Глава двадцатая. Дорога домой

 Книга третья. Лихолетье
 Глава двадцатая. ДОРОГА ДОМОЙ.

 "Вот так и получается, что теперь всей нашей общественной жизнью на комбинате, да и в самом Крутом Яру, верховодит ныне Яков Константинович Строгов. Ни партком с профкомом, ни сам Литвинов, со всем своим огромнейшим авторитетом директора комбината и негласными правами "хозяина" Крутого Яра, а именно он, рядовой член профкома и мастер цементного цеха. Должность у него небольшая, а известность на весь Крутой Яр...",- в недоумении подумал Сергей о Строгове, неожиданно встретившись с ним в это раннее утро на перекрёстке улиц Калинина и Челюскина.   
 Строгов поздоровался первым:
 - Далеко спешим, Сергей Семёнович... по журналистским своим делам? С утра пораньше?
 Сергей, поздоровался и поддержал разговор:
 - Естественно, сами понимаете, такая уж наша участь. В типографию спешу на вёрстку.
 - Мой материал о машинисте цементных мельниц на первую полосу поставили?
 - На вторую, со снимком на рабочем месте, в пятницу читайте.
 - Хорошо. Привет Элеоноре Кузьминичне.
 И Строгов поспешил к своим цементным проходным, основной поток утренней смены уже схлынул и он явно опаздывал.
 "Видно, проспал маленько с молодой женой",- невольно про себя Сергей. С  Розой Васюковой, его женой, он был ровесником и учился раньше в одной школе, но в параллельных классах, так что знал её хорошо. Она была тогда довольно симпатичной девушкой, тихой и спокойной, почти что незаметной, старательно училась и была аккуратненькой, чистенькой, ему она тогда нравилась. Но он стеснялся к ней подойти.    
 Её выбор Сергея нисколько не удивил. Интеллект Строгова, его напор и умение расположить к себе людей, всё это могло очаровать не только её, но и любую здешнюю красавицу. Точно также, как сегодня он, Яков Константинович, смог, в короткий срок, приобрести всеобщую известность и авторитет не только на комбинате, но и во всём Крутом Яру.
 Взглянув ему вслед, Сергей невольно опять усмехнулся, увидев, как тот, неуклюже переваливаясь с боку на бок и едва сдерживая свой бег, стремится вперёд и это делало его непривычно смешным. В тоже время, и стремительным, сильным человеком, которому люди невольно уступали дорогу.
  Строгов, действительно, опаздывал. Его общественная активность, личное влияние всё более возрастало и становилось заметным на комбинате и в Крутом Яру. К нему начинали прислушиваться. Идущие на работу и сейчас старались его пропустить, уважительно пропуская вперёд.
 Вот это всё не укладывалось никак в голове у Сергея. Почему некий его фрондизм и явное желание идти против течения, постоянное стремление критиковать всё и вся и, прежде всего, действительно, имеющиеся недостатки, как в стране, так на предприятии и в посёлке, как магнитом притягивало к нему людей? Значит, что-то в нём их привлекало, что-то в нём нравилось? Неужели, именно, его смелость и дерзость? Возможно, и так.
 Вот это их повышенное к нему внимание обеспечивало достаточно серьёзную ему поддержку в коллективе комбината и в общественной жизни посёлка. Именно, этим своим популизмом он и стал достаточно известен и популярен в Крутом Яру.
 С чего бы это? Неужели у нас в посёлке всё так плохо и на комбинате? Или, вообще, что-то не так в нашей сегодняшней жизни? Но что!
 Вот этого Сергей не понимал. "Видимо,- вдруг подумалось ему,- пришло время для таких вот людей, как Строгов. Молодых, сильных, агрессивных, и напористых. Не зря же, как видно, пришёл к власти сегодня в партии и в стране словоохотливый и сравнительно молодой генсек Горбачёв, который открыл перед такими людьми, как Строгов, все шлюзы и плотины, сделав их своей ударной силой для исполнения, так называемой, перестройки? Что-то типа хунвэйбинов в Китае. Возможно, что и так! 
 Не зря же Горбачёв объявил в стране всеобщую и безоглядную гласность, полную демократизацию всей страны, но только для чего? Возможно, для того, чтобы укрепить свою личную власть и силу, уйти из-под опеки самой партии и госбезопасности? Поставить себя выше их всех и самого государства.   
 Как историк, Сергей знал, что такое вполне вероятно. В мировой истории не раз такое бывало. Ещё в древнем Рима или же в Германии в начале тридцатых годов. Но то, чтобы сам глава государства и правящей партии, со всем своим ближайшим окружением, могут совершить переворот, предательство и государственную измену, он этого даже не предположить. Такого в мировой истории ещё никогда не было. 
 Или же этот разгул демократии и гласности ему нужен для того, чтобы выявить все имеющиеся, действительно, недостатки в сегодняшней нашей жизни, искоренить их, как рисуют ныне в журнале "Крокодил", калёным железом? Но тогда это делается чрезвычайно неосмотрительно, грубо и слишком топорно. Как до того делал Андропов борясь за укрепление трудовой дисциплины.
 Но такая политика тоже во вред советской власти и народу. Не имея запретов и препятствий, в виде цензуры, вся эта мощная и необузданная лавина гласности  ринулась на ничего не помышлявший доверчивый советский народ, ошеломив его, жившего ещё в совершенно ином представлении о сегодняшней жизни.
 Заставила его относиться с недоверием к сегодняшнему дню, а также и к прошлому нашей страны, ко всему сложившемуся советскому образу жизни. Партия и народ оказались в полной растерянности и разобщённости, рядовые коммунисты не знали, что делать и как противились разрешённой разухабистости и вседозволенности  охаивания всего советского прошлого и настоящего.
 Эта вакханалия была ещё мощнее и ожесточённее, чем при Хрущёве после двадцатого съезда партии, осудившего и заклеймившего Сталина за жёсткий режим при проведении коллективизации, индустриализации и во время Великой Отечественной войны и восстановления страны.
 Это был первый удар по советской стране, впервые строившей социализм не земле. Теперь и Ленина не оставляют в покое. Особенно Дзержинского. Не только партийными функционерами всех уровней, но и при помощи таких вот активистов, как Строгов, и начала проводиться в жизнь вся новая перестроечная политика партии. Перестройки самой себя и всей страны.
 И таких людей, как Яков Константинович, в стране оказалось немало. И их оружием была гласность. Кто же будет против разрешённой гласности? Они представляли себя поборниками демократизации советского общества и противниками тоталитаризма, все действия партии и советского государства показывали не только в извращённом виде, а почти что дурацком. Те же реформы Хрущёва в промышленности и в сельском хозяйстве и расстрел рабочих в Новочеркасске. А всю историю страны в трагикомическом виде.
 Да, Яков Константинович был не одинок. Позже, на митингах в Туле, Сергею приходилось слышать выступления некого слесаря-сантехника Николая Матвеева. От имени рабочего класса он клеймил все пороки советского строя и нынешнего времени. Блат, теневую экономику, взяточничества, нехватку товаров первой необходимости.
 И, прежде всего, нехватку колбасы и мясных изделий. Тех же джинсов, ярких полиэтиленовых пакетов и других атрибутов богатой американской жизни. Сравнивал уровень жизни американского и советского народа, лишь не учитывал того, что наша страна вынесла на себе две мировые и гражданскую войны, послевоенные разрухи и первой вышла в космическое пространство, а ныне должна оберегать мир от войны.
 Негативная информация выплескивалась на страницы столичных и региональных газет и журналов, бросалась в глаза с книжных прилавков, вещала с экранов телевизоров и кинотеатров, обескураживала людей своим напором и изобилием.
 "С другой стороны,- так тоже рассуждал Сергей, видя всё это,- разве можно в любом новом деле совсем не иметь недостатков? Вообще их не иметь!". В том числе с гласностью и демократией.
 Особенно сейчас в наши перестроечные дни, строя социализм с человеческим лицом? Но всякая сверх мерность вредна и она никогда не приводит к добру. А часто к обратному результату.Как ныне говорят многие, так вместе с водой можно выплеснуть и ребёнка.
 Кстати, кто может сказать, какое ныне лицо у нашего советского общества, у построенного уже нами развитого социализма? Как это ныне любит говорить Михаил Сергеевич. Да и каково оно, это лицо, у жителей того же Крутого Яра? Вполне нормальное лицо.
 Все они, в основном, довольны жизнью. В большинстве своём, добросовестно трудятся на своих рабочих местах. Рабочие у станков и агрегатов, металлурги у доменных печей, учителя в школах, воспитатели в детских садах, врачи в поликлиниках.
 Всё, как всегда. Над страной мирное небо. Страна сильна и могуча. У нас нет никакой безработицы. И слава Богу! Не то что в капиталистических странах. После школы сразу же можешь идти учиться или работать. Нет с этим никаких проблем. Как вот у них, к примеру, Гончаровых. Все после школы пошли работать и учиться.
 Сергей тоже работал и учился. За учёбу не платил, а наоборот, ему государство платило за учёбу во время его учебных сессий. Захотел он, к примеру, поменять профессию, взял и поменял.
 Тоже без особых проблем. Каждый волен, если захочет, найти себе дело по душе. Аркадий, например, тоже начинал свой трудовой путь на комбинате рабочим, а стал художником, окончил художественное училище и полиграфический институт. Ныне он член Союза художников СССР.
 Аркадий с Олегом, окончивший строительный техникум, во время учёбы получали, пусть небольшие, но стипендии. Как, впрочем, и сам Яков Константинович. Он же сам в редакции говорил, что был вначале хорошим журналистом, а потом стал производственным мастером на комбинате. Видно, пришлось ему тоже тогда переучиваться. 
 Приехал он в Крутой Яр издалека и сразу же нашёл себе работу. Посёлок понравился. Всё у нас есть. Всё замечательно. Почему не жить? В нём есть всё для нормальной жизни и работы. 
 Кстати, в Крутом Яру есть ныне две очень даже хорошие поликлиники. Одна детская, другая для взрослых. Магазины на каждом шагу. Всё хорошо. Прекрасно получается! Исключая, конечно, трудности по снабжению мясными продуктами и товарами ширпотреба.
 Прежде всего, почему-то, народу не хватает, именно, докторской и любительской колбасы. В Москве закупают её целыми баулами.  Но это же, опять, временные трудности. И это все понимают. Гончаровым, к примеру, всегда нравилась своя местная колбаса "Арсеньевская".
 Такой ведь ныне и в столице не найти! Да вот теперь приходится им за ней, всё чаще в Москву ездить. И это не очень хорошо. Вот это-то и есть основной нынешний непорядок и недостаток нашей жизни. Но это же смешно! Но это основная тема нынешних антисоветских агитаторов и пересудов в очередях.
 Но и на местах тоже меры принимаются. На комбинате, к примеру, есть свой сельскохозяйственный цех. Со свиным поголовьем в полторы тысячи голов, да ещё есть молочное стадо крупного рогатого скота на 130 голов. Достаточно большое на предприятии есть тепличное хозяйство по выращиванию овощей и всякой зелени.
 Поочерёдно этой продукцией с подсобного хозяйства обеспечиваются все цехи и отделы комбината. В первую очередь мясом, молоком и овощами обеспечиваются, конечно, рабочие столовые на самом предприятии, затем, детсады и санаторий-профилакторий, в летнее время ещё и пионерской лагерь.
 Кое-что приобретается для работников комбината и по бартеру из-за рубежа, в обмен на ферромарганец. Да и с подшефными хозяйствами связи ещё не потеряны. Они только укрепляются. Так что нехватка продовольствия на комбинате особо не ощущается.
 Но это, конечно же, заслуга и забота руководства комбината, прежде всего, самого Литвинова. У всех в домах холодильники забиты продуктами. Голодных нет. Правда, и электрички до Москвы тоже помогают.
 Но вот Строгову, опять же, всё не так. Вечно он чем-то недоволен! А чем? Вроде бы, комбинат всё время работает нормально, заработки у людей приличные, жилищное строительство в Крутом Яру идёт полным ходом, социальная сфера по обслуживанию населения развивается.
 Чего же ещё не так? Какой прекрасный широкоформатный кинотеатр в посёлке отгрохали, есть бытовой комбинат в два этажа, где прекрасная парикмахерская с женским и мужским залами, фотоателье, ремонт часов и всякой другой сложной бытовой техники, включая стиральные машины и холодильники. Есть ремонт обуви и прочее.
 Второй этаж бытового комбината - это есть мужское пошивочное ателье. Мастера там прекрасные. Сергей сам шил там себе модные брюки и костюмы. Есть в Крутом Яру и ателье по пошиву женской одежды. В том же самом доме, где живёт ныне Нина Ивановна.
 Она, кстати, неплохо шьёт сама и услугами этого ателье редко пользуется. Больше  ей нравится в посёлке банно-прачечный комплекс. Самообслуживания. Сергей помогал ей доносить туда вещи. Там достаточно много мощных стиральных машин, есть и гладильный станок. Бельё сразу же, в течении двух часов, постирано, высушено и поглажено. Конечно, в зависимости от очереди. Очень удобно.
 Многие женщины приезжают сюда стирать из Тулы. Да ещё из близ лежащих населённых пунктов. Сергей не раз брал у них интервью и они считают что это самая лучшая прачечная в области. А в Крутом Яру ею все довольны и подавно.
 В пристройке к недавно сданному большому дому по ул Алексея Пешкова ныне расположилась современная химическая чистка одежды. И они тоже пользуется большой популярностью. Или же взять, к примеру, тот самый спорткомплекс в два этажа на стадионе и пристроенный к нему шахматный клуб. Разве это плохо для организации культурного досуга и укрепления здоровья трудящихся?
 Жилищное строительство в Крутом Яру, которое ведёт, в основном, отдел капитального строительства металлургического комбината, предусмотрено с обязательным размещение в каждом доме не только магазинов, но и объектов культурно-бытового назначения.
 В том числе: детских комнат школьника, библиотек, которых, кстати, в посёлке  четыре, да ещё две в школах и две на самом комбинате. Стоматологическая мастерская, свой имеется Дом культуры, клуб юного техника, музей и прочее. 
 Каждый год в Крутом Яру сдаётся в эксплуатацию многоквартирный дом или два. Разве этого мало? Так размышлял Сергей, преодолев уже большую половину пути до Крапивенки и пройдя почти плотину Верхнего пруда, которых в берёзовой роще было два.
 Красивейшие места. Сергей мечтал о том, что у комбината дойдут руки и он благоустроит это центр Крутого Яра, превратив его в ландшафтный парк. Роща была посажена руками школьников посёлка в конце пятидесятых годов. В том числе, и самим Сергеем, являющейся до сих пор гордостью и заботой жителей посёлка.
 По ходу движения Сергей продолжал любоваться отражением берёз в чистой глади пруда, до конца не проснувшихся после прохлады ночи. Сегодня он ночевал не дома в Крапивенке, а в старой их коммунальной квартире, что на улице Челюскина. Где он ещё недавно жил с Людмилой и дочерью Светой. Теперь квартира не навивала на него столь грустных воспоминаний. Но всё равно, ему чудились их голоса и ему опять становилось не по себе.
 Теперь он всё чаще и чаще засиживался допоздна у Нины с Аней. В пятиэтажном доме, что на улице Алексей Пешкова. В котором и было модное женское ателье. Их квартира была расположена прямо над ним. От улицы Челюскина до их дома было  совсем недалеко. Не более десяти минут его быстрого хода.
 Первое время Сергей стеснительно ожидал Нину у выхода в подъезд, Потом ей показалось это не очень удобным и она стала настойчиво приглашать Сергея в квартиру. Оказавшись в маленькой прихожей, он долго отказывался пройти в зал, боясь стеснить своим появлением её дочку.
 А она, действительно, стеснялась, закрывалась при его приходе в спальне. Сквозь дверь, в которой было большое стекло, он видел её письменный стол и большую стеклянную зелёную лампу, а рядом лежали учебники на столе. Сама же Аня находилась где-то глубине спальни.
 Сергей потому и старался увести побыстрее Нину на улицу. В это время её дочка Аня заканчивала девятый класс и была почти что взрослой девушкой. Сергею не хотелось стеснять её своим присутствием. Но постепенно, по настоянию Нины, он преодолел и этот барьер, вошёл в квартиру.
 Аня продолжала скрываться в спальне. Однажды, он зашёл к ним в дом с маленькой шестилетней Олей, возвращаясь из детского сада. Нина радушно встретила их, усадила в зале на диван, включила телевизор, как раз шла какая-то детская передача, а сама отправилась на кухню, готовить угощение к чаю.
 Кстати сказать, с приходом Сергея чаепитие становилось обязательным. Нина прекрасно выпекала "грецкие орешки" в специальной форме, начиненные кремом из сгущённого молока. Или же они угощались тонкими ажурными блинами. Они тоже у неё очень хорошо получались.
 Из спальни вышла Аня, увидев Сергея с Олей, негромко сказала:
 - Здравствуйте.
 В ответ Сергей с Олей тоже поздоровались.
 Аня прошла мимо них на кухню и там с мамой негромко о чём-то они разговаривали. Потом прошла назад в спальню и , проходя мимо телевизора, по пути, несколько приглушила звук, который был и без того негромким.
 Сергей с Олей на это не обратили внимания. Продолжали смотреть телевизор. "Наверно, мешаем готовить уроки",- подумал Сергей,- как-то это даже нехорошо получается, не вовремя пришли...". Он почувствовал себя неловко. Оля же продолжала смотреть телевизор. В гостях она всегда вела себя чрезвычайно скромно, это было у них семейное.
 Из кухни вышла Нина и удивилась:
 - Звук совсем пропал? Что же вы сидите и меня не позовёте? Серёжа, а ты что сам не можешь?
 - Нет-нет,- всполошился Сергей,- итак всё слышно. Мы мешаем, наверное, Ане?
 - Ничего, сейчас мы все вместе сядем пить чай. Ты любишь зефир,- обратилась она к Оле. Та, неуверенно, закивала головой.
 Аня появление Сергея в их доме восприняла, весьма, неоднозначно. Вежливо и культурно, но настороженно. Сергей считал, что это так должно и быть. 
 Позже он узнал, что три года назад, когда ей было четырнадцать лет, она побывала в гостях у своего отца в городе Харабали, что в Астраханской области.
Здесь, в Туле, на поезд её посадила мама, а там её встретил отец. Она очень соскучилась по нему и была рада с ним встречи. Пробыла в новой его семье почти месяц. Эта поездка оставила в её душе глубокий след. Так что появление Сергей у них в доме наполнило её сердце памятью об её отце.Это тоже сказывалось на её поведении.
 После развода с Ниной и размена их трёхкомнатной квартиры, её отец продал свою однокомнатную квартиру и купил моторную лодку. Наскоро собрался и уехал жить подальше от родных мест на реку Ахтубу, куда до того, почти ежегодно, ездил на рыбалку.
 Там, в Харабалях, он и женился на молодой ещё женщине с двумя маленькими детьми, работавшей в местном магазине продавцом. Ане на Ахтубе понравилось. Вместе с отцом и с его новой женой они ловила рыбу, она была очень вкусная, но вот тамошний климат ей совершенно не нравился.
 Был очень жарким. Ни днём, ни ночью от жары спасения в доме не было. Спали они там все на полу, завернувшись в мокрые простыни. Аня же не могла так спать и спала на диване.
 С водой тоже было очень плохо. Приходилось добывать её в глубоком колодце. И носить её в вёдрах на третий этаж. Ещё ей не очень понравилось то, что дети новой жены его отца называли его папой. Ей показалось это обидным. 
 К тому же, Аня очень соскучилась по маме. Но и отца она тоже не забывала. Он постоянно напоминал ей о себе, присылая посылка с сушёной рыбой. И тогда она вспоминала Ахтубу и своего отца. Угощала этой рыбой и Сергея.
 Понимая всё это, Нина делала всё возможное для их уважительного отношения друг к другу. Через некоторое время их отчуждённость несколько спала. Они все вместе смотрели телевизор, слушали музыку. Им нравились фильмы "Обыкновенное чудо", "Тот самый Менхаузен", "Следствие ведут знатоки"и другие. Сергей подарил Ане музыкальный альбом с её любимой группой "Queen". Им же с Ниной нравились советские вокально-инструментальные ансамбли, особенно, "Песняры" и "Поющие гитары". В этом они с Аней расходились. 
 Но они не могли отрицать таланта Фредди Меркьюри. И это Ане нравилось. Особенно сблизили их книги, которых у них в квартире оказалось много и они ещё заразились их приобретением за макулатуру. И ещё сближала их игра в домино по вечерам, а также футбол по телевизору.
 Иногда они спорили, но острых дискуссий не получалось. Сергей считал, что главным в решении проблемы борьбы с пьянством должна быть правильная организация досуга трудящихся. В том числе, в кинотеатрах, театрах, в библиотеках, спортзалах, в семье, а не в банях-саунах.
 Нина с ним соглашалась, но она совершенно не терпела пьянства. В то же время, Сергей не мог отказать себе в Новый год, на Октябрьскую и Первого мая, тем более, в дни рождения, в фужере лёгкого вина или же шампанского. И с этим она  с ним соглашалась, вспомнив тот "сухой" юбилей знаменитого хирурга в Крутом Яру.
 В этих обсуждениях иногда принимала участие и Аня. Дочь во всём поддерживала маму. Она была прилежной ученицей в школе, неплохо училась, особенно увлекалась русским и немецкими языками.
 Теперь они все вместе думали куда дальше ей пойти учиться. И, всё-таки, она решила пойти учиться в институт на педагогический факультет. К тому же, она увлекалась вязанием и связала Сергею джемпер из козьего пуха, шерсть для которого Нина привезла после своего отдыха в Нальчике. За это Сергей был им очень благодарен. В холодные зимние дни джемпер спасал его во время выполнения  редакционных заданий.
 Но большую часть воскресных дней и вечеров всё равно он проводил в Крапивенке. Сергей с Аркадием, да ещё временами Олег, приезжавший из Тулы, как одержимые, включились в развернувшуюся рядом с их домом всенародную "катастройку". Так они обозвали пробудившуюся народную инициативу :"Круши и тащи!". Предвестие рыночной экономики. Здесь на краю оврага, отделяющего из приусадебный участок от леса, несколько лет пустовавший барачный городок. Вначале он назывался "военным", затем в нём располагались пионерский, потом детский дом и наконец, он стал городком строителей.
 Некоторое время он пустовал и охранялся, затем охрана была снята и началась"катастройка", где ломались старые бараки и народ, как муравьи, растаскивал ещё пригодный, но бывший в употреблении, строительный материал.
 В том числе, набивные кирпичи из паровозного шлака или же из котельных, гипсовые и бетонные плиты, дерево, железо и шифер, оконные блоки и двери. Разве они могли упустить этот случай и не поддержать народную инициативу? Сказалась их привычка использовать бывший в употреблении материал в строительстве их "родового гнезда".
 Сергей всё более и более торопился в их родовое гнездо. Всё это вспомнилось ему по дороге. Телефона там не было, а он не догадался предупредить Веру, что возможно останется ночевать в их старой квартире. Но знал, что Вера будет беспокоиться. Да и в типографию ему тоже нужно было вовремя попасть.
 Вот он пересёк старейшую улицу Щорса, когда-то бывшей деревней Крапивенкой, и оказался на хорошо оборудованной агитационной площадке парткома комбината со сценой, спортивными сооружениями и футбольным полем, а также, с расположенным рядом с ней небольшим продуктовым магазином. В нём отоваривались все жители ближайших улиц. Аркадий как-то его нарисовал вместе с улицей, и получилось очень красиво.
 Но это он был только в самом начале родной их улицы Невельского, где в самом её конце и был их дом. Ноги понесли его ещё быстрее, они бежали сами собой и вот уже стала видна их любимая берёза, что растёт у дома, а дальше уже были хорошо различимы две огромных липы, тонущие в густой мгле тенистой аллеи, посаженной когда-то здесь очень давно местной помещицей, которой принадлежали местные земли.
 Аллея шла перпендикулярно всем здешним улицам и появились она намного раньше самой Крапивинки. Ещё до революции 1917 года. Служила она местной помещице для выезда молодых лошадей. Именно, здесь, на этой территории Крутого Яра, под названием Верхняя Крапивенка, в те далёкие времена волновал ветер хлебные поля, благоухал здесь помещичий сад, под названием Тетёркин, зеленели барские огороды.
 И на них трудилась вся деревня Крапивенка. А у небольшого пруда-озерца, что находится и сейчас рядом с аллейкой, виднеется колодец с чистейшей водой, только он ныне с новой железной зелёной крышей. Раньше рядом с этим озерцом стоял ещё, как рассказывают старожилы, большой и крепкий барский дом. Теперь он только существует в преданиях и в воображении Сергея. Всё эти воспоминания и вспыхнули мгновенно в памяти Сергея, пока он пробегал эту свою улицу с начала до конца.
А.Бочаров.
2025.