Джаамайка! Джамаайкааааа!

Помню в далеком детстве чудо-ребенок Робертино Лоретти пел своим звонким, по взрослому сильным голосом песню про Ямайку. Что там он пел, сказать было трудно, потому что никто из нас по ямайски не говорил. Но мальчик так красиво пел! И эта песня так безостановочно разносилась из всех репродукторов, унитазов и чайников нашей необъятной страны, что мы все стали мечтать о Ямайке. Такой далекой и недостижимой в силу различия политических систем и наличия железного занавеса.

Прошло много лет, закончился не только век двадцатый, но и целое второе тысячелетие, и песня эта понемногу стала забываться, а про далекую Ямайку вспоминалось только когда ее бегуны завоевывали очередное олимпийское золото, или выходила новая пластинка Боба Марли, о которой с восторгом говорили наши дети.

В самом конце прошлого тысячелетия знакомые побывали на Ямайке и с таким восторгом об этом рассказывали, что детская любовь  вспыхнула с новой силой, причем не только у меня, но и у моей жены Инны, тоже выросшей на этой песне.

И мы решили встречать грядущее тысячелетие на Ямайке. После недолгих консультаций со знающими людьми и метода исключения у нас остался выбор из двух вариантов: дорогущий, респектабельный, "все включено"  комплекс Монтего Бей, или либеральный бесшабашный Негрил с коттеджем на берегу и питанием где хочешь.

Мы без колебаний выбрали Негрил. И как показало будущее, не прогадали.

Хотя на карте Ямайка расположена не очень далеко от Лос Анжелеса, но туда нет прямого рейса. Лететь пришлось через Майами, и  после шести часов полета и двух часов на пересадку мы приземлились в гостеприимном Международном Аэропорту  Сангстер, где нас должна была встречать турагент Сесилия, о которой в агенстве сказали, что мы ее сразу узнаем, потому что она белая.

Ни у трапа, ни в здании аэровокзала нас никто не встречал. Белых женщин было много, но как показало недалекое будущее, все они были пассажирками. В справочном сказали, что раз нас должна встречать Сесилия, то она обязательно это сделает, но только немножко опоздает. И тут мы впервые услышали самую часто употребляемую на острове фразу: "Донт ворри! Джамайка ноу проблем!"

К шести часам, когда  здание практически опустело и остались одни лишь уборщики, входная дверь распахнулась и в здание ворвалась стройная, дочерна загорелая женщина лет 55, в коротеньких шортах и голым пупком, белое происхождение которой выдавали лишь коротко остриженые светлые волосы, тонкие губы,  длиный подбородок и узкий лисий нос.

Сесилия уверенно определила, ввиду отсутствия других белых людей, что мы ее клиенты, ни на секунду не замолкая  схватила огромный иннин чемодан и потащила его к выходу, ну а мы, ошеломленные ее темпом, засеменили за ней.

Усадив нас в одиноко стоящий на паркинге микроавтобус, женщина наконец перевела дух, представилась, и не дав возможности Инне высказать все, что та о ней думает, повела машину, не переставая по дороге вываливать на нас кучу всякой иформации о нашем отдыхе и о Ямайке.

Из ее болтовни следовало, что она лучший на Ямайке агент, что мы выбрали лучшее место для отдыха, что у нас будет лучшее жилье, а она со своей стороны сделает все, чтобы наш отдых запомнился нам на всю жизнь.

Как показало будущее, все было как она предсказала.

В тропиках темнеет рано. Сесилия остановила вэн у нашего будущего жилища  уже затемно, и всю прелесть окружающего нас мира мы по достоинству оценить не смогли.

Чтобы клиенты не померли с голоду, предусмотрительная Сесилия запаслась вкуснейшей, еще теплой пиццей, поужинала с нами, оставила кучу проспектов, и унеслась на ближайшие две недели из нашей жизни так же быстро, как она в нее и ворвалась.

Ранним утром, когда солнце только-только показало свою яркорыжую макушку над линией горизонта, я одел плавки с гавайской тематикой, вышел из домика и обалдел, в полном смысле этого слова. Передо мной раскинулась безграничная синева моря, ласково омывающего чистейшего песка пляж шириною метров в сто. Белоснежные чайки лениво кружились над водой, время от времени камнем падая вниз, а одна из них почему-то испачкала мои ралфлореновские плавки.

- Хорошая примета! - подумал я. - Говорят, что это к деньгам.

Эту же примету заметила, ехидно улыбаясь, вышедшая вслед за мною жена.
 - Миша, раз у нас скоро будет много денег, может быть ты подумаешь, чем накормить жену?

Я только собрался грамотно ответить, как к домику подъехал  изрядно потрепаный, но чисто вымытый "Олдсмобиль" неопределенного цвета, примерно одного возраста с Инной, из которого, раскладываясь наподобие складного метра, вылез длинющий и худющий седой негр непонятного возраста в цветных шортах и застиранной майке с портретом Боба Марли с гитарой наперевес. Негр широко улыбнулся однозубым ртом, достал из кармана бумажку и, морща от напряжения лоб, с трудом прочитал:

- Вас зовут Шанидази? - привыкший к коверканью моей фамилии, я согласно кивнул.
- Вы заказывали машину с водителем? - Я снова кивнул. - А я Гектор, ваш водитель, а это мой старикан.- Он ласково похлопал по капоту Олдсмобила. - Довезет, куда захотите!

- Это же надо, чтобы такое чучело назвать Гектором? - Удивилась Инна.

Услышав свое имя на незнакомом языке, Гектор радостно улыбнулся, снова показав свой единственый пожелтевший резец. - Ну что, куда поедем?

- Миша, а ты уверен, что этот троянец довезет нас хоть куда нибудь? - засомневалась Инна.

- Донт ворри! - По-ямайски заверил я жену. - Довезет куда надо. Джамайка ноу проблем!

- Йес, йес, Джамайка ноу проблем! - Радостно подтвердил Гектор.

Выслушав пожелания, Гектор предложил следующий план: сначала завтрак в кафе около супермаркета, потом шопинг в супермаркете, чтобы какая-то еда была в доме, потом Гектор покажет нам Негрил, потом море и отдых. А вечером он снова приедет и покажет рестораны, в которых очень весело.

В кафе мы выпили отличный ямайский кофе с пяти, (это такой пирожок с курицей, вроде нашего чебурека, но очень сочный), и еще съели по тарелке аки, (каша из кукурузной муки, почти по вкусу как наша манка), в супермаркете купили все ямайское - фрукты, овощи и различные пяти. Гектор нам рассказал, как это все нужно правильно есть.

Осмотр Негрила начался с  ближайшего холма, на вершине которого я совершил героический подвиг, навсегда оставшийся в памяти Гектора и, я надеюсь, Инны.

Гектор так увлекся возможностью проявить галантность, что перед тем, как обойти машину и помочь Инне выйти, забыл потянуть ручку тормоза. Благодаря гекторовой галантности мне не нужно было торопиться, и поэтому я ступил на землю последним. Опершись на крыло, я с удовольствием наблюдал, как Гектор размахивал длинющими руками, словно мельница перед Доном Кихотом, что-то показывая Инне.

Неожиданно крыло начало уходить из под меня, и даже как бы при этом ускоряться.

Что оставалось делать? Плюнуть на машину, и будь, что будет, а потом идти домой под тропичским солнцем пешком, когда у Инны нет с собой ни шляпы, ни крема от загара? Да она вся обгорит,  и никогда мне этого  не простит! Мы поссоримся! Дело может дойти до развода!

Мысли вихрем пронеслись в голове. Развода я ни в коем случае не желал. Что оставалось делать? Выход был один - подставить плечо под багажник, что я и сделал на автомате, ни на минуту не задумываясь о последствиях. Гектор мгновенно перестал размахивать руками, пулей подскочил и поставил машину на ручник. Инна тоже приняла  участие в инциденте, но вербально, - "Ну ты, Миша, и идиот!" - трясущимися от ужаса губами отметив мой героизм.

Героизм это был или идиотизм, не скажу, но с этой минуты у меня на Ямайке в лице Гектора появился настоящий обожатель. Он выпрямился во всю свою немалую длину, и вытирая бейсболкой выкатившую из глаза скупую мужскую слезу, торжественно произнес:

- Майкл, вы первый белый человек на Ямайке, который ради какого-то ничтожного негра рисковал своей жизнью. Я этого никогда не забуду, и обещаю бесплатно сделать все, о чем бы вы меня не попросили!

Я смущенно пожал ему руку, пробормотав, что каждый на моем месте поступил бы также.

- Это же надо! - Инна тоже отметила мой героизм. - Я даже и не подозревала, что пять лет делю постель с настоящим героем! Со своей стороны я тоже обещаю совершенно бесплатно выполнять все твои желания! - Она торжественно прижала руку к груди, от чего та почти полностью вывалилась из бюстгальтера.

Обещание звучало заманчиво, но отнесся я к нему скептически. Иннины желания, порой  доселе совершенно мне неизвестные, почему-то всегда озвучивались мною, и мне же, как бы для своего удовольствия,  приходилось их исполнять.

Чтобы больше не слышать дифирамбы в свой адрес, от которых мне как-то было не очень комфортно, так как я человек сам по себе очень скромный, я предложил начать экскурсию.

С вершины холма Негрил просматривался насквозь, и если бы нашелся кинорежиссер, решившийся снять фильм по книге Уэллса "Машина времени", то он, даже не задумываясь, для натурных съемок выбрал бы именно Негрил, разделенный лентой шоссе на две части.

Часть городка от берега моря до шоссе с широченным пляжем, ресторанами вдоль него,  уютными коттеджами, аккуратными газонами и красавицами кокосовыми пальмами предназначалась для местной знати и туристов.

Остальная часть Негрила от шоссе и вглубь острова, состоящая из убогих тростниковых жилищ , кривых немощенных улочек и облезлых пальм, среди которых кое где за высокими изгородями возвышались несколько вполне приличных двухэтажных коттеджей, предназначалась для аборигенов, обслуживающих жителей прибережья и туристов.

Чем не мир элоев и мир морлоков? А шоссе - граница между мирами.

Поездка по городку не изменила впечатления от панорамного вида с вершины холма. Еще раз удивил контраст между тростниковыми хижинами и двумя-тремя великолепными коттеджами внутри  мира морлоков. На вопрос кому они принадлежат Гектор с уважением ответил, что они принадлежат наркодилерам. И я понял, что на Ямайке с наркотиками тоже "ноу проблем".

Как показало будущее, я был прав.

После экскурсии мы на пару часиков сбегали на пляж, окунулись в необыкновенно ласковое море и усталые вернулисьв свой коттедж. Солнце уже зашло за горизонт, и мы решили пораньше лечь спать. По многолетней традиции, я первым принял души и лег в кровать греть простыню, чтобы Инне не пришлось ложится в холодную постель. Она это очень не любила.

Пока жена плескалась в душе, в голове прокручивалиссь события прошедшего дня. При воспоминании о своем героическом поступке и живописных картин возможных иных последствиях его, я испытал такой стресс, что начал засыпать не дожидаясь жены.

Сквозь сон я почувствовал как Инна забралась под одеяло, прижалась ко мне, и жарко дыша в ухо, прошептала: - Ну что, мой герой, выскажи мне свое желание, и я, как и обещала, немедленно выполню любое!
 
Я честно сказал, что мое саме больше желание заснуть и долго-долго не просыпаться. Инна обиделась, обозвала меня нехорошим словом, пообещало мне это свинство запомнить, отодвинулась и моментально уснула. Утром я проснулся отдохнувшим, и чтобы не будить жену,  неслышно выбрался из постели, одел плавки с гавайской тематикой и вышел из домика насладиться свежим воздухом. Солнце только-только показало поверх линии горизонта свою оранжевую макушку. Легкий утренний бриз приятно холодил тело.

Неожиданно рядом упал кокос. Ключом от дома я пытался посверлить в нем дырку, но  от этого нудного занятия меня отговорил неслышно подошедший огромный негр в шортах и вытатуированным на спине Бобом Марли с гитарой наперевес, и с тележкой, наполненной садовым инвентарем. - Босс, - обратился ко мне гигант на вполне приличном английском. - Зачем вам есть падаль? Я ваш садовник, и если вы хотите свежие кокосы, только скажите и я каждое утро буду приносить их вам всего по  одному ямайскому доллару за штуку.

Предложение показалось мне заманчивым, и я заказал два кокоса. Садовник моментально скинул шлепанцы, неожиданно проворно при его габаритах взобрался на ближайшую пальму и сорвал два ореха, по виду ничем не отличавшихся от упавшего. Когда я сказал, что у меня с собой нет денег, садавник даже обиделся. - Ну что вы такое говорите! Как вы могли подумать, что я вам не верю!  Завтра принесете четыре доллара. Донт ворри! Джамайка ноу проблем.