановилась, чтобы прочитать письмо Боба, ” сказала Люси Гордон, поворачиваясь к
другой девушке из трио, которая также лежала на траве, ее тяжелая рука была
косичка упала на загорелую щеку.

“У-ух!” - проворчала Эдит Моррис с закрытыми веками. “Последний ряд фасоли".
Это было почти чересчур для меня. Садоводство - не моя сильная сторона. Я бы предпочел
весь день быть младшим помощником в больнице.

Карие глаза Люси перевели взгляд с двух ее спутников на широкую,
ровную зеленую полосу, освещенную полуденным солнцем, туда, где свет,
весенние тени дубовых рощ покрывали его края. Гладкий газон
весь был разделен на дюжину больших огородов. С безрассудным пренебрежением
деловитые руки вспахали и засеяли прекрасную бархатную лужайку, пока
повсюду не взошли молодая кукуруза и фасоль, горох, чечевица и
картофельные саженцы. Большое поместье мистера Артура Лесли было отдано под выращивание картофеля.
пища для голодных ртов, и этот маленький его уголок демонстрировал лишь часть
перемен, произошедших в Хайленд-Хаусе с начала
война.

Шла вторая неделя мая 1918 года, и Люси Гордон была в Англии.
Несмотря на то, что эта тихая местность находилась всего в нескольких милях от Лондона, она казалась очень спокойной.
но так было только тогда, когда смотришь на чистое, яркое небо.
или на зеленые поля. Наблюдать за людьми, выполняющими свои повседневные обязанности, было
видеть, что ни один из них, от школьников до стариков и женщин,
ни на минуту не бездействовал или забывал о бремени, которое каждый должен был разделить.
Конечно, Люси не могла забыть, но она часто благодарит постоянный
работа для отвлечения внимания он отдал ее тревожные мысли. Это было два месяца
поскольку ее отец, ныне полковник Гордон, получил приказ от своего дома
станция на Губернаторском острове, в Нью-Йоркской гавани, на западном фронте.
Его отъезд быстро последовал за выздоровлением ее брата Боба после
его немецкого плена, и вдобавок ко всему ее мать приняла решение
применить свои знания по уходу за больными и детьми в
страна, в которой жили ее сын и муж. Шесть недель назад миссис Гордон
отплыла, чтобы присоединиться к английским и американским рабочим в отвоеванных французских деревнях
в тылу, и с ней ушла Люси после бесчисленных
молитвы ее матери, а также мистеру Лесли, ее добрым и
сочувствующая кузина Генри, которой позволили принять приглашение ее английских кузенов
и оставаться как можно ближе к своей семье.

“Я позабочусь о ней, Салли, позволь ей приехать”, — умолял мистер Лесли.
в те последние, полные спешки дни на Губернаторском острове. “Артур Лесли "
девушка будет рада видеть ее там, и тяжело оставлять ее здесь,
даже у твоей матери. Я буду часто приезжать с Континента туда и обратно,
вы знаете, и смогу сообщать вам новости друг о друге ”. Ибо мистер Лесли, отказавшись
от активного руководства своими большими лесозаготовительными лагерями, организовал и
снарядил подразделение Красного Креста, которое намеревался сопровождать на французский фронт
. В конце концов он добился своего, и миссис Гордон была только рада, что
Люси, находившаяся рядом с ней до тех пор, пока она была в безопасности, дала свое согласие.

Это было шесть недель назад, и они пролетели быстрее, чем какие-либо недели.
за пятнадцать лет жизни Люси. С тех пор, как она попала в прекрасную
В Суррее, на родине ее неизвестных английских кузенов, она работала, как и они,
почти каждую свободную минуту и жаждала, как и они, сделать больше, гораздо больше
, чем было в их силах, для дела союзников.

Наконец Джанет пришла в себя и задумчиво произнесла, щурясь от
яркого солнца: “Для Люси это тяжелее, чем для нас, потому что вся ее семья
в отъезде. Наши братья уехали, Эди и мой отец, но у нас обоих остались наши матери.
правда, мама хочет этим летом присоединиться к кузине Салли, Люси, так что
возможно, нас оставят в покое. Ты знаешь, твоя мама написала, как мало там
вон там, чтобы помочь, и сколько из тех несчастных французских детей
без дома. Жаль, что я был достаточно взрослым, чтобы пойти”.

Глаза Люси вспыхнули в ответ на слова кузины. Несмотря на
ее напряженная повседневная работа, ее нетерпеливый, беспокойный дух все еще не был удовлетворен,
и она мечтала, как и в прошлом году, о более значительных и смелых усилиях.

“Это так”, - согласилась Эдит, лениво открывая глаза и обдумывая
Первые слова Джанет. “ Конечно, Джанет твоя кузина, но она шотландка
и англичанка, а ты американка. Вся твоя семья во Франции, Люси?

“Нет— это Уильям”, - сказала Люси, улыбаясь про себя, когда маленькая фигурка
возникла перед ее мысленным взором вместе с именем. “Это мой шестилетний брат,
он у моей бабушки в Коннектикуте. Но мой отец в A.E.F.[1]
Как и Боб - в авиации, а мама в тылу ”. Она вздохнула, но
быстрое осознание правды заставило ее добавить более жизнерадостно: “И все же,
это много - быть так близко к ним, как я”.

Примечание 1:

 Американская экспедиция во Францию.

“Я бы так и подумала!” - воскликнула Джанет, садясь с внезапным приливом энергии.
при виде быстро движущейся фигуры среди садов. “Подумай, если бы
тебя оставили далеко в Америке”. Она повернулась к своей кузине, пока та говорила
вид у нее был по-настоящему понимающий, потому что она уже была откровенной и великодушной.
Джанет почувствовала теплую дружбу к отважному маленькому американцу, и
обнаружил в Люси не меньшую, чем у нее самой, преданность делу союзников.
“А вот и Мэри Ли”, - сказала она, кивая в сторону приближающейся фигуры
высокой девушки лет восемнадцати, одетой, как и они, в рабочий костюм цвета хаки
. “Время вышло, я полагаю”.

Они быстро поднялись на ноги и взяли грабли и мотыги.
“ Время, Мэри? ” спросила Эдит, задерживаясь, чтобы сделать последний рывок. “Кажется
около десяти минут с тех пор, как мы вышли от обеда.”

“Это целый час, лентяй”, - сказала Мэри Ли, улыбаясь, она показала
смотреть на ее загорелом запястье. “Я хочу вас троих, чтобы закончить прополки кукурузы
сюда, если не возражаешь.

Без особого энтузиазма, но с послушной готовностью молодые фермеры
взвалили на плечи мотыги и пошли по траве, потому что
Младшие военные рабочие выполняли приказы и подчинялись, как подобает хорошим
солдаты должны соблюдать дисциплину. В течение нескольких дней после приезда в Англию Люси
восхищалась организацией, которая объединила тысячи школьников
и школьниц в эффективные отряды под руководством своих
старейшин и отчитал их за бесчисленные обязанности по всей стране.
С тех пор как она сама стала членом армии военных тружеников , у нее были
выращенный в саду для бесконечных жарких, утомительных, приносящих удовлетворение часов. Она чинила белье
и пришивала пуговицы в гардеробной ближайшей больницы базы,
и объезжала сельскую местность с Джанет в маленькой повозке, запряженной ослом,
за яйца и другие деликатесы, обещанные для больных и раненых. Это было
невероятно, какой объем работы можно было получить без особых
трудностей от одной желающей и активной девушки; и когда все трое собрались вместе,
казалось, что они действительно чего-то достигли, в
несмотря на все неудовлетворенные желания Люси.

Было четыре часа, и солнце начало отбрасывать длинные тени
с дубов на траве, когда Мэри Ли позвала дюжину девушек
, хлопотавших тут и там в саду, прервать работу на день.

“ Фух! ” выдохнула Джанет, откидывая густые темные волосы со своего разгоряченного
лица и осторожно ступая по хорошо ухоженному ряду крошечных зеленых
побегов. “Я знаю, что я собираюсь сделать. Я собираюсь лечь на свой
диван и просто быть совершенно бесполезной, пока не придет время пить чай. Возможно
Я поиграю с котенком, но ничего более напряженного.

Люси ничего не сказала, но в душе она знала, что ей следует делать. В полдень
остальных она была лишь слегка письмо Боба, и теперь его справедливо сожгли
в кармане ее блузки цвета хаки. Она не видела своего брата с тех пор, как они
попрощались на пристани Губернаторского острова в сентябре 1917 года. Она
взвалила мотыгу на плечо и быстро пошла по стопам своей кузины,
помахав рукой Эдит, которая направилась домой через рощу, в то время как Люси и
Джанет направились к дому.

Полчаса спустя, искупавшись и освободившись от налипших кусков суррейской
земли, Люси сидела на подоконнике своей спальни в
красивом старом доме, рядом с эркером с ромбовидными стеклами. Ее мягкая, светлая
волосы были гладко причесаны и перевязаны черной лентой, а ее униформа цвета хаки
сменилась синим льняным платьем. Со вздохом удовлетворения она
достала из конверта наспех написанное письмо Боба и откинулась на спинку кресла
среди подушек, чтобы почитать.

 “МИЛАЯ СТАРУШКА ЛЮСИ:

 “Надеюсь, ты не слишком скучал по дому для США это бесполезно, так что ура
 и сделать все возможное, чтобы помочь. Но я знаю, что нет никакой необходимости рассказывать
 вы что.

 “Я в полном порядке, насколько это возможно, и, как вы можете себе представить, ужасно занят.
 с тех пор, как боши начали свой последний крупный обстрел наших позиций. Я не могу
 не скажу вам, где я, но, к сожалению, это совсем не рядом.
 Мать или отец, так что я не видел ни их, ни меня месяц. Надеюсь
 ты получила мое последнее письмо, сообщив радостную весть, что я сбил мой
 первый немецкий самолет. Я полноценный пилот, наконец, и первый
 лейтенант, с какой-то сладкой своими Ньюпоры что можно сделать
 чудеса в воздухе. Кузен Генри смотрел мне лететь на другой день. Его
 работа привела его сюда на прошлой неделе, и он сообщил мне новости о маме,
 которым я был ужасно рад. Транспорт в этих краях
 довольно многолюдно прямо сейчас, и письма приходят через медленно. Я не должен
 удивлюсь, если ты слышал о ней чаще, чем я занимаюсь. Кузен Генри,
 как и Трамп, он работает для всех он стоит. Время и деньги
 для него ничего не значат там, где они могут помочь, и я хотел бы, чтобы я мог
 написать вам о некоторых замечательных вещах, которые он сделал. Я не видел его
 долго, потому что у нас теперь довольно постоянное дежурство, и большая часть моего кругозора
 в последнее время состоит из немецких траншей, видимых на глубине восьми тысяч футов
 я, а из них, как фейерверк, вылетает шрапнель. Я плыву
 кружите среди облаков и держитесь вне досягаемости, пока мой наблюдатель
 составляет свои карты или держит наготове свой маленький пулемет, если немец
 ”таубес" с жужжанием подойдет слишком близко ".

“Вне досягаемости”, - пробормотала Люси, самый быстрый хмурый взгляд. “Если я не знаю его!”
и озабоченную морщинку настаивал на ее лбу, когда она повернулась к
последняя страница.

 “Янки вносят свой небольшой вклад на передовой. Я
 хотел бы, чтобы нас было больше, но нас нельзя презирать. Фриц
 похоже, так не думает, во всяком случае, судя по бомбардировкам, которые он устраивает нашим
 окопы всякий раз, когда наши союзники дают ему небольшую передышку. Полк отца
 на днях отлично поработал сами знаете где.
 Я не могу сейчас написать более определенно, но он и ряд его
 офицеров были рекомендованы к награждению командующим французской дивизией
 ”.

Лоб Люси немного разгладился, и ее серьезные глаза
просветлели, когда она прочитала слова. Боб написал всего несколько строк.:

 “Я знаю, тебе нравятся Лесли. Если они из тех, кто нравится кузену Генри, ты...
 ничего не мог поделать. Брат Джанет, Артур, недалеко отсюда, и я
 намереваюсь встретиться с ним, как только у нас получится. В последний раз я видела его, когда
 Мне было десять, а ему около семнадцати. У меня больше нет ни секунды, чтобы написать.
 так что до свидания. С любовью и наилучшими пожеланиями от

 “Твой, как всегда",

 “БОБ”.

“Люси!” - послышался мягкий голос Джанет за дверью спустя полчаса.
они прокрались мимо. “Ты не спустишься к чаю?”

Люси села и собралась с мыслями, вспомнив, куда завело их письмо Боба
, и оторвала взгляд от темнеющих полей и лесов за освинцованными
стеклами.

“Я иду, Джанет”, - ответила она, кладя письмо обратно в конверт.
конверт и быстро встала с подоконника.

Люси редко предавалась теперь мечтаниям, которые когда-то так любила.
Они были слишком склонны становиться грустными, и она хотела только следовать
примеру своих кузин и выполнять повседневную работу с радостью. Наступали бунтарские
моменты, и эти последние полчаса были одним из них, когда ничто
казалось, не имело значения, кроме бесконечных соленых волн, которые отделяли ее от всего остального.
она любила самого лучшего. Но Люси набралась терпения и
смелости с того мрачного декабрьского дня годом ранее, когда Боба
объявили пропавшим без вести.

Она вышла из своей комнаты и сбежала по широкой лестнице на этаж
ниже. В большой гостиной с множеством окон справа была убрана большая часть
мебели или придвинута вплотную к стене, чтобы освободить место для тюков
марли и муслина, поскольку Хайленд-Хаус был штаб-квартирой
окружное отделение Красного Креста. За гостиной была библиотека, и
есть таблица, на одной стороне был набор с чайником и чашками, и
звон фарфора и серебра прозвучало с порога.

“Вот и я, кузина Джанет. Надеюсь, ты сохранила для меня булочку?” сказала
Люси, вопросительно глядя на стол и на маленький, шустрый
леди, кто председательствовал на его быстрое движение пальцев.

“Конечно, у нас есть”, - заявила миссис Лесли с кивком и улыбкой, когда она
протянула Люси чашку горячего молока с водой и добавила немного чая.

“Мы оставили даже две”, - сказала Джанет, указывая на тарелку с кексами, стоявшую рядом с
ее ленивым сиденьем в большом кресле. “Удивительно, какой аппетит вызывает рыхление кукурузы
— даже для военных пайков”.

“Не думаю, что я когда-нибудь снова буду жаловаться на еду дома”, - вздохнула Люси.
она опустилась на стул. Она усвоила несколько уроков о ценности
сытный обед за эти восемь недель в Англии. Еды было достаточно.
в Хайленд Хаусе, но это была простая еда, ограниченная потребностями каждого.

“Выглядит вкусно”, - добавила она, осторожно распространяя жарко, сплит
кекс со стройной поделиться маргарина, сливочного масла неизвестный
роскошь за пределами больницы.

“ Должно быть, ты получила длинное письмо от Боба, ” заметила Джанет,
вглядываясь в лицо кузины в поисках признаков необычного беспокойства или тоски по дому.
после часа уединения. “Но, возможно, вы не читали это большую часть времени"
?

“Нет, я не собиралась”, - сказала Люси. “Я думала о ... о, ты знаешь ... о самых разных вещах"
. Но все, что написал Боб, было довольно хорошими новостями. Он пилот,
как он сказал мне на прошлой неделе, и делает работу он любит делать. Он говорил о
увидев Артура, очень скоро, а они не далеко друг от друга.”

“ Значит, он недалеко от Кантиньи, ” быстро сказала миссис Лесли, “ потому что именно там
Артур сейчас.

При упоминании о своем старшем сыне она слегка покраснела, главным образом от гордости,
но к этому чувству всегда примешивался страх, и сейчас больше, чем когда-либо,
с начала великого наступления. Артур Лесли служил в течение
за три года получил четыре ранения и был награжден
Крестом Виктории и Военным крестом. В тревожных мыслях его матери казалось почти чрезмерным надеяться на то, что его дольше будут щадить.
..........
...........

Люси взглянула на лицо миссис Лесли в тот момент, когда ее мысли
были далеко от чайного столика и веселой комнаты, размышляя, пока она
я часто делал это раньше, какой веселой и самоуверенной, должно быть, была кузина Джанет в
счастливые дни перед войной. Она была по-прежнему весела, несмотря на
давящий на нее ежедневный груз, но ее губы были плотно сжаты, а лицо
темные глаза печальной серьезностью взглянув за их яркости. “Два
сыновей и мужа,” Люси думала. “Это один больше, чем мама
беспокоиться за”.

“Пойдемте, дети”, - сказала миссис Лесли, немного погодя приходя в себя.
“Давайте войдем, разрежем марлю и подготовимся к завтрашней работе. Я
думаю, здесь будет много народу.

Две девушки послушно поднялись, и в этот момент по дому разнесся звонок в парадную дверь
.

“Возможно, это кто-то пришел нам на помощь”, - предположила Джанет, в то время как ее
мать, отбросив постоянный страх перед телеграммой из
Военное министерство, сказал:

“Скорее всего, это старая миссис Жаркое с яйцами, которые она обещала собрать
для меня”.

Говоря это, она обернулась, чтобы узнать у слуги, кто был посетитель.
Новоприбывший, однако, не стал дожидаться объявления, а направился прямо к двери.
И в следующий момент в комнату вошел мистер Генри Лесли.

“ Кузен Генри! ” воскликнули Люси и Джанет в один изумленный вздох.

Он носил шляпу и перчатки по-прежнему в его руке, и его добрый, светлый
лицо было сильно помеченные усталость и тревожность.

“ С твоими мальчиками все было в порядке, Джанет, и с Артуром тоже, — были его первые слова, когда он
встретился взглядом с миссис Лесли.

“Ты не так скоро уехать?” Люси запнулась, и, как она говорила
страх сжимал ей сердце, и она поймала крепко удерживать из Джанет
плечо, как она стояла рядом с ней.

“Только на два дня”, - по-прежнему без улыбки ответил мистер Лесли, и когда
Испуганные глаза Люси посмотрели на него, он потянулся к ее руке и взял
ее в теплое пожатие.

“Дай мне поговорить с этим ребенком за минуту, Джанет”, - сказал он Миссис Лесли
и в следующий момент она и Джанет покинула комнату, а Люси смотрела
бледная и дрожащая в его лицо.

“Мать—отец—Боб”, - вот какие мысли вихрем пронеслись у нее в голове.

“Да, Люси, дорогая, у меня для тебя плохие новости”, - сказал мистер Лесли в ответ на
этот невысказанный вопрос. “Слава Богу, Боб в безопасности, но твой отец
серьезно ранен. А теперь будь храброй, малышка, - добавил он, когда рука Люси
похолодела под его пожатием. Подведя ее к стулу, он заставил ее сесть
и опустился рядом с ней на колени. “Слушай каждое мое слово, потому что я не могу терять ни минуты"
.

Ужасное головокружение в голове Люси, казалось, немного утихло. С
каким-то ошеломленным спокойствием она заставила себя слушать.

“Твоя мать всего в двадцати милях от него, но этот участок
двадцать миль сейчас непроходимы. Поездов недостаточно, чтобы
доставить снаряды и подкрепления в наши труднодоступные окопы, а Боб,
находящийся дальше по линии, где на американском фронте тяжелее всего,
не может покинуть свой пост. Твой отец ужасно хочет увидеть кого-нибудь из вас.
Ты - единственный, до кого я могу сейчас дозвониться. Я получил разрешение там, где
это казалось невозможным. Я собираюсь отвести тебя к нему сегодня вечером.

В словах мистера Лесли не было ни малейшего сомнения в согласии Люси.
в карих глазах больше не было страха или настороженности
Люси смахнула слезы, прежде чем встретиться с ним взглядом. Пока он говорил,
она закрыла лицо руками, и обещание, данное, когда Боб
вышел из немецкого плена, никогда больше не поддаваться отчаянию, показалось
внезапно очень трудным для выполнения. Но она перестала дрожать и выпрямилась. В течение
месяцев она дышала атмосферой мужественной стойкости. Теперь
самой главной мыслью в ее голове была следующая: “Я должна думать только об отце.
Как мы можем добраться до него быстрее всего. Вслух она спросила: “Когда мы начинаем,
Кузен Генри?”

“Ты молодец!” - сказал мистер Лесли, но вполголоса, для себя.
голос не повиновался ему именно тогда, при виде бледного и
заплаканного лица Люси. Ему удалось произнести: “Мы должны уйти отсюда к семи
часам”.

Следующие два часа показались Люси одним стремительным бегством:
ей навязали ужин, который она кое-как проглотила, а кузен Генри и
Джанет хлопотали вокруг нее со словами надежды и нежной, сочувствующей
руки и глаза, которые наполнились бы слезами, несмотря на них. Затем
торопливые прощания и поезд, остановившийся в полумраке маленькой
станции. После этого была долгая поездка в Дувр. Это заняло не более часа.
несколько часов, но для Люси они были бесконечны.

Ей казалось, что дни уже прошли, когда в темноте
первых часов утра она почувствовала под ногами трап
корабля, который должен был перевезти их через ла-Манш. И тут на мгновение
она забыла обо всем, что ее окружало, и стояла на продуваемой всеми ветрами палубе,
молчаливая и неподвижная. Внезапно ей показалось, что она подошла совсем близко к
огромному полю битвы, потому что, пронесенная сквозь туманную тьму, она
услышала, впервые отчетливо услышала, отдаленный гром
орудий.

Переменчивый ветер поднял на воде неспокойные волны, и Люси,
стоя у окна каюты рядом с мистером Лесли, увидела, как тусклые огни
Дувра качаются вверх-вниз, когда корабль трогается с места. Кабины и палубы
было много людей, офицеров и солдат, возвращающихся в долг от этой
листья на дому, а также ряд медсестер и женщин-тружеников тыла
различных видов. Более чем один из них бросил дружелюбный, жалеющий взгляд в
Направление Люси, но они были ей неизвестны, и она не могла так
как вернуть свои улыбки только потом. Смелости у нее было так решительно
вызванный в Хайленд-хаус, он быстро тонул. Она опустилась в
кресло, предложенное ей мистером Лесли в укромном уголке, и, укрытая
темнотой, создаваемой притаившимися подводными лодками, закрыла лицо руками
и плакала до тех пор, пока слезы не потекли у нее между пальцев. Мистер Лесли оставил
ее на некоторое время в покое, но вскоре она почувствовала, как его рука обхватила ее за плечи
дрожащие плечи, и подняв мокрое лицо, она внезапно запнулась
пристыженный: “Наверное, я трус, кузен Генри, но я ничего не мог с собой поделать”.

“Я думаю, ты не трус”, - последовал быстрый ответ, и, как он уже сказал
все было сделано несколько месяцев назад, в тот день, когда он пообещал отправиться на поиски Боба в тюрьме
Мистер Лесли сидел молча и похлопывал своего маленького кузена по плечу,
нежной, успокаивающей рукой. Его мысли вернулись к его собственной маленькой
дочери, которой бескорыстная забота и товарищество Люси вернули
здоровье и силы. “ Не всегда легко быть храброй, Люси, ” сказал он.
наконец, “ даже для самых храбрых из нас.

Постепенно Люси осушила слезы и, уставшая почти до невозможности,
она откинулась на спинку стула и наполовину заснула. Но
даже во сне перед ней возникало лицо отца. Она ясно видела
его ясные серые глаза и бронзовые щеки. Она снова увидела его, когда он
стоял на пристани Губернаторского острова в тот день, когда уезжал в свой полк
высокий, подтянутый, в форме, которая всегда казалась частью его жизни.
о нем самом, и который он носил двадцать пять лет. Сон был
почти успокаивающим, даже когда она проснулась, потому что ей почему-то казалось, что
хотя ее отец, должно быть, все еще решителен и уверен в себе. Но вдобавок ко всему
пришла горькая уверенность, что, когда мистер Лесли сказал: “Он хочет
самое ужасно, чтобы увидеть один из вас”, - он сжался от добавления в “прежде чем он
умирает”.

Наконец она решилась задать вопрос, который до сих пор уклонялся.

“Где отец ранен, кузен Генри?” - прошептала она.

“Он получил пулю в легкие. Его полк продвинулся вперед пять
сто метров, в неблагоприятных условиях, и занял окопы противника”.Г-н
Говоря это, Лесли наклонилась к своей маленькой кузине, но медленный кивок
был ее единственным ответом.

На рассвете Кале был всего в нескольких милях отсюда. Люси пошла в каюту
умыть заплаканное лицо и, вернувшись к мистеру Лесли, была
уговорил съесть бутерброд и выпить стакан молока. Меры предосторожности
наблюдается во время переправы были отброшены, и с французского побережья
в виду за пределы узкой голубой водное пространство, ногами топотит
заполнили палубы, и брашпилей начал тянуть товары из переполненной
держите.

Часом позже, после интервью, в котором г-н Лесли показал свои документы
полдюжины раз для любопытных чиновников, он и Люси спустились
по трапу на пристань.

“Франция!” - промелькнуло в усталом сознании Люси, и даже тогда ее охватил трепет, когда
ее глаза медленно блуждали по разнообразной толпе офицеров и рядовых,
Французы, британцы и американцы намеревались высадиться и забрать свои пожитки
на берег, в то время как за ними в доки были спущены припасы.
Американские солдаты в походных фуражках, которые еще не заменили на стальные
каски, французские гвардейцы, зорко следящие за всем вокруг,
Британские офицеры и томми, с которыми тут и там встречаются рослые горцы в
килт и шляпка — все спешили по своим делам, выкрикивая то, что должно было быть.
сказано достаточно громко, чтобы перекрыть шум, на который
непрерывная стрельба спереди сопровождалась глухим гулом.

Это была замечательная картина, но все это казалось странным и расплывчатым в
Люси в тот момент. Ее разум был слишком угнетен горем иметь
острое осознание того, что происходит вокруг нее. Машинально она
последовала примеру кузины и оказалась в автобусе, направлявшемся к
вокзалу Кале. Полдюжины английских и столько же американских офицеров
заняли переполненные места. Американцы были ей незнакомы, и она
была рада этому.

Поездка была короткой, а затем, после часового ожидания, они снова сели в поезд
, все еще переполненный солдатами и тружениками тыла. Мистер Лесли
уговаривал Люси попытаться немного поспать, но она не могла. Грохот орудий был
подобен раскатам грома в первых предвестниках надвигающейся бури, и они были
приближались к ней с каждым мгновением. О ней кричали голоса звучали как
медленно поезд тронулся, с частая тряска прекращается, и просвистел сигнал.

За окнами чудесное весеннее солнце освещало французские поля
и фруктовые сады, и пока поезд следовал вдоль французского побережья к
Булонь, ее усталые глаза заблестели при виде прекрасной сцены
, разворачивающейся со всех сторон.

Здесь была Франция, непокоренная, неиспорченная, все еще в красоте своего
весна, как в мирные дни. В его двери стучали пушки, и
бесконечно проходили эшелоны с войсками, направлявшимися на его защиту через
мир зеленых лугов и цветущих яблонь. Женщины и дети толпились на полях.
Усердно обрабатывая созревающий урожай. Они остановились, чтобы
дружески поприветствовать солдат в поезде. Возле каждого фермерского дома с красной крышей
рос небольшой фруктовый сад, усыпанный розовыми и
душисто пахнущими цветами. Сквозь открытые окна Люси уловила дуновение сладкого воздуха
и, закрыв на мгновение глаза, не могла поверить, что она
приближается к великому полю битвы.

Через час они покинули сельскую местность позади, чтобы войти в лес, и в
шума и суеты больших Мистер станции Лесли настаивает на Люси
слезая с ним что-нибудь поесть. Это был ужин на скорую руку, съеденный
в толпе путешествующих офицеров и солдат, поскольку поезд сделал
лишь короткую остановку.

“Четверть наше путешествие закончилось,” Мистер Лесли сказала ей, пытаясь поставить
мало надежды, ободрения в голосе, когда они начались
их путь снова.

"Всего день назад", - подумала Люси, подперев голову рукой и глядя в окно.
цветущие луга, пока поезд продолжал свой медленный путь на юг.
это путешествие заключало в себе для нее все, что было чудесным и недостижимым. В
фантазии она сделала это несколько раз, при этом ускоряя дыхание и биение
сердце. Чтобы быть в Франции—героический Франция—приближаемся к области, над которой
Боб так смело летел на землю, где стояли оказавшиеся в затруднительном положении союзники.
неустрашимый. Но теперь она больше не смотрела с удовольствием на этот прекрасный
пейзаж за окном. Она была в незнакомой, далекой стране; Америка
находилась за тысячи морских миль отсюда, а ее отец лежал раненый - один,
и желать ее. Поезд казался жестоким тираном, когда он тащился медленно, и
она не видела ничего, кроме лица своего отца, затем матери, усталого и
отчаявшегося, откуда она тщетно пыталась дотянуться до него.

После долгого утреннего путешествия мистер Лесли указал на
величественные стены Амьенского собора, возвышающиеся над далеким городом. Люси молча кивнула
ее глаза были прикованы к благородной красоте этого места, но мысли блуждали
дальше, на восток. Грохот орудий, до сих пор сливавшийся в один
приглушенный рев, казалось, разом распался на сотню могучих
голоса. Охваченная ужасным чувством страха, она сжала руку мистера
Лесли, ища утешения, и почувствовала, как он накрыл ее руку добрым,
понимающим пожатием.

“Мы почти на месте?” - слабым голосом спросила она.

“Еще только час, когда мы проедем Амьен”, - последовал обнадеживающий ответ.
“Затем короткая поездка в то, что мы можем найти, чтобы забрать нас, и мы будем
в городе. Это Шато-Плесси— отнятое у Бошей всего два дня назад
так что связь сейчас не налажена. Потерпи еще немного
дорогой, ты весь день был таким козырем.

Люси тупо кивнула, наполовину оглушенная выстрелами.

Они вырывались одним огромным грохочущим залпом, пока
раздирающий грохот не ударил в уши Люси и не заставил их звенеть и покалывать, в то время как
она не раз отшатывалась, как от удара, когда два часа спустя они
въехали на мощеные улицы Шато-Плесси. Грузовик, который
с трудом пробирался среди груды битого камня, высадил их
перед старой ратушей, над которой теперь развевался флаг Красного Креста. Мистер
Лесли взяла Люси за руку и повела ее вверх по широким каменным ступеням. Подошла медсестра.
Навстречу вышли несколько мужчин в униформе, но Люси едва их разглядела. Они вошли.
огромный зал со множеством окон, который когда-то был судом, но
теперь превратился в переполненную палату, до отказа забитую койками, на которых лежали
раненые. На полу лежали люди, на одеяла и матрасы, и
между ними наступил медсестры и санитары, намерения и всерьез, без
времени так много, как поднять свои усталые глаза при виде новичков. A
хирург обменялся несколькими быстрыми словами с мистером Лесли, и теперь он повел
нас к двери на некотором расстоянии в конце палаты. Эту дверь он открыл и
заглянув внутрь комнаты, сделал Люси безмолвный знак войти.

Люси дрожала с головы до ног, когда переступила порог.
Рука, вцепившаяся в мистера Лесли, оставила красные следы на его пальцах.
Но она отчаянно пыталась скрыть свой страх, когда подняла глаза и увидела
медсестру, которая подошла к ней из-за койки в конце
маленькой комнаты. Она могла бы избавить себя в том, что усилия по самоконтролю
сделал ради ее отца. Полковник Гордон неподвижно лежал на подушках
, его загорелые щеки не совсем скрывали смертельную бледность его лица
. Его дыхание было быстрым и затрудненным, а глаза закрыты. Но
когда Люси опустилась на колени рядом с ним и, забыв обо всем вокруг, взяла
его безответную руку в свою, на секунду его веки дрогнули и приоткрылись
и широко раскрытые серые глаза посмотрели в ее. Затем веки снова опустились
и позади себя она услышала, как хирург, громко говоря на фоне
грохота орудий, сказал: “Он вряд ли узнает ее сейчас. Он всего лишь половина
в сознании.”

Люси наклонила голову над рукой своего отца, и слезы, так долго
сдержанная, льющиеся по ее щекам в теплой, соленой водой. Рыдания душили ее.
но она подавила их или зарылась в шерстяное одеяло.
складки. Затем рука, которую она держала, медленно шевельнулась в ее пожатии, и в тот же момент
она почувствовала мягкое прикосновение к своим растрепанным волосам. Не веря своим ушам, она
подняла голову, сморгнув слезы, и увидела, что глаза ее отца устремлены
прямо на нее. Озадаченные и неуверенные, затуманенные болью, они встретили ее взгляд.
нетерпеливый, жаждущий взгляд, но где-то в глубине их было узнавание.

“Люси... ты?” — пробормотал он, и пока Люси, заметив слабую улыбку, коснувшуюся
его усталого лица, пыталась найти в себе силы ответить ему, он четко добавил:
“Бедная маленькая девочка! Я так хотел тебя увидеть. Тебе было тяжело — это
путешествие”. Его улыбка сменилась гримасой боли, но его хватка на руке Люси
не ослабла, и она, внезапно благодаря какой-то посторонней помощи извне
снова набравшись сил, наклонилась и заговорила ему на ухо.

“Я не возражал против этого, отец! Я не мог оставить тебя здесь поправляться совсем одного.
” Неужели за нее говорил ее прежний жизнерадостный голос — тот самый
голос, который она думала, что никогда больше не услышит? Она улыбнулась в Интересно
глаза, еще раз подняв к ней и продолжал уверенно: “ты будешь
к вам же, отец дорогой, ты же знаешь. Эта старая пуля в испанской войне
я не достал тебя, и этот тоже не достанет. Я знаю это — так же, как знал
что Боб вернется, даже когда он был у немцев.

Была ли это надежда или только тоска по жизни, которая по-новому осветила глаза
, до сих пор такие тусклые и мрачные? Хирург наклонился вперед, его взгляд
пристально остановился на лице раненого офицера. За храбрость Люси и
решительнуюэто казалось эхом ее собственных молитв, как будто ее
отец уже почувствовал то, чего она так жаждала в своей пробуждающейся уверенности
заставить его почувствовать — что он не умрет.





 ГЛАВА II

 НА ФРОНТЕ СОЮЗНИКОВ


“=ТЫ= хорошая маленькая медсестра, Люси Гордон! Вот как разговаривать с
больной человек”, - сказал крепкий, жаждущий голос рядом с ней, как Люси покинула ее
номер отца наконец, длинный час. Высокий молодой хирург армии ,
с яркими голубыми глазами и румяными, лицо в веснушках, пересекли отделение
увидев ее. Люси быстро подняла глаза, и от крайнего изумления ее сердце
пропустило удар, в то время как медленная улыбка осветила ее усталое лицо. На мгновение
она снова оказалась дома, на Губернаторском острове, в то счастливое время
когда вся ее семья была вместе. Неужели прошло всего два года с тех пор, как
Капитан Грейсон помог ей пережить корь — или это длилось сто
лет? В любом случае, теперь он майор, судя по листьям на его плечах.

- Это вы были там все время? - спросил я. спросила она удивленно. “Я никогда не
заметили”.

“Это неудивительно”, - сказал офицер, улыбаясь. Он взял Люси за руку
и повел ее через дверной проем в маленький разрушенный сад, освещенный
послеполуденным солнцем. “ Вот скамейка, посиди, пока мисс Пирс не принесет
тебе чего-нибудь поесть.

Безмерно благодарная за присутствие этого старого друга, который заботится о ней.
несмотря на крайнюю усталость, Люси опустилась на каменную скамью и
снова посмотрела в лицо майору Грейсону. “ Я рада тебя видеть, ” просто сказала она.
 “ Как ты думаешь... есть ли шанс...? Она не могла продолжать,
ее дрожащий голос наполовину затерялся в грохоте пушек, но майор Грейсон наклонился
наклонился, чтобы расслышать ее слова.

“Да, есть, и ни на секунду не переставай думать об этом”, - был его быстрый ответ.
он посмотрел на Люси проницательными, честными глазами. “С тех пор, как ты поговорил с ним, шансов стало больше
, чем с тех пор, как он был ранен. Наступает
прилив в череде утомительных, измученных болью дней, когда природе нужна
надежда и ничего больше, чтобы продолжать битву, и, клянусь Юпитером, ты отважная
маленькая девочка, ты принесла это! ”

“Я больше не буду плакать”, - подумала Люси, стараясь овладеть собой. Она
изо всех сил стиснула руки, и одинокая слеза скатилась с их губ.
упала на них. Майор Грейсон видел ее борьбу и, побуждаемый
шквальным огнем французских и американских батарей перед
Шато-Плесси, начал говорить о взятии города.

“Здесь все еще в плачевном состоянии — больницы и все такое. Видите ли,
мы получили его только со вторника, ” сказал он, оглядываясь по сторонам.
маленький сад, заваленный упавшими камнями и мусором, где,
сквозь брешь в полуразрушенной стене виднелась полуразрушенная улица
за ней. “Нам пришлось тяжело бороться, чтобы заполучить его, но, как ни странно, несмотря на
несмотря на сильную бомбардировку, это место не было пустынным. Некоторые из
жителей просто терпели немецкую оккупацию и все такое.
Требуется многое, чтобы изгнать этих бедных французов из их домов ”.

“ Но разве многие из них не были убиты? ” изумленно спросила Люси.

“ Не те, кто прятался в своих домах на дальнем конце города. Это
больше всего пострадали бедные беженцы, пытавшиеся выбраться из места между
бомбардировками. Мы делаем для них все, что в наших силах. Mr.
Я уверен, Лесли работал день и ночь с момента начала этого
последнего наступления ”.

“Но разве немецкие линии по-прежнему рядом? Пушки звучат почти на
лучшие из нас”, - сказала Люси, ее голос снова стал испуганным и дрожащим, как
чудовищный взрыв повредит уши.

“О, их позиции находятся более чем в пяти милях отсюда. Это наши орудия, которые
звучат так близко”, - успокаивающе сказал майор Грейсон. Говоря это, он заглянул Люси через плечо
и удовлетворенно кивнул. “ Рад за вас,
Мисс Пирс, - сказал он. - Это именно то, что ей нужно. Вот твой
завтрак и ленч, Люси, в одном флаконе.

Молодая медсестра Красного Креста с каштановыми волосами, вьющимися из-под вуали, и
губы, приветливо улыбнувшиеся маленькой новоприбывшей, быстро приблизились.
она принесла полный поднос и поставила его на скамейку.

“Мисс Пирс, вот мисс Люси Гордон,” майор сказал Грейсон, кивая в
Направление Люси. “ Мисс Пирс обещала немного позаботиться о тебе.
Люси, если ты еще не слишком большая, чтобы о тебе заботились.

“На самом деле, это не так”, - запротестовала Люси, поднимаясь, чтобы дружески протянуть руку.
молодая медсестра с благодарностью тепло пожала ее, сказав:

“Возможно, вы не подумаете, что я слишком забочусь о вас, когда увидите, что
Я принесла, мисс Гордон. Это даже не ланч, но нам здесь довольно тяжело.
”О, я не привередлива", - улыбнулась Люси, вспоминая день, проведенный за чаем в кафе.

“О, я не привередлива”.
Хайленд-Хаус и к тому, что она тогда считала лишениями. Так вот, она
внезапно обнаружил, что она умирает от голода, в виде яйца
и хлеба и чашкой шоколада на маленький поднос, когда Мисс Пирс
обнаружили посуду.

“ Садись и съешь все это, ” настаивал майор Грейсон. - Твой отец спит.
и, в любом случае, я возвращаюсь к нему.

Люси больше не нуждалась в уговорах, и, поставив поднос на колени, принялась за еду.
маленькие блюда с удовольствием, и большим чувством возвращения
сила разума и тела.

“ Так-то лучше, ” заметила мисс Пирс десять минут спустя, когда
здоровый румянец вернулся на бледные щеки Люси. “ Теперь ты
больше не похожа на привидение. А вот и твой двоюродный брат, который идет искать тебя.
”

Она указала на дверь, из которой как раз выходил мистер Лесли,
и взяла поднос с пустой посудой, сказав: “Я заберу это и пойду"
возвращайся, потому что теперь ты будешь не один.

“Не уходи далеко, как мне тебя найти?” - спросила Люси, с тревогой цепляясь за
эта новая подруга в печальной странности ее окружения.

“Я буду не более чем в сотне ярдов отсюда”, - улыбнулась девушка, кивая
в сторону двери, ведущей в большую переполненную палату, и взяла поднос
она пересекла сад, остановившись, чтобы указать мистеру Лесли на скамейку
где сидела Люси.

Мистеру Лесли удалось немного поспать, в чем он был лишен последние тридцать шесть часов.
и сейчас, почти отдохнувший, он выглядел лучше, чем
когда Люси впервые увидела его в Хайленд-Хаусе. Ее настроение поднялось
необъяснимо при виде его более веселого лица, когда она быстро освободила место
за ним на сиденье рядом с ней.

“Майор Грейсон сказал отец _could_ сделать лучше”, - были всегда идут слова
что появилось первым в ее губы. Она вгляделась в лицо мистера Лесли в поисках
подтверждения своим надеждам и нашла часть того, что искала, в
медленном кивке, которым он ответил:

“Майор Грейсон не сказал бы этого, если бы это не было правдой; и, более того,
он сказал мне, что у него есть надежды. Слава Богу, что я привел тебя, дорогая. Твой
отец спокойно спал с момента твоего визита. Он так хотел, чтобы
кто-нибудь из вас пришел, и в лихорадке спрашивал себя, где ты.”

“Ах, кузен Генри,” Люси плакала, отчаянная тоска растет в своем собственном
сердце, “как много дней, прежде чем мать сможет быть здесь? Несомненно, что поезда должны
сейчас работает лучше?”

“Они бегут каждую минуту дня и ночи, но не только вдоль нее.
ее путь лежит на северо-запад. И в основном это товарные вагоны, битком набитые
людьми и боеприпасами, которые доставляются туда, где в них больше всего нуждаются. Ты
видишь ли, трудно сказать, когда именно она сможет приехать, потому что из нескольких
телеграмм, которые, как я знаю, она отправила, до меня дошла только одна.

Люси сидела в мрачном молчании.

“Однако это займет не так уж много дней, я уверен в этом”, - заявил мистер Лесли,
говоря более обнадеживающим тоном после того, как откровенно изложил факты.
“Ищите ее в любое время, и, возможно, вы будете так же правы, как и я. А теперь
посмотрите сюда”, - добавил он, поднимаясь со скамейки и протягивая руку. “Я
хочу, чтобы ты пришел и немного поспал. От тебя не будет никакой пользы твоему отцу,
если ты будешь таким измотанным. Майор Грейсон говорит, что вы можете прилечь в
комнате отдыха медсестер рядом с палатой. Я обещаю позвонить вам, как только
ваш отец проснется.

Закат струился сквозь узкие стрельчатые окна гостиной.
комната и блеск на старом каменном полу, когда голос мисс Пирс,
зовущий ее, пробудил ее ото сна. “Полковник уже проснулся”, - сказала она
склонившись над кроваткой, пока Люси терла отяжелевшие глаза.

Люси вскочила, пытаясь собраться с мыслями, и последовала за
медсестрой из палаты. Она заснула почти сразу, как только ее голова
коснулась подушки, и теперь, проснувшись снова от нескончаемого грохота
пушек в ушах, она удивилась этому. Она пригладила назад свои
волосы, смутно припоминая, что не укладывала их с того утра на
лодка, и интересно, как скоро люди, живущие в подобном месте
это могло бы научиться вставать и ложиться спать так, как будто они жили в течение
обычных, мирных часов. Мисс Пирс выглядела такой же опрятной и спокойной, как и та
молодая медсестра, которая обучала девушек-военнослужащих оказанию первой помощи на Губернаторском
Острове, хотя сейчас ее щеки раскраснелись от усталости после
долгого, тяжелого дня. “ Входи, ” сказала она Люси на пороге комнаты полковника
Гордон.

Люси вошла тихо, потому что еще не осознала бесполезности тихих шагов.
среди грохота орудий ей пришло в голову, и она направилась к ней.
рядом с отцом. Долгий сон немного согнал тень с его бледного лица.
но дыхание все еще было коротким и затрудненным, а глаза
были закрыты. Сердце Люси отчаянно сжалось, когда она посмотрела на него. Позади
нее вошел майор Грейсон и, опустившись на колени возле койки, сжал запястье
раненого офицера, пристально глядя ему в лицо.

“ Отец, ” наконец произнесла Люси дрожащим голосом, несмотря на все, на что она была способна.
“ ты не хочешь поговорить со мной?

Полковник Гордон слегка пошевелился и открыл глаза. Мгновение он молчал
, затем, как и прежде, улыбка промелькнула на его сжатых губах, и, приняв
тяжело вздохнув, он пробормотал: “Люси ... здесь ... где...?” Остальное было потеряно, когда
от внезапной слабости он снова закрыл глаза и уткнулся лицом в
подушку.

“Где мама, ты сказал?” - умоляюще спросила Люси, склоняясь над ним. “Она идет".
"Папа, правда, она скоро будет здесь!” Но полковник Гордон не смог
на этот раз ничего сказать в ответ. Только его рука, на секунду потянувшаяся к руке
Люси, показала, что он почувствовал ее присутствие.

Люси повернула к майору Грейсону лицо, полное отчаяния, но выражение его терпения
надежда не изменилась. Он жестом велел ей покинуть кабинет ее отца.
стороны, и когда, с оглядки на что еще рисунок на раскладушке,
она повиновалась, он привлек ее за дверь и как будто говорит
отвечая на ее вопрос.

“Все в порядке; я не ожидал больше. Это худшее время
для него день. Я все еще надеюсь, и есть все основания думать, что он лучше
в день, чем вчера”.

“ О, майор Грейсон, ” запинаясь, пробормотала Люси, тщетно пытаясь облечь свои мысли
в слова.

Хирург снова повел ее в маленький садик, за который
мрак уже начал падать, unbrightened на свет из мрачной
улицы полуразрушенного города. Люси посмотрела на первое мерцание
звезды в ясном небе, и они казались только знакомые вещи во всем,
из унылого пушки, ломал запустение.

“ Ты устала, бедняжка, ” сказал майор Грейсон, когда тяжелый вздох
невольно сорвался с губ Люси. “ Мисс Пирс собирается отвести
вас через улицу в дом, где спят медсестры. Ты будешь
рядом с ней, и я даю тебе слово, что при малейшей перемене в твоем поведении
за тобой пошлют за отцом. Завтра от тебя не будет никакой пользы, если ты
не спи сегодня ночью. мистер Лесли ждет в моей комнате, чтобы поужинать с тобой.
сейчас.

Было вскоре после восьми, когда Люси пожелала своему кузену Генри
спокойной ночи и покинула больницу на попечение мисс Пирс. Мистер Лесли
за последний час сделал все, что мог, чтобы подбодрить ее, но без
успех, хотя она изо всех сил старалась откликнуться на его добрые усилия. Ее
веки были словно свинцовые гири, ее мозг, казалось, уже никто не думал
ни чувство осталось в нем, и она пересекла улицу, которая была загромождена
с камнями и d;bris, спотыкаясь, как она шла, и смутно интересно
если все это было правдой. Мисс Пирс была очень любезна и помогла устал
девушка в постели с ласковых рук и в понимании тишина. Но, оказавшись на
своей узкой койке в комнате, смежной с той, в которой спали мисс Пирс и
еще одна медсестра, притупленный разум Люси удивительным образом проснулся и вспыхнул
перед ней возникли картины всего, что она видела и делала за прошедший день
и ночь. Грохот оружия, который на какое-то время стал
почти незаметной частью ее окружения, казалось, усилился до ужасного
грохот, который, как молотки, бил ее по лбу, и даже не по голове
уткнувшись в подушку, она могла обрести достаточно покоя, чтобы заснуть.

Долгие месяцы спустя Люси вспоминала ту первую ночь в
Ch;teau-Plessis. Убожество ее одиночество переполняли ее, когда она лежала
там с широко раскрытыми глазами, в гремящей темноте, страдает от страхов она тщетно
изо всех сил, чтобы отложить в сторону, боясь оглянуться на то, что, казалось, мирных дней
позади, или впереди, в том, что может произойти завтра. Наконец она не выдержала
и, сев в постели, решила пойти и попросить мисс
Пирс составить ей компанию, хотя и знала, что бедная няня, должно быть, преследует ее.
долгий рабочий день. Но мисс Пирс не совсем забыла одинокую
маленькую девочку рядом с ней. Прежде чем Люси встала с постели, она услышала, как кто-то постучал в
дверь ее комнаты, и добрый голос сказал: “Люси! Ты не можешь уснуть? Я
собираюсь прилечь на твою кровать рядом с тобой”.

Места было немного, но Люси сделала все, что могла, от всего сердца.
благодарность была слишком велика, чтобы говорить, и ее сбивчивая благодарность потонула в
грохоте орудий. Когда мисс Пирс погрузилась в измученный сон рядом с собой,
мысли, терзавшие ее усталый разум, растворились в
пустоте. Наконец она заснула.

Когда наступило утро Люси открыла глаза и обнаружила, что она одна. Солнце
сияющий на ее кроватку разбудило ее, и, приподнявшись, она посмотрела
трезво вокруг на голой, без мебели комнату. Штукатурка на стенах
потрескалась, а упавшие камни почти забили дымоход. Только
в одном углу висела картина, как будто забытая в поспешном бегстве. Это
была собака, вскочив умолять, с уши торчком вперед и мерцания
глаза за его шелковистые волосы. Люси улыбнулась ему, желая, чтобы он был жив.
С тяжелым сердцем она боялась встретить новый день и отчаянно
страстно желала вернуться в страну грез. Но, в отличие от предыдущей ночи, она
чувствовала в себе достаточно сил, чтобы собраться с духом и предпринять
быстрое и энергичное усилие.

“Давай, Люси Гордон, взбодрись! Ты не можешь сдаваться. Они привели
тебя так близко к линии фронта, чтобы ты был трусом, или ты собираешься помочь
твой отец и, ” презрительно, - они привыкли называть тебя капитаном Люси?

Подобно Алисе в Стране чудес, она любила ругать себя и могла делать это
так же эффективно, как любой другой мог бы сделать это за нее. Почти на пороге
в довершение всего она встала и в своем тревожном стремлении быть
одевшись и отправившись к отцу, она забыла о дальнейшей жалости к себе и
больше всего на свете думала о том, что этот день, возможно, вернет ей мать
прежде, чем все закончится. “Но если бы только эти пушки прекратились хоть на минуту!” - воскликнула она.
запинаясь, она перестала одеваться, чтобы прикрыть уши, наполовину оглушенная
двойным обстрелом.

Из сумки, которую так поспешно упаковали в Хайленд-Хаусе, она выбрала синее платье
в клетку, потому что день был теплый и солнечный. Она бросила быстрый взгляд
на свои ленты для волос в маленьком зеркальце, которое захватила с собой, и,
приведя в порядок пустую комнату, вышла на поиски
лестница. До нее было рукой подать, за смежной спальней, ее подножие
выходило прямо на улицу. Люси побежала вниз, звук
голоса, доносившиеся к ней извне над пушек шума.

Улица была запружена французскими солдатами, а также рассеянными группами.
Американцы, которые, проходя мимо, казались частью происходящего,
объединились в дружеские группы с пойлу. Все до единого были разгорячены, пропылены
и нагружены полевым снаряжением, поскольку разрешений было немного_
только что, и этих людей отправили обратно всего на несколько часов передышки
с линии фронта. Нетерпеливые, сияющие глаза Люси следили за каждым
Проходя мимо американского солдата, она забыла обо всем, кроме этих дорогих ей людей.
знакомые фигуры, пока две женщины, проходившие мимо с корзинами в руках,
не остановились, чтобы улыбнуться и указать в ее сторону, и не привели ее в себя.
Она вернула их улыбки так бодро, как только могла, сильно удивляясь
пациент выносливость, которая оставила их тонкие лица ни пугали
ни отчаяния. Дюжина женщин прошла мимо нее, когда она стояла на пороге,
вдыхая мягкий весенний воздух, и несколько детей тоже. Все были
спешащие, увлеченные своими делами, но они выглядели тихими и невозмутимыми.
казалось, они даже не слышали непрекращающихся взрывов.
что заставляло их громко говорить друг другу в уши.

Через минуту Люси заметила Мисс Пирс и Мистер Лесли переход
дорогу от больницы, и она быстро пробралась между
разбитая брусчатка, чтобы встретиться с ними. С бьющимся сердцем она вгляделась в лица обоих
и вздохнула с облегчением, когда мистер Лесли встретил ее встревоженный взгляд
с кивком и приветственной улыбкой.

“Все в порядке, Люси”, - были его первые слова. “Твой отец, если
что угодно, только лучше. Он ждет встречи с тобой сейчас. Он посмотрел с некоторой
тревогой на ее лицо, которое было бледным после нескольких часов, проведенных без сна.
но она быстро ободряюще улыбнулась.

“ Не говорите, что я выгляжу усталой, кузен Генри, ” взмолилась она. - Я все-таки немного поспала
не так ли, мисс Пирс? И чувствую себя прекрасно.

“Ты спал больше, чем я ожидал в этом деле”, - сказала медсестра
честно. “Это займет несколько дней, чтобы сделать, так что вы не беспокойтесь.”

“ Это еще мягко сказано, ” заметил мистер Лесли, когда они поднимались по
ступенькам причудливого старого здания, увенчанного двумя готическими башнями.
“Я живу поблизости уже несколько недель, но, по правде говоря, я еще
не привык к этому”.

Солнце ярко светило в комнату полковника Гордона, и когда Люси
вошла в нее, ее настроение поднялось от внезапного прилива надежды. Ее
глаза отца были открыты, и на данный момент его медленное, тяжелое дыхание сделал
не контракт лоб в гримасы боли.

“О, доброе утро, папа!” - сказала она, подавляя дикое желание расплакаться,
и вместо этого криво улыбнулась. Она опустилась на маленький стул возле
кровать и взяла его руку в свою. “Ты лучше, я знаю,” она
сказал ему, с горящими глазами.

“Надеюсь на это”, - пробормотал полковник Гордон, перекладывая свой вес с опаской на
подушки. Пальцы, которые держала Люси, сжали ее руку, и
ее отец опустил взгляд на маленькую ручку в синем рукаве. “ Люси, ” медленно произнес он
, словно пытаясь собраться с мыслями. “ Лесли
здесь, с тобой, не так ли?

“Да, действительно—он рядом с нами,” сказала Люси быстро. Глядя в ее
в глазах отца она увидела, что они росли ясное и целеустремленный, несмотря на
темные тени боли внизу. С внезапным прояснением в голове
он заговорил быстрее:

“Вы не должны быть здесь. Я попросил вас, когда я был слишком далеко, чтобы
думаете”. Он остановился на мгновение, прислушиваясь к орудиям. “Они не далеко
выкл. Наши линии не может быть более четырех километров. Вы должны вернуться к
Англия”.

“О, Отец!” - воскликнула Люси, затаив дыхание: “вы не заставите меня вернуться в
только как это? Город довольно безопасный, и я должен увидеть тебя немного
сильнее, прежде чем я уйду. Мать скоро будет здесь, ты знаешь. Думаю, что
шанс это для меня—помочь вам выздороветь. Разве ты не знаешь, как я
всегда стремился помочь?

Улыбка тронула бледные губы полковника Гордона, когда он медленно ответил: “Ты
ты помогла, доченька; я хочу выздороветь. Я знаю это с тех пор, как
ты приехала. Раньше казалось, что легче не бороться.” Он боролся за
вдох и закрыл глаза.

В ужасе Люси вскочила, но пальцы отца все еще сжимали ее руку.
и, преодолев страх, она тихо сидела рядом с ним, пока у двери не послышались шаги.
и вошел майор Грейсон.

“Хорошо— оставайтесь на месте”, - кивнул он, не сводя глаз с лица полковника Гордона
.

Солнце медленно двигалось по полу, и целый час Люси сидела молча
и неподвижно, пока пальцы ее отца наконец не разжались, и он не упал
погрузилась в спокойный сон.

Мисс Пирс обняла Люси за сведенные судорогой плечи и вывела ее из
комнаты в сад.

“Бедный малыш, ты еще не позавтракал”, - сказала она,
указывая на поднос, который она приготовила и поставила на старую каменную скамью.
“Мы давно закончили. Сядь сию же минуту и поешь, а я позову
Мистера Лесли. Он ждал, чтобы поговорить с тобой.

Люси подумала, что никогда в жизни не пробовала ничего вкуснее этого.
завтрак состоял из хлеба и армейского бекона. Она не могла остановиться на более
кивнув мистеру Лесли, когда он подошел к ней, но его задумчивая улыбка была
далеко-далеко глядеть в него, как будто у него было много думать, за то время как он
ждал его младший брат, чтобы удовлетворить ее голод. Наконец она отставила
в сторону свой поднос, и он сел рядом с ней на скамейку, доставая из кармана какие-то бумаги
и конверты.

“ Сегодня я уезжаю, Люси, “ начал он, - чтобы заняться кое-какими делами.
во-вторых, мне нужно позаботиться о твоем возвращении в Англию. Подожди минутку,
дай мне закончить, ” быстро сказал он, поскольку Люси всем своим видом показывала, что хочет
прервать его. “Я должен сделать эти приготовления за день или два вперед
если вы хотите закончить с такой же небольшой задержкой, как у нас, когда мы приехали сюда.
Эти документы должны быть подписаны соответствующими органами, и они
не всегда могут быть найдены в любой момент. Это не значит, что вы
должны уехать завтра или даже послезавтра, хотя у меня только что состоялся
довольно серьезный спор с майором Грейсоном на эту тему.

“Он хочет, чтобы я поехала?” - возмущенно спросила Люси.

“Нет, я должна признаться, что это я предложила. Я сказал это
чудовищная бомбардировка слишком сильно подействовала на твои нервы. Твоему отцу лучше,
твоя мать уже едет сюда, и тебе следует уйти. Майор Грейсон
казалось, думал, что знает вас лучше, чем я. Он заявил, что ваши нервы
выдержал бы напряжение, и что, пока ты здесь, ты мог бы остаться
еще на два-три дня, ради твоего отца.

“Он прав, я могу это выдержать”, воскликнула Люси с быстрой, радостной улыбкой,
за это счастье иметь боролись за мужество и нашли
она наконец. “ Я могу остаться, кузен Генри, ты сказал, что я могу? ” взмолилась она.
все ее страхи и одиночество были забыты в новом стремлении быть рядом.
служение своему отцу и возможность снова увидеть свою мать, хотя бы на час.

“Я собираюсь разузнать о нашем обратном пути”, - сказал мистер Лесли.
осторожный ответ. “Нам пока не нужно решать о времени для
этого — особенно потому, что мы не сможем придерживаться какого-либо графика. Мы должны будем
вернуться как можно скорее”.

“Ты сейчас уходишь, кузен Генри? В какую сторону?” - спросила Люси, почувствовав
внезапное уныние при мысли о том, что она лишится его храброго,
утешающего присутствия.

“Сегодня в Амьен; через некоторое время в американскую штаб-квартиру в этом секторе
завтра и вернусь сюда завтра вечером. Расстояния небольшие, и
Я уже заказал поездку на грузовике в Амьен. Я знаю, что ты в хороших руках.
малышка, - добавил он, вставая со скамейки и беря
Руки Люси в его руках. “ Мисс Пирс пообещала мне позаботиться о тебе,
и майор Грейсон как раз на месте. Меня не будет дольше, чем
завтра вечером.

“ Ладно, не беспокойся обо мне, ” сказала Люси, изобразив подобие улыбки.
она взяла его под руку и пошла с ним к
разрушенным воротам маленького сада. Вокруг ворот розовые кусты
распускали листья и распускали бутоны, как будто этой весной камни
стены все еще были прочно уложены, а садовые дорожки по-прежнему подметены и
опрятны. Снаружи их встретил майор Грейсон переходит улицу из
офицерский беспредел.

“ Ты уходишь, Лесли? - спросил он, останавливаясь у ворот. Затем,
откровенно кивнув в знак ободрения при виде серьезного лица Люси, он
добавил: “У нас будут для тебя хорошие новости, когда ты вернешься”.

“Держите ваши глаза на этот маленький солдат”, - призвал г-н Лесли, стараясь не
становится тревожно на момент вылета.

“Не беспокойся о капитане Люси - о, да, ” обращаясь к Люси, “ именно так они
раньше называли тебя!” — последовал немедленный ответ. “Я собираюсь отвести ее внутрь"
сейчас нужно повидаться с полковником. Ему действительно лучше, и стрельба замедлилась.
немного — возможно, они могут слышать разговор друг друга ”.

“ До свидания, кузен Генри, ” сказала Люси, все еще задерживаясь у калитки. “ Забери
Маму с собой, это все, о чем я прошу.

В тот и следующий день, к невыразимой благодарности Люси, полковник
Гордон продолжал поправляться. Медленно он возвращался из темных глубин
беспамятства, и час за часом его мощное тело одерживало новую
победу над своей отчаянной слабостью. Его тяжелое дыхание становилось все чаще
постепенно более естественным, и на следующее утро после отъезда мистера Лесли
впервые за много дней смертельная бледность исчезла
с его тонким лицом и линий боль исчезла со лба, как он
спал. Артиллерийский огонь с обеих сторон были ослаблены в то, что казалось
сравнительный тихо. В течение долгих часов Люси села рядом с ним, тихая
молитву произносить благодарности в ее сердце, ее единственное желание, которое ее
мать должна прийти и найти их в этот счастливый момент. Снова
и снова она представляла себе эту встречу. Усталое и встревоженное лицо ее матери
, измученное ужасными предчувствиями долгого путешествия, и быстрое
и радостное облегчение от ожидающих ее хороших новостей. “Если бы она только пришла
сегодня вечером”, - подумала она в тот вечер, когда мистер Лесли пообещал вернуться.
Ее начали беспокоить страхи и сомнения на счет матери, хотя
Мисс Пирс заверила ее, что они напрасны.

“Возможно, ей придется пережить сотню утомительных задержек в дороге, но она
вам ничего не грозит”, - убеждала ее добрая молодая медсестра. “Тотсамый
железные дороги находятся вне досягаемости пушек. Просто потерпи еще немного
. Она еще раз повторила это, когда они с Люси переходили улицу.
в тот вечер, направляясь спать. Мистер Лесли еще не пришел, но было
ожидать его рано.

Будь Люси взяла слова ее спутника к сердцу или же она была слишком
сонный беспокоиться о чем-либо долго, она легла спать в ту ночь
без особого труда, радуясь тому, что пауза в обстреле.

Несколько часов в долгожданной тишине она мирно спала, пока ее не начал беспокоить сон
, пока она беспокойно не заворочалась на жесткой,
узкой койке. Сон превратился в кошмар — крутящуюся историю о каком-то безумном
приключении. Это почти разбудило ее, но недостаточно, чтобы понять
она проснулась. Была ли она дома, на Губернаторском острове? Барабаны были
в ушах у нее дико стучало. Теперь она поднялась в воздух — с Бобом в
его самолете. Но они попали в грозу, иначе что это было?
ужасный гром? Она проснулся и сел, с сознанием того, что позвал
изо всех сил.

Голос мисс Пирс рассказал ей от двери. “Ты звал, Люси?
Не бойся. Я собиралась побыть с тобой. ” Крикнула она, но
Люси ее не услышала. Рев и грохот пушек был как
шум грозы над домом—тысячи их вместе. Пропустить
Пирс сел на койку рядом с ней и говорил ей прямо в ухо.

“Городу ничего не угрожает, но час назад снова началась стрельба.
Немцы начали массированную атаку на многие мили вдоль линии”.





 ГЛАВА III

 ВЗГЛЯД БОБА


=ЛЮСИ= знала, что больше не сможет уснуть этой ночью. Она встала и начала
одеваться с колотящимся сердцем и неуверенными пальцами. Было бесполезно
пытаться говорить. Мисс Пирс и ее компаньонка, мисс Уиллис, также одевались
, намереваясь вернуться к работе в больнице в
ожидание тяжелых потерь на фронте. Рассвет только начинался.
сквозь непроглядную тьму. Люси стояла у открытого окна, ее
барабанные перепонки звенели от дрожащего воздуха, и думала о покое
утра в Суррее, когда она часто смотрела на рассвет в тишине
лес, и о первых нежных звуках пения птиц вокруг них, когда она
и Джанет рано отправились в свои сады. Если бы она была только задняя
есть! Как эта мысль пришла непрошено ее привязывают ленту в волосах с
резкое, укоризненное рывок, и ответила сама себе с неподдельным презрением.

“Так вот к чему сводится все твое стремление попасть поближе к фронту и быть таким же
храбрым, как Боб? Бездельник! Боже, какой большой, ” выдохнула она.
ее мысли отвлеклись от всего остального, когда мощный взрыв потряс
дом.

“ Люси, ты готова? ” спросила мисс Пирс ей на ухо. “Я не хочу
оставлять тебя здесь одну. Приезжай в больницу”.

На улице в полумраке, фигурки мужчины дружно
последние, называя друг друга в клочки французском или английском языках, что пошел
неслыханное в возрастающее волнение. Небо на востоке уже просветлело .
рассвет всплесками красного и желтого огня, и в воздухе пахло густо из
дым и пыль. Люси ошеломленно подумала об отце, потом о матери,
с благодарностью вспомнив уверенность мисс Пирс в том, что она должна быть дальше
от пушек, чем Шато-Плесси. Возможно, мистер Лесли был бы с ней.
он наверняка уже почти вернулся. Наконец, ее тревожные мысли
витали вокруг брата, и она не могла найти в этом утешения. Боб в
в разгар этого ужасного конфликта? Она знала, что он был, так как нападение должно
достичь Кантини. В этот момент, хотя, казалось, это не
возможно, что такая бомбардировка могла длиться много часов.

За пределами палаты майор Грейсон разговаривал с выздоравливающим пехотинцем.
офицер, которого знала Люси. При виде нее они оба вышли вперед, и
Капитан Льюис сказал ей на ухо: “Не бойся. Мы
хорошо их сдерживаем. Половина этого адского шума исходит от наших собственных пушек,
ты же знаешь”.

“Это не приятно слышать, правда, Люси?” - спросил майор Грейсон.
“Твой отец был немного морфина, чтобы он спит. Он делает
великолепно. Думайте об этом, а не о других своих заботах. Скоро будет
уже рассвело, и это не будет длиться вечно.

Люси молча кивнула, потому что даже в криках она с трудом расслышала
свой собственный голос. Офицеры оставили ее, каждый отправился по своему делу,
и она последовала за мисс Пирс в столовую для медсестер.

Первые лучи света пробивались сквозь узкие окна, и
в сумерках дюжина медсестер торопливо завтракали. Мисс Пирс освободила
место для Люси рядом с собой и протянула ей тарелку и чашку. Общая спешка
воздух был наполнен приготовлениями. Пока они ели в тишине, раздался взрыв
из-за снарядов, делающих речь почти невозможной, другие медсестры и санитары ходили
взад и вперед по палате, неся одеяла и матрасы в
последней попытке найти больше места в и без того переполненном здании. Это
больницы, самодельные американским медицинским корпусом, а второй, в
обязанности французского штаба, были единственными в Шато-Плесси, и
нужно оброс огромным.

Прежде чем медсестры разошлись, мисс Пирс сообщила Люси, что та
может пойти в палату отца. Темнота уже рассеялась, и
ясный свет рассвета наполнил больницу. Люси нашла майора Грейсона у
У постели полковника Гордона.

“ Он все еще спит, ” сказал он, когда она подошла достаточно близко, чтобы услышать его,
кивнув головой в сторону неподвижной фигуры на койке. “У него хороший пульс,
и дышит он легко. Вы можете побыть здесь некоторое время, если хотите — он может
очнуться в любую минуту”.

Майор Грейсон поднялся со стула, и, видя, что он готов уйти, Люси
поспешно задала вопросы, которые вертелись у нее на языке. “Майор
Грейсон, как вы думаете, где мама? И кузен Генри обещал вернуться
прошлой ночью! - Крикнула она ему в ухо, когда он наклонился, чтобы послушать,
но разрывы снарядов почти заглушили ее слова. Он быстро кивнул, чтобы
показать, что понял.

“Они задержаны”, - сказал он с уверенностью. “Железная дорога открыта для движения
сегодня только эшелонов с войсками. Если повезет, им, возможно, удастся сесть на
обоз с припасами, но я боюсь, что они заблокированы где-то по дороге.
Вы не должны волноваться, ” добавил он, стараясь говорить как можно обнадеживающе
голосом, который в тихом месте был бы слышен через поле. “Они
вне опасности — дальше от фронта, чем мы”.

Люси села рядом с отцом, благодарная за то, что он все это проспал.
поднялась большая суматоха, и она стала думать о Бобе, пока ее страх за него
не стал больше, чем ее мужество, и она решительно попыталась отогнать свои
мысли прочь. Разве Боб однажды не спасся от смертельной опасности? От
безжалостных рук врага? Вспоминая свое собственное отчаяние в том
ужасном декабре 1917 года, Люси никогда не переставала надеяться на безопасность своего
брата. Ее отец не проснулся, и когда медсестра пришла, чтобы занять
ее место, она оставила его и вышла в маленький сад. Солнце сияло.
Солнце великолепно поднималось из-за облаков пыли и дыма, уносимых ветром.
батарейки перед городом. Лупит из пушки словно на
мгновение ослабли, даже незначительное уменьшение Дин принося
быстрая помощь ей уши устали. Вниз по разрушенные ворота было
небольшая толпа людей, и она поспешила присоединиться к ним. Это были
врачи, медсестры и выздоравливающие вместе с несколькими жителями города
все их взгляды были обращены к восходящему солнцу, а руки
подняты, как щит от его лучей.

“Что это?” - спросила Люси медицинского работника, который стоял рядом с ней,
бинокль в руке.

Он указал туда, где небо над облаками было тронуто бледно-розовой пеленой
дыма. Три маленьких пятнышка устремились вверх, к синеве. “ Ты можешь?
видишь эти самолеты? Немцы изо всех сил пытаются получить подробный план расположения
наших новых батарей. Их летчики уже несколько часов на ногах, но пока наши
разведчики им не по зубам. Посмотрите туда!”

Над растущими пятнышками появились еще два, казалось, готовые наброситься на них сверху
. Люси затаила дыхание, как новички пикировали и кружились,
закрытие на три ниже, пока облака перистые их отрезать
с жадным, пытливым взглядом.

Момент напряженного ожидания среди маленькой группы сменился волнением
тревога и разочарование, которые скорее ощущались, чем слышались в грохоте пушки.
Большинство сотрудников больницы разошлись, чтобы вернуться к своим обязанностям
, но Люси не могла отвести ослепленных глаз от этого сияющего
неба. Почти бессознательно она последовала за небольшой группой горожан
которые, ища место на открытом месте, подальше от остроконечных башен старой ратуши
, шаг за шагом продвигались по разрушенной улице к площади
из которого больница сделала уголок. Солнце поднялось уже выше, и
под его самолеты были снова видны на фоне жемчуг
и розы. Как они смотрели, затаив дыхание, на эти движущиеся точки, которые были
люди в отчаянной борьбе, один из самолетов быстро упала к
земля. Люси бросила короткий вздох тоски. Она не могла смотреть,
но она не может повернуть глаз. Самолет только что привез
вниз союзные или вражеские? Она что-то спросила у своей ближайшей соседки на бессвязном
французском, но женщина печально покачала головой, понимая не больше
, чем она. Был ли Боб среди них? Люси больше всего хотелось узнать это, чтобы лучше
или еще хуже. “Это ожидание, которого я никогда не вынесу”, - сказала она Мэриан Лесли
несколько месяцев назад. Теперь казалось, что вся война состоит из
ожидания.

Молодой врач оставил ей свой бинокль, но ей было трудно им пользоваться
дрожащий грохот орудий на фоне ослепительного неба. Если бы
самолеты подлетели немного ближе, она подумала, что смогла бы что-нибудь выяснить
. По крайней мере, это желание быстро исполнилось. На расстоянии
точки увеличивались с поразительной быстротой. Люси моргнула глазами,
перед которыми кружились красные и черные диски, от
ослепительный солнечный свет. Вокруг нее возбужденно жестикулировали пальцами,
и ее уши уловили обрывки криков и восклицаний. Пришло
самолеты, пока, как казалось, но дыхание времени они уже выросли до
большой крылатый объекты, которые зависли у всех на виду, высоко над головой, но не
версту в горизонтальный полет. Теперь они были вне поля зрения солнца, и
наблюдающие глаза могли смотреть на них не ослепленными. Их было шесть, как
почти как Люси с быстро бьющимся сердцем мог считать их в числе
перистые облака, которые покрывали небо. Маленькая толпа
в три раза больше, и, несмотря на грохот орудий, были слышны крики
возбужденных людей в их тревожном ожидании.

Люси быстро огляделась вокруг, на мгновение опустив голову
чтобы облегчить ноющие мышцы глаз и горла. Несколько человек из больницы
присоединились к толпе, и среди них были знакомые лица.
Странное ощущение, что мельком заметила, как кто-то пристально наблюдает за ней
за парой проницательных глаз, выглядывающих из группы людей, закутанных в шали.
женщины, старики и мальчики, собравшиеся на близлежащих улицах, заставили ее
оглянись еще раз. Теперь не было никого, чей взгляд не был бы обращен вверх
и она снова посмотрела на облака, странное впечатление
забыто.

Шесть самолетов разделились на две группы. Двое высоких среди
облака, оставшиеся четыре движущиеся тут и там под ними. Из четырех
один явно выбыл из боя, потому что в следующий момент он развернулся и
направился в сторону французских и немецких позиций, медленно снижаясь
на лету.

“Это Бош”, - произнес голос над ухом Люси. Капитан Льюис был рядом с ней.
взяв бинокль, который она держала, он навел его на небо. “Теперь
они снова в ряд”, - добавил он. “Нашим мужчинам, как правило, в этих маленьких
Ньюпоры. Ниже боши находятся в большом сражении-самолеты Фоккера. Они могли бы
съесть наших малышей, если бы смогли до них дотянуться. К счастью,
Ньюпоры могут держаться выше. Тот четвертый, который был выведен из игры, оставляет
их трое против двоих — довольно близко. Люси наклонилась ближе, чтобы расслышать его слова,
потому что в своей озабоченности он забыл говорить достаточно громко. Очередь огня
из большого немецкого самолета заставила один из "Ньюпоров" резко отклониться от своего
горизонтального положения над противником. Очки застыли у молодого
руки офицера, но через мгновение "Ньюпор" выпрямился и поднялся
снова рядом со своим товарищем. Из французских окопов зенитные орудия
стреляли, и под немецким кораблем вспыхивали столбы пламени.
Но они не оправдали цели, артиллеристы, видимо, опасаясь попасть
маленький Ньюпоры так близко над ними.

Как бой сместился ближе самолеты пролетели над восточной оконечностью
город. Еще через пять минут капитан Льюис схватил Люси за руку, сказав:
“Давай— возвращайся в больницу. Они могут быть над нами через минуту”. Как
Люси, слишком погруженная в эту ужасную и волнующую борьбу, чтобы даже слышать его слова
, стояла молча, не обращая внимания на то, что он тряс ее за руку и кричал ей в
ухо: “Давай! Смотри, вот патруль пришел разогнать толпу. Ты
не можешь здесь оставаться.”

Прибыла охрана из дюжины французских солдат с сержантом, чтобы
разогнать людей, которые, не обращая внимания, как и Люси, на возможную опасность, все еще
стояли, завороженно глядя в небо. Даже когда заказал с криками и
бесцеремонное жесты, чтобы под укрытием они шли медленно из
пятна, обращаясь снова и снова к облакам, среди которых пять
проносились самолеты, каждый из которых поливал своего врага смертоносным огнем.

Люси каким-то образом вернулась в больничный сад, но там остановилась,
и капитан Льюис, увидев, что самолеты были не прямо над головой, остановился
вместе с ней. Они были не одни, но несколько других стояли, как и они, в напряженном молчании
наблюдая, как два маленьких Ньюпора все еще кружат вокруг
их крупные противники в быстрой атаке или мгновенном отступлении, и каждый
наблюдатель с горячими надеждами и молитвами ожидал окончательного решения.
Сердце Люси бешено колотилось, пока горло не заболело невыносимо, а голова не начала кружиться.
плыть. Она ухватилась за груду камней, служившую столбом ворот, пытаясь
успокоить свое прерывистое дыхание. Внезапно вокруг нее раздался крик. Один из
больших немецких "фоккеров" странно накренился на бок. Одно крыло
беспомощно обвисло, его проволочные опоры были перерезаны пулеметными пулями;
теперь из корпуса самолета вырвалось пламя, и он начал падать. Люси
закрыла лицо руками. Затем чья-то рука обняла ее за плечи
и добрый голос мисс Пирс прошептал ей на ухо: “О, Люси, не дрожи"
итак! Я знаю, это ужасно видеть в первый раз, но это война, вы же знаете.
И я думаю, что борьба идет за нами!”

Люси снова посмотрела вверх, не пытаясь ответить. Немецкий самолет уже не было. А
быстрая ажиотаж среди небольшой группы сказал ей, что творилось что-то
быстро. В этот момент ход битвы переломился.

Два вражеских биплана, не желая оставаться под язвительным огнем
маленьких "Ньюпоров", которые, как смертоносные шершни, висели над ними, предприняли
огромные усилия, чтобы подняться вровень со своими противниками. Но быстро
по мере того, как они набирали высоту, более легкие самолеты набирали высоту еще быстрее, пока облако не набежало
между самолетами союзников и германии, скрывая их друг от друга. Только
наблюдавшие внизу немцы были видны. Они, очевидно, увидели в
кратковременной задержке хороший шанс на побег и стремительно умчались, как
большие птицы в ярком утреннем воздухе, к безопасному укрытию
немецких позиций. Настоящий шквал огня со стороны французов и американцев
окопы встретили их, когда они пересекли эту опасную границу. Клубы дыма
и шары красного и желтого огня окутали их, в то время как из-за плывущего облака
"Ньюпорты" бросились в погоню. Но цель была
вне досягаемости зенитчиков. Немецкие самолеты взлетели.
величественно двинулись дальше, и маленькие Ньюпоры, помня, что осмотрительность
- часть доблести, воздержались от перехода на немецкую территорию.

“Они возвращаются. Как видите, с ними все в порядке! - воскликнул капитан.
Льюис, стоявший рядом с Люси. Маленькая группа разразилась бурными аплодисментами при виде двух отважных маленьких разведчиков, вернувшихся целыми и невредимыми из битвы,
которая дорого обошлась врагу, не получив компенсации в виде беглого взгляда на оборону союзников.
..........
.......

“Они ищут место для посадки”, - продолжил капитан Льюис.
Его бинокль снова был направлен в небо. “У одного парня сильно повреждено крыло.
Вот они приближаются — они собираются приземлиться на том большом лугу сразу за городом
, внутри наших позиций ”.

Пока он говорил, "Ньюпорт" медленно снижался, описывая длинный косой курс, пока
через мгновение башни больницы не скрыли их из виду.

Люси пошевелилась и вздохнула, словно пробуждаясь ото сна. Ее шея и
плечи ныли так, что она едва могла их выпрямить, и ее глаза были
почти ослепленный долго, глядя на солнечное небо. Она огляделась вокруг,
моргая, на небольшую толпу людей, которые, казалось, как и она сама, медленно
возвращались на землю, чтобы снова заняться своими делами. Улица когда-то была
больше заполнено людьми, в основном женщинами, которые остановились с корзинами в руках
забыв о том, что они собирались делать. Теперь они двинулись дальше
торопливыми шагами, словно пытаясь обогнать время. Люси внезапно
вспомнила лицо, которое, как она видела, украдкой наблюдало за ней
пристально из толпы горожан на площади. Впечатление,
произведенное в тот момент, когда она была слишком занята, чтобы думать об этом,
было слишком сильным, чтобы его можно было забыть. Чьи-то глаза были устремлены на нее
с пронзительной серьезностью, но кроме этого она ничего не видела — нет
четкость лица или фигуры. В разгар раздумий она вспомнила
своего отца и сразу побежала обратно в больницу.

Полковник Гордон был в сознании, спокойно лежал на подушках, губы набора
и глаза у него пристальный и вдумчивый, как и крушение обстрел нанес
уши. При виде Люси он улыбнулся и приветственно протянул руку, но
испытующий взгляд не исчез из его глаз, и на его худом лице появилось выражение
прежней уверенной решимости, которую Люси так хорошо помнила.
На мгновение радость от перемены в его внешности захлестнула ее, пока
выражение его глаз стало еще более тревожным, когда он сказал:
изо всех сил стараясь перекричать грохот выстрелов.:

“ Ты должна идти, Люси, ты не можешь здесь оставаться. Где кузен Генри?

Желая облегчить его душу, Люси крикнула: “Я ухожу, отец, и поскорее! Кузен
Генри вернется сегодня вечером или завтра. Майор Грейсон говорит, что он задержался
где-то. Как и мама, ты знаешь — она тоже едет сюда. Я собираюсь
вернуться в Англию, как только он сможет меня забрать. В любом случае, немцы
ни на йоту не продвинулись вперед, и обстрел прекращается, так что капитан
Льюис говорит. Она остановилась, затаив дыхание, задаваясь вопросом, действительно ли стрельба утихла.
в ее ушах все еще звучал безжалостный грохот.

Лицо полковника Гордона остался неизменным, а рисунок Люси к нему
он поцеловал ее, сказав: “высылайте Грейсон ко мне, как только сможет
ею управлять. Вы возвращаетесь сейчас же, если это вообще возможно.

Люси задумчиво вышла в палату и, встретив майора Грейсона,
отправила его в палату своего отца. Потом мисс Пирс нашла ее и увела
на ленч, за который она села усталая и голодная.

“Я думаю, что вы голодны”, - отметил молодой медсестрой, помогая ей
ladleful дымящимися щами. “ На твоем месте я бы еще немного полежала
после этого, ” добавила она, бросив взгляд на раскрасневшиеся
щеки Люси. “ Вы не должны слишком уставать перед возвращением в Кале, потому что
Боюсь, оно будет долгим и утомительным.

Говоря это, она встала из-за стола в ответ на стук в дверь.
Почти сразу же она вернулась и сказала: “Майор Грейсон хотел бы поговорить с тобой"
Люси, одну минуту.”

За дверью офицер приветственно кивнул Люси и что-то быстро сказал
.

“Я хотел сказать вам, что мы подготовили для вас оставлю здесь
-завтра утром. Одна из сестер отправляется на отдых в Кале
тоже пойду. Я не могу сейчас останавливаться, чтобы посвятить тебя в детали, но твой отец
не заставит тебя ждать Лесли, на случай, если он не приедет сегодня вечером.
” Он выразительно кивнул, увидев встревоженное лицо Люси.
“ Знаешь, он прав. Лесли бы забрала тебя раньше; но
события развиваются так быстро, что нельзя все спланировать. Возвращайся и поешь.
сейчас твой ланч. Увидимся позже.”

Люси вернулась и снова села, аппетит у нее пропал. Теперь, когда
отъезд был очень на руку ее мысли и чувства были очень
противоречивые. Тоска по спокойствию Суррея и его свободе от
ужасных зрелищ и звуков вокруг смешивалась с огромным и растущим
чувством гордости и удовлетворения от ее близости к сердцу
великая борьба; в никогда не угасающей надежде, что она сможет быть полезной делу, которое она так любила.
дело, которое она так сильно любила. Думать об этих вещах она с трудом проглотила ее
хлеб нетронутым, отчаянно желая, чтобы ее мать придет. Вдруг
что-то коснулось ее ушей, как большое потрясение. Она вскочила, задыхаясь,
и увидел, что санитары уже завелась точно так же, но теперь они были
откинувшись в своих креслах, с еле уловимыми улыбками из чистого милосердия. В
флэш-она поняла. Обстрел прекратился. Не затихла до полной тишины
но по сравнению с оглушительным шумом ночи и
утром оставшийся рассеянный огонь казался не более чем ружейными выстрелами.

Мисс Пирс сказала: “Сядь, Люси. Он остановился, слава богу!”

Она говорила своим обычным тоном, и Люси, отвечая ей, не так
не знаю, как поставить свой голос и половина кричала, неопределенной, если она
было слышно. “Все кончено?” она запиналась, ей хотелось заплакать,
как ни странно, и она с трудом сглотнула, чтобы удержаться.

“О, я не знаю”, - последовал неуверенный ответ. “В любом случае, будь благодарен, что
это ненадолго прекратилось”.

Просто низкий звук голосов за столом доставлял удовольствие, после того как
фрагменты так долго звучали в ушах друг у друга. Потребовалось несколько минут
чтобы привыкнуть к внезапной перемене — продолжительный шум оставил после себя большую пустоту
, не сразу заполненную обычными звуками. Медсестры поспешили
через свою трапезу и поднялся по одному, чтобы вернуться к своим обязанностям.
За дверью медсестра Люси не знала, что произошло, и был
разговаривал с Мисс Пирс.

“Они вышли на, что большой сена-поля—одно рядом с
город,” Люси слышала, как она говорила. “ Их всего двое. У одного из самолетов
было сильно порезано крыло. Я перестал видеть их, как я возвращался из
дом с ординарцем, после получения яиц старой матери Бретона и
молоко”.

“Кто были эти летчики? Вы знаете их имена? ” перебила Люси,
забыв обо всем, кроме своего нетерпения.

“Да”, - сказала медсестра, поворачиваясь к ней с приятным кивком и взглядом
от любопытства с ее стороны при виде маленького незнакомца. “Один из
них - капитан Журден из Французского летного корпуса. Другой -
Американец, лейтенант Гордон”.

Сердце Люси подпрыгнуло так сильно, что она едва смогла выдохнуть мисс Пирс.
удивительная правда.

“ Ваш брат, Люси? воскликнула медсестра. “ Вы уверены? Конечно, это
должны быть!”

“О, я уверен! Нет другого Гордон в авиационный корпус. Как
Я к нему попаду? Кто возьмет меня?” воскликнула Люси, задержки Каждый момент за пределами
слова невыносимой.

“Я поеду с вами.—я могу выйти на час. Придется побегать
на всем пути”, - сказала Мисс Пирс в одно поспешное дыхание, дикие Люси
стремление пробуждение мгновенное сочувствие в ее доброе сердце. “Подожди здесь, пока я
получить разрешение”.

С этими словами она ушла, оставив Люси стоять в дверях, ведущих в
сад, пытаясь успокоить свои беспокойные мысли и осознать истину о
счастливом шансе, который ей выпал. Значит, все это время это действительно был Боб
она с такой отчаянной надеждой и страхом наблюдала за тем, как он боролся
за свою жизнь в облаках над ней! В тот момент казалось, что прошли дни и даже больше
дни с тех пор, как она очнулась от тревожных снов под грохот орудий
в то утро.

Мисс Пирс подошла к ней сзади и сказала: “Хорошо— пошли!”

Они вместе пробежали через сад и выбежали на улицу. Это было в
миле от большого ровного луга к востоку от Шато-Плесси, по
улицам, заваленным упавшими камнями и мусором, с покосившимися домами и
потрепанный летящей шрапнелью, он то тут, то там рушился, превратившись в сплошные руины.

Пока Люси без устали бежала вперед, думая только о предстоящей цели, мысли
беспорядочно проносились в ее возбужденном мозгу, пока ее отец, мать,
Боб и Уильям, прошлое и неопределенное настоящее, не смешались
вместе в лабиринт сомнений и раздумий. Только для того, чтобы увидеть Боба — поговорить с
ним — тогда все как-нибудь наладится. Она подумала о
Капитане Журдене. Какие возрастов, так как она перевязал ему раненую руку на
Губернаторский остров. За два месяца он вернулся на французский
Обслуживание и букв Боб сообщил ей о своей новой и блестящей
подвиги. Как Боб мечтал иметь часть во всем этом, что сейчас было
сбывается! С порывом странного счастья Люси чувствовала, что она сама
сейчас в нем участие, а также. На мгновение она забыла, в
оставить-так под рукой.

“ Устала, Люси? ” спросила мисс Пирс, замедляя шаг, чтобы перевести дыхание. “ Мы
почти приехали.

Улицы превратились в переулки, когда они приблизились к окраине
Шато-Плесси. Дома превратились в разбросанные коттеджи, расположенные среди
запущенных садов — почти все пустые и заброшенные, поскольку эта часть города
была наиболее уязвима во время бомбардировки, которая закончилась его взятием
. Еще через несколько мгновений они миновали последний дом в переулке
и за тем, что осталось от рощи ярко-зеленых тополей, открылся
широкий травянистый луг. Он тянулся вместе с несколькими другими, в широком
волнистые линии по направлению к лесу, который лежал между полями и
Французские окопы. Ближайший луг был любимый причал для
авиаторов разведку над городом.

В нескольких сотнях ярдов слева собралась небольшая толпа людей
вокруг двух самолетов, стоявших на траве. При виде их мисс Пирс
и Люси вскрикнули, едва переводя дух. Секунду
они стояли неподвижно, тяжело дыша, с пунцовыми щеками и прилипшими волосами.
влажные пряди прилипли к их горячим лбам. Затем они подбежали к краю
толпа, собравшаяся вокруг авиаторов, жаждала предложить помощь
и дружеские приветствия.

Боб Гордон стоял у одного из самолетов с инструментами в руках.
Свои перчатки и шлем он бросил на траву, но теперь его работа была
выполнена, и он лениво стоял в стороне, пока его напарник вносил последние штрихи
в ремонт его изрешеченного пулями крыла. Лицо Боба было разгоряченным и
до корней каштановых волос перепачкано маслом и пылью. Его загорелые
щеки похудели с тех пор, как он покинул Вест-Пойнт меньше года назад
. Он выглядел спокойным и уверенным в себе не по годам, вся его худощавость
фигура, полная энергии и решимости. Ему еще не исполнился двадцать один год, но
Люси он больше не казался мальчиком.

Толпа в изумлении расступилась перед ней, когда она стала умолять и толкать ее.
тяжело дыша, она прокладывала себе дорогу среди них. Затем Боб обернулся на шум и заметил ее.
увидел ее. Его лицо выражало неверующее изумление и восторг, когда
он бросил инструменты и прыгнул ей навстречу. Люси обвила руками его шею.
он обнял ее так крепко, что почувствовал, как бьется ее сердце, когда
она пыталась отдышаться. Мгновение ни один из них не произносил ни слова, Люси
слишком запыхавшийся, а Боб слишком подавленный. Вокруг них дружелюбная маленькая толпа
разразилась восторженными криками сочувствия и удовольствия. Капитан
Журден поднял изумленные глаза от своей забытой работы, и мисс Пирс,
с кружащейся головой и пересохшим горлом, опустилась на траву.

“Люси! Ты! ” наконец сказал Боб, отстраняясь от своей младшей сестры и
взяв ее за обе руки, чтобы заглянуть ей в лицо. “ Ты здесь в
Ch;teau-Plessis!” Тем не менее, он казался почти недоверчивым, и его глаза
блуждали по Люси, пока он держал ее за руки, как будто он думал, что его
глаза обманули его.

“О, Боб, как поживаешь?” Люси запнулась, ее дыхание наконец-то, а
отчаянно борясь с удушающим эмоции, которые поймали ее на
увидев ее, брат. Сентябрь 1917 года — казалось, как давно это было с тех пор, как она
попрощалась с ним тем утром на Губернаторском острове. И какие
ужасные дни они пережили с тех пор!

Боб притянул ее к себе на траву и нетерпеливо, испытующе заглянул
ей в лицо. “ Как отец? Сначала скажи мне это.

“Ему лучше, правда, Боб, намного лучше”, - быстро ответила Люси.

“Он в безопасности — он поправится?” Боб прошептал, и Люси, увидев морщины на лице.
от тревоги, которая прогнала улыбку с его губ и выражение
усталого страдания в его глазах, она чуть не задохнулась, прежде чем сумела сказать:
“О, Боб, дорогой, он в безопасности! Он разговаривает со мной совсем как с самим собой. Он заставил меня
пообещать вернуться в Англию завтра ”.


[Иллюстрация: “ЭТОТ ЛУГ - ЛУЧШЕЕ МЕСТО ДЛЯ ВЫСАДКИ”]


“ А мама— где она? - Спросил Боб после минутного молчания.
выражая благодарность. Слова Люси вернули немного прежнего
просветления на его лицо. Он поспешно говорит по-внезапное осознание
короткое время они были вместе. То, как Люси покачала головой, он добавил: “Я
были телеграммы, знаете ли. Одна дошла до меня в Кантиньи от кузена Генри.
в ней говорилось, что вы приехали к отцу и что ему немного полегчало. Но
конечно же, название города было подавлено, так что я не знаю, где ты
были. Если бы я должен был узнать, в общей
Штаб-квартира, где был отец. Но я никогда не думал, чтобы опуститься на
повезло, как в этом месте! Я был здесь раньше, вы знаете, почти месяц
назад—до того, как немцы взяли город. Этот луг-лучший
посадки место здесь”.

Маленькая толпа народа истощилось, некоторые уходят в отпуск
брат и сестра остались наедине, потому что мисс Пирс была допрошена.
пока все присутствующие не узнали историю встречи Боба и Люси. Другие,
слишком заинтересованные, чтобы идти, все еще стояли и наблюдали с улыбками на лицах, и
ни Боб, ни Люси не обращали на них внимания. Но в следующий момент Люси вскочила
с травы и протянула руку капитану Журдену. Он взял его с
быстрым поклоном, его лицо просияло, когда он ответил на ее приветствие, произнеся
голосом, глубоко тронутым дружескими чувствами.

“Добро пожаловать в Франция, Мисс Люси! Я никогда не думал увидеть тебя здесь”.

Было бесполезно пытаться передать словами странности их
конференц-зал. Люси попыталась сказать хоть немного о том, что она чувствовала, и не смогла.
Глядя в красивое серьезное лицо француза, она снова увидела
заснеженную землю у дамбы на Губернаторском острове, себя и
Уильям стоял рядом с саней и капитан Jourdin вылезая из своего
севший самолет, и припадая к ним. Она сказала ему, что день
Заключение Боба, надеясь вопреки всему, что он мог дать ей
поощрение каких-то там за его безопасность. Она невольно взглянула на
его запястье, и он улыбнулся и поднял его, говоря: “вы видите, это довольно
все в порядке, капитан Люси!”

“Ты вернулся на службу — это лучше всего на свете, не так ли?” - сказала она
наконец, и его глаза, загоревшиеся от ее слов, сказали ей о глубине
его удовлетворения.

“Я не скоро забуду этого американского хирурга”, - тихо ответил он. “Он
вернул меня во Францию”.

“ Люси, ” внезапно сказал Боб у нее за спиной, “ парень, с которым я только что разговаривал.
он говорит, что американская больница меньше чем в миле отсюда. Я собираюсь повидать
Отца. Я могу бежать всю дорогу. Как насчет этого, Журден? Вы подождете полчаса?
Часик?

“Ну конечно! стрельба почти прекратилась”, - был охотный ответ.
“Похоже, у нас будет спокойная ночь. Я останусь здесь на страже
пока ты не вернешься”.

“Люси, не пытайся снова убежать — ты убьешь себя”, - убеждал Боб, кладя
руку на плечи своей младшей сестры и прижимая ее к себе
непроизвольно. “Оставайся здесь, и я вернусь как можно скорее. Этот
Человек, который сказал мне, где находится больница, отвезет меня туда”.

“Я могу побегать, Боб, но, конечно, ты один добежишь быстрее”, - неохотно сказала Люси.
ей не хотелось терять брата из-за этих драгоценных вещей.
мгновения. “Продолжай - отец будет так рад тебя видеть”, - быстро добавила она. “И
тогда ты сам узнаешь, что он действительно поправляется”.

Ее слова были почти не разговаривал, когда тяжелый грохот-бум пушки
нарушил тишину немецкой линии. Последовали другие выстрелы до
кричать оболочка лопнула. Сразу же из леса перед лугами
ответили французские и американские орудия. Лопнувший немецких снарядов
увеличилось число, и теперь еще более бурными Дин re;choed через
в дрожащем воздухе.

Онемев от отчаяния ужас, Люси обвила руками шею Боба ,
и он обнял ее, крича ей в ухо: “Это снова... Я не могу идти"
сейчас! Встряхнись, капитан!

Старое имя пробудило угасающую храбрость Люси. Она стояла прямо и ошеломленно.
увидела, как небольшая толпа вокруг них быстро рассеивается, капитан Журден
откладывает инструменты и берет свой шлем, а мисс Пирс
быстро подбегает к ней. Она не слышала слов, которые выкрикнула медсестра
, но слышала, как капитан Журден что-то торопливо говорил Бобу. “...чтобы
вернуться в эскадрилью, пока огонь не разгорелся сильнее — нельзя терять времени — мы
понадобимся, если немецкие позиции укрепятся перед городом ...”
Эти фрагменты донеслись до ее слуха. Она также поняла, что Бобу грозит
большая опасность, если он промедлит, и этого было достаточно, чтобы заставить ее забыть
обо всем остальном. Она снова обняла его за шею и коротко попрощалась.
Она надеялась, что дрожь в ее голосе заглушит грохот пушки.

В следующее мгновение Боб уже сидел в своем самолете, наклонившись к ней, чтобы попрощаться
в последний раз. Механик из города стоял наготове у пропеллера
. Капитан Журден был в своей машине, и теперь он повернулся к
Люси, подняв руку в прощальном жесте, который, казалось, говорил о его
собственное бесстрашное мужество. В следующее мгновение он уже летел по лугу, как
стремительная птица. Последние слова Боб произнес быстро.

“Передавай много любви отцу и кузену Генри. Ты возвращаешься в Англию
завтра? ” крикнул он. Люси даже не успела сказать ему, что мистера
Лесли там нет. Он кивнул мужчине у пропеллера, затем снова повернулся
к Люси. “ Знаешь, кого я видел в Шато-Плесси месяц
назад — может—быть—еще-здесь! Рев пропеллера заглушил его слова.

“ Боб— что? ” взмолилась Люси, напрягая слух и отпрыгивая от
машина, но Боб тоже ее не слышал. Она видела, как шевелятся его губы,
хотя с них не слетало ни звука. Но он думал, что она поняла, и
с последним кивком и улыбкой, которую он изо всех сил старался придать веселости, потому что эта
одинокая маленькая фигурка, стоявшая там, вызвала щемящую боль в его сердце,
он нажал на ручку управления и помчался по полю.

Бок о бок мисс Пирс и Люси наблюдали, как два "Ньюпорта" поднялись в воздух.
они пролетели над лесом, высоко над разрывами снарядов. Затем они
повернулись и в едином порыве быстро побежали к городу, в то время как
грохот орудий сотрясал землю у них под ногами.