Мне всё равно ни кто не поверит

История первая

Иногда, в некоторых семьях, мамы с папами вступают примерно в такие вот диалоги:
- Куда собрался?
- Да в гараж, меня Толян ждёт, шаровую будем менять…
- Сына с собой возьми!
- Зачем???
И тут у них начинаются переглядки…
Его бегающие глазки говорят:
- Ну что ты устраиваешь?
А её немигающий, нацеленный взгляд отвечает:
- Ну откажись, попробуй, давай, ну давай же…

У вас в детстве такого не бывало? А мне нравилось по субботам ходить с папой в гараж, ему наверное тоже было приятно провести выходной с ребёнком.

Так начинается первая из трёх моих детских историй. Эти истории лично для меня очень дороги тем, что они реальные. В детстве, когда я рассказывал эти истории мне ни кто не верил. По разным наверное причинам, но в основном я полагаю, из-за того, что мои истории были не реально крутыми для того, чтобы быть правдой. Я очень расстраивался, что мне никто не верит, но это я пережил. А вот истории ни куда не делись и я с удовольствием, вам их расскажу.

Небольшое отступление

Недавно, один писатель поделился со мной своим авторитетным мнением по поводу моей манеры, мол слабо передаю атмосферу… Он был очень деликатен, видимо опасаясь моей реакции на критику. Кстати критику я переношу достойно. Если она конструктивная. Так-что пошёл он на хер! Советчик бля… Слабо передаю атмосферу бля! Ой-ой-ой. Да я её вообще не передаю, если уж на то пошло.
Просто не умею. Или не вижу в этом необходимости. Чёрт его знает, может быть он и прав, возможно это мой минус. Но я реально не вижу смысла грузить читателя подобной хернёй, типа: Это было прекрасное  весеннее утро, когда солнце, едва тронуло своими нежными лучиками верхушки деревьев, а бодрящий прохладный ветерок подгонял белоснежные облачка похожие на овечек… Да ну на хер. Главное, теперь всё время буду думать об этой атмосфере. Как теперь рассказ начинать…? Ладно, поехали…


Сначала передам атмосферу. 1986 год, осень, Ташкент, Чиланзар, квартал 17, стоянка возле музыкальной школы. На сколько я помню, других стоянок там не было. Стоянка представляла из себя приблизительно пятьсот гаражей расположенных рядами. С вертолёта эта стоянка напоминала бы нам игру пакман, если кто вспомнит такую игру. Короче, если ты там не был, мой дорогой читатель, будь уверен, потерял ты не много.
Мне было семь лет, я учился в первом классе. Вот что я помню. В основном в гаражах, да и не только в гаражах, а во всей стране были жигули, москвичи, запорожцы и не много хай класса в виде волги (ГАЗ-24). У нас тогда был москвич. Мужики по выходным приходили в гаражи чё ни будь поковырять, починить, порядок навести в гараже или в машине… Так-же пообщаться, бухнуть, поиграть в карты или нарды, закрыться в гараже (если совсем тупой) с какой ни будь шалавой или не шалавой, а с вполне приличной женщиной, но, видимо, не сильно себя уважающей, по тому, что, ну, в гараже… Ну кому какое дело? Короче убегали мужики из дома, на рыбалку, на футбол, ну и в гараж. Жизнь в выходные на стоянке кипела…
Это я передал, так сказать атмосферу в двух словах. Мог и не передавать, так-как к моему рассказу это не имеет ни какого отношения. Но какой я без атмосферы писатель…? Все писатели как писатели, а я как лох без атмосферы… Видать крепко меня этот козлина задел. Вот один дурак сотрясёт воздух, какой ни будь хернёй, а ты потом терзайся сомнениями на свой счёт…
Ввернёмся к рассказу. Помните, как в мультике Маугли был такой момент, где во время совета джунглей все зверушки чего-то решают, высказываются, галдят и тут раздаётся короткий рык Шерхана и все заткнулись. Вот точно так же произошло, когда на стоянке, в соседнем переулке завелось нечто очень мощное, но не трактор или автобус по тому, что звук был спокойным, ровным, не дребезжащим, как мы привыкли. Казалось, монотонный и внушительный гул этого двигателя передавал какие-то манящие вибрации каждой мужской особи в радиусе трёхсот метров. Ну и конечно все пошли поглядеть, что там за зверь… Кроме меня. Я так и не увидел, что там было. Конец истории.

Ну конечно я увидел! Я прибежал туда первый и увидел этого монстра. Это была семиметровая, чёрная, наиэлегантнейшая тачка. Сначала я подумал: - Новая Чайка. Потом увидел иностранные буквы на багажнике и подумал: - Мерседес. Для нас, для пацанов в то время все иностранные машины были Мерседесами. Про другие марки мы попросту не знали, неоткуда.

Я с вашего позволения немного отвлекусь. В восьмом классе у меня был товарищ Лёва Бахрамов, такой же мудак, как и я; самоуверенный, заносчивый… И как-то у нас случился спор на тему, кто поёт ласт крисмас. У него, как с Мерседесами, такая же херня, только про зарубежную эстраду, если Майкл, то Джексон… И вот он начал мне доказывать что ласт крисмас поёт Майкл Джексон, а я то знаю, что это Джордж Майкл, но забыл как его зовут, по этому я оппонировал Лёве так:
- Нет, это не Майкл Джексон!
- А кто?
- Не Майкл Джексон…
- Ну а кто же?
- Не помню, но точно не Джексон.

В конечном итоге его я переспорил.  Точнее, я получил что-то вроде технической победы, так-как Лёва сдался. Его последний беспомощный аргумент звучал так:
- Пошёл ты на ***…

Дядя Саша (сосед по гаражу) натирал эту тачку махровой тряпочкой. От переполнявших меня эмоций я не мог стоять на месте и подпрыгивая спросил:
- Что это дядь Саш? Мерседес?
- Нет.
- А что же?
Вот был бы прикол если бы он ответил: - Не помню, но точно не Мерседес…
И он отвечает:
- Кадиллак.
- Кадиллак – полушёпотом повторил я.
У меня появилось новое любимое слово. Я не буду заниматься описанием этой тачки, просто отвлекитесь на секундочку, загуглите Кадиллак Флитвуд 75 и представьте, как на его фоне выглядела бы Лада восьмёрка (на тот момент самая вожделенная советская тачка). Пока дядя Саша рассказывал мужикам, про своего старшего брата, который работал в Москве, в американском посольстве завгаром, и как эта тачка оказалась в Ташкенте, мне разрешили посидеть внутри. Салон был из серо – голубой кожи, пол из светло – серого ковра с ворсом в сантиметр и что меня больше всего поразило – это голубые стёкла. Обилие лампочек на потолке и кнопок на дверях заставляло мои руки жить своей жизнью. Не смотря на запрет, я понажимал всё что можно было и по несколько раз… Через несколько минут дядя Саша открыл водительскую дверь и спросил:
- Не жарко?
- Жарко.
- Ща сделаю по прохладнее.
Включил кондей и закрыл дверь. Сколько же сюрпризов у этой машины? После изнурительной Ташкентской жары, кондиционер подействовал на меня усыпляюще. И только я стал впадать в эйфорический сон, как дверь открылась и меня попросили на выход. Как я не хотел расставаться с этой тачкой, перенесённые мной впечатления заставляли меня вести себя неадекватно. Я начал канючить, выпрашивать дополнительное время, пытался манипулировать и уже почти расплакался… Но дядя Саша вдруг спросил:
- Серый, ты выйдешь из машины, если я прокачу вас с папой до конца стоянки?
Я кивнул, ибо от восторга, дар речи был утрачен на неопределённый срок. Дядя Саша и батя сели в машину и мы поплыли, да в семидесятых и восьмидесятых была мода на мягкую подвеску, да что там говорить, америкосы знали толк в комфорте. Дядя Саша вёз нас очень медленно, думаю, это он из-за меня (за что ему огромное спасибо), а потом он нас высадил и уехал. Я долго махал ему вслед и рыдал, как рыдал за месяц до этого после просмотра Кинг – Конга (****и обезьянку убили не за что). Больше я эту машину не видел. Я до сих пор мечтаю о такой машине, точнее не я, а ребёнок внутри меня. Может, когда снова впаду в детство, осуществлю мечту… Не помню, как прошёл остаток дня, но помню как я засыпал. Боясь забыть новое слово я медленно моргая повторял Кадиллак, Кадиллак…


Вторая история

По моей давней традиции (сейчас уже и не вспомнить, когда это началось) начну с передачи атмосферы…

Ура – ура! Завтра праздник! Завтра седьмое ноября! Два выходных, военный парад по телику и т.д. А сегодня шестое ноября восемьдесят седьмого года. Вся страна радовалась и праздник и выходные, благодать… Только студенты и ПТУшники не радовались, их, как баранов гнали на парад махать флажками и шариками, кричать ура и улыбаться. Но меня это пока не касалось, я был учеником второго класса, восьмилетним троечником, который возвращался домой с предпраздничного субботника и даже не представлял на сколько может быть интересным день Великой октябрьской социалистической революции… Дома меня тоже запрягли убираться, но уже в честь прихода гостей, чему я был очень рад, по тому что, когда дома гости, мне можно гулять во дворе сколько угодно, предкам в эти моменты было не до меня.
Вечером к нам пришли гости, среди них были Жорик с Тётей Наташей. Жорик был в военной форме, за каким-то хреном. Нет, я знал, что он военный, но чтоб прям вот так, в фуражке, в погонах, в шинели я видел его в первый раз. Обычно он был в джинсах и майке. Жорик, метр семьдесят, шестьдесят пять кг, очень щупленький, весёлый, слегка за тридцать. Когда мы выезжали в горы по выходным, он делал самые вкусные шашлыки.
Обычно гости расходятся ближе к одиннадцати и я очень удивился, когда меня позвали домой часов в восемь. Захожу домой.
- Чиво?
- Поедешь с Жориком на парад?
- Да!
И Жорик говорит:
- Пять минут на сборы, возьми с собой зубную щетку, нижнее бельё и полотенце. Мы опаздываем.
- А зачем это всё? Мы же… По чему сегодня?
- Вопросов не задавать! Четыре минуты. Марш!
Я конечно чувствовал какой-то подвох, но интерес был сильнее. И я собрался и вылетел из дома, как пробка от шампанского. Мы шли быстрым шагом до метро, потом доехали до какой-то станции в центре потом сели в автобус или троллейбус и добрались до военной части, на сколько я помню на Пушкинской улице (г. Ташкент).
- Сейчас мы зайдем на территорию военного объекта.
- А что это?
И тут хоть убейте не помню, что он мне ответил, какие-то там войска… Мы прошли сквозь проходную.
- Теперь ты в армии.
- Чё?
- Не чёкай, если старший по званию отдаёт тебе приказ, любой приказ – выполняй. И ни каких слёз, понял?
Я хотел спросить: - за что? Но ответил:
- Да.
- Не да, а так точно или есть.
- Так точно. А кто здесь старший по званию?
- Здесь все старше тебя по званию, не подведи…
- Не подведу.
- Ни как нет!
- Да, точно, ни как нет.
Затем мы зашли в казарму, кто-то дал команду и все построились. Тут я увидел Жорика  совсем с другого ракурса так сказать. Впечатление сложилось такое, что я в казарму зашёл с богом, на сколько там всё стремительно засуетилось и в один момент замерло в ожидании приказа. Он поздоровался с бойцами и они ему пожелали здравствовать, да так, что я чуть не оглох. Затем он дал команду и все выбежали на плац и построились. Мы с Жориком тоже подошли к бойцам и встали в строй. Стояли молча, чего-то ждали. Из соседнего здания вышел высокий, статный мужчина в шинели, мне он напомнил дядю Стёпу светофора из мультика. Команда равняйсь потом смирно, ну это я умел и выполнил на отлично. Потом он подошёл к нам и Жорик чего-то там ему отрапортовал. Этот, как оказалось подполковник посмотрел на меня своими игривыми васильковыми глазами и спросил:
- Новый боец?
Я молчу, думаю, как бы не обделаться со страху…
- Ну-ка, скажи что ни будь?
О чем я думал?
- Служу Советскому Союзу!
И отдал честь левой рукой. Строй заржал.
- Отставить!
И тишина.
- Как фамилия?
- Рубцов.
- Наряд вне очереди, рядовой Рубцов.
Подзатыльник от Жорика помог мне сообразить, что ответить и я выдал:
- Есть!
Подполковник ушёл с едва заметной улыбкой, а Жорик скомандовал какому-то бойцу выйти из строя и сопроводить меня куда-то для чего-то там…
- Пойдём – говорит солдат.
Пришли на кухню, там три бойца, сидят и чистят картошку, а мой конвоир им говорит:
- В вашем полку прибыло, выдайте бойцу инструмент.
Мне дали нож и табурет, сижу чищу картошку, прям как в школе на продлёнке, только картошки больше.
- Он чей?
- Саркисяна.
- Оооо, за что залёт?
- Не той рукой честь отдал…
- Да, заслужил наряд.
- Надо было ему наоборот, медаль за отвагу присвоить.
- За что?
- За отвагу! Ты чё, такую херню перед Самим отмочить, это сильно…
- Да.
- А много чистить? – Спрашиваю
- Вот ванну видишь, как до полна начистим, так и свободны.
- А если не на чистим?
- Самих сожрут. А ты Саркисяну кто сын?
- Нет, племянник. – Соврал я.
Сидел я с ними где-то час, старался не отставать в плане чистки картошки. За это время меня научили разбираться в погонах, званиях. Объяснили, чем отличается дух от черпака и т.д. Ещё мне рассказали что Георгий Саркисян, у них легенда, рассказали про то как он воевал в Афганистане, про его ранения, про награды, про то, что он майор и сколько народу ему подчиняется. А ещё я узнал, что некоторые ребята из их части, настоящие герои, которые воевали под его началом и с уважением называют его дядя Жора… Вдруг все встали.
- Вольно! - Скомандовал стоящий в дверном проёме Жорик – За мной! – указал мне головой на дверь и вышел первым.
- Бывай боец, спасибо за помощь, отвяжись там на гражданке за нас… - раздалось мне вслед.
- Постараюсь – говорю.
Те давай ржать. А мы с Жориком вышли из части и пошли на остановку.
- Куда мы дядя Жора?
- О, наплели тебе? Мы поедем сейчас ко мне.
- А как же парад?
- Парад завтра, а мы должны поесть, помыться, привести себя в порядок и спать. Завтра подъём в 6:00.
- Ого! А чё так рано?
- Что бы  на парад не опоздать.
Поди поспорь…
Мы проехали пару остановок, вышли из автобуса и оказались в махалле (в Узбекистане квартал частных домов). Жорик постучал в ворота одного из домов и нас впустили. Это был дом его родителей. Мне запомнился огромный белый Алабай у них во дворе, которого звали Байкал. Раньше я таких собак не видел. В доме нам очень обрадовались, видимо Жорик там появлялся редко. Это была большая армянская семья. Женщины и бабушки улыбаясь исщипали мне все щёки (я был очень кругленьким, всем нравятся такие детки, кроме детей) и я от них убежал на балкон, где Жорика братья, дядя Серёжа и дядя Виталик (я их знал) играли в нарды и материли друг друга на армянском. Потом я играл сними, выучил пару слов. Потом был ужин, все сидели за огромным столом, меня посадили рядом с Жорика бабушкой. Бабушки все одинаковые, нет для них большей радости, чем покормить ребёнка. А такие херувимчики как я, одним своим видом могут осчастливить любую бабушку, особенно пережившую войну. Она постоянно подкладывала мне в тарелку, то баклажан, то курочку и при этом говорила со мной только на армянском, когда я возражал, делала вид, что не понимает… Называла меня Серобчик.
- Ешь, ешь, сопротивляться бесполезно, потом похудеешь – говорит Жорик - В твоём возрасте я был таким же как ты.
- Как будто у нас был выбор… - сказал Дядя Серёжа. 

После ужина Жорик показал мне где ванна.
- Как помоешься, иди вон в ту комнату, нам уже постелили.
Я помылся, захожу в небольшую комнату (две кровати – полуторки, окно, стол, стул и шкаф), Жорик сидит за столом и что-то пишет.
- А где моя кровать?
- Возле окна.
- А чё ты делаешь?
- Учусь…
- Ааа как это? В школе?
- В военной академии.
- А зачем?
- Цуцик (это моё детское погоняло), чтобы получить звание полковника или генерала, надо закончить военную академию, без этого никуда. Умный человек, учится всю жизнь.
- Блин, я думал только в детстве учатся?!…
- Ложись спать, а я ещё попишу чуть-чуть. И чтоб не звука.

- Цуцик, подъём!
- Уже?
- Давай вставай и по тихому на кухню, завтрак на столе, только не шуми, все ещё спят…
Жорик куда-то убежал, я сижу завтракаю и думаю, как мы с ним будем идти на параде и радостно размахивать флажками. Я по телику видел парад несколько раз, и жутко завидовал детям, марширующим по площади с флажками и шариками, а ещё мне хотелось красный бантик на лацкан.
И вот мы приехали в часть.
- Куда мы идём, в казарму?
- Нет, на плац.
- А чё там?
Мы как раз подошли к плацу.
- Постой здесь!
А я и так уже стоял, как вкопанный с открытым ртом. На плацу стояли БТРы, и ещё куча всякой военной техники, которой я не видел раньше. Я знал только легендарный БТР 70 (бронетранспортёр), у меня была моделька, я её выиграл в ошички у пацана из соседнего двора. Солдаты бегали вокруг машин с вёдрами и тряпками, сами машины работали (разогревались), офицеры стояли болтали, улыбались, настроение у всех было праздничное. Потом все машины замолчали, солдаты построились возле машин, подполковник и ещё какие-то офицеры осмотрели все машины и ушли. Солдаты расслабились, вяло ходили по плацу, убирали вёдра и т.д. Жорик подозвал меня рукой, я подошёл к офицерам, поздоровался, отдал честь правильной рукой. А подполковник сказал – держи Рубцов - и подарил мне белые перчатки. Я, помню поблагодарил его, но сам долго думал – на хрена мне какие-то белые, бабские перчатки? В общем не оценил по незнанию. А потом, Жорик попросил одного солдата провести мне экскурсию. Солдат мне и рассказал, что подполковник подарил мне свои офицерские перчатки и это большая честь… Затем я узнал какие бывают боевые машины, меня очень впечатлила БМП (боевая машина пехоты), мне разрешили залезть во внутрь, я был в восторге. А главный прикол в том, что от восторга я даже про парад забыл. Когда солдат закончил экскурсию и вернул меня на место, я обнаружил, что офицеры и Жорик в том числе уже не в шинелях, а в камуфляже и танковых шлемах.
- Запрыгивай вон в тот БТР, и сиди там, как мышь. Понял? – Спросил Жорик
Я кивнул.
- Выполняй.
Солдаты помогли мне забраться в машину. Сижу. Молчу. Слышу – экипажам построиться возле машин! - Потом кто-то толкнул короткую речь. Потом Ура, потом – по машинам…
 И тут вообще отрыв башки. Пару человек залезают в БТР, садятся в кресла и подключают шнуры от своих шлемов к машине.
- Тебя подключить? – спросил меня один из офицеров.
Я не понял вопрос, но кивнул. Он достал из какого-то ящика ещё один танковый шлем (по моему он называется шлемофон) и подключил шнур от шлема к шнуру из кресла. И я начал слышать переговоры по рации между машинами, но гораздо важнее сам факт того, что у меня на голове танковый шлем, это предел мечтаний, я даже забыл, что я в бронетранспортёре. Потом картина такая, Жорик залезает в машину и садится за руль. Вот это номер! В шлеме слышу какие-то команды, в том числе и – колонна пошла – и мы поехали. Жорик обернулся ко мне.
- Ты подключен? – спрашивает.
- Да.
- Переговоры слушай, но кнопки не нажимай.
- А куда мы едем?
- На парад.
- Чё правда?
И на конец я допёр, что на параде я буду проезжать в БТРе. Эмоции зашкаливали. Конечно я забыл, что нельзя нажимать на кнопки и стал нажимать, было прикольно, тем более, что при каждом нажатии в шлеме слышался писк. Через некоторое время, как раз, когда я подумал – а ещё кто ни будь слышит этот забавный писк? -  в шлеме раздалось – ДА ХОРОШ ****Ь ТАМ НАЖИМАТЬ ****А ПО ГОЛОВЕ НАХ БЛЯ!!! Я посмотрел испуганными глазами на офицеров, которые смотрели на меня и улыбались. Один ко мне придвинулся.
- Давай-ка я тебя отключу боец – говорит
Я покивал.
- Там всё равно ни чего интересного… Печеньку будешь?
- Ага.
- Чё сидишь просто так?
- А чё делать?
- Не знаю, в перископ посмотри…
-  Что??? Здесь есть перископ???
Я был на столько удивлён, что у меня изо рта печенька высыпалась… С того момента и до конца парада  я смотрел в перископ.
Это я передавал атмосферу так сказать, ну а теперь перейдём к долгожданному параду.



Парад.

- Цуцик, подъезжаем к красной площади. Ты смотришь?
- Ага, а можно я голову из люка высуну?
- Я тебе высуну! – ответили мне три дружелюбных голоса.
- Наш выход – сказал Жорик.
Где-то пол минуты я рассматривал красную площадь через перископ, пока не услышал:
- Всё, возвращаемся в часть.

Парад закончился.




Как-то странно прошёл парад, стало грустно и от перископа я устал. Я сидел, грыз печеньку и рассматривал пулемёт. Думал, вряд ли мне разрешат его потрогать, даже и спрашивать не стал.
- Цуцик, рано нос повесил, сейчас начнётся самое главное.
- Мне можно будет пострелять из пулемёта?
Мужики ржали минут пять, потом один мне говорит:
- Короче шутник, рассказываю, скоро мы выезжаем на обводную и тебе можно будет вылезти из люка, а пока надень перчатки и надень шапку под шлем, чтоб не продуло… Минут через десять мне разрешили открыть люк и вылезти, что я и сделал. Когда я вылез из люка, то увидел, что во первых наш БТР шёл в середине колонны, во вторых и спереди и сзади почти из каждого БТРа торчало по пацану, а где-то и по два, а в третьих вдоль обочины стояли пацаны и девчонки, которые, скорее всего жили неподалёку и каждый год, седьмого ноября они выходили на дорогу поглядеть на военную технику. Я, как и все торчащие из БТРов пацаны взял под козырёк и всю дорогу ехал в такой позе. Надо было видеть с какой снисходительной физиономией я смотрел на завидующих мне мальчиков стоявших вдоль дороги, но ещё больше удовольствия мне доставляли девочки, которые радостно махали мне руками, как будто я герой возвращающийся с войны… В таких условиях трудно сохранять невозмутимость, но я справился. И как меня не звали, во внутрь погреться, я продолжал изображать торчащий из БТРа монумент мужества не смотря на начавшийся дождь. Жорик был прав, этот момент и был самым главным. Всё это длилось минут двадцать пять, а потом меня дёрнули за ногу, я глянул по сторонам, другие пацаны попрятались в люки и я понял, что и мне пора. Концерт окончен. К тому времени, когда мы вернулись в часть, я сильно устал, да и продуло меня конечно, что я дурак что ли, шапку под шлем одевать… Простыл я тогда сильно, потом пару дней валялся с температурой. Но оно того стоило. Ко мне домой ехали на такси, по тому что я уже валился с ног. Домой я так и зашёл, как Цезарь в Рим, с триумфом, в белых перчатках и отрубился через пять минут. Помню в такси я спросил у Жорика:
- А можно я в школе расскажу про этот парад?
- Конечно можно, тебе всё равно ни кто не поверит.

Так и произошло.


История третья

Ленка. Так её все звали. Ей тогда было слегка за двадцать. Крепкая, высокая, стройная, глазастая блондинка. Настоящая русская красавица – матрёшка, как сказал бы В. М. Шукшин: - при таких достоинствах женщина… Взгляд её выражал бешенную уверенность в себе. Такой взгляд бывает у боксёров тяжеловесов. И улыбка. Со своей улыбкой она по моему не расставалась ни на секунду.
Это сейчас, я вспоминаю её как красивую, молодую женщину, а тогда, в восемьдесят девятом году, в десять лет, мне было как-то пофигу. Тогда, все девчонки были дурами. Ленка жила в моём дворе, в доме на против и работала пионервожатой в нашей школе. Пионервожатая это человек, который отвечает за мероприятия типа: сбор металлолома или макулатуры, субботники, капустники, костры (пионерские), походы и т.д. Плюс на ней политинформация.
Вот, как сейчас помню, прекрасный апрельский денёк, солнечно, как всегда в Ташкенте, на улице градусов 25, а у нас урок рисования. Открылась дверь, в класс зашла Ленка, что-то прошептала училке, та указала пальцем на меня, Ленка приподняв брови посмотрела на училку, та кивнула ей на журнал, Ленка полистала журнал и с ещё более удивлённым лицом посмотрела на меня, потом поджала губки и покивала училке мол – ну а что теперь поделать… -  и ушла.
- Рубцов – говорит училка – после урока в пионерскую…

Захожу в пионерскую комнату.
- Ленка привет, звала?
- Привет Серёжа, садись…
- А чё я сделал?
- Ни чего. Ты оказывается хорошо рисуешь?
- Танька Краснощёкова лучше рисует.
- Краснощёкова болеет, так что на конкурс по рисованию поедешь ты, со мной конечно.
- Какой конкурс, я?
- Честно, сама удивляюсь. Мы с тобой поедем в школу № 103, там сегодня с 15:00 до 16:00 пройдёт конкурс на лучший рисунок среди третьеклассников, на тему «Мир».
- И чё? Соревнования между школами что ли?
- Нет, это районный конкурс. Так что дуй домой, пообедай, своих предупреди что едешь, скажи что со мной, возьми десять копеек на проезд и выходи, в школьной форме в два часа. Я буду ждать во дворе. Всё понял?
- Понял.
- Да, Серёж не забудь подготовиться на тему мир.
- В смысле?
- Ну, что будешь рисовать? Найди какую ни будь открытку или ещё что-то…
- Что-то вроде – нет войне?
- Не знаю. Мир. Давай. Во дворе в два, пока…

Не знаю, как описать то состояние, в котором я прибывал в тот момент. Это похоже на симбиоз удивления и восторга от того, что выбрали меня (раздолбая и двоечника) на районный конкурс по рисованию. Я как будто бы попал в параллельную реальность, где существуют хорошие, правильные дети, которые хорошо учатся, ходят в кружки и участвуют в конкурсах… Короче меня не покидало чувство, что я случайно попал в сказку. В сказку Тани Краснощёковой. Будоражащее чувство. И с этим чувством, я пришёл домой, пообедал, надёргал из журнала марок по заданной теме, взял двадцать копеек и спустился во двор.

- Как поедем, на метро или на автобусе? – спрашивает Ленка – Времени полно…
- На автобусе.
Когда мы сели в автобус, Ленка протянула мне пионерский галстук.
- Надень.
- Зачем?
- Ну, я не смогу объяснить им, по чему ты до сих пор не пионер. А как ты это дома объясняешь?
- Ни как. Все думают, что я пионер. Галстук в «Шухрате» купил да и всё… Утром в галстуке выхожу, со школы возвращаюсь тоже в галстуке…

Я объясню. В третьем классе, нас принимали в пионеры и все с трепетом ждали этого момента. В конце первой четверти принимали отличников, их возили в музей Ленина. В конце второй четверти – хорошистов, там же. А в конце третьей четверти принимали троечников и двоечников, но уже не в музее Ленина, а в классе, причём если от поездки в музей освобождали, то от торжественной клятвы нет, что делало эту и без того жалкую церемонию ещё и унизительной. Слава богу я не попал в третью категорию, в прочем, в первую и вторую я тоже не попал. Нас таких в школе было двое, я и мой друг из параллельного класса Эверест (его реально так зовут). Про таких как мы обычно говорят: - ты с ним не дружи, он тебя плохому научит.
Кстати, мне дома так говорили про него, а ему, соответственно про меня. С первого класса мы начали прогуливать уроки и учить друг – друга плохому… На сколько я помню, было весело. Короче, нас с ним приняли таки в пионеры, в конце года, в пионерской комнате. Церемония, нет, скорей процедура длилась не более минуты. Это выглядело примерно так:
- Клятву знаете? – спросила Ленка
- Нет.
- Галстуки есть?
- Ага.
- Надевайте, теперь вы пионеры…
Я думал она ещё добавит что ни будь, вроде: - Родина гордится вами орлы!!!
Но она промолчала, наверное старалась не заржать. Видок у нас был, будь здоров… Она нас выловила для посвящения в пионеры в столовой, когда мы с ним подрались из-за рыбной котлеты. Ну как бы там ни было, а пионерами мы стали. Если бы я знал тогда, на сколько моим родителям было плевать на то, пионер я или нет. Каждый день я переживал, как бы не спалиться. Переживал почти весь учебный год, с конца первой четверти. Надо было уже тогда догадаться, что всем по херу. К стати, в начале следующего учебного года, в сентябре, меня и Эвереста, на линейке, перед всей школой № 195, торжественно исключили из пионеров, под крики других пионеров «позор - позор» и под одобрительные аплодисменты, свист и улыбки раздолбаев старшеклассников. Причём исключили нас за разные подвиги, но это уже другая история. Давайте-ка вернёмся в автобус, где я ещё не пионер, а Ленка мне и говорит:
- Вот и надевай галстук, пусть там тоже думают, что ты пионер…
- Ладно.
- Серёж, а как так получается, что у двоечника – хулигана, сплошные пятёрки по рисованию?
- Не знаю, нравится рисовать.
- А с остальными предметами что?
- Просто ко мне учителя придираются.
- А учитель по рисованию не придирается?
- Ну по началу она, думала, что за меня кто-то дома рисует, потом дала мне задание на уроке, я его выполнил и она отвязалась.
- А по другим предметам ты не можешь выполнять задания хорошо?
- Могу, но не всегда.
- А по чему?
Я молчал, не знал что отвечать. Ленка поглядела в окно.
- Скоро наша остановка…
- А знаешь, я как-то на БТРе катался.
- Да прям…!
- Чё, у меня дядя военный.
- У меня тоже, на прошлой неделе из пушки стреляла, до сих пор плохо слышу…
- Чё правда?
- А?…… - хохоча она завязала мне галстук - Выходим пенёк.

Почти тридцать пять лет прошло с того дня, Ташкент я помню плохо и могу не правильно описать местность, так что извините, я этого просто не буду делать. Но атмосферу - то, надо как-то передать… На сколько я помню, на остановке были два киоска, в одном продавались газеты, а в другом – мороженное. За спиной, через дорогу парк «Волгоградка», кинотеатр «Чайка», рядом торговый центр где на первом этаже продавались фотоаппараты и я очень любил там позависать по случаю, поглазеть. Кстати там я и купил когда-то свой первый фотоаппарат «ФЭТ» на первые заработанные деньги, но об этом в другой раз. А ещё в этом торговом центре на втором этаже продавался легендарный, наивкуснейший, знаменитый на весь Ташкент молочный коктейль. И если уж зашла речь о легендарных вкусняшках, нельзя не вспомнить о цыплятах табака, которые подавались с божественным, томатным соусом в кафе «Молодёжка» расположенном не подалёку. Самыми сильными впечатлениями из детства оказались впечатления кулинарные и комплекция у меня была соответствующая, уж чё-чё, а пожрать я любил всегда… Ну это я отвлёкся, вернёмся на остановку. Время ещё есть, стоим с Ленкой, едим щербет по восемь копеек и смотрим на красивую, тенистую аллею (улица Гагарина), которая была выложена бетонными плитами метр на метр. Я тогда, ещё подумал, дали б нам мелки, мы бы сыграли в гигантские крестики – нолики… На одной такой плите было написано 195 (номер нашей школы). Ленка поставила меня на эту плиту и ушла, а через три минуты вернулась с мелками. Я ржу.
- Ты чё?
- Да так…
- Короче, вот эту плиту ты должен заполнить рисунком. До начала десять минут, готовься, как услышишь свисток – начинай, на всё про всё час. Давай. Пойду пообщаюсь, позже подойду. Вопросы есть?
- Чё рисовать?
- Чё хочешь, давай…
Слева стоит девочка с мелками в руках.
- А ты чё будешь рисовать? – спрашиваю её
- Так я тебе и сказала!
- Ладно, потом посмотрю… - и прошептал – крыса.
Я глянул влево, от меня и вдоль всей аллеи стояли напряжённые пионеры – третьеклассники и ждали свистка, каждый на своей плите. Где-то через двадцать пионеров от меня стояли столы для жюри и там же бродила Ленка, болтала со своими коллегами пионервожатыми… Ну, думаю надо стереть номер школы с моей плиты и начал шкрябать ногой по бетону…
- Нельзя! – Сказала крыса
- Почему?
- Нельзя!!! – и кивнула так, утвердительно прикрыв глазки.
Ну пионерия, у меня полный класс таких, стукачьё. Слава богу я из другой когорты, хоть десять галстуков на меня нацепи я всё равно останусь раздолбаем.
- Пошла ты – говорю – и тоже так киваю…
Бедная и одновременно счастливая пионерка! Счастлива по тому, что ей есть на кого пожаловаться, а бедная, по тому что она не сможет этого сделать, для этого надо покинуть свою плиту, но ведь нельзя. В этом и разница, пока пионеру не скажут, что можно, ему всё нельзя, а мне можно всё, пока не запретят. От не разрешаемой дилеммы девочка уже готова была заплакать но…
Прозвучал свисток. И все начали рисовать, а я решил пройтись вдоль аллеи и глянуть, что там у конкурентов… Я, вообще был борзый, не столько от детской глупости, сколько от не любви к рамкам. Короче – протест, одна из причин моих двоек… У пионерки от моей наглости случился когнитивный диссонанс, судя по тому, как она, с мелком в руке и открытым ртом, несколько секунд наблюдала как я удаляюсь, но потом, буквально махнула на меня рукой, решив не тратить своё время на всяких идиотов. Пройдя метров десять, я увидел идущую на меня покрасневшую и с выпученными глазами Ленку.
- Ты куда? – почти не открывая рта, понизив голос, тихо спросила Ленка.
- Так поглядеть…
- Так нельзя, тебя дисквалифицируют баран.
- Налево и направо я посмотреть могу, а что дальше происходит увидеть нельзя да? Я ж со всеми соревнуюсь…
- Пошёл на место.
- А если я в туалет захотел?
Её реплику заменил взгляд, который мне показался очень убедительным аргументом. И я, конечно вернулся к своей плите, а разведку хоть и частично, но произвёл. Как и предполагалось, в основном изображались солнце, радуга, голубь мира и всякая такая херня, что не могло не радовать, по тому как у меня идея была по интересней. Я присел на корточки и начал набрасывать основные контуры. Возле меня остановились какие-то ноги, поднимаю глаза и вижу пацана из нашей школы. Это был Талмачёв Олег ( по кличке Талма, с ударением на первую а), шпана чиланзарская, на три года старше меня, нормальный пацан в общем… За долго до этого дня я знал, что Талма учится на художника. Помню как я удивился, когда он показал нам с пацанами свои работы акварелью. Вроде двоечник - раздолбай, который только и умел материться, драться, играть в лянгу, крутить между пальцами спичечный коробок и сплёвывать сквозь зубы, короче, дворовой гопник с репутацией, а тут, кто бы мог подумать, у человека такой богатый внутренний мир и фантазия и способности… Удивительно. Впрочем, чья бы корова мычала.
 
- А Талма! Здорова, как сам?
- Здорова Серый.
- Чё ты здесь делаешь?
- Да я тут не подалёку учусь, в художке. А ты чё здесь, за нашу школу рубишься?
- Ну да…
- Чё будешь рисовать?
- Станцию Мир.
- Опааа!!! Нормально ты замахнулся… С чего будешь срисовывать?
- Вот марки, видишь, детали видно хорошо.
- Я смотрю, ты набросал что-то?
- Ну, да, короче я решил вот, как на этой марке – всю площадь будет занимать земля, а на её фоне висит станция Мир, вот тут по центру и может из-за земли, вон в том углу, будет выглядывать луна…
- А чё, ништяк. А ты вытянешь такой рисунок?
- Да чё тут рисовать – понтовался я – делов-то…
- Шестью мелками, Станцию мир на фоне земли?
Тут я не на шутку призадумался.
- Ну чё теперь, что-то по проще рисовать что ли?
- Давай отойдём-ка…
Мы отошли в сторону, Талма достаёт из портфеля чёрный мелок.
- Вот возьми.
- Что это?
- Пастель.
- Чё?
- Чёрный мелок бля!
- Ааа.
- Так нельзя – влезла пионерка…
- Так хлеборезку завалила – посоветовал Талма.
- Слышь, а ведь она права, застучит и не примут у меня рисунок.
- Ты чё собрался победить на конкурсе или показать этим уродам на что ты способен?
- Ты чё такой злой-то?
- Да я тут три года подряд пролетал, здесь выиграть без мазы братан! Здесь выигрывают вот такие - показал на крысу - с радугой и зайчиками. Короче, теперь у тебя есть кое что для теней и контуров, а я побежал, опаздываю. Давай, удачи!

Он так быстро убежал, что я не успел сообразить, что это вообще было. Талма, появился из неоткуда, нежданно-негаданно и исчез, как мираж. Мне даже показалось, что он мне померещился. Мне стало как-то грустно, наверное хотелось советов, поддержки. И бог меня услышал. Поддержка подоспела.
- Ты ещё не начал? – возмутилась Ленка – пол часа осталось!
- Я начал, продумываю…
- Скоро комиссия пойдёт, продумывает он.
- Нарисую, потом пусть идёт.
Опять этот взгляд. Ленка ушла.
- Чё лыбишься?! – это я крысе.

Да, время уже поджимало, я собрался и решил, погрузиться в искусство. Пол часа пролетело, как один миг. Я активно пользовался чёрным мелком, не просто обконтурил станцию, но и уделил внимание теням, а белым мелом высветлял, предавал объём, разбрасывал звёзды и блики на станции. У нас была очень классная учительница по рисованию. Получилось не плохо, на мой взгляд.
По тихоньку приближалась комиссия, человек десять - преподы, вожатые и Ленка среди них, я из далека видел её напряженный взгляд. Шли они очень медленно, и я решил, пока сбегать до остановки, газировки хлебнуть из аппарата. Пока стоял в очереди, смотрю, а  комиссия уже подходит к моему рисунку. Как-то быстро они прошли, хотя, на что там смотреть? Ладно – думаю – подойдут, посмотрят, попью пока водички… И вот, когда я пил, вдруг раздался взрывной хохот, я чуть не откусил с испугу кусок гранённого стакана. В общем, как уже все догадались, комиссия подошла к моему рисунку. Женщины смеялись почти истерически, кто-то держался за живот, кто-то поправлял очки, ходили вокруг рисунка, спрашивали о чём-то Ленку, та вытирая слёзы указывала на меня, стоящего в двадцати метрах от них со стаканом в руке.
Как бы я не стеснялся, а пришлось подойти. Меня спрашивали: откуда я взял идею, учусь ли я в художественной школе, а по чему не учусь и т.д. Взъерошивали мне волосы, хлопали по плечам, в общем, много фамильярных – одобрительных жестов… Затем они по тихоньку успокоились и ушли к своим столам, забыв, кстати, что после меня стояли ещё три пионера в ожидании жюри.
Да, про рисунок.
Картина такая: Планета земля, луну рисовать не стал, а просто накидал звёзд на заднем плане, в центре, над землёй висит станция Мир, а на одной из солнечных батарей сидит белый голубь и удивленно смотрит на всех из картины. А сверху надпись (уже на другой плите) Голубь Мира. Кстати мне сообщили, что так нельзя, угадайте кто.

Пьедестала почёта не было, просто ко мне подошла по видимому председатель жюри и вручила серебряную медаль, грамоту и поблагодарила за участие. Общими усилиями товарищи, мы таки довели пионерку до слёз. Потом мы с Ленкой пошли посмотреть на рисунок победителя. Золото получила девочка, которая нарисовала перечёркнутую атомную бомбу и хоровод из радостных, разноцветных детишек. Кто получил бронзу мы смотреть не стали, по тому что нам было похеру, очень устали и проголодались.
Сели в автобус, вернул Ленке галстук. Катим потихоньку домой…
- Лен, а медаль и грамоту можно у себя оставить?
- Только на один день, похвастаешься и отдашь мне, повесим в пионерской комнате, рядом с другими трофеями. Только грамоту не мни и медаль не потеряй.
- Лен, а почему меня не дисквалифицировали за черный цвет?
- Да там через одного мухлюют, те кто поумней.
- Да, заметил я негритёнка на рисунке у победительницы…
- Во-во!
У меня в голове прозвучало – так нельзя!
- Ко мне Олег Талмачёв подходил.
- Это я его к тебе отправила, помог?
- Да.
- Ну и ладушки…
- Лен, а чё вы так смеялись?
- Ну смешно, голубь такой, сидит, смотрит…
- Чё-то я…
- Ладно, ты там бликами увлёкся. Вот, у голубя между лапок одно такое белое пятнышко, как раз, а после этого и на остальные блики, разбросанные по всей станции смотришь как-то иначе.
И не дожидаясь моей реакции, давай опять ржать.
Меня охватил такой ужас, а она ржёт, не может остановиться.
- Блин, Лен я не специально, честно.
Она ещё громче зашлась. Глядя на неё и меня прорвало. А потом я начал вспоминать, лица женщин из комиссии, их одобрительные похлопыванья меня по плечу и смех уже было не остановить. Мы так и вышли из автобуса, хохоча и спотыкаясь…

Уроки я в тот вечер не делал, думал – покажу класухе грамоту с медалью и будет скидка за героизм, но нет, нахватал на следующий день двоек. Конечно мне ни кто не поверил, медаль мол не именная, а грамота… Талме пришлось компенсировать сорок копеек за мелок. Конечно он купил за эти деньги целый комплект, я узнал об этом, когда зашёл в магазин. В его оправдание могу сказать, что мелки продаются только комплектом. Кстати я и себе купил такой комплект, хотел быть готовым к следующему конкурсу. Но тот конкурс был для меня первым и последним.