В могучих кучах таится Русь

     Трубка клубилась гортанными кавказскими матюжками, буркотела и выговаривала занудливо и вальяжно, икая и отрыгиваясь, наверное, если бы у нее были усы, то она всенепременно супила бы их, пожевывая левый ус, сивый, как и положено всем путиловцам, как любому явственно представляется непременными атрибутами пролетария замасленная кожаная тужурка и надетая чуть набекрень или сдвинутая на затылок суконная кепка или фуражка, под подкладкой которых обязательно волгло шуршит прожелтевший от пота и ярости мандат, рекомендующий и даже настаивающий убить, наконец, крысу Потупчик, перещеголявшую своими на х...й никому не нужными рекомендациями и неодобрением Познера Собчак, что казалось немыслимым буквально недавно, на теплых декабрях и неистовом протесте бестолковой демонессы Толокно, так и сгинувшей в пучинах.
     - Я рот ипал таковский парадигм - та, - прислушался он к трубке, безвольно лежащей врастяг возле малахитового пресс - папье, - ведь раньше - то, оно как ведь, выйдь на Волгу - чей стон раздается. То - то. А ныне ? Сядешь в пролетку да в парадное через поребрик культурно и шмыгнешь, весь ведь город в свастиках, долбанные Зэды из дэды, а Фабиана просто стремная кошелка.
     - Не балуй ! - вскричал тогда он, опасаясь все же приближаться к трубке. - Шалишь.
     - Пошел на х...й, - с достоинством отрезала трубка, нагло переворачиваясь на другой бок, - думаешь, гад, что раз моего хозяина ухойдакали, то никто больше план курить не станет ?
     Бородавка бессильно всхлипнула и медленно поползла из района своей дислокации к уху, вызывая чуть слышные насмешки товарок, решивших остаться на прежнем месте. Ухо, повиснув мочкой к центру притяжения Земли, вибрировало и жужжало, Самушкин, охраняя портал в чертоги, подумал, что товарищ Хрущев маленько сбрендил, но только что назначенный волюнтаристским решением Политбюры советским премьером кургузый мужчина в пальто вовсе не свихнулся, он всегда был сумасшедшим ...
     - Ё... й в рот, Корней ! - с чувством выругался бровастый молдаванин, шаря в обвисших по коленям кальсонам Будулая жаркой рукой. - Вот не можешь ты, сука, без намеков. Обязательно политесу подпустишь. Глянь время - то какое, Федор !
     - А я об чем ? - поник буйной головой Чуковский, сухопаро трогая Будулая за вытарчивающий сквозь кальсоны член. - Даже вот он, великий Михай Волонтир, преодолев беглых зэков Бицевского парка, понимает, что при малейшей конкуренции подавать ему Габену прогорклый кофе, а хренова чета Богарт - Бэколл доверит вытереть пол, очищая его от пролитого впопыхах бурбона.
     Брежнев страшно заскрежетал зубами и, вскочив, подбежал к парадному портрету Никсона, криво ухмылявшегося со стены.
     - Падло ты, Никсон, - прошептал трясущимися губами Брежнев, грозно звеня орденами, - превратить красную угрозу в такое вот говнище.
     Никсон выразительно закрыл глаза, а затем стек на пол. Бледная лужица, только что красовавшаяся на парадном портрете, поползла к ногам Волонтира, зачем - то принявшегося торопливо перематывать портянки.
     - Сволочь, - прошелестела лужа, выпуская многочисленные кошмарные щупальца, обвившие шею визжащего от ужаса великого, - говно ты, урод, всегда вы были говном и кощунниками.
     Телеведущий Мамонтов закричал и проснулся. Долго ворочался на влажной от пота постели, а потом решил запретить Мадонну. И ведь запретил, вот что самое странное - то. Жаль, что кроме ехидного коалы, этого никто не заметил.