Над Окопами

 
 ГЛАВА VIII

 НАД ОКОПАМИ


В то время как мысли Люси были так заняты Бобом за океаном, он был
сердцем и душой погружен в работу, в которой он стремился преуспеть. Не
но час настал, каждый день, когда он думал о доме и жаждал
тех, кто ждал его, но тот час был коротким, ибо он нужен
все время он мог тратить на сон, чтобы его мозг оповещения и
ясно, как Авиатор, не нужно быть тем, кто не накликать беды.

Не то чтобы Боб после восьми недель тренировок был еще летчиком, но
капитан Бентон стал довольно часто обращаться к нему с просьбой
сопровождать его в полетах. Обязанность Боба как наблюдателя заключалась в том, чтобы сидеть
перед пилотом, держа карту, прикрепленную к доске, лежащей поперек его спины.
опускаться на колени и внимательно следить за местностью, над которой они пролетали,
обычно как можно ближе к позициям противника, отмечая
каждое изменение в немецких позициях, которое может иметь значение, например
как новые траншеи, дороги, железные дороги, скрытые артиллерийские или пулеметные установки
огневые точки. С помощью мощного полевого бинокля он внимательно осмотрел землю
внизу, торопливо зарисовывая на своей карте любые заметные изменения,
а также внимательно следя за тем, не слишком ли нацелены разрывы шрапнели
точно в их направлении.

Боб был отличным рисовальщиком, вторым в своем классе в Уэсте
Точка, и за честь сопровождать Бентон он практикует его
эскиз на все случайные возможности. Вместе они неоднократно совершали полеты
над немецкими позициями, иногда быстро отступая перед преследованием
орудия, иногда получая именно ту информацию, которую они хотели, и возвращаясь
с триумфом. Боб был стать опытный механик, и он надеется
с безграничным рвением, в то время, когда он должен быть бесстрашным пилотом
как Бентон, ибо он с радостью узнал в прошлом месяце, что
"песок и устойчивый выносливость" отец говорил о действительно были его.

Тем временем на двухместном биплане Бентона он обследовал бесчисленное множество
Французские деревни, и вырос, чтобы иметь представление о фронте сражений.
запечатлелся в его сознании с геометрической точностью карты земли.
земля, видимая с высоты тысяч футов. Бентон был известен не
только своим друзьям, но и немцам, где за ним прочно закрепилась репутация
врага, достойного уважения. За его самолетом наблюдали
, и его легкие, грациозные маневры сразу заметили
зенитчики. Но Бентону не нравилась бравада, и он взял
немного ненужного риска. Его опасные полеты были совершены в условиях безопасности, и
Уверенность Боба в воздухе с каждым днем возрастала.

Всего в течение ноября он и Бентон работал вместе вне Боба
часов практики и обучения, и последнего месяца нашли их фирма
друзья и довольно постоянными спутниками.

Это было 24 ноября, около семи утра, когда санитар
за завтраком в столовой сообщил Бобу, что капитан
Бентон желает его видеть. Боб допил кофе, вышел и обнаружил, что
Бентон стоит в поле возле своего самолета и внимательно осматривает
проволочные опоры.

- Извини, что тороплю тебя, Гордон, - вежливо сказал он, когда Боб подошел, - но
Я хочу выйти немедленно, если ты сможешь это сделать. Они только что позвонили
нам, что немцы укрепили деревню Пти-Буа, выше по
долине, для своего предполагаемого отступления, и требуется информация об
их обороне как можно скорее ".

"Я готов", - сказал Боб. "Пять минут на то, чтобы забрать пластины для камеры и
вещи". Он был одет для полета, в меховой подкладкой пальто службы, и
оставалось только принести перчатки и меховой шлем из его хижины.

Утро было унылым и пасмурным, с сырой холод в воздухе. Для
Боб одним из удовольствий раннего старта было взлететь навстречу лучам
утреннего солнца. Но сегодня, когда десятью минутами позже они поднялись на высоту
на восток, холодные серые облака, казалось, бесконечно сгущались над
ними, и Боб поднял переговорную трубку, чтобы с сомнением сказать:

"Сегодня мало фотографий, Бентон. Ты ожидал этого?"

"Нет", - ответил Бентон. "Мы не сможем подойти в пределах досягаемости для этого.
если только они все не уснут".

На восемь тысяч футов самолет является практически безопасным из винтовки или
пулеметный огонь. Но на этой высоте нет фотографий любое значение может
быть приняты. Летать в четыре или пять сотен футов над врагом будет
идеально подходит для наблюдений и фотографии, но будет означать почти уверен
смерть летчика и наблюдателя. Поэтому обычно выбирается неудовлетворительный средний курс от двух
до четырех тысяч футов. Бентон не колебался.
летел низко, где мог получить ценную информацию, но обычно он был
осмотрителен.

Карта Боба была разложена у него на коленях, и когда они приблизились к немецким позициям
, он внимательно осмотрел в бинокль окраину деревни, к которой они
приближались. Казалось, здесь ничего нового не требовало более пристального внимания. Бентон
кружились и летели за деревню, поднявшись на сто футов выше, так как
черные, белые и желтые клубы дыма, появляющиеся снизу указано
вражеских орудий, нацеленных на маленькую цель биплан предложил. Внезапно Боб
напрягся.

"А! Вот и оно!" - ликующе воскликнул он. "Отличная новая линия из
бетонных блоков, Бентон, прямо за деревней - их вторая
линия обороны. Лети немного ниже, не мог бы ты?"

- Нет, - перезвонил пилот со своим обычным спокойствием: "а мы пойдем
чуть дальше на север, так что вы можете узнать протяженности линии. Те
артиллеристы пока не кажутся очень умными, но они приближаются ".

Боб делал наброски изо всех сил, пока машина парила в воздухе. Внизу
в узкой полоске леса за деревней он мог ясно различить
крошечные проплешины, отмечавшие наспех построенные
укрепления.

- Отлично, мы их теряем, - заметил Бентон, взглянув вниз. - Облака
Я думаю, нас скрыли.

Под ними клубящаяся полоса тумана на мгновение скрыла самолет от глаз
стрелков, но она также начала закрывать обзор Бобу, и Бентону пришлось
уворачиваться и делать круг в поисках просветов в туманной завесе.

"Ну, мы над деревней - там траншеи", - сказал Боб.
немного погодя. "Сворачивай на юг - теперь виднее. Будь я проклят, если мы не
досталась лучшая часть информации в этом месяце", - добавил он радостно. "Не
сделать все за один раз, но этого достаточно, чтобы помочь, если боши
отступить на этой неделе, и он смотрит на каждого, как будто они имели в виду."

Увлеченные пальцы Боба надавили слишком сильно, и грифель его карандаша
сломался. Он нащупал в кармане другой, странно подумав при этом о Люси.
она всегда приходила к нему, когда он был дома, чтобы
заточить карандаши. Обычно Люси требовалось несколько карандашей, чтобы управиться с
уроком арифметики. Он потер голую руку о подкладку
кармана, потому что воздух был пронизывающе холодным.

- Ха! - вдруг сказал Бентон.

Боб не мог его слышать, но почувствовал, как самолет резко накренился. Он
схватил переговорную трубку и закричал: "В чем дело?"

На секунду ему показалось, что Бентон ранен, потому что шрапнель снова разорвалась
с интервалами рядом с ними, и он быстро взглянул на рулевой механизм
. Посредством двойного контроля наблюдатель, в случае
в результате несчастного случая с пилотом самолет может благополучно приземлиться.

"Не знаю, - резко ответил Бентон, - но у нас недостаточно бензина.
Ты выберешь для нас место приземления в два раза быстрее, если не хочешь
приземляться на верхушках деревьев. Его холодный голос дрожал от
яростного отвращения - ровная, быстрая работа двигателя стала отрывистой
и неровной.

Боб услышал это и понял. С бешеной поспешностью он осмотрел пейзаж
в бинокль, внезапно похолодев под одеждой
при мысли о головокружительной глубине внизу.

- Слева есть луг, - сказал он наконец, - к северу от
деревня - видишь ее? Это единственное приличное место в поле зрения - но,
Бентон... это в тылу у немцев.

"Разве я этого не знаю?" - хрипло сказал Бентон. "Тогда поехали". Он выключил свет.
искра, и самолет начал падать.

Боб схватил с доски свою карту и аккуратно сложил ее. Он достал
теперь из коробки, стоявшей у его ног, жемчужно-белого почтового голубя и, прикрепив
карту к ее ноге резинкой, погладил ее один раз и подбросил
она высоко поднялась.в воздухе. Что бы с ними ни случилось, его утренние наблюдения
в целости и сохранности дойдут до лагеря эскадрильи.

Теперь они были всего в четырехстах футах над землей, и
продолжающийся огонь немецких орудий позади них, казалось, указывал на то, что
в туманной атмосфере враг не видел их снижения и был
все еще ищу их на высотах.

"Ладно, довольно хорошее место - спускаемся", - сказал Бентон, вглядываясь вперед
. В следующее мгновение машина коснулась травы луга
и покатила вдоль него к укрытию в небольшой еловой роще у
дальнего конца.

"Где-то во Франции", - мрачно заметил Бентон, снимая очки.
и оглядываясь вокруг. "Только это начинает больше походить на что-то в
Германии".

"Никого не видно", - сказал Боб, ступая на траву. "Я
думаю, мы были в нескольких милях к северу от деревни".

- Не больше двух, - заявил Бентон, снимая перчатки и поднимая
ушанки шлема, готовясь наклониться к двигателю.
Он еще раз быстро огляделся и нахмурился. "Возможно, они видели нас
спускающимися, а возможно, и нет, но нам придется принять это как должное, что
они этого не сделали и выполняют нашу работу, руководствуясь этой идеей. Если проблема в подающем трубопроводе
, а я думаю, что это так, мы должны произвести ремонт через час или два.
два. Еще нет и десяти часов. Он посмотрел на солнце, которое было
смутно видно сквозь тяжелые облака. "Если только он останется густым
и туманным, у нас будет неплохой шанс остаться незамеченными в случае, если кто-нибудь из них
появится на этом поле ".

"За теми деревьями есть дом", - с сомнением сказал Боб, кивая
в сторону леса справа от них. "Похоже на фермерский коттедж.
Сейчас вы этого не видите, но я заметил дымоход, когда мы были там.
совершаем посадку.

- Что ж, ничего не поделаешь, - холодно сказал Бентон. - Наш единственный шанс - это
привести себя в порядок и убраться отсюда, пока они нас не заметили.

Он достал свои инструменты и был готов полностью погрузиться в выполнение стоявшей перед ним задачи
. Не зря этот знаменитый пилот вырос на
Вайоминг ранчо, где спокойно подумал и быстрые действия спасли
его жизнь, его мальчик-капюшон. С большой вероятностью
никогда не заканчивать его ремонта, он приступил к работе как ни в чем не факт
тщательностью, как будто он был в своей воздуха-Дром.

"Давай, Гордон, открути для меня эти соединения", - приказал он, бросая
ткнул пальцем в сторону Боба.

Боб был, мягко говоря, взволнован. За время своей
трехмесячной службы за границей он еще ни разу не сталкивался лицом к лицу с
немецким солдатом, который был бы иначе как разоружен и попал в плен. Он
столкнулся с большим количеством снарядов и ружейного огня во время своих полетов над
вражескими траншеями, но это был его ближайший подход к полю боя.
Теперь, когда он посмотрел вокруг, на лугу, над которым туман еще
задержался, он наполовину ожидал увидеть толпу вооруженных пруссаков трещит
на него из-за деревьев, и его сердце билось очень unhero-как
татуировки как он повернулся к самолету и стал вывинчивать с нервной
спешка.

Через полчаса Бентон обнаружил неисправность и принялся устранять ее
как мог, но теперь он ворчал из-за своей работы и уныло рылся в своей
коробке с запасными частями. "Просто сойдет", - сказал он Бобу, пока они
трудились со всей скоростью, допустимой для хорошей работы. "Это должно доставить
нас обратно в лагерь в достаточной безопасности, но, к сожалению, мы не можем летать, как вороны
- не при дневном свете".

"Что ты имеешь в виду?" - спросил Боб, на мгновение выпрямляя согнутую спину. Он
начинал чувствовать больше надежды, потому что работа была почти закончена, даже
если не совсем удовлетворительно, и они все еще были совершенно невредимы.

"Я имею в виду, что мы не можем начать сейчас, как мне бы хотелось, и улететь обратно в лагерь.
Они высматривают нас, можете быть уверены. Нам пришлось бы уворачиваться и
обходить их пушки, а вы видите, что мы не можем. Я бы не стал рисковать ни единым
сделайте петлю на этом двигателе, хотя только на том расстоянии, на котором мы можем двигаться по прямой.
рискните. Я имею в виду следующее: мы должны дождаться темноты или около нее.
она есть, а затем срезать путь прямо над траншеями ".

"Понятно", - сказал Боб без особого энтузиазма.

Бентон ухмыльнулся. "Звучит не очень многообещающе, не так ли? Приветствую
наверх; если только нам удастся спрятаться здесь до темноты, мы доберемся домой в достаточной безопасности.
Когда эта работа будет сделана, мы загоним ее подальше под деревья.
Место кажется довольно пустынным. Вероятно, корова, которая паслась здесь
, давным-давно отправилась в желудки немцев.

Боб согласно кивнул, поскольку проявление его сомнений в их безопасности
делу не помогло бы. Он также догадывался, что Бентон знал их так же хорошо, как и он.
Еще через час двигатель был отремонтирован, чтобы в меру своих способностей,
самолет толкнул под укрытия еловый, и Бентон сидит на
землю рядом с ним, раскуривая трубку.

Боб сел, и тоже вытер масло из руки пучок
травы. Он ощутил вдруг острое желание к действию, чтобы потушить его
внимание долгих часов они должны провести в бегах, с расчетом,
каждую минуту удивляться. Он не был одарен спокойной Бентон
терпение. Быть в гуще боя или заниматься опасным делом
работа была тем, за что он мог браться смело, но ожидание
неизвестности действовало ему на нервы.

"Бентон, я хочу осмотреться", - сказал он, поднимаясь на ноги
через мгновение. "Я буду держаться среди деревьев рядом с тобой".

"Ну, если хочешь," Бентон согласился. "Не уходи далеко. Я полагаю, если
Боши нас ищут, они найдут нас точно так же, прячутся или нет."

- Я не отлучусь на полчаса, - пообещал Боб, пробираясь между стволами деревьев.
его лицо было обращено к северному краю луга.

Туман все еще висел около леса, а кора деревьев он
прикасался, было сыро и холодно. Он прошел около пятисот метров,
затем остановился и прислушался. Отдаленная стрельба была единственным звуком, нарушавшим тишину.
тишину нарушали лишь случайные капли воды с голых
ветви дубов или зеленые сучья елей.

Он прошел еще немного, затем снова остановился в нерешительности. Блуждая дальше, он ничего не добился бы, и мог сбиться с пути
если туман снова сомкнется.
Он, конечно, не мог рисковать и обращаться за советом к Бентону. Он, конечно, не мог рисковать.
кричать Бентону. Но он думал с отвращением слабенького
окончание экспедиции их утром, с лучшей надеяться на
страшно отступать в лагерь после наступления темноты. Карта была уже в безопасности.
Но в тот момент Боб отдал бы почти все, чтобы иметь возможность
чтобы дополнить информацию, содержащуюся в нем, каким-нибудь открытием под рукой.
Нервный припадок, который он перенес после их приземления, прояснил
его разум от слабости, и теперь его сердце билось нормально, и
он был полон мужества. Боб был далек от завистливой натуры, но
его восхищение подвигами Бентона разожгло его собственные амбиции,
а случайная близость к немецким позициям второй линии сделала его
прямо-таки изнывает от желания оказать своему корпусу какую-нибудь блестящую услугу. И все же
сколько он ни ломал голову, он не мог найти никакого пути к
исполнение его желания. Пока он стоял, загадывая желание, рядом с ним послышались шаги
.

Боб перестал дышать, застыв на месте. Затем он начал медленно пятиться
назад, но ноги неизвестного перешли с мягкого мха на
совсем рядом хрустела палка, и только мохнатая ель отделяла
его от поля зрения Боба.

Боб был взвинчен в тот момент, ожидая не меньшего, чем сам фон Гинденбург
, и облегчение было почти ошеломляющим, когда в поле зрения появился маленький старичок
в синей крестьянской блузе, неся ведро с водой.
вода. Он чуть не выронил его, когда столкнулся лицом к лицу с Бобом, и
остановился с открытым ртом и глядел в одну точку. Боб был почти так же преодолеть
себя в поединке с даже этот простой старый земляк, и его
был последним, кто принес внимательно свое ведро на землю и первый
говорил.

"_Anglais?_" спросил он, его голос дрожит от изумления, и его
взгляд блуждает по всей Боб как будто озадачен дальше слов у него
наличие.

Боб покачал головой, немного приходя в себя: "Вспоминал".

"Ах!" - воскликнул маленький француз, и его лицо просияло в ответ на
слово "Америка"! Затем во внезапном порыве радостного энтузиазма он сказал:
воскликнул с улыбкой, которая обозначила сотни морщин на его худом старом лице
: "Суаз ле бьенвеню!"

- Спасибо!_ - ответил Боб, потеплев от дружеского приветствия, и протянул
руку старику, который робко пожал ее. Затем он разразился
внезапным потоком слов, дико жестикулируя руками во время разговора
и, насколько Боб мог понять, поинтересовался, как, черт возьми, он попал
там, поскольку, очевидно, немцы все еще прочно удерживали свои позиции.

[Иллюстрация: "ВЫ МОЖЕТЕ ПОМОЧЬ СОЮЗНИКАМ ОДЕРЖАТЬ ПОБЕДУ"]

Боб от всей души пожалел, что не отнесся к своему французскому в Вест-Пойнте более серьезно.
он напрягал слух, непривычный к подобной беглости. Но он собрал
все свое остроумие и сумел как-то понять и ответить, по крайней мере,
вразумительно.

"Я и мой товарищ-офицер были вынуждены спуститься в тыл немецким войскам
", - объяснил он. "Мы прячемся до темноты, когда сможем уйти".
Борясь со своим французским, Боб чувствовал себя достаточно неловко из-за того, что
раскрылся, хотя, глядя на честное открытое лицо крестьянина,
сияющее дружелюбием, он не мог почувствовать, что выдал себя
а Бентон - к любой неминуемой опасности предательства. Но пока он говорил,
ему в голову пришла другая мысль.

"Вы видели новые форты за деревней?" спросил он. "Не могли бы вы
сказать мне, как далеко они простираются? Возможно, вы поможете союзникам одержать победу".

Старик задумчиво почесал щеку и, наконец, покачал головой
. - Я могу сказать только то, о чем догадался, месье, потому что я не часто бываю
ни рядом с укреплениями, ни даже в деревне. Я чувствую себя в большей безопасности
здесь, - добавил он, кивнув в сторону коттеджа, который Боб
заметил среди деревьев. "Сейчас это почти руины", - печально сказал он.
"но Боши редко туда наведываются".

"Ну, и о чем ты догадался?" - нетерпеливо спросил Боб.

"Что форты убежать далеко-далеко над городом. Они установили стражи все
через лес на север, чтобы удержать народ от блуждающих
есть. Кроме того," он пожал плечами его старый плечи уныло, "мне не
не знаю".

Мозг Боба забурлила с внезапной решимостью. Прежде чем он
задумывалась ли она в ней мудрости, и не имея Люси на
руку, чтобы призвать к осторожности, - сказал он импульсивно:

"Я хочу их увидеть, если я могу. Не могли бы вы... не могли бы вы одолжить мне эту одежду?
вы наденете ее, пока я быстро схожу в деревню и вернусь? Я заплачу вам
хорошо для них. Говоря это, он достал из внутреннего кармана пальто
несколько серебряных монет.

Старый крестьянин снова уставился на него, затем его голубые глаза смягчились. - Я с радостью одолжу
их тебе, - сказал он, отказываясь от подношения с
дружелюбной улыбкой.

- Я знаю, - настаивал Боб, следуя за ним, - но у меня есть деньги, а у тебя их нет
ни одного. Возьмите это ради дружбы, как минимум", - сказал он, как
его французский сформулировать слова.

Старик больше не колебался, а взял деньги с благодарным взглядом
и удивленно вздохнул, увидев несколько монет по франку в своей руке.

- Большое спасибо, месье Американец, - кивнул он. - Вы подождете здесь?
пока я принесу одежду, или пройдете со мной домой?

Боб быстро подумал Бентон, с кем он непременно должен иметь слова
прежде чем он начал о том, что пожилой мужчина, вероятно, вызвать
диких гусей. Снова он почувствовал опасность так безоговорочно доверять
простой старик, который предположительно может пугаться в предательстве,
но его уверенность почему-то оставалась непоколебимой. Человек не должен быть светодиодный
на его опасность. Он напряженно думал.

"Я встречу тебя возле твоего дома, так что тебе не нужно возвращаться так далеко. Можешь
вы думаете, что за место?"

- Да, - сказал старик после минутного; "мой маленький сарай, где я вырезал
дерево на краю чащи. Вам нужно пройти всего четверть
мили отсюда, чтобы добраться до него.

- Но как насчет Бошей? Неужели они не могли меня увидеть?

"No--no. Поблизости никого нет. У них нет особых причин приходить.
Вы в достаточной безопасности. Но, - добавил он, и внезапная тревога мелькнула в
его кротких глазах, - когда вы надеваете эту одежду, - он коснулся своей выцветшей
блузки, - вы шпион, месье. Ты забыл об этом?

"Нет", - спокойно ответил Боб, хотя, по правде говоря, ему было неприятно это слышать
слово. "Я рискну этим. Меня здесь никто не знает. Тогда, скажем, через четверть
часа встретимся у твоего дровяного сарая". Он улыбнулся на прощание
фигурка снова наклонившись над ведром, и повернули назад
деревья с большим волнением оживляющей его импульсы, хотя его
определение было так спокойно приняли.

Бентон все еще сидел рядом со своим самолетом, только теперь он наклонился
вперед в выжидательной позе, когда в лесу послышались осторожные шаги Боба
. Увидев его, он снова откинулся на спинку стула и спросил
с легкой насмешкой: "Ну что, вы убедили немцев довериться
вам что-нибудь? Хочу, чтобы ты спроси у них, где новая дорога-это они
замаскированные вне поля зрения. Скажи им, что мы неделю потратили, чтобы найти его".

"Я ничего не видел", - сказал Боб, отказываясь поддразнивать его. "Послушай, Бентон,
что я действительно видел, так это французского крестьянина, который был бесконечно дружелюбен, и чью
одежду я позаимствовал, чтобы совершить небольшую инспекционную поездку по деревне".

"Что? В деревне - в одежде парня? воскликнул Бентон,
вытаращив глаза. "Ты, должно быть, просто осел, Гордон".

Боб рассмеялся. "Нет, я не такой. Ты бы так подумал, если бы я узнал, чего мы хотим
узнать о блокгаузах до того, как достаточно стемнеет, чтобы начать? Все это
беспокойство и опасность тогда бы чего-нибудь стоили. Я уверен,
хочу немного разобраться в их плане."

Бентон нахмурился, глядя на большое дерево перед собой. - Ты знаешь, что тебе грозит,
если тебя поймают без формы?

- Но я не очень хорошо известен в этой деревне. Я никому не известная фигура
как и вы. В газетах не было ни одной моей фотографии.
Кроме того, меня не будет больше часа или двух. Я не вижу в этом особого риска.
и, Бентон, подумай о том, что я могу узнать!

"Я знаю это, и я бы не поблагодарить любого человека, который сохранил меня от того, смарт
много работы. Но послушайте, даже если вы не подозревал, что у тебя может быть
задержаны как быть призывного возраста. Как бы вам понравилось, если бы вас отправили в
Германию рабочим на фабрику?

"Я легко могу сойти за семнадцатилетнего - класс, которого Франция не вызывала"
когда был взят Пти-Буа. Вокруг полно таких парней, и
маловероятно, что они выбрали бы меня для похищения в течение одного часа.

"Что ж, продолжай, Гордон, но без моего одобрения. Это противно
бизнес".

"Я чувствую, что я все равно выйдет", - сказал Боб, мужественный
уверенность росла в нем по мере того, как он говорил. "Просто пожелай мне удачи, и я готов поспорить,
мы еще встретимся, прежде чем придет время уходить".

- Желаю тебе удачи, старина, - сказал Бентон, поднимаясь на ноги.
и тепло пожал Бобу руку. - Я буду ждать тебя до темноты. Я
не могу дольше оставаться.

"Этого достаточно", - сказал Боб и, пожав напоследок руку, пошел обратно.
его смелые шаги углубились в лес.




 ГЛАВА IX

 В ТЫЛУ ВРАГА


В деревне Пти-Буа, на улице, ведущей к церкви,
жил бакалейщик по имени Адлер, немец по происхождению, который занимался своим ремеслом
там почти десять лет, прежде чем война вынудила его покинуть территорию Франции
. Однако его недолго держали в отлучке, поскольку в течение нескольких недель
его соотечественники захватили Бельгию и достаточно северную Францию
включая Пти-Буа, поэтому герр Адлер вернулся и возобновил бизнес,
среди клиентов теперь больше немцев, чем французов. Он был вдовцом и
жил один, пока месяц назад его дядя и тетя не приехали в Пти-Буа,
чтобы составить ему компанию. В последнее время бакалея процветала, поскольку
победоносная армия утроила население деревни, и
бакалейщик был рад помощи в то время, когда его дядя мог освободиться от работы
ротным поваром в пехотном полку. Он был доволен также, что
на квартирант родственника в армии. Тетя Адлер сидели в основном в своей комнате
через продуктовый вязание носков, кроме случаев, когда она называлась ждать
на клиентов в магазин.

Сейчас, ранним зимним днем, она сидела там, иголки
быстро шевелились в ее ловких пальцах, хотя взгляд ее был устремлен не на работу
, а к окну, за которым виднелись голые ветки,
и низкие красные крыши под хмурым облачным небом. Элизабет была бледнее
и худее, чем когда Гордоны видели ее в последний раз, и ее
лицо было серьезным и печальным, когда она смотрела вдаль. Это было
не то, что утомляло ее после отъезда из Америки -
путешествие в Мексику, долгое морское путешествие из Санта-Круса в Копенгаген,
и снова утомительный путь из Дании в Германию. Это было недели
проходил в ее родной земли, который столько сделал, чтобы омрачить ее веселый
дух.

Месяц она провела в Германии было невыносимо тяжело, и в последнее время
она все больше и больше оставалась на работе одна, погруженная в непонятные
и тревожные мысли. Горе и страдание, которые она видела ежедневно вокруг себя,
не имея силы облегчить их, ранили ее доброе сердце, и великая
война казалась дальше, чем когда-либо, от ее простого понимания. Она увидела
Карл снова занял скромное место в могучей армии Германии, с
неуклонно растущей гордостью за победоносный натиск, частью которого он стал
. Она услышала имя Германии и немецких завоеваний на
каждый язык, или увидели немым свидетелем его в побежденных людей
вокруг нее, и все же ее сердце не испытывало того всепоглощающего трепета
от величия ее страны, которое так быстро пробудилось в Карле.
Элизабет пошла к деревенским немцам и заговорила с ними
на своем родном языке. Она охотно шила теплую одежду для солдат
и помогала племяннику при каждой возможности, но с тихой
грустью и сдержанностью, которым любой, кто знал прежнюю Элизабет, быстро бы удивился
.

Соседи часто расспрашивали ее о жизни в Америке, как правило, с
горькие слова и удивляясь на ее благополучное возвращение.

- Как вам повезло, фрау Мюллер, что вы так легко отделались! Я полагаю,
наши бедные соотечественники сейчас сильно страдают от рук янки.
Вы долго готовились к побегу?

Элизабет улыбнулась, когда ей впервые задали подобные вопросы,
и откровенно рассказала о свободе, с которой они с Карлом покинули
Америку. Но позже она не стала вдаваться в такие подробности, поскольку увидела, что
ей не до конца поверили и что, более того, ее история потеряла интерес
поскольку в ней не содержалось обвинений против Америки.

Она и раньше слышала в Германии слова, полные подозрительности и неприязни
высказывалась против Англии, и она была недостаточно знакома с
Англией или англичанами, чтобы возмущаться или не верить им. Но она
провела большую часть последних двадцати лет в Америке и познала там
слишком много счастья и доброго общения, чтобы чувствовать себя равнодушной
когда о ее жителях рассказывали злобную ложь. Она жила, тоже
сколько за это время в армии, и знал достаточно, его должностных лиц и
военнослужащие и их семьи не обманываться, полагая их
жадны, деньги-сумасшедший или кровожадный, в зависимости от фантазии ее
доносчик.

Тупо оскорбления Элизабет остро несчастной, и больно
ее уверенность в своей родной земли, для которого она давно имела
нежная привязанность. Поэтому вместо того, чтобы вступать в споры с незнакомыми людьми
большую часть времени она оставалась одна и мирно занималась своим делом
шитьем и вязанием, надеясь, со всей бодростью, на какую была способна
, что наступят лучшие дни.

Она снова размышляла над этими тревожными мыслями, сидя у
окна, искренне желая вернуться в свой родной город
в Баварии и поговорить со старым пастором, которого знала в юности. Он
никогда не вырастали за ее мудрость, она видела в нем, когда он
женился на ней, чтобы Карл, с очень добрым и практичные советы для них обоих.
Она улыбнулась при мысли об этом, нагибаясь над носком.
Внезапно на лестнице послышались тяжелые шаги, и дверь открылась.
Элизабет удивленно подняла голову.

"Это ты, Карл, так рано вернулся домой?" спросила она, когда ее муж быстро вошел
и подошел к ней через комнату.

Он носил серую форму немецкого рядового, служившего поваром в пехотной роте
, и с тех пор его довольно полная фигура заметно похудела
он надел его. Он выглядел почти молодым и воинственным. Но его лицо только что,
сейчас, было красным и разгоряченным, а черные глаза горели возбуждением.

"Как ты думаешь, кого я видел?" - крикнул он, указывая трясущимся пальцем
на свою жену, как бы желая привлечь ее серьезное внимание. "Я видел
шпиона американской армии вон там, с французами, и как ты думаешь, кто это был?
как ты думаешь? Это был Боб Гордон!

Элизабет смертельно побледнела. Вязанье незаметно выскользнуло у нее из рук.
она безмолвно смотрела на Карла, пока он не потряс ее за плечо.
плача:

"Пойдем! Не будь таким глупым! Я хочу его фотографию, которая у тебя есть. Где
она? Я должен показать это моему капитану, чтобы он убедился, что это тот самый человек.
Когда мы его схватим. Он бродил по границе
деревни, только что войдя в нее. Каким-то образом он перешел границу в
старой одежде фермера. Довольно умен! Но не настолько, чтобы я не узнал его.
Наш прекрасный молодой офицер! Он так легко не вернется, потому что
Я отправил предупреждения на все посты за лесом.

Карл буквально дрожал от нетерпения. Он видел, что его ждет слава.
за углом--драгоценные слова похвалы от своего начальника,
возможные украшения, которые сама жизнь ревностному немецкий
военнослужащий, и которые он ставит перед каждым импульсом человечества или
независимость.

"Поторопись!" - сердито настаивал он, пораженный побелевшим лицом Элизабет.
Молчание. - Я хочу проводить его по дороге мимо укреплений. Подумайте,
что это значит для нас, которых наполовину обвиняли в дружбе с Америкой!
Могло ли быть лучшее доказательство нашей лояльности, чем это?

Бледные губы Элизабет с трудом выговаривали слова, которые она пыталась произнести.
У нее перехватило горло, но она отчаянно боролась с охватившим ее ужасом
и дрожащим голосом взмолилась: "О, Карл, только не шпион... только не
шпион!"

Карл нахмурился, пристально глядя на нее, но она запнулась: "Ты
не отдашь его, Карл? Только не мистера Боба, нашего старого друга!"

"А что еще мне оставалось делать?" Карл потребовал, выбрасывая обе руки в
взволнованный жест. "Вы бы меня предать Отечество?"

Элизабет нашли ее язык наконец и поднялся к лицу мужа. Ее
худое лицо раскраснелось, глаза сияли.

"Карл, не только ты любишь Германию", - искренне сказала она. "Я
я бы не выдал ее нашим врагам, но, Карл, ты хорошо знаешь, что
мистеру Бобу здесь нечему учиться. Только укрепления
засекречены, и охрана никогда не подпустит его к ним. Ты
знаешь, что они застрелят его прежде, чем он доберется до них, как они застрелили того
бедного, глухого старика на днях. Скажи ему, чтобы он уходил, Карл. Скажи ему никогда,
даю слово, что в обмен на его безопасность он больше не будет шпионить. Нет, подожди, - взмолилась она.
Карл нетерпеливо перебивал ее. "Сделай это ради
долга, который мы перед Америкой. Ты забыл долгие, счастливые годы, когда мы
провел там время? Часто я думаю о моей доброй хозяйке и о мистере Бобе, когда он
был маленьким ребенком. Ты помнишь тот давний день, когда он упал с лошади
как ты поднял его и отнес в дом? Вы сами были
бледны в тот день, и когда он открыл глаза, вы сказали: "Слава Богу".
Десять лет назад вы были очень больны, когда майор заботился о вас,
как о друге, и ваша жизнь была спасена. Разве мы ничего им не должны,
Карл, что ты так готов причинить им вред?

Брови Карла слегка разгладились, когда он слушал мольбу Элизабет,
и когда он ответил, это прозвучало менее высокомерно, хотя голос его звучал по-прежнему
жестко и самоуверенно.

"Да, жена, я знаю. Но ты рассуждаешь глупо. Я не могу заставить тебя увидеть
за вашими кончиками пальцев. Наш сервис в Америке было хорошо, и мы были
друзья с крупнейшими семьи. Я верой и правдой служил ему. Но теперь мы
на войне, и враги Германии - наши. Теперь я солдат, и мистер
Боб тоже солдат. Это конец всем разговорам о дружбе. Сохранить
твоя жалость для наших собственных людей, и забыть все слова благодарности тем, кто
против нас. Америка и сыновья Америки меньше, чем ничего
теперь вы".

Лицо Карла было невозмутимым, а глаза заблестели при мысли о похвале и
чести, ожидающих его с поимкой Боба. Никакие убеждения на земле не смогли бы
отвратить его от его цели, и для его возбужденного ума это утратило
все следы эгоистичных амбиций и превратилось в самый возвышенный патриотизм.

Элизабет в отчаянии сжала губы и посмотрела на него печальными глазами.
Но теперь его терпению пришел конец.

"Отдай мне фотографию!" он кричал, тряся ее за худое плечо. "Я должен
обращаться с тобой грубо, чтобы получить это? Где твое послушание?"

Элизабет больше не протестовала. Она тяжелыми шагами направилась к
старое бюро и выдвинул ящик. Из глубин носили кожаные
сумочку она вытащила маленькую фотографию и, без одного взгляда
на него, передала его мужу.

Карл нетерпеливо выхватил рисунок у нее из рук и внимательно рассмотрел,
поднеся к свету. Он начал срывать фигурки Люси и
Уильям, но, подумав, что было бы лучше показать фотографию
неповрежденной, он быстро сунул ее под блузу и вышел из комнаты
.

Элизабет мгновение стояла у комода неподвижно, затем
машинально поправила вязаный чехол на том месте, где его держал Карл.
коснулась его. Она сама связала его крючком два года назад на
Губернаторском острове, когда Люси выздоравливала после кори, сидя
рядом с ней в затемненной комнате. Она медленно подошла к окну,
невидящим взглядом уставившись наружу. В своем болезненном замешательстве она молилась о помощи
и руководстве, чтобы знать, что ей следует делать, и когда ее губы зашевелились, она почувствовала, что
ее разум принял решение без каких-либо колебаний.

Она повернулась к стене, где висел шерстяной платок, и, поколебавшись нет
больше, снял и обернул его вокруг головы и плеч. Ее
лицо теперь было спокойным от силы ее решимости. Она
спустившись в магазин, я обнаружил герра Адлера, сидящего там и подводящего итоги.
был субботний полдень.

- Добрый день, тетя, - кивнул он, подняв белокурую голову при виде нее.
"Ты останешься здесь на некоторое время и обслуживает клиентов пока я делаю
меня понять? Мой дядя ушел куда-то в большой спешке".

"Сначала я должна встретиться с фрау Бауэр", - сказала Элизабет, приятно улыбаясь
своему племяннику. "Я обещала приехать до конца недели.
Через полчаса я вернусь и помогу тебе с радостью". Она заменила
несколько картофелин, выпавшие из корзины и вышла в
улица. Оказавшись на улице, она немного ускорила шаг и свернула в
направлении укрепленной дороги за деревней.

 * * * * *

Боб задержался в лесу на некоторое время после того, как надел одежду крестьянина
, пытаясь почувствовать себя в ней как дома, прежде чем показаться в деревне
. Но маскировка была достаточно полной для любого, кто незнаком с его лицом
и наверняка ускользнула бы от внимания из-за своей банальности.

"Если они увидят, что вы незнакомец, они примут вас за маркетолога
из сельской местности, - заверил его старый француз. - Они прибыли сюда
на расстоянии дня пути отсюда, потому что земля к северу и югу от нас непаханая из-под обстрелов
снарядов.

Боб вошел в Пети-Буа около полудня, обогнув края его, пока он
могли нарадоваться идея его улицы кажутся более или менее знаком с
те, ведущий в дальний конец деревни. Картуз был разобран
вниз по глазам, и его неуклюжие ботинки больше не препятствуют его действия
как это было сделано в первую очередь. Он согнул плечи слишком вперед, с
предложение по физической непригодности.

Засунув руки в карманы, он шел быстрым шагом.
по красивой, обсаженной деревьями улице, пока не достиг центра.
деревня с ее магазинами и домами с красными крышами, один или два из которых
поврежденный снарядом, за которым виднелась маленькая церковь со шпилем
на фоне серого неба. Людей на улицах было немного, и те немногие
в основном были немецкими солдатами в нерабочее время, с видом самоуверенности на лице
что сильно контрастировало с торопливыми и встревоженными взглядами солдат.
Французские женщины, дети и случайные мужчины, которые занимались такими делами
как и они сами. Что могло бы привлечь внимание к Бобу, так это его свежий цвет лица
и ясные глаза, затененные кепкой, потому что ужас и
лишения лишили французов здорового цвета кожи, и
даже у детей был серьезный, встревоженный вид, когда они спешили мимо,
закутавшись в свои скудные шали, спасаясь от пронизывающего ветра.

Боб не стал задерживаться, не имея ни малейшего желания оставаться в толпе, а
одержимый одной идеей - увидеть все, что можно, и уйти как можно скорее
. Он пошел дальше по улице, миновал церковь и, свернув в
вскоре на восточном конце деревни показался переулок. Вдоль
его окраины дорога шла под прямым углом к главной улице, и
добравшись до нее, Боб, к своему неудовольствию, увидел идущего немецкого часового
охрана. За небольшой рощей из дубов только обратно дороги Боба
необычные фото с жаждущим уверенности в один из бетонных блоков-домов,
или пулеметные точки, которые образуются по прогнозам второй линии
обороны. Он вышел на дорогу и тут же получил в ответ
угрожающий жест штыка часового, впрочем, достаточно красноречивый
мужчина был на некотором расстоянии от него, сопровождается большим пальцем указал
энергично в направлении деревни. Боб неохотно свернул
снова в переулок, хмуро посмотрел на дубовую рощу, прежде чем побрел
медленно прочь от нее.

"У меня отличный шанс что-нибудь увидеть", - подумал он, кипя от злости.
Шаркая ногами, он двинулся дальше. "Из меня не получается особо опасного шпиона".

Он вернулся в церковь, обрел вторую на сторону и сделал еще
часть запретного пути. Этот путь был не таким пустынным, как переулок.
он свернул, и, миновав дюжину человек, ускорил шаг
немного, думая, что его праздное блуждание может показаться подозрительным. Он был
впрочем, менее заметным, поскольку многие жители деревни бродили
сами по себе, без особых целей. Их средства к существованию были потеряны, их
сердца разрывались от горя или тревоги, казалось, у них не было особой цели
в своих действиях, и те, кто встречался взглядом с Бобом, смотрели на него с
тупым безразличием или, в лучшем случае, с легким любопытством. Немецкий
солдаты оставили их в покое, настолько, насколько он мог видеть. Даже самые
брутальный, он догадался, насмотрелся в злоупотреблении безоружного и беспомощного
население. Однажды офицер быстро прошел мимо, имея в своем распоряжении всю дорогу
по единодушному согласию других пешеходов. Это был
высокий, могучего вида мужчина, капитан, как понял Боб, взглянув на его
плечо. Отдавать ему честь было совершенно некрасиво, но Боб
не мог рисковать, что его привлекут к ответственности выговором, и он быстро поднял
свою руку вместе с остальными. Офицер не снисходил
чтобы вернуться на салют, но его глаза набежала потертый рисунок Боба
равнодушно, который был весь Боб хотел.

Снова приблизившись к дороге, он как мог внимательно оглядел ее
прежде чем попасть под пристальный взгляд часового, он, к своей радости, ясно увидел
квадратное белое пятно, слегка возвышающееся над землей в
мху между стволами деревьев. Он поспешно рассчитали расстояние
этот переулок, а другой и решил, что блок-хаусов были по крайней мере
в сотне ярдов друг от друга. Его зарисовки, сделанные с самолета, были довольно точными.
они окажут большую услугу, когда ожидаемое отступление
начнется с сильно сжатых немецких позиций перед деревней. Он
был охвачен желанием подойти поближе к дороге, но несколько домов
по переулку к этому времени уже закончился, и он был пуст за исключением себя.
Он чувствовал, что было бы заходить слишком далеко, чтобы показать себя снова
часовой появляться со второго пустынной дороге. Слева он услышал
бой барабанов и увидел невдалеке большой фермерский дом, который,
судя по толпе солдат, собравшихся во дворе, был
превращен в казарму.

Конечно, было важно подтвердить свои наблюдения, сделанные этим утром
, и у него было довольно хорошее представление о том, какую защиту дома
деревни могли бы обеспечить армии, защищающей вторую линию, но Боб
он был далек от удовлетворения, когда снова приблизился к церкви. Он взглянул
на шпиль, гадая, всеми правдами и неправдами, или с помощью любого из этих
чудесных планов, которые кажутся достаточно простыми, когда читаешь о них, он
мог забраться на колокольню и воспользоваться очками, тщательно спрятанными
под блузой. Пока он смотрел вверх, щурясь от покрытого туманом
солнца, чья-то рука быстро легла ему на плечо, и он подпрыгнул, несмотря на весь свой
самоконтроль. Он обернулся, ожидая, сам не зная чего, увидеть худую,
маленькую женщину с шалью, надвинутой на лицо, как капюшон.

Дом рядом с ними была частично разрушена оболочка-огонь, и
зияющая дыра все-таки показали в стене. "Иди сюда", - прошептала она,
и втянула Боба внутрь через разрушенную дверь, подальше от глаз прохожих.

"Мистер Боб", - сказала Элизабет, откидывая шаль и показывая ей
изможденное, испуганное лицо. "О, мистер Боб, зачем вы пришли сюда? Уходи
быстро уходи, я умоляю тебя - ради твоей матери!

- Элизабет! - сказал Боб, недоверчиво глядя на встревоженное лицо
перед собой. Затем, когда шок от того, что она узнала его, перевесил его собственное любопытство.
Он озадаченно спросил: "Кто знает, что я здесь? Ты кому-нибудь говорила
один?

- Карл видел тебя, - сказала Элизабет, беспомощно заламывая руки.
в ужасе. - Он откажется от вас, мистер Боб, но я не могла остаться и ничего не могла сделать.
после того, как он мне сказал. Передо мной предстали печальные глаза вашей матери, и
Я должна помочь вам, если смогу. Но, о, мистер Боб, если вы останетесь без формы,
они заберут вас! Возвращайтесь, пока еще есть время, если вы знаете какой-нибудь способ!

"Карл ... здесь? Какой шанс!" - Пробормотал Боб, его мозг теперь горел огнем от
импульса его отчаянной потребности.

- Это не случайность, мистер Боб, - тяжело сказала Элизабет. - Его полк был
сюда отправили, когда американцы присоединились к французам по ту сторону линии. Карл
мог выбрать это или одно изтам полка, но вот он приехал, так как мой
племянник спросил его. Вы мне верите?" Ее лицо было умоляющим в своей
слезливой серьезности, чтобы Боб не воспринял ее предупреждение с мгновенной
серьезностью.

"О, я верю тебе, Элизабет, дело не в этом!" Боб заверил ее,
бросая взгляд на улицу. "Тысячу раз благодарю вас," он
пробормотал, крепко сжимая ее руки с большим усердием благодарного, чем его
торопливые слова мог говорить. "До свидания!"

Элизабет провела его на мгновение. "О, Мистер Боб, ничего попробовать
против немецкой армии!", она умоляла. "Они слишком сильны. Теперь иди,
и да пребудет с тобой Бог".

Улица была почти пуста. Вася достиг он незаметно и перешли
быстро в переулок, из которого он мельком видел в Германии
казармы четверть часа раньше. Он заметил, что она проходит
по всей длине деревни наискось параллельно главной
улице. Думаю он должен выйти ближе к полмили до
Северная лугом, чем способ, с помощью которого он вошел. Он начал
шел он быстро, но страх побуждал его, пока его ногам не
дольше удерживают почву. Он бросил украдкой смотрит вокруг себя и не видел
прохожие. Разбросанные домики были закрыты, тоже против сырой,
туманный воздух. Он ворвался в нежное работать и вышли на окраину деревни
в десять минут. Там, где заканчивалась тропинка, начинались луга, и на мгновение
Боб остановился в нерешительности, глядя вокруг на коричневые поля и
деревья с мрачными голыми ветвями на фоне мрачного неба. За ними простирался лес
, и Боб поднял глаза и увидел пятно
зелени среди зимней голости. Это была небольшая еловая рощица,
среди которой прятался Бентон. Боб прыгнул вперед и пересек первую
поле на неторопливую прогулку, на случай, если любопытные глаза были на
окна у него за спиной, он спустился небольшой холмик, а затем, растягивая
его длинные ноги, бросилась бежать, что победил бы его трофеи на любой
спортивное поле.

За полторы мили он побежал дальше, над полями и сквозь заросли кустов,
рулевое управление шириной от каких-либо признаков жилья, пока его дыхание началось
на провал, и ноги болят и спотыкаться. Но он шел дальше, пока
лес не сомкнулся и совсем рядом он не увидел маленький сарайчик с соломенной крышей
безопасное убежище которого значило для него больше всего на свете только что.
тогда - убежище от неминуемой смерти.

Он метнулся в узкий дверной проем и упал, задыхаясь, на натуральных
пол. Но только на мгновение. В следующий момент он срывал с себя поношенную,
старую одежду, которую носил, и искал в темном углу свою драгоценную
выброшенную униформу. Пять минут спустя - он никогда не думал, что сможет это сделать
одевшись так быстро - он встал, снова став американским офицером.

Открытие была для него неизбежна, Карл, должно быть, было жарко, на
его след, когда Элизабет предупредили его, и он был едва в полумиле от
Тайник Бентона. Поиск можно было бы закончить, но, получив
дальше он будет снижать возможность раздавать его товарищ
с него и сделав его жертвой собственной неосмотрительности. Он вышел,
осторожно ступая, мы видим все четко, быстро вошел в
лес в сторону немецкой линии. Он не продвинулся в своем плане дальше, чем
это - быть отведенным далеко вправо, за еловую рощу. Но
устало шагая дальше, он тщетно пытался придумать какой-нибудь выход, какое-нибудь
укрытие, которое немецкая проницательность не могла постичь. Он тоже смутно подумал
о доме, и ему захотелось вернуться туда. Слова из
старой песни пришли ему на ум.:

 "Скучают ли они по мне дома, скучают ли они по мне,
 Когда опускаются мрачные тени?"

Он покачал головой, изо всех сил пытаясь придумать какую-нибудь цель. Звук
пушки теперь был ближе, и взрывы отвлекли его, как он
пытался найти их. Он думал, что он был в пяти милях от немецкого
окопы. Он внимательно прислушивался, пытаясь определить направление, когда
треск -треск! позади него послышался звук ломающихся веток и хвороста.
Он развернулся и встретился взглядом со стволом немецкой винтовки, за которой стоял коренастый
пехотинец.

Теперь, когда это произошло на самом деле, Боб почувствовал себя почти спокойно. Он кивнул
солдат и, по резкому сигналу, повернулся спиной, подняв руки
над головой. Его пистолет был выхвачен из-за пояса, из карманов
быстро обыскали, затем солдат отдал приказ, жестом приказывая ему идти дальше
. Он пошел первым, и вскоре они вдвоем вышли из леса и начали
обходить луг. Бобу предстояло сыграть определенную роль в глазах этого молчаливого
и флегматичного германца. Он представлял Америку, и она собиралась быть представлена
достойно, какими бы ни были уныние и ужас в реальности
сжимающие сердце ее сына. Примерно в полумиле дальше по полю ан
офицер сидел на камне в окружении небольшой группы солдат.
Боб догадался, что это была главная база поисковой группы, которую Карл организовал
.

Карл, очевидно, участвовал в охоте, потому что его не было видно,
но когда он подошел ближе, от другой фигуры у Боба екнуло сердце.
изо рта. У него вырвался почти стон. Бентон был таким же пленником, как и он сам,
и проиграл, несмотря на все свое непревзойденное мастерство, американскому летному корпусу.

Боб бросил на него один полный раскаяния взгляд, на который ответил неустрашимый
отважный житель Запада кивнул и подмигнул, затем офицер встал с
он поднял камень и направился в сторону Боба. Рассматривая знаки отличия
на форме Боба, он отвесил легкий, натянутый поклон, на который Боб ответил.
Немец был лейтенантом, как и он сам, стройным, светловолосым мужчиной с проницательными голубыми глазами
и плотно сжатыми губами.

"Вы мой пленник, лейтенант", - сказал он на хорошем английском.

Боб сделал знак согласия.

- Вы признаете, что случайно встретились с капитаном Бентоном этим
утром?

- Да, - коротко ответил Боб.

"Вас видели недалеко от деревни, и вас схватили, когда вы гуляли в лесу.
Вы рассчитывали сбежать, если никого не будет видно?"

"Мы надеялись получить обратно через линии после наступления темноты", - сказал Вася, желая
он мог поговорить с Бентоном.

"Вы попадете в город для обследования напрямую. У вас есть
запрос сделать?"

"Нет, спасибо", - сказал Боб. Офицер отвернулся, и Боб был отведен
Охранником к месту рядом со скалой, где он пробирался бочком в течение
нескольких минут, пока не смог пробормотать что-то на ухо Бентону.
Пилот бросил через плечо:

- Ужасно сожалею, Гордон, что втянул тебя в это.

- Ну, это моя вина, - сказал Боб.

- Нет, это не так. Они видели, как мы спускались. Они пытались определить местонахождение наших
спускался весь день. Они схватили меня примерно через час после того, как ты ушел, и до того, как
начались эти поиски. Не знаю, с чего это началось."

Охранник вклинился между ними, отключив дальнейшую связь.
и маленькая группа построилась в две шеренги,
заключенные в центре, для марша в деревню.

Боб увидел Карл, стоя в нескольких шагах, в возбужденном
разговор с унтер-офицером. Он почувствовал внезапный,
беспричинный гнев при виде знакомого лица и незнакомой
фигуры в серой униформе человека, которого он так долго считал безобидным
и дружелюбный, зависимый. Но, осознав тяжелые последствия войны, он
решительно отвел глаза.

Карл, действительно, был готов держаться подальше от Боба. Не
вся его гордость и самомнение могли заставить его с каким-либо удовольствием ожидать такой
встречи. Только что он был полностью поглощен
спором со своим начальником.

"Вы говорите, Мюллер, что когда вы увидели его на окраине деревни, он был
одет в крестьянскую одежду?" - с сомнением спросил фельдфебель или
Сержант. "Этот человек, несомненно, сейчас в форме. Туман
застилал тебе глаза. Эта грязная ткань, которую они носят, может показаться
как и все, что находится на расстоянии. Сержант был мягче, чем он может
обычно на ошибку Карла, потому что он принадлежал к
компанию Карл приготовил, и имели лучшую еду в последнее время, чем на
год минувший.

Карл колебался, желая настоять, но не желая заходить слишком далеко.
Он уже заслужил похвалу за то, что сообщил о присутствии другого мужчины.
после похищения Бентона.

"Мы искали деревню из конца в конец по Вашему указанию," с
Сержант продолжил. "Он был не в нем, естественно, как он был в эти
лес. That'll do, M;ller. Отряд готов к выступлению".

Через час двое пленных были в доме, реквизированном в деревне
командиром полка. Там их разделили. Боб
задали несколько формальных вопросов несколько офицеров, в свою очередь,
относящиеся к его ранг, его корпуса, и его намерение в принятии
рейс утренний. Он сумел ответить достаточно туманно, чтобы не дать никакой информации
, и они остановились на вопросах, на которые он, должно быть, отказался
отвечать. Вскоре они удалились и оставили его одного. Он одиноко стоял
у окна, наблюдая, как сгущаются зимние сумерки и
огни появляются через деревню, когда дверь открылась, и, к своему
восторг, Бентон пришел к нему.

"Я только на минуту", - сказал он быстро. "Они сказали мне, что я могу сказать
"До свидания", но покороче.

"До свидания?" - эхом повторил Боб, чувствуя, как тяжесть на сердце опускается все ниже. "Они
не будут разлучать нас, Бентон?"

"Да". Бентон нахмурился, всю горечь и беспомощное разочарование в
его захват исказив на миг в его спокойное лицо. "Они собираются
отправить меня к командиру дивизии. Вручить ли мне
Железный крест или показать меня расстрельной команде, я еще не разобрался".
он пробормотал. - Но в любом случае вас отправят дальше одного с несколькими французами.
вчера взяты в плен.

"О, Бентон, это тяжело", - вздохнул Боб, и его храброе сердце дрогнуло на мгновение.
при мысли о предстоящем ему одиноком пленении.

Бентон вернул слабую улыбку при виде черной депрессии Боба.
Он протянул большую руку. - Не унывай! Могло быть и хуже, Боб. Давай,
будем надеяться на лучшее.

Боб тепло пожал дружескую руку и бросил долгий прощальный взгляд
в открытое, честное лицо своего товарища. Он подумал о памятных днях
о работе, которую они так дружно провели вместе, но больше всего, когда
он отпустил руку Бентона, казалось, что он разорвал последнее звено, связывавшее его
со свободой и Америкой. Затем Бентон вышел, и за ним по пятам последовал солдат
, придержавший дверь для светловолосого молодого офицера, который
коротко сказал:

"Следуйте за мной, лейтенант. Ты покинешь деревню через полчаса".




 ГЛАВА X

 ПОРЫВ ВЕТРА.


В этом году зима на Губернаторском острове наступила очень рано, еще до
конца ноября. Осень затянулась не так приятно, как обычно, и
Проект Люси на свежем воздухе, в котором, как она была уверена, она могла заинтересовать Мэриан
, закончился, не успев начаться. Две партии в гольф
они нашли время поиграть до того, как земля затвердела от мороза и были подняты флаги
, не вызвавшие у Мэриан особого энтузиазма.

Однажды Люси пожаловалась Джулии, что они начали эксперимент так поздно.


"Мне следовало попытаться заставить ее заниматься чем-нибудь на свежем воздухе, пока было
теплее", - с сожалением сказала она. "Тогда бы она не захотела
прекратить их делать. Она ненавидит холодную погоду и не привыкла к ней.
Отец всегда увозил ее куда-нибудь на зиму. Конечно,
боулинг - это весело, но это не на свежем воздухе."

Люси, Джулия и Энн Мэтьюз любили заниматься физическими упражнениями в
кегельбане в Офицерском клубе, которым им разрешалось пользоваться
в определенные часы, пока офицеры были на дежурстве. Они пытались
научить Мэриан игре, и несколько ее бросков были неплохими, но
по большей части ей больше нравилось наблюдать за игрой других, и она была довольно
готов каждый раз устанавливать кегли, вместо того чтобы прилагать необходимые усилия
для перекатывания мяча.

"Упражнения-это еще не все, хотя, Люси," Джулия возражала. "Мы не
пытаясь сделать боксера из нее. Она намного сильнее, чем была
за исключением того, что так легко устает. Что, я думаю, ей нужно, так это
компания.

- Я тоже так думаю, - тепло согласилась Люси. "Она должна пойти с
толпа девушек, которые убедили бы ее в дела, как они это делали. Но ты
даже не представляешь, как трудно заставить ее выйти на улицу в эти холодные дни,
или взять на себя труд пойти с кем-нибудь повидаться. Я просто вынужден вытаскивать ее на улицу
мы совершаем небольшие прогулки, а ты знаешь, какие они короткие.
Если бы я повез ее по всему посту, думаю, нам пришлось бы остановиться в больнице
. На днях я привел ее домой после "долгой прогулки" - по крайней мере,
она была очень уставшей - и мы шли так медленно, что мне пришлось побегать вокруг
и вокруг дома, чтобы согреться, после того, как она ушла ".

"Она не совать вместе", - сказала Юлия смеется. "Но, Люси, иначе я не могу
помочь проявить к ней интерес, и, желая сделать ей хорошо".

"Вот именно", - сказала Люси быстро. "Я так рад, что ты так считаешь
слишком. Как бы ни злилась и провоцировала она заставляет меня, словно я ее и люблю
быть с ней. Теперь, когда она разговаривает и чувствует себя как дома с нами я никогда не
скучно с ней. Она может бесконечно рассказывать о странных вещах и местах, которые видела.
и о чем бы вы ни говорили, она обязательно поймет.

"Я знаю, она нравится Энн Мэтьюз", - задумчиво сказала Джулия. "Есть
конечно, ничего о Мэриан медленно, когда дело доходит до уроков обучения.
Если она встрепенулась столько других вещей у нас будет трудное время держать
с ней".

Люси обдумывала этот разговор холодным солнечным днем.
за неделю до Дня благодарения, когда три девочки отправились на
морская стена для их прогулки, чтобы посмотреть на темно-синюю воду, которая
уже начала превращаться в тонкий лед у основания скал. Мэриан
любила переменчивые волны, с которыми она познакомилась за два путешествия через океан
это был самый простой способ выманить ее на улицу
после уроков в ветреные дни предлагалось взглянуть на
буруны с белыми шапками, где недавно к острову добавилась новая земля
морская стена продвинулась далеко в залив.

Мэриан была тепло одета в мягкое, отороченное мехом пальто и голубую,
шерстяную шапочку, надвинутую на уши. Ее нежные щеки горели
розовый и волосы, метался по пронизывающим ветром, дули в блестящие
локонами ее лицо. Она выглядела здоровой и в хорошем настроении.
когда она смеялась и откидывала волосы в сторону, ее яркие,
безмятежные глаза блуждали по пенистой голубой воде. Люси посмотрела на нее
с критическим восхищением, решив предпринять еще одну попытку помочь своей кузине.
растущая готовность кузины принимать участие в удовольствиях других девушек.

"У меня есть идея, Джулия и Мэриан", - начала она, уверенная в поддержке Джулии.
"Ты знаешь, твоя мама, Джулия, хочет, чтобы у нас было как можно больше девочек,
завтра днем, чтобы прийти в Красный Крест и доделать
одежда для французских детей-сирот. Что ты ответишь на мое приглашение их
все в нашем доме позже, чтобы играть и есть мороженое? Маргарет
любит, чтобы сделать это и у нас не было бы торта ... просто печенье или что-то.
Это могло бы помочь девочкам собраться вместе.

- Прекрасная идея, - сказала Джулия, энергично кивнув. - Там около
дюжины девушек, я думаю, если ты спросишь всех в "Пост" от шестнадцати до
двенадцати. Что ты об этом думаешь, Мэриан?

- Хорошо, - согласилась Мэриан, слегка заинтересовавшись.

- Я испеку для тебя овсяное печенье, Люси, - предложила Джулия. - Я люблю
его печь.

- А ты? Спасибо!" - сказала Люси, потирая красную щеку с шерстяной перчатке
силы. "Предположим, что мы вернемся, прежде чем Мэриан замерла жесткой и
не могут быть перемещены".

"Я уже почти достигла этого", - заметила Мэриан, топнув ногой. "Мы, должно быть,
уже час как гуляем, Люси".

"О, да, почти. Ветер будет дуть нам в спину, так что ты
не будешь возражать, - крикнула в ответ Люси, ведя колонну вдоль
дамбы.

Вернувшись с открытой точки острова, ветер стих, и
когда девушки покинули дамбу и вышли на траву, они приблизились к пехоте.
в квартале на Брик-Роу, огибающем авиационное поле, Мэриан подняла свой
подбородок с того места, где он был прижат к шее, и немного расправила
плечи.

"Фух! Какое холодное место! - выдохнула она.

- Боб сказал в письме, которое мы получили вчера, - сказала Люси, взглянув в сторону
авиационных ангаров, - что там тоже было холодно, хотя в остальном погода
была хорошей. Он сказал, что бедные французы были ужасно
крепко за одежду. Вот что заставило меня пожелать, чтобы увидеть, если мы не можем сделать
многое сделано для них".

"Ты не знаешь точно, где он, не так ли, Люси?" - спросила Джулия.

"Нет, хотя отец думает, что может это выяснить довольно хорошо. Он не
далеко от штаба нашей армии".

"У него наши фрукты-торт в прошлом, во всяком случае", - сказала Мэриан с
удовлетворение. "Я ненавижу не знать, попадут ли вещи туда после того, как ты их отправишь
". Она все еще немного дрожала, хотя быстрая прогулка по
параду теперь вполне согрела остальных.

- Люси, к тебе в дом заходит почтальон с большой посылкой, - сказала Джулия.
Джулия шла по лужайке от Полковничьего до Генеральского ряда.

- Возможно, это подарок, который твой отец собирается прислать тебе на День благодарения.
Мэриан, - предположила Люси.

"Может быть, это", - согласился Мариан, оживляющей ее шаги немного, так как они
приблизились к дому. "О-о!" - выдохнула она, оказавшись в безопасности за входной дверью Гордонов.
"разве не здорово быть там, где тепло!"

- Ну, не так уж и холодно, - сказала Джулия, смеясь. - Ты настоящая кошечка.
Мэриан.

"За исключением того, что она не любит сливки - мама пытается их приготовить",
заметила Люси, рассматривая посылку, которую почтальон оставил на столике в прихожей
. "Это для тебя, Мэриан. Вот и ты! Поднимайся наверх, Джулия,
пока мы снимем наши вещи и посмотрим, что внутри. Не можем ли мы,
Мэриан?"

"Конечно", - сказала Мэриан, одной рукой снимая теплую шапочку и
беря свою коробку.

"Интересно, где мама. Я хочу спросить ее о вечеринке".

"Ваша мать ушла с Уильямом, мисс Люси", - ответила Маргарет, которая
проходила через холл. "Она сказала, что ненадолго".

"Хорошо, спасибо", - сказала Люси, направляясь к своей комнате.

Сидя на кровати Люси Мариан пусть ее двоюродный брат, развяжи все узлы на
строка крепления ее окно, и рука сама, когда пришло время
поднять крышку и достать листы мятой папиросной бумаги.

- Это платье! - воскликнула Люси, гораздо более взволнованная, чем владелица подарка.
- О, Мэриан, это так прекрасно!

Мистер Лесли, который никогда не находил, чем заняться для своей одинокой маленькой
дочери, послал телеграмму в нью-йоркский магазин за самым красивым платьем, которое у них было
, подходящим для четырнадцатилетней девочки. Мерки Мэриан
были уже на руках, и какой-то умный человек в магазине, где Мэриан
была довольно хорошо известна, подобрал платье, которое привлекло восхищенный взгляд Люси
. Это было мягкое шелковое платье из розовой тафты с поясом из черной бархатной ленты
и широким воротником из органди, юбка вздувалась бесчисленными маленькими оборками
, которые переливались на свету серебристым блеском.

Даже Мэриан была очарована, когда достала его, разглаживая мягкий шелк.
ей хотелось, чтобы ее отец был достаточно близко, чтобы она могла поблагодарить его.
"Это такое красивое, правда?" - спросила она, на что Люси и Юлия дали
восторженное согласие.

"Попробуйте его прямо сейчас. Правда? - взмолилась Джулия, начиная
без дальнейших проволочек расстегивать платье, которое было на Мэриан.

"О... хорошо", - согласилась Мэриан, держа в руках новую красоту и изучая ее
застежки.

"Теперь, скольжения и иди", - сказала Юлия, дергаясь от Мариан
школьное платье с одной стороны и положить новое платье над ее головой с
другой.

Две девочки цеплялись, щелкали, похлопывали и тыкали друг в друга нетерпеливыми руками
с минуту, пока Мэриан не предстала перед ними во всем розовом платье с оборками.
привлекательность, немного растрепанные волосы, которые были в живописном беспорядке
с тех пор, как она сняла шапочку, но в остальном все, что можно было
пожелать. Нет сомнения, что платье Роуз был чрезвычайно
становится.

"Только эти туфли загар испортить", - сказал художник Юлия, хмуро глядя
Ноги Мэриан.

- А вот и мама! - воскликнула Люси, вскакивая с пола, когда на лестнице послышались шаги
. - Входи скорее, мама, и посмотри на подарок Мэриан
.

Подошла миссис Гордон и присоединила свои похвалы к припеву. "Какой замечательный
прекрасный подарок, Мэриан. Я действительно думаю, что у тебя самый лучший отец! Это платье
тебе тоже идеально подходит. Повернись и дай мне посмотреть на спину".

"Отменить его, двоюродный брат Салли, не так ли? Я бы хотел, чтобы сесть и взять
остальных", - отметил Мариан, надоело быть выставлены. "Я надену его на
День благодарения".

"Думаю, да", - вздохнула Люси. "Это то, за что стоит быть благодарной".

Мариан бросил взгляд больше привязанности, чем она обычно дарит ей
одежда в платьице, как Миссис Гордон осторожно положил его обратно в
поле.

- Мама, нам нужно еще кое о чем поговорить, - сказала Люси, пока миссис
Гордон вытаскивала шляпные булавки и поправляла вуаль. "Мы хотим собрать
всех девочек, которых сможем собрать, завтра днем, чтобы поработать у миссис
Хьюстон, а потом позвать их сюда поиграть и угостить
мороженым и печеньем. Как насчет этого?

"Почему бы и нет, я так думаю", - задумчиво согласилась миссис Гордон. "Я не понимаю,
почему вы не должны. Но новой горничной, которую я наняла, здесь не будет,
так что, если ты пригласишь всех девочек твоего возраста, тебе лучше спуститься вниз
как-нибудь сегодня к сержанту Уайатту и попросить Рози прийти и помочь
Маргарет. Их будет много, и их придется обслужить.

- Я собираюсь принести немного печенья, миссис Гордон, - вставила Джулия. - Я умею
печь ужасно вкусные. Щенок нашел несколько последних, которые я приготовила ",
добавила она с сожалением.

"Я знаю, что они хороши, Джулия, и это очень любезно с твоей стороны. Тебе действительно
не нужно."

- О, я бы с удовольствием, миссис Гордон. Мне просто пора идти, - заявила Джулия,
поспешно вставая со своего места на полу.

- Я спущусь с тобой, - сказала Люси, тоже вставая. - Я, пожалуй, пойду и
поговорю с Рози, - добавила она у подножия лестницы. - Подожди минутку
Джулия, я возьму пальто.

Выйдя на улицу, Джулия пожелала ей спокойной ночи и пошла через лужайку, потому что
Путь Люси вел налево.

- До свидания, до завтра. Я обзвоню всех сегодня вечером, - крикнула Люси
ей вслед.

Люси обнаружила, что Рози Уайатт готова прийти и помочь. Рози была
девушкой примерно того же возраста, что и Люси, старшей дочерью сержанта. Она была
всегда рада заработать немного денег, чтобы помочь своему отцу в большом бизнесе.
семья, и по указанию миссис Гордон становилась очень хорошей.
маленькая официантка.

Когда дело дошло до звонков девочкам, Люси удалось дозвониться до пятнадцати,
включая себя и Мэриан, и она заручилась обещанием каждой из них пойти
в Красный Крест на следующий день, чтобы поработать с обеда до половины четвертого.

На следующий день мы увидели вереницу девушек, входящих в клуб по двое
и по трое, вооруженных наперстками и ножницами, пока в конце зала Красного Креста не собралась совсем небольшая толпа
.

- Это была великолепная идея с твоей стороны, Люси, - сказала миссис Хьюстон, глядя
в настоящее удовлетворение от руки протянул к ней свои
поделиться шитья. "Эти маленькие платья и фантики все сшитые
вместе, девочек, именно так, как они должны идти. Я уверен, что вы все умеете
шить достаточно хорошо, чтобы подвернуть подолы и надеть воротнички. Если кто-то из вас
не умеет, она может пришить пуговицы ".

"Тогда, полагаю, мне придется шить на кнопках", - сказал Мариан, глядя
чуть стыдливо на занятых рабочих. "Я, конечно, не смогла бы надеть
ошейник, который могла бы носить любая сирота".

"Хорошо, Мэриан", - сказала миссис Хьюстон, улыбаясь. "Есть много
нужно пришить пуговицы, так что у вас будет чем заняться. Только убедитесь, что пришили
они достаточно плотно. Там не будет никого, кто мог бы их надеть
снова. "

"Я просто хочу сказать вам, миссис Хьюстон, - сказала Хильда Ли, поднимая глаза,
- что мы с Энн Мэтьюз собирались сегодня днем прийти сюда на работу.
в любом случае, мы не такие бездельники, как ты, возможно, думаешь.

"О, я думаю, вы, девочки, молодцы, что пришли", - серьезно сказала миссис
Хьюстон. "Я знаю, что гораздо веселее побыть на свежем воздухе после школы"
, чем сидеть здесь за столом. Часть субботы - это действительно максимум, чего мы
можем ожидать от тебя в учебное время ".

"Особенно если ты работаешь так же усердно, как Мэриан и я", - вставила Джулия,
смеясь. Их оценки за месяц неожиданно оказались немного
выше, чем у Энн и Люси.

Мэриан выглядела довольной, но ничего не сказал. На самом деле она была довольно
трудности с кнопки, и Люси тайно принял работы от
ее несколько раз, чтобы выправить зубы хлопка.

"Подумать только, ты никогда даже пуговицы себе не пришила", - подумала Люси
, снова склоняясь над собственным подшивом. Поразмыслив, она
немного лучше поняла определенную беспомощность Мэриан, которая
вырвался в неподходящий момент, когда Люси в разгар какого-то
занятия нуждалась в помощи. Дело было не в том, что Мэриан была неуклюжей или
ей не хватало быстроты - она всему училась с поразительной готовностью - дело было в
просто она никогда не делала маленьких полезных вещей и должна была учиться тому, что знают
большинство девушек.

За два часа работы прошло приятно и быстро, с каждым
шитье как трудно, как она могла и до сих пор идет сложнее. Когда часы
пробило половину последние три стопки готовой одежды, были сложены
на столе.

"О, разве это не мило?" сказала миссис Хьюстон, сворачивая маленькую фланелевую
платья с одобрительными жестами. "Вы сделали больше, чем я когда-либо думал, что вы сможете"
"девочки, и вы определенно заслужили отдых".

"Нам понравилось это делать", - сказала Мейбл Филипс, откладывая свою последнюю работу.
 "Мы придем в любое время, когда вы захотите, если сможем".

Каждая поспешно натянула шляпу и пальто и сбежала вниз по лестнице. Снаружи
со стороны Сэнди-Хука дул холодный ветер, который развевал плащи
липучими складками и заставлял уши часового краснеть, когда он шел
перед клубом, время от времени перекладывая ружье с одного плеча на другое
.

- Боже мой! - воскликнула Мэриан, быстро кутаясь в меховой воротник.
- Я рада, что Люси не может взять меня сегодня на прогулку. Именно в такую погоду
она любит гулять по острову как раз там, где ветер
самый сильный.

"Разве она не жестокая?" сказала Энн Мэтьюз, смеясь. Она не добавила, что
Более румяные щеки Мэриан и растущая выносливость были довольно хорошей защитой
от настойчивых методов Люси.

Вернувшись к Гордонам, после того как все было убрано, Люси сказала своим гостям
"Я подумала, что было бы забавно немного поиграть в игры. Что делать
как вы думаете? Кто-нибудь из вас не слишком стар, чтобы любить "Жмурки", и
Театральный тренер, и подмигивания, не так ли?

Три преподобный шестнадцатилетние выразили
готовность играть что угодно, и предложил кареты, для начала.
Каждый стремится двигаться посидев еще так долго и в
несколько минут дом был в такой радостный шум, как будто работал
так усердно делали девочки более способны наслаждаться.

За дилижансом последовали Winks и Going to Jerusalem - сыграно
с помощью Victrola, и, наконец, наступило затишье на двадцать минут.
вопросы. Затем были шарады, разыгрываемые в комнатах Люси и Мэриан,
с одной комнатой для актеров и одной для зрителей. Они были так
популярно, что они продолжались, пока Люси прошептала Мариан, случайно
быть на стороне аудитории на данный момент:

"Будьте добры, спуститесь вниз и говорит Маргарет и Рози, что мы
теперь готовы? Уже почти пять часов".

Мэриан побежала вниз по лестнице в столовую и дала Рози Люси
сообщение. Миссис Гордон постелила на стол красивую вышитую скатерть
и большой папоротник в центре. Все было готово, за исключением
Маргарет нужно было принести что-нибудь из кухни и поставить свечи.
зажечь свечи, потому что пять часов означали, что уже почти стемнело.

"Я зажгу свечи?" - спросила Рози, выглядит очень отделкой и приятная в
ее маленький белый фартук. "Мисс Люси, они сказали, что сейчас спустится?"

"Да, они идут буквально за минуту", - сказал Мариан, составление
еще один стул к столу, и подсчитывать, чтобы увидеть, если там было достаточно.

Внезапно порыв ветра с гавани распахнул большую стеклянную дверь.
она вела в столовую на задней веранде. Мэриан бросилась к
он в панике, как скатерть вились и трепыхались и
фотографии на стене раскачивалась взад и вперед. Она схватила дверь и
закрыл ее, и как она боролась с укрепительным она услышала что-то
осень за ее спиной и слышали крик Рози. Зажженной свечой была зачищена
на столе и Рози, дико выхватывая на упавший подсвечник
и на второй, и я готов упасть, поджег ее трепыхания
фартук.

Пламя быстро вспыхнуло в воздухе, все еще дрожавшем от порыва ветра
и опасно заколыхалось на ее муслиновом платье, когда
Дрожащими руками Рози тщетно пыталась развязать тесемки. "Принеси немного
воды!" - заикаясь, пробормотала она, побелев от ужаса и вспомнив только один из
советов, которым ее научили - стоять неподвижно.

Вода-кувшин стоял у противоположной стены от Святой Девы Марии, и одну хорошую
намочила бы потушить пламя, но Мэриан застыла в
месте с ужасом, буквально не в силах пошевелиться, ее глаза
закрепляются на фартуке Рози, и девушка в ужасе, лицо белое как
она все-таки дернула за веревочки ее за талию. Но Рози обрела дар речи.
теперь она разразилась такими воплями, что прибежала Маргарет
снизу донеслось прерывистое дыхание, и вся компания, бросив шарады, бросилась
вниз по лестнице с бешеной скоростью. Одного взгляда на Рози было достаточно, чтобы Маргарет схватила
кувшин с водой и вылила ее на свой пылающий фартук и уже
загоревшуюся юбку; затем, положив ребенка на пол, она скатала ее
плотно заверните в коврик, пока не погаснет последняя искра. К тому времени, когда
девочки и миссис Гордон оказались на месте происшествия, опасность миновала, и
если не считать бледности и дрожи, Рози была невредима.

"Что, черт возьми, произошло? Она ранена?" - Боже милостивый, она заразилась
пожар?" "Я слышал эти ужасные крики, и----" пришел в Бабель
голоса. Кто-то, одетый как цыган, судя по количеству шалей
и занавесок, возбужденно кричал что-то вроде Дэниела Буна в сапогах майора
Гордона и кожаной кепке Уильяма. Шарадеры не стали ждать,
чтобы переодеться. Комната была переполнена до самых дверей, потому что
часовой вбежал в дом с пистолетом в руке на крики Рози, чтобы быть
подкрепленным двумя солдатами из Интендантской, которые делали
столярные работы в подвале.

Миссис Гордон уделяла Рози мало времени, поскольку была уверена, что она
был безопасным, для Мариан, после этого ужасного секунду парализовал ужас, у
скатились вниз почти обморок на стул, не обращая внимания на всех вокруг нее. Люси
побежал к воде и похлопал ее по лбу, смочив платок,
пока девушки собирались около, тревогу и сочувствие, предлагает каждому
одна другой вариант в возбужденный шепот. Неспособность Мэриан
прийти на помощь Рози была любезно объяснена тем, что она была
почти инвалидом, и только возгласы жалости сопровождали ее, когда
наконец ей удалось подняться на ноги и подняться наверх вместе с миссис
Рука Гордона обнимает ее за плечи.

Рози была слишком потрясена, чтобы остаться, к тому же промокла насквозь, поэтому двое из гостей
вызвались проводить ее домой, так как дом сержанта Уайатта был
совсем недалеко.

"Мы не будем ушло более десяти минут, Люси," они заверили их
хозяйки, которые начали испытывать сомнения по поводу ее маленькой партии когда-либо
место.

Миссис Гордон вернулась из комнаты Мэриан, чтобы предложить всем сесть.
за стол. "С Мэриан все в порядке, - сказала она, - и Маргарет ждет.
чтобы принести вещи. Садитесь, вы все, и я просто вижу, что
Рози была достаточно теплой одежды, чтобы пойти домой".

Рози стояла у входной двери с Люси и несколькими девочками.
они все еще окружали ее, когда по лестнице спустилась Мэриан, выглядевшая довольно привлекательно.
бледная, она держалась за перила, но под мышкой несла огромный
картонная коробка. Люси с удивлением посмотрела на нее и увидела, что ее
лицо было таким же спокойным и решительным, как и в день отъезда Боба
. Мариан подошла к Рози и протянул большую коробку
ей так: "Пожалуйста, примите это, Рози. Это подарок, потому что я
жаль, что платье испорчено. Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, этого бы не было
".

В повисшей тишине Рози неуверенными пальцами взяла коробку.
Но пока она возилась с крышкой и, открыв ее, наполовину раскрыл
славу в ней, она краснеет от удовольствия и опускаясь на
пол сняты прекрасные розовые платья со вздохом интересно
восторг. Она была почти такого же роста, как Мэриан, и ни одна нормальная девушка не смогла бы
устоять перед этим платьем, особенно та, у которой было так мало красивых вещей.
она была маленькой дочерью сержанта.

- О, спасибо тебе! - выдохнула она, подняв глаза на Мэриан, как на волшебницу
godsister как она положила платье и изо всех сил, в развевающейся на ветру
душ из ткани, бумаги, к ее ногам.

Взрыв энтузиазма, которым был встречен этот великодушный поступок, отозвался эхом в сердце Люси.
безграничная радость. Она едва могла дождаться, когда Рози
уйдет, а остальные направятся обратно в столовую, чтобы
схватить свою кузину за руку и прошептать: "О, Мэриан, ты просто умница".

Все последние полчаса, с тех пор как Мэриан стояла, обессиленная и беспомощная
перед лицом опасности, грозившей Рози, Люси боролась со своими чувствами
тщетно пытаясь оправдать трусость своей кузины и только
преуспев в том, чтобы почувствовать себя несимпатичной и разочарованной. Но все это в одно мгновение.
Теперь Люси увидела, что Мэриан была так же мало довольна своим
поведением, как и она сама, и предприняла быстрые и героические меры, чтобы
искупить вину. Никто из тех, кто видел, как Мэриан примеряла это платье из тафты
, не усомнился бы в том, что ей потребовались немалые усилия, чтобы отдать его,
еще до того, как она его надела. Она могла бы подарить любое из дюжины
платьев, как новых, и гораздо лучше, чем маленькое муслиновое платье Рози, но
она выбрала единственное, которое действительно хотела сохранить.

Мэриан покраснела от похвалы Люси, и на ее лице появилась счастливая улыбка.
гости сели за запоздалый ужин с горячим шоколадом, черным хлебом
песочными пирогами, мороженым и печеньем. Через мгновение языки развязались,
и волнение заставило говорить о большем теперь, когда все благополучно закончилось.
Мэриан выслушала немало комментариев, как вслух, так и шепотом,
и не была одной из подруг Люси, но отдала ей должное за то, что она заслужила.
совершила лучшее искупление в своих силах.

Когда девочки съели все, что могли, и, наконец, удалились,
Джулия задержалась на мгновение, якобы для того, чтобы спросить миссис Гордон о
занятиях по оказанию первой помощи, которые миссис Мэтьюз проводила на следующий день для Энн
и ее друзьям, но на самом деле больше всего хотелось поговорить по-дружески
с Мэриан и дать ей понять, что честные усилия по самосовершенствованию
не остались незамеченными. Мэриан достаточно быстро угадывала чувства
других. Она почувствовала окружавшую ее атмосферу признательности, и
легкий румянец вернулся на ее бледные щеки, а в глазах загорелся веселый огонек
. Она пережила несколько минут настоящего стыда в одиночестве в своей комнате
после того, как миссис Гордон ушла от нее, и ничто меньшее, чем это, не могло бы
восстановить ее душевное равновесие.

В ту ночь Люси сидела на диване у окна, залитого лунным светом
озарила ее и с чувством удовлетворения подумала о своей собственной
тяжелой работе ради Мэриан и о той отдаче, которую она уже принесла,
какой бы маленькой и рассеянной она ни была. Ее мать не чувствовала себя такой же
довольной, как другие, когда Мэриан раздавала подарок отца, но
тем не менее она оценила жертву, которая стояла за этим.
Люси теперь чувствовала теплую дружбу к своей кузине, несмотря на то, что ей было нелегко.
но возникла еще одна маленькая проблема, которую нужно было решить на
следующий день.

"Я попрошу маму решить это", - подумала она, потому что сон начинал одолевать ее.
лучшее проявление ее задумчивого настроения.

Люси открыла окно и посмотрела на полную луну, сияющую ясно
и ярко в звездном небе.

"Эта луна смотрит на Боба где-то во Франции. Я интересно, смотрит ли он это тоже.
Затем ворвался холодный воздух, и, бросив последний взгляд на человека в "веселом лице луны".

ГЛАВА XI
ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ. Она побежала в постель.




 ГЛАВА XI

 ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ


На следующее утро Люси начала день, как она часто любила делать, с того, что зашла
в комнату матери, чтобы поговорить перед завтраком. Миссис Гордон стояла
перед туалетным столиком, и Люси села рядом с ней в
своей любимой позе, обхватив руками одно колено.

"Ну, что сегодня утром, доченька?" - спросила миссис Гордон, улыбаясь
на задумчивое лицо Люси и одобрительным взглядом на нее.
гладко причесанные волосы и свежий белый воротничок ее саржевого платья.
"Какая жалость, что ты не можешь оставаться такой опрятной весь день", - добавила она, потому что
иногда Люси появлялась после напряженного рабочего дня с диким видом.
прическа и одежда чрезвычайно беспокоили ее мать.

"Да, не так ли?" сказала Люси, улыбаясь в ответ. "В последнее время я стала немного аккуратнее.
хотя, мама, ты сама так сказала. Но вот что я хочу знать.
Сегодня у нас начинаются занятия по оказанию первой помощи - вы не забыли об этом? А после
Мэриан вчера чуть не упала в обморок, хотя и вела себя так хулигански.
что ты думаешь о ее вступлении после этого? Я буду беспокоиться
половину времени о ней ".

Миссис Гордон отвернулся от туалетного столика, чтобы посмотреть на Люси, как она
ответил: "я хотел, чтобы она занималась. Неважно, являетесь ли вы нервничать
об этом или нет. Ты знаешь, я говорил тебе, что это будет нелегко
задача сделать Мэриан такой здоровой и сильной, как ты, но у тебя получилось
получилось гораздо лучше, чем я надеялся. Я буду очень разочарован, если
Мэриан не примет участия в этом занятии. В нем есть все, что ей нужно.
потребности: общение, труд, конкуренцию-и вы знаете, как быстро она
учиться. Я не чувствую вообще боюсь что это будет слишком тяжело для нее.
Она способна на многое, если ей интересно.

- Да, - кивнула Люси, - я знала, что ты так скажешь, мама, поэтому не стала утруждать себя.
решай сама.

"Она хочет присоединиться, не так ли?"

"Скорее да. Я могу сделать так, чтобы ей понравилось, как только мы начнем".

"Конечно, было бы легче, Люси, пусть Мариан только, чтобы сделать вещи
или не так, как она случается, как" Миссис Гордон пошел дальше, "но это не
сделаешь ей какую-то услугу, или двоюродный брат Генри тоже. Он не был удовлетворен
видеть Мэриан хрупкой, вялой маленькой тенью девочки. Это сделало
его самого худым и встревоженным за годы, прошедшие после смерти ее матери, но я
думаю, он ненавидел заставлять ее делать то, чего она не хотела ".

"Я думаю, что он сделал, тоже", - сказала Люси, глядя вверх с отзывчивым НОД.
"Это очень помогает поговорить с тобой, мама. Я получаю
иногда заикались. Не понимаю, что может делать девушка без матери, к которой можно пойти.
Даже если ее отец такой же добрый, как кузен Генри.

- Что это? - донесся от двери голос майора Гордона. - Что-то
тяжело из-за отца? Этот хотел бы позавтракать примерно через две минуты.
если разговор окончен."

Согласие Мэриан записаться на курсы первой помощи и сестринского дела на дому было только
дошло до того, что она сказала, что попробует это один раз, но это было все, чего Люси
хотела на данный момент. Класс должен был собираться у Мэтьюз
в первый раз, а затем каждую субботу по очереди в доме каждого члена группы
утром. Миссис Мэтьюз наняла медсестру из Нью-Йоркской больницы
провести курс после неоднократных просьб Энн и других девушек
последовать предложению, которое она сделала месяц назад.
Некоторые из гостей Люси, которые были у нее накануне, были слишком молоды, чтобы пройти курс
, но в классе было восемь человек в возрасте от
четырнадцати до шестнадцати.

Когда Люси и Мэриан пришли к Мэтьюзам в девять часов, большинство из них
уже были там, сидели в маленькой комнате слева от
холла, а мисс Томас была готова выступить перед ними. Она была стройная, спортивная
на вид молодая женщина с вьющимися рыжими волосами и ярко мерцают в ее
глаза. Когда весь ее класс был перед ней, она начала говорить без
преамбула.

"Вместо того, чтобы провести с тобой весь курс по оказанию первой помощи, а затем на дому
уход за больными, я собираюсь посвятить половину утра каждой из них, - сказала она,
кладя небольшую стопку книг на стол перед собой.

"Я предупреждаю вас, девочки, есть немного поучимся быть сделано в связи
с этим, конечно, но это не очень утомительно, и я знаю, что ты здесь
делать вещи, которые не на шутку. Первую половину утром, пока вы не
все свежее и чувствовать себя неспокойно, у нас будет наш уход, а я то думаю
вы будете более готовы сидеть на моей лекции по оказанию первой медицинской помощи. Так что, если вы
проводите меня в спальню, мисс Мэтьюз, мы начнем немедленно.

Энн повела ее наверх, в свою комнату, где мисс Томас с
энергичной быстротой, заслужившей мгновенное одобрение Люси, начала разбирать
аккуратно застеленную кровать на части.

"А теперь давай посмотрим, как ты справишься с этим для инвалида", - приказала она
, кивая Джулии. "Вы, Мисс Мэтьюз, подготовка постели
стол, с водой, ложка, медицина стекла, термометр, и что
нужен для посещения врача. Это, конечно, просто
экспериментирую, чтобы увидеть, как много вы все знаете об элементах ухода за больными.
Теперь мне нужен пациент. Вы, пожалуйста, - решила она, указывая вслед
быстрый взгляд на Мэриан, которая заметно отшатнулась от этой команды.


- О, вы не должны ни на что обращать внимания, - упрекнула ее мисс Томас с
приятной, ободряющей улыбкой. "Я ожидаю, что каждая девушка будет готова и горит желанием
внести свой вклад. Присядьте, пожалуйста, на этот стул, мисс... Лесли, пока
эта юная леди будет щупать ваш пульс. Ты, - она кивнула в сторону Люси
, - пожалуйста, принеси термометр и измерь ей температуру.
Мы хотим узнать все, что можем, о ее состоянии до приезда врача
и, если у нее поднимется температура, она должна дождаться его приезда в постели ".

Мэриан села, выглядя довольно неуверенной по поводу всего происходящего,
хотя Люси прошептала ей на ухо, когда она засовывала градусник под
ее язык: "Не обращай внимания, нам всем придется это сделать". Изображая инвалида.
это еще не было большой шуткой для Мэриан, чье плохое самочувствие до недавнего времени было
в последнее время самым важным в жизни, и на мгновение ее
мысли вернулись к старым, тяжелым дням ее болезни, когда она держалась
с термометром во рту, в то время как Хильда Ли очень внимательно щупала ее пульс.
ее глаза были прикованы к секундной стрелке часов мисс Томас, и
ее губы быстро шевелились.

- Боже милостивый, - внезапно воскликнула она, выпуская руку Мэриан.
и взволнованно вскочила на ноги. - Мисс Томас, у нее пульс сто
и десять!

- В самом деле? - спросила мисс Томас, безмятежно улыбаясь. - Какая у нее температура?
, мисс Гордон?

Люси стояла у окна, пытаясь найти неуловимую красную полоску на термометре
, и теперь, после заявления Хильды
, она с облегчением заявила: "Это нормально. Только на маленькой стрелке.

- Но что не так с ее пульсом, мисс Томас? Хильда настаивала.
- Он должен быть около восьмидесяти, не так ли?

Мэриан тоже выглядела встревоженной и все еще беспокойно сидела на своем стуле
, как будто силы могли подвести ее. Мисс Томас рассмеялась и
подошла к ней.

"Это всего лишь небольшое волнение, ведь она знала, что ее пульс был
везут", - пояснила она. "Вы в порядке, Мисс Лесли, и
ты сделал очень хорошо. Теперь, мисс Хьюстон, предположим, мы представим, что вы
пациентка, которая проболела несколько недель. Просто снимите туфли-лодочки и
лягте на кровать. Давай посмотрим, сможет ли мисс Гордон поднять тебя с комфортом
чтобы дать тебе попить и помочь перевернуться. Веди себя очень беспомощно и сделай
ничего для себя.

Джулия подчинилась, и Люси, положив сильную руку ей на плечи,
энергично подняла ее в сидячее положение.

"О, ты немного чересчур энергична", - сказала мисс Томас. "Это привело бы к
сильной боли в любых воспаленных мышцах. Попробуй еще раз. Поднимай ее твердо, но
медленнее ".

На этот раз Люси подняла Джулию так же нежно, как корзину с яйцами, и
когда это было сделано, вздохнула с облегчением, потому что Джулия постаралась стать
как можно тяжелее и выглядела самым беспомощным инвалидом из всех
больница.

- Попробуй сейчас, - сказала мисс Томас, кивая Мейбл Филипс, - и это
другой рукой поправьте ее подушки, прежде чем позволить ей лечь
откиньтесь назад."

Мэриан стояла у кровати, ее беспокойство о себе
забыл, как она смотрела на Юлю, и мисс Томас протянул руку постоянный
руку и пощупал ее пульс.

"Сейчас все в порядке", - с улыбкой кивнула она Мэриан. "Не больше
восемьдесят два. Ты не должна позволять себе так обманываться. Вполне возможно
серьезно заболеть, если мы думаем, что заболели. Когда вы сомневаетесь в том, что вы себя чувствуете
, сразу решите, что с вами все в порядке, и, более чем вероятно,
так и будет. "

- Что, ты действительно можешь чувствовать себя плохо из-за того, что думаешь, что тебе станет плохо?
- недоверчиво спросила Мэриан.

- Некоторые люди могут, особенно те, у кого были тяжелые болезни.
Самое лучшее для каждого человека в мире - подчиняться законам здоровья
и тогда больше не думать о чувствах ".

"Да, часто можно помочь себе стать лучше, просто не сдаваясь",
заметила Мейбл.

"Не тогда, когда у тебя болит зуб. Ты не можешь забыть это", - сказала Анна
вдумчиво, в которой каждый смеялся. Один зуб был единственным
болезнь Анны никогда не страдала, так как ее коклюша дней.

Весь класс слушал мисс Томас, которая говорила так особенно
Мэриан, потому что ее зоркие глаза видели и понимали многое из
история жизни маленького инвалида в короткое время, что она наблюдала
Милое, чувствительное лицо Мэриан, на котором появлялся и исчезал нежный румянец
с такими быстрыми изменениями при малейшем волнении.

"Мы не так уж много сделали этим утром", - сказала она наконец,
поворачиваясь к остальным, "потому что я просто пыталась понять, где мы
находимся и с чего мне лучше начать. Мы пройдемся по программе обычной медсестры
на следующей неделе. Теперь, если вы спуститесь вниз, я дам вам
немного побеседую и дам тебе уроки по оказанию первой помощи."

"Давай, ты, хриплый инвалид", - сказала Люси Джулии, легонько подтолкнув свою бывшую
пациентку в спину, когда они гуськом выходили из палаты. "Ты чуть
не сломала мне руку".

"Ну, ты всегда говорил, что тебе нравятся сложные дела", - ответила Джулия.
смеясь, "Поэтому я подумала, что дам тебе шанс. Мне нравится быть больной"
человек", - добавила она. "Я надеюсь, что она снова выберет меня".

"Я кое-что смыслю в перевязке, если уж на то пошло", - сказала Люси.
"Элизабет научила меня. Посиди со мной, Джулия. Мэриан с Энн, так что
с ней все в порядке."

Люси посмотрела вдоль ряда девочек и с удовольствием увидела, что Мэриан
проявила большой интерес к последовавшему разговору. Когда
урок был закончен и девочки поднялись, чтобы уйти, Мэриан
взяла свою книгу из рук мисс Томас с дружелюбной улыбкой, какой она редко
одаривала незнакомых людей. Три девушки вместе дошли до дома Гордонов.
обсуждая утреннюю работу, Джулия сказала::

"Разве она не милый, веселый человек? Я не возражаю делать все, что она попросит
меня сделать.

"Да, разве она не милая?" - согласилась Мэриан. "С ней ты бы почувствовал себя лучше, если бы
как только она вошла в комнату, чтобы ухаживать за тобой. Я думаю, что мне понравится, как только
как я могу получить его через мою голову немного", - добавила она, с сомнением. "Я не
знаю даже, как много о нем, как остальные".

"Вы должны знать очень мало", - сказала Юлия. "Я не могу дождаться, чтобы увидеть
в чем урок. Бьюсь об заклад, это тяжело, от того, что она сказала". Они
приблизился к Гордонс дома и Джулия повернулась, чтобы пересечь траву. "Я
слишком голоден, чтобы идти дальше с вами. До свидания, до полудня!

За обедом Люси и Мэриан с интересом рассказали об утреннем
Мэриан охотно описала необычное поведение своего пульса
и слова мисс Томас, которые она восприняла очень вдумчиво.
Миссис Гордон слушал его с небольшим ее внимание отвлечено на
новые дома-уборка прибывший только накануне, и, казалось, не
уверен, где искать тарелки и ложки, поскольку они находились в розыске.
Но она испытывала самое настоящее удовлетворение от того, что Мэриан понравилось занятие
и ей не терпелось продолжить его, и она смотрела, как та с удовольствием ест
куриный окрошка с рисом с ощущением, что здоровье и удовольствие
члены семьи были ближе к девочке, оставшейся без матери, чем когда-либо прежде.


"К ночи, дети, у нас будет снежная буря", - заметил он.
Майор Гордон, когда они вставали из-за стола: "Так что не уходите далеко"
сегодня днем в прерии." Майор провел большую часть своего времени дома.
служба на Западе, и ограниченные рамки этой должности на острове были
для него всегда предметом легкого веселья.

"Я должна пройтись по уроку латыни, прежде чем займусь чем-нибудь еще", - сказала
Люси покорно. "Давай поднимемся наверх и закончим это, Мэриан. Я продолжаю
мои школьные тетради надежно недоступны с тех пор, как Хэппи разжевал мое сочинение по французскому.
 Да, он это сделал, Уильям, так что тебе не нужно выглядеть обиженным.

"Но он всего один раз пожевал твои вещи, Люси. Большая часть того, что он
ел, была моей", - запротестовал Уильям, защищаясь, что вызвало у
всех смех.

"Хорошо. Я не особо возражала, - сказала Люси. - Он все равно мне нравится.

Когда Мэриан и Люси вышли из комнаты, майор Гордон вернулся из прихожей
со шляпой в руке, чтобы сказать своей жене: "Салли, ты заметила
перемена в Мэриан за последнее время - насколько оживленнее она выглядит?"

Миссис Гордон рассмеялась. - Я заметила это, Джеймс! Мы с Люси
последние два месяца делали все возможное, чтобы добиться этого. На самом деле ей
сейчас нравится гулять с другими девушками, и эти усилия пошли на пользу
и Люси тоже. Ты знаешь, Мэриан выглядит очень хорошо.
несмотря на такой недостаток, как слабое здоровье, у нее прекрасная и образованная девушка. Тебе не кажется,
что она выросла и стала очень приятной маленькой гостьей?

"Не только это, но она выглядит намного сильнее, и на ее щеках появился румянец
. Мне было неприятно видеть ее такой худой и белой, какой она выглядела в
лето. Я не удивлялся, что Генри боялся оставить ее. Она поправилась
я уверен, по крайней мере, на десять фунтов, хотя здесь у нее было не так уж много роскоши
."

"Я не знаю", - задумчиво сказала миссис Гордон. "Это роскошь - иметь
дом и друзей своего возраста, после того как она так долго жила в основном в отелях
и на борту корабля. Я не думаю, что она знала, что такое дом
с тех пор, как умерла ее мать. Когда к ней вернется здоровье - ты помнишь, какой
яркой, веселой малышкой она была много лет назад, Джеймс?--Я знаю, Мэриан
захочет открыть тот большой дом на Лонг-Айленде и жить там. Она
единственная, кто остался, чтобы создать дом для своего отца, и с немного большей уверенностью в себе.
она достаточно умна, чтобы сделать это ".

"Не слишком ли вы торопите события?" - добродушно осведомился майор Гордон.
"Генри был бы немного удивлен такой идеей".

"Надеюсь, он удивится еще больше, когда увидит ее", - сказала миссис Гордон,
улыбаясь. "Не задерживайся слишком долго в управлении", - добавила она, когда ее
муж направился к двери. "Ты же знаешь, сегодня суббота".

Майор мотнул головой в сторону парада, где на холодном ветру без устали муштровались отделения
новобранцев. "Это тоже война."
время", - отметил он, останавливаясь, чтобы пощекотать счастлива по уши, как он пришел гонки
вверх по ступенькам.

Люси и Мэриан поднялись наверх и углубились в латынь, чтобы
покончить с ней как можно скорее. Это занятие не пользовалось популярностью ни у кого из них.
А перевод, который мисс Эллис, казалось, особенно
любила, был пугалом Люси.

- Как далеко ты продвинулась, Мэриан? она попросила через двадцать минут
тишина. "Королева будет бороться?' Я не верю, что она будет, так или иначе-зачем
она должна? Разве эти глупейшие предложения?"

"Ей приходится драться, потому что мы знаем так мало глаголов", - сказала Мэриан, кладя
она опустила ручку, чтобы потянуться: "если только ты не хочешь заставить ее танцевать или петь".

Люси вздохнула и перешла к следующей строке: ""Рабы были ранены
копьями и стрелами ". Я предполагаю, что эту
книгу написал не пацифист ".

- Письмо, пожалуйста, - раздался робкий голос у двери, и новая горничная
вручила Мэриан конверт, чье "Спасибо" прозвучало так обрадованно, что
Люси решила, что письмо от ее отца.

Глаза Люси снова оставил ее книгу, чтобы следить горничная из
номера с доброжелательным интересом. Она была бельгийка, кого Миссис Гордон
обручилась в Нью-Йорке, куда она только что прилетела из Англии. Она
последние два года провела в Лондоне и там научилась говорить
Английский довольно хорошо, но перед отъездом из своей страны она
подвергся опасности и лишения, которые до сих пор остались ярко проявилось в ее
память. Маргарет уже призналась Люси, что она провела большую
накануне вечером, слушая рассказ Мари. "Для этого достаточно
ночные кошмары, чтобы услышать ее,

[Иллюстрация: "ПИСЬМО, ПОЖАЛУЙСТА", - ПРОИЗНЕС РОБКИЙ ГОЛОС]

"Мисс Люси", - сказала она с чувством. "Как мне ни жаль бедную
девочку".

На лице Мари не отразилось и следа воспоминаний о войне, но определенная
тихая мягкость в ее манерах заставляла ее казаться старше своих лет. Она
была шустрой, аккуратной малышкой, которая могла подмести и вытереть пыль миссис
Гордону нравилась, и она уже завоевала уважение Уильяма количеством
игр, в которые она умела играть, большинство из них включали столько беготни
и прыжков вприпрыжку, сколько ему нравилось. Люси забыла ее Латинской удивляться, как
он будет чувствовать себя, чтобы быть жестоко гонят из своей страны, оставив его
вторглись и разрушили, и если она могла бы перенести это с маленькой Мари
спокойная храбрость. Вдруг радостный возглас из Мариан прервал ее.

"Люси, что ты думаешь? Отец едет в Монреаль, и придет
вот сразу после этого. Он уезжает на следующей неделе в Канаде, так что он будет
наверное, быть дома до первого января. Месяц-это не так ужасно
долго, да? А может быть и меньше". Мэриан была искренне предана своему отцу
, и было приятно видеть радость на ее лице.

- О, я так рада, Мэриан, - тепло воскликнула Люси, - но я не хочу, чтобы ты уходила.
тебе придется ненадолго уехать?

- Я не знаю. Отец говорит, что ему, возможно, придется вернуться на Запад. Я не хочу
либо уезжай отсюда, Люси. Просто я буду так рада увидеть его
снова. Она нетерпеливо вернулась к письму. "Я должна посмотреть, что еще он
скажет".

Мистер Лесли писал о непреодолимом потоке работы в лесозаготовительных лагерях
и о необходимости его поездки в Канаду, чтобы объединить
свои интересы с интересами некоторых владельцев канадских лесных угодий. В
Британская комиссия привез ценные предложения в правительство
судостроение схеме, и он пожелал, чтобы сделать его поставок полезной
максимально возможной степени.

Отец Мэриан была мировой опыт в других рядом бизнеса
предприятия. Его откровенная и привлекательная личность завоевала ему друзей
во многих странах, и, имея в своем распоряжении острый ум и большое состояние
, он вырос в человека, пользующегося широким влиянием в общественной жизни.
Мэриан знала, что у ее отца были друзья среди союзных комиссий
и не удивилась, что он сопровождал британцев в Канаду.
Он не был готов делать свою работу, за исключением наиболее тщательно, и не
расстояние было слишком большим для него, чтобы путешествовать, если его целью может быть лучше
обслуживаться собираюсь.

- Я должна показать это кузине Салли, - сказала Мэриан, закончив
письмо. "Еще одно предложение, и я закончу". Она вернулась к
своей латыни, а еще через несколько мгновений отложила ручку и собрала
свои бумаги. - Ты почти закончила, Люси? Я спущусь вниз и поищу
Кузину Салли.

- Минутку, - пробормотала Люси, подыскивая ускользающий глагол. "О, я
теперь понимаю. Мэриан, возьми с собой свои вещи. Мы собираемся куда-нибудь сходить,
не так ли?"

"Все в порядке", - крикнула Мэриан из своей комнаты. "Держу пари, там холодно", - добавила она
с внезапным дурным предчувствием.

Оставшись одна, Люси кое-как закончила последний урок и захлопнула
книга с облегчением захлопнулась. "Хватит об этом до понедельника", - подумала она,
засовывая книгу с глаз долой под диванную подушку и направляясь к шкафу.
взяла пальто и тамбур. Вспомнив ранние утренние замечания своей матери
, она остановилась перед зеркалом, чтобы накраситься,
и заправила под него несколько выбившихся прядей волос вместо того, чтобы стягивать их
на ее голове, когда она выходила из комнаты. Она оставила дверцу шкафа открытой
и чернильницу откупоренной, но затем она была поглощена мыслями
о возвращении мистера Лесли и надеялась, что он задержится еще на
месяц, пока растет активность Мэриан привез ее еще ближе к
здоровье.

Внизу она обнаружила, что ее мать, радуясь с Мэриан за хорошее
новости и читать письмо вслух.

"О, как бы я хотела, чтобы он смог приехать сюда на Рождество, кузина Салли", - воскликнула Мэриан
когда миссис Гордон закончила. "Он всегда такой милый.
он дает то, о чем я даже никогда не просила". Рождество в этом году
показалось Мэриан гораздо интереснее, чем когда-либо прежде.
у Мэриан были двоюродные братья, с которыми она могла разделить его, и подарки, которые она принимала
до сих пор с вялой благодарностью и без особого понимания, были замечательными
возможности для развлечений в этом году, если Гордоны тоже смогут ими насладиться
.

Рождество для Люси и ее мать, похоже, не очень веселая, и Мэриан
слова пробуждают более грустные мысли, чем яркие на данный момент в
их сердца. Это было первое Рождество в жизни Люси, что
Боба не было дома. Даже в первый год учебы в Вест-Пойнте он
работал достаточно усердно, чтобы получить два выходных дня, и вернулся домой в ослепительную
снежную бурю. Люси казалось ужасным веселиться без него
и только напоминание матери о том, что Уильяму не следует быть таким
разочарование заставило ее по-настоящему ждать Рождества.
С интересом. Больше всего ей понравилось получать большую коробку, отправленную в
Боб недельной давности, со всеми вкусностями, которые, насколько она помнила, ему
нравились или которые имели хоть какой-то разумный шанс попасть туда в съедобном
состоянии. Она приготовила пять фунтов помадки, стоя у плиты
пока Маргарет не воскликнула в тревоге, увидев ее горячие щеки, и не подошла
чтобы взять ложку у нее из рук. Но помадка была вкусной, как и все остальное, что было в коробке,
и если бы только Люси могла взять
она бы сама отправила его во Францию и благополучно передала Бобу, она была бы
довольна.

Она уже была готова сказать: "Интересно, получит ли Боб эту коробку?"
"Все в порядке", но она резко остановила себя и вместо этого сказала: "Пойдем
вперед, Мэриан, если мы подождем еще немного, на улице будет ужасно холодно.
Пойдем сейчас.

"Я бы не стала уходить далеко; похоже, действительно идет снег", - заметила миссис Гордон,
отодвигая занавеску.

"Мы не будем, мама. Возможно, мы поедем только к Джулии, - сказала Люси,
наматывая шарф на шею.

Мэриан уже была закутана в ткань и меха, и две девочки пошли к ней.
они вышли на улицу и пересекли лужайку по направлению к Хьюстонам, где усиливающийся
ветер трепал их одежду и почти сбил Мэриан с ног,
в то время как она кричала и цеплялась за Люси, разрываясь между страхом и
смех.

- Я думаю, мы не пойдем сегодня на дамбу, - сказала Люси. - Если только ты не захочешь.
- добавила она с забавным видом.

"Бр-р-р!" - сказала Мэриан, содрогнувшись при этой мысли. "Интересно, почему не все?"
"Интересно, почему не все живут на Юге?" Какой смысл иметь холодные уши и
замерзшее лицо, и когда тебя чуть не сбило с ног? Прошу прощения за это
часовой."

"Ну, на самом деле еще не зима - холодно только для ноября",
ободряюще сказала Люси. "О, Губернаторский остров - милое, защищенное место"
в середине зимы. Здесь не так холодно, как в Форт-Расселле. Там
почти всегда ниже нуля. Единственный теплый пост, на котором мы когда-либо были, был в
Форт-Макферсон, Джорджия, и я был таким маленьким, тогда я не оценил
это. Пойдем прямо. Я не могу дождаться, пока они откроют дверь", - заявила она.
Стоя на пороге дома Хьюстонов. "Джулия не будет возражать".

Как только три девочки удобно устроились в комнате Джулии, ничего не изменилось.
можно было снова заманить Мэриан на прогулку, и они оставались там
пока не стемнело и Люси не напомнила ей, что единственный способ вернуться домой
- это тот путь, которым они пришли. Джулия любила холодную погоду, и всегда был
забавляясь Мариан отвращение к нему.

"Как-то это заставляет меня чувствовать себя живой и веселый. Сейчас я могу делать вдвое больше,
чем в жару, - сказала она Мэриан, помогая ей надеть
пальто.

"Ну, я ненавижу это, и максимум, чего ты можешь от меня ожидать, - это выйти в нем на улицу"
. Ты не можешь ожидать, что мне это понравится, потому что я просто не люблю и не буду", - сказал
Мэриан решительно. "Спасибо, Джулия, остальное я могу сделать сама", - добавила она,
улыбаясь собственной серьезности, потому что она училась у Люси
великому искусству смеяться над собой.

- Что ж, надеюсь, ты благополучно совершишь это долгое и опасное путешествие, - сказала
Джулия провожает своих гостей к двери и смотрит через лужайку
на огни в доме Гордонов. "Кажется, я вижу свет вдалеке.
так что наберись смелости".

- Спокойной ночи, - сказала Люси, смеясь, и закрыла дверь.

Большую часть пути домой их продувало ветром, так что идти пешком не составило особого труда
Мэриан заметила это из глубины своего мехового воротника. Снег
, который предсказал майор Гордон, падал разрозненными хлопьями, но
ветер усилился до штормового и обдавал их лица пронизывающим холодом.

Это была тяжелая ночь для часовых, дежуривших вдоль дамбы с наветренной стороны поста
, где порыв ветра обрушился на них со всей силой
, а волны хлестали по скалам внизу. Капитан Эванс зашел к Гордонам
После обеда. Он был офицером охраны и только что совершил
свой девятичасовой инспекционный обход, последний до часу ночи.
Он рассказал, как его ветром прогулка по острову, после чего он
заказал часовые часто облегчение в течение ночи.

Люси обычно нравились эти дикие осенние и зимние бури, и ей
нравилось ложиться спать под дребезжание окон и свист ветра
по дому, но перед сном она серьезно сказала матери, когда
Миссис Гордон вошла в ее комнату пожелать спокойной ночи:

"Я надеюсь, что у Боба есть плита или что-то в этом роде. Я знаю, что у них, вероятно, ее нет.
там шторм, но я ненавижу кутаться в хорошие, теплые одеяла и
не быть уверенной, что у него достаточно еды ".

Ее слова и вызванная ими тревожная привязанность были отголоском
сокровенных мыслей ее матери, но миссис Гордон не могла ничего сказать
и тут же в ответ. Она лишь бережно уложила дочь в постель и
поцеловала ее на ночь.




 ГЛАВА XII

 ЗАПЕРТЫЕ ДВЕРИ


Ночь и день, проведенные в пустом товарном вагоне, когда холодный ветер задувает
сквозь щели, доставляют неудобства в путешествии, но Боб и его
спутники не придали бы этому особого значения, если бы обстоятельства сложились
иначе. Именно знание того, куда они направлялись - настолько, насколько
они догадывались об этом, - делало холод и монотонную пробежку вдоль
рельсов почти невыносимыми.

Боб мог бы соседнюю пустую машину к себе всех, в
рассмотрение его ранг, а не делюсь этим с десяток
Французские солдаты и унтер-офицеры. Но он не имел ни малейшего
стремление к собственной компании как раз тогда, и приветливые лица
в плен poilus были единственным светлым пятном в унылой тьме
его тюрьма. В другом конце вагона находились четверо немецких солдат и
сержант. Только один из них в данный момент уделял какое-либо особое внимание
пленным, и он просто невозмутимо сидел на страже рядом со своей винтовкой.
Раздвижные двери были закрыты и заперты на засов, и не было никакой возможности
сбежать.

Всю ночь Боб пролежал на жестком, трясущемся полу, пытаясь заснуть,
надеясь, что ему приснится что-то еще, кроме горькой реальности. Сон
не шел, поэтому он попытался лежать неподвижно и не думать ни о чем, кроме
бегущих колес и скрипящих досок, пока не забрезжил свет.
сквозь щели снаружи или вздох одного из его товарищей по заключению
он снова проснулся от острого приступа горя.

Его мысли не будут надолго отвлекаться от мрачного будущего, и он посмотрит
впереди, как он может с отчаянными поисками, он не мог видеть ничего, чтобы принести
хоть какое-то утешение. Все его надежды и желания, чтобы дать хорошее обслуживание
Америка в ближайшие борьбы в один несчастный день был испорчен.
Он был обезоружен, взят в плен и беспомощен в руках немцев, и ничто
из того, что он слышал или читал за последние три года, не придавало словам уверенности
и не могло изменить его судьбу, кроме тяжелой,
без надежды на перемены или улучшение. Как долго продлится война?
Никто не мог сказать ему этого, и это было единственное знание, которое
давало хоть какую-то надежду на свободу или счастье.

Пока тянулись долгие часы, Боб перебирал в своих беспокойных мыслях весь прошедший год
и то, что он ему принес. При обычном ходе событий
сейчас он был бы первоклассником, принимал участие в рутине
жизни Вест-Пойнта и с нетерпением ждал рождественских каникул. Когда
Немецкая армия пересекла бельгийскую границу во время его плебейского лета,
во время всех возбужденных обсуждений этого в Вест-Пойнте ему и в голову не приходило,
что четвертый год войны застанет его в немецкой тюрьме.

Наконец холод и неудобство его положения притупили его мысли,
и поменяли их на томным ожиданием тепла и пищи. На рассвете
поезд дернулся себя в тупик и охранник толкнул один
из широких дверей. Появился слабый свет из свинцовое утреннее небо,
и показал город в полумиле за пределы трассы, и небольшая деревянная
сигнал-дома или полива станции на расстоянии вытянутой руки. Охранник принес из дома хлеб
и воду и раздал их заключенным, в
довольно скудных количествах, но усталые,
голодные люди с радостью их приняли. Солдат , который дал Бобу его порцию, предложил ему воды из
жестяную кружку вместо того, что дали остальным из ведра. Почти сразу же
дверь снова закрылась, и поезд двинулся дальше. Охранник в отставке
их конец вагона, чтобы жевать свой хлеб, но один из них сказал
что-то, чтобы пленные в Германии, когда тот проходил мимо, в сопровождении
предупреждение покачал головой. Никто его не понимает, и вообще запрос
возник среди них, что он имел в виду, давая искру интереса к
в момент тоскливый путь. Бобу показалось, что он угадал, что этот человек имел в виду.
и, призвав на помощь свой французский, сказал небольшой группе людей рядом с ним:

"Я думаю, он имеет в виду, что мы должны оставить немного этого хлеба на ужин".

Дюжина лиц повернулась в его сторону, и почти столько же голосов
ответили: "Спасибо, mon officier_", - с благодарными улыбками.

Внимание и помощь Боба, казалось, были приняты этими несчастными и
удрученными французами с живейшим удовольствием, и, очевидно, они
были достаточно рады начальству, чтобы задавать вопросы, потому что через несколько мгновений
переговариваясь шепотом, один из них подошел к Бобу и, присев на корточки
рядом с ним, почтительно сказал:

"Могу я сделать запрос, mon officier"?"

Боб кивнул, глядя в усталое лицо мужчины и на грязную повязку
, обмотанную вокруг его горла.

"Вы можете сказать нам, куда мы направляемся?" - с сомнением спросил солдат. "Это что,
в Германию?"

"Я не знаю, в какую часть, но это определенно Германия", - ответил Боб.
"После этих долгих часов мы, должно быть, уже далеко внутри немецкой границы. Я
полагаю, нас отправят в ближайший лагерь для военнопленных.

Солдат кивнул в знак согласия и поднялся, чтобы присоединиться к своим товарищам с
пробормотав слова благодарности, но Боб удержал его. "Что там случилось?"
спросил он, указывая на горло мужчины.

"Всего лишь легкая рана. Она не очень болезненна", - сказал француз,
улыбаясь и осторожно прикасаясь к повязке, пока говорил.

"Кто-нибудь еще ранен?" - спросил Боб, поднимаясь с пола.


"Да ладно, лейтенант, у некоторых из нас небольшие ранения. У того парня
рука с пустым рукавом на перевязи, а у другого
пуля пробила ногу. Им сделали первую перевязку в Пти-Буа
после того, как нас схватили."

"Мы можем провести в этом поезде весь день", - сказал Боб, старательно выговаривая слова по-французски, чтобы
было понятно, что он имеет в виду. "Позвольте мне осмотреть раны, и, возможно, я смогу
устроить вас поудобнее".

Никто не высказал никаких возражений, когда это было объяснено. Мужчина с
пустым рукавом был бледен и страдал от того, что его
раненая рука была открыта холоду, но он безропотно предложил себя неумелой
помощи Боба.

Прежде чем размотать бинты, Боб подошел к тому месту, где сидел или прислонился к борту машины немец
охранник. При его приближении дежурный сержант
встал с видимой неохотой.

"У вас есть какие-нибудь перевязочные материалы - бинты - которые я мог бы использовать для раненых
заключенных?" - спросил Боб, стараясь говорить как можно отчетливее.

Мужчина непонимающе покачал головой. Затем, пока Боб пытался
вспомнить маленький немецкий, которому он научился у Карла и Элизабет,
сержант заговорил с солдатом, который сидел на полу неподалеку, и
указал на него. Солдат встал и, подойдя к Бобу, сказал ему:

"Говорите по-английски. Я понимаю вас, герр лейтенант".

Боб повторил свою просьбу. Мужчина покачал головой, глядя в сторону французов.
На его лице не отразилось особого интереса. "У нас ничего нет", - сказал он наконец.
"Во сколько мы прибудем к месту назначения?" - Спросил он.

"Когда мы прибудем к месту назначения?" - Спросил Боб. - Как скоро ты
мы останавливаемся? он изменил вопрос, поскольку мужчина непонимающе посмотрел на него.

"Ах, я думаю, сегодня вечером".

Боб кивнул и вернулся к своим товарищам по заключению. Он сделал все, что мог
для раненых, немного воды, свой
носовой платок и несколько полосок, оторванных от рубашки. Первая помощь
пакеты осуществляется французские солдаты были использованы для их
заправки по Пети-Буа, и Боба, были сохранены его немецкий
похититель там, как и все остальное в его распоряжении, кроме своего
деньги, которые были тщательно спрятаны в его пальто.

После напряженной работы за час, не сопровождаемые сильной болью
со стороны желающих пациентов, он чувствовал, что сделал то, что
могли бы к улучшению их состояния. Осознав, насколько
мало внимательного обращения можно было ожидать от пленных, попавших в руки немцев
, он поблагодарил свои звезды за то, что, по крайней мере, остался цел и невредим,
имея силы противостоять худшему.

Покончив со своим делом, он снова сел у стенки вагона и
погрузился в очередную мрачную задумчивость, нарушаемую только приступами голода,
которые с дразнящей живостью вызвали в памяти сердечное утоление
еда, которой он наслаждался так недавно. Он подумал Бентон,
тоже интересно, что стало с ним, и то ли немцы'
уважения к его доблести ему лучше или хуже лечения в
своими руками. В одном он был уверен: они сделают все возможное, чтобы
вытянуть из него часть бесценной информации, которую он собрал
за последние шесть месяцев. Столь же несомненно было и то, что они ничего не узнают
.

Боб вдруг вспомнил, что сегодня воскресенье. Дома, на Губернаторском острове,
его люди примерно в это время мирно отправлялись бы в монастырь Святого Корнелиуса.
Часовня для утренней службы. Их мысли и молитвы будут
с ним, он знал, но они будут думать о нем как о солдате эскадрильи
в лагере среди друзей и союзников. Он начал подсчитывать, сколько времени
потребуется, чтобы известие о его исчезновении дошло до дома. Принимая во
внимание дознания производится по части французских и британских
фронты чтобы выяснить, может ли он и Бентон пришел за везде
их собственные линии, он думал, что это может пройти несколько дней, прежде чем слово было
заказать телеграфировал в Америку. Возможно, снова до тех пор, пока не появится кабель
приехали. Он скорее рассчитывал на задержку. Что толку было бы им
чтобы знать, что он погиб? Они подумали бы о худшем, хотя в тот момент было
трудно осознать, что его могла постигнуть судьба и похуже
.

"Возможно, я смогу вам слово Главная, что я жив и в плену", он
поощрять себя, хоть и без большой уверенности в любых средств
сообщений, которые могут прийти своим путем. "Это испортит им Рождество,
что бы они ни услышали", - подумал он с внезапной мальчишеской тоской при этих словах.
слово, обозначающее вид дома, приготовленного к Рождеству, украшенного остролистом,
большая ель в столовой и планирование всей семьей.
чтобы добавить что-нибудь к празднованию дня. Гордонам всегда удавалось
хорошо провести время на Рождество, и их дом обычно был полон
гостей на Рождество. В прошлом году там была тяжелая метель,
а Вася взял Уильяма на его новые сани до щеки Уильяма
так красный и белый Элизабет думала, что они отмороженные и
не хотел отпустить его возле огня, когда они вошли. Холод, казалось,
веселые и разные, когда есть теплый дом, чтобы вернуться. Боб
вздрогнул от этой мысли и отодвинулся от широкой щели в досках
, но имя Элизабет вызвало у него прилив благодарности, когда он
вспомнил свой час смертельной опасности от рук Карла.

Вечером, примерно в сумерках, поезд остановился, и охранники распахнули
двери. Они были во дворе большая железнодорожная станция, и на
дорожки возле машины появилось несколько чиновников и пол
десяток солдат с примкнутыми штыками. Было роздано еще немного хлеба
среди заключенных, после чего им было приказано выйти и построиться
двумя рядами, Боб замыкал шествие. Любое движение приветствовалось.
у мужчин сводило судорогой озябшие конечности, и даже самые слабые вставали и
охотно спускались на землю. Чиновники обменялись несколькими
словами с сержантом, отвечающим за заключенных, который затем отдал
приказ выступать. Эскорт солдат от станции упали в с
остальные по двухпроводной линии, о заключенных и партии шли
быстрым шагом вышел со двора и через станцию, где скудное кол-во
путешественники с любопытством посмотрел им вслед, и в тускло освещенную
улицы города.

Боб не мог различить сквозь сумрак, за исключением того, что место
оказался довольно большим, с мощеными улочками и толпами людей,
все торопясь домой в такой час, говорю по-немецки и воскликнул:
при виде пленников, когда они проходили, хотя Боб думал, что они должны
довольно привычная картина к этому времени. Американские заключенные были бы для него в новинку
, но они не могли знать, что он один из них. Он с тоской посмотрел
на витрины магазинов в поисках чего-нибудь съедобного, но ничего не увидел
а если бы и увидел, то не смог бы остановиться, чтобы купить это.

Через несколько минут они свернули на боковую улицу, которая вскоре
стала дорога, ведущая в открытой местности. Через полчаса быстрого марша
в сгущающейся темноте показалась группа
одноэтажных зданий, похожих на бараки, в которых рассеянно мерцали огни
. Заключенных провели через деревянные ворота, по
проходам, сделанным путем ограждения пространства проволочными заграждениями, и, наконец, к
одному из низких зданий, куда часовой, стоявший в этот момент на страже, бросил
открывайте дверь по команде командующего сержанта.

Они вошли в довольно просторную комнату, освещенную лампой, и
выглядело как комната охраны или санитара. В ней не было мебели, кроме
стола и двух стульев. Отсюда французские солдаты были уведены маршем
немедленно разошлись по своим квартирам, а Боб, после минутной задержки
пока сержант выходил и, очевидно, с кем-то советовался, был один раз
другие вели наружу и вдоль фасада казармы к другому углу здания
. Комната, в которую его впустил сержант, была маленькой
и пустой, насколько Боб мог разглядеть в темноте. Кроме того, было очень
холодно, и ветер свистел в стекле единственного окна в коридоре.
противоположная стена. Справа был дымоход из глины и кирпича, как он увидел при
свете лампы, которую принес солдат и поставил на
грубый маленький столик в центре комнаты. Там была раскладушка,
как он обнаружил, поверх нее было наброшено серое одеяло, а возле
стола - трехногий табурет. Солдат бросил на землю охапку дров
он принес их и начал разводить небольшой костер, к огромному облегчению Боба.
Сержант уже вышел, закрыв за собой дверь. Он
очевидно, не чувствовал никакой дальнейшей ответственности теперь, когда его пленник в безопасности
прибытие было обеспечено, как Боб мог хорошо понять, вспомнив количество
вооруженных и бдительных часовых, мимо которых он прошел на окраине
лагеря для военнопленных.

Он сел на табурет и смотрел тупо солдата, как он положил
палочки, сдул пламя с клубами дыхание, что оказалось
чтобы пар в морозном воздухе, и, наконец, поднялся с земляного пола,
оставляя другую палки рядом с очагом. Он быстро задал вопрос
Бобу, с сомнением поглядывая на огонь. Боб понятия не имел,
что он сказал, но кивнул, и мужчина вышел, заперев дверь на ключ.
громко звякнув ключами.

Боб подошел к огню и присел перед ним на корточки, грея озябшие руки
. Затем, осененный внезапной мыслью, он встал и пододвинул раскладушку
к очагу. Два серых одеяла выглядели достаточно тонкими
и были единственным постельным бельем поверх брезентовых полос, из которых был сделан
матрас. Прикинув запасы топлива, он аккуратно сложил горящие
ветки, добавив еще одну в огонь. Затем, после рассмотрения немного
прибитую окна, чьи щели, он решил, с порывистым проект Down
дымоход бы дать ему достаточно воздуха чтобы дышать, он потушил лампу,
снял сапоги и лег на койку перед тусклым очагом.

Секунду он смотрел на пламя, прежде чем закрыть глаза. Он
так много думал за последние двадцать четыре часа, в самых разных настроениях, от
мечтательности до неуправляемого отчаяния, что ему казалось, он сойдет с ума,
если его разум еще немного поработает. С отчаянным желанием отдохнуть во всех
его ноющие и уставшие конечности, он обратил свои заботы на небесах, и обертывание
тонкие одеяла тесно о нем быстро заснула.

Когда он проснулся, было светло, и снаружи и вокруг него раздавались тяжелые звуки
шаги и время от времени голоса, выкрикивающие приказы. Боб сел, чувствуя себя
чудесно отдохнувшим после сна, хотя в голове у него было достаточно ясно.
вспоминая события прошлой ночи, он нахмурился, подавленный.
черная депрессия. Огонь в камине почти погас, и в комнате было
холодно. Он встал и снова разжег огонь тем, что осталось от
дров, затем прошелся по маленькой комнате, пытаясь согреться. По
его наручным часам было без четверти семь, а солнце еще не взошло
. Через окно он мог видеть только проволочную сетку с меряющим шагами
часовой за ним, а за ним поле и лесок. Он
не имел ни малейшего представления, в какой части Германии он находится. Северо-он
предполагал увеличение холодно, но он не был достаточно хорошо знаком с
климат, чтобы сделать хороший думаю.

Он чувствовал, что голодны, и когда он шел куда глаза глядят про маленького
он пытался угадать по звукам, что происходит вокруг него,
и какие шансы у него получить какой-то завтрак скоро.
Сторона камина комнаты, судя по шуму за ней, примыкала к
караульному помещению или какой-то оккупированной части казармы, но слева
стороны пришли никаких звуков, кроме редких свет следом, и как только
скрипучий стул или стол на глиняном полу. Боб гадал, кто его
тихие соседи по этой стороне, его мысли обратились также к
раненым среди его последних товарищей, и он надеялся, что его головотяпство
до этого дополнялось надлежащими перевязками.

Вскоре он услышал шаги снаружи по гравию, и в момент, когда его
дверь была не заперта и открылась. Немецкий сержант, с красным лицом и
топорщил брови, вышел с легким поклоном, которым Вася тихо
вернулся. За последние полчаса он припоминал столько немецких слов, сколько мог,
понимая, как сильно они ему понадобятся, и теперь он
обратился к сержанту с какой-то сомнительной решимостью:

"Я хочу пищевыми продуктами, пожалуйста, и костер."

Грамматика и акцент были замечательные, он знал, но он думал, что
слова имели смысл. Сержант пристально посмотрел на него, казалось, поняв
, потому что он перевел взгляд на камин, затем снова на Боба, плотно сжал свои
губы, кивнул и вышел.

Он оставил дверь незапертой, поэтому Боб открыл ее и выглянул наружу, на солнце
уже встало, и он подумал, что холодный воздух снаружи будет приятнее, чем
промозглая сырость его тюрьмы. Часовой за проволочной сеткой
пристально посмотрел на него, но продолжил свой путь. По другую сторону
проволочного заграждения был квадратный двор, на который выходило еще одно низкое деревянное
здание, из трубы которого поднимался дым. Боб догадался, что это была
кухня, потому что теперь он услышал топот множества ног слева от себя, и
по огороженному сеткой проходу потянулась длинная вереница заключенных,
неся оловянные чашки и тазики, они маршировали к открытому пространству.

Некоторые из них говорили на совершенно незнакомом ему языке
. Приблизившись к часовым, они замолчали, и тогда Боб увидел по
блузам их поношенной и выцветшей формы, что они русские.
Они должны числом пятьсот, - подумал он, - и они последовали
возможно, две сотни французских пехотинцев, многие с забинтованными руками или
руки и ходить с трудом, с помощью трости или
вспомогательная плеча товарища.

Примерно в то время, когда первый из них добрался до другого здания, к двери Боба приблизился солдат
с ведром в одной руке и дымящейся
переложите блюдо в другую тарелку. У Боба потекли слюнки при виде этого, и он быстро
уступил дорогу мужчине, который поставил тазик с чем-то, похожим на кофе
, на стол, ведро с водой на пол и зачерпнул из
под мышкой у него была коричневая буханка хлеба, которую он положил рядом с чашкой.
кофе.

"Цвей тэг", - заметил он, указывая на него с серьезным видом.

"Цвей" Боб знал, но два чего? Он не мог вспомнить, что такое "тэг". Однако он
вспомнил о костре и поспешно сказал солдату, который
уже повернулся, чтобы уйти: "Еще дров".

Мужчина выглядел неуверенным, поклонился и вышел. Боб сел за стол.
завтрака, запивая странный вкус заменителя кофе без
критика. Он был, по крайней мере, горячая и утешительная, и большой кусок вырвал
от одного конца рулета он чувствовал себя другим человеком. Внезапно до него дошло
значение _tage_. Конечно, дни - "два дня". Это было
то, что сказал солдат. Он указал на хлеб, которого
очевидно, должно было хватить на такой срок. Мысль была
не слишком ободряющей, если только не предстояла остальная часть его рациона. Он
заметил очень заметную разницу в обращении с ним как с офицером со стороны
это относилось к рядовым, которые были заключенными. Это различие,
Боб предположил, что это было сделано скорее в интересах немецких солдат,
чье уважение к офицеру нужно поддерживать любой ценой, чем по
более благородной причине. Но с ним, очевидно, следовало обращаться внешне
знаки вежливости, хотя его удобства, как он предвидел, будут скудными
достаточными, если только он не сможет установить связь с какими-нибудь внешними средствами
снабжения.

Он мог бы легко съесть половину буханки хлеба прямо там, но
слова солдата произвели впечатление, и он встал, не вставая.
откусил еще кусочек. Его дверь все еще была не заперта, и он стоял на пороге.
пытаясь согреться под лучами солнца, потому что
его костер не был пополнен. Проволочный забор, высотой не менее десяти футов
и с колючками наверху, тянулся вдоль фасада барака на расстоянии
примерно дюжины шагов от него, единственным разрывом был
проволочная аллея, выходящая на открытый двор в центре. По этому переулку шел
часовой, откуда открывался прекрасный вид на обе стороны двора. А
На небольшом расстоянии слева начал бить другой часовой, перед
соседним бараком.

Примерно в сотне футов справа и слева от Боба двери провода
неожиданно повернул в казарменной стены, оставив только то, что длина
прогулка, и включающего около пяти дверей, настолько, насколько он мог видеть, вниз
линии. Одна из этих дверей открылась, в комнату рядом его, где он
слышал приглушенные звуки раннего утра, и когда он стоял
там, дрожа, прикрепляя его пальто, прежде чем пытаться идти вверх по маленькой
загону в пронизывающий ветер, ему стало известно, что его сосед был
также стоя на своем пороге.

Французские солдаты как раз возвращались со двора со своими
рацион, спеша обратно в укрытие с дымящимися мисками, и Боб мог
видеть, что мужчина наблюдает за ними, поглощенный и неподвижный. Прежде чем он успел
мельком увидеть высокую фигуру, он вернулся в свою
комнату. Боб тоже вернулся за своим шлемом, думая о неприятных вещах
о солдате, который оставил его мерзнуть из-за нехватки дров,
когда звук шагов заставил его выжидательно обернуться. Вместо невозмутимого
Немецкий ординарец, он увидел стройного, выдающегося на вид мужчину в выцветшей
синей форме капитана французской пехоты. Он стоял прямо у входа в
Боб повернулся, поклонился и протянул руку, ослепительная улыбка
осветила его бледное, худое лицо.

"Я ваш сосед, месье лейтенант", - сказал он на правильном, если
довольно кропотливом английском.

Боб вышел и тепло пожал ему руку. Как горячо он приветствовал компанию этого несчастного француза
, было видно по его лицу и пожатию
его пальцев, прежде чем он сказал: "Я очень рад вас видеть. Вы не могли бы
войти?"

Глаза француза казались довольными теплотой, оказанной ему американцем
в чье открытое молодое лицо он вглядывался с симпатией и
жаль, но он бросил взгляд на часового, прежде чем ответить: "Я думаю, он
не будет возражать. Мы можем, по крайней мере, подождать, пока он это сделает".

Они вошли в комнату Боба, где Боб выдвинул табурет, оставив
для себя низкий столик, который был сделан из прочного дерева.

"Я Филипп Бертран, капитан французской пехоты", - представился его гость,
усаживаясь и снимая фуражку со своих черных волос.
"Могу я спросить ваше имя и куда вас увезли?"

Боб охотно откликнулся на дружеский запрос, и на каждое сказанное им слово
у него был заинтересованный слушатель. Он рассказал французу, где находится.
пришли и продолжительность его службы, наконец, вопрос: "Можете ли вы дать
мне хоть представляешь, где мы находимся, капитан?"

Бертран произносится немецкое имя, которое ничего не значило для Боб. Добавлен
информация о том, что место было расположено в Пруссии сделал вещи немного
яснее.

"Как давно ты здесь, капитан?" спросил он с внутренним содроганием.

"Шесть месяцев",
- ответил Бертран, тень приходит за своим худым лицом.
"До этого я боролся, начиная с 1914 года недалеко от северного конца
Британская линия во Фландрии. Вот так я выучил английский".

"Но вы единственный офицер, заключенный здесь?" - спросил Боб. "Кажется,
здесь много других заключенных".

"Сейчас здесь нет других французских или британских офицеров. Они были
переведены в другие места. Там были рядом со мной русские офицеры до
на прошлой неделе, но они были увезены. Были некоторые слухи о
перемирия, заключенного между Россией и нашими врагами". Он нахмурился, с тревогой глядя на Боба. - Ты ничего не слышал об этом?

Боб мало что слышал о фактическом подписании перемирия, но рассказал все, что знал о неспокойном положении дел в России. Затем, в ответ на
Отвечая на нетерпеливые вопросы Бертрана, он рассказал все военные новости, которые смог вспомнить за последние шесть месяцев, закончив отчетом о великих приготовлениях Америки, историей своей собственной службы за границей и его
захват в плен внутри немецких позиций.
Бертран слушал с напряженным вниманием, потому что в тюрьму просачивалось мало новостей и это немногое соответствовало немецкому образцу. При некоторых словах Боба он выглядел печально удрученным, но при упоминании всего, что касалось подготовки Америки к войне, он заметно оживился.
Наконец он встал и снова протянул руку."Наши двери будут заперты в секунду", - пояснил он его внезапная отъезд. "Это не больше часа, хотя в последнее время я не много пользуясь этим."
"Ты хочешь сказать, что в это время мы можем гулять в том маленьком пространстве перед входом?"с отвращением спросил Боб. "Неужели они не позволят нам пойти куда-нибудь еще?"
"Иногда они это делают. Я сам не уверен, так что вы должны просить",
Француз ответил. "Я больше не могла ходить далеко, и маленький
набережная перед моей дверью не достаточно хорошо".- Вы хотите сказать, что вы больны? - спросил Боб, с замиранием сердца глядя на бледное лицо своего спутника.-"Я думаю, у меня что-то вроде лихорадки. Это приходит и проходит, но это довольно утомительно. Большое спасибо за вашу беседу. Это дало мне пищу для
новых мыслей ".

Боб провел его назад второй. "Когда я смогу увидеть вас снова, капитан? Я
таких слишком много, чтобы просить вас об этом. Вы не знаете, сколько это значит
ты здесь, рядом со мной".

"Возможно, сегодня вечером", - последовал довольно неуверенный ответ. "Мой охранник
иногда оставляет дверь незапертой во время ужина, поскольку я здесь один"
. Думаю, это для того, чтобы избавить себя от лишних хлопот. Именно он рассказал мне о
прибытии американского офицера".

Повернувшись, чтобы уйти, он снова поклонился с ослепительной улыбкой, обнажившей два ряда белых ровных зубов.
и когда его глаза загорелись, Боб понял
что он был молодым человеком, несмотря на отрезвляющее воздействие лихорадки и
лишений.

Охранник появился с опозданием охапка из дерева, как Боб re;ntered
его номер после отъезда своего нового друга. У него тоже были с собой ключи,
которыми, после того как он сложил холодный камин, он приготовился запереть
дверь, но ему помешал крик ближайшего часового. Кто-то
пересекал двор, предшествуемый сержантом по стойке "смирно". Тот
охранник снова быстро открыл дверь, прижимаясь к ней всем телом, когда
он поспешно объявил Бобу: "Герр майор!"




 ГЛАВА XIII

 "ВХОДИТЕ, ТОВАРИЩ!"


Боб не видел ни одного немецкого офицера с момента своего прибытия в лагерь для военнопленных
но в этом он угадал коменданта по
величественной походке и тому эффекту, который он производил на солдат.
охранник и часовой. Офицер приблизился к двери Боба неторопливым шагом
позвякивая мечом, внимательно оглядывая фасад барака, пока
хотя и для всего, что требует его внимания. Он был невысокий, коренастый,
мужчина средних лет, с льняными волосами и светлой кожей, немного подбородок
поднял, как он переложил его яркий, умный взгляд из одной точки в
другой. Когда он подошел к двери Боба и увидел заключенного,
он бросил на него долгий взгляд, затем быстро кивнул в знак приветствия. Боб
кивнул в ответ, молча стоя у своего стола, когда офицер
вошел в сопровождении сержанта, громко стуча сапогами. Когда Боб
ясно увидел его лицо, ему мало что в нем понравилось. Чопорные, плотно сжатые губы
и холодные, светло-серые глаза сказали жесткой и скупой природы; в
человек, который предпочитает правила для отправления правосудия. Боб не успел сделать любой
еще размышления перед майор уселся на табуретку принес
сержант быстро вышел вперед и, не сводя глаз с пленного,
начал задавать длинный вопрос на быстром немецком, сопровождая его взмахами руки
чтобы подчеркнуть свои слова.

Боб молча покачал головой и сказал по-английски, как только наступила пауза в словесном потоке.
"Я не говорю по-немецки, герр майор".

Великий человек сердито нахмурился, его лицо быстро покраснело.
вспыльчивый, который возбуждается по пустякам и так же легко успокаивается. Он уставился на
Боб на мгновение, как будто пытаясь понять, говорит он правду или нет
, затем, очевидно, решив, что говорит, нахмурил брови
и раздраженно начал по-английски.

- Немедленно сообщите мне ваше имя, ваше звание, ваш корпус и их положение.
расскажите. И о том, как вы попали в наши руки. Он остановился
довольно внезапно, его с трудом выученный английский, очевидно, подвел его.

Вася стал быстро, и повторил то, что он уже рассказал
офицеры у Пети-Буа. Ему удалось их удовлетворить, не давая
объективную информацию, и у него были небольшие проблемы теперь в том,
достаточно расплывчатым, чтобы сделать его ответы ценности, на его вопрос
не знаю, достаточно пройти американские позиции и противоречить ему.
Расспросы были закончены раньше, чем могли бы быть, из-за очевидного
нежелания немца продолжать говорить по-английски. Боб
подозревал, что половина его быстрых ответов не была понята.
Когда, наконец, наступила пауза, он смело взял допрос в свои руки
и сказал:

"Герр майор, как военнопленный, я хотел бы обратиться с просьбой".

"В чем дело?" - рявкнул офицер по-немецки, очнувшись от своих мыслей.
и с раздражением недружелюбно уставился на пленного американца.

"Я бы хотел больше места для упражнений, достаточно еды и огня".
Боб подумал, что лучше сразу высказать свое мнение. Он не понимал,
какой вред могли нанести его требования, которые были вполне в пределах его прав.
даже если к ним не прислушивались.

Казалось, они не произвели на майора особого впечатления. Он встал, коротко кивнув
в знак согласия, но единственным ответом, которого он удостоил, был вопрос на
Английском: "Возможно, у вас есть немного денег?"

Боб был удивлен, но он честно ответил: "Да, немного".

"Столовая есть". Майор мотнул головой в сторону
здание кухни. "Там иногда можно купить больше еды. Мы не можем
прокормить наших заключенных, поскольку вы живете в Америке!" Это было сказано со вспышкой
злобной ярости, не ускользнувшей от Боба, который в тот момент понял, как мало,
кроме самого скудного пропитания, он или его соотечественники могли ожидать
от рук немцев.

Майор вышел без дальнейших слов, сопровождаемый криком
сержант обратился к часовым с просьбой предъявить оружие и устроить грандиозную демонстрацию
военной чопорности со стороны охранника Боба, который, казалось,
задержался в помещении ради привилегии отдать честь во второй раз
. Боб облегченно вздохнул, когда майора мечом гремела
само ухо прострелил вдоль казармы, истово надеясь, что он будет
не делать длительных свиданий в четверти заключенных смиреннее. Он чувствовал себя
уверенным, что они согласятся с ним в том, что чем меньше видеть герра майора, тем
лучше.

Он опустился на табурет, теперь восстановленный для его собственного использования, и сел.
тоскливо размышляя, как, черт возьми, он мог бы скоротать время в какой-то степени
бодрость. Теперь он сожалел, что не вышел на улицу, пока у него была такая возможность.
и решил, что должен немедленно заняться физическими упражнениями в помещении, если
его здоровье не пострадает от неестественного заключения. Получение
аппетит, правда, был, конечно, вещи, которых следует избегать. Боб
мысли о будущем были туманны и бесцельной, и он сделал все возможное,
сейчас, чтобы держать их так. Он очень надеялся, что не осознает всей
глубины своего несчастья и того наполовину недоверчивого состояния ума,
которое заставляло его жить от мгновения к мгновению, как будто его заключение
если бы что-то было странным и преходящим, могло бы продлиться немного дольше. Один лучик
утешения у него был, и он цеплялся за него, когда отчаяние казалось совсем рядом
с ним. Одиночество было тем, чего он боялся больше всего, и дружелюбное присутствие капитана Бертрана
было подобно лучу света среди кромешной тьмы.
Вокруг Боба всегда была любящая семья и жизнерадостные друзья
. Он не знал, как жить в одиночестве, и вряд ли смог бы подняться
над крайней депрессией. В мышлении молодого француза
отважным спокойствием он нашел мужество смотреть правде в глаза, чем он думал
он не обладал.

Охранник запер дверь, и Бобу особенно захотелось разузнать
о столовой, о которой говорил гостеприимный комендант. Он достал
свои деньги из внутреннего кармана блузы, где они были
спрятаны, и тщательно пересчитал их. У него было всего сорок франков. Десятью он
дала старому мужику было бы приветствовать, но он сделал
не жалею о них.

Как утро подходило к концу, и дверь оставалась запертой, активный Боба
тело требовало движения какой-то. Он попробовал балансировать
с табуретом, перепрыгнул через низкий столик, прошелся по руководству
оружия без пистолета, и устроил фехтовальный поединок с воображаемым мечом
и противником. Затем, когда изобретательность подвела его, он снова опустился на
свой табурет и вернулся к своему главному занятию последних двух
дней - размышлениям. Ему стало интересно, во сколько обед и будет ли он
более сытным, чем завтрак. В любом случае, ему обещали еду в
столовой, которой он ждал с нетерпением. Он подумал, можно ли там тоже купить письменные принадлежности.
и если да, то попадет ли когда-нибудь письмо отсюда.
попадет ли оно во внешний мир через руки коменданта. Он вспомнил
что он не спросил Бертран, в какой части Пруссии они были.
Имя какой-то вблизи города, возможно, более знакомы с ним, чем
города за пределами лагеря. Он не мог понять, почему Бертрана
оставили там, когда перевели других офицеров, но он был очень
благодарен ради себя самого, что это было так.

Спустя долгое время дверь была отперта под сопровождающие звуки
заключенных, выстраивающихся рядами за пределами барака, и его охранника
появился с тем же тазом, от которого шел пар, в котором за завтраком был желудевый кофе
. Когда он поставил его на стол и повернулся, чтобы уйти, Боб
перешел на немецкий. "Я иду", - начал он, выразительно указывая на другой конец двора.
слово "столовая" он произнес не по своей воле. "Куплю хлеба".

Солдат выглядел озадаченным, любопытно, и, наконец, свет обрушился на его
тяжелое лицо. Он кивнул и вышел, сказав что-то в ответ
что Вася так и не понял, но в котором слово "сержант" пришло.

Став в отставку сейчас, чтобы ожидания пациента, Боб присел, чтобы найти то, что
он ел на ужин. Насколько он мог разглядеть с помощью металлической ложки
, в миске было что-то вроде капустного супа с несколькими кусочками
овощей, притаившихся на дне. Это не выглядело привлекательным, но
он был слишком голоден, чтобы быть критическим, и он опустошил тарелку за пять
минут, найдя борщ, не плохо, с другой-кусок черного хлеба
чтобы сопровождать его. Главная беда заключалась в том, что этого было недостаточно.
После этого он мог бы съесть целый ужин без каких-либо проблем. В
мысль народа, который бы так с удовольствием отдавали ему деньги и
расходные материалы, если только они могли с ним связаться, он решил попробовать попасть сложно
них какие-то новости о его местонахождении.

Вскоре после того, как он закончил есть, появился сержант с нахмуренными бровями
и объявил, что пришел проводить лейтенанта в
столовую.

Боб с готовностью встал, надел шлем и теплое пальто и
последовал за своим проводником на холодный воздух по проволочной дорожке мимо
бдительного часового, который повернулся и пошел по их следу. Боб был мягко говоря
его позабавила мысль о его попытке к бегству. У него было примерно столько же
шансов, как если бы он был диким зверем в железной клетке, и он получил бы
столь же радушный прием по всей Пруссии. В какую бы сторону
он ни повернулся, его взгляд натыкался на линии высоких проволочных заграждений или на блестящие
штыки часовых, патрулирующих лагерь во всех направлениях.

Столовая представляла собой всего лишь комнату рядом с кухней, оборудованную
полками с товарами. Старший капрал сидел за столом.
столик. При виде посетителя он встал и отвесил обычный легкий поклон,
бросив взгляд на погоны Боба. Боб увидел лишь скудный ассортимент
съестных припасов на полках, но после тщательного осмотра выбрал
две банки сельди и небольшую буханку черного хлеба в дополнение к двум своим
дневной рацион и баночка странного на вид желтого мармелада. Для этих
предметы роскоши он уплатил три франка и чувствовал, что его похитители получили
лучшее из этого.

Сделки, заключенные, сержант повел его обратно в ближайшее время через
двор, где собралось несколько сотен пленных, несущих медиаторы
и лопаты, и, очевидно, выходящие на дневную работу. Бобу
почти захотелось присоединиться к ним, когда он внимательно огляделся по сторонам, пытаясь
увидеть, были ли там его спутники по путешествию из Пти-Буа.
Двое рослых русских, оглядываясь по сторонам кроткими, терпеливыми глазами,
опираясь на свои инструменты, стояли рядом с проволочной сеткой, и, когда Боб
проходил мимо, француз просунул голову им между плеч с
дружелюбная улыбка в его сторону и кивок в знак признания. Бобу очень хотелось
остановиться и спросить его, как поживают раненые, и какого рода
лечения, которое они получают, но неумолимый часовой упорной
его шаги, и кивать и улыбаться в ответ, все коммуникации
возможно.

В столовой не было письменных принадлежностей, поэтому Боб потребовал
немного у сержанта. В ответ тот просто пообещал достать их у
коменданта, и Боб предвидел еще одну задержку.

После этого короткого развлечения он беспокойно расхаживал по комнате до темноты,
когда пришел охранник с еще одной чашкой кофе и
долгожданной охапкой дров. Солдат зажег лампу и вышел,
оставив дверь открытой. Через секунду Боб проглотил отвар из миски
, поспешно вышел и подошел к двери своего соседа. Она
была закрыта, но поддалась его прикосновению и, тихо сказав: "Можно мне войти"
, капитан? он просунул голову в щель.

Комната была тускло освещена и выглядела почти так же, как у Боба.
Койка, как и у него, была придвинута к слабому огню, и на ней лежал
Французский офицер, который поднял голову при виде Боба и тепло сказал:
хотя и без особой силы в голосе, он сказал: "Входи, товарищ!"

Боб закрыл за собой дверь, охваченный жалостью и ужасным чувством
чувство беспомощности при виде длинной, худой фигуры Бертрана.
дрожащий под тонкими одеялами. - Вы больны, капитан? Что я могу
сделать? он запнулся.

Затем, осознав, что Бертран был в тисках озноба и
не в состоянии отвечать на вопросы, он успокоил свои нервы и энергично взял дело
в свои руки.

"Ты ничего не ела", - сказал он, глядя на чашку кофе
охранник положил на табуретку рядом с кроваткой. "Это горячий, на
не меньше." Он отломил несколько крошек хлеба от буханки , лежавшей на табурете , в
дымящуюся чашу и, поднимая дрожащие плечи Бертран, поставить
ложку к губам. "Все равно прими, это согреет тебя", - настаивал он,
наконец убедив больного проглотить несколько ложек, после чего
он подоткнул вокруг него одеяла и развел мерцающий огонь.

"Подожди минутку", - сказал он наконец, вставая и бросаясь к двери
снова. Через мгновение он вернулся, неся одно из своих одеял, которым
с озабоченной тщательностью обернул дрожащее тело Бертрана.

- Твое одеяло? - запинаясь, спросил Бертран, чувствуя, как его медленно сотрясает дрожь.
уменьшилось. "Ты не должен давать мне это! Это пройдет через несколько минут.
Это всегда предшествует лихорадке".

"Мне хватает", - сказал Боб, опять поднимая ложку кофе
Губы Бертрана. "Пить сейчас все это, не так ли? Я разогрела его на огне
, и это поможет тебе согреться. Я собираюсь найти для тебя врача
, если это в человеческих силах.

"Он придет теперь и тогда", - сказал Бертран, приподнявшись пить
горячая жидкость послушно, хотя его дыхание пришло быстро и сильно, как он
говорил. "Именно он не хотел , чтобы меня перевезли в тот день , когда другой француз
офицеров перевели. Вам лучше уйти, товарищ. Охранник
больше не оставит дверь незапертой, если сержант обнаружит это."

Боб кивнул, с тревогой глядя на лицо Бертрана, которое теперь сменилось румянцем
его бледность сменилась румянцем, поскольку он больше не дрожал, он устало лежал
неподвижно. Боб снова возобновили огонь, а также он мог, и
поправил одеяло, взял не желают уходить, утешало только на
видя, что озноб прошел и что Бертран, казалось, склонен
спать.

У своей двери он столкнулся с охранником, который при свете фонаря
фонарь, который он держал, угрюмо посмотрел на своего предприимчивого американского пленника
и многозначительно побряцал ключами. Боб дал ему времени, чтобы голос его
неудовольствие, но войдя в комнату, сказал, что в такой немец, как он мог
дембеля:

"Где доктор? Когда он может прийти сюда?"

Солдат посмотрел с сомнением и пробормотал, что не знает.

Гнев Боба быстро нарастал из-за такого жестокого пренебрежения к бедному Бертрану.
Он свирепо повернулся к охраннику. "Иди и узнай!" - крикнул он на
отвратительном немецком, но голосом, который вызвал эхо повиновения
авторитет в тупом сознании солдата. Он вышел быстрее, чем
Боб когда-либо видел, чтобы он двигался раньше. Через мгновение он вернулся,
и сержант с ним. Боб повторил свое требование, но есть не более
удовлетворение, чем уверенность в том, что "герр доктор, безусловно,
быть здесь завтра".

"Если не он, то ты отведешь меня к коменданту", - заявил он в
взрыв праведного негодования. - А теперь, - добавил он, и холодный порыв ветра из
двери напомнил ему о его собственной нужде, - мне нужно еще одно одеяло. Я отдал
одно из своих капитану Бертрану.

Не вся эта речь была понятна сержанту, потому что Боб говорил по-немецки.
Немецкий был действительно очень странным, и все слова, которых он не знал, были
дополнены французскими или английскими терминами. Но общую просьбу он
понял и, казалось, сильно сомневался в том, что сможет удовлетворить.
"Я постараюсь, герр лейтенант", - это было самое большее, что он мог сказать, и мгновение спустя
Боб остался один.

Он лег спать в пальто, завернул в него один одеяло, ибо он
не было никакой надежды получить второе одному в эту ночь. Маленький огонек, который
раскачивался туда-сюда на ветру, который врывался в дымоход.,
это не смогло унять его дрожь, но через некоторое время он заснул.

Когда рассвело, Боб встал под топот сотен ботинок
и, сбросив пальто, проделал несколько быстрых упражнений
в течение получаса, пока его остывшая кровь снова не согрелась. Пока он это делал
он принял решение в пользу несчастного француза, лежащего
больного и одинокого по соседству, и хотя у него было мало надежды добиться
при любых одолжениях со стороны коменданта или его подчиненных он решил приложить все усилия.
усилие. Неповиновение было его единственным оружием, достаточно слабым с тех пор, как он
был беспомощен в руках своих похитителей, но это уже помогло ему добиться большего
с его охраной, чем вежливость. В любом случае, он чувствовал, что его злые
чувства должны как-то найти выражение.

Он изо всех сил старался разжечь огонь, пока не вошел солдат с чашкой
кофе. Хлеба больше не было, хотя благодаря его визиту
в столовую у Боба еще оставалось немного. Он повернулся к охраннику, вставая
со своего места на койке перед камином. "Где мое одеяло?" - спросил он
.

Мужчина пробормотал что-то о том, что дело передано в полицию.
Комендант.

- Крысы! - воскликнул Боб, засовывая руки поглубже в карманы брюк.
он с отвращением уставился на тяжелое красное лицо охранника.

Маленькие голубые глазки солдата загорелись смутной тревогой. Он
очевидно, считал американца неизвестной величиной, от которой можно было ожидать чего угодно
. Боб уже заметил украдкой бросаемые на
него взгляды, как будто внезапное насилие с его стороны не было чем-то невероятным. Он почувствовал, что
теперь ему определенно хочется понять подозрения охранника.

- Сходи за сержантом, - сказал он наконец более спокойным тоном.

Когда этот человек ушел, Боб воспользовался возможностью навестить Бертрана, которого
он обнаружил, что спит, положив рядом с собой нетронутый завтрак, а одеяла
разбросаны по койке, свидетельствуя о беспокойной ночи. Боб коснулся
своей руки и почувствовал, что она горячая и сухая. Он тихо вышел и обнаружил, что
сержант ждет его.

"Где доктор?" это был первый вопрос Боба.

"Он придет", - заверил его сержант с такой уверенностью, что Боб
почувствовал, что есть некоторые основания ему верить.

Он указал на столовую, твердо сказав: "Я куплю одеяло"
сейчас.

Никаких возражений по этому поводу высказано не было, и он решил, что, вероятно, так оно и есть.
именно этого от него и ожидали. В столовой он нашел небольшой запас
тонких серых одеял, одно из которых он купил, неохотно заплатив за него
двенадцать франков из оставшихся тридцати семи. Он купил также, еще за
семь франков, хлопчатобумажную рубашку, бритву и еще одну буханку хлеба.

Когда двадцать минут спустя они пересекали двор, пробираясь сквозь
толпу русских, Боб увидел офицера, выходящего из
комнаты Бертрана. Он ускорил шаги, когда сержант сообщил ему, что
это герр доктор, который пришел, как и обещал. Боб встретил его в
узкое пространство перед казармой и нетерпеливо заговорил, после быстрого поклона в знак приветствия.
на что собеседник серьезно ответил.

"Капитан Бертран, как вы думаете, ему лучше?"

Военный врач отдал кожаный чемоданчик, который он нес, санитару
который последовал за ним и внимательно посмотрел на Боба, казалось, больше
пораженный его ужасным немецким, чем тем, что он сказал. Это был
седовласый, проницательного вида мужчина со спокойными, сдержанными манерами.
Через мгновение он сказал по-английски:

"Я немного говорю по-английски. Что бы вы сказали?"

Боб ответил с огромным облегчением оттого, что у него развязался язык: "Я бы хотел
чтобы спросить вас о капитан Бертран. Он, кажется, очень болен. Нет
что можно сделать для него? Ему вообще наплевать - я не понимаю
это. Возмущение Боба немного взяло верх. Его лицо покраснело,
а голос стал жестче.

Доктор кивнул. "Его следует перевести в больницу. Но с учетом
нынешних трудностей это может занять две или три недели".

"Хорошо, вы оставили ему что-нибудь? Есть хинин? Я мог бы дать ему это лекарство
в любых дозах, которые вы назначите.

Доктор пристально посмотрел на энергичного молодого американца. Его лицо казалось
сказать, что Боб говорил, не зная всех фактов. "Я оставил немного".
"Да, немного", - согласился он. "Этого недостаточно".

Боб боролся со своими чувствами, не уверенный, было ли спокойствие доктора
бездушным безразличием или он просто делал все, что в его силах
с недостаточными запасами провизии и помощью. Ему показалось, что он уловил немного
сожаления и человеческого интереса в его голосе, когда он говорил о печальном случае Бертрана
, но немец не был расположен к общению. Он, казалось,
готова к заселению прямо сейчас, но Вася принял внезапное решение.

"По крайней мере, Доктор, вы можете получить разрешение для меня спать в Капитан
Отведи Бертрана в палату и присматривай за ним, пока не спадет лихорадка. Это жестоко.
оставлять его одного, без помощи и товарищества. Позволь мне позаботиться о нем.
пока ты не договоришься о его переводе."

Доктор на мгновение задумался. "Я не вижу возражений против
этого", - сказал он наконец. "Я сделаю это, если это возможно".

Он кивнул вполне дружелюбно и быстро зашагал прочь, оставив
Боб говорил себе с сомнительным раздражением: "Ты действительно сделаешь это?
или просто скажешь, что сделаешь это, как другие?" У него было несколько больше
доверия к этому человеку, чем к другим немцам, окружавшим его, поскольку он чувствовал
что сочувствие врача распространяется вместе с его профессией за пределы
границ его собственной страны, хотя он судил только по французским и
британским и американским врачам, которых он видел среди раненых противника.

Когда он подошел к двери своей комнаты, сержант стоял возле
своего стола, и при виде его настроение Боба внезапно испортилось. На
столе были разложены несколько листов бумаги, конверты, полдюжины
открыток, несколько марок и карандаш. Сержант записал на пальцах сумму
и после поспешного подсчета сказал: "Два франка",
"Герр лейтенант".

Боб произвел их, отчаянно рвался за возможность писать, однако
беспросветная такая попытка может быть. Но сначала он воспользовался
оставшееся свободное время посетить комнату Бертрана. Француз
сидел на своей койке, выглядя изможденным, но при виде Боба он
улыбнулся и протянул руку.

"Друг мой, ты должен забрать свое одеяло", - серьезно сказал он, когда Боб
подошел к койке и сел рядом с ним. "Я не думал прошлой ночью,
когда ты так великодушно оставил его".

Боб успокоил его на этот счет и поспешно рассказал о своем интервью
с доктором и о надежде, которую он испытывал, когда ему разрешили поспать
в комнате Бертрана. Казалось, это доставляло больному большое утешение.
Он молча пожал Бобу руку с благодарным взглядом, который сказал больше, чем слова.
О том, какое одиночество ему пришлось пережить. Температура у него спала,
хотя худое лицо все еще горело, а глаза блестели. Боб
подогрел на огне кофе, оставшийся после завтрака, и заставил его выпить
хотя его и не удалось убедить съесть черствый хлеб. Собственные запасы Боба
запасы сельди и мармелада из тыквенных семечек были одинаково бесполезны. Он
решил снова обыскать столовую в поисках чего-нибудь съедобного, потому что
Бертран быстро терял силы из-за своего скудного рациона.

Боб не решился привести его, чтобы рассчитывать на то, что его компанию на ночь, пока
разрешение было обеспечено. Но, расставаясь с ним, он почувствовал, что даже эта
надежда внесла немного бодрости в долгий день несчастного офицера
, который он должен был провести, лежа в лихорадке в своей одинокой
тюрьме. Боб хотел спросить, получили ли ответы на его письма и
есть ли шанс получить весточку из дома или отправить ее
там, но он боялся пробудить неприятные мысли и решил
отложить свои вопросы до тех пор, пока лихорадка у Бертрана полностью не пройдет.

После того, как двери снова закрылись, он сел за свой стол.
и медленно взял несмываемый карандаш, лежавший перед ним на бумаге.
на его лице появилось печальное выражение. Тоска по дому и
свободе разрывала его сердце сейчас, когда он думал о том, что написать, и о
безнадежности попыток что-либо сказать, поскольку все должно проходить под
взгляд коменданта заставил его почти в отчаянии отложить карандаш.
Но заверить свою семью в том, что он жив и здоров, было его самым большим желанием.
и он испытывал разумную надежду на то, что это будет осуществлено.

Наконец он выбрал открытки и, написав краткую весть о том, что он
здоров, находится в плену в Германии и передает привет всем дома, он
адресовал три из них своей матери, отцу и Люси, надеясь, что
один из трех сможет вовремя добраться до Губернаторского острова.
Учитывая сложные и окольные пути передвижения,
в сочетании с небольшим желанием со стороны его похитителей выполнять
обдумав это еще раз, он понял, что желания заключенных невелики.
шансы были невелики.

Когда он писал имя Люси, перед ним возникло ее лицо, каким она выглядела три месяца назад.
когда он прощался с ней. Ее глаза блестели
от слез, но она храбро улыбалась, и он снова услышал ее голос
веселый и жизнерадостный, но за ним скрывался мир нежной привязанности
как она сказала: "Мы никогда не перестанем думать о тебе!"

Он знал, что она никогда этого не делала, и постоянные мысли о тех, кто ждал его.
они были источником большего мужества, чем они думали, теперь, когда Боб
в своем одиночестве он так нуждался в мужестве. Но в тот момент он почувствовал, что
отдал бы все на свете за то, чтобы увидеть хоть одно знакомое лицо среди
окружавших его незнакомцев, из которых только Бертран и французский солдат
заключенный наградил его благодарным дружеским взглядом. Немногие желания
исполнялись в том лагере для военнопленных, но в это время странных событий
Желание Боба было ближе к исполнению, чем он мечтал.

Ужин был не более сытным, чем вчерашний, но Боб подкрепил его
маринованной селедкой. Пока он ел ее без особого энтузиазма,
видение слоек с кремом Карла, которые так часто подавались по специальному заказу Боба
пышные, круглые и привлекательные к столу Гордонов, заставило
его улыбнуться с оттенком иронии. Было бы нелегко убедить Карла
сделать ему что-нибудь сейчас, предположив, что эти двое снова встретятся.

Во второй половине дня сержант принес ему приятную новость о том, что ему
разрешат переночевать в комнате Бертрана. Желая удостовериться в
привилегии, Боб попросил немедленно перенести его койку, и двое
солдат по приказу сержанта отнесли ее в соседнюю комнату. Боб
стоял в дверях, пока все это происходило, с любопытством разглядывая
небольшую группу людей, как он догадался по многочисленным охранникам вокруг них,
недавно прибывших заключенных, хотя они были слишком далеко, чтобы быть
выдающийся. Он попросил своего охранника, и они, не ожидая
удовлетворительного ответа, ибо солдат было всегда к чему не обязывающий, будь то
из натуральных угрюмость или повинуясь приказу, Боб не мог
решение. Но на этот раз его глаза заблестели от вопроса, и после того, как
бросил взгляд вниз, на дальние бараки, в которые вошли мужчины, он
бросил на Боба странный взгляд и сказал: "Американские заключенные".

"Что?" Боб на мгновение потерял самообладание. Он уставился на мужчину
в полном изумлении.

Охранник кивнул и добавил с каким-то торжеством в голосе: "Одиннадцать человек
были доставлены этим утром".

Таков был объем его информации, но Боб обдумывал ее большую часть ночи.
ночью он поддерживал огонь и ухаживал за своим лихорадочным товарищем,
казалось, что самым большим утешением для него было дружеское присутствие Боба
совсем рядом.

Утром он вышел, как только дверь была отперта, оставив
его несчастный кофе остался нетронутым. Ночью выпал небольшой снежок,
воздух был холодным и искрящимся, солнце только что взошло. Это было
в тот час, когда все заключенные пересекали двор, чтобы позавтракать. Он
искали сотни лиц, французском и русском языках, прежде чем, наконец, немного
узел потупив США пехотинцы пришли, суп бассейнов
силы. Некоторые из них были ранены. Сердце Боба сильно забилось, а глаза
наполнились горячими слезами сочувствия и товарищества. Он едва мог видеть
их лица, но внезапно сквозь проволочную сетку просунулась чья-то рука.
рядом с ним дрожащий от волнения голос прокричал: "Боб Гордон!"

Боб смотрел сквозь сетку затуманенными, неверящими глазами.

"Лейтенант, я хотел сказать," пробормотал сержант Камерон, Боб, тоже
преодолеть при виде него ответить, сжал его протянутую руку.

"Тем не менее, мы победили", - сказал сержант ему на ухо за мгновение до того, как
он убрал руку, чтобы возобновить марш через двор, и те
слова эхом отдавались в ушах Боба поверх шумных приказов немецких охранников
отдавая приказы мужчинам, которые, все до единого, остановились, чтобы понаблюдать за встречей
между двумя американцами с дружелюбными, понимающими глазами.

Пленные были из полка его отца. Эта мысль
занимала больше всего Боба. Но они выиграли бой!




 ГЛАВА XIV

 ПИСЬМО ИЗ ЛОНДОНА


Мари отвела Уильяма и Хэппи за пределы пехотных казарм
посмотреть на дневные учения. Увидев эти трудолюбивые молодые
призывники, ступая так твердо снегом-слежавшийся грунт, казалось,
есть очарование бельгийской девушки. Она будет смотреть на них долго
мгновения она смотрела серьезным взглядом, как будто в силе и
готовности растущей армии Америки она видела отдаленное обещание
свободы для своей родной земли.

Учения были хорошими, и солдаты маршировали с натренированностью.
точность бывалых солдат. Они хорошо справлялись в прошедшие недели.
Люси увидела, как проходивший мимо полковник штаба одобрительно кивнул в их сторону
. Четыре девочки, которые учились и играли вместе,
пришли из Офицерского клуба после напряженной игры в шары, чтобы присоединиться к
небольшой толпе, собравшейся, чтобы внимательно наблюдать за тренировкой
это произошло от осознания того, как остро сейчас нужен каждый подготовленный мужчина.

Мэриан увлеченно рассказывала Энн о занятиях по оказанию первой помощи. Это было
В пятницу и на следующее утро будет третьим в поле,
и уже девушка чувствовала, что они начали что-то знать о
Сестринское дело. Мэриан перестала бояться мисс Томас и ее требований, и
на последнем уроке охотно была обмотана всевозможными бинтами
чтобы продемонстрировать аккуратную работу умелых пальцев своей учительницы.

"Гораздо интереснее делать повязки с Красным Крестом, когда знаешь
как они используются", - сказала она Анне. "Уход гораздо сложнее
для меня. Я до сих пор иногда ужасно смешанные".

"Это та часть, которая мне нравится больше всего", - сказала Люси, ее глаза все еще следили за
марширующими мужчинами, которые выполняли сложный поворот. "Мне все равно нравится заботиться
о больных людях".

"Жаль, что вы не достаточно стар, чтобы быть медсестрой", - заметила Юлия. Она была
глядя с опаской на нее щенка, как Уильям подошел к ним. "Тогда
может быть, у вас были бы пациенты более грациозные, чем я". Она рассмеялась при этом.
вспомнив о некоторых энергичных процедурах Люси.

"Я пролила воду тебе на шею только один раз", - возразила Люси.
"Ты же знаешь, что в прошлый раз мы прекрасно поладили".

"Я знаю это", - признала Джулия. "Я и близко не могу сделать это так хорошо, как ты,
я сам. О, посмотри на это маленькое чудовище!"

Хэппи подъехал, когда Уильям и Мэри направлялись домой, и
завязалась дружеская перепалка с его братом, который был более спокойным по характеру
и послушно оставался рядом с Джулией.

"Ну, держись, счастливой!" - воскликнула Люси, делая неэффективным хапнуть свой
направление. "Вы, конечно, выбрал плохой, чтобы дать нам Юлия, или
иначе Уильям плохо его воспитывает. Две варежки и перчатка отца
ушли на этой неделе."

"Я возьму его, Люси", - сказал Уильям, бросаясь на помощь, в ужасе
как обычно, когда щенки были вместе, от того, что их перепутали
до неузнаваемости, поскольку они росли слишком быстро, чтобы их можно было носить
возможны ошейники. "Это мой", - заявил он, хватая щенка и
унося его прочь, извивающегося, возмущенного.

"Бедному маленькому Маку всегда достается хуже всего", - смеясь, сказала Джулия. "Он
не из тех, кто дерется. Давайте позволим Уильяму немного продвинуться вперед, прежде чем мы
уйдем, чтобы сохранить мир ".

"Вы с Энн приходите к нам домой, и мы пройдемся по уроку оказания первой помощи"
прямо сейчас. Гораздо проще, когда мы делаем это вместе", - предложила
Люси, когда они шли обратно через парад.

"Хорошо, так и сделаем", - сказала Джулия. "Побудь со мной, Энн, пока я возьму свою
книгу, а потом мы сразу же приедем. Держу пари, Мариан спешит
вернуться домой из холода".

Мариан рассмеялась, но она охотно присоединилась Люси в беге на
Дженералс-Роу, когда они приблизились к дому Гордонов.

- Кузен Джеймс сегодня вернулся домой рано, - сказала она, когда они поднимались по лестнице.
шаги, потому что она заметила высокую фигуру майора Гордона, быстро идущего от штаба.
когда они пересекали парад.

- Это он? - спросила Люси, открывая дверь. - Надеюсь, ему не нужно будет уходить.
куда-нибудь сегодня вечером.

Затем, когда она вошла в гостиную, ее сердце отчаянно забилось,
и она безмолвно застыла на пороге. Ее мать стояла у
окна. Ее лицо было пепельно-бледным, и слезы текли по ее
щекам, пока она неподвижно и напряженно слушала слова своего мужа
. Майор Гордон, все еще в пальто, говорил тихо и
серьезно. Его лицо было отвернуто от двери, но голова опущена, и
одна из его рук крепко вцепилась в спинку стула позади него.

"Мама! Отец! Что это? Это Боб?" - воскликнула Люси, все ее мужество
забыл и страх сжимал ее сердце, что заставило ее
голос сломается и ее сила почти не ее. Она схватила отца за руку
и с испуганным вопросом посмотрела ему в лицо.

"Да, доченька, это так", - мягко сказал ее отец. Его лицо тоже было
белым, и он выглядел усталым и измученным.

"Скажи мне, что это?" Прошептала Люси.

"Мы не знаем. Все они слышали в Вашингтоне является то, что он никогда не
вернулся из последнего разведать. Я телеграфировал, чтобы узнать больше.
подробности, которые они могли бы мне сообщить, но генерал-адъютант прислал ответное сообщение.
что он больше ничего не знает. Мы должны надеяться на лучшее ".

Люси убрала руку и, повернувшись, обвила руками шею матери
, тщетно пытаясь сдержать душившие ее рыдания и
слезы, застилавшие глаза. Она не могла произнести ни слова утешения, но
возможно, ее мать почувствовала, когда обнимала ее, что она сказала бы, если бы
слова не были ей совершенно неподвластны.

Мэриан выскользнула, чтобы встретить Джулию и Энн, прежде чем они подошли к двери.
Ее глаза тоже были влажными, а сердце трепетало от сочувствия, которое
унесло ее далеко от самой себя к новой глубине понимания.

Наконец Люси подняла голову, смахивая слезы с разгоряченных щек.
- Мистер Хардинг мог бы что-нибудь разузнать! - воскликнула она дрожащим голосом.
в горьком бунте против этой ужасной неопределенности. "Он был так близок с Бобом.
Конечно, он сообщит нам обо всем, что знает!"

Майор Гордон покачал головой с печальной суровостью. "Не вините
его маленькая дочь. Тех же депешах, которые принесли эту новость
Дик сообщил, ранеными и пропавшими без вести, после немецкого налета на нашей первой
линия окопов".

Люси могла стоять уже не было. Она слепо выбежала из комнаты и поднялась к себе наверх.
где рухнула на свой маленький диванчик и зарылась лицом в
подушки.

В последующие мрачные дни Мэриан была для Люси самым большим утешением.
Люси бы не сказал, все ее боялись или даже вся она надеялась, что ее мать,
кто имел хватит нести без каких-либо всплесков недовольства или безосновательными
оптимизм со стороны Люси. Но Мэриан слушала спокойно и услужливо
сочувствие в те часы, когда терпение и мужество Люси окончательно иссякли
и сон отказывался приходить.

Весь гарнизон разделил беду Гордонов, и в дружеском
духе товарищества, который объединяет нашу армию, все люди старались
выразить свое искреннее сочувствие. Миссис Хьюстон принесла свою работу из Красного Креста
миссис Гордон, и две женщины долгие часы просидели вместе, мастеря
целые коробки слингов и перевязочных материалов, потому что работа была более терпимой, чем
безделье. Майор Гордон тоже так считал, потому что он продолжал выполнять свои обязанности
до поздней ночи и, казалось, не находил ничего другого, чем стоило бы заняться.

Люси и Мэриан, как обычно, ходили в школу, хотя Люси не могла выучить уроки.
она делала уроки, и мисс Эллис ее не упрекала. Она была благодарна,
однако, за то, что какое-то время побыла среди других девушек, вдали от страданий
своих собственных мыслей. За две недели, прошедшие с тех пор, как Боб был объявлен в розыск
Люси, казалось, прожила целый год своей жизни,
и, став странно тихой и бесцельной, она безропотно следовала советам Мэриан
. Она восприняла перемену в своей кузине с
не более чем смутным удивлением по поводу ее независимости. Она и ее мать
чувствовал только, что веселый присутствие Мэриан был уют, и ее
ласковая понимание горя Люси обещала сделать двух
девочки фирма и преданными друзьями Для когда-либо после.

Однажды в полдень Люси вошла в дом вместе с Мэриан и обнаружила, что ее мать
и отец снова вместе. Только в этот раз лицо ее матери, в последнее время так
бледная и печальная, тронула блеском своих старых яркость. Почти
улыбка витала на ее губы, и при виде его Люси кинулась к нему,
плачет: "что это, мама? Ну, скажи мне быстро!"

Майор Гордон выглядел не совсем веселым, когда повернулся к ней, но
его лицо было смелым и полным надежды.

- Не ожидай слишком многого, - медленно произнес он, но миссис Гордон положила руку на плечи Люси.
Улыбка наполнила ее сердце радостью.

"Он жив и невредим, Люси", - сказала она дрожащим голосом. "Прочти
это".

Письмо лежало на столе, и теперь Люси выхватила его у нее
руки матери. Ее сердце колотилось в горле, она упала
на полу, забывая о ней все.

Почерк был странный, и, что еще более странно, на письме стоял почтовый штемпель
Лондон. Дрожащими пальцами Люси вытащила два листа разлинованной бумаги,
покрыт аккуратным, разборчивым письменной форме. Она быстро повернулась к
подпись. Он был:


 ДЖОН ЭНРАЙТ,
 _Corporal Девятой Lancashires_,
 От Мамки Эверитт.

Пораженная, Люси нашла начало и прочла:

 БОЛЬНИЦА СВЯТОГО АНТОНИЯ,
 ЛОНДОН
 _ 5 декабря._

 МИССИС ДЖЕЙМС ГОРДОН,

 Дорогая Мадам_: Без сомнения, вам интересно, что я могу сказать вам
 вы, поскольку мы незнакомы друг с другом, поэтому, возможно, лучший способ для меня
 начать - это объяснить, как я пришел к писательству.

 Могу сказать, что я капрал девятого Ланкаширского пехотного полка
 , и до моего ранения и отправки домой из Франции на прошлой неделе
 Я сражался в точке, где наши линии соприкасаются с
 Французы и американцы. Я бы назвал вам точное место, но это запрещено.
 разрешено. Недавно здесь было предпринято наступление, в ходе которого мы
 усилили их, в результате чего была захвачена французская деревня, которая
 немцы строили укрепления с особой тщательностью. Похоже, что какому-то
 летчику удалось отправить обратно известие об их новой линии с почтовым голубем,
 и эта информация нам значительно помогла. Как бы то ни было, мы заняли это место
 и, короче говоря, меня остановили с пулей в ноге
 как раз перед тем, как немцы отступили.

 В доме, где несколько женщин села помогали врачам ухаживать
 для раненых, я выхаживала женщина, которая говорила по-английски почти так же
 как никто другой. Она сказала, что была немкой, но, несмотря на это, она
 вроде неплохой был, и она сидела со мной всю ночь, когда я был довольно близко
 дикой с разбитой коленкой.

 На следующий день, кроме первого, мне рекомендовали отправиться домой, но перед моим отъездом
 в деревне она попросила меня кое-что для нее сделать, как только я вернусь.
 в Англию. Конечно, я был рад отплатить ей за доброту, если бы мог
 . Она попросила меня написать в Америку, миссис Джеймс Гордон, чье
 имя и адрес она дала мне на бумажке, и сказать ей, что ее сын
 жив и не ранен, но находится в плену в Германии.

 Быть готовым оказать услугу другу и союзнику, а также
 чтобы заплатить немке за ее заботу обо мне, я пишу при первой возможности
 . Это все, что я могу вспомнить из того, что она сказала, потому что я
 чувствовал себя слишком плохо, чтобы много думать, кроме как удивляться тому, что она,
 немка, спрашивает меня об этом. Надеюсь, вы извините за вольность, и
 с наилучшими пожеланиями остаюсь я.,
 Искренне ваш,

 ДЖОН ЭНРАЙТ,
 _корпоративный девятый Ланкаширец_,
 Медсестра Эверитт.

Люси не стала читать последние предложения письма доброго англичанина
. Теплые слезы текли по ее щекам, слезы облегчения
и благодарности за то, что, каким бы тяжелым ни было бремя, которое им предстояло нести, они
знали, что жизнь Боба спасена. Она повторила имя Элизабет с
интересно благодарность, для Элизабет это было, кто дал
солдат такой оплаты. На мгновение радость была единственным чувством в ее сердце
, и мысль о немецком пленении не принесла страха
и тоски, которые пришли позже.

В доме Гордонов царило лишь тихое ликование за судьбу Боба
казалось, что все еще неясно, но надежды было предостаточно, и
вместе с ней возвращались силы и мужество встретить неизбежное.

Миссис Гордон не могла дождаться, чтобы написать свою благодарность британскому солдату
, который даже в разгар своих страданий не преминул
оказать любезность. Элизабет она могла только выразить свою неуслышанную благодарность,
за верную привязанность, которая, наконец, вернула ей гораздо больше, чем
она была обязана своей госпоже за годы счастливого общения. Размер
своего долга Элизабет миссис Гордон не знала, но насколько она
да, действительно, было трудно не суметь сделать признание.

В тот день, когда Уильям сидел на коленях у матери, слушая
с широко раскрытыми глазами от изумления ее историю своего брата, Миссис Гордон
немного повернулась и с тревогой в глазах Мэриан, кто пришел на ее сторону
чтобы вернуть замечательное письмо, над которым она, в свою очередь, были
углубившись.

"Мэриан, - сказала она, - мне кажется, мы не очень хорошо заботились о тебе в последнее время"
. Боюсь, тебе должно казаться, что мы мало думали о тебе".
Она вглядывалась в лицо своей маленькой кузины глазами, полными самобичевания, но
к своему облегчению, нашла его здоровым и румяным.

Мэриан рассмеялась и, присев на ручку кресла миссис Гордон,
нежно поцеловала ее. - Тебе не нужно беспокоиться обо мне, кузина
Салли. Я не нуждаюсь и в половине того ухода, как раньше. В любом случае, отец
скоро приедет.

Миссис Гордон задумчиво посмотрела на Мэриан, как не смотрела на нее последние две недели
, испытывая легкое удовольствие посреди
своего тяжелого беспокойства. Платье Мэриан было аккуратно распущено по плечам,
но даже сейчас оно не было ей велико. Вид
недовольство и нерешительность покинули ее лицо. Ее некогда бледные щеки были
теплый цвет, и ее улыбающиеся губы утратили свое предложение ребяческий
в надутые губы. Перед школой она зачесала волосы назад, чтобы они не мешались.
ее манеры, хотя все еще застенчивые и далекие от буйства,
переняли немало настороженности и энергии Люси. Ее
красота сменила свою патетическую задумчивость на бодрствующую
она выглядела гораздо привлекательнее, и миссис Гордон теперь ясно видела, что
дружба между Мэриан и Люси, которой она иногда немного удивлялась
, скорее всего, сохранится.

Люси была наверху, разговаривая с Мари, которая приводила в порядок комнату Уильяма
. И Маргарет, и Мари, несмотря на то, что они никогда не видели
Боб, проявил искреннее сочувствие к беде Гордонов. Но
Мэри гораздо лучше понимала это, поскольку знала, что такое война
на собственном опыте, и Люси однажды застала ее стоящей
перед фотографией Боба в гостиной с печальным взглядом в
ее серьезные темные глаза. Мари чудесно помогала в те
трудные дни. Она делала Уильяма счастливым и занимала его, когда никто другой
у нее хватило духу поиграть с ним, и она сделала сотню маленьких вещей
без приказа, что сняло их бремя с плеч ее хозяйки
. Люси, не теряя времени, рассказала ей о хороших новостях из письма солдата
, уверенная, что она искренне разделит
их радость.

Казалось, будто Люси, что мысль о немецкой тюрьме
бельгийская девушка с чувством особого энтузиазма в ее помощи у Боба
безопасность. Возможно, ее собственные опасения и сделали ее страшной, но она сомневается
Мари с тревогой.

- Там он в безопасности, Мари, ты так не думаешь? Это ужасно тяжело, но
Я очень надеюсь, что мы сможем посылать ему вещи.

- О да, он в безопасности, мисс Люси, - поспешно заверила ее Мэри. Она была
правдивый девушка, но умоляющее лицо Люси не давал ей говорить
иначе прямо сейчас.

"Он ушел с поля битвы. Кажется, что величайшая опасность
осталась позади. Если бы мы только могли узнать, где он! Я уверен,
он сможет написать нам в ближайшее время ".

"Да, я думаю, что да", - с надеждой сказала Мари, ее мучила совесть.
когда она говорила о друзьях и соседях из ее дома, это напомнило ей о тех,
о судьбе которых в Германии никто так и не узнал.

"Многие заключенные возвращаются, даже во время войны-раненых я
значит," Люси пошла дальше. "Я полагаю, что военнопленный не очень
самое страшное, что может случиться с тобой".Как-то обнадеживающе звучат слова Мари
не поддержи ее, как это предполагалось.

"Да, многие вернулись", - коротко ответила Мари. Ее изобретательность
подвела ее здесь, потому что однажды она увидела поезд, заполненный французскими и
бельгийскими пленными, вернувшимися после года плена, когда он проезжал через
швейцарскую границу. Вид этих изможденных лиц никогда не покидал ее памяти
. Наконец она предложила Люси единственное решение, которое казалось
для нее это возможно.

"Мисс Люси, если только Америка побыстрее соберется и отправится помогать сражаться. Вот так
мы закончим войну. Ни у кого не будет свободной страны, пока
Германия сильна ".

- Я знаю это, - вздохнула Люси, на мгновение почувствовав, что на нее навалилась
непосильная ноша. Ночь вылета "Двадцать восьмого"
внезапно вернулась к ней. "Бедный мистер Хардинг", - подумала она, охваченная
острым раскаянием из-за того, что у нее было так мало времени, чтобы оплакать своего друга
несчастье. "Но он может быть в безопасности так же, как и Боб ... О, как бы я хотела, чтобы мы знали".

Мэри закончила свою работу и повернулась к Люси с неожиданной улыбкой
освещая ее спокойное лицо. "Вы должны надеяться, все в порядке с вашим
брат. Это не страх. Могут прийти хорошие новости".

"Тогда я бы хотела, чтобы это произошло поскорее", - пробормотала Люси, вставая со своего места.
на кровати Уильяма. "Я благодарна за то, что мы услышали, но если бы только мы
не были так далеко. У бельгийцев нет океана между ними и
Германия. Это все равно, как если бы их братьев взяли в плен в
Коннектикут - предположим, они жили в Нью-Йорке ".

"Да, но немцы у них там, наверху", - быстро сказала Мари.
"Они были бы очень рады заполучить этот океан". "Они были бы очень рады заполучить этот океан".

Как никогда раньше Люси осознала, как много о значении войны знала Мари.
Она чувствовала, что в тихой бельгийской девушки могли бы сказать ей больше Боба
похитители, чем мог бы много о ней, но почему-то она не горит желанием
задавайте вопросы. Она знала, что Мари рассказала бы ей все, что было
приятно слышать, не спрашивая.

Ее размышления были прерваны появлением Мэриан, которая подошла к двери в своей
тамбуре и наполовину застегнутом пальто.

- Ты не выйдешь ненадолго, Люси? Давай зайдем к Хьюстонам
. Мне нужно размяться, - добавила она, озорно изогнув бровь.
ее губы, когда она вспомнила часто повторяемые слова убеждения Люси
в течение последних месяцев.

"Я рада, что ты действительно так думаешь", - сказала Люси, улыбаясь. "Потому что ты
становишься больше, чем я могу себе позволить. Ты уже не то милое маленькое
хрупкое создание, каким была".

А она пошла к себе в комнату, к ней шляпу и плащ, Люси не могла
помогите повторяя ее собственные слова со слабым свечением удовлетворения. Она
никогда не признавалась матери, хотя проницательный взгляд миссис Гордон угадывал
это, как трудно ей часто было придерживаться своего решения ради
Мэриан. Всю осень она упорно стриглась коротко
вещи, которые она и Джулия больше всего понравилось делать в пользу вещей Мариан
можно уговорить принять участие. Она потратила все ее продолжительность с
ее двоюродный брат, помогая ей чувствовать себя как дома с другими девочками и учиться
независимость, с другой награда за ее терпение, чем знания
что она хотела, было здесь нужно, и так сложно и
разочарование, как она могла пожелать. Удовлетворение, видя Мариана ежедневно
вырасти сильнее, веселее и более общительным никогда не дойдет до недавних пор,
но тем не менее это было очень реальным, и Люси жаждала теперь, чтобы сказать ей,
мама, как же она была рада, что взялась за эту неприятную задачу. В
последние недели Мариан щедро начали возвращаться доброта ее кузины
и Люси бы никогда не оглядываюсь на те темные дни без теплых
памяти Мэриан неизменное сочувствие.

"Я готова", - крикнула она через мгновение. Мэриан ответила снизу.
Люси последовала за ней, две девочки вышли на улицу и
пересекли заснеженный участок к Хьюстонам.

Мать Джулии уже слышала историю с письмом, но и она, и
Джулия хотели услышать это снова. Больше ни о чем не говорили, пока
Люси и Мэриан осталась, и как мало еще был в виду Люси, она была
очень охотно рассказывают об этом с этими старыми друзьями.

"Разве тебе не хотелось бы поблагодарить эту дорогую старушку Элизабет?" - воскликнула Джулия
с сияющими глазами. "Мэриан, ты помнишь, как говорила, что с ней и Карлом
было опасно находиться рядом? Здесь они устроили Гордонам лучший поворот в мире
.

"Боб сказал, что, по его мнению, они как-нибудь вернутся в Германию", - задумчиво сказала Люси
. "Элизабет, должно быть, была недалеко от места сражения, чтобы
увидеть того английского солдата".

"Возможно, Карл ушел в армию", - предположила Мэриан.

- О, он слишком стар, чтобы драться, - возразила Люси. - Ему за пятьдесят. О чем мне
больше всего нравится думать, - продолжила она, немного оживившись, - так это о том, что
Капитан Бентон, который так нравился Бобу, был с ним, когда они начинали.
Скорее всего, его тоже взяли в плен, так что Боб будет не один.

Наконец гости поднялись, чтобы уйти, потому что снаружи протрубил горнист
к ужину, и было уже темно.

"Я никогда раньше не видела этого платья, Мэриан", - сказала Джулия, глядя на
красивое красное платье "чаллис", держа в руках тяжелое пальто Мэриан. "Твой
отец прислал тебе еще что-нибудь новое?" - дразняще спросила она.

"Нет", - ответила Мэриан, прикусив губу, хотя глаза ее заблестели. "Он
обещал принести мне что-нибудь, когда приедет, хотя ... Я бы хотела, чтобы он
поторопился".

"Ты испорченный ребенок", - сказала Юлия, вытягивая локоны Мэриан из
под воротником плаща. - Тебе следовало бы остаться здесь со мной и Люси и привыкнуть ко всему.
как мальчик из "Отважных капитанов".

"Учись быть неопрятным, оставлять двери открытыми и забывать смывать чернила с рук"
"как я", - смеясь, сказала Люси.

"Я могла бы научить тебя торопиться, а потом пожалеть, что ты этого не сделала. Это
То, что у меня получается лучше всего", - сказала Джулия, подхватив шутку.

- И все же я бы хотела, чтобы ты остался до следующего лета, и
возможно, ты сможешь, - сказала Люси, натягивая галоши.

- Знаешь, Люси, я вернусь в любое время, когда ты меня попросишь, - заявила Мэриан,
посерьезнев.

"О, я спрошу тебя сейчас - в течение трехсот шестидесяти пяти дней в
году", - быстро ответила Люси. "Давай, Мэриан, я поджариваюсь в этих
штуках".

Вернувшись в свой дом, Люси услышала голоса из кабинета отца и
остановился на секунду озадачен. Но Мариан, за ней, на первый
звук этого голоса было сомнений больше нет. С диким порывом она швырнула
дверь широко распахнулась и вбежала в комнату.

"Отец! Я так и знал!" - плакала она, в порыве всепоглощающего восторга,
и как г-н Лесли вскочил со стула, она бросила ее руками его
шея.

"Боже, Мэриан, это действительно ты - целая и невредимая", - радостно сказал он.
обняв ее, он вытащил прядь из ее растрепанных волос и долго смотрел
в ее улыбающееся счастливое лицо.




 ГЛАВА XV

 ОДИН ШАНС ИЗ ПЯТИДЕСЯТИ


Прежде чем мистер Лесли лег спать в ту ночь он слышал все Гордонов
могла бы рассказать ему про Боба, и тот страх, что ложится тяжелым бременем на их
сердца, даже после получения послания Элизабет. Никто не мог
устоять перед силой щедрого и переполняющего сочувствия мистера Лесли.
Он не мог выразить словами свою скорбь и глубокую обеспокоенность по поводу Боба
несчастье, но его лицо, как реагировать на свои мысли, как Мариан
собственные, показали все, что он чувствовал, и Гордонов с ним говорили, как они были
говорил никто.

Все его счастье в улучшении Мэриан не поднять тень от
его настроение в тот вечер, даже пока он говорил, Мы надеемся, описывая
огромный дом-корабль схема, которая может довести войну до более ранней
конец, который теперь казался возможным. Но здесь майор Гордон был слишком хорошо осведомлен
в фактах и цифрах, чтобы обмануться, и его нельзя было утешать
ложными надеждами.

"По меньшей мере год, Генри. Вы знаете это так же хорошо, как и я. Наш первый призывник
еще не годен к службе, и с этой стороны нужна сильная армия
чтобы навязать решение ".

Мистер Лесли не пытался возражать, но после минутной паузы он
сказал: "Тем не менее, контроль над морями со стороны нашего торгового флота будет
триумфом. Подумайте, что значило бы прорвать подводную блокаду
Англии."

"Вы возлагаете свои надежды на море", - заявил майор Гордон. "Хорошо".
транспорт незаменим, и ради него стоит напрячь все нервы.
но он не может решить всего. Война должна быть выиграна на суше; миля за
пребывания и по одному человеку, пока враг не будет сломан".

"Я думаю, что вы смело стороны военнослужащего при подготовке к
хуже," Мистер Лесли по-прежнему сохраняется. "Я все еще ожидаю какого-нибудь непредвиденного события,
которое будет сражаться за нас, как неудачная неразбериха в России сражалась за
Германию".

"Ну, у меня не слишком богатое воображение", - трезво заметил майор Гордон.
"Тем не менее, я буду очень рад увидеть это, если оно появится".

Мэриан почти заснула рядом с креслом отца, ее тяжелые веки
последние десять минут, несмотря на все усилия, были опущены, а Люси,
хотя она прислушивалась к каждому слову, сама начала моргать.

"Вы, дети, пора спать", - сказала миссис Гордон, возбуждая себя от
ее мысли. "Это всегда делает вас сонным, чтобы быть в дураках. Перейти
вперед, Люси".

Мэриан немного посомневалась, но через минуту встала и сердечно пожелала отцу
спокойной ночи. Было легко видеть, как рады эти двое были
снова быть вместе, несмотря на всю занятость мистера Лесли
в gordons проблемы. Он посмотрел с улыбкой горчайший
удовлетворение после того, как Мариан теперь, как две девушки вышли из комнаты,
оставив своих старших товарищей вместе.

Никто не был сонливее Мэриан, когда она по-настоящему уставала, и она
сказала не больше, чем пробормотала что-то невнятное по поводу приезда отца
пока они с Люси готовились ко сну. Люси не горела желанием разговаривать,
поскольку ее мысли были заняты разговором, который она только что услышала
между ее отцом и мистером Лесли, но, как бы она ни старалась, это
не содержало особой надежды или ободрения на ближайшее будущее.
Она пыталась найти утешение в словах мистера Лесли, но сиюминутная
бодрость, которую она вызвала, угасла перед суровой правдой о бесконечном упорстве войны
и заключении Боба в тюрьму. Мечась взад и вперед между
вопросами, на которые не было ответов, пока она прислушивалась к шепоту голосов внизу,
наконец она заснула.

На следующее утро, еще до того, как взошло солнце, и когда она только наполовину проснулась
, Люси услышала шаги у своей кровати. Она обернулась и, к своему
удивлению, увидела Мэриан, закутанную в голубое кимоно, с распущенными вьющимися
светлыми волосами, обрамлявшими ее улыбающееся лицо.

"Вы задаетесь вопросом, что на земле у меня в этот час?" она спросила у
Взгляд Люси от удивления. "Я не мог спать дольше, мышление
Отца здесь. Люси, ты не встанешь, чтобы мы могли взять его с собой на
прогулку вокруг поста перед школой? Он всегда встает рано, и
Маргарет приготовит нам завтрак.

"Очень хорошо", - сказала Люси, забавляясь. Она села и вытянула руки над головой.
она не очень отдохнула после долгих, тревожных мыслей прошлой ночи
. - Какой чудесный день! - воскликнула она, поворачиваясь к окну,
через которое струились лучи восходящего солнца. - Мы возьмем кузена Генри.
на море-стены и внутри крепости".

Девушки быстро оделись, но мистер Лесли, истинную словам Мэриан, был
вниз по лестнице почти так же скоро, как и они.

"Мы собираемся сводить тебя на прогулку", - сказала Люси, улыбаясь в ответ на его
жизнерадостное утреннее приветствие. "Но сначала мы что-нибудь перекусим,
не так ли? Потому что Мэриан сейчас такая Уокер, никто не знает, когда
мы вернемся".

Мистер Лесли от души выразил желание поехать куда угодно
и увидеть что угодно, и завтрак, который Маргарет прислала наверх, не заставил их надолго
задержаться.

Было ясное, холодное утро, и все трое, оказавшись на улице, отправились в путь.
на прогулку, и пересек парад к новой земле
Кирпичный ряд, где уже с формировавшимися для сверла.

Мистер Лесли не мог оторвать глаз от Мэриан, даже чтобы посмотреть на все это.
на что она указывала. Силу ее движений и живой
интерес, который она вызвала на его долю, были одинаково невероятными для него.
Нежный, капризный маленькая дочь, которую он оставил позади, с таким
опасается за свою безопасность, превратилась в прелестную, ясноглазую, розовощекую
девушку. Она рассмеялась, увидев восторг на его лице, когда сказала:

"Ты удивлен, не так ли, отец, что видишь меня таким толстым и сильным? Ты
знаешь, я сам удивлен. Это все Люси виновата - ты должен спросить ее обо всем.
то, что она заставляла меня делать ".

Мэриан бросила ясный, дружелюбный взгляд на свою кузину, которая невозмутимо ответила:
"Я не очень плохо обращалась с ней, кузен Генри. Она
выглядит так, как будто я обращался с ней?"

"Ах, отец", - заявил Мариан прервал, теперь серьезное: "у нее было самое ужасное
время со мной! Я знаю, что это, Люси, так что нет никакого смысла в вашем смеется. Я
не выходил и не делал ничего, чего бы ни хотели она или кузина Салли. Я сидел и
хандрил до тех пор, пока они чуть не бросили меня как плохую работу. Но Люси просто решил
было бы делая ее немного, я думаю, чтобы заставить меня действовать,как другие люди,
потому что она все говорила, и первое, что я знал, что мне начали нравится ходить
с другими девушками с собой".

Мэриан никогда раньше так не выражалась, и Люси, в глубине души довольная
тем, что ее упорные усилия были оценены по достоинству, подумала с
удивлением, как она уже делала не раз, что Мэриан была
острее, чем кто-либо мог предположить.

- Люси, я полагаю, ты не хочешь, чтобы я благодарил тебя, - начал мистер Лесли,
это было сказано настолько серьезно, чего Люси не ожидала, что она
поспешно воскликнула:

"О, боже, нет, кузен Генри! Ради всего святого, зачем? Мы должны свернуть.
здесь, по траве, если вы хотите прогуляться по дамбе. Если мы пойдем туда,
сначала все мужчины будут на тренировке, когда мы вернемся, а потом
мы сможем войти в форт.

Г-н Лесли наблюдала за лицом Люси, как она говорила, с резким
сокращение его доброе сердце. Свежий румянец на ее щеках, которому
когда-то он завидовал Мэриан, поблек за последние несколько недель.
Искрящиеся карие глаза, которые он помнил такими полными жизни и
веселье было серьезным и печальным, когда она подняла их на него, и в каждом
взгляде и жесте он видел и понимал тяжесть тревоги, которая
давила на нее. Она была достаточно жизнерадостной, и большинство людей, возможно, и заметили бы эту разницу.
но у мистера Лесли были наблюдательные глаза. "Бедная
маленькая девочка", - с жалостью подумал он. "Бедняге Бобу тоже не повезло".

"Отец, ты ни на что не смотришь", - укоризненно сказала Мэриан.
"Вот авиационное поле - видишь его? Прямо здесь мы подходим к дамбе.
Сегодня не так холодно, как ты думаешь, Люси?

- Нет, пока мы на солнце. Мы приезжаем сюда в любую погоду,
Кузен Генри, и иногда Мэриан кажется, что жизнь на Губернаторском острове
- это что-то вроде арктической экспедиции.

"За исключением того, что она вернулась оттуда в довольно хорошей форме", - сказал мистер
Лесли, запрокидывая голову и весело смеясь, как это у него было принято. "Я могу
поверить, что сначала потребовалось немало уговоров, чтобы затащить ее сюда".

"Держу пари, что так и было", - согласилась Мэриан, поежившись при воспоминании. "Это делает
еще бы, когда дует ветер. Мы вышли сюда однажды, когда Джулии было
держать ее щенка страха, что его бы сдуло, и я взбунтовалась и сказала, что я
не хотела оставаться.

"Да, мы не всегда поступали с ней по-своему", - сказала Люси. "Она
командовал я себе хорошую сделку в последнее время", - добавила она, с
благодарную память о вдумчивости Мэриан в течение последних недель,
как она выглянула над голубыми водами гавани.

Было без четверти девять, когда они вернулись с набережной.
и пересекли остров, мимо строевых рот, к старому форту Джей,
где они вошли в вылазной люк в крепостном валу, пока мистер Лесли
осматривал казармы и четырехугольный двор. Мэриан, которая была определенно более
пунктуальный, чем Люси, поспешили их шаги, чтобы вернуться к Мэтьюза в
пора в школу.

"Ты едешь в Нью-Йорк, отец?" - спросила она. Планы мистера Лесли
были еще не улажены, и его пребывание на посту было неопределенным. Мэриан было
не терпелось узнать, что он намерен делать, как можно скорее.

"Да, я должен уехать сегодня утром. Я не могу сказать, является ли
очередное путешествие на Запад в этом месяце необходимо, пока я не видел, как человек
с борта груза, который прибыл из Вашингтона".

"Что ж, обещание вернуться к обеду," умоляла Мариан, когда они приблизились
дом Гордонов'.

"Да, я обещаю. Но меня, вероятно, не будет весь день. Вот твой
отец, Люси, интересуется, куда мы улетели".

Майор Гордон стоял на ступеньках, держа шляпу в руке, как они подошли,
и он воскликнул от удивления при виде их ранний старт, взглянув на
часы на его запястье. "Я думала, ты увел девочек прогуливать",
Генри. Я уже почти бросилась за тобой.

"Мы не опоздали", - сказала Люси, взбегая по ступенькам. "Я возьму наши книги,
Мэриан, и сразу выйду. Джулия как раз выходит из своего дома".

"До свидания, не задерживайся", - крикнула Мэриан отцу, когда она вышла.
и Люси отправилась в путь.

В последнее время школа нравилась Люси больше, чем когда-либо прежде, потому что
она занимала ее мысли и не давала им отклоняться в том направлении, которое часто было
неблагоприятным. Часы, которые четыре девочки проводили с мисс Эллис
, были очень приятными, и утро обычно заканчивалось достаточно быстро
для всех. Люси возражала против уроков латыни, потому что накануне у нее ушел
целый час на подготовку к уроку. Сегодня мисс
Эллис выдала целую страницу предложений, и Люси решительно сказала
Джулия, когда девочки шли домой:

"Ты просто должен прийти после обеда и помочь мне с этим
Латинский. Я покажу вам, как перевязывать руки на следующей неделе, если вы не возражаете.
"

Джулия была готова сделать почти все для своей подруги в эти дни, и
она ответила, радуясь возможности: "Конечно, я помогу тебе. Мы будем
делать это вместе. Я могу прийти пораньше".

Языки конек Юли. Она могла говорить по-французски почти так же
также Мариан, и когда три девушки собрались в тот день
урок не займет много времени. Мэриан сложила газету и сказала
задумчиво:

"Я полагаю, ты всегда ходила в школу и должна была делать уроки.
Забавно. Я думала, ты ужасно много работала, когда я начала учиться
здесь, в сентябре. Я продолжал работать только потому, что мне было стыдно, что я не могу
делать столько же, сколько все вы ".

"Почему, у тебя всегда была гувернантка, Мэриан, не так ли?" - спросила Люси,
удивленная.

"О да. Но она не осмеливалась заставлять меня много работать. Однажды она это сделала, и я заболел
и напугал ее и отца почти до смерти. Это было в Люцерне, два
года назад, и весь оставшийся год я просто дурачился. Если бы она
попыталась начать настоящие уроки, я посмотрела на нее с сомнением, и она сдалась
сразу.

"Это было легко", - сказала Джулия, смеясь. "Жаль, что меня так не воспитали
. Но, несмотря на это, ты, кажется, многое знаешь.

- Это просто из путешествий и чтения, или из того, что рассказывал мне отец.
Мариан называют это обратно себе в комнату, где она забрала
ее школьное платье. "Я никогда не работал ни при чем, если я
хотели".

- Учитывая обстоятельства, ты не так уж и избалована, - сказала Люси, откидываясь на спинку стула.
Лениво наблюдая за Мэриан, когда она вошла, проскользнув мимо
на голове платье, которое она принесла из своей комнаты.

"Я видела это? Я так не думаю, - сказала Джулия, поворачиваясь, чтобы взглянуть
с критическим интересом на клетчатую саржу, в которую переоделась Мэриан.
"Одежда может приходить и уходить, но твоя остается навсегда", - заметила она.
Отложив ручку. "Иди сюда, Мэриан, и я застегну ее"
для тебя.

- Думаю, мне тоже лучше надеть что-нибудь приличное, пока кузен Генри
не вернулся, - сказала Люси, неодобрительно глядя на свои коричневые туфли, которые
явно нуждались в чистке. - Ты , кажется , одеваешься как по маслу,
Мэриан. Мне всегда тяжело вспоминать об этом.

Мэриан рассмеялась, вставая с подлокотника кресла Джулии, чтобы встать перед
Стакан Люси, чтобы поправить воротничок и расправить ленты на волосах
.

"Тем не менее, тебе легче выглядеть опрятно, имея такие волосы, которые
вьются прямо там, где им положено быть", - продолжила Люси. "Мои вьются везде, где им не положено".
"Мои вьются во всех направлениях". Она энергично дернула за ленту в волосах,
и распустила свои мягкие светлые волосы по плечам.

"Ну, я не могу дождаться, пока ты все это починишь", - сказала Джулия, вставая и
собираю ее книгу и бумаги. "Я обещала помочь маме в Красном Кресте".
"Я пойду с тобой, - быстро сказала Мэриан. - Я полностью одета, и я бы с удовольствием".

"Я пойду с тобой". - Быстро сказала Мэриан. - Я полностью одета, и я бы
хотела."

"Хорошо-хорошо", - сказала Юлия, как Мариан пошла в свою комнату за нее
пальто и шляпа.

Люси проводила их до лестницы и крикнула "До свидания" через
перила; затем она вернулась, чтобы переодеть туфли и платье и привести в порядок
волосы. Все это не заняло у нее много времени, и через пятнадцать минут она была
готова и нерешительно стояла у двери своего шкафа, раздумывая, выходить или нет
присоединиться к остальным. Она услышала, как внизу открылась дверь
и раздались шаги внизу, и решила спуститься вниз и найти свою мать
если она вернулась домой, когда кто-то резко постучал в ее дверь.

"Войдите", - сказала она, думая, что это Мэри, но, к ее удивлению, мистер
Когда Лесли открыл дверь, раздался голос: "Привет, Люси! Можно мне зайти
повидаться с тобой?"

"Конечно, кузен Генри! Когда ты вернулся? - спросила Люси, направляясь к нему.
встречай его с приветливой улыбкой. - Все вышли? Я как раз спускалась
.

- Твоя мама дома. У нее внизу какие-то посетители. Но я хочу
поговорить с вами несколько минут, если вы не возражаете.

"Ни капельки", - ответила Люси, несколько озадаченная, придвигая стул
для мистера Лесли и опускаясь сама на свой маленький диванчик.

Щеки мистера Лесли все еще были румяными от холодного воздуха, и он потер их
руки за секунду до того, начал он, бросив быстрый взгляд на
Недоумевающее лицо Люси :

"Когда я пытался рассказать тебе, как благодарен я чувствовал, что
вы сделали для Мариан вам как можно скорее сменить тему.
Я не виню тебя", - добавил он с внезапной улыбкой. "Это не очень весело"
"Когда тебя благодарят". "Ты бы предпочел, чтобы я почувствовал это и держал при себе".

"Ой ... честно говоря, я не много", - пробормотала Люси, краснея и остро
неудобно. Ей нравилось быть оценено как и любая другая, но это
шло довольно далеко.

"Ты сделал только это", - настаивал мистер Лесли. "Ты вернул Мэриан здоровье
- единственное, чего я хотел в мире, но получить что было не в моей
власти". Проницательные голубые глаза сияли, когда он пристально посмотрел
в застенчивое и обеспокоенное лицо Люси. - Что бы ты ни говорила, Люси, ты
оказала мне услугу, которую я никогда в жизни не забуду, и
благодарность была бы пустым хвастовством, если бы я не хотел оказать тебе услугу
взамен. Я знаю, что есть только одна вещь в мире вы хотите просто
сейчас." Люси посмотрела на него, пораженная вне всякого смущения, как он пошел
далее: "Я не могу сказать, в моей ли власти дать тебе это - я
не узнаю еще много долгих дней, - но я сделаю все, что в моих силах. Я
хорошие друзья в Швейцарии, в нашем посольстве в Берне. Я хочу
пересечь эту неделю и посмотреть, на что они способны к необходимости Боб обменялись".

Люси вскочила с дивана на колени возле кресла г-на Лесли и смотреть в
его лицо. "О, кузен Генри ... Ты п-серьезно?" - запинаясь, произнесла она, ее
горло болезненно сжалось, а зрение затуманилось от слез, которые наполнили
ее глаза.

"Вряд ли я сказал бы это, если бы не знал", - ответил большой друг мистера Лесли.
ободряющий голос, когда он нежно похлопал свою маленькую кузину по плечу.
 - Я не говорю, что у меня получится, Люси, но я собираюсь попытаться.

- Но что ты собираешься делать, кузен Генри? Что ты можешь сделать, если немцы
не хотят его отпускать? - воскликнула Люси, внезапно озарившись.
надежда угасла при мысли о реальных препятствиях на пути к освобождению Боба
. Она смахнула слезы с глаз и нетерпеливо посмотрела в лицо мистеру
Лесли в поисках признаков уверенности в его начинании.

Однако его лицо было скорее решительным, чем уверенным, когда он ответил,
"Это не совсем та услуга, о которой мы будем просить Германию. Обмены приносят
взаимную выгоду, потому что вместо Боба немецкий заключенный, которого кто-то
там очень хочет видеть освобожденным, будет возвращен своим друзьям.
Как вы знаете, это делается постоянно, но, конечно, при соблюдении определенных условий.
" Главное из условий, которые он имел в виду
, заключалось в том, что пленный, подлежащий обмену, должен быть тяжело ранен, но
он не упомянул об этом прямо сейчас. Г-н Лесли не был так безрассудно
оптимистичный, как быть слепым, чтобы трудности на его пути, но он
рассматривал разумную надежду как достаточное основание для дальнейших действий.

"Эти обмены осуществляются посредством
посредничества нашего министра в Швейцарии с дипломатом, который
отвечает за наши дела в Берлине. Таким образом, посол Джерард, который
отвечал за британские дела в Германии с начала войны,
добился освобождения многих британских заключенных или, когда это было
невозможно, по крайней мере, сумел улучшить их условия. Испанский посол
, который сейчас присматривает за Соединенными Штатами в Германии, мой
очень старый друг, в доме которого мы арендовали в Кадисе, зимний Мариан
мать умерла. Я знаю, что он сделает все для меня, хотя, что это лучший
составляет только время может сказать. Но этого достаточно, чтобы немного взбодриться
не так ли, Люси?

"О, да, это ты, кузен Генри!" - воскликнула Люси с блеском в глазах
и новой жизнью в голосе, когда она встала рядом с мистером Лесли. "Сделай это".
Отец и мать знают?

- Твой отец знает. Он сейчас войдет, - сказал мистер Лесли, выглядывая из
окна. - Я спущусь и поговорю с ним и с твоей матерью, если те люди уже ушли.
люди ушли.

"Я тоже иду", - воскликнула Люси, вытирая глаза и убирая назад волосы.
бросив быстрый взгляд в зеркало. "Я все знаю об этом, так что я
могу послушать, что ты им скажешь, не так ли?"

"Не понимаю, почему бы и нет", - весело сказал мистер Лесли, направляясь с нами
вниз по лестнице в кабинет, где мейджор и миссис Гордон просматривали
вечернюю почту.

Последовавший за этим разговор был долгим, и радость Люси была омрачена
несколькими моментами беспокойства и раскаяния. Миссис Гордон, переполненная
благодарностью, как и Люси, все же подумала о Мэриан и
не решался разрешить путешествие, которое мистер Лесли намеревался предпринять от их имени
. Майор Гордон, тоже выглядевший встревоженным и измученным заботами, предпринял
попытку отговорить его.

"Это один шанс из пятидесяти, что ты добьешься успеха, Генри", - сказал он.
Рассудительно, - "и риск для тебя кое-чего стоит. Это больше, чем
мы можем разумно просить тебя".

"Вы об этом не спрашивали", - спокойно ответил мистер Лесли. - Я сказал Люси, что
намерен кое-что сделать для нее, чтобы отплатить за то, что она сделала для моей
маленькой девочки, и я намерен придерживаться этого. Я узнал о своих паспортах
сегодня.

Люси сидела на полу рядом с матерью, и при этих словах она
почувствовала, как непрошеные слезы снова подступают к глазам, когда она прислонилась к
коленям матери, в то время как рука миссис Гордон обвила ее плечи.

"Более того," мистер Лесли продолжил: "Я делаю это для моего собственного
удовлетворение. Имея друзьям, чья помощь будет дать мне разумное
шансы на успех я не могу успокоиться без усилий, чтобы сделать
Боб уходит. Может быть, я буду только быть в состоянии выяснить, где он, и открывать
общения с ним. Что будет хотя бы что-то. Я знаю и
очень понравился мальчик на двадцать лет. Он, безусловно, заслуживает столько от
меня".

Глаза Люси встретила его, как он произнес эти слова искренне, с мгновенным
и сердечное понимание. Она знала, что имел в виду мистер Лесли, когда сказал
, что не может успокоиться, не сделав все возможное, чтобы завоевать свободу Боба.
Это страстное желание, беспомощное с ее стороны, сделать что-нибудь - хотя бы самую малость
ради Боба, было с ней много дней, и она остро
понимал неугомонное недовольство мистера Лесли и догадывался о его горячем
желании приблизиться на три тысячи миль к тюрьме Боба, и
нанести удар на фронте себя к его освобождению.

До того, как успел сказать больше, Мариан пришел, вернувшись с
Красного Креста. Г-н Лесли встал и пошел ей навстречу.

"Я хочу поговорить с тобой, Мэриан... Всего на минутку", - сказал он. "Пойдем".
"Поднимемся в твою комнату".

Наверх он развернул свой план, что делает его звук, как надежду и
пообещав, как только мог, не останавливаясь на любые возможные опасности для себя,
но если бы он посмотрел на сцену, на новость о его отъезде он был
приятно разочарован. Мэриан действительно плакала: "О, отец, ты не поедешь
кончено...сейчас же!" и слезы разочарования заблестели в ее глазах, но она
села и спокойно выслушала то, что он сказал, и не отказалась
понять.

Она ни в коем случае не была равнодушна к несчастью Боба, и ее
отзывчивый характер сделал ее долю в беде Гордонов вполне реальной
. Веселый, дружественный наличие Боб одержал ей сразу понравился, в
несколько дней она узнала его, и мысль о том, что ее отец собирается
может добиться для него сделал расставание гораздо легче нести. Что касается
опасностей путешествия, то, как только мистер Лесли отмахнулся от этой идеи и
пообещав, что его отсутствие будет недолгим, Мэриан перестала бояться.
Она была безгранично уверена в словах своего отца, и она
часто видела, как он преодолевал большие расстояния в безопасности, и сама сопровождала его
на полпути вокруг света.

Это был не единственный разговор, произошедший за три дня, которые
последовали. Обсуждалось множество планов, высказывались предложения и
опасения, которые испытывали разные члены семьи. Но г-н
Лесли не было ничего, кроме слов, теперь, когда его курс был
наверняка поселились, и его счастье в восстановлении Мариан был
воодушевленный надеждой и утешением, которые, как он видел, он принес в сердце Люси
. Он придерживался своего первоначального плана и отплыл из "американского порта"
в канун Рождества.




 ГЛАВА XVI

 ЛЕТАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК


Мариан пропустил ее отец, и остро чувствовал разочарование потерять
его так скоро снова, но она жадно посмотрела вперед, с Гордонов, к
успех его миссии. Рождественская неделя прошла медленно, но на новый
День года пришла долгожданная новость по кабелю его прибытия на других
сбоку. Это было новогоднее поздравление, которое значило больше, чем любые добрые пожелания
могло значить для тех, кто его получал; знание того, что мистер Лесли
благополучно приступил к своему трудному делу.

Люси и Мэриан были заняты во время каникул, потому что мисс Томас
все это время давала своему классу по три урока в неделю, и ее ученицы
узнали достаточно, чтобы по-настоящему заинтересоваться. Она потеряла возможность
чтобы им почувствовать реальную значимость своей работы.

"Вы не знаете, насколько полезным может быть прежде чем война закончится," она
рассказал один день девушки, сразу после Нового года. "Каждый, кто может это сделать
сейчас требуется самое малое. Самая маленькая помощь - это то, что уже сделано.
То, что не остается делать кому-то другому. Опытных медсестер
уже не хватает, и будет еще меньше. Даже умей держать
свое здоровье стоит гораздо. Некоторые из вас, молодые, как вы,
Я уверен, мог бы быть весьма реальную помощь, если вы были призваны.
Есть работа среди детей в наших больницах, например,
за что обученные медсестры не всегда может быть спасена. Некоторые из вас
достаточно стар для такой работы, если придет время. Среди младших
во-первых, Люси Гордон производит на меня впечатление очень многообещающей маленькой медсестры.

Она улыбнулась в сторону Люси с присущей ей приятной непосредственностью.
хвалить везде, где это было уместно. Это был первый раз, когда она
выбрала Люси, которая была скорее преодолеть на миг.
очень приятно Тем не менее. Она не могла удержаться от торжествующей
взгляд на Юлю, которая, что добродушный молодой человек вернулся с
широкая улыбка понимания.

"Молодец, Люси! Мы еще будем гордиться тобой, - прошептала Энн.
- Возможно, забота о Мэриан была для тебя хорошей практикой, - добавила она
хитро, для энергичных настойчивость Люси с Мэриан часто вызывали
ее интересовало.

"Да, она была моей первой попытки", - сказала Люси, улыбаясь. "Она жила через
это, во всяком случае. Ладно, пора с этим заканчивать".

Мисс Томас распространял марли и кисеи перевязки для
первая помощь демонстрация который следовал класс престарелых.

Люси была так воодушевлена похвалой своего учителя, что почувствовала себя равной
чему угодно. Она с веселым рвением перевязывала предположительно поврежденную Джулию
ключицу, пока Джулия, осторожно пошевелив
плечом, не заметила: "Лучше бы она подождала, пока мы не доберемся до
вот что я вам скажу. Я думаю, вы остановили кровообращение. Ослабьте его
немного.

Люси расхохоталась и сняла повязку, чтобы удовлетворить требования своей требовательной
пациентки. "Это ты заслуживаешь всех похвал", - откровенно сказала она. "Любая".
нужно было быть хорошей медсестрой, которая могла бы тебя вылечить. Мэриан позволяет мне
связать ее в узлы и просто улыбается и терпит это, пока я ее не выпущу ".

"Ну, иногда это легче, чем спорить с тобой", - заявила Джулия,
снова потянувшись со вздохом облегчения. "Я все еще думаю, что была
права насчет солнечного удара".

На последнем уроке у Люси и Джулии состоялся жаркий спор по поводу
следует ли поднимать или опускать голову пострадавшему от солнечного удара, что
закончилось тем, что Люси высыпала весь лед для компресса на голову своей пациентки
на лицо Джулии, когда она лежала на диване. Даже после этого Люси отказалась
уступить, и книга, из-за досадной путаницы терминов, казалось,
не принесла удовлетворения ни одной из сторон.

Люси улыбнулась при этом воспоминании. Во время занятий произошло много забавных вещей
хотя позади была такая тяжелая и эффективная работа
и Люси искренне поблагодарила мисс Томас в своем сердце за часы
отвлечения от беспокойства, которые принесли уроки.

Это был прекрасный ясный день, и после обеда Люси предложила взять
Уильям вышел на его след, чувствуя, как немного напряженной
упражнение. Уильям, казалось, готов помочь ей сделать это, потому что спросил:

"Ты не могла бы тоже потянуть Хэппи, Люси? Он ужасно увязает в снегу,
если ему приходится идти пешком".

"А как насчет меня?" Спросила Люси. "Хорошо, я посмотрю, насколько ты тяжелый".

Она выбрала место для парада, которое было плотно заполнено
марширующими мужчинами, и провела Уильяма и Хэппи мимо полковничьего ряда через
его. Затем, когда они добрались до Брик-Роу, искрящаяся вода соблазнила ее,
она с трудом протащила сани по новой земле к дамбе.
преодолев полмили, она опустилась рядом с Уильямом, когда они приблизились к воде.
щеки горели, дыхание сбивалось.

"Боже мой, что за пара жирных лентяев!" - воскликнула она, глядя на своих
пассажиров с нескрываемым презрением. "Почему бы вам не выйти и не размять
ноги? Этому щенку нужно немного потренироваться.

"Хорошо", - миролюбиво согласился Уильям. "Ты сказал, что хочешь потянуть
меня. Хэппи все равно предпочел бы пройтись пешком ", - добавил он в защиту своего питомца,
которого он с большим трудом удерживал на санках всю дорогу
.

"Здесь чудесно на солнце", - сказала Люси, успокаиваясь.

Самолет поднялся с авиационного поля слева от них и
неторопливо летел в их направлении. Уильям откинулся на спинку
саней, наблюдая, как они пролетели над ними и направились к Форт-Джею. "Я
думаю, ему холодно", - заметил он. "Вот почему он едет так медленно".

- Правда, Уильям, вода красивая? - спросила Люси, глядя в сторону
дамбы в сотне ярдов от нас.

- Да. Он сейчас возвращается, - сказал Уильям, все еще наблюдая за авиатором,
который сделал круг над Форт-Джеем и низко пролетел над парадом в
на краю земли, словно не сам парад, где
немногие компании шли на дрель.

Люси отвернулась от воды, чтобы проследить за полетом самолета.
он снижался всего в сотне футов над землей, его белые крылья
поблескивали в солнечном свете на фоне ярко-синего неба. Вдруг она
напрягся. "Ну, он собирается приземлиться, я верю, и я думаю, что он будет
сойди на нас!"

Она ухватилась за веревку для саней и подтянула Уильяма и Хэппи поближе к
дамбе, в то время как над ними снижался самолет, совершая серию
крукед ныряет к земле. Она могла видеть, как летчик бешено дергает руль,
когда машина, совершив последнее скольжение, коснулась земли.
примерно в двухстах ярдах от дамбы.

- Ого-го! - выдохнул Уильям, подпрыгивая от возбуждения.

Пилот неторопливо вышел, и при виде его неторопливой походки
Люси узнала его, хотя его униформу почти прикрывала
большая дубленка. Это был французский летчик, капитан Журден, который,
хотя и был уволен с действительной службы по ранению, преподавал после
объявления войны в американских авиационных школах. Он был знакомым
фигура на Губернаторском острове, где он проводил часть времени, которое он
делил между полудюжиной мест. Его лодыжка была проведена в железную скобу,
и он сильно хромал при ходьбе, но его деятельность не была сильно
нарушениями, несмотря на это. А теперь он подошел к детям, живой
темные глаза были устремлены на них с оттенком тревоги.

"Прошу тысячу извинений", - были его первые слова, когда он приблизился к саням.
из которых навстречу ему вышла Люси. "Боюсь, я напугала вас?"
Он перевел взгляд с лица Люси на лицо Уильяма в поисках признаков тревоги, пока Люси
отвечала:

"О, нет, вы не ... честно. Я ушел, потому что я не
уверен, где вы должны были прийти." Она никогда не видела знаменитых молодых
ветеран так близко раньше, и она отсканировала свое лицо с жадным интересом.

[Иллюстрация: "я не знаю, где я должен приземлиться"]

"Я сам не знал, где мне приземлиться", - заявил он, качая головой
и бросая взгляд на самолет позади себя. "Это старый самолет, который
они отремонтировали, чтобы использовать для тренировочных полетов. Я достал его, чтобы посмотреть
подойдет ли, но ... не подойдет, - закончил он убежденным тоном.
"Рулевой механизм был для меня немного слишком много".Он дал печально смотреть на
его правая рука, которую он вывернул, пытаясь вывести самолет
на землю благополучно. Запястье уже распухло.

Весь интерес Люси к уходу за больными, усиленный тем, чему она недавно научилась
, пробудился при виде уродливого растяжения. Она была маленькой
застенчивый французский офицер, но она отбросила робость и говорит
смело.

"Пожалуйста, позвольте мне связать его для вас! Я могу сделать так, чтобы она больше не распухала,
и пройдет полчаса, прежде чем ты сможешь добраться до больницы ".

Француз с улыбкой покачал головой, как бы собираясь отказаться,
но, возможно, нетерпеливый взгляд Люси заставил его передумать. Его улыбка
расширены, и он протянул порезанную руку, говоря: "большое спасибо,
Мисс. Вы более чем добры. Могу ли я сесть на младшего брата
санки?"

Уильям энергично кивнул, не находя слов для ответа, и авиатор
сел, вытянув затекшую ногу перед собой.

Мысли Люси ни на секунду не были праздными. "Поднять объединенной если
можно и применять тепло или холод. Холод может быть применено в виде
снег или колотый лед в ткань". Ничего не может быть легче следовать, чем
эти направления. Она достала из кармана пальто чистый носовой платок,
но, увидев его, капитан Журден сунул левую руку под плащ
и достал свой собственный.

"Это немного больше", - предложил он, протягивая его Люси с
огоньком в глазах.

Люси была слишком серьезна, чтобы ответить чем-то большим, чем кивок в ответ. Она
взяла свой собственный носовой платок и наполнила его чистым снегом, соскобленным с
нижней поверхности. Затем осторожно приложила холодный компресс к
опухло запястье офицера, она застегнула его твердо в месте с его
платок. Результат выглядел громоздким, но давал ноющему запястью ощущение комфорта.
Голос ее пациента звучал искренне, когда он
воскликнул:

"Это хорошо! Что было правильно для него. Вы, кажется,
очень умная молодая леди". Он улыбнулся ей, как он потрогал снег повязки
критически. "Могу я спросить ваше имя?" - добавил он, когда Люси, снова почувствовав смущение
после своей смелой попытки помочь, стряхнула снег с себя
голые руки в перчатке.

- Люси Гордон, - сказала она, глядя на это, - а моего брата зовут
Уильям.

- У меня тоже, - заявил француз, дружелюбно взглянув в сторону Уильяма.
- только я говорю это не совсем так. Ваш отец
служит на посту? - спросил он.

"Да, майор в штабе", - объяснила Люси; затем, чувствуя себя экспансивной в
присутствии слушателя, который мог так хорошо понять ее, она добавила:
"Мой старший брат - летчик. Летом он уехал во Францию, а
теперь он заключенный в Германии.

- Нет! Заключенный? быстрый и сочувственный отклик, как темная
глаза загорелись с особым интересом. "Ах, это тяжело!" - сказал он
сказал мягко; "Но твой брат сделал все возможное для своей страны, и все же
его жизнь сохранена. Мы можем только надеяться, что вскоре война будет выиграна, и
наши друзья вернутся к нам".

Люси кивнула, ее глаза на мгновение стали грустными и задумчивыми, когда она сказала:
"Он любил летать. Он приехал из Вест-Пойнта только в августе прошлого года, но его
сразу же перевели в Авиационный корпус. Смотрите, капитан
Журден, они, должно быть, преследуют вас.

Небольшая группа людей отправилась с аэродрома,
очевидно, чтобы выяснить причину длительной остановки "авиатора".,
и при виде их капитан Журден сразу же поднялся на ноги,
делая знак левой рукой, чтобы успокоить их.

"Мне понадобится механик, прежде чем эта машина снова заработает", - заметил он.
"поэтому я должен пойти вперед и объяснить капитану Бренту". Он повернулся обратно к
Люси и протянул свою не перевязанную руку. - Вы извините меня, - сказал он,
улыбаясь, - если я не предложу вам другого. До свидания и большое спасибо,
Мисс Люси. Я надеюсь встретиться с твоим братом, авиатором,
в течение многих долгих месяцев. Мои самые добрые пожелания его близкого и невредимого возвращения.
" Он поднял свое забинтованное запястье и добавил: "Это тебе я должен
спасибо, что это больше не причиняет боли.

- Я так рада, - запинаясь, пробормотала Люси, страстно желая, пожимая руку, расспросить подробнее
о Бобе и о том, какие шансы у мистера Лесли на успех.

Француз дружески отсалютовал Уильяму, который ответил ему тем же
быстро махнул лапой в красной рукавице и медленно захромал по снегу
навстречу приближающемуся офицеру.

"Интересно, мог ли он мне что-нибудь рассказать", - спросила себя Люси,
жалея, что не набралась смелости расспросить его дальше, пока у нее было
время. "С тех пор, как началась война, у него не было конца приключениям. Возможно, он
была в немецкой тюрьме, тоже".

- Давай, Люси, пойдем. Чего ты там стоишь? - потребовал ответа Уильям.
Топая замерзшими ногами и нетерпеливо поглядывая на сестру,
которая, казалось, была поглощена наблюдением за удаляющимся французом.

"Интересно, через что он прошел с 1914 года", - пробормотала Люси; затем,
повернувшись обратно к Уильяму и санкам, она взяла веревку, сказав:
"Ладно, пошли. Предположим, ты пойдешь пешком, пока не согреешься, а потом я буду
тащить тебя остаток пути. Хэппи может делать все, что ему заблагорассудится.

"Он предпочел бы идти пешком, пока я не приду", - сказал Уильям, трогаясь с места. "Давайте
сначала остановись и посмотри на самолет. Ты же знаешь, он не может летать."

Всю дорогу домой Люси была озабочена, думая о своей поспешной перевязке
и о том, действительно ли она помогла с растяжением связок,
а потом, забыв об этом, снова пожалела, что не попыталась научиться
кое-что о вероятном местонахождении Боба и шансах на свободу.

"Если бы только я мог видеть его снова, я спрошу его", - подумала она, но не очень
надеюсь, для иностранных преподавателей остались в основном на
области авиации, и детей офицеров были редко пускают.

Люси с трудом могла дождаться, когда вернется домой, чтобы рассказать все своей матери и
Мариан все о ней, хотя она остановилась в середине ее рассказа
чтобы посмотреть растяжений в ее рваные первой помощи руководство, чтобы увидеть, если она
забыл что-нибудь, что мог бы быть осуществлен на месте.
Облегчение, что она продолжала говорить, и как она описала
Французский авиатор Миссис Гордон сказал:

"Это человек, Капитан Брент говорит так много. Он не может сказать достаточно в
его хвалят. Он говорил ваш отец о некоторых
его замечательные подвиги".

"Эх, жаль, что я мог о них слышать! Я попрошу капитана Брента", воскликнул
Люси, жадно.

- Вот что я получаю, когда остаюсь дома, - заметила Мэриан, которая
сидела за швейным столиком миссис Гордон, рассеянно накручивая локон
на палец. "Конечно, ты должен был иметь приключение, Люси, когда я
там не было. Интересные вещи всегда происходят в самый холодный
дней".

"Это была моя вина на этот раз", - сказала миссис Гордон. "Я не хочу, чтобы ты
снова в дураках". Она посмотрела на довольно Мэриан, сожаления
лицо с улыбкой, что было за ним ясный и проницательный взгляд. Она
опасались, что с уходом г-на Лесли может оказаться попытка разочарование,
и снова заставил Мэриан хандрить, но хотя было очевидно, что она
скучает по отцу и что он постоянно был в ее мыслях,
здоровье Мэриан теперь было слишком прочно восстановлено, чтобы серьезно пострадать. Ее
восторг отца, тоже на изменения в ней, было достаточно, чтобы держать ее
интерес в ее улучшение. Миссис Гордон с удовлетворением посмотрела
на поношенную юбку саржевого платья Мэриан, в том месте, где она стояла на коленях на
санках Уильяма и ползала по полу, следуя за мисс
Указания Томаса относительно побега из горящего дома. Ее
платья никогда не знал такой марки раньше, но была отдана в качестве
как новенький в конце сезона. Миссис Гордон приветствовала, в случае Мэриан
, некоторые из слез и потертостей, которыми ее собственные дети
снабдили ее почти в избытке.

- Я собираюсь сменить его через минуту, кузина Салли, - сказала Мэриан,
проследив за взглядом миссис Гордон, устремленным на ее колени. "Но я думаю, я пойду и
напишите первый отец; хотя, из того что он сказал о своем обращении,"
она добавила с сомнением: "это примерно так же ясно, как писать, чтобы Санта
Клаус".

- Не все так плохо, - сказала миссис Гордон, улыбаясь, - потому что он
получу твои письма - рано или поздно. Она снова стала серьезной, прежде чем закончила говорить.
и Люси, угадав ее мысли, поняла, что она была.
с нетерпением ждала того дня, когда придет весточка от Боба, и сообщения из
дома смогут, по крайней мере, дойти до его тюрьмы.

Не в силах предложить ничего, что стоило бы услышать, Люси поднялась с пола
со сдавленным вздохом, сказав: "Мне тоже нужно одеться. Пойдем,
Мэриан. Что надоедливые волосы ваши выглядят так же хорошо, как это сделали в
завтрак."

Вечером, к восторгу Люси, капитан Брент пришел на зов, тревожный
чтобы услышать о ходе поездки мистера Лесли в интересах Боба.
Люси едва могла дождаться возможности расспросить его о капитане Журдене.

Когда появилась возможность спросила она, затаив дыхание, "был он плох
ранен? Он сделал замечательные вещи, во-первых, капитан Брент? Он был когда-нибудь
взят в плен?"

"По одному, капитан Люси", - сказал офицер, смеясь. "Я знаю, почему
тем не менее, вы так заинтересованы. Он рассказал мне об отличном лечении.
его вывихнутое запястье было повреждено, как только заработал этот ужасный аппарат.
Я спросил, кто ему его перевязал, поскольку он, очевидно, не мог этого сделать
наедине, и он сказал, что понятия не имел, что американские девушки настолько совершенны.

"Но что сказал врач, который видел повязку?" - поинтересовался майор.
Гордона это позабавило.

"Я не знаю, но мне это показалось довольно приятным. Опухоль не стала сильнее
, чего и добивался Журден", - заявил капитан Брент,
наклонившись, чтобы поиграть с Хэппи, который ворчал на один из своих бутс.

"Ты не хочешь рассказать некоторые вещи, которые он сделал?" умолял Люси, я боюсь, это
будет ночь, прежде чем она что-то слышала.

"Ну, чтобы рассказать им все, потребовалась бы неделя", - сказал капитан Брент,
снова выпрямляясь и говорить вдумчиво. "Я слышал о его
во Франции из британского офицера, который был старше на Лонг-Айленде
в прошлом месяце. Jourdin бы никогда ничего не сказать. Он думает, что все испортил
так рано выбыв из боя.

"Сколько он пробыл на войне?" - спросила миссис Гордон.

"Около двух лет. Информация, которую он привез из Германии
линии, сыграл важную роль в победе в битве на Сомме, в соответствии с
этот англичанин. Нет ничего, за что Журден не взялся бы, если бы
цель стоила того, чтобы ее достичь. Его последний полет перед увольнением был
скрылся на вражеской территории после того, как получил две пули в ногу и
еще одну в плечо. Он не вернулся бы, пока не узнал то, что
ему сказали выяснить. Но кости его лодыжки были ранены за
ремонт".

"Был ли он когда-нибудь в плен?" Люси не могла удержаться, чтобы не повторить.

"Нет, никогда - хотя ему несколько раз чудом удавалось сбежать, когда он был вынужден
спуститься в тыл немецких войск. Его брат, полковник пехоты, сейчас
в немецкой тюрьме".

"Он слышит от него? Он может вам письма?" Люси жадно расспрашивал.

"Я не знаю. Я спрошу его, если вам нравится. Мы никогда не были на что
предметом".

Вязание Люси упала, забыла, у ее ног, и только счастье
волнение, как он схватил мяч и переваливают на ее крыльце
чтобы спасти носок, в то время как Мэриан схватила щенка с клубок
пряжи. Майор Гордон заговорил с капитаном Брентом, и Люси почувствовала, что
она задала свою долю вопросов, но ей хотелось узнать больше
о французе и заручиться обещанием капитана Брента учиться у
ему все, что он знал о немецких тюрьмах. Капитан Брент был бы рад
она была уверена, что и он сам был бы рад узнать что-нибудь о судьбе Боба,
и он видел авиатора почти каждый день. Однако именно тогда ей пришлось запастись терпением.
Миссис Гордон обратила ее внимание на часы, и она
и Мэриан встали и пожелали спокойной ночи.

"Интересно, если бы твой отец получил еще в Швейцарию, Мариан, или если он
говорил о ВОВ," Люси спросила, когда они были наверху,
как она делала это почти каждый вечер с тех пор г-н Лесли прибытия на
другой стороны. Она последовала за Мэриан в ее комнату и с восхищением наблюдала за кузиной
, пока та расчесывала свои золотистые локоны и заплетала их
в две косички на ночь.

"Я не знаю, но мы услышим в ближайшее время", - была разумная Мэриан.
ответ, который не очень удовлетворил Люси, хотя она кивнула в знак
слабого согласия.

"Я никогда не мог вынести ожидания", - отметила она, поворачиваясь, чтобы вернуться к ней
собственный номер. "Не может Боба. Мы бы ничего не ожидаете
вещи, которые не происходят".

"Возможно, тебе не придется долго ждать. Я не могу отделаться от мысли, что
Отец скоро пришлет хорошие новости", - сказала Мэриан с обнадеживающим взглядом, который
невольно приободрил Люси. Мэриан надела голубое шелковое кимоно
и нырнула в шкаф за тапочками, пока Люси все еще стояла
неуверенно стоит в дверях.
- Единственное, - пробормотала она, слегка нахмурившись при этой мысли, - это то, что - Я знаю, отец не останется здесь надолго, если мы не услышим никаких новостей.Мама сказала мне сегодня утром, что он собирается просить о дипломатической службе."Но может ли он уехать отсюда?" - удивленно спросила Мэриан."Он имеет один год больше на эту деталь персонала, но он думает, что они позволят он ушел. У них не хватает сотрудников В. М. на другой стороне. Он уйдет, во всяком случае, когда закончится его служба - если война не закончится.- Но, возможно, так и будет, - предположила Мэриан, выглядя жизнерадостной, маленький пророк, завернутый в голубой шелк.
"Возможно," сказала она, слабо улыбаясь на нее. "Во всяком случае, лучше я пойду к кровать".