Гроза

Гроза
Действие рассказа занимает несколько дней конца июня 1998 года. Это отрывки из жизни разных людей, которые объединяет одно - знаменитый приснопамятный ураган в Москве 21 июня 1998 года. Кто-то в эти дни усиленно боролся с экономическим дефолтом, кто-то - решал судьбы страны, кто-то - сдавал экзамены, а кто-то - обрел первую любовь. И через все эти истории проходит картина разрушительного бедствия, стоившая жизни нескольким десяткам человек, и повлиявшая на жизнь еще десятков тысяч, и, возможно, миллионов. А кому-то ураган помог переломить жизнь к лучшему. Первоначальное название рассказа - "жара". Это была действительно жара, в прямом и переносном смысле. Такое было опасное, непредсказуемое, бурлящее, но вместе с тем чем-то замечательное время конца девяностых…

…Тьма, пришедшая со средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над ипподромом, хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим - великий город, как будто не существовал на свете…
М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»


Конец июня в Москве определенно задался! Ну, конечно, это смотря что этим словом называть... Стояло настоящее лето, и для тех, кому нравилась теплая и солнечная погода, это было настоящим праздником, тем более, что теплынь в нашем поясе бывает не всегда. Кто-то сетовал на бесконечные пробки, да и на погоду заодно, устав дышать выхлопами в бескрайних заторах по дороге на работу и обратно, чувствуя, как немилосердно палящее солнце накаляет до состояния сковородки крышу машины, и опаздывая на встречу с бизнес-партнерами. Деловые граждане, сокрушались, что не успевают, и изнывали от проникающей жары. Подкатывал к концу двадцатый век, и не только век, но и тысячелетие. Миллениум, будь он ладен и не ладен. Меньше двух лет оставалось до двухтысячного.
Ах, этот магический двухтысячный - год с околдовывающими тремя нулями на конце! Для многих этот год уже сам по себе, по факту являлся олицетворением будущего! Как там гадали комсомольцы середины века, что у нас будет к двухтысячному? Персональный автомобиль у каждого? Ну в общем-то да, практически у каждого, по крайней мере в столице! Коммунизм? Вдохните-выдохните, перекреститесь и забудьте навсегда... Сверхзвуковые пассажирские самолеты? Были уже, но этот период в прошлом. Уж больно эти "Конкорды" оказались ненадежными, и даже падучими. Как и их аналоги Ту-204. Яблони на луне и Марсе? Ну, сейчас это даже писателям-фантастам неинтересно.
А что мы имеем в реальности, в текущем 1998-м? Разделившаяся страна и отпавшие от нее окраины? Ну и Бог с ними, на наш век и России вдоволь хватит! Гарь и пыль в бесконечных пробках? Ну, так это везде, во всех мегаполисах. Лужков, конечно, обещал... третье кольцо. Ну, это он много что обещал! Что еще у нас есть в реальности? А ничего, чем можно гордиться. Очередной транш от МВФ? Ну да. Это если дадут. Да дадут, куда денутся! Только рубль просядет, а он так и так просядет, если нефтяные брокеры еще прочешутся. Ничего хорошего в ближайшей перспективе нет и вряд ли будет... И колбасит страну финансовым кризисом, ох колбасит! ММВБ никак курс не устаканит. Сейчас доллар по шесть с половиной рублей, а через месяц вдвое скакнет! 
Так думал бизнесмен Аркадий Ефимов, в час по чайной ложке продвигаясь в намертво стоящей пробке в сторону Центра.
В этот раз за рулем был он сам - водителя отпустил в недельный отпуск. Да и то сказать, кроме маршрута «дом-офис-переговорный центр» (раз в неделю), он не выезжал никуда. Даже на природу не каждый выходной - хорошо, если раз в месяц. Дела, будь они неладны.
Ох, и достала жара! Ну нет, теплую погоду он любил сам по себе, но это только если на природе лежать у речки, или, еще того лучше, на южных морях. Любил Аркадий в детстве и лето, а сейчас-то о погоде подумать некогда - все бизнес.
Сегодня, 21 июня 1998 погода была не просто жаркой (сухую жару можно было легко перенести), а еще и удушающей. Стих малейший ветерок, и уже к половине одиннадцатого было около тридцати, а то и больше. Что-то предчувствовалось, только пока непонятно что. Как Аркаша влез в бизнес, у него особым образом стала работать интуиция. И на людей, и на поступки, и на будущие события.
Пробка медленного двигалась в сторону Второго транспортного, чтобы там встать замертво еще минут на тридцать. Аркадия уже подмывало оставить свою «Волгу» на промежуточной перехватывающей парковке и чалить дальше на славном ордена Ленина метрополитене. «Вот только обратно - неизвестно когда, может, тогда, когда метро закроют». Поэтому Аркадий пока колебался.
Бизнесмену было сорок лет. Бизнесом в столице он занимался уже восемь лет, а до этого - три года на родине. Нет, воротилой бизнеса он не был, хотя на квартиру заработал. Просто это была такая отрасль, где он периодически терял больше, чем зарабатывал. И машину тоже вторую поменял - старую «Тойоту» на новую «Волгу». «Волги» еще в конце девяностых продолжали оставаться-таки престижным автомобилем. Да еще блаженной памяти нижегородский губернатор, а теперь Первый вице-премьер Немцов планировал пересадить всех министров на «Волги», но намерение так и осталось намерением. Хотя, зря ее ругают «тазоводы», то есть любители Жигулей. Всем хороша машина, только жрет много. Да и пусть жрет! На бензин заработаю! Зато уши коленями от сквозняка не закрыты, как в «Ладе».
…Протекли еще пятнадцать минут. Близилось уже Второе Кольцо. Аркадий планировал уйти направо на развязку, а потом - на Ленинский. Через двадцать-тридцать минут он будет уже в переговорном центре. А на конец дня у него еще запланировано пара совещаний. Хоть в офисном центре кондиционер есть, что радовало! Ефимов планировал и в машине поставить кондей, но как-то не решался - говорят, он микробы разносит.
Через некоторое время он, оставив машину на парковке, уже бегом поднимался по ступеням офисного центра. Деловой день бизнесмена только начинался, и этот день предстоял быть долгим и утомительным.
 
У Московского экономического колледжа собралась небольшая группка студентов. Точнее, пока абитуриентов. Семьдесят пять процентов поступающих были девушками. Удушающая жара действовала на нервы похлеще предэкзаменационного мандража. Но здесь, на теневой стороне, где располагалось крыльцо приемной комиссии, было пока сравнительно прохладно и довольно приятно. Ника сдавала свой первый вступительный экзамен, и довольно волновалась. Совсем, казалось, недавно, был выпускной бал, и вот - она уже практически студентка. Почти взрослая. Тут и требования другие, но и свободы больше. Да и то сказать, в школе ты не волен выбирать, а потом - уже осознанный выбор. К одиннадцати утра уже прошла половина студентов, и вот наступила очередь Ники.
Ей достались знакомые вопросы, те, к которым она помимо обязательного минимума, готовилась дополнительно. На удивление легко она прошла экзаменационную суету. Предстоял еще один, но насчет того, второго, она уже практически не волновалась. Второй экзамен - история, уж в этом-то Ника была корифеем.
Девушка была свободна уже к двенадцати часам. «Даже не проголодалась!» - думала она, направляясь к дому. Порадовать своих ей сейчас очень хотелось. Ника пока еще не обзавелась мобильным телефоном, хотя ее к 18-летию папа обещал порадовать этим подарком. Но это будет только через полтора года - придется немного потерпеть.
Солнце уверенно подбиралось к зениту, улицы медленно нагревались. Ника хотела сначала выбрать дорогу по набережной - река смягчает зной, но потом, утомившись, свернула на Моховую - в тени домов она чувствовала себя лучше.
- Ну как, сдала? - первым делом спросила ее мама.
- Сдала. На четверку!
- Молодец! Садись тогда к столу, подкрепимся. Отец будет только к двум. А уж потом торжественно отметим твою сдачу!
Ника вышла на улицу только к пяти вечера. Жара и не думала спадать, чувствовалось, что стало только жарче! Днем, после экзамена, припекало только сверху, а сейчас жарит еще и снизу - асфальт щедро отражает накопленное за день тепло.
Вероника вышла погулять не одна, а со своим другом. Познакомились не так давно, но уже много общались. Он поступал в МАИ, и уже сдал два экзамена. Оставался последний, самый сложный. У Ники тоже оставался один, но насчет него она не волновалась, уже считая себя зачисленной. О многом они разговорились сегодня с Ваней, многими темами поделились, поделились планами на будущее. И это будущее обещало быть прекрасным. Пусть и не полностью безоблачным - трудности, они у каждого на пути встают. Но что конкретно хочет Ника от жизни она точно знала. А поступление - это только этап большого жизненного пути.
Ну а после экзаменов, трам-тарарам!! - поездка в замечательный Мармарис! Родители давно обещали ее свозить в солнечную Турцию, и вот, наконец, пришло время! Она так ждала этого, так об этом мечтала - просто не описать!!! Может быть, еще из-за того, что девушка еще не вышла из подросткового возраста, и мир пока еще ей представлялся лучше, больше, и красивей, чем на самом деле. А может, это просто зависит от человеческого восприятия. Ведь кто-то, глядя в лужу, видит грязь, а кто-то - в этой же луже отражающиеся звезды. Все дело в нашем восприятии.
Вероника не страдала повышенной романтизацией действительности. Она считала себя на восемьдесят процентов прагматичной и расчетливой. Но это не мешало иногда ходить по облакам. Да и когда еще, если не сейчас, не радоваться жизни! Счастье нельзя откладывать на завтра - ведь оно, счастье, бывает, как и осетрина, только первой свежести, завтра уже окажется отравленным. Истина бытия - только здесь и сейчас, только здесь и сейчас можно быть счастливым!
С этими радостными мыслями Ника и Иван гуляли по бесчисленным набережным, проспектам и бульварам Москвы. День постепенно превращался в вечер. Но до темноты, которая, как известно, друг молодежи, было еще ох как далеко - с завтрашнего дня начиналось пиковое летнее солнцестояние - три самых длинных дня в году.
- Надо было на пляж сегодня идти! Погода классная! - предложила Вероника.
- Ну, так может, сходим еще?
- Сходим. А пока давай погуляем, или, лучше просто посидим! Притомилась что-то я. Как, по мороженому, сообразим? - предложила девушка, когда они проходили мимо 'Raspberry&Fruits'.
- Давай.
Они взяли себе два разных. Но и фруктовый лед, и пломбир таяли быстрее, чем их ели, поэтому долго сидеть не пришлось. Спустя десять минут будущие студенты покинули гостеприимное заведение, продолжив путь к Обводному каналу. Там они планировали посидеть на набережной.

*     *     *

В Администрации Президента кипели страсти. Страну лихорадило в финансовом смысле с самого начала года. Первый вице-премьер государства принимал на себя удары со всех сторон.
В 15-00 в дверь постучался секретарь:
- Борис Ефимович, из министерства.
- Через пять минут приму. Пока пусть ждут.
После того, как ушли люди из министерства (финансов, разумеется, других в эти дни тут не было), Немцову пришлось принимать секретаря из МВФ. Фонд почти месяц уламывали дать России еще кредитов, и, вроде бы, дали зеленую улицу. В 17-00 Немцов уже беседовал с Отто Шмайссером. Разговор велся по-английски, которым Первый вице-премьер владел в совершенстве. Шмайссер был очень упорным и предусмотрительным собеседником, поэтому постараться пришлось на славу. Шахтеры уже раз стучали касками на Красной площади. В случае дальнейших задержек планировали повторить акцию и забастовку. Регулярно бастующими перекрывались рельсы на Баме, Большой Транссибирской Магистрали. Отчаянные и отчаявшиеся люди шли на все. Они не были виноваты в сложившейся системе. Им надо было есть самим и кормить семьи.
Борис Ефимович закончил сегодня неожиданно рано - не было еще и семи. Больше дел на двадцать первое июня не планировалось, и можно было выдвигаться к дому. А можно - на Воробьевы горы, просто подышать. Народ гуляет, сегодня воскресенье. И только у политиков нет выходных в привычном смысле слова. Нет, конечно же, свободные дни-то были, но только от случая к случаю. «Нам, царям, молоко за вредность надо давать. Рабочий день у нас ненормированный!»
«Точно, ненормированный!» - думал Борис Ефимович. В свои тридцать девять лет он волею судьбы оказался на самой вершине государственной власти, и зарекомендовал себя как политик-реформатор. Это был человек свежей волны, политик нового поколения, ставший в свое время, в 31-летнем возрасте, губернатором Нижнего Новгорода. Самым молодым губернатором России за всю историю! Нервов за годы руководства было потрачено изрядно. Но он упорно, каждый раз, что бы ни говорили вокруг, мог воспрянуть духом, каждый раз смело и принципиально отстаивать свою точку зрения. И за это его уважали даже оппоненты.
Немцов отпустил шофера, припарковал свою «Волгу» (принципиально пользовался отечественной машиной) на набережной и дышал вечерним воздухом. На набережной Обводного канала электронный термометр на крыше здания показывал +34. Накаленный за день воздух душным маревом повис над городом. Все затихло, ветра не чувствовалось. Никто пока еще не знал, что это ничто иное, как затишье перед бурей. До стихийного бедствия осталось меньше четырех часов.
«Гроза, видно, близится!» - думал Борис, - «думаю, к перемене погоды. А впрочем, может, оно и к лучшему!»
Борис Ефимович отдыхал. В этот раз выходных у него не было, и хорошо, если свободный день будет в следующее воскресение.

*     *     *
Куда только не сходили, какие только места не обошли Иван с Вероникой… Но все хорошее имеет свойство заканчиваться. Непостоянно и скоротечно человеческое счастье, зато долговременна и верна нам только подруга-разлука. Но не было бы расставаний - не было бы и новых встреч. В девять вечера уже клонилось к горизонту палящее солнце, тени стали длинными. Но улицы дышали нагретым за день асфальтом, который щедро отдавал накопленное тепло.
Ребята перед расставанием (а следующая встреча планировалась только через неделю) решили выйти на набережную и остаток вечера провести здесь. У воды было градуса на три прохладней, и гулял теплый ветерок. Держась за руки, Ваня и Ника присели на парапет. Гладкая гранитная поверхность была сухой и теплой.
Уже успев поужинать в ближайшем McDonalds’е и взяв еще по одному мороженому, они просто релаксировали, поговорив, уже, кажется обо всем. Есть в буддизме такой термин - созерцание. Так вот, это высшая степень бытия и размышления, опирающаяся на нашу пирамиду потребностей. Когда мы поели, нам не холодно, достаточно уютно и ничего не болит, то есть все «низовые» потребности удовлетворены, самое время задуматься о смысле жизни. А самая высшая ступень таких размышлений - мыслить не словами, а ощущениями. Образами. Это просто получать удовольствие от таких элементарных вещей, как держать руку любимого, ну, или просто приятного тебе человека. Это неспешно потягивать любимый напиток. Это три вещи, которые можно делать бесконечно: смотреть на воду, на огонь и в глаза возлюбленной.
А также понимать, даже не сознанием - чувством - что красота момента - это здесь и сейчас. Это именно сиюминутное, сиюсекундное, но такое живое и трепещущее ощущение, это именно тот кратковременный миг, который между прошлым и будущим. Это ласкающий лицо вечерний ветер, легкий бриз с реки. Это мелкая рябь на поверхности воды, отражающая Кремлевские стены, громадный куб здания «Гостиница Россия», это где-то далеко в вечерней дымке алые звезды на Кремлевских башнях, это шпиль высотного здания на Котельнической набережной. Счастье - это здесь и сейчас, и в этом же красота стремительно уходящего и осыпающегося как песок сквозь пальцы, такого эфемерного понятия, но реально имеющего над всеми власть, как время… Это - здесь и сейчас! Как им еще рано об этом думать! Они еще очень молоды, и их еще не закружила жизнь в бесконечной суматошной веренице событий! Какое это нематериальное богатство - молодость! Какое же это удивительное ощущение, когда вся жизнь еще впереди, такая манящая своими возможностями, непредсказуемая на каждом повороте, таящая сотни разны сюрпризов, вовлекающая в свой водоворот! Какое это счастье - чувствовать, что все дороги открыты перед тобой. Как это прекрасно - не жалеть об уходящем времени, об упущенных возможностях. Ты молод и горяч, пред тобой все пути открыты! У тебя есть право на ошибку. У тебя есть немало лет в запасе, чтобы вернуться назад и все исправить.
Сколько будет таких еще вечеров, таких свиданий - не счесть. Вся жизнь! А для любящих нет преграды расстоянием. И даже если - жизнь непредсказуема - поругаются или произойдет размолвка, - всегда есть время и возможность все исправить. Ну а даже если нет - жизнь все сделает за нас.
Уже почти совсем стемнело, стрелки миновали двадцать два часа. Духота усилилась, прохлада не наступала. Небо быстро стало очень темным, почти черным - видимо, затянули облака. Стих и ветер. На улицах было мало прохожих - в вечер воскресенья все уже готовились к предстоящей неделе. Только попадались периодически пары и группы молодежи. Из тех, очевидно, которым не грозил ни скорый экзамен, ни начальник на работе, ни повестка в военкомат. Прожигатели жизни, словом.
Ваня и Ника двинулись в сторону Самотечной Набережной, где Ника планировала сесть в троллейбус, уходящий в сторону Академика Сахарова, а Иван, проводив Нику, ехал в другую часть Москвы - улицу Ямского поля. До полуночи, пока ходит метро, еще было время. В десять-тридцать возлюбленные попрощались, и Ника через полчаса, и Ваня через час уже планировали быть дома.


Аркадий Ефимов покинул переговорный центр около половины десятого вечера. Конечно, безвылазно он там не находился, в перерыве - выходил в кафе. Но как следует поесть и посидеть было некогда, и только освободившись, он направился в близрасположенный переговорному центру «Макдональдс». Да, по меркам того времени забегаловка была достаточно дорогой, и не всем москвичам по карману. Конечно не «Прага», не «Савой», но вполне себе заведение! Да и не до изысков ему сейчас! Что-нибудь жевнуть, чизбургер, там, глотнуть безалкогольного «Хайнекен» и до дома - до хаты. Понедельник и вторник у него выходные. Ну - как выходные, - относительно свободные. Завтра только смотаться в Торжок насчет поставок, а во вторник - ознакомиться с бухгалтерскими делами. Аркадий создавал бизнес практически с пустого места, и четыре года не был в отпуске. Именно этим он планировал заняться не далее, чем в текущем году. И не далее, как этим летом. Для этого он подумывал нанять управляющего. Ох, сколько коммерсантов в свое время обобрали, как липку эти ушлые управляющие. Но эта история уже быльем поросла, и скорее парадигма пяти-десятилетней давности. Девяностые уже на исходе, новый век светит во все глаза, вопросы уже решаются более цивилизованно, все поделено-попилено. Такие вопросы, как временное отсутствие шефа на фирме, тоже успешно решаются, и для этого есть как приходящие управляющие, по типу приходящих сисадминов, так и фирмы, занимающиеся специализированно именно такого рода услугами. Такая, своего рода аутсорсинговая услуга, выполняется, как правило, определенной фирмой, и является побочным направлением деятельности этой компании. Своеобразная «работа на стороне» или «продажа услуг». Но именно такой вид деятельности иногда как нельзя более востребован разными директорами и коммерсантами.
Съев бургер, Аркадий решил отказаться от пива, а заказал молочный коктейль. «А то измаялся совсем и целый день не ел, развезет даже от «нулевки», доказывай потом бравым гайцам, что не верблюд! Покончив с коктейлем минут за двадцать, он направился до парковки, где оставил машину. На улице уже стемнело, и было абсолютно безветренно. На часах было 22:15. Жар поднимался от накаленного за день асфальта, и отсутствовал даже малейший намек на ветер!
«Волга» пискнула в ответ на нажатие брелка дистанционной охранной системы. Бизнесмен сел за руль и запустил двигатель, попутно открыв окна в водительской двери и напротив в передней пассажирской. Пока двигатель прогревался, Аркадий решил покурить и выбрался из машины. За те двадцать секунд, которые он сидел в салоне, его брюки насмерть пропотели и прилипли к сиденьям, обтянутыми натуральной кожей. Ефимов, не отходя далеко, включил магнитолу, и за несколько метров от машины, теперь раздавались громкие, назойливые, и до боли знакомые аккорды шведской попсовой группы «Ace Of Base».
Через пять минут он решил, что пора ехать, но тут отчаянная догадка озарила его лицо. Он порылся в багажнике, отыскал там старые треньки, завалявшиеся там еще с выезда в деревню, и обрезанные на середине голени. Забравшись на задний ряд сидений, он скинул пиджак, рубаху, остался в майке и переодел брюки на треньки. Треньки были трикотажные и в них было малость полегче.
Через десять минут он уже вырулил с заправки и ехал по Третьему Транспортному, точнее, по той его части, которую на данный момент уже успели построить, в сторону проспекта Академика Сахарова. Сияющая гигантская вывеска «Samsung» на соседнем высотном здании прощально помигивала ему вслед.
*     *     *

На Тверской улице столицы уже начинался трудовой день, точнее, трудовая ночь представительниц определенной древнейшей профессии. Стояли у обочин машины «техподдержки», иногда - модные ныне «девяносто девятки», иногда - не шибко крутые, достаточно поюзанные, как и их пассажирки, иномарки. Мордатые парни, именуемые одним емким словом «крыша», контролировали этот нехитрый, но достаточно доходный бизнес.
22-летняя Варя Рокотова за сегодняшний вечер работала уже два раза. И оба раза попались доходные и щедрые клиенты, отстегнувшие помимо нормированной «таксы» еще и щедрые чаевые. Ну в общем, и на текущие расходы, и отложить останется. Варя уже насобирала небольшую «заначку» которую хранила у себя в уголке съемной квартиры. Сначала она снимала квартиру напополам с подругой, но потом, по мере того, как сумма ее накоплений, поначалу скромная, медленно, но уверенно росла, она переехала в отдельную комнату, в дом поблизости. Теперь она могла быть относительно спокойна за свой «стабилизационный фонд».
Клиенты попадались разные - и щедрые, и не очень. Иным и секса было не надо - просто выпить, потрепаться и выплакаться в жилетку. А ей, Варе, какая разница? Сумма почасовая та же, а телодвижений меньше. Да разные были случаи… Иногда такого насмотришься. Но опыт - сын ошибок трудных - позволяет иногда по-иному взглянуть на вещи. Варя все-таки мечтала обустроиться. Пусть не в столице. Но найти свое место в жизни. Ну а то, что она сейчас так зарабатывает, и никак иначе, - ну пусть ее простят, кто может! Ну время сейчас такое, что или так, или никак вообще, каждый вертится-крутится, как может, и как не может. Лишь бы бизнес шел.
Бизнес шел, не шатко, не валко, клиенты были, есть и будут всегда. Недавно сменился начальник у Вари. Два парня из вышибал остались прежними, добавился еще третий. Мордатого Борьки, объявил этот третий, больше не будет. Вместо него стал покрывать бизнес не менее мордатый Женька.
«И почему все сутенеры всегда толстые? - периодически наивно удивлялась Варька, - гормоны, что ли жрут женские, чтобы повседневную работу в отдых не превращать?» Но забота о толщине начальственного пуза волновала мало. Больше ее волновала сумма отложенных накоплений. Потом еще раз сменилось начальство, да и вышибалы теперь тоже пришли новые. Вместо безвременно убывшего мордатого Женьки (земля ему трижды пухом), теперь Варьку и ее товарок крышевал смуглокожий жилистый мускулистый Эдгар. Кем по национальности был Эдгар, и настоящее ли это имя, было мало понятно. Скорее всего - наполовину чеченец, наполовину татарин,  или, может быть, ингуш с татарскими корнями. Хорошо говорил по-русски, но, когда был сердит, периодически ругался на своем языке. А на каком-таком «своем» - кто ж знает… В нашей стране в одном только Дагестане более пятидесяти диалектов.
Принцип работы начинающей жрицы любви при нем не изменился, только в финансовом плане стало строже. Брать сверх таксы теперь было боязно. Ну, то есть, брать-то, конечно, было можно и нужно, но касательно этого Эдгар не раз повторял, что никаких «зажучиваний».
«Все, что дает клиент, все до копейки - мне! Если у кого-то увижу в конце смены не пойми взявшиеся откуда деньги, ребра пересчитаю лично! Первый раз - внушение. Второй - сдам Вадику и Юрке (мордоворотам), полсмены их обслуживать будете бесплатно. Третий раз - в сопровождении того же Вадика и того же Юрки отправлю вас в бессрочное плавание. В Яузу. Так сказать, прощальный речной круиз!»
С этими словами он диковато гикнул и добавил что-то неразборное, опять, на своем, непонятно каком, языке. Говорить доходчиво Эдгар умел, даже писал грамотно. Но это не делало его менее жестоким и беспринципным.
Но одновременно с ужесточением порядка в одной сфере прибавилось «либерализма» в другой. Появились новые вольности - можно было работать теперь и на дому, ежели жилищные условия позволяли. Так что между нескольких зол возвращаемся всегда к меньшему, и Варя уже смирилась с работой на Эдгара. Деньгами, кстати, он не обижал, единственное, было порой трудно удержаться от соблазна схалтурить налево и получить сверхнормативное вознаграждение.
В эти июньские дни Варьке вдруг повезло. Эдгар куда-то уехал на несколько дней, выставив вместо себя своего «первого зама». Первый зам оказался низкорослым и с виду щупленьким пареньком, которому никак не дашь больше двадцати пяти лет, и, казалось, перешибешь соплей. Но если внимательно к нему присмотреться, то видны были и широкие плечи, и слегка вывернутые, неправильной формы уши. Это правильно говорило о его спортивном прошлом и «неспортивном» настоящем. Митька (так он представил паренька) в прошлом начинал как подающий надежды штангист в малом весе, и продолжил в спорте как борец. Позже его борцовское увлечение перекочевало и в мирскую жизнь.
У Вари в прошлый вечер было два щедрых клиента.  То, что она получала сверх нормы за свое нехитрое, но честно заработанное старание, было справедливым. И для небольшого числа элитных клиентов она даже записывала их вперед других, и обслуживала с особой тщательностью. А заплатил первый их них, к слову сказать, в пять раз больше ее часовой нормы, пробыв с ней, естественно, не час. А второй - даже расщедрился на семикратное вознаграждение.
Варя и так была недешевой проституткой, но эти двое были просто таким неожиданным подарком в конце месяца. Так случилось, что она в текущем месяце ощутимо потратилась (были на это свои причины), и уже собиралась лезть и разменивать свою заначку, а тут такая манна с неба! И на текущие траты хватит, и отложит ощутимо, и даже на небольшой сабантуйчик хватит! Вот здорово-то! Нет, даже в профессии проститутки есть позитивные моменты. И эти щедрые мужчины сами по себе являлись достойными. Справедливости сказать, Варька обслужила бы их и бесплатно, да что уж делать, профессия обязывает. Да и не отказываться же от денег! Раз уж добровольно записалась в проститутки, будь добра, бери денежки.
Ну и вот, поскольку Эдгар был в отъезде, а этот его «Первый заместитель» производил пофигистично-лоховатое впечатление, то и не грех пару раз сшибить халтурку. Три раза за этот период попались левые заказы, Варя отработала без сутенера. А потом - два эти щедрых клиента. Так вот, с деньгами был полный порядок, и за сегодня, 21 июня, она работала не в ночь, а в день, и как раз заканчивала «трудовую смену». Все ее внеплановые заработки находились в сумочке.
Она уже мысленно продумала, как их можно распределить и потратить. До дома она решила добираться сама, хотя обычно брала машину поддержки. Просто хотелось соскочить чем раньше, тем лучше, пока про это не прознал кто-либо из «крыши». Сумма значительная, даже по меркам самих сутенеров. А то за это голову оторвут сразу, в прямом и переносном смысле.
Варя уже вызвала такси и планировала пересесть из машины охранника в такси. Но тут раздался тихий и настойчивый стук в левое боковое стекло заднего ряда, и это был никто иной, как Эдгар. На лице его была буквально написана нехорошая рожа. И он уже открывал дверь машины, а с другой стороны подсаживался Митька. Вид у Митьки, точнее, выражение лица, не имело ничего общего с тем, что раньше.
Варька ударилась в панику.
- Что, попалась, голубушка? - поинтересовался Митька.
Эдик же зловеще молчал. Они оба сели по обе стороны от нее, и теперь шеф спросил:
- Как заработок за сегодня, Варечка?
Надо сказать, что заработок она отдала за полчаса до этого Митьке. Остальные же деньги лежали в сумочке.
- У Митьки.
- Что, все отдала?
- Ну да… - решила врать напропалую Варька.
- А позволь-ка сумочку.
Он забрал у уже не сопротивляющейся Варьки вещи, перевернул и высыпал на сиденье.
- М-м-м! Богато живем! Откуда богатство, крошка?
- Это мои. Гарнитур покупать буду!
- Да ты чо! На ночь-то глядя?! Ну-ка, Винт, - обращаясь к Митьке сказал Эдик, - а скажи-ка мне, много ли ты ночных мебельных магазинов в столице знаешь?
Митька пожал плечами.
- Вот и я нет.
Он еще раз оглядел незадачливую Варвару. Взгляд его скользнул по всем приятным округлостям девушки. Эдик не один раз пробовал Варьку, и все разы это ему нравилось.
- Н-да, жаль, жаль…
И поцокал языком.
- Что жаль? - нетерпеливо спросила она.
- Жаль будет с тобой расставаться.
- Да ну! Что, уволите, что ль?.. - и тут ее голос дрогнул.
- Ага. Уволим. Вроде того…
И гигикнул в своем фирменном стиле. Это гигиканье Варя не переносила. Должно быть, так же он гигикал, когда в своем ауле баранов резал. И, наверно, не только баранов.
Эдгар взял из внутреннего кармана кожанки телефон и принялся звонить какому-то корешу. Когда он звонил своим, то даже при разговоре по-русски речь его менялась, появлялся сильный акцент.
- Э, Джавдет, здорово, ну ты как?
- …
- А какие новости?
- …
- Слюшай, брат мой, лучший кореш, как там говорил, вроде Ирка собиралась поработать, э? Так вот, хоть завтра может приступать. Тут вакантное место образовалось!
У Вари все похолодело.
А Эдгар прижал трубку к уху плечом, освободив обе руки. Две руки ему понадобились для того, чтобы навернуть глушитель на пистолет. Делал он это медленно, словно смакуя и получая удовольствие от этого процесса, сидя вполоборота к пленнице, и одним глазом поглядывая на Варьку.
- Ах, эта куда делась? - спросил у невидимого собеседника он - да так, в отпуск домой собралась. В родные края. - тут он сильно сжал Варькину руку, - по реке домой прибудет. Так сказать, прощальный речной круиз!
У Варьки уже отлила кровь от лица.
Закончив разговор по телефону, Эдик спросил теперь у Митьки:
- Эй, Винт, а Москва-река куда впадает?
- Ну, это… - и задумался секунд на десять, - в Оку.
- А Ока куда.
- Ну, в Волгу.
- А ты девица-красавица, из какого города в первопрестольную приехала?
- Так, из Саратова, - пролепетала Варька, почти одними губами едва слышно.
- А Саратов как раз на Волге! - подытожил шеф, словно гордясь своими географическими познаниями, - ну вот, как раз и попадешь на родину! Но не очень скоро, наверно, только к осени.
У Варьки немного отлегло.
- Плыть будешь долго потому что, - пояснил Эдик, - с батареей-то в мешке.
Губы у Варьки посинели.
- Нет, не с батарейкой «Дюраселл». А с обычной, для отопления. Чугунной еще, старого производства!
Варьку мелко и часто лихорадило.
- Поехали, Боб!
Роберт медленно тронул машину и повел вдоль набережной.
- Ну че едем, как в склепе? Музыку вруби!
Охранник наугад ткнул кнопку магнитолы. Салон залила отвратительного пошиба музыка. Своеобразной ночной подборки. С закосом под эротику. Эдик сначала поморщился, а потом усмехнулся сам себе и гигикнул.
- Не, ну это надо, как в тему! Прям в масть! Слышь, Винт, а у меня идея!
- Ну?
- Всегда хоронить проституток под такую музыку! - и гнусно заржал.
- Ну так это, она ж вроде еще жива… - когда отсмеялся Эдик, сказал Митька.
- Ну так и мы ж еще не приехали! - шуткой на шутку ответил Эдгар и снова стал угарать.
Варьку по-прежнему мелко трясло.
А Эдгар обернулся, поднял перегородку, отделяющую салон машины от багажного отделения (салон вида «хэтчбэк») и провел глушителем пистолета по ребрам батареи.
- Ты че, шеф, всегда таскаешь радиатор?
- А то?!
- А на хрена?
- А для такого вот случая! Ну, чтоб домой не заезжать!
Впереди сидело двое: водитель Боб и охранник. А сзади трое: Эдик, Варька и Митька. Эти двое - по обе стороны от Варвары, чтоб бежать не надумала.
- Шеф, где притопим сучку? - поинтересовался Митька.
- Не знаю пока точно. По Ленинградке езжай. Ты что, хочешь ее булькнуть прямо под стенами Кремля?
- Мммммм.
- Мыммм, - передразнил его Эдгар, - дебил.
- Да ладно, шеф.
- Эдгар Талгатович, а обязательно ее убивать-то? - спросил охранник с переднего сиденья, не так уж страшно накосячила, всего-лишь деньги... Отработает, а? Натурой!
Митька хохотнул.
- Нет, Гарик! - выслушав версию охранника не согласился Эдгар. ;Честно сказать, мне и самому не очень хочется. И даже жалко ее по-своему. Девчонка-то хороша! Но наказать ее надо. Другим в назидание. Чтобы пример был. Сечешь? С воспитательной, так сказать, целью. Чтобы ни одна крыса больше не зажучила! Они ж на шею сядут потом, уважать перестанут!
- Но ты не бойся, - продолжил он, уже непонятно к кому обращаясь, не то к Игорю, не то к Варьке. Я ж не садист какой-нибудь. Заживо топить не будем. Пистолетный выстрел в голову, аккуратная дырочка. И крови, поверь, почти не будет! Впрочем, тебе уже будет все равно. ...И даже последнее желание тебе разрешим, наверно?.. только не борзей, че-нить разумное. Ну, типа, мороженое, например. А может, сигарку или рюмочку бургундского! Тоже можно.
- А может, не ее последнее желание исполнить, а мое? - спросил Митька.
- А ты что, хотел ее?.. Да?
- А ты, можно подумать, не хотел, шеф?..
- Но-но, что за тон? Как разговариваешь с шефом. ..
- Прости, - заткнулся Митька.
- То-то же!
- Не, ну вообще-то мысль! - почесал за ухом Эдик, пока машина неслась в пятой полосе  по Ленинградскому проспекту. Он уже давно заковал  Варькины руки в браслеты, причем поместив руки за спину, чтобы не брыкалась. Периодически он щекотал Варькины аппетитные бедра и живот, мял груди. Чтобы девушка совсем не брыкалась, он надел еще пару наручников на ее щиколотки, заодно как и профилактическая мера против побега. Она не переставала трястись. Эдгар периодически гигикал, ему понравилась мысль, что подал ему Митька. Только он не собирался делиться девушкой с остальными. Сделал дело, застегнулся, завалил (только застрелить он хотел именно сам), избавились от тела. Все. А им - не фиг расслабляться - их еще работа ждет. Да и чтоб дисциплина и субординация не портились!
За МКАДом они планировали продолжить движение по Волоколамке, чтобы закончить все дела там и так, как и было задумано. Москва-река там совсем рядом, а от центра города далеко.
Эдик сказал Бобу:
- Слышь, ты сегодня постоянно до конца дел за баранкой! А мне расслабиться не помешает.
Эдгар достал плоскую флягу и плеснул в рот маслянисто-темную жидкость. Она промочила губы, и через минуты три согрела желудок натощак (Эдик не ел с обеда). Сделав еще довольно большой глоток, он протянул флягу девушке:
- Будешь? Здесь коньяк.
Варька, уже не в силах говорить, кивнула. Видимо, усмотрела в этом спасение от мучений и страха.
Отхлебнув и отдышавшись, увидев, как он уже собрался убрать флягу, чуть слышно попросила, переводя дух:
- Еще можно? - на одном дыхании.
- Ну ты особо-то не балуйся! - даже не повышая голоса урезонил ее Эдик, - нам еще с тобой кайфануть хотелось. Он обвел глазами всех, и используя начальственную интонацию, уточнил: - точнее, мне. Эти все - пошли к черту.
- А ты же последнее желание разрешил, - напомнила она Эдгару.
- Ну да... - не стал спорить он, - и что?
- А это и есть мое последнее желание. Имею я право, как уже приговоренная, на такую малость?!
- Слушай, может тогда на месте? После всех дел? Для храбрости и хряпнешь?
- Нет, сейчас! - наглела Варька. Первый большой глоток придал ей храбрости.
Эдик пошел на попятную:
- Ну ладно, сейчас - так сейчас.
И дал ей сделать еще крупный глоток.
И, взяв у нее флягу, сам хлебнул вслед за ней. Выпитое немного расслабило его, настроение изменилось, и он даже как-то подобрел. Эдгар, как и многие бандиты, был в глубине души слегка сентиментальным, и совсем некстати расчувствовался, глядя на нее. "Нет, ну хорошая ж баба! С характером даже, чувствуется! Даже прям жалко ее убивать! Но это билет в один конец... Но не убить ведь - тоже нельзя. Моей братвы тут четыре человека. Был бы я один с ней, может и отпустил бы... Нет, ну долбаная жизнь, может, и без этого обошлось, кто меня за язык тянул!"
- Гарик! - повелел он.
- Что?
- Дай мне ключ от наручников!
- На фига, шеф?
- Дай, мразь! - и пнул ногой по переднему сиденью
Охранник, видя, что с шефом лучше сейчас не спорить, а во всем поддакивать, поспешно протянул ему ключ.
Эдик расстегнул ей руки. И сразу на него обрушился град ударов от Варьки. Насилу Митька ее сзади удержал. Выпитое совсем по-другому подействовало на барышню, чем на Эдика, и от двух ядреных глотков янтарно-темной жидкости она сначала осмелела, а потом - разозлилась, выплеснув всю злость на Эдгара.
Сутенер получил пару ударов в грудь и один смазанный удар по скуле, прежде, чем деваху скрутил Митька, и тут же его сентиментальное настроение пропало. Выпившая и буйная мерзавка разозлила его до черта.
- Винт, открой окно! А ты, Боб, перестраивайся в крайний ряд. Будем кончать сучку.
И потянулся за приготовленным уже пистолетом. "Так даже лучше, - подумал Эдик, - а то устроил тут самому себе вечер сентиментальных переживаний!"
- А куда сворачивать-то? - подал голос Боб.
- Да просто, к обочине! К тротуару, епта!
...Сказал он и пожалел. В ста метрах спереди стоял мент. Только их вот еще не хватало. А Боб уже перестраивался в крайний ряд. Идти на попятную уже поздно, у мента могут возникнуть подозрения. "Что, мол, мотает этого "Форда" в разные стороны, словно наше правительство?"
- Так, Боб, без паники, во второй ряд, и ехай аккуратненько. Не гони сильно, но и не тормози у мента. Надеюсь, не докопается.
Но инспектор вовсю замахал жезлом, повелевая остановиться.
"Совсем вы себя не бережете, продавцы полосатых палочек!" - выразился вполголоса цитатой из бородатого анекдота Эдгар. А Боб тем временем аккуратно останавливался у «рыцаря жезла и свистка».
"Если Варька вздумает орать, пиши пропало, - думал Эдгар, - а она сейчас на все способна! Более того, по всей логике, она сейчас и попытается это сделать! Эх, дурак я дурак, что ее коньяком поил!"

*     *     *

…Закончились два неторопливых часа отдыха в клубе «Ла-Скала», где Борис Ефимович позволил себе небольшой отдых. Клуб находился близ озера, на окраине парка, в тихом элитном районе, и сравнительно недалеко от центра, в районе метро «Измайлово». Посещение этого клуба и программа в нем, стоили недешево, но пару раз в сезон он мог позволить себе это. А в программу отдыха входили и вечер с танцами, и стриптиз, и, по желанию, массаж. Публика здесь была соответствующая, платежеспособная. В основном, мужские компании, хотя парочки тоже заходили.
Когда Борис Ефимович покинул сие место «греха и разврата», он попросил шофера отвезти его до ближайшей станции метро, в данном случае - Измайлово, и отпустил последнего. Пользование «подземкой» Немцов не считал, в отличие от многих его коллег, ниже своего достоинства, и иногда проявлял вот такую «общность с народом».
Спускаясь уже по ступенькам метро, он заметил краем глаза компанию троих «бичей», что уютно, благо теплая погода, расположились на лавочках у памятника «неизвестному пионеру» в Измайловском парке.
- О! Глядите - Немцов! - обратился к своим соратникам один оборванец.
- Так, Юрец, Витьку больше не наливай! - обратился другой сотоварищ к третьему, - это он сначала, как только поддаст, ему то Немцов, то Черномырдин является. А потом к нему уже черти приходят и начинается «белочка».
Дружный ржач потонул где-то за кустами, пока Борис Ефимович спускался в длинный  переход, соединявшейся со станцией метрополитена.
Погода портилась, солнце зашло сегодня в какие-то клочковатые облака… «Не иначе, к переменам это» - сказал про себя Борис Ефимович. И сам удивился многозначности пришедшей ему на ум фразы. Она могла означать как простую смену погоды, как смену курса рубля к доллару, так и более глобальные перемены, как в жизни какого-то человека, региона, да и страны, если брать более глобально. Да! В свои 39 лет сколько кабинетов он сменил! Сколько начальников перевидал, сколько подчиненных у него было. А вот теперь, судьба, играя с ним, случайно, (случайно ли?) вдруг занесла его чуть ли на самую вершину государственной власти. Теперь над ним были всего двое: председатель Правительства и Президент. А может, так случиться, что потеснится и последний.
Подкатил к платформе грохочущий поезд и забрал немногочисленных пассажиров, словно длиннющий удав сглотнул кучку мышей. Немцов привык к тому, что, оказавшись без охраны в общественном месте, он становился объектом повышенного внимания для остальных. На него периодически оглядывались, гадая, то ли Сам… то ли, просто похожий на него гражданин. Но вскоре отворачивались - у каждого своих забот по горло, задачи свои жизнь каждый день ставит, да и мало ли в России вообще, да и в Москве в частности, двойников… «Уж этот-то точно на своем лимузине с охраной ездит, а не на троллейбусе!» - думали многие.
Через сорок минут он был уже в одной из тихих улочек старого центра, где государство выделило для него съемную, но дорого обставленную квартиру.
…А ветер все усиливался, обещая нешуточную встряску. Шофер Бориса Немцова Влад Лисенко подогнал машину во двор его дома, слушая по дороге новости. «…А теперь прогноз погоды. Так долго мучившая москвичей жара теперь уходит к востоку. Близится атмосферный фронт, и в ближайшие несколько часов возможны резкие перепады ветра, дождь, возможно с градом, понижение температуры до 22-24 градусов. МЧС всем рекомендует без надобности не находиться на улицах, возможны порывы ветра.
Придя домой, Борис Ефимович включил «Радио-Рокс» и стал разогревать ужин. Передавали одиннадцатичасовые новости.
- На столицу надвигается гроза. Грозовой фронт продвигается со скоростью пятнадцать километров в час, и может уже в течение получаса достичь пределов центра Москвы. Прямо сейчас возможен дождь и град, а также падение температуры.
С этими последними словами ведущего как раз и бомбануло за окном. Моментально отозвались воем все стоящие во дворе и на улице машины. Первый удар грома был не столько сильным, сколько неожиданным. Гром отзвуками глухо затихал где-то в облаках. Вскоре раздались порывы ветра, который только усиливался.
В течение ближайших минут в окрестных домах где-то зажигались, а где-то гасли окна. Очевидно, что граждане, находящиеся и проводящие выходной дома, и уже успевшие уснуть, теперь взволнованно подходили к окнам и всматривались в темноту. Может, кому-то этот «бах» не показался случайным - взрывы на улицах столицы перестали быть редкостью. Но, увидев разгулявшуюся стихию ветра и первые капли на асфальте, обитатели квартала возвращались к своим креслам и диванам. Словно убеждали себя в очередной раз в отсутствии криминального происхождения уличного грохота.
Глухие раскаты по-прежнему где-то продолжались, но совсем тихо. Казалось, гроза обходит столицу стороной. Борис Ефимович, чуть отодвинув рукой шторку, смотрел в окно. В комнате ощутимо потянуло сквозняком, и едва колыхалась открытая форточка.
А потянувший и словно почуявший свободу ветер пока только набирал силу и гонял вдоль Садового Кольца клубы неприбитой еще дождем пыли и бытового мусора. На улицах до этого момента было пока еще в основном тихо, но погасла буква S в слове “Samsung” на крыше высотного здания неподалеку от офисного центра, как предвестник какого-то бедствия. Улицы были уже почти пусты, и в воздухе повисло ощущение надвигающейся бури, которая своей цепкой лапой охватила многомиллионный город. Центр греха и разврата, магнит огромных финансовых средств и столица самой большой в мире страны, а некогда - вообще гигантской империи, еще не подозревал, что может разделить судьбу погибшей в античные времена Помпеи. «Здесь и сейчас не может случиться ничего ужасного. Мы живем в современном мире!» - думали обитатели города.
После нескольких минут затишья ветер вновь стал стремительно набирать свою силу, и поднимал гигантские воздуховороты, сметавшие все на пути, рвавшие маркизы на окнах ресторанов, сметавшие декоративные диодные гирлянды с деревьев, опрокидывая зонтики и забытые стулья летних кафе.

Вероника не успела добраться до дома, и пережидала в арке одного дома на Садово-Самотечной внезапно возникший ураган. Добраться до троллейбусной остановки тоже не получилось. Да и толку не было: еще в самом начале бедствия на питающей транспортной подстанции Щелково, что снабжает добрую половину всего электротранспорта столицы, произошел обрыв, и троллейбусы не ходили. Электротранспорт встал по всему Садовому, Бульварному, магистралям, уходящим из центра на север. Троллейбусы и трамваи, до того момента являющие собой большие, изнутри подсвеченные самоходные аквариумы, встали в одночасье. Водители раскрыли двери, выплюнув пассажиров прямо на проезжую часть, не подъезжая к тротуару. В момент обесточенные, опустевшие и обезлюдевшие большие коробки на колесах, огибаемые бензиновым транспортом, молча раскачивались под порывами ветра, и кое-где в кабине у водителей тускло светили дежурные фонари.
Кто-то сообразительный и предприимчивый пытался, не отходя далеко, ловить попутку, но машины останавливались крайне редко. Вскоре инстинкт самосохранения погнал людей прочь с улиц, в тесные дворы и арки центра города, которые еще тогда, в предпоследний год уходящего тысячелетия не были перегорожены заборами, как не были и снабжены домофонами, видеокамерами и прочими охранными системами.
Диспетчерские линии такси вскоре оказались перегружены, как и линии мобильных операторов. Все пытались убраться прочь из опасных улиц домой, как-то не думая о том, что находиться в машине может быть, еще рискованней.
Но главные опасности были, конечно же, только впереди. Дождь пока пусть еще и не лил стеной, но шел довольно ощутимо, делая тяжелыми и ветки деревьев под грузом мокрой листвы, мочил штукатурку зданий, барабанил по шиферным и жестяным кривым изломанным крышам обшарпанных домов старого центра.
Но периодически возникали такие порывы, что ветер, казалось бы, одерживал временную победу над дождем, полностью его сдувая. Но это только так казалось. Только недавно миновал День города и выпускные вечера, дворники еще не успели убрать валявшиеся на площадях пластиковые бутылки, обертки от чипсов и мороженого, пластиковую одноразовую посуду, что осталась на публичных местах после, казалось бы, недавних беззаботных празднеств. Теперь невидимой и могучей лапой ветер поднимал это в воздух вместе с оторванным зелеными листьями, какими-то рекламными листовками и афишами, оторванными микроскопическими цветками липы, точнее, тем, что ими когда-то было, составляло теперь равномерным образом перемешанную массу, которая своеобразным винегретом кружилась над улицами и дворами города, оседала на чьих-то незастекленных балконах, терялась под решетками ливневки, забивалась под опорами многочисленных мостов через реку. Мусор летал, казалось, даже над звездами Кремля.
Где-то раздался сильный шум - это завалилась на тротуар гигантская рекламная конструкция из нескольких щитов. Многострадальная надпись “Samsung” лишилась еще двух букв, представляя теперь какую-то кроссвордную недогаданную шараду. То тут, то там на краях тротуара снопами сыпались искры - это обвалившимися ветками рвались провода электроосвещения.
Аркадия Ефимова буйство стихии застало в плотном заторе на готовой уже хорде Третьего Транспортного. Было уже очень поздно, и благодаря позднему часу все дороги были уже практически пустыми. Запоздавшие прохожие, не имевшие, очевидно, машин, короткими перебежками передвигались по тротуарам, почти вплотную прижавшись к мокрым стенам домов. Кто-то укрывался в арках, что было самым в данном случае правильным решением, кто-то прятался под козырьками магазинов, которые не могли служить надежной защитой в таких условиях. Однако внезапно кольцевая магистраль оказалась загруженной, вероятно, из-за аварии. А скорее всего, по логике вещей, из-за остановившихся троллейбусов. «Хотя… какие здесь, нафиг, троллейбусы?» - подумал он вполголоса. Тут нет городского транспорта.
Сам Ефимов уже предусматривал запасной вариант проезда - по Сахарова он уходит на Садовое, далее - по Садово-самотечной огибает Садовое кольцо, сделав своеобразный «почетный круг», проехав мимо Бизнес-центра.
Ника тем временем, опасаясь еще выглянуть из арки, жалась к стене дома №30, в арке которого она и пережидала бедствие. В надежде поймать попутку она стояла на краю тротуара, но машин было крайне мало, а те которые и были, ехали далеко от тротуара, чтобы не обрызгать прохожих.

*     *     *
Боб причалил вплотную к  тротуару, тишина повисла в воздухе, и в салоне автомобиля. Так же молча подошел недалече стоявший инспектор, лениво козырнул. Сообразительный Митька до этого поспешно накинул Варьке на ноги, скованные браслетами, накидушку для кресел - импровизированный "плед".
- Документы на машину, права, техпаспорт, - произнес служитель закона.
Варька почему-то не кричала, и умоляюще уставилась на него. Но Его Величество Инспектор в своей красивой фуражке смотрел только на бумаги, а не на пассажиров.
Как грозное предупреждение, раздалось несколько раскатов отдаленного грома.
Потом инспектор так же молча и лениво, словно нехотя, вернул документы водителю. Боб тронулся.
На многочисленных магистралях-радиусах, где работали "бабочки легкого поведения", многие инспектора знали номера автомобилей, машины и крышевавших этот бизнес братков. Довольно многие инспектора в лицо знали и Эдгара. За Эдгаром стоял кое-кто влиятельный из чеченской диаспоры, поэтому инспектора, соблюдая лишь видимость порядка и формальность этих проверок, предпочитали не связываться. Особенно с этим народом. «Не трогай дерьмо - вонять не будет!» Хотя, впрочем, конечно же, будет. Начальство уже не раз устраивало взбучки из-за распоясавшихся южан, их теневого бизнеса и низкой раскрываемости преступлений, ниточки которых вели к тем же южанам. 
…В эти, последние минуты, когда растаяла ее последняя надежда, было особенно ощутимо душно и безветренно. Уже полчаса прошло с тех пор, как отгорел закат самого длинного в году дня. Небо было черным-черно, и, если бы ей сказали, что где-то совсем недалеко существуют белые ночи, она бы восприняла это как неудачную шутку. Темнота была - хоть глаз выколи, как в тропиках. Когда уже бравый инспектор скрылся в ночной дали, раздался первый порыв ветра. И это было только началом.
Но что-то Варька такое усмотрела… Пока не знает, что, но что-то дало надежду. Настоящую надежду, не призрачную - словно небеса подали знак. Она почувствовала, что все будет хорошо - непонятно как, но все поправимо. Такое странное было чувство. Чувство! - точно. Такое бывает - когда уже надежды нет, когда безнадега полная, не пойми взявшаяся откуда уверенность, причем пришедшая изнутри, показывает - все будет хорошо. Это и случилось.
«Господи, спаси!» - просто призвала она Небеса, не зная толком, к какому Богу обращалась, так как была маловерующей. Она молилась, не произнося ни слова, безмолвно. Она точно знала, что Всевышний ее слышит, представляя в качестве бога не Христа с добрыми большими глазами, который обычно смотрел с православных икон, а некоего седого старика с длинной бородой и блестящим трезубцем, который мечет в наказание людям сверкающие молнии с оглушительным громом, и напоминавшего скорее древнегреческого Зевса.
Уже десять минут лил сильный дождь, превращая дорогу в нескончаемое зеркало, этакую прямую реку, отражающую довольно редкие фонарные столбы, стоящие вдоль нее.
- Бах! - и душа ушла в пятки. Очередная молния ударила в фонарный столб прямо рядом с машиной. Погасла красная галогенная лампа и посыпались искры во все стороны.
- Господи, еще разок! - чуть слышно, одними губами призвала Варька, не осознавая, что она хочет, но понимая, что только в этом ее спасение. Не прошло и двадцати секунд, как призывы девушки были услышаны, и вслед первой молнии пришла вторая. Теперь уже гораздо более эффективно.
На Ленинградке в вечерний час было сравнительно мало машин, даже нельзя сказать, что это был неплотный поток. Сухой щелк, напоминающий удар плети, но по силе помноженный в десятки тысяч раз, подрубил росший у дороги с незапамятных времен гигантский тополь. Его срезало так быстро и легко, как коса срезает толстые мясистые стебли кукурузы и борщевика. Шедшая впереди цистерна сделала резкий маневр - водитель тягача успел выкрутить руль, а прицеп продолжал двигаться тем же путем по инерции.
Все это сооружение немедленно начало заваливаться набок, высекая снопы искр. У Боба было время, чтобы затормозить. Но машину на мокрой дороге тоже занесло, и, продолжая двигаться юзом, легковушка несколько раз ударилась о разделительный барьер, повернулась на 360 градусов, чуть ускорилась (Боб пытался выровнять), но следующий занос подвел итог опрометчивой езде. Левая часть машины была сильно разворочена, словно прошлась боком о кирпичный гараж. Спереди с чудовищным скрипом все еще останавливалась завалившаяся набок цистерна. Легковушка вписалась в заднее колесо перевернутого прицепа. Боб был, вроде цел, набил гигантский синяк, и левый глаз у него начал сильно отекать. Он постоянно промокал платком сочащуюся не очень сильно кровь, но занятие не принесло результата.
Гораздо хуже было Эдгару, который ни с того, ни с сего поменялся местами с Митькой, когда их тормознул инспектор. Разбившимся окном левой двери ему сильно посекло лицо, и теперь Эдгар выглядел так, словно по нему проехал самосвал, груженный щебнем. Мало того, чугунная батарея, вылетев по инерции с багажного отделения, прошла Эдгару по затылку всеми своими ребрами. Митька от удара проскочил вперед, пролетел на переднее сиденье и теперь лежал-сидел на охраннике, вниз головой, барахтая ногами-коротышками. Охранник пытался освободиться от нежданно нагрянувшей тяжести.
Из всех них ощутимо не пострадала только Варька, если не считать небольшого синяка на лице. Она навалилась на бедра Эдгару, который был не в себе, и выл от дикой боли, уже в предсмертной агонии. Теперь ему стало не до нее, Эдик отпихнул ее голову, Варя сползла ниже, в проход, заметив валяющийся ключ, недавно уроненный, когда тот ее расковывал. Она не потеряла остатки самообладания, взяла ключ, искренне надеясь, что подойдет и для других браслетов, на щиколотках. Он подошел, зашел, как по маслу. Сзади уже вовсю слышалась сирена какой-то спецмашины, и Варька, освободившись, распахнула дверь, уповая на то, чтобы это оказалась милиция.
Сзади уже снижал скорость микроавтобус МЧС, и она, махая обеими руками, понеслась к представителям власти. Через десять минут, девушка, все еще дрожа, была укутана в теплое одеяло, и МЧСники отпаивали ее чаем. Старший группы вызвал на место происшествия дежурный наряд.



*     *     *
; Борис Ефимович, вас желает слышать Юрий Михайлович.
Это Немцову на мобильный звонил секретарь самого мэра.
; Я готов.
Несколько минут телефонного звонка Борис мало говорил, больше слушал. Звонок с верхушки горадминистрации достал его дома уже без двадцати двенадцать.
…но у нас не хватает мобильных санитарных пунктов. Возможно, многие травмированные еще остаются на улицах, и у них нет возможности обратиться за помощью. Организуйте патрулирование добровольных дружин. Все опорные пункты МЧС и милиции должны быть в курсе и постоянно на связи, - так продолжал по телефону мэр, а Немцов, не теряя ни минуты поставил телефон на громкую связь, и уже вовсю делал карандашом заметки на каком-то клочке бумаги, листал телефонные справочники (которые простым смертным не достать), в которых указаны контактные данные всех более-менее ответственных районных чиновников, префектур, служб спасения и прочие.
Борис Ефимович, после того, как мэр дал отбой, снял теперь трубку стационарного телефона, и стал обзванивать всех по списку. Нет, приказать ему Лужков не мог. Но вот попросить - это пожалуйста, между ними складывалась такая вот линия неофициальной выручки и поддержки.
Еще один звонок - из администрации Президента. Это была закрытая линия, звонили по отдельному телефону без кнопок и диска. Борис Ефимович сказал все, в курсе чего оказался сам, ответственному Секретарю, и продолжал оставаться на связи.
По ближайшей улице, завывая сиреной, промчался кортеж спецмашин МЧС вместе со штабным «ПАЗиком» начальства из районной префектуры. На улице разворачивались мобильные пункты помощи.

*     *     *
Ефимов, снизив скорость до минимально возможной, двигался по Садовому в районе Самотечной эстакады. Наступил пик стихии. Ветер просто буйствовал.
Ника отчаялась ждать в арке, и набралась мужества ловить попутку. Машины быстро скользили по опустевшим улицам. Никто не смотрел на пешеходов и не останавливался за редким исключением. Аркадий Ефимов с черепашьей скоростью продвигался в первом ряду параллельно тротуару, так как стеклоочистители уже не спасали от дождя.
Впереди - затор, и передвигаться далее дублерами опасно. Поэтому он сделал самое разумное, на его взгляд, решение. Решил заехать в старый тесный двор, в котором ветер почти не чувствовался, и переждать там стихийное бедствие.
Проезжая мимо очередной высокой сводчатой арки, Ефимов заметил справа быстро приближающийся силуэт. Сквозь боковое залитое стекло он мало что видел, впрочем, как и через лобовое. Пешеход быстро приближался, маша руками, Ефимов чуть приоткрыл дверь, в ней показалась мокрая девичья голова.
- В сторону академика Сахарова не подбросите? - поинтересовалась Ника.
- Ну садись, - решил не отказать ей Аркадий. Не прогонять же это мокрое существо на улицу.
Несмотря на то, что Ника почти все время укрывалась от дождя в арке, за те пятнадцать секунд, пока она бежала к дороге, девушка полностью промокла. Даже промокла с избытком, маленькие ручейки воды с ее бриджей и кофточки побежали вниз по кожаным сиденьям.
Девушка засмущалась и заерзала на сиденье.
Дождь достиг пика.
- Нельзя сейчас ехать, - не видно ж ни хрена, - высказался Ефимов. Он направил машину через арку в какой-то узкий переулок. Там штормило меньше, а вот дождь лил так же.
Аркадий поспешно закрыл все окна. В один момент в еще не остывшей машине стало душно, но он пять минут решил потерпеть. Порывы ветра хлестали ветками деревьев, дождь постоянно менял направление, но и усиливался, превратившись в абсолютно аморфную массу сплошным потоком льющейся воды. Дворы тоже, казалось, обезлюдели.
- Подожди, я разыщу кое-что, - сказал он Нике, - там где-то должно быть полотенце. Он перегнулся за спинку водительского кресла и закопался на втором ряду сидений. Второй ряд у него был превращен в импровизированный склад, который он то и дело порывался разобрать, но так и не доходили руки. Бизнесмен в подавляющем большинстве случаев ездил один, и этот бедлам ему не мешал.
Он с шумом перековыривал свои вещи. Гремели металлом инструменты, позвякивали какие-то бутылки, шуршали тряпки. После пяти минут копания Аркадий предложил Нике плед:
- Одеяла, к сожалению, нет, но вот этим прикройся!
Ника завернулась в старое дырчатое тряпье. Так они сидели какое-то время и молчали.
Чтобы разогнать молчание, Аркадий спросил:
- Холодно?
- Нормально.
Дабы скоротать время, Ефимов включил радио и погонял туда-сюда настройки приемника. Сквозь хрип и помехи эфира приемник разродился песней.
Дождь город пуст и мы идем
Вниз по улице вдвоем
Забрели с тобой шутя мы за стены дождя

В мокрых окнах гаснет свет
Только нас давно там нет
Мы не знаем что потом
Словно связаны дождем
В нашем призрачном замке

Мы вошли в этот замок из дождя
Только двое ты и я
И так долго были вместе
Мы спаслись в этом замке из дождя
Только двое ты и я
В самом одиноком месте

"Замок из дождя" за окном немного рассеивался, но лило пока еще довольно сильно. Ефимов открыл форточку на ширину ладони, зажег сигарету и стал курить, выпуская дым в узкую щелку.
Нике пришлось два раза сменить плед, в который она была укутана. Аркадий включил вполсилы отопление, одежда понемногу подсыхала. Аркадий-таки разобрал второй ряд сидений, загородил для Ники шторкой задний ряд, создав импровизированный «лимузин». Она переоделась в какие-то треньки, что были у Ефимова в машине, и в огромную безразмерную тельняшку, которая сохранилась у него еще со времен училища. Потом она отодвинула занавеску и попросила:
- Прибавьте пожалуйста музыку.
- Не вопрос, сделаем.
Прошло уже больше полутора часов пережидания стихии. За это время «замок из дождя» Преснякова сменился хитом «по ночному небу, по ночным проспектам» Губина, потом прозвучала уже до боли знакомая «Coco Jambo», следом за ними - пара пошловатых композиций немецкого трио E-Rotic, а потом музыка превратилась в некий клубный микс без пауз и передышек.
Только к половине второго ночи угомонилась стихия. За это время Ефимов скурил треть пачки, уже не чувствуя вкуса сигарет. Стеснялись немного оба, говорить было не о чем. Да и кто он ей - случайный попутчик. Скоро она выйдет из машины, и Аркадий навсегда позабудет свою нежданную спутницу.
- Дайте и мне, пожалуйста, - показав на пачку, попросила Ника.
- Закурить хочешь? - да пожалуйста.
Он протянул ей сигарету, а потом поднес огоньку. Ника после первой же затяжки сильно закашлялась.
- Ты чего это, подруга? В первый раз, что ли?
- Ага. Простите, - сквозь слезы, все еще кашляя, сказала она, - да так вот, просто к случаю… Ни разу не пробовала, и вот решила попробовать.
- Ну как?!
- Да дрянь же.
- Дрянь, - кивнул Аркадий и прикурил очередную.
Салон его машины давно пропах сигаретами, и Ефимов, как любой курящий человек, этого не чувствовал. Душно, да. Но завтра все будет по-иному. Аркадий всегда хотел в это верить. Сейчас самое подходящее время, чтобы поразмышлять. Ах, как редко мы уделяем времени себе. В смысле, просто побыть наедине с собой! Без музыки, без телевизора. Без всех отвлекающих факторов. Только ты и дождь.
Это само по себе настраивало на какой-то романтический лад. Романтика дождя - это своеобразное чувство, особенно когда ты нашел укрытие. Так хочется верить, что все повернется теперь лучшей стороной! Пусть буря вычистит, выметет все ненужное, лишнее… Пусть даст кому-то шанс на выживание. Пусть, черт возьми, просто кому-то тупо повезет! Аркадию сорок лет, чего-то он достиг в жизни. Что-то у него есть, к чему-то он стремится. А что оставит после себя? - подумал он и взглянул краем глаза на Нику. Как-то подзабыл о том, что Ника пересела на задний ряд. Чуть-чуть были открыты окна, в машине стало свежее, но дождь еще шел.
Аркадий долго молчал, и увидел, что его случайная попутчица задремала, скомкав какое-то тряпье и оперев голову на боковую стойку машины. Он старался не делать шумных движений, чтобы не разбудить девушку. А его мысли понеслись по проторенному пути. Так что он оставит после себя? Бизнес есть, жилье уже есть. Но нет ни сына, ни дочки, ни близкой подруги. Он снова украдкой посмотрел на Нику, боясь, что она может подслушать его мысли. Но девушка уже согрелась и безмятежно спала.
Он немного позавидовал ей. Ну вот и здрасте, Аркаша, дожил до того, что стал завидовать более молодым… Эх, время, время! Да, это порой приходит после тридцати-тридцати трех… Завидовать тому, что у них есть в запасе еще несколько лет жизни, которые можно потратить по своему усмотрению. На путешествия, познание нового! У них - больше возможностей! Новое поколение живет в свободном мире, новом мире! Может, достигнут немного большего, чем мы. А ведь если разобраться, то для этого мы и наши отцы и деды работали, чтобы у тех, кто придет после нас, была возможность учиться. Быть лучше, прогрессивней, умней, чем мы… Возможно сделать что-то хорошее для людей. Возможно, и просто для того, чтобы обеспечить детям достойную жизнь.
Он почувствовал сзади взгляд. Ника проснулась.
Аркадий запустил мотор на прогревание.
- Все кончилось, да? - с некоей надеждой спросонья спросила она.
- Да, все кончилось, - с грустью в голосе, вспоминая что-то, ответил он и зажег фары, - сейчас поедем. 

*     *     *

Наши дни. Над столицей сегодня было яркое солнце и обычный летний день. Давно забылся тот ураган. В ритме столичной жизни все события уже через короткое время подернуты какой-то пеленой, сквозь которую смотрим мы на суету повседневности. Даже люди среднего возраста уже не скажут, что такое когда-то было. А уж молодежь… На место героев того ненастного вечера уже пришло новое поколение, а те, в свою очередь, автоматически перешли в разряд «стариков». Теперь молодые люди взрослеют рано. Выросло уже целое поколение с тех пор.
Кафе «Магдалена» работало каждый день с двенадцати часов. Молодая официантка Аля работала в нем все лето, устроившись на все каникулы. Свободные деньки, конечно же, были, но и зарабатывать тоже надо. Пора Альбине учиться быть самостоятельной и независимой. В материальных средствах, оценках, суждении, собственном мнении. Иногда окружающим она казалась не по годам серьезной. Но это только до той поры, пока в ее глазах не зажигались веселые чертики.
Ах, как она была похожа на молодую Нику! На тогдашнюю Нику. Сегодня она заканчивает пораньше, до пяти вечера. А потом ее прямо из кафе заберут родители. После короткого вечернего шопинга завтра с утра они отправляются прямо на море.
День пролетел незаметно! И уже в назначенное время к ней приехали родители. Дзынькнул колокольчик на двери, и к ней направилась мама. 38-летняя майор МЧС Вероника Владимировна Гаряева выглядела великолепно. Нет, конечно же, рядом с дочкой они не выглядели одногодками, но… Конечно, и служба, и возраст дают о себе знать. Но ни об одном прожитом дне Ника не жалела. С того приснопамятного дня, когда решила пойти работать в МЧС. Именно в день тогдашней грозы она и приняла такое решение, забрав документы из колледжа.
Альбина пошла проститься с начальницей. Ника тоже знала хозяйку кафе давно и пошла к ней поздороваться.
- Ну что, Варвара Степановна, - спросила Вероника, - отпускаете стрекозу мою?
- Ага! Ну естественно - заслужила! - отозвалась хозяйка, по возрасту чуть старше Вероники. Варвара сохранила и красивую фигуру, и привлекательное лицо. Только глаза уже, если того требовала ситуация, стали строже. Она в свое время прошла путь с самых низов столицы, потом уже, не раз сменив деятельность, остепенилась, получила образование. Ну а жизненного опыта ей было не занимать - и так прекрасно разбиралась в людях.
- Я на самом деле довольна, - продолжала начальница, - она девочка умная, серьезная, старательная.
- Да уж! Только очень въедливая порой! - отозвалась Вероника, - но я прямо чую - далеко пойдет! Ведь мы для этого и работали когда-то, чтоб наши дети жили лучше. И достигли больше.
- Да, все мы с чего-то начинали, - подытожила Варвара Степановна, - но главное, - куда мы в итоге придем!
Но тут раздался входящий звонок, и Варвара ответила. Ей звонила дочка. После короткого разговора директриса продолжила общаться с Никой.
- Вот и моя егоза объявилась. А знаешь, чья она одноклассница? - спросила она у Вероники.
- Ну и чья же?
- Ксюши Ефимовой.
- А у нее папа не…
- Да, именно тот, - продолжила Варя, - Аркадий Сергеевич Ефимов!
- Ничего себе! - выдала Вероника, разом вспомнив своего давнего случайного попутчика.
- У него теперь свой образовательно-методический центр. Частный лицей, имеющий государственную аккредитацию. Всероссийский Московский Лицей гуманитарных наук. А он - в нем директор.
- Вот это класс! Я не верю!
- А ты что, была с ним знакома? - допытывалась Варвара.
- Вот именно, знакома. Не любовница, не близкая подруга. Это было случайное знакомство.
- А когда же вы свиделись?
- А ты помнишь этот день? День знаменитой грозы, 21 июня 98-го.
- Офигеть! - выдала Варвара, - нет, ну это надо, бывают совпадения… А меня в тот день чуть не убили… Ну это ладно, это уже другая история, как-нибудь расскажу. Кстати, знаешь в партнерстве с кем создавался этот лицей и на чье финансирование?
- Даже не догадываюсь.
- Бориса Ефимовича Немцова! Три года уже его нет… Но дело - живет и процветает. Очень много молодых людей там получает образование.
- Это хорошо, - отозвалась Ника, - да уж, пусть у них жизнь будет лучше, чем у нас.
- Да, пусть, - взгрустнулось Варе, - но и нам повезло в жизни, согласись! Все живем, все здравствуем! Все как-то устаканилось…
- Да, устаканилось. Но нас прежних уже нет…
- Да нас, прежних, нет, - подтвердила Варвара, - нас тогдашних навсегда унес ураган.

5 июля 2019