Твой. Без цензуры... Глава 55

Во время завтрака «светило» то и дело шутил, отпуская в адрес коллег и жены скабрезные шуточки, и провоцируя свою студентку на вполне определенные эмоции, пытался за ней криво-косо ухаживать, словно намереваясь доказать, что в состоянии прокормить будущую избранницу даже в самых экстремальных условиях. И подготовленное им для неё меню с «красноречивыми» названиями являлось тому подтверждением.

В качестве завтрака Гордеев предложил ей «Тошнотики» из картофельных очисток, консервированный хлеб с маргарином под названием «Оккупационный НЗ» и традиционный чай с водкой, знакомые с детства каждому второму выходцу из СССР.

В целом, меню получилось даже очень в его духе, пронизанное чем-то провокационно-бунтарским, как и он сам. И подождав, когда  сваренная им на огне картофельная шелуха настоится, разложил её позже по тарелкам, предлагая Чеховой попробовать порцию этого замечательного блюда, которым кормила его в детстве мать.

Вооружившись столовыми приборами, девушка обреченно уставилась на свою тарелку. Не такого завтрака ожидала она от якобы «любимого» мужчины. Кто-то другой на месте Гордеева вряд ли стал предлагать ей что-то подобное.

Она рассчитывала на другую еду. Все-таки они находились на кухне, а не в походе, где расстелив на траве пару газеток и разложив на ней продукты, могли спокойно поесть в одиночестве на лоне природы. А раз уж в гостях у него была дама, то мог бы подумать и о ней, предложив вместо картофельной шелухи что-то более деликатное.

— Сегодня, Лер, мои блюда будут из разряда экстремальной кулинарии, — предупредил её «светило», присаживаясь за стол и тоже вооружаясь столовыми приборами.

— Неужели? — буркнула Чехова, подковыривая вилкой ломтик картофельной шелухи.

Для неё же это были не блюда экстремальной кухни, а просто тюремно-лагерная диета. Жаль, сам Гордеев пока этого не замечал.

— Это кухня, которая рассчитана не на то, чтобы кого-нибудь накормить, Лер, а просто выжить, — невозмутимо бросил он, заканчивая на такой ноте свою «просвещенную» тираду и пробуя блюдо на вкус.

Вымученная улыбка Чеховой сменилась саркастической ухмылкой.

— А что приходилось ранее переживать тяжелые времена? — поинтересовалась она, надеясь вновь услышать какую-то слезливую историю о быте людей советской эпохи.

— Юность моя прошла в Подмосковье, — сообщил Гордеев, увидев в глазах девушки тень недоверия, — где хлеб и сахар выдавали населению по карточкам. До такого, чтобы кушать «Тошнотики», в нашем районе, правда, не доходило, но мне рассказывали, что находились люди, которые питались даже такими блюдами: варили и кушали картофельную кожуру, а добившись потом успеха, жили долгую и относительно счастливую жизнь, умудряясь выживать в самых тяжелых условиях.

Со снисхождением выслушав эту историю, Чехова невольно закусила губу, с опаской уставившись на предложенное ей блюдо. Несмотря на все сказанное ранее Гордеевым, оно ей сразу не понравилось. Это была не закуска, а какая-то пародия на еду.

Будто накануне он зашел в продуктовый магазин, взял первое, что увидел, и постарался из этого наобум ей что-то приготовить. Теперь, по крайней мере, она понимала причину его неприхотливости в быту, когда для неё отсутствие даже малейших комфортных условий было равнозначно катастрофе. Гордеев же, в отличие от других, мог долго жить без сносной еды и питья, ни на что не жалуясь и не испытывая при этом явного дискомфорта.

Еле слышно вздохнув, «светило» принялся за снедь, очень надеясь, что строптивая гостья тоже последует его примеру. Но ещё раз окинув недоумевающим взглядом столь странное блюдо, попробовать его Валерия так и не рискнула.

Во всяком случае, когда готовила она сама, то старалась даже самым невкусным блюдам давать красивые названия, чтобы они вызывали у людей хоть какой-то аппетит и приятные воспоминания. Гордеев же придерживался диаметрально противоположного мнения на этот счет, решив окончательно её отторгнуть от блюд собственной готовки.

— Мужчину невозможно обидеть, — спустя время отозвался он, потянувшись за салфеткой, — мужчину можно только огорчить. Поэтому не огорчай меня своим поведением и попробуй съесть хотя бы маленький кусочек того, что я для тебя приготовил.

Взяв вилку из рук студентки, «светило» аккуратно наколол то, что называлось «Тошнотиками», и, не обращая внимания на ошарашенное лицо студентки, поднес это к её перекошенного от возмущения рту, словно вправду собирался накормить её этим блюдом словно маленькую.

— Я не буду это пробовать, честно, — скрестив руки на груди, проронила Чехова, для пущей убедительности ещё и отвернувшись от навязчивого куратора. — Даже не пытайтесь меня этим накормить, — я все равно не стану ничего есть.

— Лер, это замечательно пропеченная, обжаренная вареная картофельная шелуха, — прорекламировав свойства своего блюда Гордеев, повторив попытку засунуть ей в рот вилку, и чуть не уронив при этом один из «тошнотиков» прямо на её кофту.

«Неужели я действительно должна есть такую дрянь?» — подумала Валерия, с подозрением уставившись на протянутую ей вилку.

По её мнению, это было ненормально — подавать девушке такую закуску. Но ничего другого «светило» ей, похоже, предложить пока не мог. В его рационе ещё где-то оставались бормотуха, забродивший «мохито», а также токан, лапшевник и оладьи с огрызками яблок, но подобные блюда привередливую гостью вряд ли бы впечатлили.

От такого мужчины можно было ожидать всего, но то, что предлагал он ей попробовать в качестве завтрака, превосходило все её ожидания как особы, надеявшейся хорошо поесть после относительно спокойно проведенной ночи. И судя по тому, с какой настойчивостью он предлагал ей попробовать эти «Тошнотики», то до сих пор был на неё за что-то обижен, в противном случае приготовил бы что-нибудь более удобоваримое и не такое отвратительное на вид и на вкус.

В общем, несмотря на широкомасштабную рекламу от имени Гордеева, попробовать столь экстремальную закуску Подмосковья Валерия так и не рискнула. Точнее у неё просто не хватило на это духу. Поэтому оставшись в какой-то степени вновь предоставленным самому себе, «светиле» пришлось доедать его самостоятельно. Прямо на глазах у шокированной гостьи. Причем ел он эти блюда с таким энтузиазмом, что на миг у Чеховой сложилось впечатление, что если бы в этот момент над его головой загорелась крыша, он бы по-прежнему продолжал сидеть на месте, с равнодушным видом поглощая свой нехитрый завтрак.

Так что едва с поглощением картофельной шелухи было покончено, (точнее Гордеев её так и не доел, устав махать в одиночестве вилкой), переглянувшись с голодной и злой гостьей, он вспомнил наконец за чай.

— Этот завтрак, как я уже неоднократно тебе намекал, содержит блюда кулинарии для выживания, — повторно сообщил ей «светло», вставая из-за стола, чтобы поставить на огонь чайник. — Потому что я хочу показать тебе, Лер, что перед тобой находиться мужчина, который даже в самый тяжелый и самый голодный год сможет накормить свою семью. А сейчас я предлагаю отведать мой фирменный чай. Чай имени Александра Николаевича Гордеева. Тем более ты сама хотела попробовать что-то другое, отказавшись утром от «ЖЭКовского кипятка на разлив»! — с этими словами он полез за заваркой, которая хранилась рядом с мини-баром, чьих запасов спиртного хватало на целую десятилетку.

«Теперь он перешел от восхваления своих тошнотворных блюд до песнопений в свой собственный адрес, — вздохнула Чехова, считая подобное поведение недопустимым в обществе женщины. — Он кого-то ещё, кроме себя самого, в этой жизни вообще замечает?!»

Не проходило и дня, чтобы «светило» не похвалил себя за сомнительные достижения в хирургии и других сферах жизни. Ей ещё не приходилось видеть столь самовлюбленного и повернутого на самом себе человека. А может это была ответка за прием на именинах?

Все могло быть. Ему не понравились тогдашние блюда и он решил отплатить ей той же монетой, подсовывая вместо съедобной снеди какую-то ерунду. Тогда по её версии все сходилось и она не могла упрекнуть его в обратном.

— Вот сейчас я начинаю заикаться, Александр Николаевич, — против воли вырвалось у Чеховой, стоило ей почувствовать в воздухе запах водки. — Чем больше я начинаю думать о вашем чае, тем хуже себя чувствую.

Проигнорировав её предупреждение, Гордеев снял с огня закипевший чайник и налив воды в две маленькие чашки, плеснул туда спиртного, позаимствованного из мини-бара. Чехову вмиг перекосило.

— Лер, ну, ты чего? Это ведь обычный чай, — слегка ухмыльнувшись, бросил он, наполняя обе емкости кипятком, — с водочкой…

— Мне плохо, — почувствовав, что ещё немного и она хлопнется в обморок, Валерия подхватила со стола неиспользованную салфетку и принялась ею обмахиваться, намереваясь прогнать чувство дурноты.

Сам вид зеленого чая с ядреным запахом водки так негативно повлиял на её самочувствие, что с трудом проглотив подступивший к горлу ком, она едва не стала жертвой ещё одного конфуза, прикрыв свой рот на всякий случай ладонью.

В противном случае Гордееву пришлось бы собственноручно надраивать наканифоленный кухонный пол куратовской дачи от нового загрязнения, критикуя чрезмерную впечатлительность своей гостьи. Но теперь она, по крайней мере, понимала его странную тягу к такому виду чая. И впервые увидев, как в обычный чайник для заварки заливают спиртное, пришла к убеждению, что теперь точно видела в этой жизни все.

— Что с тобой? — ехидно поинтересовался у неё «светило», поднося к губам чашку и пробуя напиток.

— Ваш чай, Александр Николаевич, произвел такое неизгладимое впечатление, — съязвила Чехова, не отнимая ладонь от лица, — что у меня чуть «тошнотики» обратно не пошли.

Во время завтрака она едва справлялась с позывами тошноты. Было сложно, но она выдержала этот ад до конца, так и не добавив проблем хозяину дома, который, по всей видимости, специально устроил для неё весь этот балаган, ревнуя её к Глебу. 

— Лер, у меня будет для тебя небольшой подарочек, — отозвался «светило», стараясь снова обратить на себя её внимание.

Заинтригованная поведением куратора, девушка превратилась вся во внимание, когда достав с кухонного шкафа старую потертую коробочку, он тут же передал её в руки своей ошеломленной гостьи.

— Вот. Исключительно ценная антикварная вещь: жестяная коробка для хранения чая, — с умным видом проронил Гордеев, на все лады расхваливая свой подарок, но Чехова видела в его доброжелательном жесте очередное над ней издевательство.

— Ну, я вряд ли буду хранить там чай, — рывком выдернув у него из рук эту коробочку, выпалила она, с брезгливым видом покосившись на «антикварную» вещь, которая, если бы не бережное с ней обращение «светило», уже б давно была у него на голове. — Я буду хранить там что-то нехорошее, так что…

Ничего не сказав, Гордеев молча допил свой чай, направляясь позже к мойке и включая воду. Свою миссию он выполнил, вручая ей эту коробочку, а что она с ней сделает, его это уже не интересовало.

Впрочем, такой подарок со стороны будущего жениха Чехову все равно не впечатлил. И убежденная, что куратор поступил так нарочно в силу своего противного характера, пришла к мнению, что если будет жить с ним под одной крышей на постоянной основе, то ей придется мириться с его подшучиваниями, без которых он, по всей видимости, не представлял иной жизни, привыкнув самоутверждаться за счет других.

Попроси она об одолжении Глеба, тот наверняка бы закатил скандал, и без того раздражаясь из-за каждой мелочи, если что-то шло не по его плану. То ли дело Гордеев, сохранявший рассудительность при любой обстановки, если дело не касалось операций.

Но как долго могло продлиться подобное к ней отношение, о том она не имела ни малейшего представления, только сейчас осознав, что ей не очень-то хотелось бы связывать с ним собственную жизнь. И как «светило» поведет себя в дальнейшем, когда она окончательно его доконает, оставалось только догадываться.

Сейчас же ей надо было сосредоточиться на предстоящей поездке в больницу и будущих занятиях. Поэтому зажав в ладонях коробочку для хранения чая, Чехова снова перевела взгляд на задумчивого руководителя практики, который помыв к тому времени посуду и разложив её сушиться на столе, тут же направился в сторону гаража, куда-то он загнал накануне свою ладу-седан.

Дожидаясь его уже у ворот, одетая и собранная, Валерия не сразу заметила, как из леса к ним во двор какой-то лось. Подойдя к домику Куратова, животное почесало голову о деревянное крыльцо. Причиной столь странного поведения непарнокопытного стала обычная сезонная линька.

Затаив от ужаса дыхание, Чехова продолжала стоять на месте, боясь спугнуть животное, пока на горизонте не показался Гордеев. Он и помог ей прогнать прочь этого лося, выкатывая из гаража свою машину.

Еле живая от страха, Чехова бросилась к нему. Выбравшись из салона авто, он пригласил её занять место рядом с ним, когда во двор внезапно пожаловали две пожилые женщины, вручая ему приглашение на выборы, которые должны были состояться на следующей неделе, но если бы все состояло только в этом.

Вручая «светиле» пригласительный билет, они передали ему ещё одно приглашение с пометкой для некой «Гордеевой Ларисы Альфредовны». Но если у самих разносчиц приглашений эта фамилия не вызвала каких-либо подозрений, то для «светилы» новость о существовании однофамилицы на просторах провинции стала настоящей сенсацией.

Услышав знакомую фамилию, Чехова невольно уставилась на куратора. Неужели помимо бывшей жены и Нины у него нарисовалась ещё одна «подруга жизни», о которой она пока была не в курсе?! Между тем, администраторы местного избирательного участка настойчиво ждали его ответа, который он не спешил им озвучивать. Точно так же ждала его и Чехова, окончательно запутавшись в количестве настоящих пассий куратора. Но не имея понятия, о чем вообще шла речь, Гордеев попытался замять назревающий конфликт, разводя руками.

— Это моя соседка! — виновато улыбнувшись, доложил он дамам. — Вы ошиблись адресом, уважаемые. Я с ней не живу. И вообще впервые слышу об этой женщине.

И пока те, пережевывая информацию, пытались сообразить, к какому избирательному участку «присовокупить» эту невесть откуда нарисовавшуюся в здешних местах «Ларису Альфредовну», его однофамилицу, «светило» вернул им второе приглашение. Однако не планируя так быстро оставлять его в покое, женщины принялись забрасывать его дополнительными вопросами, связанных с предвыборной агитацией.

— Вы уж извините нас за этот казус, но если в следующий раз с вашей фамилией опять что-то напутают, вы всегда сможете обратиться в соответствующие органы, — заверила его одна из дам.

Гордеев попробовал ей возразить, но женщины затараторили в ответ так, что его самого на миг стало практически не слышно.

Теряясь в догадках, кем именно приходилась «светиле» эта загадочная «Лариса Альфредовна», Чехова не сводила глаз с тараторящих женщин, мечтая о том, чтобы те поскорее убрались и оставили их наконец в покое.

— Вы не беспокойтесь, Александр Николаевич, если у вас возникнут проблемы, вы можете всегда связаться с нашим мэром Емельяновым и передать ему свои пожелания. Для этого будет достаточно зайти на его сайт и отправить на электронную почту свое сообщение.

Задумавшись о чем-то, Гордеев выдал вслух следующее:

— А как я обращусь в мэрию, если у меня даже компьютера нет?!

— Накануне выборов у нас будет проходить открытая телефонная линия, так что если вас что-то будет не устраивать в предвыборной программе, вы сможете позвонить одному из кандидатов и задать ему вопрос в прямом эфире, — поставила его в известность вторая дама.

— И о чем мне с ними разговаривать? — возмутился «светило», выпроваживая их за ворота. — О хирургии?

Маловероятно, чтобы кого-то из указанных кандидатов всерьёз заинтересует медицина, поэтому все разговоры на подобную тематику для меня — пустая трата времени.

— Ответьте прямо: вы придете на выборы?

— Чтобы знаменитый хирург оставил в операционной больного ради того, чтобы дождавшись своей очереди в избирательном участке, поставить галочку в бюллетене — как вы себе это представляете?! — рявкнул «светило», и тут же захлопнув перед их носом калитку, вернулся к ладе-седан, где его давно ждала Чехова.

— Александр Николаевич… — с упреком обратилась к нему Валерия, не ожидая от него подобной грубости.

— Что «Александр Николаевич»? — переспросил её «светило», садясь в машину.

Он ждал, когда она начнет называть его наконец-то просто «Сашей», но рассчитывать на подобное к нему обращение со стороны этой студентки пока что было рановато. Либо не заслужил, либо мало старался. Одно из двух. Иначе ему не светит перейти последнюю грань и сблизиться с ней по-настоящему. 

— Вы так грубо разговаривали с женщинами… — невольно вырвалось у Чеховой. — Они же не виноваты, что вы не хотите идти на выборы.

— Причем здесь выборы? Просто общение с мэрией не заладилось у меня с самого начала, вот и все! — усмехнулся он, поворачивая в стартере ключ. — А ты поменьше задавай вопросы, не то сейчас действительно опоздаем! — И заметив, что Чехова, несмотря на его приказ, продолжает сочувственно смотреть в сторону уходящих прочь женщин, повторил свою просьбу чуть громче: — Так ты летишь сегодня на занятия или уже передумала?

Очнувшись от своих размышлений, девушка перевела на него взгляд и про себя улыбнулась.

— Да. Я Лечу! — бросила она, и только теперь убедившись, что с ней было все в порядке и она давно пришла в норму, Гордеев завел мотор, выезжая за ворота.

Главв 56

http://proza.ru/2024/04/06/771