В краю непуганых топтыгиных. Волк по кличке Дик

Морозное утро ноября. Снега ещё не много, чуть больше 30 сантиметров. Небольшой морозец слегка пощипывал кончик носа и щёки. Дорога ведёт меня через гору вниз к реке, лыжи тянутся за мной, привязанные на ремешке к патронташу.

Сегодня я один, отец на драге — там авария. Но скучать и расслабляться некогда — путь, который мне предстоит ещё пройти, тянется более двадцати километров. Вон там вдалеке виднеется река. Я надеваю лыжи, в дальнейшем мне предстоит пересечь большую поляну шириной около трёхсот пятидесяти метров. От моей старой лыжни нет и следа, всё перемело. Лыжи легко скользят по насту, природа и ветер сделали своё дело.

По-над рекой виднеются заросли тальника и ивы. Высокие, плакучие ивы, распустив свои длинные косы до земли, были покрыты инеем от мороза, который, осыпаясь в виде снежинок с ветвей, подхватывал лёгкий ветерок, кружа в своём вальсе. Взлетая и опускаясь на снег, они искрились в первых лучах восходящего солнца, переливаясь всеми цветами радуги.

Останавливаюсь, глядя на эту красоту — даже дух захватило. Но мне пора идти дальше.

Возле кустарников, на рыхлом снегу, множество старых и свежих следов белой куропатки. Река замёрзла, и только местами оставалась небольшая дорожка воды. К таким прогалинам можно было увидеть свежие и старые следы норки.

Подхожу к небольшому лесному озеру. Укрытое белым покрывалом, оно выглядело как небольшая полянка, метров семидесяти в диаметре. Следы ондатр возле небольших кочек напоминали об опасности. Обычно такие озёра с теплыми родниками не замерзают быстро даже при сильных морозах, а покрываются только тоненькой корочкой льда. И тут же лёд укрывался белым пушистым покрывалом из снега.
В лесу лыжня присыпана снегом, но двигаться легко. Поправляя капканы и ловушки, я не заметил, как вышел к зимовью на ключе. Пора бы и чай попить, развожу костер. В избе всё по-старому, все на своих местах. Ложу в закипевший чайник свежесобранного брусничного и голубичного листа для вкуса, благо в округе этого добра было в достатке. Само зимовье стояло на берегу небольшого озера, вокруг которого находилась марь. Такие избы у нас называются скрадками и используются для охоты на утку и гуся. Образовавшаяся долина ключа с прорастающими то там, то сям мелким кустарником тянулась метров пятьсот в ширину.

Появившиеся наледи говорили, что местами ключ промерз до дна. Смахнув снег со столика и лавки, устроиваюсь поудобнее с кружкой пахучего чая. Бутерброд хоть и был за пазухой, но и его немного прихватил морозец. Вот и ему нашлось местечко погреться возле огня. Двустволка двадцатого калибра стояла тут же рядом. Пью чай, а ощущение такое, что кто-то сверлит взглядом мою спину. Обернулся… нет… никого нет.

— Показалось, — подумал, продолжая пить чай.

Послышался небольшой хруст, благо на морозе далеко слышно. Резко оборачиваюсь, метрах в пятидесяти возле берёзы стоит огромный волк…

Ружье мгновенно оказалось в моих руках… Патроны с дробью моментально вылетели из патронников, а волчья картечь оказалась в стволах. И не успел я вскинуть, как увидел, что хвост и задница у волка заходили ходуном. Он радостно запрыгал на передних лапах, поскуливая.
- Да это же собака! - воскликнул я.

- Ну ничего себе, а где же хозяин? - окликнул я. Тихо, и только кобель на радостях рванул бегом ко мне.

- Есть будешь? Поди, голодный? - поглаживая голову пса, протянул ему свой разогретый бутерброд.

Кобель проглотил его в миг, глядя снова на меня. Порывшись в рюкзаке, нахожу половину подмороженного рябчика.

- Думаю, этого тебе хватит, - говорю я собаке.

С рябчиком псина разделалась так же быстро, как и с бутербродом.

- Нет уж, дорогой, больше ничего не получишь. Где твой хозяин?

Я ещё надеялся, что кто-то выйдет на огонек. К сожалению, время ждать у меня больше не было, нужно идти дальше. Мой путь лежал в ту сторону, откуда вышла собака. Вот и подумал, что может что-то прояснится в пути.

Окрикиваю кобеля, который радостно, крутясь вокруг, помчался следом. Пройдя до развилки километров пять, я понял - собака была одна. Несколько раз я видел её пересекающиеся следы, но они были уже пару дней назад. Всё встало на свои места - либо собака пошла за оленем или сохатым и потерялась, либо у якутов при перегоне оленей на пастбища каким-то образом отбилась.
По крайней мере, здесь, в глубокой тайге, за сотню километров от поселений, сейчас хозяина я точно не найду. Бросать её снова было бы нехорошо, но если что-то почувствует и захочет уйти, держать не буду.

Кобель, подкрепившись моими съестными запасами, почувствовал вновь силы и облаял пару белок на путике. А когда возвращались по дороге, собака загнала соболя на ель. Глядя на пса, я всё думал: толковый, охотничий пёс. Что же всё-таки произошло? Ведь таких не бросают! Хотя...

Благодарности животного не было конца. На радостях, подняв рябчиков с лунок, он разогнал их по тайге так, что сыскать их больше не было возможности. Хотел было поругать, но, увидев его виноватые глаза, расхотелось. Рассмеялся.

Ладно, но в следующий раз не трожь!

Но и в следующий раз было то же самое.

Позже я понял, что рябчики – это была болезнь собаки. Так мы и приехали домой вместе.

Кобель, которого я стал называть Дик, был не просто умной охотничьей собакой и помощником мне во всем, но был хитрым псом и на выдумки горазд. Во дворе бегал без привязи, без разрешения, за калитку не выходил, ждал, когда я после занятий вернусь и мы пойдём гулять. Домашние приняли собаку с осторожностью. Отец, как всегда:
 
- Будем делать посмотреть.

Мать только головой покачала. Собака понравилась матери, и с детского сада, где она работала, она приносила каждый день ведро помоев и косточек с кухни. Так благодаря матери Дик через пару месяцев поправился, и собачья шкура лоснилась как у кота.....

Прошла зима, весна, вот и лето наступило. Всё свободное время я проводил с Диком, удивляясь повадкам этого кобеля. Правильно говорят:

— Голь на выдумки горазд! Это был мой Дик.

Кобель был как божий дар после моей Бойки, которая по старости ушла в царство вечной охоты.

Середина октября, открытие на боровую и начало сезона на пушнину. Снега немного, но пешком уже не пойдёшь. Первый выезд на охоту, установка ловушек и капканов. Темно, время — половина шестого. На мотоцикле уже не проедешь, дорога ещё не накатана. Решаем ехать на дражном автобусе. Окрикнул Дика, берём лыжи, идём на остановку.

Собака крутится возле ног радостно повизгивая в предчувствии охоты. Садимся в автобус, дражники, завидев собаку, с интересом разглядывали её.

— Волк, — говорили одни.

Другие достали — кто кусочек сахара, а кто и конфету. Дик отвернулся от лакомства, хотя и любил ужасно, но с чужих рук не брал, на меня поглядывая. Забираю лакомства у рабочих и отдаю собаке.

— Ешь, это можно, это свои, говорю псу.

Вот и наша остановка. По нашей дороге на Селигдарскую гору только один след вездехода, возможно, геологи запоздали с возвращением из партии. Привязываем лыжи к ремню и идём пешком.
Два с половиной километра позади — развилка: отцу — вправо по следам вездехода, нам с Диком — прямо вниз. Глянув на уходящего отца, собака бежит за мной следом. Светает, охотничьи лыжи по целику бегут хорошо, сказывается спуск вниз, да и снег ещё не глубокий, порядка тридцати сантиметров. Несколько рябчиков вспорхнуло с земли. Дик помчался как ошалелый за теми, что полетели дальше, но два плотно уселись на близлежащей ели. Вот они-то и стали моей добычей для приманки. Кобель, услышав выстрелы, стрелой примчался обратно, глядя на меня как бы спрашивая:

— Ну что, хозяин, взял?

Треплю его по голове:

— Всё в порядке, пойдём, дружище.

Переходим реку, наш путь лежит возле большого озера. Не глядя на морозы, по середине — большая прогалина воды, на которой как две лодочки покачивались два нырка. Глянул, а в мыслях:

— Может, я и собью какого, но вот смогу ли я достать? Шансы не велики, пойдём, Дик, дальше.

Всё шло по плану: капканы, ловушки, пара добытых белок на первом участке пути. Впереди виднеется густой смешанный кедрово-еловый лес — можно ли ружьём взять белку или соболя в таком лесу? Нет, фактически нет, возможно разве что случайно.

Поймать в таких местах можно только капканами или ловушкой. И вот как раз один из таких стоял под огромным корнем упавшего дерева. Возле тропы стоял старый, разлапистый кедр, ветви которого накрывали даже тропу. Дик рванул вперёд, зло залаяв. Взгляд его был устремлен вверх, на кедр. Ружьё было в мгновение ока перезаряжено. В голове мелькнула мысль: «Рысь!» Её следы встречались в этих местах уже не впервые.

Не доходя метров пятнадцать, стал внимательно прощупывать взглядом все ветки, и особенно тёмные места. Собака зло лаяла, но тоже близко не подходила, чувствовала достойного противника. Подошёл ещё чуть ближе — ничего не видно. Затаился. Взял увесистую палку и кинул как можно выше на дерево.

В какой-то момент уловил небольшое движение в противоположной стороне, куда упала палка, но чёткого силуэта я так и не увидел. Не спуская внимания, продвинулся ещё метров на пять.

Ну что ж, будем бить. На авось, — подумал я.

Резкий выстрел двадцатки разорвал тишину тайги. Волчья картечь хлестко ударила в тёмное пятно на одной из нижних ветвей могучего кедра. Присыпка дымного пороха под капсюль образовало небольшое облако, которое не дало мне увидеть падение зверя. Но только мне, а не Дику. Он рванул вперёд, и не успела кошка опуститься на снег, как собака вцепилась ей в горло. Рысь дёрнулась ещё раз и затихла. Кобель, не отпуская, трепал кошку.

Крупная рысь порядка четырнадцати килограмм была мертва. На этот раз авось сработал, — подумал я.

Около часу времени ушло на обдирку. Я был очень рад трофею, и мысль о том, что могло произойти, если бы Дика не было со мной рядом. Спускаемся к зимовью, здесь место встречи с отцом, но его пока нет. Развожу костер и ставлю чайник. По хвосту собаки определяю, что идёт отец: он у него как маятник, вправо, влево, вправо...

Вот и вместе, рассматриваем шкуру.

— Красавец, — говорит батя. Дик крутился всё время возле, и вдруг слышу метрах в ста или чуть более лай...

— Так и чай попить не даст, — говорю.

— Ладно, я сбегаю, похоже на белку или соболя лает.

Каково же было моё удивление, когда подойдя ближе, увидел одинокого косача, сидящего на вершине небольшой сосенки.

Прикрываясь деревьями, удалось подойти на расстояние выстрела, эхо которого известило лес о нашем присутствии. Красавец черныш с тремя загнутыми перьями на каждой стороне должен будет украсить наш скромный стол в воскресенье. Но и про Дика не забывал: своё лакомство он тоже получил.

— Что-то ты сегодня разошёлся, — молвил отец.

— Да, в общем-то, не я, а скорее Дик отличился сегодня, — отвечаю.

Движемся в сторону дома уже втроём. Дома нас ждал сюрприз. Нашёлся хозяин Дика, и завтра, в воскресенье, он обещал приехать. Но на этом история не заканчивается...