Часть 1. Барсук и его команда
- Королёва! Марго! Ты ли это?! Выглядишь потрясающе! – это Даня, неизменный в своей эмоциональности и страстности, называет меня ещё моей девичьей фамилией, причём видно, что он действительно рад меня видеть. Он обнимает меня тепло и по-дружески, я, в действительности, тоже рада видеть его после нескольких лет, проведённых в декрете.
А точнее, три года я сидела дома после того, как закрыла дело с маньячкой Вероникой Васильевной и флаконами её ужасного средства.
Ну, флаконы – это ещё полбеды, самое тяжёлое в этом деле было количество жертв, конечно.
В декрет я ушла вовремя, только вот иногда меня из него «дёргали» - то в суд, то с бумагами. Пришлось идти на встречу своим коллегам, которые всегда искренне переживали за меня.
Руслан, уволившись из органов, решил заняться частной юридической практикой, открыл контору прямо в нашей большой квартире, сделав в одной из комнат своего рода рабочий кабинет.
Мы поженились с ним вскоре после той истории, и на нашей свадьбе гулял практически весь комитет. Прошло всё шикарно, даже более чем, хотя свадьба по нашим городским меркам была достаточно скромной.
Обе квартиры мы продали, купив одну, большую, уютную, со светлыми окнами и огромной лоджией. Юрчик родился как раз тогда, когда в ней заканчивался ремонт. Увидев сына, Руслан издал вдох облегчения, и я понимала, почему – он боялся, что гены возьмут своё и ребёнок будет похож на его биологического отца. Но в сыне изначально проснулись мои черты, хотя мне, честно говоря, было всё равно – это мой ребёнок и мне нет разницы, на кого он будет похожим.
При этом я прекрасно понимала Руслана – муж хоть и был крепок характером, но психолога посетить и поработать с ним ему пришлось. Первое время его даже мучили кошмары, и он довольно часто говорил мне:
- Знаешь, Марго, иногда я иду по улице, и мне кажется, что на меня смотрят окружающие, потому что знают о том, что я его сын.
В такие моменты мне всегда хочется отвлечь его, занять чем-то, чтобы он не думал и не вспоминал об этом. Юрчик хорошо мне в этом помог – заботы о сыне постепенно стирали у Руслана воспоминания о биологическом отце.
Бабушкин дом, который Руслан получил, как наследник, мы тоже продали и, добавив небольшую сумму, приобрели дом за городом, куда выезжаем иногда отдыхать всей семьёй.
Наш образ жизни нельзя назвать замкнутым, но и с людьми мы сильно не сходимся – Русу хватает его клиентуры, которой предостаточно, а мне – наконец моей работы, куда я вышла после декрета неделю назад.
Юрчика мы отдали в частный детский сад, забирает его в основном Рус, так как он более свободен и мобилен.
Честно говоря, я вволю насладилась статусом мамы и жены, и была очень рада выйти на работу. То, что женщина в декрете деградирует – не согласна целиком и полностью, даже с Юрчиком у меня нашлось время для того, чтобы снова и снова читать судебную практику и чему-то дополнительно учиться.
Когда я вернулась в свой родной коллектив, Даня был в командировке, а потому так обрадовался, увидев меня.
Сегодня я приезжаю на работу только после обеда – с утра пришлось в срочном порядке бежать с Юрчиком в поликлинику, а Рус как раз был на встрече. Пока суть да дело, он освободился и приехал домой сидеть с засопливившим ребёнком.
Как только мы вошли в комитет и поднялись на свой этаж, к нам поспешила Диана, неизменная секретарь нашего уважаемого Евгения Романовича.
- Марго! Шеф тебя ждёт, сказал, чтобы ты к себе не заходила – сразу к нему.
- Он не в настроении? – моя интуиция не должна меня подвести.
- Ага – кивает она – он не то, что не в настроении, он злой, как сто чертей. Наорал на меня из-за какой-то ерунды, которую сам же и потерял.
Даня сочувственно смотрит на неё, потом задумчиво говорит:
- Пожалуй, не пойду его приветствовать… Хотя… я привёз ему в подарок неплохой коньяк того производства, думаете, это смягчит его?
- Давай сначала тогда тебя с коньяком запустим – предлагаю я.
- Разумная мысль – кивает Диана - может, подобреет.
Через несколько минут Даня выходит из кабинета и говорит:
- Порядок. Иди, Марго и не тушуйся. Только сильно не удивляйся, ладно.
Я вхожу в кабинет и вижу картину, от которой глаза ползут на лоб – шеф сидит за столом, закинув на него ноги, и маленькими глотками пьёт коньяк, который ему презентовал старший эксперт-аналитик.
- Шеф – говорю я потерянно и от удивления развожу руками – Евгений Романович… Но ведь рабочий день же…
- Хочешь? – вместо приветствия кивает он на коньяк.
- Нет – испуганно говорю я – вы… с ума сошли? А если из управления заявятся?
- Марго – говорит он вдруг жалобно – ты не представляешь, какой у меня стресс!
- А что случилось-то? – спрашиваю я – может быть, помочь чем?
- Чем ты тут поможешь?! Разве что некоторым мозгов нарастишь? Мой разгильдяй сыночек попал в аварию, в которой виноват сам, понимаешь? Пострадали люди! Это такой удар по моей репутации! А всё жена – воспитала из него маменькиного сынка! Нет, я ей сказал – пусть едет и самостоятельно решает этот вопрос с органами и с ним, я и так пашу, как лошадь, но кто бы это ценил?!
- Евгений Романович, может быть, вам… административный взять на сегодня? Прийти в себя…
- Да, я так и собирался сделать. Поеду домой. Но сначала введу тебя в курс дела. Во-первых, наконец тебе нашли помощника – он уже на месте. Во-вторых, у нас новое дело, и это снова молодая девушка. Я вот думаю – опять маньяк, что ли… Надоело уже – только от одного отойдёшь, тут как тут другое.
- А почему вы решили, что это маньяк? Может, это вовсе не убийство?
- Вот это и надо проверить! – повышает он голос, и я понимаю, что сейчас его всё злит – но согласись, довольно странно, что невеста вдруг умирает на собственной свадьбе!
- Что? – я ушам своим не верю – вот это новости!
- Поэтому руки в ноги, Марго, и вот в этот кабак! – он подаёт мне документы по делу, где сверху лежит листок с наименованием банкетного зала.
Как же я люблю свою работу! Всё, что угодно может случиться в одночасье. Вот, пожалуйста – новое преступление. Самое главное, чтобы это не переросло во множественное число. Опять же – девушка! Хотя… Уже, наверное, женщина. Пока иду к машине, пробегаю глазами первичную информацию.
Станислава Полянская. Какое имя интересное – Станислава, Стася. Тридцать лет. Всё более-менее стандартно – парикмахер в очень крутом салоне города. И за кого же эта украшательница женских головок вышла замуж? Ага. Вдовец, очень перспективный жених в своё время – Барсук Антон Фёдорович. «Владелец яхт, газет, пароходов». Занимается розничной и оптовой торговлей, владеет несколькими супермаркетами в городе. Сорок лет. За плечами брак. Вдовствует с тридцати двух – его первая жена погибла в аварии. Живёт в доме за городом с двумя детьми от первого брака, престарелой матерью и сестрой.
Да, кажется, дело будет нелёгким. Но нам не впервой, а потому надо взять себя в руки и… перестать, наконец, нервничать из-за пробки, которая образовалась на «кольце».
Банкетный зал, в котором проходило торжество, полностью оцеплен, зеваки на улице пытаются заглянуть внутрь и даже перескочить через ленту, но полицейские пресекают их попытки. Держа в руках удостоверение, прохожу через ленту внутрь.
Гости сидят кто где, все с поникшими лица, отводят взгляды и не понятно – то ли они жалеют о смерти Станиславы, то ли что-то скрывают.
Даю указание оперативникам:
- Ребят, нужно у всех снять отпечатки пальцев и взять образцы ДНК. После этого отпускаем под подписку о невыезде, кроме самых близких – они остаются здесь. Кроме того, у всех гостей нужно взять телефоны и адреса.
Они принимаются за работу. А я прохожу вглубь банкетного зала, туда, где располагается дамская комната.
Да, банкетный зал очень дорогой – торжество оформлено по высшему классу.
- Сколько человек было на свадьбе? – интересуюсь у оперативника, который идёт рядом.
- Двести три человека.
- Да уж! – смеюсь я, вспоминая нашу скромную свадьбу с Русланом – денежный магнат явно не жалел бабок на торжество.
Тем временем «денежный магнат» сидит рядом с дверью в дамскую комнату, прямо на полу, прислонясь к стенке спиной.
Внешне он вполне соответствует своей фамилии – плотный, невысокий, с наметившимся брюшком и залысинами. Да ещё и рыжий, даже веснушки имеются. Он смотрит перед собой пустым взглядом, и его неприятные, какие-то слишком цепкие и слишком светлые глаза, абсолютно ничего не выражают.
- Встаньте – говорю я ему – я полковник Жданова, мне нужно задать вам несколько вопросов.
Он встаёт, впрочем, это неудивительно – в таких случаях ледяной, указательный тон действует как нельзя лучше.
- Вы, я так понимаю, муж убитой, правильно?
- Да.
- Кто её обнаружил?
- Её подруга, Таечка – отвечает он – вон она, в розовом платье…
Я оборачиваюсь и смотрю на девушку, которая рыдает около столика с фруктами, утирая лицо, заляпанное косметикой, большим мужским платком. Около неё стоит носатый молодой человек с пышной причёской и испуганно утешает свою спутницу. Делаю знак оперативнику, что девушку нужно задержать тоже, вместе с близкими.
Вхожу в дамскую комнату – она отделана так, словно предназначена совсем не для удовлетворения первичных потребностей. Всё ужасно дорогое, аляпистое, куча разных ненужных примочек, большие, чуть не во всю стену, зеркала, кругом какие-то салфетки-полотенца на разных штуках, полочки для духов и косметики около зеркал. Я никогда не видела настолько наполненной прибамбасами дамской комнаты.
Посредине помещения на полу лежит тело молодой женщины. Яркая блондинка - безупречный цвет волос, безупречный макияж, идеальный маникюр, дорогое платье. Все эти атрибуты шикарной жизни не спасли эту девочку от смерти.
Лицо красивое, ухоженное, сразу чувствуется, что она тщательно следила за ним и за фигурой. Подтянутое тело с приятными округлостями подчёркивает свадебное платье. На голове у неё, под высокой пышной причёской – длинная фата. Она лежит так, словно упала внезапно, как будто её поразило стрелой.
Рядом с ней на корточках сидит мужчина с усами и внимательным взглядом осматривает тело. Видит меня, встаёт и представляется:
- Я Орлянский Игорь Михайлович, можно просто Игорь. Ваш помощник.
Внешность у него довольно приятная, во всём чувствуется аккуратность и исполнительность, движения точные – абсолютно ничего лишнего.
- Мне будет приятно работать с вами, Маргарита Николаевна – я наслышан о вас и ваших подвигах.
- Вы преувеличиваете – улыбаюсь ему – это моя работа, не более того. Что скажете по телу?
- Причину смерти на взгляд определить очень сложно – говорит он – никаких следов насилия, никаких ран на теле нет. Честно говоря, я теряюсь ответить вам, от чего она умерла.
- Игорь, давайте сразу перейдём на «ты». Так будет проще.
- Конечно. Так вот, следов нет, окно так и было открыто, когда её обнаружили. Тут ничего не трогали.
Я присаживаюсь перед телом. А ведь действительно – никаких следов того, что это насильственная смерть.
- Может быть, это вовсе не убийство? – предполагаю я – хотя, что за глупость, самоубийством это точно быть не может, иначе зачем это делать на собственной свадьбе. Инфаркт, инсульт? Не похоже. Ладно, Роб разберётся.
Вскоре тело уносят для отправки в наш морг, а мы с Игорем продолжаем осматривать дамскую комнату.
- Отпечатки нужно взять – говорю я, подзывая оперативника – вот здесь и здесь.
Показываю на подоконник с наружной и внутренней стороны, цепляю пинцетом какую-то очень тоненькую белую нить, которая неизвестно, как попала сюда, зацепившись за еле заметный металлический заусенец.
Ну, и дело! На первый взгляд даже причина смерти не видна! Интересно, что с ней случилось? И сможет ли Роб установить эту причину? Впрочем, мне не впервой сомневаться не только в себе, но и в других…
- Игорь, ты закончи здесь с осмотром – прошу я помощника – а я пойду поговорю с близкими.
Оперативники работают довольно быстро, поэтому народу в зале становится всё меньше. Только небольшая кучка родственников ютится чуть поодаль от этой суеты. Подхожу к ним. Сам жених тоже уже рядом со своими родными, он сидит на стуле, и его с двух сторон обнимают две девочки – хорошенькие, как куклы. Тут же на стуле сидит высокая, необычайно прямая, словно проглотила спицу, пожилая женщина.
Я думала, что таких в наше время уже не существует – строгая, в сером прямом платье и с причёской какими-то старинными буклями она, кажется, напоминает собой каменное изваяние. Рядом с ней стоит девица, вероятно, сестра Барсука, хотя она совсем на него не похожа.
Тут же притулилась Таечка со своим кавалером – она не перестаёт плакать, а тот не перестаёт также испуганно её утешать.
- Итак – говорю я – кто в последний раз видел Станиславу Андреевну?
- Я – говорит одна из девочек, та, которая помладше – мы танцевали все вместе, а потом тётя Стася пошла в сторону туалета, сказала, что ей слишком жарко. Надо поправить «лицо» и освежиться.
- Хорошо. А где были вы в этот момент? – спрашиваю я Барсука.
- На свадьбе были мои бизнес-партнёры. Мы курили и обсуждали будущие проекты в беседке для курения, на улице. Сами понимаете – бизнес не оставляет ни на минуту.
- Так, получается, подругу обнаружили вы? – спрашиваю я у Таи.
Она шмыгает носом и кивает.
- Я позвала Эдика! – слышу я сквозь слёзы, и она указывает на своего спутника – он попытался привести её в чувство, но сказал, что она уже мертва.
- Понятно. Так, нам нужно будет поговорить с вами в самое ближайшее время, сотрудник выдаст вам повестки. Из города не уезжать, сотруднику предоставить телефон и адрес места жительства. Сейчас вам нужен отдых.
Я даю оперативнику инструкции, и мы с Игорем едем в комитет.
Как только я вхожу в свой кабинет, следом вприпрыжку залетает Даня:
- Марго, послушай, а наш молодожён не так-то и прост!
Часть 2. Синяя Борода или чёрная вдова на мужской лад
- Подожди, Данечка – я поворачиваюсь к Игорю – Игорь, пока Роб не выяснил причину смерти Стаси, поезжай опять в банкетный зал – но сначала подпиши у шефа постановление на изъятие записей с камер видеонаблюдения в зале. Мне нужны эти записи.
Он кивает и уходит, а я поворачиваюсь к эксперту.
- И что же такого, по твоим словам, «непростого», в этом упитанном хорьке? – усмехаюсь я, вопросительно глядя на Даню.
- Да дело в том, что этот самый Барсук просто какая-то Синяя Борода!
- У него что – все жёны умирают? И сколько их было?
- Ну вот посмотри – первая его жена, от которой дети, погибла в аварии, на тот момент старшей дочери было четыре года, а младшей два.
- Подстроено? Расследовали эту аварию?
- Да нет же – там было всё чисто. Два пьяных ублюдка врезались в её машину на максимальной скорости – никто не выжил, в том числе, эти пьяницы…
- Блин, напьются – потом за руль прыгают. Ну, что за люди! Когда в этой стране будет порядок в этом отношении?
- Ну, да. Но, примечательно не это. Два года назад вторая жена Барсука умерла точно при таких же обстоятельствах, как и Станислава Полянская.
- Что?! – я удивлена настолько, что даже сажусь на стул – ты хочешь сказать, что два года назад Барсук также женился на девушке, и она ровно также умерла на собственной свадьбе?
- Именно, Марго!
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день – бурчу я – и что? Ты мне ещё скажешь, что тело нашли тоже в туалете?
- Нет. Не скажу. Эта невеста протянула больше, чем Стася. Она упала прямо при разрезании торта. Вот, смотри, в прессе фото. Тогда его назвали так трагично: «За минуту до смерти», а журналисту заплатили огромные бабки за него, потому что он действительно запечатлел тот момент, когда счастливая невеста режет с женихом торт, не подозревая, что через минуту упадёт и больше никогда не увидит этот мир.
Я всматриваюсь в фотографию. На ней изображён огромный многоярусный торт на подставке-каталке, с фигурками танцующих жениха и невесты. Я усмехаюсь – тот, кто делал тортик, явно не подозревал, что Барсук выглядит намного плотнее стройной фигурки жениха, а его невеста – гораздо выше его. Да уж: быть, а не казаться… Этот принцип в последнее время никому не интересен. Кстати, Стася наверняка тоже ростом была значительно выше мужа. У Барсука неплохой вкус – он выбирает себе девушек модельной внешности. На фото его первая невеста тоже яркая блондинка с красивыми глазами и губами, ухоженная и лощённая. Она смотрит на Барсука хищным взглядом и улыбается, вероятно, в глубине души заранее потирая ручки от предвкушения управления многочисленным капиталом своего мужа.
- Это Эвелина Рубашкина – начинает Даня, а я вдруг смеюсь.
Он смотрит на меня, как на идиотку и обиженно спрашивает:
- А что смешного я сказал?
- Нет, Данечка, без обид, это не к тебе. Вот смотри – у Барсука хороший вкус, каких девушек он себе выбирает, да?! Моделей, можно сказать. А имена? Станислава, Стася… И эта, Эвелина… Тоже необычное имя. Но, прости меня, и тут такая фамилия – Рубашкина.
Даня недоумевает:
- Марго, мне кажется или ты ещё не до конца отошла от декрета? У тебя в декрете крыша не поехала, часом?
- А что такого?
- Ну, так-то ты смеёшься над мёртвым человеком.
Я становлюсь серьёзной.
- Прости, Даня. Давай дальше.
- Ну вот, Барсуку на момент этого брака было тридцать восемь лет. Невесте тридцать.
- Как и Стасе сейчас…
- Да. Но самое что странное – это тогда не посчитали убийством. Выяснилось, что у девушки случился резкий сердечный приступ, вот она и умерла.
- В тридцать лет – резкий сердечный приступ? Что-то сомнительно. И конечно, никто не пытался разобраться, что его вызвало?
- Нет. Сослались на слабость сердечной мышцы, и что это одномоментно повлияло на работу сердца.
- Я большего бреда в жизни не слышала. Хотя… мы ведь ещё не знаем, как умерла Станислава Полянская, и от чего. Может быть, это правда не убийство и над бедным владельцем «яхт, газет, пароходов» висит злой рок? Ну, этакая чёрная вдова на мужской манер…
- Что-то мне кажется, что у этого злого рока есть вполне себе человеческое обличье – недовольно бубнит Даня – ладно, оставляю тебе все материалы и ухожу.
- Значит, подругу, если что, можно исключить – ворчу я себе под нос – уже хорошо…
Из-за двери появляется голова эксперта:
- Я бы не был так категоричен.
Он уходит, оставив меня одну, а я звоню оперуполномоченному:
- Коля, езжайте к Барсуку. Мне он нужен сегодня и сейчас. Хочу поговорить с ним. Не нравится мне этот товарищ.
- Хорошо, Маргарита Николаевна. Сейчас доставим.
Пока ко мне везут Барсука, я вполне могу навестить Роба.
Он мало изменился за это время – всё такой же лысый, высокий, нескладный, с серьгой в ухе и старомодных очках.
- Марго! – он обнимает меня за плечи – моя дорогая Марго, ты не представляешь, как я рад видеть тебя в нашем новом деле! В прошлый раз мы составили неплохую команду, верно?
- Точно, Роб! – я вспоминаю нашу маньячку – это было самым лучшим делом за всю историю комитета.
- Надеюсь, в этот раз не будет такой горы трупов, как тогда.
- Я тоже очень на это надеюсь. Но боюсь, Роб, что нам не избежать эксгумации.
- Только не это! – морщится он – а что случилось? Зачем эксгумация?
Я рассказываю ему про нерадивого жениха, от которого невесты прямо во время свадьбы отправляются на тот свет.
- Он уже мне нравится – смешно морщит нос Роб – действительно Синяя Борода.
- Я целиком разделяю твоё мнение, Роб, но пока мы не можем быть настолько предвзяты. Скажи мне, ты уже выяснил причину смерти Стаси Полянской?
- Знаешь, Маргарита, пока я провёл осмотр тела и скажу тебе так – нет никакой видимой причины для смерти этой девушки. На её теле не обнаружено никаких посторонних следов. Ни уколов, ни следов от шокера, ни синяков – ни-че-го!
- Сердечный приступ?
- Нет. У неё абсолютно здоровое сердце. Как и весь организм. Эта девушка очень тщательно следила за здоровьем, у неё нет никаких отклонений.
Я в замешательстве смотрю на Роба.
- И что же делать?
- Я взял у неё кровь, буду делать развёрнутый анализ.
- И через сколько он будет готов?
- Завтра точно с утра будет результат.
Звонок телефона.
- Маргарита Николаевна, мы доставили Барсука.
- Хорошо, иду.
У Барсука такой вид, словно его подняли с кровати и забыли разбудить. Он до сих пор в свадебном костюме с цветком в петлице, смотрит на меня своими круглыми, как у совы, глазами и наконец говорит:
- Я не понимаю… Зачем сегодня? Можно было бы допросить меня завтра. Такая ситуация, а вы… Вот уж верно говорят, что следователи и полицейские – самый бессердечный народ.
- Антон Фёдорович, давайте оставим этот разговор о том, какие мы плохие, и поговорим о вас. Честно скажу – мне, например, кажется странным, что вы никак не можете связать себя узами брака. Не беру сейчас в расчёт вашу первую жену – она попала в аварию, а вот истории с Эвелиной Рубашкиной и Стасей Полянской мне совсем-совсем не нравятся.
- У Эвелиночки было слабое сердце…
- Она когда-нибудь жаловалась вам на это?
- Нет.
- Почему же вы так категоричны?
Он смотрит на меня так, словно видит перед собой идиотку из идиоток.
- Но ведь согласно результатам экспертизы, она умерла именно от этого.
- А вот мне кажется это странным. Вероятно, нам придётся эксгумировать тело Эвелины. Но речь об этом пойдёт только тогда, когда наш эксперт установит причину смерти Станиславы Андреевны.
- Вы что, с ума сошли? Какая эксгумация? Я же вам говорю – Эвелина умерла от сердечного приступа!
- А что вы так возбудились, Антон Фёдорович?
- Потому что ваши заявления, да и само это действо – я имею ввиду эксгумацию - кажутся мне абсолютно негуманными.
Я молча хожу по кабинету, потом спрашиваю его:
- Скажите, Антон Фёдорович, у вас есть враги? Ну, или недоброжелатели?
Он усмехается:
- Было бы странно, если бы у такого человека, как я, их бы не было. В бизнесе всегда есть враги и недоброжелатели. Но вряд ли им так важна моя личная жизнь.
Я склоняюсь к нему:
- Антон Фёдорович, а может, это вы?
Он саркастично усмехается:
- Вы с ума сошли. Ну да, затратить кучу бабок на то, чтобы организовать свадьбу, а потом убить свою невесту?! Вы прямо капитан очевидность, Маргарита Николаевна.
Не могу с ним не согласиться – это действительно странно, он воротила, делец, и такие траты на то чтобы во время свадьбы совершить убийство? К чему и зачем? Мог бы сделать это до свадьбы или после.
- Ну, я не знаю – говорю ему я – может быть, это у вас такой оригинальный способ пропиариться. Скажите, а как ваша мать и сестра относились к вашим женщинам?
- Не скажу, что мама была в восторге прямо от них. Но ей вообще никогда не нравился мой выбор. Хотя она никогда и не возражала. Они финансово зависимы от меня, что сестра, что мать, что дети, потому им бы пришлось мириться с этим. Эти женщины, которыми я окружён, привыкли к хорошей жизни, к комфорту, а потому практически ни в чём не возражают мне. А вот высказать своё «фи» вполне могут.
- А ваши дети, как они относились к невестам?
- В основном были дружны, что со Стасей, что с Эвелиной. Скажем так, не сказать, что у них были прямо тёплые отношения, но и препятствий никто никому не строил. Честно говоря, они не так часто виделись – мои дочери очень заняты, они учатся в элитном лицее, а после занятий у них ещё масса кружков и секций, так что на всякие глупости, в том числе, на ненависть к моим женщинам, времени у них нет.
- Скажите, Антон Фёдорович, а родители Стаси? Их, как я понимаю, на свадьбе не было?
- О, Стася сама не стала их звать. Они живут за пять тысяч километров отсюда, в маленьком провинциальном городке. Это Стаська, молодец, смогла вырваться и закрепиться в большом городе. Знаете, мне всегда казалось, что она их, своих родителей, как-то стыдится, что ли… Потому и на свадьбу не позвала. Я ведь готов был оплатить им перелёт сюда, да и сама Стася могла это сделать, она хорошо зарабатывала в салоне. Что касается родителей Эвелины – она из хорошей семьи, родители её до сих пор живут здесь.
- А как вы познакомились со Стасей?
- У нас с друзьями кружок по интересам – все бизнесмены, любим иногда собраться, поиграть в покер, посещаем скачки, где делаем ставки, вместе состоим в одном элитном клубе. И, как ни странно, посещаем один парикмахерский салон. Тот самый, в котором работала Стася.
Я кидаю взгляд на его ухоженные ногти, и почему-то думаю, что наверняка этот набоб и маникюр делает. В принципе, неплохая для мужчины привычка, но попахивает это каким-то жеманным кокетством.
Интересно, почему Даня сказал про подругу Стаси, что не был бы так категоричен? В голову закрадывается какая-то мысль, и я спрашиваю Барсука:
- Антон Фёдорович, а Эвелина? Она чем занималась?
- Они со Стасей были подругами – спокойно отвечает он – и работали в одном салоне.
Вот это здорово! Ничего не скажешь, хорош жених! Выбирает себе невест из одного парикмахерского салона.
- А Тая, подруга Стаси?
- Она была подругой обоих девушек
- Я так полагаю – с улыбкой говорю ему я – следующей избранницей будет именно Тая?
Я просто не могла не подколоть его. Мне, несмотря на всю серьёзность положения, эта ситуация кажется… смешной.
- Вы издеваетесь, что ли? – спрашивает он.
- Ну, как бы это вполне логично, Антон Фёдорович. Ладно, давайте дальше. Скажите, у ваших девушек были враги, недоброжелатели? Может быть, вы слышали, что они ссорились с кем-то?
- Ну, всякое бывало, они же работали в салоне, где конкуренция неизбежна. Многие им завидовали, например. Но прямо уж слишком серьёзных конфликтов не было. Я такого не помню.
Возвращается Игорь. Сочувственно смотрит на Барсука, кивает мне.
- Игорь, отсмотри камеры, пожалуйста – прошу его я – может быть, что-то найдёшь подозрительное.
Он садится за свой стол, включает компьютер и вставляет флешку.
Через некоторое время говорит мне:
- Маргарита, вот тот момент, когда невеста идёт к туалету незадолго до своей смерти.
Я внимательно смотрю на экран. Абсолютно ничего подозрительного. Сначала Стася танцует с младшей дочерью Барсука, держит её за обе руки, потом что-то говорит ей и идёт к туалету, на ходу поправляя причёску. Выглядит она при этом вполне нормально – никаких признаков того, что ей плохо и через несколько минут она упадёт замертво.
В кабинет заглядывает Роб, в руках у него «планшетка», на которую скрепкой прикреплен лист.
- Марго – шепчет он мне – за три часа до смерти у девушки был половой акт.
- Роб – укоризненно отвечаю ему – это вполне нормально, учитывая, что она выходила замуж.
- Ты меня не поняла, Марго. ДНК её партнёра не совпадает с ДНК жениха.
Часть 3. Барсук, окунь и милая Мила
- Что? – я смотрю на Роба, не веря в то, что он говорит – то есть ты хочешь сказать, что невеста на собственной свадьбе…
- Марго, ну в самом деле! Ты взрослая женщина, а ведёшь себя, как ребёнок! У богатых такая практика сплошь и рядом!
- То есть ты считаешь это нормальным?
Роб закатывает глаза:
- Марго, я не считаю это нормальным! Да какая разница, что я вообще считаю?! Факт остаётся фактом – девушка на собственной свадьбе… согрешила с другим мужчиной. Я уже отнёс образцы в лабораторию Дане для сравнения материала с ДНК гостей.
Задумчиво грызу карандаш.
- Спасибо тебе, Роб. За три часа… То есть, получается, что это действительно тот, кто был гостем на свадьбе. Очень интересно! Невеста отнюдь не святая.
Я возвращаюсь к Барсуку.
- Антон Фёдорович, скажите, вы знали, что у Станиславы Андреевны есть любовник?
- Что вы несёте? – раздражённо говорит он – если бы я это знал, я бы ни за что не женился бы на ней. И вообще, с чего вы это взяли? Стася не такая!
- Наличие у неё в жизни другого мужчины подтверждает анализ ДНК – за три часа до смерти у неё был половой контакт.
- Я вам не верю!
- Вы можете не верить мне, но, как говорится, факты – вещь упрямая, а мы в своей деятельности опираемся именно на них.
Он внезапно стучит громко по столу, на что Игорь укоризненно говорит ему:
- Успокойтесь, Барсук! Это вам не институт благородных девиц! Не ломайте мебель!
Я жду, когда лицо Барсука из багрово-красного от гнева вновь станет нормальным, а потом спрашиваю:
- Вы можете предположить, кто был любовником вашей жены? Кстати, за три часа до её смерти – это примерно двенадцать дня. Где вы были в это время? Я имею ввиду, на каком этапе была свадьба?
- Да откуда я могу знать, с кем эта шлюхa трaхaлась! А в двенадцать дня мы были на катаниях. Нас расписали в одиннадцать, а в двенадцать наш кортеж поехал кататься.
- Был момент, когда вы отходили от своей невесты?
- Ну, конечно! Общался с гостями, с партнёрами, это же свадьба – все хотят поздравить, выпить с тобой…
- Понятно, Барсук. Ладно, отправляйтесь домой. Пока – я выделяю это слово голосом – вы свободны. И да, завтра я приеду поговорить с вашей матерью, а заодно и сестрой. Думаю, не стоит тащить к нам пожилую женщину. А вот детей придётся вызывать повесткой с соблюдением всех необходимых формальностей, и разговаривать с ними в присутствии психолога.
- Не трогайте моих детей! – говорит он напыщенно.
- Барсук, вы хотите воспрепятствовать следственным действиям? – невинно спрашиваю у него, хлопая глазами. Он отпускает голову и молчит – да, и позаботьтесь о том, чтобы меня завтра беспрепятственно впустили в ваш коттедж.
Он уходит, а я говорю Игорю:
- Жутко скользкий тип. Ладно, Игорь, тебе нужно съездить к родителям Эвелины Рубашкиной, поговорить с ними. Не нравится мне эта история с сердечным приступом – кидаю взгляд на часики на руке – ого, конец рабочего дня. Тогда всё завтра, завтра!
Я приезжаю домой тогда, когда Руслан уже готовит ужин. В кухонном фартуке он выглядит забавно, и я невольно улыбаюсь. Щека у него перемазана в муке. Целую его и сына, который вертится тут же со своими игрушками, переодеваюсь и иду в душ.
У нас негласный договор – за столом мы не говорим о работе. Только семейные вопросы. После ужина Руслан идёт в кабинет, а я мою посуду и, усадив Юрчика за мультики, направляюсь к мужу. Он сидит в кресле и перебирает какие-то бумаги. Усаживаюсь прямо на стол напротив него, запускаю руку в густые волосы, забираю бумаги и читаю их.
- Новый клиент?
- Угу. Авария на дороге, двое погибших.
- Нелегко тебе придётся.
Он обнимает меня за талию и усаживает к себе на колени.
- Рус, ты помнишь нашу свадьбу?
- Да, а что?
- У нас новое дело. Невеста умерла прямо во время свадьбы.
Я знаю, что целиком и полностью могу доверять мужу.
- Вот это ничего себе – присвистывает он – убийство?
- Вероятно, да. Но причина смерти до сих пор не ясна. Роб проводит развёрнутый анализ.
- А кто несчастный жених?
Я рассказываю ему про Барсука.
- Какой-то чёрный вдовец – бурчит Руслан – кстати, я знаю его немного. Пару лет назад он звал меня к себе юристом. Но я отказался – привык к свободе, не хочу ни от кого зависеть.
- К хорошему быстро привыкаешь – смеюсь я.
На следующий день, как только я прихожу в комитет, мне сразу звонит Диана.
- Марго, тебя шеф зовёт.
- А что случилось?
- Не знаю. Он ругается в кабинете с Робом.
- Господи – говорю я – будет ли у нас покой когда-нибудь? Сейчас приду.
Роб стоит перед шефом в позе провинившегося школьника. Завидев меня, Евгений Романович восклицает:
- Нет, Марго, ты только послушай, что говорит этот умник!
Я поворачиваюсь к Робу, но тот молчит.
- И что он говорит? – спрашиваю я у шефа.
- Он говорит, что не знает, от чего умерла Полянская!
- И как такое возможно? – спрашиваю я у Роба.
- Я не говорил, что я не знаю – обиженно заявляет он – в её организме обнаружены продукты распада какого-то сложного химического вещества, но это вещество попало в организм не с пищей.
- А как тогда?
- Я пока не знаю – говорит Роб – нужны дополнительные исследования.
- Вот видишь, Марго – опять взрывается шеф – у него на всё один ответ – не знаю!
Не обращая внимания на нервного Евгения Романовича, я спрашиваю Роба:
- Роб, может, у неё была аллергия на что-то?
- Нет. Тогда был бы отёк Квинке. Это что-то другое, Марго. Но чтобы выяснить, что это за химическое соединение, мне нужно провести ещё ряд анализов, чтобы собрать структуру этого вещества воедино. Это соединение попало через кожу, я думаю.
- Контактный яд! – удивляюсь я – вот это да! А время попадания в организм известно?
- В том-то и дело, что пока нет. Для определения времени попадания опять же надо собрать структуру этого вещества. Я больше, чем уверен, что именно оно стало причиной смерти Станиславы.
- Сколько ещё времени тебе потребуется?
- Дня два точно. Это же сложный химический процесс.
- Хорошо, Роб – я смотрю на шефа – Евгений Романович, на мой взгляд, вы чересчур резко реагируете на подобное. Помните, в деле с маньячкой, Даня довольно долго не мог определить состав той бурды, которую она готовила.
- Ладно, идите! – машет рукой шеф – работайте, да поскорее!
- Думаешь, его сверху поджимают? – спрашивает меня Роб, когда мы выходим.
- И такое может быть – вздыхаю я – ладно, пойду к Дане, может он мне что-нибудь утешительное скажет.
Когда я прихожу к Дане, то вижу «картину маслом». Он сидит в наушниках в кресле, откинув голову на спинку, болтает ногами и слушает музыку, закрыв глаза.
- Дань, ты что?! – возмущённо говорю ему – у тебя что, работы нет?
- Марго! – подскакивает он – как ты меня напугала! Да я на минутку, всего лишь расслабиться, невозможно же постоянно в этом «вариться» - с ума сойдёшь!
- Ладно, что там с отпечатками с подоконника?
- Да там отпечатков целая куча, словно все, кому не лень, этот подоконник трогали. Но только женские, сортир же женский. Так что ничего подозрительного нет.
- А есть отпечатки, которые расположены так, словно кто-то снаружи хватался за подоконник?
- Таких не обнаружено.
- А нитка?
- Она принадлежит какому-то кружевному наряду, Маргарита. То есть это что-то вроде фаты, или вечернего платья, или перчаток.
- На невесте были перчатки? – я морщу лоб, вспоминая.
- Были. Вероятно, она подошла к окну и опёрлась о этот подоконник, чтобы посмотреть, что там снаружи. Вообще, мне кажется, зря ты такое значение придаёшь этой нитке. Она могла быть оставлена кем угодно и когда угодно, и могла вовсе не иметь отношения к этой свадьбе. Это же банкетный зал, там у них каждые выходные и будние тоже эти торжества.
- И всё-таки, Даня, проверь пожалуйста, эта нитка от перчаток Стаси или нет.
- Ладно – недовольно бубнит он – только чуть позже. Да, кстати, у меня скоро будет готов результат по ДНК того неизвестного, который имел нашу невесту на её свадьбе. Думаю, после обеда можно будет поболтать с этим молодчиком.
Хорошо бы, если так. Решаю пока поехать поговорить с матерью Барсука и его сестрой. По дороге получаю смс-сообщение от Дани: «Сестра Барсука — это не его сестра, а сестра первой жены, которая попала в аварию».
Вот это новость! Очень интересно, с какой это радости сестра первой жены живёт у Барсуков?! Или что, он настолько щедр, что собирает под своё крыло всех родственников?
Дом у несчастного жениха настолько красив и вычурно-богат, что у меня складывается ощущение того, что я нахожусь в музее. С теплом вспоминаю нашу уютную квартиру и думаю о том, что ни за что не променяла бы её на это монументальное строение.
Барсук молодец – меня пропускают без проблем. Маленькая домработница в белом фартучке и пышной наколке на волосах провожает меня в гостиную, где на кресле-качалке восседает сама мать. Она похожа на какую-то предводительницу – прямая, строгая, с этими своими седыми буклями. Господи, какая же она старомодная! А ведь есть женщины её возраста, которые ярко красятся, водят автомобиль, стучат каблуками по асфальту. У этой же серое платье до самых пят и взгляд – подозрительно-осуждающий.
- Здравствуйте, Виталина Михайловна! – я смотрю на неё и думаю о том, что сын, видимо, на автомате выбирает себе женщин с необычными именами, как у матери.
Она кивает мне и глазами указывает на стул.
- Виталина Михайловна, я бы хотела поговорить с вами о Станиславе.
- А чего вы расследуете, я не пойму! – раздражённо говорит она – лучше бы делом занялись! Я больше чем уверена, что Стася умерла от чего-то типа инфаркта или сердечной недостаточности.
- А вот тут вы ошибаетесь. Мы предполагаем, что Станиславу убили. Вот вас, например, разве не смущают две смерти во время свадьбы собственного сына?
- Ещё и не такое бывает – с видом знатока заявляет женщина – если эти девушки были не совсем здоровы – это вовсе не наши проблемы. Наоборот, хорошо, что Бог отвёл Тошу от этих женщин – ему не нужна больная жена.
После этого её заявления мне становится не по себе. Ну, и женщина! А ещё мать! Эвелина и Станислава тоже были чьими-то детьми! Да уж, как бы цинично это не звучало – девушки избежали ценой своей жизни такую свекровь!
- То есть выбором сына вы были недовольны?
- Не скажу, что я была в восторге от этих девиц. Но Тоше всегда было плевать на моё мнение, меня бы он точно спрашивать не стал. Честно говоря, я вообще рассчитывала, что после Кати он женится на Миле, но… Он выбирал этих глупых красоток с модельной внешностью и без мозгов в красивой голове.
- Скажите, а почему Катина сестра проживает с вами? Это решение Антона Фёдоровича?
- Мила была очень привязана к сестре, и всё время жила с нами. Когда Катя погибла, Антон решил, что идти Людмиле некуда, родители у них с Катей давно погибли, осталась только старенькая бабушка в деревне. Мила в деревню возвращаться не хотела, потому Антон великодушно позволил ей остаться. Тем лучше – она следит за девочками и помогает мне. И честно говоря, я действительно рассчитывала на то, что Тоша на ней жениться. Это было бы самым лучшим вариантом для всех.
- Ну, а почему вы столь невысокого мнения о девушках своего сына? Они ведь что-то представляли из себя, чего-то добились, работали в дорогом салоне, неплохо зарабатывали.
- Я вас умоляю! Работали в салоне! Для этого большого ума не надо, милочка. Работали в салоне и мечтали подцепить богатого мужика. Вот они – современные нравы!
- Но ведь Мила тоже современная девушка.
- Мила совершенно другая! Не нужно сравнивать её с этими глупыми кокотками. Милочка замечательная девушка, но, когда я попыталась поговорить с сыном о том, что она была бы ему лучшей партией, он ответил, что Мила простушка, а ему нужна девушка, с которой не стыдно будет выйти в свет. Мила очень скромная, порядочная, умная девушка, у нас с ней замечательные отношения, но Тоша никак не может понять, что дело не в длинных ногах и идеальном маникюре, а прежде всего, в душе и в уме.
Этот разговор с матерью Барсука навёл меня на кое-какие мысли. Уж ни мать ли жениха постаралась сделать так, чтобы её обожаемый сын оставался без невест? Но вот только зачем именно в день свадьбы? Хочет дать ему этим понять, что только Милочка может быть ему хорошей парой?
Милы нет дома, а потому мне остаётся только ехать в комитет, а её вызвать повесткой.
Я звоню Дане:
- Дань, послушай, а кем раньше была мать Барсука? Она работала вообще? Барсук же не с пелёнок стал богатым?
- Да, его мать – врач-анестезиолог со стажем. Даже когда сын разбогател, она продолжала практиковать, но потом ушла на пенсию.
- Спасибо, Даня. Скажи, ты выяснил, кто этот любовник Стаси.
- И даже уже дал указания оперативникам, что его нужно доставить к нам. Окунев Сергей Сергеевич.
Окунев, Окунев… Что-то знакомое. Впрочем, там народу было до черта, так я не вспомню. Не партнёр ли это Барсука по бизнесу? Но когда я вхожу в кабинет, куда уже доставили этого Окунева, то удивляюсь не меньше Игоря, который сидит тут же и с бешеной скоростью печатает на компьютере отчёт, поглядывая на мужчину.
- Вот это да! – говорю я – высокие, пожалуй, отношения.
Часть 4. «Инженю»
Окунев – я его про себя называю просто Окунем – это тот самый носатый парень с пышной шапкой волос, который утешал безутешную Таечку, когда она обнаружила тело Стаси. Очень интересно – утешал одну подругу, спал с другой! Действительно, что за высокие отношения?!
Впрочем, для них это, видимо, вполне нормально, так что я не должна удивляться вообще.
- Я не поняла – говорю я – почему Сергей Сергеевич? Вас же Таечка называла Эдиком?
- Эдуард Сергеевич – это мой родной брат, он тоже был на свадьбе! И если бы вы были наблюдательны, что и предполагает ваша работа, вы бы увидели, что мы с ним не совсем похожи – он гордо вздёргивает подбородок и чеканит каждое слово – кроме того, Эд младше меня…
- А по мне вы похожи, словно братья-близнецы. Ладно, оставим в покое мою невнимательность и поговорим о другом – получается, ухажёр Таечки – ваш брат Эдик, верно?
- Нет, Эдик просто утешал её. Я взял на себя функцию успокаивать других гостей – дамы были просто взбудоражены. На самом деле, Таечка – моя невеста.
- Вот это новость – насмешливо говорю я - Сергей Сергеевич, расскажите-ка мне, в каких отношениях вы были со Станиславой Андреевной?
- В нормальных – бубнит он, не глядя мне в глаза – отношения, как отношения.
Я склоняюсь над ним и сзади говорю прямо в ухо:
- А у меня другие сведения относительно ваших отношений.
- Вы о чём? – словно не понимает он.
- Ну, как же… Вспомните катание на свадьбе, и за три часа до смерти Станиславы Андреевны чем вы с ней занимались?
- А, вы об этом! – он усмехается и вальяжно-расслабленно располагается на стуле. До этого он сидел в напряжённой позе, не понимая, к чему я веду разговор – это ровным счётом, поверьте, ничего не значит!
- Да вы, Окунев, Казанова, как я посмотрю! – говорю ему – ловелас! В отношениях с одной, спите с другой!
- Да ладно вам! – машет он рукой – не будьте святошей! Со Стасей это ровным счётом ничего не значило, люблю-то я Таю. А Стаська даже не нравилась мне.
- Так тогда, я извиняюсь, зачем вы с ней…
- Да чтобы хоть немного насолить этому придурку Барсуку.
- И за что же вы, Окунев, так его не любите?
- А за что его любить? Он всегда был удачливее меня, этот пройдоха.
- А, я поняла – вы завидуете!
- Да нет же, причём тут это? Я вовсе не завидую, но это несправедливо – ему всегда доставалось всё самое лучшее. Лучший бизнес, лучшие женщины, он всегда и во всём выигрывал. Вот я и решил подкатить к Стаське – а она и не отказалась, огонь была, а не женщина. Даже на собственной свадьбе утащила меня, пока Барсук со своими партнёрами трепался.
- А вы откуда Барсука знаете вообще?
- Да мы вместе в институте учились. Все тогда ржали над его фамилией и над тем, что он вылитый барсук – такой же упитанный и запасливый. Катя, его жена, тоже с нами училась, ну, и Милка, само собой, только младше на четыре курса, она за Катькой, как хвост ходила. А над Барсуком тогда прикалывались все, кому не лень. Однажды ректору письмо даже отправили серьёзное такое, ну, прикололись. И приписка: «Просим вырыть Барсуку трёхкомнатную нору». Он обижался, конечно. Всегда был чересчур серьёзным и шуток не понимал.
- Скажите, вы часто встречались со Стасей для… гм… интимных отношений?
- Да не очень. Раз в две недели примерно. А этот дурак Барсук ни о чём не догадывался.
- Скажите, насколько хорошо вы знали свою любовницу? Враги, конфликты?
- Думаете, нам было до этого? Мы встречались совершенно для другого. Я мог дать ей то, что не мог дать Барсук.
- Тогда почему он женился на Стасе, а не вы?
- Стаська мечтала о роскошной жизни. Барсук мог ей её обеспечить, но кое-чего другого он дать ей в полном объёме не мог, так что это с лихвой восполнял я.
- Да уж, Окунев, отношения в вашем кругу – просто супер!
- Да ладно вам!
- Послушайте, а может быть, это вы убили Стасю? Ну, по принципу – так и не доставайся же ты никому?!
Он прыснул:
- Да ну вас! Стаська была мне нужна, я бы не стал избавляться от неё. И потом – разве она была убита?
- Да, эксперты сейчас выясняют, чем, но я могу с уверенностью заявить, что это точно было убийство. А скажите, с первой невестой Барсука, Эвелиной, вы тоже спали?
- Нет, Стаська была не в моём вкусе, а уж эта гордячка Эвелина – тем более.
- Скажите, а к семье Барсука вы были приближены, знали, как его близкие относятся к женитьбе на этих девушках?
- Ну, мать его всю дорогу хотела, чтобы он женился на этой серой мыши – Миле, Катькиной сестре, но вроде не перечила, когда он в очередной раз собирался жениться. Ещё бы они ему поперечили – целиком на его иждивении. У него, конечно, денег на всех хватит, но, если кто-то что-то будет говорить – он может и от кошелька отлучить.
- И всё-таки я не понимаю, Окунев – любите Таечку, спали со Стасей…
- Это всего лишь ничего не значащая интрижка, поймите! И прошу вас – не говорите Тае, вы должны считаться со мной!
- С какой это радости, Окунев? Вы, ровно, как и Барсук со всем его женским выводком – подозреваемый!
- Что? Да вы с ума сошли! У меня не было причин убивать Стасю. А вот у кого точно были причины, так это у Милки. Она была влюблена в этого упитанного борова Барсука. Втайне надеялась, что он женится на ней, да только будет Барсук на такую смотреть, ага!
- Ладно, Окунев, идите! – раздражённо говорю ему – пока отпускаю вас, а дальше видно будет.
Он встаёт, возмущённо поправляет свою пышную шапку волос, и в это время открывается дверь и на пороге появляется сам Барсук. В момент оценив ситуацию, он вдруг понимает, почему Окунев оказался в моём кабинете и, недолго думая, вцепляется ему в пиджак.
- Ах, ты! Так это ты значит! Вот урод!
Окунев в ответ тоже хватает его за лацканы, и они начинают как-то странно двигаться, словно бы… Я вспомнила о том, что Рус рассказывал мне, откуда появился танец фокстрот. Якобы это имитация того, как в животном мире лисы начинают борьбу с друг другом, что-то вроде лисьей драки. Потому и название «фокстрот» - «быстрый лисий шаг». Вот эти два товарища сейчас очень похожи на лис, на двух лис, которые собираются подраться. Пока я думаю об этом, они уже падают на пол кабинета и елозят друг друга.
- Вы с ума сошли? – кричит им Игорь – а ну, прекратите! Устроили тут балаган!
Он пытается оттащить Окунева, который сидит верхом на Барсуке и выворачивает ему руку, при этом они умудряются ещё и фразами обмениваться.
- Интересно, что нашла Стася в таком ничтожестве, как ты, Окунь!
- То, что не могла найти в тебе! Все уже знают, что ты практически импотент, Барсук!
- Ах, ты, гад, ну готовься, мои ребята тебя завтра в асфальт!
- Барсук! Окунев! – взрёвываю я так, что Игорь затыкает уши – сейчас же прекратите! Иначе я позову оперов, и попрошу закрыть вас обоих в ИВС на трое суток, до выяснения всех обстоятельств!
Это срабатывает намного эффективнее – они встают с пола, отряхиваясь и матерясь про себя, чуть было снова не срываются в драку, глядя друг на друга, но Игорь не даёт им этого сделать.
- Окунев, идите! – говорю я большеносому, и когда он уходит, спрашиваю Барсука – вы зачем приехали?
- Я привёз Милу. Мама сказала, что вы хотите с ней поговорить. Мы решили не тянуть с этим.
- Хорошо, пусть проходит. А вы ждите её снаружи, Барсук. Как только мы закончим, я отпущу её.
- Я хочу присутствовать здесь!
- Людмила – не пятилетний ребёнок, поэтому лишние взрослые нам тут не нужны! И не вздумайте снова устроить с Окуневым драку, если это произойдёт, уж поверьте – я постараюсь, что бы вас обоих закрыли на пятнадцать суток!
Он уходит, что-то бормоча, а в кабинет входит молодая женщина. Я прикидываю, сколько ей примерно может быть лет. Эх, где-то сейчас на столе искать протоколы… Примерно тридцать шесть, если она была, по словам Окунева, на четыре курса младше. Да, в тридцать шесть лет оставаться старой девой – можно свихнуться.
Я теперь прекрасно понимаю, почему она нравится матери Барсука. Вероятно, в старости она будет очень на неё похожа. Длинная коса мышино-серого цвета, юбка в пол, ни грамма косметики на лице – монашка, да и только. А ведь на старых студенческих фотках Барсука и Кати она выглядит вполне весёлой и беззаботной. Джинсы, футболочки, кеды, рюкзачки – куда всё это пропало?
- Садитесь, Людмила! – приглашаю её.
- Мила – поправляет она меня.
Интересно, почему для неё это так принципиально важно? Ладно, Мила, так Мила.
Входит оперативник и оповещает о том, что пришла Таечка. Прошу Игоря пройти с ней в допросную, сама сажусь за стол и спрашиваю у Людмилы:
- Скажите, какие отношения у вас были с невестами Антона Фёдоровича?
Странные у неё глаза – как у рыбы, какие-то пустые и блёклые.
- Какие у меня могли быть отношения с такими девушками?
- С «такими» - это с какими?
- После Кати женщины, которых он выбирал, казались просто какими-то… финтифлюшками.
- То есть отношений у вас, как таковых, не было?
- Мы могли перекинуться парой слов, когда они бывали у нас, но не более того. Кстати, Станислава была гораздо приветливее своей предшественницы – она даже как-то раз предлагала мне прийти в салон, сказала, что сделает мне причёску и договорится с другими девочками о макияже и маникюре для меня. Но меня всё это, как видите, мало интересует.
- А Эвелина?
- О, эта была ещё та гордячка! Как-то раз я слышала, что она устроила Тоше истерику по поводу меня – мол, когда я стану хозяйкой этого дома, я не потерплю эту ханжу у нас. Но Антон её обломил, сказав, что хозяин дома – он, а хозяйка – его мать, и сначала Эвелине нужно хотя бы сколько-то пожить с ним, а уже потом называть себя хозяйкой.
- Он настолько сильно привязан к вам?
- Не говорите глупостей. Он привязан к своей матери, не ко мне. А у меня с ней просто отличные отношения. И с девочками тоже. А поскольку Антону дома нужен порядок – он никогда не прогонит меня ради очередной своей модели.
- Как самоуверенно! – говорю я – неужели вы играете в его жизни такую важную роль?
- На моих руках весь дом. Откуда, по-вашему, эти вышколенные домработницы, эта служба безопасности, которая делает всё по щелчку пальцев. Антон рад тому порядку, который поддерживается в доме. На мне счета, выплата зарплаты… И при этом я не беру с Антона ни копейки – он сам подкидывает мне денег на одежду и то, что необходимо в повседневности.
- То есть вы кто-то вроде экономки? – спрашиваю я – но, вероятно, хотели бы играть в его жизни более значительную роль?
- Пусть будет экономка. Но я не понимаю ваших намёков.
- Всё вы понимаете, Мила. Наверняка вы бы хотели быть на месте одной из этих… гм… моделей.
- Этого хочет мать Тоши.
- А вы?
- Это неважно.
- Я не понимаю вас, Мила. Вы молодая женщина, симпатичная, умная. Вы могли бы создать семью, свою семью. Но вместо этого вы живёте в семье мужа вашей погибшей сестры на птичьих правах…
- Я очень привязана к членам этой семьи и считаю своим долгом…
- А как девочки, дочери Антона Фёдоровича, относились к невестам отца?
- Младшая ещё мало что понимает, хотя ей десять лет. Она ласковая, как котёнок и льнёт ко всем представительницам женского пола – сказывается недостаток материнской любви. Клавдия талантливый ребёнок, но разбираться в людях пока ещё не умеет. А вот Изабелла – она, как правило, не поддерживала отца. Конечно, он ставил её на место периодически, но она продолжала общаться с девушками сквозь зубы.
- Скажите, кто-то из вас – вы или Виталина Михайловна – специально внушали это девочкам? Чтобы, так сказать, оградить их от мачехи?
- Да вы что?! – глаза её становятся большими – никогда такого не было! Да если бы Антон Фёдорович только узнал о подобном – он бы быстро поставил нас на место. Впрочем – вы всё равно будете разговаривать с девочками, так что спросите у них сами.
- Ну, а у вас, Мила, какие отношения с юными барышнями?
- Прекрасные, поверьте. Я держу их в строгости, но очень люблю. Это ведь Катины дети, и я очень привязана к ним.
- Вы действительно были бы неплохой партией для Барсука…
- Нет, я целиком доверяю его мнению. И я мизинца не стою моей сестры в хозяйственных и других семейных делах.
- Однако же, как вы самокритичны.
- Я всего лишь реально смотрю на вещи.
- Скажите, во время свадьбы вам ничего не показалось странным? Не было ли чего-то, что привлекло бы ваше внимание?
- Нет. Я всё время была с Виталиной Михайловной и ничего подозрительного не видела.
Я отпускаю её, больше мне вряд ли что-то удастся выжать из этой «инженю».
Всё это я считаю странным и почему-то уверена, что к смерти девушек приложила руку старуха и эта вроде как на первый взгляд невинная, скромная и спокойная, женщина. Вспоминаю по аналогии Веронику Васильевну – та была такой же неприметной мышкой, а наворотила такого, что весь город долго не мог от этого отойти.
Время близится к вечеру, пора домой. Решаю, что о разговоре с Таей и родителями Эвелины поговорю с Игорем завтра. В конце концов, пока мы даже не знаем причину смерти Станиславы и тем более, Эвелины.
На следующее утро, едва Игорь начинает рассказывать мне о том, как поговорил с родителями и Таей, в кабинет влетает Роб. Он очень возбуждён и, кажется, доволен собой. В руках у него какие-то бумажки, он потрясает ими и говорит:
- Слушай, Марго, кажется, я знаю, как это вещество попало в организм Стаси!
Часть 5. Неизвестный науке зверь в среде ядов
- Роб, ты что скачешь, как заяц?! Словно Даня, но тот-то почти малолетка, а ты? Взрослый мужик…
- Да нет, друзья мои, вы только послушайте… Это очень интересно. Стася должна была умереть позднее. Я уже почти восстановил структуру этого соединения – оно не могло подействовать быстро. Учитывая это, я предполагаю, что девушка «хапнула» этой адской смеси утром. И если бы не одна маленькая деталь, Стася, вероятнее всего, умерла бы только в супружеской постели.
- И что это за деталь? – спрашиваю я.
Роб подходит к моему компьютеру, и включает видео с банкетного зала.
- Смотри – говорит он – вот невеста идёт к туалету. Я приблизил видео и понял, что она не поправляет причёску, а почёсывает голову, понимаешь. Просто ей неудобно было это показать в открытую, и поэтому на видео кажется, что просто поправляет. Ну, она девушка такая – на свадьбе всякие люди были, ещё подумают, что у невесты голова немытая. Так вот, на этом месте на её голове я обнаружил небольшой расчёс, словно раздражение. Там же была ранка - словно ей повредили чем-то голову, понимаешь, шпилькой, заколкой, я не знаю, расчёской…
- Но… я не понимаю, как и с чем это вещество попало в рану на голове?
- Вот! – вскрикивает Роб – надо искать источник попадания. А для этого надо до конца состроить структуру этого вещества, и тогда мы попробуем определить, когда именно это вещество попало в организм.
- И сколько ещё времени у тебя это займёт?
- Сегодня будет готово, точно. И по времени попробую тоже сегодня уже сориентировать тебя.
Он быстро уходит, крайне довольный собой и проведённой работой, а Игорь говорит мне:
- Марго, а что это за необычное вещество, про которое говорит Роб.
Я вздыхаю:
- Что-то из группы контактных ядов, поскольку Роб выяснил, что с едой он ей в организм не попадал. Блин, второе дело подряд у меня связано с какой-то приготовленной неизвестно кем бурдой! То Вероника Васильевна изгалялась, всё хотела стать этаким суперменом, то теперь в этом деле… Всё-таки яд – это больше по женской части.
Игорь пожимает плечами:
- Не скажи. В наше современное время им и мужчины пользуются. Вспомни дело шестилетней давности, когда муж отравил жену с помощью семян ландыша.
- О, и не говори! Ведь тогда никто ничего не понял, и если бы не отец женщины…
- Ну вот, так что и тут вполне может быть мужская рука.
- Игорь, а что с родителями Эвелины? Что они рассказали?
- Родители Эвелины очень порядочные люди. Хотя и обеспеченные, но при этом не высокомерные, не заносчивые. Они хорошо относились к будущему зятю, хотя их и смущало наличие уже взрослых, можно сказать, детей. Дело в том. Что дочь рассказывала им, что девочки не очень её любят, а когда она попыталась поставить их на место, то за них вступился Барсук. Оно и понятно – они его дочери, и он всегда будет их защищать. Тогда Эвелина отказала Барсуку, и на какое-то время они расстались. Но потом он стал просить у неё прощения, пообещал, что как только они поженятся, он отправит девочек учиться за границу. Тогда они снова сошлись, хотя родители и предупреждали её, что Барсук может лукавить – слишком он любит своих дочерей. Ну, и вроде бы пара незначительных конфликтов была и с Милой, но там уже Эвелина стала официальной невестой Барсука, а потому молча это проглотила.
- Секунду, Игорь – я набираю номер Милы – Мила, скажите, Антон Фёдорович когда-нибудь говорил о том, что хочет отправить девочек учиться за границу? Ну, например, после их конфликтов с невестами? Нет? Спасибо.
- Знаешь, я думаю, Барсук лукавил – говорю я Игорю – никуда бы он их не отправил. Эвелина жаловалась на сердце?
- В том-то и дело, что нет. Их тоже удивил такой вердикт врачей, но не было повода сомневаться в нём, потому они смирились с этим, и всё. По их словам, Эвелина была очень здоровой девушкой.
- Они не заметили во время свадьбы чего-то подозрительного?
- Нет, всё было, как обычно. Но только вот уезжали все из коттеджа Барсука, то есть не было такого, чтобы жених приехал, как положено, за невестой. Это было желание Антона Фёдоровича – никаких пафосных выкупов и так далее, и тому подобное. Поэтому ночевали все в его доме – благо, там комнат хватает, наряжались там же, и поехали всем кортежем тоже оттуда.
- А в случае со Стасей? – спрашиваю я, удивляясь про себя, как упустила этот вопрос.
- Тоже самое.
- Ох, не нравится мне всё это, Игорь… Такое ощущение, что мы пока чего-то не знаем. А чего – я не могу понять.
- Ну, как же ты можешь понять это, если мы этого не знаем – смеётся он.
- Ладно, теперь давай про Таю. Что она говорит?
- Ничего особенного. Она вообще крайне эмоциональная девушка. Вспомни только её слёзы, когда мы приехали на место. Она рассказала, что была дружна и с Эвелиной, и со Станиславой. И присутствовала на обеих церемониях. Кроме того, она помогала обеим подругам наряжаться к свадьбе в доме Барсука. Когда была свадьба Эвелины, они помогали вдвоём – Стася и Тая.
- Бл@д@, Санта-Барбара какая-то! – вылетает у меня – а она не заметила чего-либо подозрительного во время свадеб?
- Во время Стасиной нет, а вот во время свадьбы Эвелины она заметила одну интересную деталь – за несколько минут до того, как упасть, Эвелина словно пыталась глубоко вдохнуть, и у неё это не получалось. Она даже некоторое время старалась отогнуть декольте от груди. Знаешь, у неё было такое платье, очень плотно прилегающее к телу, с очень жёстким корсетом. Сильно декольтированное, без бретелей, прямо по фигуре. И вот в какой-то момент Тая видела, что Эвелина пыталась словно оттянуть ткань, понимаешь. Но потом, видимо, всё пришло в норму, ну, а через несколько минут случилось то, что случилось.
- Она не отрицает связи с Окуневым?
- Нет, и больше того, она надеется, что он сделает ей предложение.
- Вот подонок! – говорю я сквозь зубы – девчонка, по-видимому, действительно влюблена в него. Слушай, а она что-нибудь говорила про то, какие отношения были у девушек и дочерей Барсука. Они ей ничего не рассказывали?
- Она говорила практически тоже самое, что родители Эвелины. А вот про Стасю – вроде бы она ладила с девчонками. Но Стася была немного скрытной, потому не удивлюсь, если конфликты всё-таки были. Но вот вроде бы с младшей в этом отношении у неё складывалось неплохо.
- Что же, хорошо, Игорь…
Мы не успеваем договориться о дальнейших планах, как звонит Диана и требует нас обоих к шефу. О, Боже, что ему надо?! Опять будет теребить меня с более быстрым окончанием дела.
Шеф в своей привычной позе – руки за спину – ходит по кабинету, он мрачен и задумчив. Увидев нас, рассеянно предлагает присесть.
- Я получил разрешение на эксгумацию Эвелины – говорит он – правда, не знаю, что нам это даст, учитывая, что с тех пор прошло два года. Ну, да ладно, Робу виднее. Что у вас? Есть подвижки?
- Пока всего лишь соображения и домыслы, шеф – спокойно говорю ему я – потому что пока мы не узнаем, что за бурда поступила в организм Стаси, и когда она туда поступила, все наши соображения и домыслы ими и останутся.
- Умеешь ты утешить, Марго – усмехается Евгений Романович – и что говорит Роб по этому поводу?
- Говорит, что сегодня у него уже будет результат. Поймите, шеф, как только мы выясним время попадания этого вещества в организм, мы сразу сможем сузить круг подозреваемых хотя бы до какого-то числа человек. А сейчас можно подозревать всех гостей, а их не много, не мало – двести три штуки.
- Поймите, что на меня сверху тоже идёт давление – заявляет Евгений Романович – просят быстрее расследовать это дело, Барсук – не последняя фигура в городе, эта смерть – удар по его репутации.
- Если бы в прошлый раз, когда подобная же смерть настигла Эвелину Рубашкину, патологоанатомы не отнеслись так халатно к своим обязанностям – заявляю я, но он меня перебивает:
- Ну, с чего ты взяла, моя милая Марго, что это тоже… гм… отравление?
- А вам мало того, что это происходит на свадьбе у Барсука второй раз? Нет, я не верю в такие совпадения, и считаю, что эксгумация Эвелины просто необходима.
- Я поддерживаю – спокойно заявляет Игорь.
- Ладно. Сроков вам не ставлю, но после того, как Роб предоставит все данные, прошу ускориться.
- Да уж – говорит мне Игорь, когда мы выходим из кабинета Евгения Романовича – требовательный он у вас.
- Это ещё ничего – усмехаюсь я – в деле с маньячкой я однажды чуть не уволилась после разговора с ним.
Я прошу Игоря подготовить всё необходимое для эксгумации Эвелины, а сама иду к Дане. Он должен был выяснить, является ли нитка, найденная на подоконнике, ниткой от перчаток Стаси.
Вхожу к нему в кабинет, он что-то сосредоточенно печатает на компьютере.
- Привет, Марго. Я даже знаю, зачем ты пришла.
- А раз знаешь, значит, я так полагаю, у тебя всё готово.
- Абсолютно верно! И скажу тебе так – эта нитка не от перчаток Станиславы. Структура кружева абсолютно другая. Перчатки Стаси из более жёсткой, словно накрахмаленной, ткани.
Я задумываюсь. Может быть, я зря прицепилась к этой нитке? Но моё профессиональное чутьё подсказывает мне, что это не так.
- Послушай, Даня – говорю я – если бы эта нитка прицепилась к подоконнику с прошлого торжества, то наверняка не удержалась бы такой срок – на улице был ветер эти дни. Потом, смотри, Стасе, да и кому бы то ни было, было бы неудобно со стороны туалета опираться о наружный подоконник, чтобы посмотреть, что там интересного творится на улице. Я думаю, что кто-то смотрел в туалет снаружи, понимаешь? И думаю, что это тот, кто причастен к смерти Станиславы.
- Но зачем он это делал?
- Я не знаю, но думаю, он хотел что-то увидеть. Вернее, она, так как это кружево с женского предмета одежды.
- И? – говорит Даня – как мы узнаем, кто это?
- У нас есть список гостей и присутствующих. Я отправлю оперов к приглашённым женщинам – многие были в вечерних нарядах с перчатками. Они изымут перчатки и привезут тебе. Тебе останется лишь сравнить их с нитью.
- О, Боже! – Даня хватается за голову – вот, мне кажется, зря, Марго, ты это затеваешь, ой, зря.
- Посмотрим! – задорно говорю я – спорим, это след к убийце?!
- О’кей на что спорить будем?
- Давай на Курвуазье!
- Замётано! – мы подзываем лаборантку, она с улыбкой разбивает наше рукопожатие, заметив, что с победившего ей причитается за труды и участие.
В кабинете я звоню операм и объясняю, что от них требуется. Да уж, побегать им придётся, это точно, учитывая, что женщин на свадьбе было много. Кстати, на руках у уважаемой маменьки, да и сестрицы, по-моему, тоже были перчатки, короткие, тонкие, как паутинка, вероятно, из бабушкиного сундука.
Вспомнив чопорную матрону и её не менее чопорную любимицу, я улыбаюсь. В голову приходит мысль о том, что это может быть их совместный план – наверняка, чтобы там не говорила эта Мила, она спала и видела, как выходит замуж за Барсука и занимает место своей сестры. Вот только Барсуку нужна была рядом красивая картинка. А не скромная и умная жена, а там, где красивые женщины – сплошь и рядом одни проблемы.
Интересно, что же это за средство такое, что попало в рану на голове Стаси? И каким образом оно туда попало?
У меня вдруг возникает стойкое ощущение того, что мы опять отстали шага на два от преступника. В голове бултыхается какая-то мысль и вдруг я ясно понимаю, где я допустила упущение. Лихорадочно набираю телефон оперативника:
- Костя, привет. Послушай, надо срочно поехать прямо сейчас в дом Барсука. Да, но сначала возьми постановление на изъятие. Нужно изъять из всех ванных комнат, особенно из той, которой пользовалась Станислава, все предметы ухода за волосами – шампуни, скрабы, маски, лаки… и духи тоже прихватите. Один не езди – возьми с собой в помощь кого-либо. Привезёшь всё это к Дане в лабораторию.
Не успеваю я положить трубку, как в кабинет влетает взбудораженный Роб:
- Марго, я выяснил, что это за вещество! Ты будешь удивлена!
- Неужели это та самая бурда, которую варила для себя Вероника Васильевна? – саркастично усмехаюсь я.
- Какая Вероника Васильевна? – спрашивает он.
- Ладно, проехали…
- А, ты про эту маньячку! Нет, ей далеко до того, кто изготавливал это.
- И что это такое?
- Это действительно контактный яд на основе тетродотоксина.
- Это что за зверь?
- Проще говоря, это яд рыбы фугу. Формула тетродотоксина в данном веществе видоизменена. Такие опыты проводились в лаборатории, сейчас этот яд не используется в разработках по причине повышенной ядовитости. А до 1965 года с ним проводились разные опыты в лаборатории доктора Майроновского под эгидой сначала НКВД, а потом КГБ. Яды разрабатывали для разных спецопераций, был спецотдел и лаборатория при нём. То есть я могу тебе со стопроцентной уверенностью сказать, что Станиславу Андреевну убили.
- Божечки-кошечки, и где нам теперь искать этот яд? Кто мог его из этой лаборатории взять? Это ж сколько лет прошло? Слушай, Робик, а если допустить, что у кого-то был этот тетродотоксин – его можно модернизировать, ну, в лабораторных условиях в современное время?
- Если человек старой закалки и знает, что делает – вполне вероятно.
- А ты выяснил, когда яд попал на кожу жертвы?
- Пока нет, но это дело буквально получаса.
- Хорошо, позвони мне, пожалуйста, как только что-то будет известно, я собираюсь прокатиться вместе с опергруппой до дома Барсука. Пора провести у него обыск.
- Как только выясню – сразу наберу.
Я звоню свободным оперативникам. С подписанным ордером на обыск выхожу из комитета, сажусь в машину, и еду к дому Барсука. Опергруппа уже на месте – пока я была у шефа, они уже прибыли к дому. Ворота нам открывают беспрепятственно, навстречу выходит сам Барсук, я протягиваю ему постановление и говорю:
- Всё-таки Станислава была убита, Барсук. Чутьё меня никогда не подводит – и помолчав, спрашиваю – скажите, вы или члены вашей семьи в последнее время посещали Китай или Японию?
Он не успевает мне ответить, потому что у меня звонит телефон. Голос Игоря на том конце провода говорит:
- Марго, ты у Барсука? Поворачивай назад, у нас новая жертва.
Часть 6. Несостоявшаяся жена Барсука?
Вот этого я точно не ожидала. И почему «у нас новая жертва»? Она тоже связана с этим делом? Вероятнее всего, это Тая, но почему тогда Игорь не сказал мне об этом?
Подхожу к оперативникам:
- Ребята, надо обыскать весь дом – от подвала, до чердака. Ищем подозрительные жидкости, всё, что в сосудах, баночках, бутылочках, и при этом не является питьём, забираем и отправляем в лабораторию.
Я хочу уже было пойти к машине, но меня останавливает Барсук:
- Маргарита Николаевна, соизвольте объяснить – что вы ищете в моём доме? Глядишь, я подскажу.
Его саркастическая усмешка мне совсем не нравится, потому я заявляю ему:
- Яд! Мы ищем яд, Барсук!
Он смеётся:
- Вы с ума сошли? Ну, какой у меня дома может быть яд?
- Тот самый, которым отравили Стасю, и я больше чем уверена, что и Эвелину тоже. Да и третью жертву, которую только что обнаружили наши сотрудники.
Барсук хватается за сердце:
- Третью жертву?!
Я, не обращая на него внимания, иду к машине, а он кричит мне вслед:
- Я и моя семья в ближайшее время в Японии и Китае не были!
По дороге к тому месту, где обнаружили тело, я думаю о том, что уверена: новая жертва – это Тая. Ну кто мог быть ещё? Она третья подруга, близко знала обеих девушек… А может быть, это месть кого-то из их коллег по салону? Вполне вероятно, ведь у девушек была солидная клиентура, они достигли такого уровня мастерства, что завистников наверняка хватало. Но почему такой существенный разрыв? В целых два года!
Моя уверенность испаряется, когда я приезжаю к шестнадцатиэтажному дому с высоким крыльцом и лоджиями. Прохожу внутрь, поднимаюсь на лифте на восьмой этаж, открываю дверь квартиры. В центре комнаты на пушистом ковре лежит девушка, совершенно мне незнакомая, у неё стройная фигура в банном полотенце с длинными ногами, второе полотенце упало с головы во время падения, видимо, жертва только-только вышла из душа. Длинные светлые волосы разметались по ковру и образовали ореол вокруг прекрасной головки. Глаза закрыты, одна рука лежит на груди, вторая откинута в сторону.
Я думаю о том, что девушка не похожа на мёртвую – складывается ощущение, что она легла на ковёр и уснула.
- И кто это? – спрашиваю я у сидящего рядом с телом Игоря – третья, несостоявшаяся жена Барсука? Умерла, не дождавшись свадьбы?
Игорь кидает на меня такой взгляд, что я готова провалиться сквозь землю – Господи, когда же я стала таким циником?
- Прости, Игорь. Просто я думала, что очередная жертва – это Тая.
- Я тоже так думал – говорит Игорь – но это Нина Ярославцева, тридцать лет, работала в том же салоне, что и предыдущие жертвы.
- Что? – удивляюсь я – уже выяснили? Как быстро!
- В сумочке я нашёл её паспорт, отправил данные Дане, и через пять минут всё было готово.
Звонок телефона. Роб.
- Марго? В общем, смотри, яд попал на кожу жертвы в семь часов утра, и основная его часть фиксировалась в области головы.
- Спасибо, Роб. Кажется, я поняла, в чём всё дело. Отключаюсь, так как мне нужно уточнить кое-что.
Тут же набираю Милу.
- Мила, это полковник Жданова. Скажите пожалуйста, в то утро, когда Станислава готовилась к свадьбе, вы всё время были с ней рядом? Нет? Но по времени можете сориентировать меня? Скажите, что Станислава делала в семь утра? Принимала душ, мыла голову? Что? В это время вы уже были рядом? Парикмахер делала ей причёску в это время? А вы знаете, как звали эту девушку, парикмахера? Нина? Мила, а Эвелине причёску тоже делала Нина? Нет? Ей делала причёску Стася? Спасибо, Мила, вы предоставили мне очень ценную информацию.
Опять звоню Робу.
- Роб, миленький, послушай, я знаю, что ставлю просто нереальную задачу перед тобой, но – ты можешь выяснить, с чем именно, с каким средством на голову девушки попал этот яд? Сложно? Да, постарайся, пожалуйста. Буду ждать звонка.
Поворачиваюсь к Игорю.
- Ну, что, друг мой – всё ясно и довольно просто. Смотри, в семь утра Нина делает причёску Стасе. В создании причёски участвуют самые разнообразные женские прибамбасы – лаки, я не знаю, фиксаторы, муссы, пенки, что ещё? В общем, что-то, что можно распылить. Когда Нина распыляет это на голову Стаси, у неё происходит плотный контакт с этой смесью. После Нина нечаянно ранит Стасю, яд попадает уже через ранку и начинает действовать активнее, всасываясь в кровь быстрее. Получается, Нина тоже контактировала с этим ядом – ведь то, что парикмахер распыляет на клиента, частично попадает и на него самого. Только вот вопрос – почему на Нину этот яд воздействовал позднее? В том, что она умерла от этого яда, нет никаких сомнений, ты же осмотрел тело, верно, и ничего подозрительного в виде ран, ушибов и так далее, не обнаружил?
- Нет – заявляет Игорь – но думаю, Роб сможет в этом разобраться.
- Да, и ещё одна нестыковка. Эвелине причёску делала Стася, то есть яд уже тогда должен был попасть и на неё, и она уже тогда должна была умереть. Но этого не произошло.
- Я думаю, что с первой жертвой было немного не так – яд добавили во что-то другое, не в средства для укладки волос.
- А ведь ты прав, Игорь! Но выяснить это мы сможем только после эксгумации тела Эвелины, если там что-то ещё от этого яда осталось.
Мы поручаем оперативникам осмотреть квартиру Нины, я отдаю распоряжение отправлять тело в наш морг, и мы едем в комитет.
По дороге мне звонит Роб:
- Марго, послушай, очень трудно выяснить, в чём именно был контактный яд. На волосах у жертвы все средства перемешались. Для создания причёски использовали поэтапно пенку, мусс, термозащиту, воск, пудру для прикорневого объёма и два вида лака. Но куда именно добавили яд – сказать трудно.
- Так, лаки отпадают сразу – их невозможно вскрыть. Остаётся пенка, мусс, термозащита, воск и пудра. Да уж – задачка не из лёгких. Ладно, Роб, спасибо хоть за это. Сейчас тебе привезут тело Нины, у меня в связи с этим всего один вопрос – почему она умерла настолько позже своей клиентки. И ещё – нужно проверить Таю, она присутствовала там и помогала невесте собираться, на неё могла попасть эта гадость. И Милу – она тоже там была.
- Я всё проверю, Марго, не переживай.
В комитете я первым делом бегу к Дане. Тот сидит, окружённый разложенной вокруг него косметикой, парфюмерией и самых разнообразных перчаток, и разводит руками. Потом возмущённо говорит мне:
- Марго! Марго, милая моя, что это такое?! Это… это не лаборатория, а какой-то женский магазин! Того и гляди, двери откроются и сюда пойдут женщины за покупками!
- Данечка, милый мой, это всё надо исследовать, причём очень быстро, так как в одном из этих пузырьков может быть контактный яд. Но я, конечно, погорячилась, дав указание приволочь сюда всё это. Ограничу твою работу пятью вещами: пенка для волос, мусс для волос, термозащита, воск и пудра.
- А воск тут причём?
- Блин, Даня, специальный воск для волос!
- Тьфу ты! Я уж подумал, что девушки стали воск свечной на причёски мазать! А пудра? Она же для лица?
- Даня, ну какой ты дремучий! Пудра для создания прикорневого объёма!
- Я же мальчик, Марго! Я в этих ваших дамских штучках ни черта не смыслю!
- Мальчик! – смеюсь я – ну, насмешил! Между прочим, сейчас и мужчины пользуются разными средствами.
- Ну вот уж нет! С меня достаточно шампуня!
- Кстати, и обследуй расчёски – вдруг средство распылили на расчёску, а уже оттуда яд попал в причёску Стаси.
- Не думаю – это какое же количество распылить надо было! Но на всякий случай исследую. Только уже завтра – он суёт мне под нос часы – конец рабочего дня, Маргоша!
Ухожу, кинув на него уничтожающий взгляд.
Звонит Руслан.
- Марго, милая, ты выехала?
- Сейчас выхожу – говорю я – что-то купить?
- Да, Юрчику сок.
- О’ кей, скоро буду вместе с соком.
Дома меня встречают сын и муж уже привычными поцелуями.
- Ты хорошо себя в садике вёл? – спрашиваю у Юрчика, он кивает мне и загадочно улыбается – точно?
Юрчик убегает и прячется в комнате.
- Ну, и что он натворил? – спрашиваю у мужа.
- Да, ты представляешь, наш пострелёнок, пока нянечка и воспитатель были заняты какой-то то ли писаниной, то ли разговорами, подговорил ещё трёх мальчишек, они выбежали в ту комнату, где у них кабинки стоят, и быстро-быстро во всех кабинках поменяли всю одежду и обувь, которая там была. Ну, понимаешь, да, что произошло? Родители приходят за своими детьми, открывают кабинки – а одежда в них другая, не их детей, так они, хитрецы, ещё поменяли так, что обувь из одной кабинки, штаны из другой…
- И как вычислили этих хулиганов?
- Да очень просто – свои-то кабинки они не трогали. Ну, и мальчики указали на Юрчика, как на зачинщика. Он и отрицать не стал, да, Юрчик? – повышает голос Руслан так, чтобы слышал сын – родители минут десять шмотками обменивались, пытаясь найти, чьё есть чьё.
- Да уж – с улыбкой говорю я – ну, мне-то понятно, в кого он такой сообразительный. Внешне он на меня похож, а вот характер – исключительно твой.
Рус улыбается и обнимает меня. А мне кажется – сколько бы лет ни прошло, я всегда буду трепетать от его прикосновений и глаз. Он был первым человеком, который дал мне понять, что я для него значу гораздо больше, чем что-либо или кто-либо. Мы тихонько целуемся и идём ужинать.
Утро следующего дня я начинаю с новых познаний теоретической части расследования. Зная одного из полковников Службы внешней разведки в отставке звоню ему и сначала интересуюсь, не помешала ли.
- Ну что ты, Маргарита! – восклицает он – я рад тебя слышать! Не забываешь старика! У тебя что-то случилось, нужна какая-то помощь?
- Да помощь скорее теоретическая – бодро говорю я – Михаил Семёнович, скажите, вы что-нибудь знаете о лаборатории доктора Майрановского при НКВД, а потом при КГБ?
- Знаю… гм… частично… А что именно тебя интересует?
- Насколько мне известно, их разработки проводились до 1965 года. А что потом стало с лабораторией и её образцами?
- Лабораторию расформировали, какие-то образцы отправили в КГБ под грифом «секретно», какие-то уничтожили.
- То есть что-то сохранилось, я правильно понимаю?
- Да, сохранилось. Но почему тебя это интересует?
- У меня дело, связанное с ядом тетродотоксин, мы выяснили, что работа с этим ядом проводилась именно в лаборатории Майрановского.
- Понятно. Эти образцы хранятся при ФСБ, в специальном архиве.
- А как думаете, есть ли возможность проверить, всё ли в наличии именно в таком количестве, в котором было принято? Особенно это касается соединений, где участвует тетродотоксин.
- Марго, тебе нужно сделать официальный запрос им. Думаю, вряд ли они откажут, тем более, если речь идёт об убийстве.
- Спасибо вам, Михаил Семёнович! Вы мне очень помогли!
Я иду к Робу в надежде на то, что он предоставит мне какую-либо информацию по новой жертве, но на месте его не обнаруживаю, оказывается, он уехал, чтобы присутствовать на эксгумации Эвелины. Что же, скорее всего, и результатов у него пока нет.
Звоню Дане и спрашиваю про перчатки. Надежда на то, что найдётся та пара, которой принадлежала нить на подоконнике, рассыпается, как карточный домик, когда он говорит мне, что ни одной из привезённых пар перчаток эта нить не принадлежит.
- Чёрт! – мрачно ругаюсь я прямо в трубку.
- С тебя Курвуазье! – смеётся он.
- Мелкий пакостник – заявляю ему я – Дань, давай сначала дождёмся конца расследования, а потом будем что-то утверждать. Твоё Курвуазье от тебя точно не сбежит.
- Ладно – снисходительно соглашается он – чего уж теперь… Ох, Марго, не умеешь ты признавать свою неправоту!
- Пока ещё неизвестно, так ли уж я неправа. Вот возьму и скажу операм, чтобы привезли тебе все остальные атрибуты женского гардероба с кружевами, которые были на этой свадьбе, как-то – платья, бельё, накидки и тэ дэ, и тэ пэ.
- Ну уж нет! – протестует он – я и так со своими лаборантами завален работой по самую маковку!
- Тогда пока, я подчёркиваю, пока, молчи про Курвуазье!
- Ты пользуешься своим служебным положением – с обидой говорит Даня и отключается.
Ну, не могла я ошибиться! Моя интуиция очень редко меня подводит!
Игорь печатает отчёт, я занимаюсь запросом в ФСБ, когда в кабинет входит довольный шеф:
- Маргарита! – говорит он, улыбаясь – я смотрю, дело сдвинулось с мёртвой точки?! Ты умничка, я в тебе и не сомневался!
- Шеф! – торможу я его – пока рано делать какие-то прогнозы! Да, дело сдвинулось, но до поимки преступника ещё далеко.
- Ну! – он разводит руками – я уверен, что это всего лишь вопрос нескольких дней.
Вот умеет шеф подстегнуть, так сказать, для работы… Спасает его от моих колкостей только звонок на мой телефон.
- Маргарита! – в голосе Дане чувствуется интрига – вы с Игорем можете прийти ко мне? Есть кое-что интересное.
Как ни странно, услышав подобное, Евгений Романович идёт с нами.
Даня сидит в кресле, покачиваясь, а перед ним на столе расставлены те средства, которые использовались в создании причёски Стаси. Они стоят по видам, и в некоторых кучках их по две-три штуки разных брендов. Иронично глядя на нас, Даня говорит:
- Посмотрите все сюда, на эти средства и скажите мне – что не так на этой картинке?!
Часть 7. Ребёнок, который уже совсем не ребёнок
Мы втроём уставились на стол, пытаясь разглядеть, что же такого удивительного в этой картине. Шеф и Игорь старательно таращились на цветные пузырьки, и мне казалось, что я слышу, как поскрипывает серое вещество их мозга. Сама я тоже смотрела туда, но ничегошеньки не видела.
Отчаявшись найти хоть что-нибудь вообще, мы смотрели на Даню, который пялился в экран компьютера, не обращая на нас ни малейшего внимания.
- Ну, и? – не выдержала я первая – Даня, что не так-то?
- Марго, ты что, не видишь, что ли? – он стал тыкать рукой в средства.
Я опять уставилась на стол, изо всех сил стараясь разглядеть, что же такого загадочного я должна увидеть. Но всё было, как обычно – ничто не нарушало этот гармоничный хаос на рабочем столе эксперта, к которому мы уже привыкли. Наконец, окончательно разочаровавшись в собственном интеллекте, я вежливо сказала Дане:
- Нет, извини пожалуйста, я ничего не вижу.
Даня закатывает глаза:
- Вот смотрите – вот пенка, вот мусс, вернее, муссы, вот воск для волос, вот пудра, ну, и на всякий случай, лаки. Чего не хватает?
- Термозащиты – неуверенно говорю я.
- Вот! – восклицает эксперт – во всех этих пузырьках нет и намёка на тетродотоксин! А значит, что?
- Что? – хором, как три идиота, спрашиваем мы.
- Что соединение, содержащее тетродотоксин, было в термозащите!
- Так может, просто флакон кончился, и они его выбросили? – неуверенно спросил Игорь.
- Чтобы у такой девушки, как Стася, кончился флакон с термозащитой? Это вряд ли! А учитывая, что во всех остальных дамских штучках соединения не обнаружено, я уверен, что было оно именно там!
- Впрочем, это легко проверить – говорю я – у нас для этого есть профессиональный парикмахер, коллега Стаси.
Я звоню Тае и прошу её приехать как можно быстрее, уверяя её, что у нас остались вопросы и кроме того, её нужно обследовать, взять кровь на анализ. Потом звоню Миле и тоже прошу её приехать. Будет лишний повод ещё раз поговорить с девушками.
- Марго, ты гений! – уверяет меня довольный Даня.
- Думаю, Тая своим намётанным глазом следила за всем процессом и могла запомнить наличие средств. И если термозащита заканчивалась, и флакончик из-под неё выкинули – мы точно это узнаем.
Прошу Игоря отвезти в ФСБ запрос – электронный вариант им не подходит, а я сейчас занята, как никогда. Тем более, Барсук сегодня обещал привезти для беседы своих дочерей.
Пока есть время, звоню оперативникам:
- Ребята, нужно обыскать все мусорные контейнеры в доме – ищем флакончик с термозащитой для волос.
Понимаю, что к Робу идти пока бесполезно – у него два тела, одно Нины, второе – Эвелины, помощников нет, и он разрывается, как может.
Нет, всё-таки, странное дело, очень странное. Ну где? Где можно было взять эти соединения тетродотоксина? Его уже сто лет, как не используют! Кому пришла в голову коварная мысль убить именно так? Чувствуется, чувствуется здесь женская рука!
Вскоре в лабораторию привозят все подозрительные жидкости в бутылках и пузырьках из дома Барсука. Даня понимает, что всё это необходимо исследовать, и поручает это своим помощникам.
Сами мы ждём Милу и Таю.
Первой приезжает Тая – на ней лица нет, нос красный, тушь размазана под глазами.
- Скажите, это правда, что Нина тоже? – спрашивает она меня – мне начальница сказала.
- Да, это правда, Тая – грустно отвечаю ей – примите наши соболезнования.
Она начинает рыдать и не может остановиться.
Потом вдруг резко замолкает и спрашивает:
- Подождите, а кровь-то моя зачем?
- Тая, скажите, как далеко вы находились от Стаси, когда Нина делала ей причёску?
- Ммм… дайте подумать. Я была в той же комнате, мы с этой… сестрой Антона сидели около противоположной стены и болтали, хотя она, конечно, не сильно разговорчива.
Через пару минут к нам присоединяется Мила, которая подтверждает слова Таи. Сначала мы идём к Робу, который берёт у девушек кровь на анализ и интересуется их самочувствием, осматривает зрачки глаз, проверяет девушек на координацию движений. Потом – в лабораторию Дани. Коли они вместе здесь, я обращаюсь к ним обеим:
- Девушки, скажите, вы помните, какие средства использовала Стася для создания своей причёски?
- Я точно помню – отвечает Тая, а я в очередной раз убеждаюсь, что имею дело с профессионалом.
- Тая, вы можете показать? Вот они, перед вами, эти средства.
Она довольно уверенно и быстро отбирает пенку, мусс, воск и пудру из тех нескольких экземпляров, что стоят на столе.
- Это всё? – спрашиваю я девушку.
Она колеблется и хмурит брови, потом говорит:
- Подождите. Вы правы, тут кое-чего не хватает.
- Чего же именно?
- Был такой флакончик с распылителем, розового цвета, в нём была термозащита для волос. Стася строго следила за этим. В создании причёски применялся фен, ну, сами понимаете, горячий воздух, то да сё…
- А потом что с ним стало, с этим флаконом? Он вообще, один был?
- То, что он был один, это я точно помню – задумчиво говорит Тая – потому что Статька сокрушалась, что не позаботилась об этом заранее, и боялась, что одного флакона не хватит. Но Нина умеет успокоить. Когда они закончили, флакон оставался там же – на туалетном столике.
- Вы можете сказать – могли ли его выкинуть по причине того, что содержимое закончилось?
- Сто процентов нет – уверенно закачала головой Тая – дело в том, что, когда причёска была закончена, Стася взяла флакон, потрясла его и сказала: «Надо же, и правда осталось».
- В доме флакон не обнаружен. Мила, скажите, что это была за комната, которую выделили в доме для сбора невесты. Спальня?
- Нет, это не спальня. В доме много комнат, эту даже не знаю, как назвать – там стоит только туалетный столик, шкаф для одежды и обуви и стулья.
- А как туда попали все эти средства? Их принесли туда до того, как Стасе начали делать причёску?
- Да, всё так. Я поручила одной из домработниц подняться к Станиславе и помочь ей перенести всю необходимую косметику, а также наряд, в эту комнату.
- Перенести откуда?
- Из спальни Антона Фёдоровича и Станиславы Андреевны. Она заранее всё привезла, что ей было нужно для подготовки свадебного образа.
- Мила, а вход в их комнату – он свободен? То есть, куда-то уходя, они её запирали, или нет?
Мила с недоумением пожимает плечами.
- Нет, конечно. Зачем? У нас дома все свои. Кроме того, девушки-домработницы убираются в комнатах, так что на ключ никто двери не запирает. Мы доверяем сотрудникам, у нас работают проверенные люди.
- Скажите, никто из вас не видел ничего подозрительного в этот день? Может быть, что кто-то выкидывает флакон с термозащитой в мусорку, ну, или вот вы, Мила, например, видели, что из спальни Антона Фёдоровича выходит человек, которому там абсолютно нечего делать.
Они задумываются, потом переглядываются и одновременно мотают головами.
- Нет ничего не было подозрительного.
- Я тоже ничего не видела.
Отпускаю их со словами благодарности, что они нашли время и довольно быстро приехали.
- Что ты обо всём этом думаешь? – спрашиваю Даню.
- Слушай, Марго, она эти средства брала у себя в салоне, насколько я знаю. Добавить во флакон тетродотоксин могли и там.
- Нет, это слишком опасно, Даня. Она могла не взять с собой эту термозащиту, а взять другую, флакон мог попасть к другому человеку. Нет. Я больше, чем уверена, что тетродотоксин добавили именно в доме.
- И что будем делать? Снимать отпечатки пальцев?
- Смысла нет. Мартышкин труд. Думаю, там этих отпечатков пруд пруди – самой Стаси, Барсука и всех домочадцев. И все они найдут со тысяч причин для того, чтобы объяснить, как эти отпечатки попали на тот же ночной столик или в тумбочку.
- Может, тогда с флаконов снять все отпечатки?
- Ещё более мартышкин труд. Больше, чем уверена, что все флаконы, даже если теоретически предположить, что их трогал преступник, после него их сто раз перещупала Стася, делая выбор, понимаешь? Да и Нина тоже. Нет, тут нужно что-то другое. Я подумаю, что именно.
Раздаётся звонок телефона – оперуполномоченный.
- Маргарита Николаевна – басит он в трубку – никакого флакона с надписью «термозащита» в мусорках не обнаружено, мы все углы обшарили.
- Так я и думала – говорю ему – ладно, возвращайтесь.
Подумав, звоню Миле:
- Мила, у мня к вам просьба. Я прошу вас никому не рассказывать о нашем сегодняшнем разговоре, особенно о том, что касается термозащиты. Никому – это никому, то есть Виталине Михайловне тоже. Если начнёте болтать направо-налево – помешаете быстрой поимке преступника.
- Я не имею привычки болтать – как всегда с прохладицей говорит она в трубку – я понимаю, что вы сейчас лишний раз предостерегаетесь, но поверьте, я не намерена звонить направо-налево о том, о чём мы с вами тут говорили.
Да уж, вряд ли на тебя можно положиться…
Приезжает Игорь, а следом – Барсук с дочерьми. Я решаю «поделить» девочек с Игорем и беру на себя старшую дочь – Изабеллу. С нами в допросную комнату отправляется психолог, сам Барсук идёт за Игорем и Клавдией. Когда устраиваемся, я спрашиваю девочку, хочет ли она сок или какое, например. Но она мотает головой и вежливо-холодным тоном, почти как у Милы, говорит:
- Нет, спасибо, мне ничего не нужно.
Некоторое время я перебираю бумаги, а сама краем глаза наблюдаю за девочкой. Она очень похожа на Милу своими манерами, хотя внешность у неё очень яркая. Но она вся какая-то прямая, строгая, словно не ребёнок, а уже взрослая женщина. Впрочем, с такой бабушкой и Милой да, можно повзрослеть заранее.
- Изабелла – мягко начинаю я – ты знаешь, для чего мы тебя пригласили сюда?
- Да. Вероятно, это из-за Стаси. Вы всех допрашиваете…
- Это не допрос, Изабелла – улыбаюсь я – просто беседа. Скажи, я могу тебя называть просто Беллой – так короче и более дружелюбно. Изабелла – слишком официально.
- Как вам будет угодно.
Господи, и это ребёнок!
- Белла, скажи, в каких отношениях ты была с Эвелиной и Станиславой.
По её лицу проскальзывает лёгкая улыбка.
- Эти девушки были папиными невестами. А выбор папы надо уважать, так нас учила бабушка и Мила.
- То есть ты уважала выбор папы, но не принимала его, так?
Она задумывается, потом отвечает:
- Нам с Клавкой абсолютно некогда – у нас забиты все дни. Уроки в лицее, потом секции-кружки, даже летом мы ходим на английский. У меня конный спорт, у Клавки плавание. Поймите, нам некогда думать о том, принимаем ли мы выбор папы.
- Но зачем такая нагрузка? – удивляюсь я – почему бы просто не побыть детьми? Свободными, расслабленными.
- Папа говорит, что нужно стремиться и иметь перед собой цель – только тогда можешь добиться чего-то
В её глазах вдруг появляется тоска.
- Когда была жива мама, мы чувствовали себя детьми, но мне было четыре года, а Клавке всего два. А после мамы всё изменилось.
Взгляд её опять стал непроницаемо-холодным, и лёгкая полуироничная улыбка снова заскользила по лицу.
- Белла, а что вы делали во время того, как Стася готовилась к свадьбе в одной из комнат.
- Мы тоже готовились, в своей комнате. Парикмахер делала мне и Клавке причёски, потом домработница помогала нам одеваться.
- Скажите, Белла… а вот бабушка и Мила – как они относились к Стасе и Эвелине?
- Бабушка никогда не говорит о своих чувствах. Но пару раз она пыталась поговорить с папой, и мы слышали, что она просила его одуматься и не жениться на этих, по её мнению, легкомысленных особах.
- То есть бабушка выбор папы не одобряла?
- Наверное, да. Но папе у нас в семье никто не указ. Нас так он вообще не стал бы спрашивать.
- Белла, отец когда-нибудь говорил вам о том, что после его свадьбы вы поедете учиться заграницу, в элитный лицей?
Она смеётся звонко и несдержанно, и я наконец вижу в ней ребёнка, обычного весёлого ребёнка.
- Нет, что вы! Он бы не позволил никогда! Не отпустил бы нас от себя – это точно. Вы просто его не знаете – он контролирует нас так, что нам самим порой страшно становится.
- Я так полагаю, всё это он делает, потому что любит вас.
Её взгляд становится печальным.
- Даже не знаю, так ли это…
- Белла, вы когда-либо интересовались косметикой Стаси? Были в комнате, перебирали эти красивые баночки-пузырёчки?
- Нам ещё рано думать о таком! Если папа увидит – будет ругаться.
От разговора с этой девочкой, которая уже совсем не ребёнок, мне становится не по себе. Мы отпускаем сестёр домой и встречаемся с Игорем в кабинете. Я рассказываю ему о Белле, а когда заканчиваю, он говорит мне:
- Знаешь, Марго, а Клавдия сейчас рассказала мне очень много интересного…
Часть 8. Хитрая Маргарита
Игорь поведал мне историю о том, что Клавдия как-то раз подслушала разговор бабушки, Милы и Изабеллы.
- Говорит, они сидели втроём в гостиной, а она гуляла во дворе. Когда вернулась, они не слышали, как она вошла. Разговаривали в основном только бабушка и Мила и разговор шёл о Эвелине. Мол, Белла сидела не за столом, а около камина, и она, Клава, сказать не может, слышала ли она их разговор. Тем более, в камине потрескивали поленья, а Белла сидела, задумавшись. Клавдия же находилась у двери, а дверь ближе к столу, чем к камину.
- И о чём они говорили?
- Виталина Михайловна говорила Миле, что она беседовала с Антоном о его женитьбе на Эвелине и пыталась убедить его, что это очень плохой вариант развития событий. Мол, Эвелина высокомерна, себе на уме, и совсем не любит девчонок. Она пыталась отговорить его от женитьбы, но он и слушать ничего не хотел, а в конце, ко всему прочему, добавил, что после его свадьбы девочки отправятся заграницу в лицей, для продолжения учёбы. Услышав это, Клавдия очень расстроилась, тем более, она против Эвелины ничего не имела. Она сказала, что Мила ответила бабушке, что возможно, Антон погорячился – он жить не может без девчонок, и никуда их от себя не отпустит. Потом бабушка долго поносила Эвелину, уверяя Милу, что они не должны допустить этой свадьбы между сыном и какой-то там смазливой девкой. Но Мила отнеслась к этим словам с апатией и ответила, что Антона они переубедить не смогут, и им остаётся только смириться.
- Подожди, она так и сказала – «не должны допустить»? Игорь, этой девочке десять лет, а тогда было вообще восемь!
- Эта девочка, Марго, нас с тобой по уровню интеллекта переплюнет – улыбается Игорь.
- То есть ты хочешь сказать, что Виталина Михайловна подбивала Милу…
- Ну, наверное, нельзя сказать это уж так открыто, но… я бы сказал, она пыталась это сделать.
- Наверное, в ситуации со Стасей было тоже самое. Вряд ли Стася нравилась ей. Видимо, придётся поговорить со старухой ещё раз, вызвав её уже официально.
Я звоню Дане.
- Даня, послушай, нужно выяснить вот что – Виталина Михайловна, мать Барсука, долгое время работала врачом-анестезиологом. Не имеет ли она какого-либо отношения к лабораториям Майрановского. Проверь, пожалуйста.
Я кладу трубку:
- Господи, когда же ФСБ ответит на запрос? Опять же, глупо думать, что из такой серьёзной конторы кто-то мог вот так просто спереть тетродотоксин.
- О, Марго, ещё и не оттуда тащат, а ты говоришь…
Под конец рабочего дня звонит Роб.
- Марго, в крови Таи и Милы ничего не обнаружено. Комната большая, они сидели у противоположной стены, соединения тетродотоксина эффективны тогда, когда в большом количестве попадают на кожу жертвы, то есть покрывают большую, скажем так, поверхность. Девушки, слава Богу, не пострадали, анализы в порядке.
- Спасибо, Роб. Есть ещё что-то для меня?
- Ну, останки Эвелины я пока исследую, это муторный процесс, учитывая, что за два года от тела не так много осталось, а вот что касается Нины… Яд подействовал на неё не сразу, потому что термозащита по своей сути – это довольно тяжёлая жидкость, она мельчайшими капельками сразу оседает на волосы, то есть нет такого эффекта распространения по воздуху, как от лаков для волос. Поэтому основная часть пришлась на волосы Стаси, и небольшая – на кожу Нины в области шеи и частично лица. И действовало соединение крайне медленно, и Нина ещё бы прожила, если бы накануне дня своей смерти не сходила в сауну. Там она распарила кожу, поры открылись и яд активно начал свою работу.
- Короче, в любом случае Нина – тоже жертва, которую преступник не учёл.
- Конечно. То тоже убийство, пусть и не входящее в планы отравителя.
Поговорив с Робом, я поворачиваюсь к Игорю.
- Термозащита пропала, с ней и яд, скорее всего, преступник нашёл время выкинуть всё это. Возникает вопрос – как мы будем его искать?
- Кого?
- Убийцу, Игорь, убийцу! О, Боже, какая же я идиотка! Нужно было сразу позаботиться об этом! В доме Барсука висят несколько камер видеонаблюдения! Нужно изъять записи и просмотреть их – вдруг там будет что-то подозрительное. Игорь, займись этим пожалуйста. Не сейчас – завтра с утра. Понадобится постановление на изъятие, шефа сегодня уже нет, никто тебе его не подпишет, так что завтра.
Я отправляюсь домой и у подъезда встречаю Руслана и Юрчика.
- Может, сходим в кафе? – предлагает муж – расслабимся. Сегодня пятница, завтра выходные.
- Да ты что?! – удивляюсь я – я и забыла совсем, и Игорю сказала, что завтра нужно взять постановление на изъятие записей с камер видеонаблюдения в доме Барсука. Ладно, шеф всё равно завтра заедет в комитет.
Я звоню Игорю, потом говорю Руслану:
- Я за кафе, это точно. Пообедать сегодня не успела, голодная, как волк.
Мы идём в наше небольшое семейное кафе, которое очень любим время от времени посещать. Юрчик, съев свою порцию мороженого и выпив бокал коктейля в виде сложного сооружения из сливок, мармелада и чего-то там ещё вкусного, убегает в детскую игровую комнату неподалёку, мы с Русланом остаёмся за столиком. Я с удовольствием смакую стейк из сёмги, Рус медленно ковыряется в пасте с морепродуктами. Отпиваю вино из бокала, смотрю на мужа. Я привыкла за это время распознавать его настроение:
- Рус, у тебя проблемы? Почему не расскажешь мне?
- Дело сложное, впервые не знаю, вернее, теряюсь в том, как выстроить линию защиты. Только и всего. Лучше расскажи ты, что у вас с делом этого Барсука?
Рассказываю ему последние новости. Руслан слушает внимательно, уставившись взглядом куда-то в барную стойку, потом задумывается и говорит:
- Знаешь, Марго, ещё до встречи с тобой у меня было одно дело. Тоже убийство, тоже в богатом доме, тоже женщины. С одной лишь разницей – убивали не на свадьбе. Так вот знаешь, как мы обнаружили преступника? Поговорив с домработницами и горничными, коих там был целый штат. Такие люди чаще всего очень много знают, они всё видят, слышат, они находят что-то в комнатах, в которых убираются, и они очень многое замечают.
- Руслан! – я, не сдерживая чувств, обнимаю мужа – Руслан, ты гений самый настоящий! А я не могла додуматься до такого! Вероятно, ты прав и нужно опросить домработницу и горничных.
- И даже поваров! – подхватывает Руслан – только знаешь, Марго, сделайте это так, чтобы Барсук не успел переговорить со своим персоналом. То есть нужно, чтобы кто-то поехал со всеми повестками и привёз персонал в комитет.
- Вряд ли удастся переговорить со всеми за один день.
- А мне кажется, это вполне осуществимо, там ведь только основные какие-то вопросы нужно задать. Подключите оперативников – пусть тоже беседуют.
- Нужно будет обязательно поговорить об этом с шефом в понедельник. Вряд ли Барсук додумается до того, что мы будем беседовать с домработницами, у него сейчас в голове совершенно другое.
- Ты залезла в голову Барсука? – насмешливо спрашивает Руслан.
- Ему сейчас важно спасти свою репутацию. Вторая смерть на свадьбе, вряд ли мысль о том, что мы будем опрашивать домработниц, вообще придёт ему в голову. Его в газетах скоро чёрным вдовцом назовут.
- Да уж, попал Барсук – смеётся Руслан – конечно, тут не смеяться надо, но по мне, ситуация у него та ещё. Слушай, этот… озёрский маньяк… ну, ты понимаешь, о ком я… Он точно больше не приходит к тебе?
- Нет, Руслан! – не в силах сдержаться, я протягиваю руку и глажу мужа по гладковыбритой щеке – тогда он хотел помочь тебе, но не мог, потому приходил ко мне. Сейчас нет необходимости в этом – я уверена, что справлюсь с этим делом.
Он задерживает мою руку и говорит:
- Ты изменилась с того времени – стала более уверенной в себе, и кошмары тебе не сняться.
- У меня же есть вы – ты, Юрчик, Персик. А тогда я была совсем одна, Рус. Одна со своей болью.
- Ты никогда не рассказывала…
- Я не хочу вспоминать.
- Ты до сих пор мне не доверяешь?
- Я не хочу вытаскивать это из себя, Руслан. Пожалуйста, давай не будем об этом – такой чудесный вечер и портить его моими воспоминаниями. Если когда-нибудь я найду в себе силы – я обязательно расскажу тебе. Но не сейчас.
Остаток вечера прошёл в атмосфере тепла и взаимопонимания. Рус вообще хороший муж – он на раз-два угадывает моё настроение и всегда даёт достаточно дельные советы. А отец он просто замечательный, а ведь боялся когда-то, что не вывезет отцовства, говорил, что с его генами это невозможно – стать хорошим человеком.
Но вопреки всему занялся вот юридической практикой, и я им очень горжусь в этом отношении. За эти три с лишним года он уже столько дел провернул самых разных, что устанешь пальцы на руках загибать.
И до сих пор, несмотря ни на что, меня тянет к мужу, как в первый раз. Кажется, за эти три года, проведённые вместе, мы даже и не поссорились толком, а ведь это неизбежно в семейной жизни.
Утром приезжаю на работу и сразу советуюсь с Игорем, рассказывая о том, что предложил мне Руслан.
- Слушай, а это ведь дельная мысль – поддерживает он – как мы раньше не додумались? Домработницы и горничные могут действительно что-то знать и видеть. Только вот… Если Барсук не успел ещё с ними поговорить.
- Вряд ли. Ладно, пойдём к шефу, нужен отчёт, а заодно озвучим ему эту нашу идею.
Евгений Романович смотрит на нас не очень доброжелательно – пожалуй, утро понедельника и на него действует не сильно положительно.
- Ну, что Марго! – заявляет он – у нас тупик?
- Термозащита в доме не найдена, шеф, но остальные смеси, привезённые из коттеджа Барсука Даня пока проверяет. И всё-таки, шеф, это ничего не даст – у нас нет улик.
- Ну, и что делать-то будем, ребята? – интересуется он у нас.
- Шеф, у нас возникла идея.
Я объясняю Евгению Романовичу насчёт допроса прислуги в доме Барсука.
- Марго – спрашивает он с сомнением – ты уверена, что это что-то даст?
- Шеф, мы ни в чём не можем быть уверены. Но проработать должны все варианты.
- Ладно, поручите Дане, чтобы он выяснил данные всех, кто работает у Барсука, нужно будет кого-то отправить туда с повестками.
Я иду к Дане и когда объясняю ему, что от него требуется, в конце говорю:
- Дань, только у меня просьба – пожалуйста, как только выяснишь данные всех работников и будут готовы повестки, посмотри тихонько, в какой соте находится телефон Барсука. Хотелось бы забрать персонал из его дома тогда, когда его самого там не будет.
Даня с уважением смотрит на меня:
- Марго, а ты хитра!
- Я стараюсь! Кстати, что там со смесями из дома Барсука, теми, что в подозрительных ёмкостях?
- Марго, имей совесть, их так-то много.
Я машу рукой и ухожу. Скорее всего, толку не будет от этих смесей, но проверить надо.
Скоро Даня выясняет всех сотрудников Барсука в доме, Игорь готовит постановления, а мне приходит ответ на запрос из ФСБ. Курьер, молоденькая девочка, передаёт мне под расписку увесистый конверт, я показываю его Игорю и смеюсь:
- Игорь, это что? Я ведь всего лишь ожидала ответа на запрос, а не писательское эссе.
- Они всегда такой кучей бумаг отвечают – кивает он – им надо расписать каждое соединение, в котором участвует тетродотоксин, с формулой, потом предоставить в качестве доказательства копии накладных – сколько было принято на тот момент, и акт о сверке – сколько осталось сейчас. Так что ничего удивительного!
Вскрываю конверт и начинаю разбираться в бюрократических нюансах ответа, внимательно просматриваю названия всех соединений, присутствие тетродотоксина в процентах. По окончанию этой работы у меня абсолютно пустая голова и кажется, серое вещество в мозгу расплавилось до состояния желе.
- Ни-че-го! – говорю я Игорю – всё чётко и количество сходится, впрочем, я даже и не сомневалась в этом.
- Марго, значит есть какой-то другой путь, как эти соединения попали в современную жизнь.
- Да, конечно, Даня должен проверить причастность Виталины Михайловны к лаборатории Майрановского.
Когда Игорь заканчивает с постановлениями, я даю Дане «добро» на проверку Барсука. Дома его нет, а потому мы сразу отправляемся за персоналом.
Величественная Виталина Михайловна встречает нас скептически. Внимательно рассматривает повестки и говорит:
- Что же – половина персонала сегодня отдыхает, вы можете с ними связаться и допросить их.
- Вы, видимо, не совсем поняли нас, Виталина Михайловна – с улыбкой говорю я – мы намерены собрать весь персонал вместе, в один день, те, кто отдыхает, уже оповещены и едут к нам, остальных мы отвезём отсюда на автобусе.
- Что? Вы с ума сошли? Как целый дом останется без персонала?
- Это не займёт много времени, не переживайте. В первую очередь будут опрошены те, кто сегодня работает, позже их доставят назад.
- Но зачем вы это делаете? – с возмущением спрашивает она.
- Чтобы исключить возможность контакта ваших сотрудников с вашим сыном, Виталина Михайловна. Ведь он сразу же даст им необходимые ЦУ на предмет того, что говорить и чего не говорить в СК, правда? – улыбаюсь я.
Она отводит глаза, глядя на меня с какой-то то ли ненавистью, то ли высокомерием.
Игорь в это время занимается изъятием записей с камер видеонаблюдения в доме. Оказалось, что записи хранятся две недели всего. Что же, надеюсь, нам хватит этого срока для того, чтобы что-то обнаружить.
Едва мы приезжаем в комитет, как ко мне бежит Роб. Перехватывает меня у двери кабинета, сначала спрашивает:
- Марго, а кто все эти люди, там, на ресепшене?
- Это, так сказать, прислуга Барсука, персонал в его доме.
- И что они все здесь делают?
- Роб, ну ты как маленький. Прислуга всё всегда больше всех знает, понимаешь? Ты, вообще, зачем пришёл?
- Я пришёл сообщить тебе, что Эвелина тоже была убита, и я знаю, как. Это очень интересно с научной точки зрения, Марго.
Часть 9. Во всём виновата королева-мать?
- И? – спрашиваю я у Роба – ну, хоть ты не тяни кота за кое-что, как Даня! Что случилось с Эвелиной?
- В остатках тканей тела я обнаружил другое соединение тетродотоксина, по своей структуре оно отличается от того, что убило Станиславу. Так вот, это соединение добавили во что-то вроде крема для зоны декольте. Знаешь, есть такие крема, от них потом вот тут – Роб показывает на свою плоскую грудь – появляется такой манящий блеск. Это любят наносить невесты, у которых открытые платья. Так вот, у Эвелины был очень здоровый организм, в том числе и сердце, но дело в том, что соединение тетродотоксина поспособствовало… его остановке. Не знаю, насколько здесь сыграло роль то, что крем втирался именно в область груди, но это вызвало сердечную недостаточность и девушка умерла, вот и всё. Поэтому при вскрытии, обнаружив этот факт, никто не стал копаться дальше, и Эвелину просто похоронили.
- Да уж… всё просто, оказывается. Яд… в креме… втирается в грудь и …вуаля! Остановка сердца!
- Ты знаешь, не так просто – это всё-таки соединение, формула, проводились испытания этого яда, он, кстати, сильнее, чем тот, который добавили Стасе. Но Эвелина была и физически развитее её и здоровее.
- Понятно, Роб, спасибо. В общем-то, я и не сомневалась, что это убийство.
Когда на ресепшене записаны все данные работников дома Барсука, их распределяют по разным допросным – провести допрос нужно, как можно быстрее. Поскольку у меня есть ещё дела, я для допроса приглашаю к себе в кабинет маленькую стройную домработницу. У неё испуганные глаза и яркий, маленький рот на бледном лице. Ни грамма косметики, вся какая-то то ли испуганная, то ли печальная. Складывается ощущение, что она сейчас расплачется. Зовут её Анастасией Петровной, видимо, ей очень импонирует, когда её называют по имени-отчеству.
- Анастасия, скажите пожалуйста, вы давно работаете в доме Антона Фёдоровича?
- Пять лет – пищит она, испуганно взглянув на меня – и за эти пять лет от хозяев нет ни одной претензии.
- А разве я вас спросила о том, есть ли у хозяев претензии или нет? – она также испуганно мотает головёнкой – ну вот. Так что прошу отвечать только на поставленный вопрос, хорошо?
Она кивает.
- Анастасия, а Эвелину вы знали ведь, предыдущую невесту хозяина?
- Да. Она была очень добра к нам, к персоналу.
- Понятно. Вы помните день свадьбы? Вернее, утро дня свадьбы. Каким он был? Было ли что-то странное в этом дне?
- Нет, я не знаю про странности, потому что в этот день я отдыхала.
- Хорошо, а накануне?
- Ммм… нет… Было много суеты и суматохи, но ничего странного лично я не помню.
Да уж! Неужели Бобёр… ой, Барсук, успел провести между своими сотрудниками разъяснительную работу?! Интересно, если это так!
- Хорошо, а свадьбу Станиславы Андреевны и Антона Фёдоровича вы помните, вернее, предсвадебный день?
- Да, и день свадьбы, вернее, утро и предсвадебный день помню очень хорошо – я работала.
- Что-нибудь странное было в эти дни?
Она мнётся и молчит, потом выдаёт:
- Я не понимаю, что вы имеете ввиду под словом «странное».
- Ну, может быть вы видели кого-то, кто выходил не из своей комнаты или нёс что-то подозрительное?
- Да ничего такого не было! – испуганно вскрикивает она – ничего я не видела!
- Да? А вот ваше поведение сейчас говорит мне об обратном. Вы так напуганы, словно вас в гитлеровских застенках собираются пытать!
- Ничего я не напугана! – сердито говорит она – но повторяю – я ничего не видела!
- Вы, Анастасия Петровна, надеюсь, сознаёте, что такое ответственность за дачу ложных показаний. Мы изъяли записи видеокамер из дома вашего хозяина, и, если на них обнаружится что-то, что свидетельствует о том, что вы мне сейчас соврали – я привлеку вас к этой самой ответственности.
- Да я правда ничего не знаю! – слезливым голосом говорит она – правда… Я всего лишь выполняю свою работу и веду себя ниже травы, тише воды. Вот и всё!
- Может быть, вы слышали какие-то подозрительные разговоры между членами семьи?
- Нет! В обязанности работников не входит слушать разговоры хозяев, нам платят деньги не за это!
- Ладно, идите пока, Анастасия. Да, возьмите мою визитку – если вдруг что-то вспомните, позвоните мне, пожалуйста.
Она успокаивается.
- Конечно. Я могу идти?
- Да. На ресепшене вам подпишут пропуск.
Итак, это ещё не о чём не говорит. Да, девушка выгляди зашуганной, но не более того. В конце концов она действительно могла ничего не знать и не видеть, а также не слышать. Наверное, потому что она, словно живая кукла, привыкла смотреть туда, куда смотрят её хозяева, и видеть только то, что ей скажут. Этакий послушный солдат, исполняющий приказы. Когда надо – вытянется по стойке «Смирно!», когда надо – поднимет ногу, шагнёт вперёд и пойдёт туда, куда скажут. Это не плохо и не хорошо – это просто так и есть.
Я ведь тоже, с одной стороны, послушный солдат, и если надо – пойду туда, куда скажут…
Возвращаюсь к себе в кабинет и решаю пока съездить к Барсуку ещё раз поговорить с Виталиной Михайловной.
По дороге принимаю звонок от Дани:
- Маргоша, послушай, Виталина Михайловна непричастна к лаборатории Майрановского. Она работала в основном в больницах, правда, доктор наук… Этого не отнять. Врач-анестезиолог, но к ядам, тем более, к тетродотоксину, отношения не имеет.
- Послушай, Даня, прошерсти её знакомых и друзей. У врачей обычно широкий круг. Я больше, чем уверена, что это она нашла тетродотоксин и убила девушек, а это можно было сделать только через знакомых, коллег и так далее…
- Хорошо, начну прямо сейчас.
Я знаю, что у него много работы – разобраться, в первую очередь, со всеми подозрительными смесями, но сейчас важно и это – проверить, могла ли мать Барсука быть потенциальной убийцей девушек. Тем более, она больше всех остальных в этом заинтересована.
У Виталины Михайловны такой вид, словно она никуда и не уходила после того, как мы увезли персонал – сидит всё там же, в гостиной – прямая, как доска, высокая и величественная, обе руки – на подлокотниках кресел. Замечаю, что несмотря на возраст и некий аскетизм, практически все пальцы на её руках унизаны золотыми кольцами. Картина изменилась лишь в том, что рядом недалеко от неё сидит Мила и… читает книгу.
Странно, что я удивляюсь этому, но ведь в наше время редко встретишь такое, что люди читают именно бумажные экземпляры. Чаще всего теперь в планшетах и телефонах сидят. Люди с бумажной книгой – большая редкость…
- Мила – говорю я ей – выйдите, пожалуйста, у меня разговор к Виталине Михайловне.
- Я уже ответила на все ваши вопросы – спокойно говорит та.
- Что же – отвечаю ей – тогда вызовем вас повесткой к нам.
Она некоторое время думает, потом кивает Миле:
- Мила, детка, иди… У меня нет желания раскатывать по органам, да и времени тоже. Предпочитаю ответить на ваши вопросы здесь.
- И правильно – Мила выходит, а я спрашиваю у Виталины Михайловны – послушайте, вы ведь врач? Анестезиолог, верно? То есть достать для вас яд – это пара пустяков.
- Что вы имеете ввиду? – холодно спрашивает она – я врач, который лечил людей, а не убивал их!
- Дело в том, что обе девушки всё-таки были убиты. Здоровье у обоих было отменнейшее.
- Вот как! – усмехается она – и поэтому вы решили, что это сделала я? Потому что я врач?! Логика – не ваш конёк, моя милая!
- Могу вернуть вам ваш комплимент, только в отношении честности. Правдивость – не ваш конёк, уважаемая Виталина Михайловна. Вы соврали мне, что ничего не имели против невест вашего сына, хотя и были от них не в восторге.
- С чего вы взяли, что я вам соврала?
- Потому что у меня есть сведения о том, что вы настраивали Милу против невест вашего сына.
- Ваши сведения – это всего лишь ваши домыслы, и не более!
- Мои сведения – это документальные доказательства, протокол допроса!
- Извольте объяснить – чей именно!
- Сомневаюсь, что я должна вам что-то объяснять. Я не ваша нашкодившая служащая, чтобы объясняться перед вами! Итак, вы настраивали Милу против девушек и говорили ей, что должны принять меры – какие именно?!
- Не такие, о которых вы думаете! Я хотела, чтобы Мила придумала как-либо подставить их! Но Мила слишком честна и принципиальна, чтобы сделать это, она бы ни за что не пошла на такой шаг! Тем более, она любит Антона и желает ему счастья!
- Да с чего вы взяли, что она любит Антона?! Она сама вам сказала?
- Нет! Но это видно по тому, как она смотрит на него! Я прожила жизнь, и я понимаю, о чём идёт речь!
- Это то, что вы хотите видеть! Потому что привыкли, что вам все подчиняются! Итак, где вы взяли яд?!
- Какой яд?
- Которым убили Эвелину и Стасю. Кстати, я думаю, что вы провернули это вдвоём на пару с вашей обожаемой Милой.
Она встаёт, а потом вдруг медленно оседает в кресло, схватившись за сердце и начинает стонать. В этот момент в гостиную влетает Мила (подслушивала?) и начинает хлопотать вокруг женщины, как курица-наседка.
- Я сейчас вызову скорую – говорю я – вы ведь хорошая актриса, не правда ли, Виталина Михайловна? И если скорая распознает в вашем поведении ложный вызов и ваше притворство – вы заплатите штраф.
Она перестаёт шумно дышать и смотрит на меня, открыв рот от удивления. Ну, я-то знаю, что бывает с человеком, у которого внезапно схватило сердце.
- Уходите! – гневно говорит мне Мила. Надо же, эта наседка ещё умеет сердиться!
- Я уйду! – отвечаю я – но обещаю, что вернусь сюда… с постановлением о вашем аресте.
Разворачиваюсь и иду по тропинке к машине. Скоро меня окликает голос Милы:
- Подождите! Что вы ей сказали?
- Мила! Неужели эта старуха так вам дорога? Какая разница, что я ей сказала? У неё здоровье, как у коня, она ещё нас с вами переживёт!
- Вы говорили с ней о Антоне?
- Да. И о вас. Мила, вы любите его?
- Кого?
- Антона.
Она отводит глаза и молчит, потом говорит:
- Вы не понимаете, эта не та любовь, я вам, кажется, уже говорила об этом… Я люблю его… как… нечто недостижимое… как кумира… как идола…
- А вот Виталина Михайловна считает по-другому. Вы, Мила, подпитываете в ней надежду на то, что из вас с Антоном когда-либо может получиться хорошая пара. Она питает иллюзии, которым не суждено сбыться, и всё потому, что вы не хотите развеять эти иллюзии. Из-за этого она могла убить Стасю и Эвелину.
- Нет, что вы! Виталина Михайловна не такая!
- А я верю, что у неё даже рука бы не дрогнула. Вы не вспомнили ничего подозрительного, что происходило в доме до свадьбы с Эвелиной и Стасей?
- Нет, к сожалению. Поймите, свадьба – это суматоха, это беготня, у всех сумасшедшие глаза и мозги набекрень! Ну, разве есть время оценивать события с точки зрения их подозрительности?
- Вы правы, пожалуй. Ладно, Мила, всего доброго вам. И мой хороший совет – прекратите давать ей надежду на то, что вы с Антоном поженитесь.
- Я никогда не давала ей этой надежды. Просто молчала и всё.
- Но вы и не утверждали обратного, а молчание, Мила – знак согласия.
Когда я завожу машину и собираюсь тронуться, она внезапно стучит мне в окошко.
- Всё-таки вы ошибаетесь насчёт Виталины Михайловны.
- Предчувствие, Мила, очень редко подводит меня.
В комитете наконец тихо – персонал отпрошен и отправлен кто домой, кто на работу.
- Ну что? – спрашиваю я у собравшихся коллег.
Оперативники и Игорь грустно качают головами:
- Пусто, Маргарита Николаевна. Как в склепе. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, никто ничего не знает.
- Неужели Барсук успел пропесочить свой персонал вдоль и поперёк, чтобы они не болтали лишнего? – задумчиво спрашиваю я.
- Чтобы, как ты говоришь, пропесочить их, он должен был тогда хотя бы знать, о чём именно они не должны были болтать – говорит Игорь – но, по-моему, Барсуку абсолютно всё равно…
- Зато это могла сделать Виталина Михайловна напару с Милой. Персонал её боится, как огня, эту королеву-мать. Эх, опоздали мы! – горестно вздыхаю я – впрочем, есть ещё камеры. Возможно, они нам помогут что-то узнать. Игорь, сейчас уже поздно, завтра с утра займись камерами. Начни прямо с записей двухнедельной давности, хорошо?
Домой я возвращаюсь в настроении «сильно не очень». Рус и Юрчик, видя это, не трогают меня – поужинав вместе со мной, уходят играть в гостиную.
На следующий день Игорь уже на работе и отсматривает камеры видеонаблюдения. Я стою у него за спиной, не в силах взяться за работу, в голове вертится миллион мыслей о том, как связать Виталину Михайловну и тетродотоксин.
Мой взгляд бездумно блуждает по монитору компьютера Игоря, а мозг выхватывает оттуда лениво текущую информацию. Когда я понимаю, что на очередной записи мне что-то очень не нравится, я резко, так, что он вздрагивает, кладу руку на его плечо:
- Стоп, Игорь!
- Что? – он вопросительно смотрит на меня.
- Отмотай назад.
Он мотает запись и останавливает там, где я ему говорю.
- Включи медленно – и когда он включает, тыкаю в экран и спрашиваю у него – кто это, Игорь?
Часть 10. Мисс Х или «…а кто такая Элис?»
- Наверное, кто-то из горничных – лаконично отвечает Игорь, глядя на мой немного сумасшедший вид – но почему ей столько внимания, Марго?
- Останови запись и приблизь мне её – чеканю я таким голосом, что Игорь понимает – что-то на этой записи нечисто.
Он делает то, что я говорю и пока я внимательно всматриваюсь в лицо незнакомки, пытается тоже понять, что же меня так смутило.
- Марго? – наконец осторожно окликает меня.
- Игорь, ты за какую дату смотришь запись?
- Это предсвадебный вечер.
- А куда она идёт дальше?
- Туда, где нет камер, они же там не на каждом шагу висят. Да что случилось-то, Маргарита?
- А то, Игорь, что вот этой девушки не было среди персонала, который мы опрашивали.
- Как так? Этого не может быть, Даня же всех проверил!
Я звоню Дане:
- Суперэксперт, зайди ко мне – говорю ему язвительно.
Он забегает через несколько минут, размахивая руками и крича чуть не на весь комитет:
- Марго, ну в чём дело?! У нас работы непочатый край, а тут ты со своими капризами!
- Капризами?! – зло кричу я в ответ и тыкаю пальцем в экран компьютера Игоря – Даня, посмотри внимательно на запись, и объясни мне, чёрт тебя побери, как получилось так, что вот эта девушка из персонала Барсука не была в наших допросных? Ты кого-то упустил?
Он затихает, глядя на экран, потом осторожно, чтобы не разозлить меня, спрашивает:
- Ты уверена, Марго? Что её не было?
- Твою же мать! Ты сейчас получишь по полной программе! У меня прекрасная зрительная память, и я тебе сто процентов говорю, что этой девушки на допросе не было! Иди, выясняй, кто это и исправляй свой косяк! Пока я не напечатала шефу рапорт! На всё про всё тебе пятнадцать минут!
Его сдувает из кабинета, словно ветром.
- Ну, Маргарита, память у тебя действительно огонь! Я бы и внимание не заострил…
- Находит иногда. Я бы тоже, если бы не стояла у тебя за спиной. Ладно, мне нужно сходить к Робу. Ты продолжай, пожалуйста, отсматривать записи – вдруг что-то стоящее попадётся.
Я поворачиваюсь у двери и внезапно спрашиваю у него:
- Игорь, та «слепая зона», куда вошла горничная на записи… Чьи там комнаты расположены?
Он роется в своих бумагах и наконец извлекает план дома Барсука.
- Ну, там достаточно обширная, скажем так, «слепая зона» – говорит наконец – и там расположены четыре комнаты: Антона Фёдоровича, девочек, Виталины Михайловны и комната Людмилы.
- Какой идиот именно так повесил камеру? Зачем она вообще там нужна? Только для того, чтобы отсматривать коридор и лестницу? И что за странное расположение? Комнаты всех членов семьи собраны вместе…
- В другой стороне комнаты для гостей – пожимает плечами Игорь – а на первом этаже – для персонала.
Я иду к Робу, про себя думая, что после него сразу пойду к Дане – у того уже всё должно быть готово.
Роб практически выполнил всю свою работу относительно этого дела, потому теперь корпит над отчётами. Увидев меня, улыбается:
- Ты ко мне с какой-то новой работой, да? Я прям предчувствую… Ты же просто так никогда не зайдёшь!
Обнимаю его сзади за плечи, чмокаю в щеку:
- Робик, я к тебе по окончанию этого дела обязательно зайду просто так когда-нибудь. И в этой романтичной обстановке мы с тобой попьём чаю.
Он хмыкает:
- Я думал, я один здесь способен на подобные подвиги.
- Нет-нет – я обвожу рукой холодильники – подобное соседство меня ничуть не смущает.
- Ладно – добреет он – говори, зачем пришла.
- Мне, Роб, необходимо, чтобы ты кое-что проверил. Скажи, ты ведь восстановил формулы тех соединений тетродотоксина, которыми были отравлены Стася и Эвелина?
- Ну да – отвечает он – ааа, я понял – он показывает на конверт в моих руках – ответ ФСБ? Хочешь, чтобы я проверил сходство этих соединений и тех, что отправили в ФСБ из лаборатории Майрановского?
- Какой ты проницательный, Робик! За это и люблю… В общем-то, ты всё верно понял…
- Думаешь, кто-то работал с этим на дому? Или где-то ещё?
- Не исключаю такой вариант. Тем более, врачи, например, хорошо знают химию…
- Сегодня всё проверю и сразу позвоню тебе.
Посылаю ему воздушный поцелуй и иду к Дане. У того виноватое и сосредоточенное лицо.
- Марго! – ноет он – ну прости дурака! Я и предполагать не мог, что так получится!
- Что именно ты не мог предполагать?
- Понимаешь, я ведь проверил ныне работающий персонал… А эта самая Элис – он тыкает в экран на изображение девушки – она уволилась через день после несостоявшейся свадьбы.
- Вот это да! – я даю ему подзатыльник – ослятя, куда ты смотрел? Как можно было упустить такой факт? Это подозрительно, между прочим! Ещё кто-нибудь, кроме этой Элис, уволился после свадьбы?
- Нет, Марго, это точно.
Я склоняюсь, опираясь локтем на стол, и спрашиваю у Дани:
- Слушай, а кто вообще такая эта Элис?
- Элис Васильевна Разумовская, двадцать четыре года, работала горничной в семье Барсука. Уволилась через день после свадьбы.
- Элис – задумчиво говорю я – что, это её имя?
- Ну да, по паспорту.
- Хм, родители были большие оригиналы. Так чего же ты ждёшь, олух – звони ей…
Он как-то втягивает голову в плечи и заявляет:
- Я звонил, Марго… Телефон выключен…
Заношу ладонь, словно для удара:
- Как бы врезала тебе! Ладно, где в последний раз фиксировался её телефон?
- В районе её дома – пищит Даня, по-прежнему закрывая рукой свою голову – сидячего не бьют!
- Адрес, быстро!
- Уже скинул тебе на телефон.
Чтобы не тревожить понапрасну Игоря, я на всякий случай беру с собой оперативника.
Мы подъезжаем к старой пятиэтажке и входим в пахнущий сыростью подъезд.
- Надеюсь, мы придём не к трупу – шёпотом говорю оперативнику, который держит в руках оружие.
- Да уж, было бы хорошо, если бы без этого обошлось.
Поднимаемся на пятый этаж, звоним в старую дверь, обшитую дерматином – таких дверей и нет уже в большинстве квартир, наверное. Долго никто не подходит, потом слышим голос:
- Кто это?
- Представляюсь и тыкаю в «глазок» удостоверением, говорю, что хотела бы поговорить с Элис Васильевной Разумовской. После этих слов дверь открывается, и мы видим перед собой старика с длинными седыми волосами, стянутыми резинкой на затылке, с усами и бородой. Довольно эпатажная личность, учитывая также огромные очки на глазах и одежду, как у хиппи – широкие шорты и майку. Кажется, я понимаю, кто дал имя Элис.
- Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает он – что-то с Элис?
- Скажите, а кем она вам приходится?
- Внучка это моя – говорит старик.
- Мы можем поговорить?
- Заходите.
Обстановка в квартире а-ля девяностые. Впрочем, это совсем неудивительно, хотя и странно, ведь Элис отработала ни много ни мало – два года в доме Барсука. Могла бы и сменить обстановку в квартире. Но видимо, ей это не надо.
- Скажите, Элис с вами живёт?
- Да.
- А когда вы видели её в последний раз?
- Сегодня утром, она пришла с ночной смены и убежала по делам куда-то.
- У неё почему-то телефон не отвечает.
- Так она его дома забыла… Рассеянная…
- А она не сказала, куда пошла?
- Нет. И не скажет, даже если и спрошу. Уронит только: «По делам» и дальше бежит.
- Скажите, вы говорили, что она пришла со смены. Она где работает?
Он жмёт плечом:
- В больнице какой-то, я не знаю.
Звоню Дане и требую срочно проверить все больницы на наличие сотрудника с данными Элис. Провинившийся Даня готов жареную луну мне с неба достать, лишь бы я не накатала рапорт шефу.
- Да что случилось-то? – обеспокоенно спрашивает старик.
- Скажите, а вы знали, что ваша внучка работала горничной у миллиардера Барсука Антона Фёдоровича?
- Это знал! – с готовностью кивает тот, ему лестно, что наконец он может оказаться полезным.
- А то, что она уволилась – знали?
- Да.
- А по какой причине?
- Этого она мне не сказала, она редко мне что-то рассказывает – беспокоить не хочет, у меня, знаете ли, нервы… Но только я вам вот что скажу – в день увольнения она пришла страшно расстроенной и плакала в комнате.
- Вот как? И причины этого расстройства, вам, конечно, неизвестны?
- К сожалению, нет, милая барышня.
Мы прощаемся со стариком и уходим.
- Я надеюсь, с ней ничего не случилось – мрачно заявляю я оперативнику – ну куда можно бежать сразу после, якобы, ночной смены в больнице?
Звонок – это Даня.
- Марго, ни в одной из больниц и поликлиник города сотрудник с такими данными не числится.
-Блин, так я и знала почему-то. Послушай, Даня, бери на контроль её телефон, и как только он включится, сразу звони мне. Должна же она за ним прийти домой. Самое главное, чтобы ничего не случилось.
Мы с оперативником едем в комитет – время обедать, и честно говоря, я голодна настолько, что готова съесть слона. Игорь уже в столовой, присаживаюсь к нему за столик.
- Ну, как дела, обнаружил что-нибудь?
- Пока всё чисто, ничего особо подозрительного.
- Как жаль, что в той комнате, где наряжалась Стася, нет камер.
- Есть в коридоре. Но и на них ничего подозрительного – суета, суматоха, все члены семьи и подружки невесты по десять-пятнадцать раз входили в комнату невесты и выходили из неё.
Мы идём в кабинет, и Игорь снова усаживается смотреть камеры. Мы успеваем о чём-то разговаривать при этом, и иногда отвлекаемся, чтобы налить себе кофе. Когда снова смотрим в экран, я вдруг опять понимаю, что что-то не так на изображении. Подожди! Нет-нет, этого не может быть! Господи, какая же я идиотка!
- Марго? У тебя даже губы побелели – пугается Игорь – Марго, тебе плохо?
- Подожди! – говорю я Игорю и беру телефон.
Набираю номер оперативника и кричу в трубку:
- Сейчас же постановление и в дом Барсука! Очень надеюсь, что мы не опоздали!
Я объясняю им, что именно нужно изъять, кладу телефон и стучу ладонью по столу:
- Чёрт! Игорь, как мы могли это упустить?! Вернее, как я могла это упустить!
- Марго! Марго, хватит виноватить себя! Уже ничего не исправишь. Будем надеяться, что нам повезёт!
Я не успеваю окончательно принять весь груз вины на свои плечи, когда раздаётся звонок:
- Марго, телефон Элис включился. Она находится в стриптиз-клубе «Адам и Ева», кидаю тебе адрес.
Я срываюсь с места, беру оперативника, и мы летим в стриптиз-клуб.
- Интересно, что она там делает? – мрачно спрашиваю у сидящего рядом сотрудника.
- Думаю, работает.
Его предположение оказывается верным. Едва мы заходим в помещение, предварительно показав испуганному администратору «корочки», как тут же взгляд останавливается на длинноволосой блондинке в латексном костюме и высоких блестящих сапогах на тонких, длинных шпильках. В руках у блондинки плётка. Губы ярко накрашены.
- Она – усмехается оперативник.
Подхожу к ди-джею, показываю удостоверение и требую выключить музыку. Когда он это делает, раздаётся недовольный скулёж любителей стриптиза.
- Что за чёрт?! – кричит со сцены Элис, резко остановившись на повороте вокруг шеста – что там за дела?!
- Элис Васильевна Разумовская? – спрашиваю я её, также показывая удостоверение – вам придётся проехать с нами!
- У меня работа – презрительно говорит она – я не могу!
- Вы хотите, чтобы мы вас насильно уволокли? – спрашиваю я – или всё-таки снизойдёте для визита к нам?
- Вы меня в чём-то обвиняете? – вызывающе спрашивает она.
- Пока нет. Пока вы просто свидетель.
В допросной она садится, положив ногу на ногу, отчего оголяется великолепной формы бедро.
- Элис Васильевна – говорю ей я, не обращая внимания на её презрительный взгляд – у меня пока к вам один вопрос – почему вы уволились из дома Барсука Антона Фёдоровича? Советую вам говорить правду!
- Я уволилась?! – восклицает она – да нет же, вы ошиблись немного!
- В чём же?
- Дело в том, что меня уволили!
Часть 11. Очень неприятное животное
- Вы сейчас серьёзно? – усмехаюсь я – и за какую же такую провинность?
- Смешно ей – бубнит она и отворачивается – в том-то и дело, что я ничего не поняла! Уволили меня ни за что! Видеть не могу теперь этого Барсука и его чокнутую семейку, в которой балом правят бабы!
- Ну-ка – ну-ка, с этого места поподробнее! Расскажите пожалуйста, Элис Васильевна, что произошло накануне увольнения. Сами как думаете – за что были уволены? И кто поспособствовал этому?
Она делает из жевательной резинки во рту большой пузырь, который, схлопнувшись, заклеивает ей нос, неторопливо снимает её, суёт обратно в рот и начинает свой рассказ.
Я внимательно слушаю её, а сама думаю, как такая яркая и вызывающая девушка могла оказаться в доме Барсука. Там все работницы такие скромницы…
Когда она заканчивает рассказ, я говорю задумчиво:
- Мда, очень интересно, Элис Васильевна. Кажется, я понимаю, за что вас уволили. Ну да ладно, теперь уже наше дело – двигаться дальше. Зачем вы врёте дедушке, что работаете в больнице?
Она всплёскивает руками:
- А что вы хотите – чтобы я сказала ему правду?! Да дед гуманист отъявленный, пережиток советского прошлого… И со здоровьем у него не лады, ещё плохо станет! И вообще – это не ваше дело, я законов не нарушаю, голая на сцену не выхожу!
Впрочем, она права – это действительно не моё дело. Просто её дед пришёлся мне очень по душе, и не хотелось бы, чтобы она вот так обманывала его. Хотя с другой стороны, это можно не расценивать, как обман, она просто бережёт его и всё.
Успокоив себя таким образом, я думаю о том, что сейчас отпущу эту вульгарную девицу – впереди ещё много дел, а время близится к вечеру, но она вдруг добавляет:
- Между прочим, в этом доме есть самая настоящая крыса. Всюду вынюхивает, подслушивает, чего-то выискивает. А потом делится этой информацией с остальным персоналом. Вот, например, со мной она тоже делилась тем, что достопочтенная Виталина Михайловна не одобряет брак сына с этими девушками…
- Вот как?! – удивляюсь я, вероятно, эта самая «крыса» должна ещё многое знать – и кто же это?
Элис называет фамилию, имя и отчество той домработницы, которую я опрашивала. Вот, значит, как – Анастасия Петровна скрыла от меня важные сведения. Я вспомнила, как бегали её глаза на допросе…
- А теперь, Элис Васильевна, постарайтесь вспомнить, что именно рассказывала вам Анастасия Петровна.
После того, как она рассказывает мне действительно интересные факты, я решаю, что пришло время отпустить её.
- Спасибо вам за информацию, Элис Васильевна, она оказалась очень ценной для нас. Не смею задерживать.
Она встаёт, сдержанно кивает и уходит, покачивая стройными, высокими бёдрами.
В допросную, провожая её взглядом, входит Игорь.
- Хороша – цокает он языком, кивая вслед свидетельнице.
- Слушай, Игорь, мне нужно, чтобы кто-то из оперов завтра с утра привёз мне эту домработницу – Анастасию Петровну. Сможешь это устроить? Хочу убежать домой прямо сейчас – Юрчик что-то приболел.
- Да без проблем – заявляет он – может, больничный возьмёшь?
- Не может быть и речи – говорю я – дело движется к завершению, и мне нужно во чтобы то ни стало в ближайшие дни быть на работе. Хотя подожди – я задумываюсь – сделать это нужно прямо сейчас. Задержать её и поместить к нам в «предвариловку», мы имеем право это сделать до выяснения обстоятельств.
- Вот как? – удивляется Игорь – а собственно… для чего это?
- Она мне соврала на допросе. Вернее, скрыла некоторые факты, очень важные. Поэтому пусть посидит и подумает, прочувствует, так сказать, атмосферу того места, где может оказаться, если и дальше будет прятать информацию. Она пуглива, как мышь, поэтому такой метод, думаю, сработает «на ура».
- О’кей. Отправлю к ней оперативников, а ты иди, конечно.
- Спасибо, Игорь. Тогда до завтра.
Я прихожу домой и вижу, что муж хозяйничает на кухне.
- Где Юрчик?
- Я напоил его лекарствами, которые прописал доктор, и он уснул.
Вхожу в комнату сына, касаюсь лба, тихонько целую в тёплую щеку, глажу по волосам и иду на кухню.
- Я приготовил отбивные – сообщает Рус – пальчики оближешь!
- Устал? – провожу по щеке мужа рукой, он тут же берёт её в свою ладонь и целует.
- Бюрократическая волокита – сообщает Руслан – самое моё нелюбимое…
За столом мы болтаем не о работе. Нам есть о чём поговорить и без этого, и эти разговоры никогда не заканчиваются. Есть множество тем, которые нас интересуют. Когда я мою посуду, Руслан спрашивает меня:
- Ну, а ты? Как у тебя на работе?
- Дело подходит к завершению – преступник мне почти известен, осталось получить кое-какие доказательства, и всё – дело сделано. Думаю, завтра мы уже задержим этого… любителя тетродотоксина.
- Я и не сомневался в твоих способностях, Марго – он обнимает меня и зарывается лицом в волосы.
- Если бы я кое-что не упустила, всё было бы гораздо быстрее.
- Марго, ты же не робот…
А я вдруг вспоминаю, что не сделала один важный звонок. Что же – ещё не поздно. Звоню оперативнику:
- Привет, вам удалось изъять то, о чём я говорила?
- По полной программе, Маргариточка Николаевна! Всё уже у Дани!
- Отлично! Интересно, зачем она их хранила? Хотя… Вероятно, знать не знала, что нитка от них осталась на подоконнике.
На следующий день с утра я не тороплюсь приглашать задержанную домработницу. Пусть посидит пока и подумает о своём поведении, ей будет полезно. А то как крысятничать у хозяев, так это в первых рядах, а как делиться важной информацией со следователем – так мы в молчанку играем.
Иду к Робу – он должен был проверить тетродотоксин. У него уже есть результаты, и он говорит мне радостно-возбуждённо:
- Ну что ж, Маргарита, ты оказалась права – образцы соединений тетродотоксина соответствуют образцам из ФСБ – этому и вот этому – он тыкает в один из листков отчёта ФСБ.
- Но у них всё сходится по количеству – задумчиво говорю я – получается, что кто-то изъял энное количество этих веществ до того, как они отправились на хранение в ФСБ. Слушай, Роб, а эти соединения… они имеют какой-то срок годности, например? Его свойства со временем не принижаются? И ещё – я правильно понимаю, что с этим не нужно было ничего делать дополнительно? То есть достаточно было лишь добавить яд во что-то?
Роб смеётся:
- Ну, нет, Марго, что ты! Это же контактный яд, ни о каких сроках годности и речи быть не может. И ты права – достаточно было, аккуратно работая в перчатках, добавить это соединение во что-либо.
- Тогда это крайне интересно – говорю я – надеюсь, Даня отыщет в контактах Виталины Михайловны нужный для нас.
Я решаю идти к Дане – что-то он уже должен был нарыть за это время. Даня в очень хорошем настроении – видимо, он считает, что реабилитировал себя в моих глазах. Что же, конечно, я не буду писать рапорт, тем более, сама лоханулась по-крупному.
- Вижу, вижу – улыбаюсь ему – тебе не терпится сообщить мне что-то из ряда вон выходящее.
- Ты оказалась права, Марго. Нить именно от этих перчаток. Так что с меня Курвуазье.
Я машу рукой:
- Забудь. Я ведь сама совершила жёсткую ошибку, когда совершенно не обратила внимания на сей факт. Знал бы ты, как я себя ругаю последними словами.
- Да ладно тебе, Марго, ты всё равно молодец! Итак, с перчатками понятно. Гости пили, ели, развлекались, танцевали, так что никто и не обратил внимание на то, что она вышла из здания, обошла его, вскарабкалась на подоконник – благо, там невысоко и заглянула внутрь дамской комнаты. Видимо, её заинтересовало, почему Стася так долго отсутствует. Увидев, что яд сработал, она, довольная и счастливая, также незаметно вернулась к гостям.
- Надо бы осмотреть её платье… Там наверняка остались следы от кирпичной кладки снаружи.
- Вряд ли, Маргарита. После празднеств богачи обычно такие вещи отправляют в химчистку. Думаю, перчаток будет достаточно, ну и потом, наберутся ещё доказательства. Кстати, в этих многочисленных колбах и ёмкостях нет ни одного следа тетродотоксина, я всё проверил.
- Даже и не сомневаюсь, поскольку глупо было бы, если бы это хранилось вот так, в свободном доступе.
- Да, теперь по поводу знакомств Виталины Михайловны. Информация – бомба, Марго! Оказывается, родители её первого мужа работали оба в этой лаборатории, в лаборатории Майрановского!
- Вот это новости! Действительно горяченькие, с припёком!
- Да, они прожили недолго с первым мужем, он, кстати, не отец Антона Фёдоровича. Расстались из-за того, что его родители собрались заграницу – это в то то время! Он звал её с собой, но она категорически отказалась. Тогда он уехал с родителями, а она осталась здесь. Но думаю, того времени, что они общались, хватило для того, чтобы эти люди рассказали ей о тетродотоксине, тем более, она тогда была студенткой и конечно, интересовалась, зная, где они работают.
- Да уж, история. Но остаются два вопроса, на которые до сих пор нет ответа – знала ли Виталина Михайловна о том, что она собирается сделать и где старушка-мать хранит эти адские соединения, коли уж они у неё есть. Ладно, мы всё это выясним, но сначала мне нужно поговорить с этой Анастасией Петровной.
- Она там уже волком воет, наверное – усмехается Даня – кстати, наши балбесы опера подкинули ей мышь в камеру, когда приносили поесть…
- Господи, что за детский сад! – закатываю я глаза – честное слово, не следственный комитет, а какая-то старшая детсадовская группа на прогулке!
Вид у Анастасии Петровны бледный и помятый, видно, что она не спала большую часть ночи. Со слезами на глазах спрашивает у меня:
- За что меня задержали? Я ничего плохого не сделала!
Я молчу, пристально глядя ей в глаза, пока она не опускает взгляд.
- Ах, как не хорошо, Анастасия Петровна – я встаю и прохаживаюсь по допросной – как не хорошо врать взрослой тёте, которая всё равно узнает правду. А ведь не далее, чем два дня назад вы произнесли такую фразу: «В обязанности работников не входит слушать разговоры хозяев, нам платят деньги не за это!». Было такое?
Она кивает, опустив голову.
- Было – говорю я – только вот… Вы же сами себе противоречили тогда, правда?
- Что вы хотите этим сказать?
- Я хочу сказать, Анастасия Петровна, что у меня есть подтверждённые сведения о том, что вы – глаза и уши этого дома! И даже делились всем увиденным и услышанным с некоторыми сотрудниками! И не вздумайте это отрицать!
- Это было всего пару раз! – истерично кричит она – я делилась только с одним человеком, со своей бывшей подругой, Элис, которую потом уволили за воровство! Значит, это она вам напела про меня!
- Это не важно – говорю я, опираясь о стол и склоняясь к ней – не важно, Анастасия Петровна. Важно другое – вы мне солгали, а ведь я предупреждала вас о даче ложных показаний!
- Я не солгала, я просто скрыла!
- Это тоже преступление – вы скрыли важные для следствия факты!
- Я не думала, что они столь важны!
- Не юлите, Анастасия Петровна – это действительно важные факты! И вы прекрасно это знали! Кстати, Элис, ваша подруга, ни в чём не была виновата – её подставили. А теперь расскажите мне, что же вы слышали и видели, а я посмотрю, насколько это правда, и насколько ваши показания будут расходиться с показаниями вашей бывшей подруги.
Она рассказывает мне всё, что я услышала от Элис. Я удовлетворённо киваю:
- Замечательно. А теперь можете быть свободны… до суда.
- Это правда? – вспыхивает она – я могу идти?
- Да. И никуда не уезжать! И ещё такой момент – попробуйте только проболтаться о нашем разговоре Виталине Михайловне – тогда я действительно постараюсь сделать так, чтобы вы сели, и на очень немаленький срок, Анастасия Петровна!
Окончательно напуганная, она уходит из допросной, вытирая красный нос платком. Надеюсь, это послужит ей хорошим уроком.
Я возвращаюсь в кабинет, и, немного подумав, говорю Игорю:
- Игорь, надо подготовить постановление на повторный обыск в доме Барсука. Виталина Михайловна прячет соединения у себя в комнате, но почему-то при первом обыске оперативники не обнаружили этот тайник. В том, что он именно там, нет никаких сомнений, и это следует из рассказов Элис и Анастасии.
- Поедем вместе? – спрашивает он.
- Да и возьмём с собой оперативников. Кроме того, подготовь ордер на арест Виталины Михайловны и ещё одну бумагу.
Пока он готовит документы, я нервно хожу по кабинету. Заходит шеф:
- Марго? Как ваши дела?
- Евгений Романович, по моим расчётам, преступница должна сегодня же дать показания. Фактов много, осталось провести повторный обыск…
Виталина Михайловна реагирует на ордер очень спокойно, словно испытывая какое-то облегчение.
- Где она? – спрашиваю я у неё – мы ведь всё равно узнаем, это всего лишь вопрос времени.
Женщина ядовито улыбается:
- Вам её уже не догнать. Она в аэропорту.
Часть 12. Без наказания
- Даня? Послушай, нужно очень быстро выяснить, на какой рейс зарегистрирована… Хорошо. Рейс задержать, а в аэропорт отправить оперативников! Её нужно будет снять с рейса.
Едва я успеваю закончить, как Виталина Михайловна берёт свой телефон и начинает звонить. Я забираю у неё трубку и говорю:
- Это не поможет. Снятие с рейса и задержание – это всего лишь дело времени – я смотрю на маленькие часики на руке – наши успеют.
- Это произвол! – вопит она – отдайте телефон, это моё имущество!
- Вы сейчас, Виталина Михайловна, пытаетесь воспрепятствовать следствию. Потому я имею право забрать его у вас. И кстати, не забывайте – вы задержаны. А потому при оказании сопротивления я, в будущем, в суде, могу предъявить вам ещё и это.
- Вы ничего не докажете! – ухмыляется она.
- Разве? Я думаю, доказательств хватит с лихвой. Тем более…
Я вижу, как ко мне направляется оперативник, у него довольное лицо, словно он нашёл что-то суперважное.
- Маргарита Николаевна, мы его обнаружили – улыбается он.
- И где же?
- В стене, внутри деревянных панелей. Он совсем маленький, видимо, специально для этих целей, поэтому понятно, почему при первом обыске даже и не подумали о том, что это может храниться где-то вот так.
- Что же – говорю я – пройдёмте, Виталина Михайловна, понятые тоже уже внутри, так что посмотрим, что там обнаружили оперативники.
В комнате «королевы-матери» понятые, оперативники и кое-кто из домработниц, стоит такая тишина, что слышно, как где-то вдалеке скрипит тормозами машина. На красивом, красного дерева, резном столе стоит маленькая шкатулка – очень тонкая работа, старинная и дорогая. Внутри шкатулки, на бархатных подушечках лежат три стеклянных сосуда, наполненных прозрачными жидкостями. Я больше чем уверена, что это именно то, что мы ищем, да и взгляд Виталины Михайловны красноречиво свидетельствует об этом.
- Шкатулку изъять – говорю я и поворачиваюсь к ней – я же обещала вам вернуться с ордером на арест. Проедемте со мной. Скоро в комитет приедут все основные действующие лица, в том числе и ваш сын.
Ей точно не нравится эта информация, но она понимает, что сейчас ей не помогут ни деньги сына, ни его связи. Она садится со мной и Игорем в машину, в её взгляде злость и отчаяние, кулаки напряжённо сжаты.
В комитете суета и переполох, мимо проходящие сотрудники косятся на гордо выступающую Виталину Михайловну. У неё такой вид, словно она мученица и идёт на Голгофу. Провожу её в допросную, со мной заходит Игорь и включает ноутбук.
- Подождём остальных – говорю я.
Для пожилой женщины начинаются минуты тягостного ожидания, от стресса она непроизвольно начинает грызть ногти. Странно, я всегда думала, что в высшем обществе это считается ужасной привычкой, дурным тоном.
Дверь открывается и в допросную входит Барсук с той, которую сняли с рейса.
- Вы можете мне объяснить! – грохочет он – что тут происходит?! Меня выдёргивают с работы и в срочном порядке привозят сюда. Мама? – он словно только сейчас увидел Виталину Михайловну – а ты что здесь делаешь?
- Вы присаживайтесь, Антон Фёдорович – миролюбиво говорю я – и вы – обращаюсь к его спутнице – нам предстоит очень долгий разговор.
- Кто-нибудь может мне объяснить, что мы втроём тут делаем? – он смотрит на своих близких.
Обе молчат, тогда я усмехаюсь и говорю:
- Позвольте, я вам объясню, Антон Фёдорович. Вряд ли ваши женщины сейчас вообще смогут открыть рот. Так вот, когда после смерти вашей первой жены Кати Виталина Михайловна услышала о том, что вы снова намерены жениться, она сначала возликовала, ибо думала, что это место с достоинством займёт её сестра Мила, которая, по её мнению, очень вам подходит. Но вместо этого вы, не оправдав её доверие, привели в дом Эвелину. Столкнувшись несколько раз с пробивным и жёстким характером девушки, вы, Виталина Михайловна, довольно быстро поняли, что скоро место законной хозяйки займёт она, а вы останетесь не у дел, тем более, Антон Фёдорович был настроен крайне решительно и на ваши уловки и уговоры относительно брака с Милой давал отпор. А когда вы случайно услышали, что после свадьбы с ней Антон Фёдорович хочет отправить девочек, своих дочерей, учиться заграницу, вы поняли, что это полный крах и пришли к выводу, что нужны решительные действия. Не так ли, Виталина Михайловна?
- Вы ничего не докажете – она откинулась на спинку стула – всё это ваши домыслы.
- Это подтверждённые факты, Виталина Михайловна. Ведь у стен тоже есть уши.
Она, по всей видимости, поняла, о чём я говорю, потому что тут же сказала:
- Вся эта шушера, наши сотрудники, ненавидят меня, и скажут что угодно, лишь бы устранить.
- Даже если суд признает это косвенными уликами, их будет более, чем достаточно, чтобы посадить вас. Тем более, соединения тетродотоксина хранились в вашей комнате. И вы знали про него и его свойства. Почву вы начали подготавливать заранее, за несколько месяцев до свадьбы сына с Эвелиной. Вернёмся к тетродотоксину. Ваши свёкор со свекровью, родители первого мужа, с которым вы прожили не так долго и который не являлся отцом Антона Фёдоровича, работали в лаборатории НКВД, а после КГБ, лаборатория доктора Майрановского, ну а вы, будучи студенткой-медиком, очень интересовались этой темой, особенно работой с тетродотоксином. И они оба, несмотря на тайну, которую должны были унести с собой в могилу, с удовольствием рассказывали вам о соединениях этого страшного яда. А вы внимали, как будто чувствовали, что когда-то это вам пригодится. Специалисты разыскали вашего первого мужа, родителей его, конечно, уже нет в живых, но он сам рассказал нам, что перед отъездом заграницу они действительно давали вам образцы соединений тетродотоксина. Правда, неизвестно, с какой целью. Тогда проще было вынести что-то из подобных лабораторий. Это сейчас практически невозможно это сделать.
- Можно? – в допросную вошёл Роб.
- Да, Роб, входи. Говорить можешь открыто, при всех, так как все действующие лица здесь.
- Да. Маргарита Николаевна, согласно экспертизе, вот эти два соединения совпадают с теми, что были обнаружены в телах девушек. Этим была отравлена Эвелина, а этим – Станислава.
- Спасибо, Роб. Ну, вот и всё, Виталина Михайловна. Как видите, мы всё-таки дорылись до правды, как бы вы не пытались это скрыть.
Она горделиво подняла голову:
- Я этого не делала!
- Конечно, нет. Я вам верю. Но вы пойдёте, как соучастница и вам будет предъявлено обвинение в подстрекательстве – доказательств достаточно, чтобы суд счёл вас виновной.
- О чём вы говорите?! – возмущённо загрохотал Барсук – моя мать – пожилой человек! Я требую, чтобы вы сделали ей скидку на её возраст!
- Замолчите, Антон Фёдорович! Здесь вам не магазин и не аукцион, к которым вы привыкли! Здесь следственный комитет, а скоро ваша мать окажется в суде! То, что она пожилой человек, не даёт ей права решать – жить кому-то или умереть! Во всей этой истории есть и ваша вина!
- Моя! – испуганно вскрикнул он – а моя-то в чём?!
- Нужно было лучше следить за своим гаремом, Барсук! Особенно за членами семьи! Вы ведь абсолютно не в курсе, кто из них чем дышит и о чём думает! Я думаю, в суде ваши связи и ваша именитость сделают своё дело и вашей матери скостят срок, но кто утешит тех, кто теперь вечно обречён оплакивать своих дочерей?!
Он сел, а я подошла к его спутнице, опустилась на корточки и, глядя ей в глаза, спросила:
- Изабелла, за что?
Она не смогла долго выдержать мой взгляд, в глазах появились слёзы, и она выкрикнула мне в лицо:
- Папа! Он… Он совсем забыл маму! Понимаете? Совсем! Клавка ещё маленькая, а я сильно тоскую по маме! Ни одна из этих сучек, которых приводил отец, и мизинца маминого не стоили! Сначала мы просто пакостили этим девкам, но с Эвелиной всё зашло слишком далеко, она даже ударила меня однажды! А папа мне не поверил, а поверил ей! И сказал, что отправит нас в лицей заграницу! Мы стали совсем ему не нужны! Хотя мы его дочери. Бабушка пыталась вразумить его, но он словно не слышал её!
- Изабелла, а если бы отец женился на Миле? Её бы ты тоже отравила?
- Нет! – выпалила она – Мила – это другое! Мила нам, как настоящий друг, к тому же, она похожа на маму и любит нас! Если бы вы знали, как она расстроилась, когда прошёл слух, что папа отправляет нас заграницу!
Всё это время Барсук был настолько поражён, что не мог вымолвить ни слова. Он с трудом верил в то, что его дочь оказалась убийцей его женщин.
- И как долго ты собиралась это делать, Изабелла? Если бы мы не обнаружили яда в теле Станиславы, а отец захотел бы жениться вновь, следующую девушку ты бы тоже убила?
- Они все потенциально угрожали нам с Клавкой! Отец в любое время мог отправить нас в лицей!
- Девочка моя… - медленно произнёс Барсук – я бы… я бы никогда не сделал этого…
- Вот видите, Барсук, к чему приводят порой неосторожные слова – говорю ему я – ваша мать и дочь стали убийцами, убийцами ни в чём неповинных людей. Изабелла, откуда ты узнала о ядах и о том, где они хранятся?
Девчушка немного помолчала, а потом произнесла со злостью:
- Бабушка сказала. И даже показала, где они лежат. Она много рассказывала про лабораторию Майрановского и эти яды. А потом я ещё в интернете прочла.
- Как вы можете верить словам ребёнка? – возмутилась Виталина Михайловна.
- Помолчите – говорю ей – вы уже достаточно натворили, помолчите хоть сейчас. Белла, скажи, а кто ещё присутствовал во время этих разговоров?
- Мила и Клавка.
- Вот, Антон Фёдорович, свидетель также утверждала, что слышала подобный разговор, во время которого ваша мать подробно рассказывала историю тетродотоксина, как он действует, куда его можно добавить… А теперь угадайте, зачем она это делала?
- Вы же не будете утверждать…
- Буду, Барсук, буду. Ваша мать не решалась и боялась делать это сама. А потому очень надеялась на то, что это сделает кто-то из трёх человек – Мила, Клава или Белла. Изначально её ставка была всё-таки на Милу – она таки убедила себя в том, что Мила любит вас, просто тщательно это скрывает, она решила, что ради любви Мила может пойти на подобное. Но она ошиблась – Мила слишком нерешительна и амёбна для этого, кроме того, она ещё и умна, сказывается также неэмоциональный склад натуры. На Клаву тоже была слабая надежда – она ещё ребёнок и к тому же, плохо помнила мать. А вот эмоциональная Изабелла, переживающая все прелести предподросткового возраста, целиком и полностью оправдала её доверие. И Виталина Михайловна убедилась в этом, когда застала её, выходящей из своей комнаты, верно ведь, Виталина Михайловна? Вы обратили внимание, что девочка что-то прячет в складках платья, но не стали проверять этого. А Белла сказала вам, что пришла поискать какую-то книгу, верно?
Виталина Михайловна молчала. А мне просто необходимо было перевести дух. Я слишком много говорю сегодня.
- Мама… - начал Антон Фёдорович – как же так…
- А что ты хотел, Антон! – вспылила женщина – сто раз я говорила тебе, что ты должен думать о детях, а не о себе! Но ты совершенно меня не слушал! Женился бы на Миле и ничего этого не было бы!
- Вы Милу забыли спросить! – резко бросаю я ей – напридумывали себе…
- Я опытнее и старше, и знаю, о чём говорю! Мила любит Антона и детей!
Я понимаю, что спорить с ней бесполезно, потому продолжаю, обращаясь к Белле:
- Изабелла, скажи, ты разыграла сцену с Элис Васильевной, потому что она увидела тебя в комнате отца с флаконом термозащиты в руках?
- Да – отвечает девочка – мне необходимо было устранить её, но использовать яд я не могла – это было бы подозрительно. Потому я подсунула в её сумку свои золотые серьги. Она убирается в нашей комнате, поэтому я закатила истерику и сразу указала на неё, как на потенциальную воровку.
- Ты думала, что она не поверила в то, что, по твоим словам, ты просто разглядывала косметику Стаси?
- Я боялась, что, когда следствию всё станет известно, она тут же проболтается, что видела меня. Из комнаты Стаси я прошла по другой лестнице, потому на камере меня нет, когда я иду обратно. Я спустилась на первый этаж, обошла его и поднялась к себе.
- Я так и поняла. А Эльвире яд достался через крем для зоны декольте?
- Вы смогли выяснить всё это через два года? – удивляется она.
- Да. Сюда заходил наш патологоанатом, Роб. Он способен на чудеса. Но как ты не боялась, что этими кремом и термозащитой могут воспользоваться другие люди? Вот видишь, абсолютно ни в чём не повинная Нина умерла тоже из-за термозащиты – она попала и на её кожу при распылении.
- В любом деле есть недочёты – пожала она плечиком, а я просто поразилась её хладнокровию.
- Ваша дочь, Барсук – повернулась я к мужчине – такая же безжалостная, как ваша мать. Очень жаль, что вы узнали об этом только сейчас. Что же… Изабелле всего двенадцать, тюрьма ей не грозит. Скорее всего, по решению суда она отправится в спецшколу. Преступление останется без наказания. И очень жаль, очень жаль, что у нас такой закон, потому что мне кажется, что ваша дочь ничего не поймёт. Вы тоже, Барсук, понесёте ответственность, поскольку вы родитель, думаю, суд присудит вам огромный штраф, и вы выплатите компенсацию родственникам погибших девушек. А ваша мать… Ваша мать пойдёт под суд…
- Я найму хорошего адвоката! – задрал голову Барсук.
- Не гордиться бы вам надо – говорю я – а плакать. Только где уж… А теперь идите. Забирайте дочь, а вы, Виталина Михайловна, останетесь у нас, пока суд не вынесет определение о вашем местоположении до суда об убийствах.
- Вы хотите сказать, что я буду сидеть в грязной камере?
- Это на сорок восемь часов, если суд решит вас оставить на свободе до суда. Если нет – значит, на больший срок. Вы будете содержаться в ИВС.
Виталину Михайловну уводят, а я смотрю в окно на то, как Барсук с дочерью садятся в машину.
- Достанется ей сегодня, наверное – невесело хмыкает Игорь.
Год спустя, когда история со странными смертями на свадьбах перекрывается в моей памяти другими расследованиями, Рус вдруг говорит мне:
- Да, кстати, Марго, ты ведь помнишь Барсука?
Мы валяемся на песчаном пляже недалеко от нашего загородного дома. Около нас Юрчик строит замок – огромное сооружение с многочисленными ходами-выходами. Иногда ему помогает Рус. У меня отпуск, и мы втроём решили на некоторое время оторваться от цивилизации.
- Помню – лениво говорю я, поглаживая Руса по волосам – его голова лежит у меня на коленках – это тот, которому нужно вырыть трёхкомнатную нору. А что, с ним что-то случилось?
- Случилось – с усмешкой заявляет Рус – он женился.
- Надеюсь, на этот раз удачно?
- Мрачная шутка, но отвечу – да. Тем более, яды изъяли.
- И кто же его избранница? Дай угадаю. Мила?
- О, нет! Мила ушла из их дома с одним чемоданом, связавшись с каким-то охранником Барсука. Говорят, она невероятно расцвела и уже не носит эти странные бабушкины наряды из сундука.
- Так и кто же счастливая избранница?
- Тая. Она рассталась со своим перцем, узнав о его изменах. Я подозреваю, что здесь постарались ваши. Девчонки её знают и любят, недовольной только осталась Виталина Михайловна, но Тая быстро показала ей своё настоящее лицо, запретив вмешиваться в их семью и разрешив спокойно доживать свой век в доме Барсука, а не в доме престарелых. Кстати, недавно у младшей дочери Барсука, Клавдии, была пресс-конференция, на которой она сообщила, что хочет стать… следователем. И быть похожей на одну очаровательную полковницу… Интересно, кого она имела ввиду?
- Не знаю – я лениво потягиваюсь – и вообще, сомневаюсь, что Барсук позволит ей осуществить свою мечту.
- А мне кажется, что спокойная и умная Клава ещё даст огня своим родственникам…
- Ага, самое главное, чтобы не вздумала копировать поступки старшей сестры…
Мы затихаем – стало лениво даже разговаривать. Я откидываюсь на тёплый песок и бездумно смотрю в небо, по которому плывут кудрявые лёгкие облака, одно из которых очень похоже на шустрого зверька с умильной мордочкой и пушистым хвостом – барсука.
Преступление без наказания
© Copyright: Юлия Васильевна Королева, 2024
Свидетельство о публикации №224040500197
Свидетельство о публикации №224040500197
Рецензии