Семь голосов моих

Айн

Вдохновенная мелодия, что может звучать внутри не переставая сразу после рождения. Здесь и лишь здесь формируется «я».
Ты знаешь его на тонком, незримом для внешнего мира плане бытия, где нет места посторонним звукам. Совсем.

В саду Гесперид не поют птицы, но Айн звучит, задевая блики на золотых плодах. И жёлтым листком ложится на поверхность безмятежного пруда. Возникает чувство, будто несёшь его в ладонях, в любой момент способный сделать глоток из зерцал.
Его не утратить, не потерять, не испить до дна, забыв о невозможности существовать без него. Его услышишь даже в хтонической тьме. Он – есть ты. Поэзия Айн – твоя поэзия.

Его музыка – та музыка, которой ты больше всего хочешь жить. Музыка сердца, пробивающая насквозь. Ты слышишь этот тихий, таинственный шёпот на самом дне себя, словно песня любви идёт изнутри, почти не требуя твоего внимания.
Он проникает сквозь любую корку, любую стену, превращает неслышную тебе жизнь в бескрайнюю реку, сливаясь с ней до того, как звучит самая последняя нота. Можно идти против, можно плыть по её течению.

Айн создаёт и рушит. Песня может перелиться через край чаши и выйти наружу; другой возможности нет.

А может, это просто с потолка капает ржавчина?
 

Луа

Отражение утомлённой грусти, рождаемое с первым разочарованием.
Там смыкаются тонкие нити, которые не расплетёшь, сколько ни старайся. По ним настоящее уходит за границу прошлого, всё погружается в сияние и неподвижность вечности…

Луа растворяет в себе все прочие мысли. Теперь они возникают из ничем не отличимого эфира с привкусом озона и голоса слабого, неясного. И лучше от того не станет, ибо разрушается иллюзия, уводя сознание в тёмные глубины. Предстояло найти другой путь, войти в другой ритм и восстановить равновесие, оказавшееся необратимо нарушенным. Крайнее напряжение в голосе, как и раньше, предвещает ожидание близкой бури, отголоски которой долетают и до гаснущего сознания.

Он не вызывает ярость, но парализующий яд игл его чувствуется под кожей. Нечто похожее на тихую печаль, оседающую на дне души. От неё не избавиться.


Тлиет

Капля радости, упавшая с одиннадцатого лепестка. Перед нами не картинка, а настоящий мир – вот только что о нём известно?

С одной стороны он с трещинами и глубокими ущельями. С другой – покрыт горячими песками, танцующими в разгар нескончаемой бури. Барханы бескрайних пустынь перетекают словно волны буйного моря, в постоянном ритме меняя рельеф. Высокие стеклянные башни, пронзающие своим шпилем рыжее небо утром, за вечер могут наполовину скрыться в колючей пучине. А то, что до недавнего покоилось на незыблемом дне, вновь восстаёт. И под кристально-голубым ночным небом дремлют руины забытых цивилизаций.

Но в них живёт не только память, охраняемая мощами покинутых богов. Среди безжизненного металла и бездушных артефактов может найтись и та, чей голос, плоть и кровь увидит в хищном мираже умирающий от жажды путник. Мы знаем о её существовании лишь по отзвукам, идущим из глубин. Кусок разбившейся ракеты, кусок сердца, вырвавшийся из ада сгорания и тоски. Он и есть искренняя радость, запертая в невозможно сухом мире. Но томимая ли?

В истоках – последние песчинки нашего прошлого, которые не смогли соединиться воедино в минуту грусти и страха. Там их ждут процветание, бессмертие и вечность. И являются всего лишь каплей, случайно упавшей в чашу мироздания. Ту самую каплю с одиннадцатого лепестка.

Тлиет. Такой он и есть, и никуда не исчезнет. Каждый раз, проходя через нас, осветив изнутри, он превратит каждый осколок счастья в ещё один лепесток.


Катро

Тяжёлый выдох, обрушившийся кометой на неприметный спутник. Кара, ниспосланная на тело небесное, пробьёт до основания, утопая в магме. Так вскипает кровь в жилах, когда внутри клокочет ярость, распирая все внутренности, заставляя крушить и калечить. Это чувство действительно прекрасно и ослепительно. Оно требует выхода.

Катро многогранен. Его питает множество негативных эмоций, и чем дольше они копятся, тем больше голов растёт на этом монстре. И когда он достигает истинной формы звучания, его крайне тяжело сдерживать. Резонируя под кожей, раскатывается эхом по подземелью кровеносной системы, пытаясь вырваться на свободу. И не остановится ни перед чем.

Он не ограничится фибрилляцией и активными синапсами. Пробежит по обнажённой кости титанового скелета. Полируя сотни, тысячи раз, сгладит все неровности, сточит до остра. Пробьёт грудь изнутри. Выскоблит кожу до хрустящего на зубах лоскута. Ударит шипами по спинному мозгу. Выломает суставы, раскромсает позвоночник. Выжжет кислотой прожилки, смешает с памятью о прошлом. И убив здравомыслие, умрёт сам, оставляя в дезориентации.

Вот только ты уже не сможешь исцелиться от его ран. Тебя поглотит безумие, и кто знает, на что в подобном состоянии способен каждый из нас?

Потому никогда не позволяй Катро разрастаться до размеров крупного спутника. Не корми, не жалей, не подавляй. Иначе твоя душа сольётся с ним воедино, утрачивая все следы человеческого. Как только он обретёт свободу...

Ему невозможно противиться.


Ётт

Он порождается истинным страхом, трепетным ужасом, будоражащим разум. С шорохом и последующим поскрипыванием половиц, с последней улыбкой просыпающегося внутри чудовища, с первым криком, и переходит в активную фазу. Он – дверь, через которую всё потаённое входит в твой мир. Он – сонм, состоящий из хрипов, воплей, слёз и безумного хохота. В его венах все наши мысли и чувства. Его невозможно обмануть, он знает о нас абсолютно всё.

Будь уверен, гуляя в чертогах разума, повстречать его сможешь только в собственном отражении. Но лишь на короткий миг. Затем Ётт растворится, не оставив после себя ничего, кроме ледяного взгляда, что ещё долго будет висеть в пустоте зеркальной поверхности.

Омут, затягивающий на илистое дно лесного озера не так страшен, как глаза полные отвращения. В них ты видишь преломлённый образ самого себя. И это тупик. Запомни, никто не придёт в эту тюрьму за тобой.

Не ищи его. Это может убить.

Просыпаясь от ночного кошмара, не смотри по сторонам, не выглядывай пугающий образ в темноте, даже если чувствуешь его присутствие. Наутро он обязательно исчезнет.

Февральское солнце холодно, хоть и ярко светит, так и у Ётт нет желания пугать. Он защищает. Отводит от беды своей неизмеримой чудовищностью. Ведь когда Ёрмунганд явится, обвивая исполинскими кольцами каждую нить окружающего пространства, уже не решишься преступить то, от чего он тебя огородил.

Вот такой он, древний страх, поглощающий все другие, во всех обличиях. Именно потому бояться и не следует, при всей его зловещности. Остерегаться – непременно. Ведь за спиной его снедаемая погибель.

Треск пламенных филамент неосязаемой плоти проникнет в сонную дымку. Ётт скроет в ладонях обрывки видений, тонких, но очень чётких и ярких. С пробуждением они останутся витать над головой, пока не рассеются окончательно.
Тяжесть нынешней ночи осядет росой на душах проснувшихся и ещё спящих. Никто уже не нарушит утренний покой. А потом всё начнётся сначала. И с закатом солнца Ётт вернётся.

Он рождается во тьме пустой комнаты. Пустой ли?


Шида

Звонкая трель Шиды сравнима с поцелуем Космоса, получив который, исчезаешь из этого мира.

Его присутствие ознаменует мандраж, забравшийся глубоко под мышцы. Это чувство может быть приятным, хоть по началу напоминает приступ пароксизма. Но может оказаться и тягостно-бесконечным, как огонь, болезненно медленно плавящий свечи.
Его касание обдаёт тело мурашками, ознобом, волной подымающимся изнутри. Шида раздваивается. Его колоратурное сопрано воодушевляет на подвиги, его контральто – способно вогнать в глубочайшее отчаяние.

Грань очень тонка. За один лишь миг Шида способен сменить дефлаграцию на детонацию, пересекая предел Чандрасекара. Опасно? Безусловно. Но будоражит до костей, сводя восприятие к сладостной эйфории. Он способен вдохнуть новую жизнь, или же погасить навеки.

Сейт

Говорят, у пустоты нет голоса. Но, возможно, мы просто не способны его распознать. Сейт – безмолвная нора, которая поглощает и растворяет все формы и звуки мира.

Кто знает, может, именно его нарекли зовом пустоты, что соткан руками парадокса из струн хаоса и абсурда.

Сейт сравним с шипением змеи: едва заметным, коварным, ядовитым. Он – тёмные и страшные мысли, зарождающиеся в умах внезапно и бесконтрольно. Чёрная дверь посреди цветущих полей рассудка. Что стоит совершенно одна, и, очевидно, открывать её нет никакого смысла – за ней всё то же поле. Но так интересно.
Многие обходят ту дверь стороной. Она ведь странная, это пугает. Но когда из раза в раз встречается на пути, невольно возникает вопрос: может, стоит?

А действительно, что будет, если отворить ту дверь? Что ж, ответ для каждого окажется свой. Может, стоит проверить?