В сердце ландыши вспыхнувших сил...

"В сердце ландыши вспыхнувших сил…»




Мне сорок лет. Говорят, я выгляжу лет на пятнадцать моложе. Но меня это нисколько не радует. Я отношусь к комплиментам абсолютно равнодушно. Просто я сама знаю, какая я, и  лесть не имеет для меня никакого значения. Впрочем, и к шипению за своей спиной я отношусь так же. Завистники и ненавистники не тревожат моего покоя, ибо я о них не думаю совершенно. Что называется, «назови хоть горшком, только в печку не ставь!».
Я знаю, что я артистична. И многие принимали меня за актрису, руководствуясь моей внешностью и манерой одеваться. Но это не только моя заслуга.
Моя мать была на редкость хороша в молодости и в зрелости еще сохранила черты красоты и необыкновенного обаяния. Ее искристые глаза разили мужчин наповал, и она никогда не имела недостатка в поклонниках. Отец знал это, бесился, ревновал, но сделать ничего не мог. Он не был красавцем, но был, эдаким мужчинистым типажом, который тоже в почете у женщин. Нельзя сказать, что он сидел возле матери, как пришитый. Бесясь и ревнуя ее, он и сам не терялся при каждом удобном случае. Кроме того, он прекрасно пел и танцевал, и никогда  не упускал возможности подчеркнуть эти свои достоинства.
Оба они любили хорошо одеться, и в компаниях среди родни и друзей были всегда на виду. На этом их сходство заканчивалось. В  остальном они были совершенно разные люди, непонятно каким образом оказавшиеся по жизни рядом друг с другом. Дружным их союз назвать было нельзя. Оба были крайне самолюбивы. Но, если мать была домовитой хозяйкой, труженицей и женщиной незлобивой и общительной, то отец был ленив, эгоистичен и скрытен, предпочитая быть себе на уме.
Я унаследовала от них смешение «всех жанров». Неплохо пела, имела легкое перо и могла легко и непринужденно написать какую-нибудь стихотворную ерунду, которую просили коллеги или знакомые.
На могу сказать, что я  писаная красавица, но, по выражению, одного моего знакомого, во мне есть «некая изюминка, которая бывает не у всех».
«А в вас она есть», - сказал он мне однажды, с прищуром оглядывая меня с головы до ног. В ответ я только рассмеялась: комплимент был оригинален.
Три раза мне предлагали выйти замуж, и три раза я отказывала своим поклонникам. Это не было каким-то ожиданием принца на белом коне. Просто то, что плыло мне в руки, было явно не мое. И, если общаться и флиртовать в каких-то рамках я еще могла, то серьезно ни один из них даже близко не подошел к тому, что я понимала под определением «мой мужчина». Я позволяла себя любить, но сердце мое оставалось холодным, и подобные браки ожидал только крах. Стерпится и  слюбится – это не про меня. Я просто пожалела ребят. «Не стоит портить им жизнь, - подумала я, - ради галочки в паспорте. Пусть им будет больно сейчас, чем потом при уже испорченной жизни. Ведь в том, что я их не любила, они были не виноваты». Огладываясь назад, я и сейчас считаю, что поступила правильно. И нисколько не жалею об этом.
Я не осуждаю женщин, которые выходят замуж лишь бы выйти замуж. Но это не про меня. Иногда, наблюдая за  семейной жизнью других, я ловлю себя на мысли, что я гораздо счастливее их, потому что на мне не висят кандалы мнимого счастья и боязни остаться одной, которые удерживают многих от разрыва отношений с самодурами, алкашами и деспотами.
Я – вольная птица, и в клетке не пою. Я нравилась и нравлюсь многим мужчинам. У меня было девять любовников. И ни за одного из них мне не стыдно! Потому что каждого из них я выбирала сама. Никто и никогда не мог выбрать меня, пока его не выбрала я.
Наказ матери не разбивать семьи, где были дети, я выполняла свято. И мне не за что посыпать голову пеплом. Но женщин я не щадила. «С бабами поступай, как хочешь,  - учила меня мать. – Но детей не тронь! На чужом несчастье счастья не построишь!».
Когда меня спрашивали мужчины, почему я не замужем, я отвечала честно и кратко, что не встретила свободного по себе.
- Черт возьми, -  говорила я, смеясь, - куда укатилась моя половинка.  Хотела бы я посмотреть, какова она, и будем ли мы по зубам друг другу?!
В ответ мужчины только смущенно улыбались.
К тому, что у меня нет детей, я отношусь очень спокойно. Ребенка никогда не обижу, но и не буду сюсюкать и умиляться, не испытывая при этом никаких чувств. Я не переживаю, не завидую тем, у кого они есть, и считаю, что самые счастливые люди, которые прожили яркие и красивые жизни, часто не имели детей и не испытывали по этому поводу трагедий. Просто у каждой жизни своя задача, и никому не суждено знать, почему складывается так, а не иначе.
Я не затворница, но хорошо переношу одиночество, и мне никогда не бывает скучно одной. Большие сборища меня утомляют быстро, и я стараюсь улизнуть из них тихонько и незаметно, без сожаления оставляя за спиной шумную какофонию подгулявшей  публики.
Женскому  обществу я предпочитаю мужское. Там меньше сплетен, зависти и дурно пахнущих интриг. Хотя и  среди сильного пола встречаются отдельные экземпляры, от которых идет весьма несносный душок!.. Но все-таки…
Только две женщины оказали на меня влияние, остальное воспитание чисто мужское. Я благодарна им, они помогли мне пройти самые сложные моменты жизни, не сломаться и выстоять и закалили меня, как дамасскую
 сталь, обладающую крепостью и гибкостью. Но этими секретами я делиться не стану!
Не думайте, что я буду рассказывать вам про все  свои романы. Я расскажу вам про тот, который еще впереди и только вырисовывается смутными чертами в тумане. И тот, кого я выбрала на этот раз, еще не знает об этом ничего…Ничто и никогда не должно смущать при достижении цели, если это
честно, красиво и эхом откликается в тебе. Все это  это просто вопрос времени, стратегии и тактики…

…Мой телефон разрывался от звонков. Я нехотя оторвала голову от подушки и нащупала на тумбочке телефон. На табло высветился незнакомый номер. Был второй час ночи. «Какого черта!» – Подумала я и нажала кнопку отбоя.   Но едва только моя голова коснулась подушки, телефон зазвонил снова.
- Да, - сказала я глухим спросонья голосом, - слушаю вас.
В моей голове мелькнула мысль, что, может быть, с кем-то из моих друзей или знакомых случилось несчастье. Не будет же человек трезвонить глубокой ночью просто так, если на это нет очень веских причин.  Телефон молчал. – Да, - начала я злиться, - слушаю вас, говорите! – Телефон по-прежнему отвечал тишиной. Я снова бросила трубку.
Спать уже не хотелось. Сломанный сон досадливо светил в окно желтыми фонарями, насмехаясь надо мной теплом постели и уютной тишиной двора. Телефон зазвонил вновь. В трубке опять молчали. С незнакомого номера мне продолжали звонить и издевательски молчать, как будто играли в  свою какую-то глупую игру.
- Черт бы вас побрал! – Я сердито выключила телефон. – Игра закончена! Наверняка, какая-нибудь пьянь развлекается от скуки ради. – Я потянулась в  постели и закрыла глаза. Хотелось, если и не уснуть, то хотя бы еще несколько часов понежиться в теплом бархате ночного мрака, так сладко баюкающего город.
Внезапный резкий звонок в дверь сдернул меня с постели, как электрический разряд. Сердце тревожно и гулко забилось в предчувствии чего-то неожиданного и  малоприятного.
- Кто там? – Растерянно спросила я, соображая, что на себя накинуть. Быстро натянув джинсы и футболку, я снова задала свой вопрос.
- Я, - послышался из-за двери знакомый голос. Мой подгулявши
й гость был явно навеселе. – Я , повторил он, - открой!
- Что тебе надо, - раздраженно спросила я, зная, что за этим визитом может последовать, - какого рожна ты ломишься ко мне среди ночи? Все уже сказано и закончено.
- Открой! – Требовательно зарычал голос.
Я щелкнула замком, и дверь тут же резко отворилась чуть не ударив меня в лоб. Я усмехнулась. Как я не догадалась сразу, что это Олег. Это истинно в его стиле!
- Ну, где тут твои любовники, - прорычал он, устремляясь в комнату и на ходу открывая двери шкафов, - куда ты их спрятала?
 - Придумал бы что-нибудь получше этой театральщины, - устало сказала я. – Честное слово, надоело!
Олег злобно поглядел на меня и ткнул в мою постель.
- Спала одна?
- Да хоть бы и с кем-то, какое тебе дело? – Разозлилась я. – Посмотри на часы. Мне, между прочим, скоро на работу, а я, по твоей милости, всю ночь не сплю. Мне надоели твои спектакли с наигранными страстями!
Олег как-то сразу обмяк и рухнул в кресло.
- Утебя есть что выпить? – Спросил он усталым хриплым голосом.
- Ты за рулем? – Он кивнул. – Тогда нет, - сказала я, - тебе уже вполне хватит!
- Ты не понимаешь, я устал, - начал он, - я замотался. Я чувствую себя ишаком, на котором ездят все подряд. Ты не понимаешь, бизнес – это совсем другое… Это не то, что там… - Олег мотнул головой, явно намекая на прежнее место работы. – Я такой дурак,-  продолжал он, - я такой дурак!.. – Ну, куда я полез… Зачем мне это было нужно?.. Чужие дети… Баба, к которой ни чувств, ни интересов… А тут ты,  без детей, красивая, с квартирой… Ну что мне было еще надо?.. А теперь?!.
- Старая песня, - оборвала я его. – Теперь поздно. Поезд давно ушел в невозвратную даль. И мне надоели твои спектакли.
- Да, я дурак, - повторил он, как будто не слыша моих слов. – Ну, хочешь, я встану перед тобой на колени? – Он сполз с кресла и действительно встал передо мной на колени.
- Перестань! – Разозлилась я. – Прошлого не вернуть. Не будешь же ты в десятый раз разводиться? Да и сколько мне помнится, ты был доволен своей последней женой.
Олег внезапно взбесился..
- Да, она хорошая хозяйка и профессионал в постели, - злобно прошипел он. А я, капитан первого ранга, как последний дурак стою здесь перед тобой на коленях и вымаливаю непонятно что.
- Так вставай, - засмеялась я, - твой выбор сделан и нечего лицедействовать.
- Динка!!! – Заорал он истошным голосом. – Я еще мужик!..
- Отлично, - я рассмеялась прямо ему в лицо. - Вот и веди себя, как мужик! – Он сгреб меня своими ручищами. – Ты не понял, - остановила я его. – Ты не понял… Все Олег, все… Поздно. Слишком поздно. – За окном уже светало. – Уходи! Мне скоро на работу, - я высвободилась из его рук. - Уходи!..
Он молча выскользнул за дверь, и минутой позже я услышала со двора его клаксон.
«Все, Олег, все!», - повторила я про себя.
Мне стало спокойно и легко. «Ну что же, - подумала я, - трое мужиков стояли передо мной на коленях и даже носили на руках, Это неплохой итог. И что же дальше?..»
В тот рассвет я и предположить не могла, какую страницу моей жизни откроет новый день.
Была среда. Все было как обычно, привычно и буднично. В окно светило яркое солнце. Стоял прекрасный летний день. И синее небо с зеленой листвой звало улизнуть с работы поскорее в роскошную середину лета, когда все дышит сочными красками и ароматами, напоминающими об отпуске и кружащими голову несказанным очарованием легкости, сладости и бесшабашного веселья.
Ах, боже мой. Знать бы, где найдешь, где потеряешь!
Я не шла, я летела. Ночное приключение оставило в моей душе улыбку, и я шла, вспоминая про  себя эту ночь, уже не досадуя и не злясь на моего незадачливого друга.
Когда возле меня остановился лимузин, я даже не обратила на него внимания. Мало ли кто ездит в Москве на лимузинах…
- Девушка, - окликнули меня сзади на ломаном русском языке со странным и непривычным для меня акцентом. Я остановилась и оглянулась. Высокий худощавый парень, одетый, как лондонский dendy направлялся явно ко мне. Его короткие черные густые волосы отливали медью, вероятно, он красил их хной. Смуглая кожа выдавала в нем южанина, а тонкие черты лица можно было бы считать красивыми, если бы не улыбка, которая обнажала редкие зубы, портившие все впечатление.
 - За девушку спасибо, - рассмеялась я, думая, что ему нужно спросить о том, как нужно проехать или пройти.
- Здравствуйте! – Сказал он мне в ответ и уставился своими черными маслинными глазами. – Я хочу вас пригласить, - он говорил с трудом, глотая целые слоги, и я едва его понимала. – Куда вы хотите?
- Я замужем, и никуда не хочу, - обрезала я, спеша отделаться от него. - Вы ошиблись. Я не то, что вам нужно.
- Вы не замужем, - широко улыбнувшись, возразил он. – Вы не замужем… - Он несколько секунд помолчал. – Я египтянин, продолжал он, - студент. Я здесь учусь…
- Ну и что?  Вы, как видно, человек не бедный, - я кинвула на его машину, в которой за тонированными стеклами явно кто-то сидел еще.
 – Да, подтвердил он, я хочу вас пригласить. Вы понравились мне…
-  И вас ничто не смущает? – Спросила я, намекая на разницу в нашем возрасте.
- Нет, мы поедем, куда вы захотите…
- Мы не поедем никуда, - снова отказалась я, - вы, восточные люди,  бываете щедры и горячи до безрассудства, ваша речь сладка и витиевата, как лабиринт, и трудно угадать, когда вы одинаковы в мыслях и поступках… Восток – дело тонкое, как арабская вязь… И стоит  ли входить в лабиринт, если не знаешь, выйдешь ли ты оттуда или нет?.. Не следует брать чужое…
Мне хотелось как можно деликатнее отвернуть этого парня, не обижая его  и в то же время поставив его на место.
- Единственный мужчина, который мог бы еще вызвать мой интерес, был Омар Шариф, но, увы!, вы не он. Он ведь тоже египтянин?..
- Омар Шариф… - растерянно повторил парень,- да, он египтянин. Он был очень красив… Но он…
- Знаю, - ответила я. – Но он был не просто красив, он был роковой красавец. А вы – не он!
Я отвернулась и зашагала дальше. Мне очень хотелось обернуться, но я сдержалась. Дальнейший диалог был бессмыслен и понят им, как мое отступление. Я услышала, как захлопнулась дверца машины, и лимузин мягко покатился по шоссе.
«Ты не будешь жалеть о своем отказе? - Спросила я сама себя. – Нет, - Ответил внутренний голос.-  Не о чем жалеть! Не мое!».
Мое женское самолюбие торжествовало. Все-таки приятно, когда в твои сорок лет на тебя обращают внимание такие молодые люди да еще с большим кошельком, в то время, как вокруг так много молодых девчонок. «Гм, - хмыкнула я, - мы еще повоюем!».
На следующий день я весело рассказывала мужчинам о своей неожиданной встрече. Мужики ржали от души.
- Ты не можешь без приключений, -  подмигивали они. – Надо же, Омара Шарифа ей подавай! Ну и запросы! Бедный малый!.. Получил от русской бабы оплеуху и уехал ни с чем!
- А вдруг стала бы какой-нибудь султаншей, - подначивали они меня. – Мало ли чего в жизни не бывает… Заморочила бы ему голову – и точка! С твоим-то опытом!..
- Вербовать его надо было, - хохотали другие, - агентом нашим стал бы. Эх, ты… Мата Хари хренова… Ищешь на свою задницу приключения…
- Не я их ищу, - смеясь, возражала я, - они сами меня находят! А так веселее, не прокиснешь!
История дошла до начальника.
- Сплоховали вы, голубушка, - насмешливо журил он меня. - А впрочем… Арабы в любви люди жестокие… Чуть что… Уж лучше со своими, оно как-то вернее. Тут у нас один холостяк объявился, не слыхала? Вот там…
- Явки, пароли, - не моргнув глазом отреагировала я. – Кто таков, почему не знаю?
Начальник подмигнул мне и прошептал на ухо имя.
- Ого! -  Протянула я. – Где он и где я… Тяжеловато мне будет с ним встретиться.
- Слабо? – Засмеялся начальник. – Струсила?
- Ну, почему? -  Во мне что-то дернулось и заиграло. – Мужик всегда мужик, если он мужик, - безапелляционно заявила я, - явки, пароли…
- Скажи, что ты от Лаврентия Палыча, - не моргнув глазом, парировал начальник. – Действуй. Флаг тебе в руки. Но смотри, ни-ни!.. – Он приложил палец к губам. – Я тебе ничего не говорил.
- Заметано, - кивнула я и подмигнула ему. – Как меня учили -  вопрос времени, стратегии и тактики…
Мне стало жутко любопытно и интересно. Не то, чтобы я сразу заимела виды на этого человека. Но пробужденный во мне интерес и возможность еще раз испытать себя, как женщину, взбудоражил меня и стал подталкивать действовать хотя бы просто из любопытства.
Игра началась.
Мозг лихорадочно просчитывал варианты встреч. Это должно быть неожиданно, не банально и как бы невзначай. «Скажи, что ты от Лаврентия Палыча, - вспомнились мне слова начальника». «Как бы не напугать, -подумалось мне, - С Лаврентием Палычем шутки были плохи. А впрочем… Вот и проверим, каков мужик – орел или цыпа.  Но сначала нужно его увидеть, хотя бы издалека. Стоит ли игра свеч. Может, там такое…что совсем не в моем вкусе…»
Все, что приходило мне ав голову, казалось глупым и настолько очевидным, как откровенная беготня за ним. «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю, что», - смеялась я сама над собой. В голову ничего подходящего не приходило.
За обыденной суетой все постепенно забылось и потекло своим чередом. Но как часто бывает, случай представился неожиданно, когда я его совсем не ждала.
Я редко пользовалась лифтом и особенно тем. который предназначался для начальства. Что дернуло меня в тот раз сесть именно в него, хотя нужно было подняться всего на два этажа, я не знаю. Но именно тогда, в лифте и произошла наша первая встреча. Когда лифт остановился на моем этаже, мы почти столкнулись лбами при его открывшихся дверях. Каким-то внутренним, почти звериным чутьем я сразу поняла, кто этот большой, высокий  уже начавший седеть мужчина, смотревший на меня в упор серыми пронзительными глазами.
- Здравствуйте, - сказал он, отстраняясь, чтобы дать мне выйти.
- Мне выше, - отступая в глубину лифта, не моргнув глазом и не отводя взгляда,  нахально соврала я.
- И на какой же Вам этаж? – Спросил он и еще раз пристально посмотрел на меня.
Я лихорадочно высчитывала, куда он мог сейчас направляться, чтобы не попасть впросак и не назвать его этаж.
- На последний, - ответила я и почувствовала, как краснею под его пристальным взглядом.
- Вы там работаете? – Я увидела как он нажал кнопку шестого этажа и облегченно вздохнула.
- Нет, я от Лаврентия Палыча, - вспомнила я слова начальника и, сощурив глаза, уставилась на кнопки лифта. Краем глаза я видела, как его губы тронула лукавая усмешка, и он вдруг, кашлянув, чуть глуховатым голосом медленно, с грузинским акцентом в стиле Сталина, четко и насмешливо произнес, окинув меня с головы до ног.
- Узнаю Лаврентия, ны одной юбки нэ пропустит мымо. Пэрэдайте ему, чтобы он обязатэльно зашел ко мнэ… - Лифт остановился, и он еще раз обернулся на меня, -  обязатэльно зашел ко мнэ…- В его серых глазах мелькнула лукавая искорка, и он шутливо погрозил мне пальцем, - обязатэльно…
Я ухватилась ладонями за щеки. Они горели. В зеркале лифта отражалось мое пылающее лицо и лихорадочно блестевшие глаза. «Ах, черт! – подумала я. – Каков! Нисколько не растерялся, как будто был готов. Надо держать ухо востро, не то… И какому же Лаврентию нужно передать приказ зайти? Своему ли боссу или тому, который на последнем этаже?.. Логика подсказывала начать со своего.
Дождавшись, когда у кабинет начальника никого  не было я деликатно постучала в его дверь.
- Можно?
- Заходи.
Начальник сидел над кипой бумаг и сосредоточенно что-то читал. Он молча показал на стул возле своего стола и также молча кивнул.
- Что у тебя?
- Вам привет от товарища Сталина, - еле сдерживая хохот, проговорила я. – Просил срочно зайти.
- И не подумаю, - начальник оторвал свой взгляд от бумаг и широко мне улыбнулся. – Ты что все ему рассказала?
- Ни-ни, Анатолий Павлович, уверила я начальника, - как договорились.
- Рассказывай! – Он снова принялся за кипу бумаг и, казалось, совсем не слушает меня. Наконец, он отодвинул бумаги от себя и посмотрел на меня с явной усмешкой. – Значит увиделись… - Я кивнула. – Ну и как он тебе?
-Ничего… В нем , действительно, есть что-то от Сталина…
- «Ничего!» – передразнил меня начальник. – Ты знаешь, сколько женщин за ним бегает! Тьма!.. А ты «ничего»!... Я думал, ты его увидишь,  сразу влюбишься…Мужик, что надо, скажу я тебе… Я его знаю давно…
- Почему это я сразу в него влюблюсь, - возмутилась я, испытывая явное ущемление женского самолюбия. – Почему это я, а не он в меня?!. Может быть, как раз наоборот!..
Анатолий Павлович покачал головой.
- Ну, бабы!.. У него вас… Я тебе по секрету скажу, он как развелся, отбоя нет… Он от жены ушел с шапкой одной. Все ей оставил – квартиру, дачу, машину сыну… Гол, как сокол ушел… Квартиру, правда, купил, а так ничего не взял… И вашей сестры у него…Он мужик не простой, не лыком шит. А ты «в меня»..
- Мужик, есть мужик, если он мужик, - вспомнила я слова своих наставников. – Причем здесь, кто он, да что у него?..  Способов много…
- Ладно, - загоготал начальник, - знаем мы ваши способы с булкой с изюмом!  Ступай от греха, изюм только не растеряй! – Он покачал головой. – Беда мне с тобой! Но ты все-таки смотри, - уже серьезно добавил он, провожая меня до двери. – Язык за зубами держи и голову не теряй. Мало ли что… Чтобы все шито-крыто было. И на глаза ему не лезь. Если зацепила, сам тебя найдет… А нет, так на нет и суда нет! Поняла?
Я кивнула.
Сказать, что новый знакомый мне не понравился, я не могла. Но и какого-то потрясающего впечатления он на меня тоже не произвел. Правда, он был похож на Сталина. И про себя я решила так его и называть, но в остальном… Поклонники у меня были и получше его. Я бы даже не переживала, если бы я ему не понравилась. Но сама необычная ситуация нашего знакомства интриговала и заронила в душу некий интерес, похожий на азарт, в который постепенно втягивает игрока игра. Пока счет был равный. И, черт побери, мы еще не познакомились, как следует! Я чувствовала скаковой лошадью на старте, когда ее еле сдерживает наездник, и она готова прямо с карьера броситься в лихую скачку. Интуиция подсказывала мне, что все еще впереди…
Сказать, что я считала дни до новой встречи было бы неправдой. Слишком нетерпеливой бывает только юность. С годами начинаешь понимать, что у жизни есть свои зигзаги, и часто наши ожидания предательски не  оправдываются или оправдываются совсем не так, как мы хотели. Жизнь научила меня не обольщаться радужными надеждами и не ждать слишком многого, чтобы потом не разочаровываться  и не ругать себя за ребяческую глупость. Я взяла себе за правило никогда не жалеть себя. Что сделано, то сделано. И , как сказал один мудрец, лучше сожалеть о том. что сделано, чем о том, что не сделано.
Во мне было пробуждено любопытство, но покой потревожен не был. И только азарт скаковой лошади, осаженной неожиданно на полпути, будил во мне досаду оборванной недосказанности.
Я не собиралась проявлять инициативу. Мой начальник благородно помалкивал. И постепенно мой азарт стал сходить на нет. Но именно тогда…
Даже, если ты чего ты очень ждешь, все случается неожиданно. Тем неожиданней бывает то, о чем ты не думаешь совсем или давно уже не ждешь.
«Сталин» окликнул меня в коридоре. Привычным маршрутом я двигалась по конторе, соображая, что бы мне соврать, чтобы улизнуть сегодня пораньше с работы.
- Здравствуйте! – Услшала я за спиной знакомый глуховатый голос. Я сразу поняла, чей он.
«Сталин» поравнялся со мной, и мы поздоровались еще раз.
- По делам? – Насмешливо спросил он и кивнул на мой кейс.
- Увы! – ответила я. – Что может нас ждать в этих коридорах?
- Зачем же так грустно, - возразил он. - У жизни много сюрпризов.
- Например, Вы, - раздраженно сказала я. – Вот так идешь себе по коридору и вдруг слышишь, как кто-то совершенно незнакомый окликает тебя…
- Так давайте познакомимся, - засмеялся он. – Я думал, что подчиненные Лаврентия Палыча обо всем осведомлены. Стареет Лаврентий, стареет… Придется его наказать. А кстати. Почему он не зашел ко мне. Я же просил… Или Вы не передали ему мою просьбу?


Вопрос застал меня врасплох, и я лихорадочно соображала, что ему ответить.
- Лаврентий Палыч слишком загружен работой, - я почувствовала в его слвах подвох. – Он мог по-человечески забыть…
- Э, - снова подражая Сталину, начал он, - нэ больше моего…Ну, если Лаврентий так занят, придется мнэ сходыть к нэму самому… - И без перехода добавил, - Я правильно говорю, Дина Георгиевна? Ведь Вас так зовут? Надэюсь, что мнэ хотя бы нэ надо сейчас прэдставляться Вам?
-  Не надо, - вероятно, лицо мое в этот момент было глупым и растерянным, потому что он вдруг рассмеялся таким мальчишеским смехом, что я тоже невольно улыбнулась.  – Ну кто же Вас не знает, товарищ … - я запнулась, чуть было не назвав его Сталиным.
- Ну, вот и хорошо, - все еще смеясь, перебил  он, - вот и познакомились.  В следующий раз, когда мы встретимся с вами в коридоре…
- У этих стен много глаз и ушей, – ответила я, сворачивая в коридорный аппендикс. Улыбка сошла с его лица, он наклонил голову вниз и молча последовал дальше.
Я шла и думала, нужно ли мне предупредить Анатолия Павловича о нашем разговоре. Какие у них отношения я точно не знала, только догадывалась, но насколько они был дружественными, знать мне было не дано.
Все упростилось само собой.
- Да знаю я обо всем, уже звонил, - предупредил мой разговор начальник. – Я, конечно, в полный отказ… Так что крутись сама, как знаешь… А прийти он обещал, по делам, конечно, не из-за тебя, - добавил он, прочитав на моем лице смущение. – Ты там смотри, не зашучивайся. Он мужик серьезный. В случае чего…
- …может уволить, - продолжила я и вызывающе посмотрела на босса, - так что ли?
- Ох, не мешало бы тебе язык обрезать, - вздохул Анатолий Павлович, - язва, а не баба! То стрижешь, то бреешь.. Зацепила ты его, - он погрозил мне пальцем, - смотри у меня…
Эти слова я восприняла на удивление спокойно, словно это было само собой разумеется. Ни чувства женского торжества, ни радости победы у меня не было. Если бы мне сейчас было сказано, что я ему нисколько не понравилась, я восприняла бы это так же спокойно, как и приятную новость. Весеннее молодое чувство любви давно заменялось у меня словом «нравится» и не претендовало на большее. Испытанное когда-то давно это чувство исчерпало себя во мне до дна, и мне казалось, что у меня уже нет прежних сил для того, чтобы испытать его вновь. Это не пугало меня, а скорее радовало, потому что предостерегало от необдуманных шагов и глупых ошибок, свойственных страсти и необузданным порывам. Всему свое время – пламенным страстям сердца, и разумным доводом головы. И тут уж ничего не поделаешь. Впрочем… жизнь иногда подставляет подножку в виде седины в бороду и беса в ребро. Не следует забывать и об этом…А пока…
Мне хорошо. Я нравлюсь мужчинам, я здорова, у меня много желаний и надежд, и я еще мечтаю и верю во что-то такое. чего не знаю сама, но чувствую необъяснимым, незнакомым чувством.
В отличие от своих знакомых женщин я не делюсь своими романами, не пишу дневников и не каюсь в своих поступках. Я живу так полнокровно, как могу, не отказывая себе в пределах возможного и не завидуя никому и ни в чем. Нет, я не боюсь грязных сплетен. Я беру от жизни только то, что мое. И что бы это ни было, кто бы это ни был, если я пойму, что это мое, я возьму это чего бы мне это ни стоило! Качай головой трагик, язви сатир, насмешничай шут – но это так!
Я никогда не тороплю время, давая всему идти своим чередом. Меня нисколько не смущало, что у наших встреч не было продолжения. Интуиция подсказывала мне, что он не один, и мне незачем пока лезть не в свои сани. Работая рядом с мужчинами, я научилась видеть то, что скрыто ими от посторонних глаз, особенно женских. Мои наблюдения и их откровенные разговоры со мной открывали мне их интимный мир, порой настолько отличающийся от нашего женского, что приходилось только удивляться насколько мы ошибаемся, меряя все на свой аршин.
- Да все намного проще, - откровенничали они. – Это вы накрутите черт знает что, а потом трепите нервы и себе, и нам. Уж в чем, в чем, а в интригах нам с вами не тягаться. В этом ваш ум изощрен до совершенства. Куда нам до вас! Мы просто дети, наивные простаки. По сравнению с вами мы примитивные одноклеточные…
Я не возражала и не оспаривала их. Просто молчала и мотала на ус.
Памятуя об этом, я понимала, что обе наши встречи ни к чему не обязывали ни «Сталина», ни меня. Но, если я его «зацепила», как выразился мой босс, рано или поздно он даст о себе знать.  Мне же вовсе не обязательно ждать очередной встречи и пропускать то, что само плывет в руки.
Я много раз убеждалась, что легкий флирт не только не мешает делу, а наоборот, способствует большей заинтересованности в нем и даже росту трудолюбия.  Он словно подстегивает быть лучше и скрашивает рутину обычных будней, вбрызгивая в них свои яркие краски. Но самое главное, что в нем нет вреда ни одой из сторон.
Наш босс Анатолий Павлович был мужик не без греха и смотрел на наши проказы сквозь пальцы, понимая, что эти безобидные шалости не чреваты чем-то серьезным.
- Не теряй времени зря, - как-то шепнул он мне на ухо. – Точи коготки, пригодится…
- Ах, Анатолий Палыч, - промурлыкала я, понимая, что скоро дело сдвинется с мертвой точки. – И все то Вы с намеками…
- Слепой да увидит, глухой да услышит… - Засмеялся он и подмигнул мне.
Мужики деликатно промолчали, понимая, что услышанное не должно их касаться.
Говорят, что любопытство – это отрицательное качество исключительно женщин. Врут! Вы не представляете до какой степени бывают любопытны мужчины! Особенно те, которые положили на вас глаз или имеют в вас хотя бы какой-то, пусть даже самый маленький интерес. Я была уверена, что кое-кто из них уже встал в стойку ищейки и повел носом во все стороны, желая определить, откуда повеяло ветерком.
- Слепой сказал: «Посмотрим». Глухой сказал: «Услышим»,  - я постаралась ответить таким тоном, как будто мне было совершенно наплевать, и я просто, как эхо, вторила начальническому посылу. – Сие значит, - осадила я мужиков, - что нам слепым и глухим нужно работать, - и гордо проплыла мимо навостренных носов.
Никогда не нужно бояться женщин, если им есть чем жить. Но если женщина не находит удовлетворения ни в работе. ни в личной жизни, ни в семье или еще в чем-то, что может ее заинтересовать, то такая дама не просто опасна, а смертельно опасна, ибо она, не имея своей жизни, живет чужой и всегда готова влезть в чужие дела самым непристойным и зловещим способом. Мне в этом плане повезло. Я была от всех женщин на отшибе, держалась с ними дружелюбно, но к себе не подпускала. Мне уже не раз пришлось обжечься  о тех из них, кого я считала своими подругами. И теперь я взяла за правило не иметь подруг вовсе, ограничиваясь знакомствами, иногда более или менее близкими, а иногда просто мимолетными.
Все, что я узнавала,  узнавала исключительно от мужчин. Женские сплетни проходили мимо моих ушей. Мелочные склоки по работе я обрывала безжалостно и не заботилась о том. побегут ли на меня жаловаться начальству, потому что четко помнила наставления первого своего босса, который приучил меня «делать все по закону и по приказу» с тем, чтобы никто не вправе был ткнуть меня носом. Бегающие на меня жаловаться оставались ни с чем, а я только посмеивалась исподтишка над их потугами взять надо мной верх. Конечно, враги и завистники были, но, говорят, их нет только у дураков.
Наша третья встреча  случилась почти у всех на виду. Просто раздался очередной звонок от начальства, и голос Анатолия Палыча потребовал меня на доклад. Я быстренько подхватила приготовленную папочку с документами и, ничего не подозревая, направилась к его кабинету.
- Куда? – Остановили меня мужики. – Там занято. Пришел… - и они задрали глаза вверх.
-  Меня вызвали с документами,  - оборвала я, - сам Анатолий Палыч вызвал.
От неожиданности я рванула ручку двери на себя и резко отворила ее. Оба сидели друг напротив друга и о чем-то тихонько переговаривались. Увидев меня, Анатолий Павловч встал и, подхватив мою папку с документами, заспешил прочь, на ходу бросив мне, - я сейчас…
Я настолько растерялась, что даже не успела поздороваться.
- Ну, здравствуйте! – Хитро улыбаясь сказал мне «Сталин».  – Садитесь, пожалуйста, - он протянул руку к стулу. Вот мы с вами и увиделись. Не ожидали?..
- Да, сказала я, - не ожидала.
- Вы, вероятно, думаете…
- Я ничего не думаю, - перебила его я. – Почему я что-то должна думать?
- Вы колючая, - сказал он, - как ежик. С такой внешностью и такой характер!
- Оставим в покое мой характер, - я почувствовала, что начинаю злиться. – Он может быть, не самый лучший, но и не самый худший.
- Ежик, точно ежик, - закивал он головой. И не давая мне опомниться, добавил, - но Вы все равно мне нравитесь. Беда только в том, что у меня не закончены еще некоторые дела. И, откровенно говоря, ухаживать за Вами мне некогда.
- А вы собрались за мной ухаживать? – Он молчал. – Тогда вы найдете время, - мне почему-то очень хотелось уязвить его. – С женщинами нужно разбираться вовремя.
Он нахмурплся и, наверное, хотел мне сказать что-нибудь нелицеприятное, но в этот момент дверь распахнулась и Анатолий Павлович, запыхавшись, влетел в кабинет.
- Прошу прощения,- начал он,  -надеюсь вы здесь не скучали без меня? Забыл, совсем забыл, старею, - продолжал он оправдываться, - вот и пришлось бежать…
- Не скучали, - хмуро ответил «Сталин», - ядовитая штучка, - он указал на меня, - как ты с ней справляешься?
- Да, палец в рот ей не клади, - начальник укоризненно посмотрел на меня, - а работник она хороший.  Холостячка, некому узду накинуть, вот она и делает, что хочет. ..
- А почему такая красивая женщина и не за мужем, - обратился он ко мне и уставился своими серыми пронзительными глазами, - хотя…
- По себе не нашла, - обрубила я его, - без хотя…
Начальник усмехнулся.
- Иди к себе, - приказал он,  - не то поссоришь меня еще .
Я вышла из кабинета под гробовое молчание. Мне было интересно, что они наедине говорили обо мне. Мое уязвленное самолюбие бунтовало. Нет, я не влюбилась в него. Хотя не могла отрицать, что он мне понравился. Но в нем я чувствовала тот мужской эгоизм, который рождается в мужчинах, когда они слишком часто нравятся женщинам и потому становятся слишком самоуверенными при достижении своей цели. Теперь я была уверена, что он не отступится. Такие мужчины не выносят поражений и ломятся к  цели, не считаясь ни с чем. Стратегия требовала паузы.
Впереди у меня маячил отпуск, и я целиком погрузилась в дела. Нужно было сделать кое-какой задел на время моего отсутствия, чтобы подменявшему меня сменщику было не так тяжко выполнять свою и мою работу одновременно. Легкое отпускное настроение отодвинуло мои воспоминания, и я испытывала сладостную лень в предчувствии целого месяца безделья. Я не люблю холодную темную пору слякотной осени и зимы, а потому всегда стремлюсь продлить себе лето, предпочитая идти в отпуск на бархатный сезон. Что за прелесть эти денечки.! Солнце еще теплое, но уже не такое жгучее и знойное, как в июле. Море фруктов, цветов, смешанные ароматы морского бриза и кофе, который так вкусен на южном побережье, бархатные фиолетовые ночи и ночные купания в серебряной воде, отражающей лунные лики в тысячах набегающих волн, вино и полная расслабленность от натянутых столичных будней! И кавалеры, кавалеры… которых здесь бесчисленное количество, вырвавшихся из семейных оков и надзоров жен и детей, свободных от первого светофора и до порога собственной квартиры, где обрывается медовая холостяцкая свобода!
За редким исключением не стоит предавать этим романам  серьезного значения, они легки, некапризны и никого ни к чему не обязывают. Они веселы и беззаботны, как легкий воздушный шарик, который парит и летит, куда хочет, стоит только отпустить его ниточку.
А как потом приятно вспоминать эту чудную пору, погружаясь в Московскую суету и холод зимы! И, вспоминая свои победы, по-женски злорадствовать над своими завистниками и недоброжелателями! Ах, как быстро и незаметно пролетает эта золотая пора!
Я совершенно забыла своего «Сталина». Вернулась загоревшей и похорошевшей, и на шутливые намеки мужчин только улыбалась, не утверждая и не отрицая ничего.
- Да-а-а, - протянул начальник, увидев меня, - даже помолодела, похорошела. А мы тут вянем потихоньку…
- У вас все впереди, - засмеялась я, - мне остается только завидовать.
- Нечему, - вздохнул Анатолий Павлович, - со своим самоваром поеду, тут, Динюха, не разгуляешься… А о тебе спрашивали… - он с прищуром посмотрел на меня. – Атебе и дела нет, вижу… Как коготки, наточила?..
Я вспыхнула.
- Приятно, когда о тебе помнят, - проговорила я.  - И что же спрашивали?
- Да так, разное.-  Уклонился начальник. – Телефон, например… Ты как, не против? Я дал. Ругать не станешь?
- Вас ругать непродуктивно, - увернулась я. – С меня не убудет.
- Тогда жди звонка, - Анатолий Павлович  лукаво  хмыкнул. – Но за последствия я не отвечаю. Вы уж там сами как-нибудь, без меня…
Моя отпускная расслабленность сразу куда-то съежилась, и я почувствовала, как тело мое напряглось и в голове, закрутились мысли, как цифры двоичной системы компа. Мне стало жарко и душно, как будто мне на шею накинули петлю и стали ее потихоньку затягивать. Странное чувство смятения поселилось во мне и отдавало теперь тревогой  при каждом телефоном звонке. Я суматошно проигрывала в голове варианты разговоров и встреч, но ничего подходящего так и не выкрутилось из летящих, как вихрь, мыслей.
«К черту! – Разозлилась я. – Лучший вариант – это экспромт. Нечего загадывать заранее, неблагодарная это штука. Как там в студенческую пору на экзамене? Кто идет отвечать без подготовки, ставят на балл выше? Отлично. Я иду без подготовки!..
Его звонок не определился. Я сразу поняла, что это он.
- Здравствуйте, Дина, - услышала я в трубке его голос. – Вот решился, наконец, Вам позвонить. Надеюсь, Вы не будете ругать меня за то, что я без Вашего разрешения попросил Ваш номер?
- Здравствуйте, -  ответила я.-  Конечно, не буду. В этом нет ничего плохого. – Я замолчала, предоставляя ему продолжать наш диалог. Он тоже молчал, видимо, не зная, как продолжить начатый разговор.  – Что же вы молчите, - рассмеялась я, понимая, что ему неловко. – Вы что, боитесь меня?
- Немножко, - выдохнул он с облегчением. – Я здесь, рядом. Вы не хотите пригласить меня к себе домой или…
- Приходите,  - меня обуяло озорство, - и не бойтесь, я не кусаюсь!
Я приоткрыла дверь, уверенная, что он знает номер моей квартиры. Снизу послышались шаги. Я вспомнила, что не сказала ему про кодовый замок, и вероятно, он зашел с кем-то из моих соседей. Возле двери шаги затихли.
- Ну что же Вы, входите, - позвала я и распахнула дверь.
Несколько мгновений он постоял у раскрытой двери. Потом смущенно улыбнулся и вошел, втиснувшись  в мою маленькую прихожую своей огромной фигурой.
- Раздевайтесь и проходите в комнату, - сказала я и указала ему на вешалку.
- Я ничего не принес, - виновато проговорил он, - я опасался, что Вы прогоните мен… Если бы я знал…
- Перестаньте, - мне было видно, как ему неловко, и я постаралась смягчить эту неловкость, как могла. – У меня есть с чем попить чаю. А вот тапочек для Ваших ног у меня нет, - рассмеялась я, - так что придется Вам в носках…
Он огляделся по сторонам. Его взгляд скользил то по стенам, то по корешкам книг, то по окну, за которым располагался двор и, наконец, остановился на мне.
- А Вы здесь совсем не такая, как там, - он кивнул на окно, подразумевая работу, - здесь Вы другая…
- Какая другая? – Удивилась я,  - такая же…
- Нет, другая… Домашняя, теплая, - он оглядел меня с головы до ног. – Я знала, что мой домашний трикотажный костюмчик сидел на мне ладно и шел мне. – Другая, - повторил он, - не колючая… не ежик…
- Дома мы все другие, потомку что здесь мы можем позволить себе быть самими собой, без этикета и официоза. Здесь наш мир, и мы здесь хозяева.
- Вы правы,  ответил он. -  Никогда не узнаешь человека, пока не побываешь у него дома. На работе много условностей, которые нужно выполнять ради приличия. Дома мы снимаем маски.
.
Я направилась на кухню ставить чайник. Он прошел за мной. На ходу оглядывая мою маленькую спальню и крохотную кухоньку.
- Квартирка маленькая, но уютная. -  сказал он. – Вы здесь живете одна?
- Да, с тех пор, как умерли родители. Это мамина квартира.  Дом старый, без лифта, зато теплый… Я люблю тепло…
- Заметно. Поэтому у Вас так много ковров?
- Это мама… тогда это было модно и престижно… Мне не раз предлагали их продать, но я отказывалась. Это память, - я улыбнулась, - и тепло. И потом, я не люблю голых стен.
- У Вас вкусно пахнет, - перевел он разговор,-  Вы любите готовить?
- Как Вам сказать, я с удовольствием готовлю то, что я люблю сама. Если не умею, учусь, но  быть поваром никогда не мечтала. Это борщ. Хотите попробовать?
- С удовольствием, - просто  ответил он. – Люблю борщ. И признаюсь Вам, что я ужасно голодный. И не надо суетиться, - предупредил он мое желание накрыть стол в комнате, - лучше здесь. Так уютнее.
Он ел, то и дело поглядывая на меня, и беря очередной кусок хлеба, выкидывал большой палец вверх.
- Класс!
- Хотите еще? - Предложила я. - Второго нет. Потом сразу будет чай.
-  Хочу, - он с готовностью подставил пустую тарелку. – Класс!
Я знала, что борщи мне удаются на славу и поэтому не стала кокетничать и возражать на его похвалу. – Чай потом, -  отмахнулся он, когда я поставила на стол две чашки.
В моей голове крутился один и тот же вопрос – зачем он пришел? Не есть же и не пить чай и уж, конечно, не залезть ко мне в постель Тогда зачем?.. Мы почти не знакомы и рассчитывать на что-то серьезное, рано… Легкий служебный роман чреват многими осложнениями и так  ли он ему нужен. А впрочем… Сейчас другие времена. И то, что еще вчера осуждалось обществом, сегодня норма.
- У Вас есть сын? - Спросил он внезапно.
- Нет, почему Вы спрашиваете…
- Я видел у Вас там, в спальне, фото мальчика…
- Это я,  мне там года два. Действительно, я там похожа на мальчишку. Эдакий сорванец .
Он рассмеялся.
- Совсем не похож на Вас, на девочку, - поправился он. – А у меня сын, - он помрачнел, - остался с матерью. Двадцать лет… я не обиделся, но все равно горько. Если бы девочка, я бы понял, а парень…
- Может быть,он хотел поддержать мать, - тихонько предположила я, боясь оборвать его  откровенность. – Подставил свое мужское плечо…
- Может быть, хотя… там… Лучше не будем об этом…
Я пристально посмотрела на него. Он был одет аккуратно и даже с претензией, но все-таки в нем чувствовалась какая-то холостяцкая небрежность, которая всегда выдает мужчину, у которого рядом нет женщины.
= Вы закончили свои дела? – Спросила я, припоминая давний разговор.
- Да, - он встал рядом со мной. – Иначе я бы не пришел к Вам. - Его большие сильные руки внезапно оторвали меня от пола, и наши лица оказались рядом.
- Какая ты легкая, - прошептал он мне и покачал на руках, как на волнах. – Совсем пушинка.
От неожиданности я растерялась и не знала, что сказать. Мы смотрели глаза в глаза и молчали.
- Отпустите  меня сейчас же, - очнулась я, выскальзывая из его рук.
Он тихонько опустил меня на пол.
- Совсем как пушинка, - повторил он.
Лицо мое заполыхало, и сердце стало биться часто и гулко. Я стрельнула в него  глазами, лихорадочно соображая, как мне отреагировать на это, не смазав общего впечатления. По  сути он не сделал ничего неприличного, остановившись у самого края приличия, за которым…
- Мне пора, - сказал он и посмотрел на часы. – Вы ведь не рассердитесь на меня?
- За что?
- Вот так пришел незваным гостем, без цветов без подарка, - ответил он .  – Честное слово, в следующий раз я исправлюсь…
- Не страшно, сейчас все равно нет моих любимых цветов.  Осенние цветы всегда печальны…
- Почему? – Он удивленно вскинул на меня глаза.
- Потому что они последние, они цветы прощания…
- Странно, - тихо и растерянно ответил он, - мне никогда не приходило это в голову. Тогда скажите мне, какие цветы любишь ты…
- Лесные ландыши и пионы… - Я запнулась от его очередного «ты», такого внезапного и напористого. - Это цветы весны и молодости. Они предвестники самой лучшей и теплой поры…
Он подошел к окну.
- Скоро будет  совсем темно, -  он словно не слышал моих слов, как будто разговаривая сам с собой. – Первые снежинки полетели,  как рано, правда? – Я кивнула. – «Я по первому снегу бреду…» - сказал он и вдруг осекся. – Подождем до весны, - он взял меня за плечи и немного притянул к себе, - тогда я принесу тебе целую охапку ландышей…
-   и пионов, - прошелестела одними губами я, не зная, как мне ответить ему.
- … и пионов, - подтвердил он и взял мои ладони в свои.
Его большие руки были теплыми и нежными, он чуть сжал мои ладони в своих  и, испытующе глядя мне вглаза, спросил:
- Так?
Я молчала не в силах выговорить ни слова. Мое сердце вдруг затикало, как часы, отсчитывающие время, стремительно полетевшее к весне, и что-то предательское кольнуло горячим в глаза. Я испугалась и вывернулась из его рук. «Не хватало еще заплакать у него на глазах». – мелькнула у меня мысль. Я часто заморгала, стараясь прогнать навернувшиеся слезы и, как можно спокойнее,  стараясь ничем не выдать себя, закивала.
- Только не будем торопить время…
- Мне пора, - повторил он снова.
Я молча смотрела, как он одевается, а мои внутренние часы тикали все громче , как будто хотели, чтобы он их услышал.
- До свидания! – Сказал он. – Помашите мне из окна рукой. – Моя неготовность заставила го вновь перейти на «вы». -  Теперь я знаю, в каких окнах горит Ваш свет.
- До свиданья! – Повторила я, ругая себя почем зря.
Дверь за ним захлопнулась, и я в изнеможении припала к дверному косяку. Ноги у меня стали совершенно ватными, и я едва доковыляла на них до окна. Уже включили фонари, и темные тени скользили тут и там, сливая все фигуры с темнотой. Через несколько минут я увидела его. Он стоял неподвижно и смотрел на мое окно. Я почти уткнулась в стекло, чтобы ему было лучше видно меня и помахала ему ркой, как он просил. Он тоже махнул мне рукой и что-то прокричал. Я замотала головой, давая ему понять, что не расслышала. Он жестом показал мне, что позвонит и медленно стал отходить в сторону. Я стояла у окна, пока он не ушел из поля зрения и чувствовала себя смятенной и растерянной.
«Я по первому снегу бреду», - вспомнилась мне произнесенная им строчка Есенина. За окошком падал снег. «А продолжения не было», – застучало у меня в голове. А продолжение «…В сердце ландыши вспыхнувших сил»… Если бы он это сказал, можно было бы подумать, что он объясняется мне в любви. Но он промолчал. Мои часы в груди забились быстрее. В голове моей вихрем неслись разные мысли, обгоняя и путая друг друга. Я замотала головой, пытаясь стряхнуть их .
Я снова подошла к окну. За стеклом все также кружили снежинки, и на тротуаре уже лежала первая снежная тонкой россыпь. Октябрь… Потом будет ноябрь и долгая темная зима. До весны еще далеко…Не буду торопить время. не буду ничего загадывать…Пусть пройдет эта сонная непонятная мутная пора. Дождемся весны, когда пробудятся свежие новые силы,зальют все вокруг солнцем и соками жизни и обновят все вокруг, вливая «В сердце ландыши вспыхнувших сил»…