Вас ждет интересная жизнь

 Вас ждет интересная жизнь

 От автора:

 Повесть «Вас ждет интересная жизнь» состоит из двух частей: «Для тех, кому за 30» и «Аксарайская повесть». Сюжет придуман. Совпадения в должностях, фамилиях и т. д. носит случайный характер.
 Марина –  главное действующее лицо   этих произведений. Повесть может заинтересовать тех   женщин, у которых трудно сложилась личная жизнь, а также людей, которые мужественно преодолевают болезнь. Возможно, знакомство с этой повестью кому-то сможет помочь в борьбе с невзгодами.Действие повести происходит в 70-80-90-х годах.
  Продолжение повести в трех   самостоятельных произведениях: «Самолет», «Такое совпадение?» и «Знаю точно, что прорвусь», которые ранее   были  напечатаны  на Прозе. ру.   Эти три части заинтересуют  тех,   кто любит  детективный жанр. Они помогут   людям, столкнувшимися с невероятными, из ряда вон   выходящими обстоятельствами, не растеряться, не пасть духом, остаться самим собой, не озлобиться и продолжать нести свет и добро, несмотря ни на что.


Вас ждет интересная жизнь

Сумей себя преодолеть чтоб стать собой! (Древняя мудрость).

Для тех, кому за 30

1 часть.

Глава 1. Записка


Марина устало опустилась на софу. Привычно бесцельно просидев так с полчаса, подошла к столу. Чтобы хоть чем-нибудь заняться, стала машинально перебирать Андрейкины рисунки. Вдруг взгляд ее упал на конверт без адреса. Вспомнила: Андрейка вчера зачем-то просил адрес отца. Торопливо вскрыла конверт: «Папа, мама все время плачет. Ты ее бросил, а дядя Коля обманул. Приезжай».
Дыхание перехватило.
- Как это он написал: «А дядя Коля обманул, -  стучало в висках.
-Неправда, неправда, я этого ему не говорила. Коля все равно напишет. А с Михаилом я сама разошлась. Я сама в Дербент к нему не поехала. Сама, – бессильно твердила Марина.
- Вот и вырос сын, восемь лет, а как написал. Пожалел. Сама виновата. Не будешь сидеть часами   в позе лотоса на глазах у ребенка с лицом, как у Пьеро из    Золотого ключика». Видите   ли стресс, вот и получай».
В последнее время она постоянно упрекала себя в недостаточном внимании к сыну, уговаривала взять себя в руки, но ничего из этого не получалось.


Глава 2. Муж

Девять лет назад она встретила Михаила. В первую минуту Марина застыла: черты его лица так напоминали ей Виктора, который был ее первой любовью. После встречи с Михаилом, когда он входил к ней в библиотеку, книги падали   у   нее из рук. Марина все смотрела   на него и видела Виктора. Ходил Миша к ней часто, работала она в библиотеке КМУ, где Михаил учился на последнем курсе. Они подружились. Всю свою нежность и неразделенную любовь Марина перенесла на него. А потом привязалась так сильно, что перестала видеть в нем черты Виктора и полюбила его самого. Чувство было хорошее, но больше дружеское. Михаил, казалось, тоже был увлечен Мариной. Ему было приятно, что симпатичная девушка из всего училища выбрала его. С гордостью он   приносил   в свою группу бутерброды, приготовленные для него Мариной, перчатки, зашитые ею.
Когда они садились в свадебное такси, Марина подумала, что ей очень хорошо, но она была бы счастливая, если бы с ней был Виктор. А скорее, ей так просто казалось. Виктор был злой по натуре, колючий. После поздравления в ЗАГСе Марина вдруг растерялась и сказала: «До свидания».
Веселой была свадьба. Марине было радостно: и Виктор, и Михаил были моряками, оба любили море, и она тоже питала романтическую привязанность к нему. У нее на стене висел морской пейзаж, когда она смотрела на него, то часто думала о Викторе.
Марина до 20 лет не целовалась, была из числа недотрог. После свадьбы они с мужем включали   поочередно радио, телевизор, и магнитофон. И слушали все, что передавалось до поздней ночи.

Глава 3. Свадебный подарок

На свадьбу Михаил подарил Марине часы с замечательной надписью: «Любимой Мариночке от мужа». Через месяц она уже ждала ребенка. Через три месяца после свадьбы получила повестку с просьбой зайти в вендиспансер. Ее муж женился, будучи больным гонореей и трихомонозом. Пока процесс не перешел в хронический, ей нужно было срочно делать аборт и лечиться.
То, что случилось, казалось невероятным. Удар был сильный. Ее Михаил, этот белокурый мальчик, Иван-царевич, как называла Марина его… Как такое возможно? И вдруг она    поняла,   что  не может убить маленькое крошечное существо…ребенка, которого так хотела!
Марина отказалась делать аборт. Лечение было проведено ослабленное в связи с беременностью. И начала она его специально не сразу, а только через три месяца, чтобы   ничего не нарушить в организме ребенка. После родов процесс обострился, ей пришлось лечиться неоднократно.
Каждый раз, когда Марина подходила к вендиспансеру, она думала: «Только бы не   увидеть знакомых». И однажды она все же   встретила однокурсника мужа, когда только-только отошла от зловещего здания. Марина сразу смешалась, смутилась от неожиданности, что говорила ему, не помнила. И как шла тоже не помнила…
Разойтись с мужем Марина не смогла. Не смогла разлюбить, не простить.
Чтобы не узнали знакомые, Михаил попросился  в спецстационар на территории туберкулезной   больницы им. Бехтерева, что у   Трусовского моста, он не хотел ходить в кожвендиспансер лечиться, так как тот был в центре города  и Михаил  боялся, что его увидят знакомые.
Спецстационар. Что это такое? Это огороженное высоким забором с колючей проволокой здание, деревянный барак. Там лечились осужденные.  Милиционер. Кнопка звонка.
Как же мучительно было видеть Марине себя, мужа среди уголовников, когда она приносила ему   продукты. Над головой трезвонили птицы. Цвела весна… И только одна мысль: «Когда, когда же кончится этот кошмар»?
А в родильном доме (разве забудет об этом Марина?) врач при ее осмотре объявила студентам, что у нее болезнь Альберта, т. е гонорея. Как удивленно поползли вверх брови у одного из парней. Моментально кровь бросилась Марине в голову, горели щеки от стыда. Марина не спала всю ночь. На каждую процедуру в последующем лечении она шла, как на эшафот. Обида за тот позор, который Михаил незаслуженно заставил   ее переносить в течение двух лет, глубоко затаилась в сердце.

Глава 4. Сын

Раздался звонок. Пришел ее первоклассник.
-Мама, я пятерку получил по русскому и единицу за чтение, потому что не   следил, - оживленно начал Андрейка. Но заметив настроение матери, строго сказал:
-Ты опять плакала? Когда я вырасту, я женюсь на тебе, и ты никогда не будешь плакать.
Марина засмеялась:
-Иди, мой руки.
Пока она приготавливала на стол, из ванной уже неслась «Катюша». Звонкий голосок у Андрейки, а вот слух…
«Выходила, песню заводила про большого рыжего орла», - надрывался Андрейка, пытаясь развеселить мать.
 Он знал, что когда-то в раннем детстве вместо слова «сизого», он   спел «рыжего», и все очень смеялись. Вот Андрей и старался теперь. Иногда он говорил матери такие комплименты: «У тебя брови, как у южного апреля, ты как молодая искра». Она действительно молодо выглядела в тридцать лет: тонкая, сероглазая, с пушистыми вьющимися волосами. (Правда, кудри были не ее, волосы у нее были отца, прямые, как палка, не то, что у ее мамы, вьющиеся, стоявшие шапкой над головой). Марине приходилось делать химку. Она все время удивлялась, откуда Андрейка такие слова для нее выдумал. Оказалось, это когда-то Миша его научил.
Еще задолго до рождения Андрейки Марина загадала, какой у нее родится сын. Она хотела, чтобы он был похож на отца. Заочно как бы создала портрет будущего сынишки. И оказалось, что он пошел весь в Андрея, только большие серые глаза были ее.
Родился он в январе, морозы были до 20 градусов.
Как описать радость, когда Марина увидела своего ребенка, малюсенького. «Сын!» - сказали ей. «А почему он не кричит? – заволновалась Марина.
-Сейчас закричит! – успокоила ее акушерка.
Родился он в асфиксии, чуть не задохнулся. Ей давно уже надо было рожать. Однако акушерка сказала, что принимать роды не будет, смена ее закончилась, а другой не было: она опоздала на двадцать минут. Хорошо, что пришла знакомая маминой подруги, работающая в мединституте и врачом в этом   роддоме, доцент  Нина Васильевна Меснякова. Благодаря ей, ребенок остался жив. Но всю опасность Марина поняла много позже.
Когда она взглянула на Андрейку, ахнула! В записке родным написала: «Андрейка родился точь-в-точь таким, как я и хотела, даже еще лучше».
Всю ночь Марина не спала: было радостное возбуждение. У нее родился сын!  – мать, взрослая, по-настоящему взрослая, настоящая мать! Сердце ее наполнилось гордостью и тут же страхом: вдруг ребенок упадет со стола, куда его положили. Еле-еле Марина дождалась акушерку. Та рассмеялась:
-Пройдет еще немало времени, прежде, чем он сумеет сам повернуться. Андрейка был розовенький, аккуратненький, только личико во сне все время дергалось: нервные тики.
За три недели до родов,  в Новогоднюю ночь, между отцом и мужем произошла сильная драка. Михаил бил отца на глазах у Марины головой об пол и о стену. Впервые с ней был истерический приступ, вызвали скорую, милицию. Через три недели родился Андрейка.


 Глава 5. Надежда

Марина вздрогнула. Кто-то еще пришел. Это отвлекло от воспоминаний. Андрейка уже открывал дверь, приглашая кого-то войти. В комнату вплыла Надин. Высокая, изящная, томная, каштановая… рядом с ней дочка Верочка, такая же высокая и тоненькая.  Марина привыкла к Надежде и не обходилась без нее и недели, хотя они были разные. Но противоположности сходятся. Одиночество, неудавшаяся личная жизнь сблизили их настолько, что они понимали друг друга с полуслова. «Они сошлись: волна и камень…» Бесхарактерная. Бесхитростная, наивная Марина с каким-то комплексом неуверенности в себе и высокомерная   снисходительная Надежда, флегматичная, практичная, дальновидная. Если Марина обходила острые углы, то Надежда лезла напролом. Что касается отношения к людям, то Марина легко общалась, была ко всем доброжелательна. А Надежда всегда противопоставляла себя окружающим, входила в конфликты. Общаться не умела почти. У нее всего и подруг-то была Марина   да еще одна приятельница на фабрике «Каспийских умельцев», где Надя работала технологом. Она закончила техникум легкой промышленности. Марина ей все время советовала прочитать книгу Д. Карнеги «Как завоевать друзей и оказывать влияние на людей».
Однажды они решили летом подработать и пошли в отдел кадров какой-то организации. Потом они признались, что им было друг за друга стыдно. Марине не   нравился высокомерный тон подруги, а та возмущалась тем, что Марина держалась, как бедная родственница. При всей своей разности они нужны были друг другу. Ходили вместе в кино, на концерты, гуляли с детьми в парке, на 17-ой пристани, рассказывали свои победы и неудачи на любовном фронте.
-Привет дистрофику, - проговорила Надин.
-Привет оптимисту. С Петькой что ли помирились? Веселая бродишь, - удивилась Марина.
-Ага. Скажу тебе новость. Сегодня вечером мы с Петром Ивановичем заходим за тобой с одним товарищем и идем в кино.
-Да неужто?
-Никак ты не рада?
-Никак. Писем нет. Сын считает, что   Коля меня бросил. Наверное, с женой помирился. В последнем письме писал: «Когда будет развод, одна Боженька знает». Вчера бродила по улицам, а в голове одна эта фраза звучит.
-Брось. Не думай. Ой, смотри, чем наши дети занимаются. Твой джинсы Верке показывает, примерять собирается. Это надо!
-Надь, скоро мы их поженим и будем бабушками.

Глава 6. Не могу иначе

Было уже поздно, часов восемь вечера. Марина решила, Надя   не придет. Андрейка писал буквы в прописи под руководством Марининой мамы, отец мирно читал газету, было уютно и чисто. Марина в сотый раз расстраивалась из-за отсутствия писем. Потом решительно взялась за кипу тетрадей и начала проверять диктанты 5 «В».
В это время влетела запыхавшаяся Надежда.
-Сидишь, как клуша, в старом халате, ни на голове ничего нет, ни косметики нормальной. Давай одевайся. Они внизу.
-Александр Сергеевич, протянул теплую руку человек в шляпе и плаще.
Так и хотелось добавить: «Пушкин». Но это был не Пушкин, а Сомов. Он был в очках. Удивляла его прыгающая необычная походка. Марина старалась быть веселой. Разговор шел о спорте, с которым Марина дела не имела, несмотря на свое горячее желание быть к нему поближе.
Однажды она записалась в секцию по гребле. На первой тренировке Марина выполняла все, что положено, наравне со всеми, даже штангу весом 30 кг поднимала, потом еле дошла до дома. И после этого она спортом не занималась.
В фойе кинотеатра Марина разглядела Александра Сергеевича. Что ее поразило: очень неспокойные глаза. «Нервный что ли?» – мелькнула мысль. Когда же Александр Сергеевич не понял смысла фильма, Марина расстроилась совсем. «А мы с Колей летом так смеялись, когда смотрели тот же фильм, - думала Марина. Она уныло дошла с Александром Сергеевичем до подъезда. Постеснялась отказаться от встречи. Решила сделать это по телефону. Так удобнее.
 Однако через неделю он явился прямо к ней ровно в семь часов вечера к великому огорчению Марины. Письма по-прежнему не было. Но у нее на уме был   один только Николай. Раздваиваться Марина не умела.
-Вы знаете, - запинаясь, проговорила она, я вряд ли смогу пойти с вами. Я переписываюсь с одним человеком. Надя была не в курсе, поэтому пригласила вас…
-Ну, и что же, - неожиданно прервал Марину Александр Сергеевич. - Это не имеет значения.
Марина опешила, не нашлась, что сказать. Ругая себя за мягкотелость, идя с ним в кино, Марина обдумывала, какой бы еще довод найти, чтобы прервать знакомство и не обидеть человека. Сколько себя помнила Марина, она никогда не любила ставить людей в неловкое положение. Под конец встречи Марина поняла главное: будет письмо или не будет, она не сможет встречаться с Александром Сергеевичем.
Когда она с трудом объяснила ему это   и ушла, то почувствовала необычайное облегчение и уснула со спокойной совестью.

  Глава 7. Коля

Полгода назад Марина ездила в Москву дня на три. На обратном пути она ворвалась в поезд Москва-Астрахань за пять минут до отправления, вся нагруженная вещами, свертками, с единственным рублем в кошельке.
Едва   успела отдышаться, как поезд тронулся. Марина   только начала раскладывать вещи, как женщина лет сорока из соседнего купе попросила перейти к ним, так как молодожены оказались разделенными, женщина была у них в купе, а молодой муж у купе Марины.  Она, конечно, согласилась и перешла в соседнее купе. Занявшись своими вещами, Марина не сразу заметила высокого молодого человека на приставном стульчике в коридоре, усердно читавшего книгу. Собственно, выйдя из купе, он и дал ей возможность разобраться со своими вещами. Покончив с эти трудным делом, Марина разговорилась с Ириной Викторовной, которая ехала с сыном – восьмиклассником. Та оказалась интересным собеседником, она работала в Астрахани редактором отдела быта в газете «Волга». Не было конца забавным случаям из жизни. Наконец, добрались до темы   питания.
-Хорошо в Москве, - задумчиво протянула Марина. - Вы представляете, старушка, у которой я остановилась, может спуститься по лифту – и сразу попасть в магазин. А там… колбасы, сыры разных сортов, любые молочные продукты. А рядом еще магазин, где можно все заказать. Мы в прошлом году в Калинине отдыхали. Целыми днями сметану ели. Она там тоже с утра и до вечера продается.
-Да, - откликнулась Ирина Викторовна, а у нас в Астрахани молочными продуктами полчаса   рано утром поторгуют и все.
-Еще к тому же мясо, колбасы у нас только по кооперативным ценам продаются, а сыра, так того вообще нет.
В прошлом году после поездки в Москву я работала воспитателем в пионерском лагере. И там мы с ребятами ставили сценку «На вокзале». Одному мальчику дали под мышку большой скрученный плакат, на котором было написано «колбаса». Он шел гордо по «вокзалу», а его все спрашивали-Где колбасу брали?
-На Арбате, но там уже закончилась, - отвечал он.
Этот момент всех до смеху довел.
-А по сути, что смешного? – отозвалась Ирина Викторовна, - вы помните начало семидесятых годов?
-Да.
-Вначале исчезли консервы «Сом в томате», «Судак в томате». Потом сгущенка, кофе. А уже сейчас – почти все овощные консервы.
-И это в Астрахани, в рыбном городе и всесоюзном огороде.
-Чайку не желаете? – прервала их проводница.
-Желаем, желаем.
-Молодой человек, а вы не хотите чаю? – обратилась Ирина Викторовна к нашему соседу.
-Николай, - представился он и как-то незаметно включился в разговор.
Парень   был прапорщиком, ехал на учения в Астрахань, служил в Петрозаводске, но был уже женат, двое детей. Мысль о дорожном знакомстве у Марины отпала сразу.
-Хотите анекдот? – спросил он.
-Конечно.
Коля оказался замечательным рассказчиком. И не только, но еще и отличным мастером. У них в купе оказался сломанным замок. И сосед довольно быстро починил его. Марине нравилось наблюдать за его ловкими движениями. Как хорошо, что с ними в купе оказался мужчина. Марина почувствовала какую-то необъяснимую надежность. Когда Николай закончил работу и присел рядом, Марину охватила вдруг горячая волна. После развода она ни с кем не была в близких отношениях. Ее потянуло к Николаю. И это испугало Марину. Впрочем, она справилась с волнением. До двух часов ночи сыпались шутки, анекдоты. Постепенно все устали и улеглись. Марина сквозь сон увидела, как Николай уступает свое место мальчику лет семи.  Они с матерью ехали без мест. Видимо, не так далеко.
-Какой он добрый, - мелькнула мысль. Думая об этом, Марина уснула.
Утром, едва открыв глаза, она почувствовала, что ей так хорошо. Отчего? Она увидела свисавшую с верхней полки руку спящего Николая. Почему ей так радостно, что   Коля совсем радом? Радость была где-то в подсознании, в сердце, которое отчего-то билось неспокойно.
 После того, как все умылись, соседи, румяные   и свежие, уселись в своем дружном купе.
Когда Коля пригласил ее в ресторан, Марина обрадовалась и в то же время испугалась. Еще никто не приглашал ее в ресторан.
После они долго стояли в тамбуре. Марина не помнила, сколько времени. О чем   только  ни шла речь. Кругом тянулась жаркая выжженная степь. Коля стоял совсем близко от распахнутой настежь двери. Он даже выглянул из нее. Вдруг вагон качнуло.  Марина машинально схватила Николая за руку. Она так испугалась, что он упадет. И Коля   заметил это.
 Когда они вернулись к себе, Ирина Викторовна все поняла без слов. Поезд подъезжал к Астрахани. Марина ждала, ждала от Коли слов о   встрече. Но их все не было. Она молила Бога, чтобы отец не пришел ее встречать, тогда, быть может, Николай предложил бы свою помощь с ее вещами. Так оно и случилось. Они договорились встретиться в субботу. Марина дала ему свой номер телефона, не сказав ни фамилии, ни адреса. Счастливая,   она подъехала на такси к своему дому за тот единственный рубль, который у нее остался. Когда вышла, потихоньку стала носит свои вещи до подъезда. Дома Андрейка кинулся к Марине, обнял ее ручками. Она поцеловала его, маму, бабулю. Стала доставать всем подарки. Марина любила их делать.
Вспомнила вдруг, что Андрей почти никогда из рейса не привозил ничего сыну. Однажды, ожидая его с рейса, Марина купила игрушечный танк и спрятала его от Андрейки в прихожке. Когда же папа прибыл и сообщил, что привез себя вместо подарка, Марина быстро сунула ему танк в руки и тихо, но веско сказала с расстановкой: «Дашь от себя»»! Михаилу вдруг стало стыдно. Он шарахнулся в сторону, но тут выбежал Андрейка и, увидев танк в руках отца, радостно спросил:
 - Это мне?
 У Михаила не было сил возразить. А после сын долго хвалился перед Мариной:
 -Вот, мамочка, ты мне таких красивых танчиков не покупала никогда.
Марина с радостью доставала подарки из чемодана и отдавала их то маме, то сыну. То бабуле. И отца, конечно, не забыла.
Когда   приезжаешь домой после отпуска, все кажется сначала немножко незнакомым, не таким, а когда ложишься спать, то качает, как в поезде.
На другой день Марина чуть ли не до пяти часов ждала звонка Коли, но была тишина. Марина подошла к телефону и обнаружила, что он не работал. Она так расстроилась. Ведь ни ее  фамилии, ни адреса  Коля не знает. Делать нечего.  Она пошла за молоком. И когда возвращалась, вдруг увидела возле своего дома… Николая.
-Как такое может быть? –несказанно удивилась она.
-Это судьба! – загадочно улыбнулся Коля.

Глава 8. Свидание

До чего же   давно   ходила   она на свидания. Еще до замужества. «Я иду к тебе навстречу росными полями», – пели по радио.
Марина волновалась. На улице была невыносимая жара. Колю она увидела сразу: он был таким высоким. Они прогулялись по городу. Как человек северный, Коля с трудом выдерживал такую температуру. Пот градом катился с него. И Марина решила отвести его в кинотеатр «Октябрь», там в центральном зале были кондиционеры. Их приятно окутала прохлада. Марина даже замерзла. И вдруг Коля обнял ее. Она почувствовала тепло его руки. Как давно ее никто не обнимал. Их потянуло друг к другу сразу, еще задолго до этого, еще в поезде. Однако Марина не представляла, что они, только познакомившись, могут быть в близких отношениях. «А вдруг ему только этого и надо? – напряженно думала она. И чтобы не обнадеживать    человека, призналась, что дальше поцелуев не пойдет в любом случае. Но когда   на Колю это не произвело впечатления, Марина обрадовалась: «Значит, я ему нравлюсь, и он согласен встречаться просто так».
На другой день он с букетом роз ждал ее у краеведческого музея. Он долго смеялся, когда она вместо встречи на природе предложила музей. Марина и вправду сильно волновалась, что Николай предпочтет санаторий «для бесплодных  женщин»,  что  неподалеку от их аэродрома. Но, слава Богу, этого не произошло.
Они встречались каждый день. Он уходил часа в два ночи, пешком добирался до казармы, автобусы ведь уже не ходили. Даже один раз спал на лавочке. О чем только они не говорили, бродя по вечерним улицам, по набережной Волги. Ощущение радости не покидало их.

 Глава 9. Пляж

-Марина, умираю, хочу на пляж. У вас тут такая жара, что надо целый день сидеть в воде.
-Ну, пойдем завтра, - немного подумав, ответила Марина.
Вообще-то она без особого энтузиазма встретила   это предложение. Конечно, он будет разглядывать на пляже ее фигуру, а она   была    худой. И стеснялась этого.      Ощущение неуверенности в себе почти никогда не покидало ее.
-А, ладно, какая есть. Пусть видит сразу. Не нравлюсь, сразу расстанемся, так даже лучше», - решила она и успокоилась.
На другой день они набрали на базаре слив, абрикосов, прикупили еще симпатичный арбузик и отправились на Царевку. Расположились. Вода теплая-теплая, они поплыли к мосту. Марине было радостно. Еще никогда она не отдыхала с человеком, который ей очень нравился. Со своим будущим мужем они встречались зимой. После замужества, правда, ездили два раза на лодке, но отношения у них уже были испорчены.
Когда Коля лег рядом загорать, ощущение близости взволновало их обоих. Они не выдержали, их жаркие губы слились в поцелуй. Влюбленные были так переполнены   ощущением того, что они совсем рядом, что даже не заметили идущих мимо парней, курсантов из школы милиции, которые с улыбкой на них поглядывали.
Потом они ели арбуз. И вдруг Коля сказал, что он ее очень любит, но дочь больше. Марина пропустила это мимо ушей. Ей было хорошо сейчас, о будущем она не думала.
Так же, обнявшись, они ехали в трамвае. И столько простого человеческого счастья было у Марины на лице, что она даже стеснялась этого откровенного выражения. Ей было приятно пройти по своему двору с высоким, стройным Николаем, в руке она держала цветы…После стольких лет одиночества. Да, да, одиночества.
«У меня фиктивный муж, - часто думала Марина о Михаиле. Бумажка есть, свидетельство, а мужа нет. Они почти не жили как муж с женой. Михаил все время лечился, во всяком случае он ей так говорил. Марина боялась заразиться от него. А он бегал по проституткам. Пил, исчезал из дома, с работы на недели, пропадал в ресторанах. Стоило заикнуться о разводе, плакал, грозился повеситься. И даже один раз влез в петлю. Марина еле вытащила его. Как-то раз, прося прощения, встал на колени. А один раз написал: «Ухожу в никуда». Артист. Играл у нее на нервах. Знал, что Марина мягкая, пожалеет.
Марина отогнала мысли о муже… и счастливо посмотрела на Николая. Вечером   решили делать фотографии. Когда он пришел, и они стали готовить растворы, собирать увеличитель, Марине вдруг представилось, что они давно-давно друг друга знают, она его воспринимала как человека близкого, близкого.

 Глава 10. Расставание

Вечер. Марина сидела на ступеньках, спускавшихся к Волге, накинув на плечи Колину клетчатую рубашку. Она спасала ее от комаров. Коля с наслаждением плавал. Вдруг сердце ее тоскливо сжалось. «Завтра он уедет, у-е-дет, и я… не смогу быть с другим…»
Это была та единственная встреча, когда бывает не просто физическое влечение. Это была встреча двух родственных людей по характеру, по отношению к жизни. Во всяком случае ей так казалось тогда. В первые дни встреч она думала, что просто повстречаются, походят в кино, погуляют. Человек женатый. Ей после развода   так хотелось немного отвлечься, забыться. А тут вдруг поняла, что за эти три недели они так привязались друг к другу.
И вот последний вечер. Прогулочный катер мчится по синей воде. Они нашли укромное местечко на корме. Марина увидела его   грустные, тоскующие глаза. Прижавшись, они не верили, что им завтра нужно будет расстаться. В их объятьях была уже неутоленная страсть. Коля нежно гладил волосы Марины. Она прижалась щекой к его груди. И вот все. Вокзал. Проводы. Слез не было. Марина сдерживалась, как могла. Но как больно, боль-но.
Теперь – ожидание письма.
Через несколько лет Марина напишет вот это стихотворение:

 На вокзале

Посвящается Николаю Михиранову из г. Ефремова


Мне вокзал - долгожданный друг.
Мне вокзал -взмахи любящих рук.
Терпкий запах перрона - мед:
Он в дорогу меня зовет.
Стук колес... Стою, не дыша,
Вслед вагону рвется душа:
Там в окне, ты - свет среди лиц...
А за поездом - стая птиц.
Снова утро...Туман мечты...
Рельсы. Поезд. Потерянный ты.
Горький привкус дождя и слез.
Птичий крик...Перестук колес...
Мне вокзал - бывший добрый друг:
Не разорванный временем круг.
Птицей рвусь за поездом вдаль...
Рельсы. Боль - холодная сталь.

  Глава 11.  «А говорят, что мы народ ужасный…»

Утром Марина как всегда отводила сына сама в первый класс. По пути она часто встречала Ольгу и подолгу болтала с ней. Оля отличалась жизнерадостным характером. Она была простая, несколько грубоватая. Ольга закончила рыбвтуз, но работала не по специальности. Они учились с пятого класса вместе с ней. Теперь их сыновья угодили в один класс. Оба были   почти «без отцов».
Вот и сегодня они встретились по дороге в школу.
-Слушай, я Надежду видела, и не одну. Кто это был с ней вчера? Не знаешь?
-А что?
-Да так.
-Ну, как там Аксарайск-то? – поинтересовалась Марина.
-Еще как!
-Довольна, что ли?
-Вполне. Зря ты в школе торчишь. Какие люди там, сам дух молодежной стройки. Мне лично очень   весело.
-Тебе хоть там кто нравится?
-Глаза разбежались, вот что скажу.
-Как бы тебе не влюбиться.
-Сама боюсь.
-Ну, ладно, а мне пора на работу,   у меня ответственный день.
Сегодня у Марины был открытый классный час. Когда она вошла в школу, шел второй урок. В буфете мирно чаевничала директриса, буфетчица, Людмила Ивановна(биологичка), завхоз Анна Федоровна. Марина зашла за сметаной.
Не успела она войти, как раздался дикий крик в коридоре. По лестнице промчались Лосев с Денисовым из 8 «А», а разъяренная уборщица тетя Люба с метлой и большим кухонным ножом неслась за ними…
-Убью, зарежу! - кричала она.
С минуту все сидели ошарашенные. Потом стала смешно. Завхоз Анна Федоровна закрыла дверь.
-Да ну их, Мария Николаевна, давайте чай пить, сказала она, обращаясь к директору.
Директриса машинально взялась за чашку, потом как ошпаренная вскочила:
-Да вы что, если она их убьет, меня посадят.
-Люба! Люба! – бросилась она к выходу. Через некоторое время она появилась с сердитой Любой, отобрала у нее нож. Оказывается, Люба убиралась в вестибюле, а ребята, которых выгнали с математики, мирно развлекались: закрывали дверь на крючок, мешали работать. Тетя Люба была добросовестной, но, что говорится. Любила закладывать, иногда даже в нетрезвом виде появлялась в школе.
Что было делать администрации? Ведь техничек не хватает…Вот и терпели.
Неожиданно прозвенел звонок. В это самое время Марина наткнулась на Надежду, которая пришла за своей дочерью.
-Подожди-ка, - начала она.
-Ой, некогда, некогда, - бросила на бегу Марина.
-Да ты что такая взъерошенная, замотанная?
-Открытый классный час, - крикнула Марина и буквально влетела на второй этаж за проигрывателем. Потом она бросилась в свой 5 «В». Нужно было подготовить класс: развесить плакаты, поставить книги для выставки, поручить протереть пол от мела, собрать бумажки, наконец, проверить костюмы своих артистов и т. д. И все это за пятнадцать минут.
Классный час у нее был посвящен дисциплине в школе и профилактике правонарушений. Во второй четверти у них в школе была настоящая эпидемия. Учителя отважно боролись с рогатконосителями, плевальщиками из стеклянных и пластмассовых трубочек, но чаще всего безуспешно. Тут-то у Марины и возникла мысль высмеять таких хулиганчиков на классном часе. Ее бесили гладкие показательные мероприятия, где монотонно читаются правила поведения, как нехорошо плеваться и драться и как надо хорошо учиться. На таких классных часах, сборах, утренниках души ребят были за семью затворами, не было места для эмоций, для живой реакции. В каждом своем открытом уроке, диспуте или утреннике ей хотелось найти изюминку. И она ее находила чаще всего.
Например, на утреннике, посвященном русскому языку, Марина использовала инсценировку. В центре ее был Митрофан. Его глупые суждения вызывали смех. И никто не хотел быть похожим на него. Конечно, все мероприятия не могли быть одинаково хорошо подготовлены. Слишком уж их было много.  И никто из учителей в создавшейся ситуации физически одинаково хорошо готовиться и к урокам, и ко всем внеклассным мероприятиям не мог. Когда Марина продумывала сегодняшний классный час, она сразу решила показать поведение плюющихся и дерущихся как бы со стороны, высмеять их, сделать отталкивающими.
 Марина любила заинтересовывать всегда сразу. В самом начале классного часа под задорную песню разбойников из «Бременских музыкантов»    «А говорят, что мы народ горячий» эффектно в класс вбежали четыре разбойника-дикаря в юбочках из бумажных зеленых листьев. У Иванова  Миши черная повязка на глазу, у всех рогатки, плевательные трубки, детские револьверы, на головах парики. А сзади… приделанные толстенькие хвостики. Был взрыв хохота. Вся подготовка велась втайне. Недели полторы мальчишки приходили к Марине домой репетировать. Артисты были в восторге от счастья сыграть разбойников. Репетировали они с таким рвением, что Марина боялась, как бы они не разбили стекла в хельге.
И вот бенефис. С огромным воодушевлением ребята начали танец диких, угрожая в шутку ребятам. Потом солидно появлялся «учитель» дикарей Пятикандр Пятикандрович. И начался веселый урок. «Дикари» уселись в кружок. А «учитель», напевая «А ну отдай мой каменный топор и шкур моих набедренных не трожь…», стал учить «разбойников», как пользоваться рогатками и плавательными трубками.  (Аналогичную картину Марина видела   на сцене на каком-то открытом мероприятии в другой школе). Учитель- «дикарь» выставил мишень – одного из «дикарей».  Что тут началось!.. Особенно все смеялись, когда Петя Романов дернул Игорька Афанасьева за хвост. А «учитель» увидел и огрел его со всего маха «дубиной», свернутым плакатом.
После такой забавной сценки, которая длилась всего пятнадцать минут, шла серьезная программа, где ребята читали стихи, пели песни о дружбе, о школе. Марина чувствовала, что ребятам и учителям классный час понравился.
Прозвенел звонок, и она с облегчением вздохнула. Каждый учитель всегда волнуется на открытых уроках и мероприятиях. После них все учителя чувствуют себя именинниками. Их хвалят, прося или стихи, или   весь сценарий. Это очень приятно. Но самый большой наградой Марине   на сегодняшнем классном часе был смех детей.  Главное – в классе исчезли рогатки и трубки. Может быть, временно, но все-таки это была маленькая победа.
Идя домой из школы, Марина вспомнила об Ольге, ее новой работе в Аксарайске. Что греха таить, и у нее была мысль, еще до встречи с Колей уйти из школы на несколько лет, получить квартиру, устроить личную жизнь. Но все не могла: жалко было уходить с любимой работы.
Дома ее ждало письмо. Коля сильно скучал, писал, что не может жить с женой и хочет подать на развод. Звал к себе. Марине казалось, что неудобно ехать, там законная жена, двое детей, она на шесть лет старше. Марина решила, что Коля должен сам получше разобраться в себе. Если он сам бы все решил, тогда другое дело. Об этом она написала Коле. Впрочем, хотя она и писала так, но в глубине души была почему-то уверена, что   Коля не сможет без нее, ей казалось., что существует какая-то внутренняя связь между ними. И она верила, что все будет хорошо в конечном счете.

 Глава 12. В ресторане


Наступил Новый год, прекрасный, какой-то сказочный праздник. В праздники одиноким людям вдвойне тяжелей. Марине хотелось, чтобы уже скорее наступили будни. Но до них еще два дня. Марине стало грустно. А когда грустно, нужно трудиться. И она занялась стиркой. Андрейка гулял во дворе, мама готовила.
Часов в шесть вечера к Марине прибежала Анна, ее приятельница, веселая полная хохотушка. Она любила покушать и не могла равнодушно ходить мимо кулинарии. Ее ванильный запах притягивал Анну, как магнит. Она работала в одной поликлинике с мамой Марины. Мама – отоляринголог, Анна работала гинекологом. У нее дочка, смешная маленькая Юлька. Как-то раз вечером Марина заходила к ним, Юлька играла в роддом. Она была врачом, конечно. Уложила всех кукол под одеяло и ждала, кто первой родит.
-Ну, какая у нас программа на праздники? – начала Анна, отряхивая заснеженную шубу, -  предлагаю ресторан, хватит в кино ходить.
-А что? Это идея, - откликнулась Марина, -  Хоть потанцуем, а то все праздники - созерцание телевизора.
-Ну,    значит, я беру билеты на завтра, на 31-ое. Пока.
И она умчалась.
-Ладно, я худая, нервная, - раздумывала Марина, стирая белье, - а ведь Анна вся женственная, цветущая, хорошо готовит, дома у нее все спорится в руках, характер жизнерадостный. Почему   ей-то не везет? Муж ушел к другой, когда дочке было два месяца. Женился, да еще хотел вторую жену Анне на прием привести как к гинекологу. Сошлась она с другим, привязалась к нему, а он пил, грубо относился к ней. Сестра Анны преинтересным образом выпроводила его:
-Не люба тебе Анна? Нечего издеваться. Отпускаем птичку на волю, распахаем двери – лети, голубь!
Голубь, гусь ли, но улетел… Познакомилась с другим, все хорошо было. Но Владимир был после травмы. Раз выпил – такой концерт закатил с матом. Опозорил Анну на весь двор, с ножом за ней бегал. Тоже расстались.
Итак, 31-ое декабря. Столик заказан. Марина зашла за Анной, ей было по пути.
-Ну, что, вперед? - торжественно изрекла Анна.
-Туда. Танцевать хочу, - засмеялась Марина.
Однако потанцевать им в ресторане «Волга» почти не пришлось. Впрочем, начало вечера было неплохим. Красиво   был накрыт праздничный столик. Хотя гнилая груша не очень эффектно украшала вазочку, зато блестящая лужица черной икры на тарелке и чайная ложка щучьей привлекали взоры. Столик был накрыт на шестерых. Скатерть была вся в дырах, грязная. Посреди стола зиял прибор с пластмассовой горчицей и каменной солью. Из соседей пока никого не было, и они решили подождать с трапезой. Однако Анна страдала аппетитом: не утерпела и попробовала икру.
-Слушай, а деликатесы явно не   съедобны. Что-то горчит, - сказала Анна, скорчив гримасу.
-Это неважно, сам их вид придает прелесть и неповторимость, - вполголоса ответила Марина. – Тут не то, что «Лотос» (их первый визит в «свет» состоялся в сентябре в ресторан «Лотос»).
-Да, уж этот поход вызвал у меня неприятное впечатление.
-Помнишь, там еще по банкетному залу гулял одинокий толстый кот в серых яблоках?
-Да, да. Официантка еще так мило пошутила: «Вот вам и кавалер».
Они засмеялись.
-Кстати, Анечка, ты не посмотрела вчера фильм?
-Нет.
-А зря. Там такие блюда предлагали, как раз для тебя: на первое-щи из крапивы, салат из одуванчиков, на второе – жареный папортник, а на третье – чай из трав.
-Ой, – воскликнула Анна, - смотри, что делается.
То и дело какие-то люди проникали в зал, утаскивали бутылку, другую, а некоторые успевали закусить. Официантки с шумом изгоняли нехороших «зайцев».
Вскоре явились и долгожданные соседки. И пошел у них «пир горой». Симпатично ругаясь матом, закурив Анне и Марине в лицо, одна из   дам стала знакомиться с ними. Познакомившись с «приятными» соседками, женщины отправились танцевать «до второго в Комарово».
-До чего радостно видеть здесь друзей с базара, а главное – много! – прошептала Аня.
-Еще бы. Говорят, они «культурные ребята», сразу номер люкс предлагают и за хорошую цену.
-Как это в песне поется: «Мы за ценой не постоим»!
В это время ведущий объявил:
-Звучит лезгинка в честь Бахтияра Ибрагимова.
Затем исполнялась песня для Мусаида  Аюбова.
-А хорошо ансамбль зарабатывает. Разгулялись купцы. Разрумянились, - иронически заметила Марина. - Не остановить.
Долго они прятались за колонной от «любимых». Искусным маневром им удалось оторваться от богатых преследователей и прибыть к столу, к соседкам, которые явно без них не скучали. Количество населения за столиком увеличилось почти вдвое: сидели по двое на стуле. «Друзья» у соседок   оказались тоже не из бедных. Марина увидела, как товарищ напротив швырнул десятку в тарелку своей знакомой на водку. А другой, работник снабсбыта из Аксарайска, решил сторублевку разменять, тоже на водку. Он лихо передал деньги кому-то и тут же напрочь забыл про это, словно то была туалетная бумага. Его подруга, млея от щедрости кавалера, сунула сторублевку в лифчик и чудно пошутила про свои неплохие груди.
После такой шутки Марина с Анной решили ретироваться вновь в танцевальный зал.
Дамы были явно нарасхват. Симпатичный молодой человек закружил Марину в танце. Правда он немножечко забыл, что находится не в номере, а на танцплощадке. Гордо сообщив, что он женат и имеет двух сыновей, товарищ пригласил Марину на квартиру (по любви). Искренне недоумевая по поводу отказа, он так и остался стоять с открытым ртом. Но это еще что! Через минуту она танцевала с куда более приличным человеком средних лет, который благородно защитил ее от непристойного ухажера и столь же благородно предложил:
-А вы не хотите убежать отсюда? Машина за углом.
Богатые впечатления. Богатые кавалеры. Просто «бал Наташи Ростовой» да и только. Ну, а у Анны вечер прошел еще более содержательно. Настойчивый кабальеро из солнечного Дагестана отыскал все же свою избранницу. Дело дошло до милиции.
Из ресторана вышли, вроде смешно было. Потом Марина грустно подытожила:
-Да, после такого отдыха не захочешь идти в ресторан. А дома тоска. Замкнутый круг. Как из него выйти?
-Идиотство, - бурчала Анна. – Эти продавцы груш и персиков переходят все дозволенные границы.
-Хватит возмущаться. Без них мы не попробуем нормальные фрукты. А   кавалеры не с базара    тоже не лучше оказались. Терпи, - изрекла Марина иронически.
-Нет, ну куда податься? Куда? - возмущалась Анна. – В Чехословакии, Прибалтике уже давно клубы по интересам, службы знакомств, в нашем городе все в зачаточном состоянии.
За разговорами не заметили, как добрались до Марининого дома. Андрейка уже спал, а мама волновалась, ждала Марину. За чаем Анна начала с юмором пересказывать весь вечер. Потом Марина с мамой проводили ее до дома, так как она жила на темной улице в частном секторе.


  Глава 13. Пожар


Это произошло на другой день. Часов в 9 вечера они с мамой вдруг почувствовали запах гари. Вышли, обеспокоенные, на лестничную площадку. Здесь уже бродило человек семь соседей. Марина с Татьяной обнюхали все двери. Выяснилось, что запах гари идет снизу, из электрощитка. Горела, видимо, проводка. Что интересно, никто не хотел верить в возможность пожара. Все успокоились и разошлись, как только Игорь из   тридцать первой    квартиры вызвался ликвидировать аварию и вышел с отверткой. Марина все же решила позвонить по 01. Разговор был похож   сначала на анекдот.
-Извините, у нас в подъезде, кажется пожар. Из электрощитка идет легкий дымок, пахнет гарью.
-Так пожар или кажется?
В это мгновенье вдруг весь подъезд моментально заволокло клубами черного едкого дыма и везде погас свет. Марина закричала в трубку:
-Пожар, пожар!
-Беги вниз с Андрейкой, - крикнула мама, накидывая на Андрейку пальто. Марина было бросилась, но побоялась – вдруг там внизу огонь.
-А как же мама?  Нет уж, лучше останемся все вместе, - молниеносно решила она. Через минуту бежать вниз было уже поздно. Дышать в квартире было невозможно. Они все побежали на лоджию, захватив документы, деньги. Минут через пять вдруг увидели Зою Ивановну. Она успела выбежать.
-Идите скорее на балкон, сейчас будут эвакуировать всех по пожарной лестнице. Во дворе уже четыре пожарных машины, - крикнула она им.
Только потом, после пожара, они узнали, что,    хотя машин пожарных было много, но тушить пожар они не могли: не было электриков. Необходимо было отключить электричество. Но дом был ведомственный. Начальство не заключило договор   с электриками. И они ехать не желали. Только после многочисленных звонков в горком прибыли, наконец, электрики. Огонь шел рядом с газовой трубой. Было очень опасно.
Вдруг в дверь постучали. В отблесках уличного фонаря перед ними появился пожарный в специальном костюме, в противогазе. Это обходили жильцов подъезда, чтобы предупредить всех. Только тут испугались не на шутку. Побежали на балкон. Там уже многие соседи были внизу. Но вот дошла очередь и до них. Андрейку взял на руки пожарный, и его по цепочке по лестнице передали вниз. Потом стала спускаться Маринина мама, а    после   - Марина. Отец был навеселе, ему было неохота лезть   по   лестнице. А бабуля была старенькая, она просто не могла.
Смотреть на пожар собралась большая толпа. Тушили его часа два, не меньше. Когда разрешили, все стали возвращаться в свой холодный черный подъезд. Битое стекло хрустело под ногами, пахло гарью.
Недели две подъезд стоял чумазый, как кочегар. Но после ремонта он засверкал, как новенький, яркой голубой   краской и чистыми стеклами. И стал знаменитым и очень красивым подъездом.
Самое интересное, что долго не приезжали электрики. Там все гори синим пламенем или хоть потоп, договора-то нет, а соображать не нужно. Главное – бумажка.

  Глава 14. Петька


На следующий день Марина забежала к Надежде поделиться впечатлениями о пожаре.
-Надька, – начала она с порога, - а у нас вчера пожар был. Нас по пожарной лестнице снимали.
-Да ты что? Правда, что ли?
-Ну, да.
Она рассказала все, что с ними   произошло. Только в конце рассказа она заметила, что Надежда сидит в глубоком трансе.
-Ты чего?
-Паршиво.
-Что   паршиво-то?
-Все.
-Из-за Петьки?
-Да.
-А что случилось?
-А… Не могу.
Надя, ссутулившись, сидела в кресле, перебирая листочки букета, подаренного, видимо, Петькой.
-Ты знаешь, два дня назад пришел. Остался у меня, сказал, что завтра принесет вещи… Но самое ужасное то, что он… он положил Веру между нами, сонную, как дочь. Так нежно на нас смотрел. Я была на седьмом небе. Все. Теперь я не одна. Так обрадовалась: он мой, он останется. Утром ушел – и с концами. Пришел вечером… без вещей. Побыл пять минут, взял свои обои. И, знаешь, что сообщил?
-Что?
-Жена ему сказала, чтобы он был дома, пока чайник не вскипит. Отвратительно, гадко. Сам говорит, в глаза на смотрит. Как это может быть? Так шататься? Из стороны в сторону? Играть чувствами. Врать жене и мне.
-А, Надя, это мы серьезно относимся к встречам, замужеству. И нам кажется, что и другие люди так же должны относиться к этому. Но у всех, как видишь, свои представления.
-Я злюсь на себя за то, что бываю с ним мягкая, за то, что не отвечаю ему на грубость, невнимательность. Раз в месяц заглянул, цветочки сунул – и довольствуйся. Хватит с тебя. Да тут еще нервы не в порядке, как чуть что – тошнить начинает и рвать, особенно в его присутствии.
-Да, уж это у тебя черт знает, что за явление. Сходи к врачу. Кстати, по поводу твоих переживаний… прочти книгу Леви «Искусство быть другим». Очень дельные советы тем, кто плохо общается. Например, он предлагает ролевые игры. Можешь   представить   себя   бог знает кем, сыграть роли.
-Это как?
А так. Например, представить себя балериной, жужжащей пчелой на цветке, гуляющим котом, поросенком на кактусе. Только, чтобы никто не видел, а то в дурдом отвезут.
-Зачем все это?
-Напряжение спадет, будешь раскованнее, свободнее в общении.
-Интересно… Смори-ка, между прочим, что я сегодня нашла. Она вытащила старенький еженедельник. Когда Вовка ушел, я себе места не находила, и вот писала тогда с горя. Ты читай пока, а я пойду чай соображу. Я сделала тортик к Петькиному приходу.
-Тортик, это я люблю.
Марина начала читать.


 Глава 15.  Вовка-морковка


5 января.

Первого декабря уехал Вова, Вовка-морковка. Родной и близкий мне человек. Уехал, наверное, навсегда. Когда уезжал, сказал на прощанье: «Будь умницей. Ты пойдешь на работу. Верочка – в садик». И все. Я ожидала большего, но он ничего не сумел больше сказать или не захотел. Шел первый день зимы. Я успокаивала себя лишь только мыслью, что он вернется, но каким? Он приехал 21 декабря. Я вызвала его телеграммой. Верочка была сильно больна. Он приехал злым, чужим человеком, с какой-то насмешкой. Он… он нашел другую, другую. Я не забуду,    когда Верочка бежала за ним по улице и кричала: «Папа, папа…» А   он даже ни разу не обернулся.

2 февраля

День сегодня выдался на редкость солнечный, весенний. Верочка сильно просилась погулять. Завязала ей ротик, пустила, предупредив, чтобы не развязывала. Обещала, но не выполнила. Вся в папу, упрямица. Вечером ругала себя, что уступила ей: опять жар, сильный кашель. В середине ночи проснулась. У Веры сильная простуда. Дала молочка с маслом, натерла грудь, горло завязала платком, дала таблетку. Долго не могла уснуть: вспоминала, как с мужем в Николаевке бегали вокруг Веры в такие минуты. Он ведь врач. Володя делал ей уколы, лечил. Я была спокойна. Теперь я одна бегаю и никак не могу смириться, что за Веру отвечаю одна. Уснула под утро.

3 февраля

Сегодня воскресенье. День какой-то хмурый. Верочка плохо ест. Мы с матерью из-за этого сильно нервничаем. С утра как-то тягостно на душе. Думала, что Вовка, наверное, занимается с другим, чужим дитем. Вспоминает ли он в такие минуты о дочери?

4 февраля

Сегодня приходили с  санэпидстанции узнать, нет ли мышей. У нас их нет. А Верочка засмеялась и как закричит; «У папки мышки есть!» Все еще помнит наш дом.

5 февраля

Сегодня первый раз слышала, как Верочка поет песенку про   колобка. Она интересная стала. Почему-то вечером вспомнила папку, просилась к нему домой, плакала. А у меня какое-то странно веселое настроение. Вспоминаю все: Вовка влюбился, а мне   смешно! Как будто он приедет летом. Все-таки он нам самый близкий человек. И никуда от этого не деться.

6 февраля

Играла с дочкой почти весь день. Учила различать цвета.  Ничего не запоминает, как будем учиться, не знаю. Под вечер не выдержала – и отпорола ее.

7 февраля

Сегодня ездила к Тамаре. Встретила   Марину. Усталая она, после болезни, похудела. Поболтали с ней о житье-бытье, о том, что Вова изменил – смолчала. Кто знает, чем все кончится?

10 февраля

Весь день почти ругалась с матерью. Я все куда-то рвусь, а она не пускает. Сейчас я чего-то жду. Знаю, что надо ждать, а как трудно. На душе что-то чистое, светлое, то какая-то тихая грусть.

12 февраля

Верочка заявила: «Почему папка за мной не едет?» Ни с того, ни с сего. Я говорю: «Хочешь, за папкой поеду?» А она отвечает: «Он сам приедет».
Не знаю, почему, это даже смешно, но мне кажется, что он вернется.

-Да, - подумала Марина, откладывая в сторону Надеждин еженедельник. Прошло уже около десяти лет, а он все возвращается.
-А вот и тортик.
-Ух, ты, какой чумазый.
-«Поцелуй негра» называется.
-К-как?
-Слушай, Марина, у тебя хоть тысячи две будет?
-Не-а, у нас на всю семью тысяча, на черный день.
-Тоже мне. А то бы скинулись и… купили бы дом, организовали бы пункты по оказанию помощи одиноким женщинам.
-Как бы мы помогали?
-Что значит, как? Спать-то где-то надо одиноким женщинам. Дома родители, дети взрослые. Соображаешь?
-А-а… - Марина засуетилась, - типа дома терпимости.
-Ничего подобного. Там женщины продаются. А здесь… только встречи по любви. Так сказать, помощь в помещении для жертв застойного периода, когда мужики спились, а женщины остались одинокими. Вот я, например, почти одна. И у меня страшно болит голова. Мне сказали, что от этого.
-Пей цитрамончик.
-До того или после?
-Вместо того.
-Это мысль.
Они засмеялись. Им было смешно. Почти что. Так они развлекались, коротали время вдвоем.


 Глава 16. Педсовет


Многие думают, что каникулы не только для ребят, но и для учителей. Это не так. Во время каникул учителя обычно проводят педсоветы, совещания, заседания, ремонтируют вместе с родителями классы, приводят в порядок методические пособия, занимаются с детьми в кружках и т. д.
Сегодня запланировали педсовет. Идя на работу, Марина увидела письмо в почтовом ящике. Она вытянула его, но не стала читать сразу, хотелось продлить радость. Вот оно, маленький лист бумаги, а как греет сердце. Все же Марина не выдерживает и рвет в подъезде конверт:
«Ты удивительный человек! Я таких никогда не встречал. Ты мне очень и очень нужна, чтобы я себя чувствовал человеком, а не роботом, ты должна быть рядом. И тогда я буду самым счастливым из всех смертных. Ты будешь моей, и мы будем вместе. Не знаю почему, но у меня какая-то уверенность, что мы очень хорошо будем жить вместе…»
Волна горячей нежности к Коле охватывает ее.
С трудом скрывая радость, с серьезным лицом сидела Марина на педсовете и все думала о маленьком конверте, лежащем в портфеле, принесшем ей чудесное настроение.
На педсовете все шло своим чередом: менялись докладчики, а учителя тем временем проверяли тетради, оформляли журналы, на которые у них не хватало времени и сил. Изредка директор делала замечания, видя безучастные, в то же время сосредоточенные лица коллег. Но все молча продолжали свою работу, нехотя отрываясь от тетрадей и с трудом вслушиваясь в речь очередного оратора. Однако, когда задели реформу, тут заволновались все.
-Людмила Ивановна! Это что же за безобразие? У вас пять двоек и три единицы. Чтобы завтра же их не было. Я вас предупредила вчера, а вы назло еще четыре поставили?! – отчитывала Зоя Викторовна биологичку.
-А у вас, Зубков, двенадцать двоек за контрольную работу. Это вам так не пройдет.
-Сейчас все-таки реформа, - двойки ставить можно, раздалось в классе.
-Да что же это в самом деле такое? Вы же своими двойками школу назад тащите. Вот у вас сколько двоек в конце четверти, Вера Александровна?
-Три.
-А у вас, Лапочкина?
-Четыре.
-Да вы что? Лемит!!! Разрешаю четыре двойки на двоих на все классы. Вам, Петр Степанович, неясно? Вот вы мне и представьте сегодня же тетради для индивидуальных работ этих двоечников, этих… этих бедных детей…
Индивидуальные тетради – это был бич. Их не было ни у кого. Заниматься дополнительно со слабоуспевающими детьми было некогда и негде. Один класс заканчивает занятия, дежурные убирают. И начинается вторая смена. Потом начинаются занятия вечерников. (И это при том, что школа уже была перегружена, вместо четырехсот детей – более тысячи пятисот).
-Ах, у вас нет индивидуальных тетрадей? Безобразие. Морилкин, видите ли, почти все уроки русского языка курит в туалете. Это ваша недоработка. Нужно приводить его из туалета и давать ему тетради, раз он их теряет. А где тетради Гуляева?
-Да он весь год прогулял. Из окон выпрыгивает и…
-Почему не ловите? Значит, у вас уроки неинтересные.
-Послушайте, какие тетради, когда Фомин, например, вообще меня матом обругал, - чуть не плача воскликнула ветеран труда Нина Андреевна.
-Ну, Нина Андреевна, у меня язык не поворачивается. Значит, вы учитель плохой. Ключик не подобрали.
Наконец, Зоя Викторовна прекратила разное по поводу двоек и продолжала вести педсовет. Она была очень энергичная, властная, имела в школе больший вес, чем директор. Марина запомнила, как однажды Мария Васильевна (директор) вбежала с мороза в учительскую, что-то оживленно начала рассказывать Зое Викторовне.
Та жестом королевы предложила ей сесть. Директор запросто отреагировала:
-Ничего, я постою.
Потом сразу смутилась. Зое Викторовне тоже стало неловко. Дело в том, что директором Мария Васильевна была несколько месяцев и не научилась еще держать дистанцию с учителями. Зоя Викторовна, хотя и была завучем, а не директором, но держала себя солидно, внушительно.
 И вот вдруг решительная, энергичная женщина… заплакала при всех на педсовете. Она рассказывала, что Толю Федорова – самого шустрого из 5 В, чуть не избили семиклассники. Об этом ей сообщили ребята, прибежавшие к ней за помощью.
-И вдруг я почувствовала, что моего Федорова могут избить…
В это время на глазах у нее появились слезы. Все сидели тихо, знали, что у Зои Викторовны нет детей. И слезы выступили у нее непроизвольно, неожиданно для нее самой. Она сама задела нечаянно, не подозревая, свое самое больное место.
Но вот Зоя Викторовна справилась с собой и переключилась на другую тему.
Вообще про нее говорили много, что она отбила в свое время мужа у одной учительницы, что у нее рак кожи. Но держалась она так, что нельзя было и подумать об ее страшной болезни. На педсовете Марина поняла, что даже   такой вот сильный человек, как Зоя Викторовна, может переживать. А саму себя Марина окрестила мокрой курицей.
После педсовета была зарплата. Марина зашла в магазин. Андрейка давно просил купить конструктор.
Народу было много. Продавщица только успевала разворачиваться, и поэтому, наверное, она была предельно груба.
-Покажите вон ту собачку, - попросил молодой человек.
-Пожалуйста, - с вызовом ответила продавщица.
-Девушка, а она заводная?
-Заводная, - отрывисто и с силой выдавила девушка.
-Ходит?
-Ходит.
-Лает?
Тут уж «добрая душа» не выдержала:
-Да вы что, гражданин? Совсем уже с ума сошли? Тут сама скоро лаять начнешь.
-Девушка, девушка! Дайте вон ту прыгающую лягушку.
-Какую лягушку?
-Да на барабане же. Скажите, а у вас только серые лягушки, а зеленых нет?
-Это же не лягушки, а зайцы, - почти закричала девушка.
Как же ей надоели эти назойливые покупатели, лягушки, зайцы. Да не все ли равно, как куклу зовут? Все покрасивее им давай.
Наконец, очередь дошла до Марины. Она скорее заплатила деньги и ушла с глаз долой от разгневанной фурии.
Дома ее ждала Ольга.
-Приветствую те вас, мадам, вы все в школе торчите? Собака ты страшная! - вот что я тебе скажу.
 (Это у нее нежное приветствие такое было).
-Торчу все. А ты, предательница, цветешь в своем Аксарайске?
-А как же.
-Девочки, чай попейте, - вошла мама с блинами. – А что это тут за кафе-шантан? – спросила она, глядя в телевизор.
-Где?
-Вон смотрите:   дикие звуки. Девицы-то, девицы, в купальниках «Не проходите мимо», лица разрисованные. Господи, на ногах длинные сапоги, волосы встрепаны.
-Ну, и что же? – как всегда начала спорить Ольга, - кто сказал, что это плохо?
-Да как это так?
-Да так. Почему мы считаем, что причесанные волосы – это хорошо, а растрепанные – плохо? Что лица без косметики – это нормально, а размалеванные – плохо? Кто это утвердил? Где?
-Мамочка, вступила Марина, еще Чернышевский   говорил, что жаба так же прекрасна, как и роза. Это явление природы.
-Почему жаба? – не сдавалась мама, - Возьмем то, что в туалете лежит. Чем плохо?
Все захохотали. Ну, это отходы, допустим, вредные вещества. А если серьезно?
-А если серьезно, то все   дикие пляски, взлохмаченные космы, истерия – это возврат к обществу дикарей. Только осталось еще кольцо в нос нацепить. Зачем тогда цивилизация, культура?
Раз мы тяготеем к образу жизни и манерам папуасов. Что это? А? – с торжеством сказала мама. - Это падение культуры.
-Мам, а ведь ты, пожалуй, права. Все, меня ты убедила.
-Элементарно, - продолжала мама, - скоро вообще голые будут ходить, нудисты.
Но Ольга не сдавалась:
-А что в этом плохого? Человеческое тело прекрасно. Почему мы должны стыдиться, закрывать его?
-Ну, хватит, - рассердилась мама.
-Договорились, совсем уже, - сказала   она и ушла в другую комнату.
-Ой, уже поздно, - вдруг сказала Ольга, взглянув на часы. Ну, я побежала.

 Глава 17. Две ручки

Назавтра у Марины было уже производственное совещание. Находясь на этом мероприятии, Марина почему-то вспомнила свои первые дни работы в школе. Даже не верилось, что несколько лет назад она могла уйти из школы. Когда Марина вошла в вестибюль, она оглушила ее. Страшно было идти по коридору. «Собьют», - думала молодая учительница всякий раз, идя по коридору. (В     то время она ждала ребенка). В раздевалке учителя один на один воевали с учениками, желавшими поскорее завладеть своими пальто. Марину здесь вообще сбили бы с ног. В шестом классе, где было более сорока человек, ее даже никто не представил. Было не по себе. Дети визжали, как поросята за дверью. Рванула   на себя дверь. Вначале все было хорошо. Ребята внимательно изучали новую учительницу. Потом кому-то в голову пришла мысль поговорить с соседом.
-Ну, пусть поговорит, - подумала Марина, - не страшно. И это было ее ошибкой. Минуту спустя сосед ударил со всего маха сидевшего впереди ученика. Вмешались еще двое. Поднялся шум. Голос ее срывался, тонул в гвалте, а порядка не было. Только много позже Марина поняла, что, входя в незнакомый класс, нужно сразу поставить себя, урезонить самых ярых нарушителей дисциплины. Потом все: улыбки, шутки по ходу урока. Вначале – только строгость. И еще – сразу заинтересовать ребят. Только потом заниматься непосредственно обучением.
Придя   домой после первых уроков, Марина расплакалась. И тогда ее мама, самый верный Маринин друг, посоветовала присмотреться к другим учителям, перенять их манеру поведения, скопировать даже интонацию голоса. И вот однажды, оказавшись один на один с восьмым классом, Марина «сыграла» роль учителя. Это было на экзамене. И… получилось. Верно говорят, что преподаватель должен быть актером.
Но в школе учителя, как выяснилось, не только актеры, но и дворники, и колхозники, и уборщицы. Учителя учат, как убирать двор, мыть полы, красить парты, полоть траву и т. д. Как это у Маршака: «Я и маляр, и плотник, и на мышей охотник». И самое неприятное   -  учителя должны быть… фокусниками, заниматься очковтирательством. Марина же этого не знала. Она добросовестно поставила пять двоек в министерском контрольном диктанте. Когда об этом узнала директор, то пришла в ужас. Коротко бросила коллегам:
-Объясните ей, что такие диктанты проверяются двумя ручками: с   красной   и   синей пастой. Элементарно исправляются ошибки синей пастой, доводят работы до нужной стопроцентной успеваемости.
Когда Марина узнала об этом, у нее глаза округлились. А учителям стало неловко. Вообще она со своей наивностью попадала постоянно в пресмешные положения.
Потом Марина поняла, что плетью обуха не перешибешь и стала делать, как все. Нужный процент успеваемости. А нужный ли? Несколько лет назад об этом боялись говорить. Сейчас говорят. Да что толку? Пока все по-прежнему: учителя работают с двумя ручками.

Глава 18.  Юлия

Марина часто после собраний заходила к Наде. Вот и сегодня решила забежать к ней.
-Что   это с тобой? – как всегда медленно протянула Надин. – На вот, съешь сосиску.
-Какая там сосиска. Нет подумай, кругом кричат «реформа». А где она? Вчера наша завуч опять чистила всех из-за двоек и единиц. Да их невозможно не ставить. До чего дошло, мне уже дети говорят: «Марина Владимировна, а вы не боитесь столько двоек ставить? Вас будут ругать».
-Не   волнуйся ты так. Возьми   и ставь.
-Да, тебя бы на мое место. Ведь некоторые до чего наглеют на уроках, а учитель даже не может с урока хулигана выгнать. Недавно иду по коридору, наша биологичка, вся красная, с пеной у рта объясняет Зое, почему она выставила Егорова из класса. Он   ее дурой при всех обозвал.
-Не пущу, - твердит она.
А Зоя свое:
-Он больше не будет, простите его. Егоров же нагло улыбается: все равно пустят в класс.
-Вот это да!
-Да! Поработай в таких условиях. Зачем троечникам учиться, когда они знают: «3» пишем, «2» в уме. А сейчас вообще и с двойками переводят. Или вот еще: собрать домашние сочинения очень трудно. Когда выставляешь оценки в журнале, нужно обязательно, чтобы все клеточки были заполнены. Вот ты бы что сделала, если кто-нибудь не сдал?
-Я? Ну, я бы двойку поставила.
-Нельзя. Думай дальше.
-Ну, тогда… оставила пустую клетку, потом сдаст.
-Так вот. Ни того, ни другого нельзя делать. Или фиктивную тройку ставь, или не выставляй все оценки, пока весь класс не принесет. Но так почти не бывает в старших классах. Опять же долго с выставлением оценок медлить нельзя. Попробуй в таких условиях работать, да еще сохранить авторитет. Дети-то в журнал часто заглядывают. Они приучаются к нечестности, так как я вынуждена ставить вместо этих пустых клеточек тройки, несуществующие.
-Ладно, ты опять завелась со своей школой. Уймись. Посмотри, что Юлька привезла. Сестра Нади была младше ее на два года. Красивая, цветущая, молодая женщина, кареглазая, с нежным цветом лица. Из тех, кто умеет жить и дела делать. В школе училась слабо, однако умудрилась закончить Московский горный институт. Из Москвы Юля привозила дефицитные вещи и продавала их за бешеные деньги. Мужа ее можно было назвать фарцовщиком. Жили они вместе, хотя у них имелось свидетельство о расторжении брака. Вскоре она фиктивно заключила брак из-за московской прописки. В настоящее время переживала сложный период: не знала, с кем остаться: с прежним мужем или новоиспеченным супругом. Дочь почти все время воспитывалась у свекрови. Одета Юлия была всегда в фирменную одежду,    не иметь которую считалось неприличным в ее кругу.
Марина не среагировала на Надин призыв: посмотреть, что же привезла Юля. Она знала, что цены превышали все возможные пределы. Надежда восхищалась умением Юлии общаться с людьми, ее талантливой контактностью, энергией. Часто Марина спорила с Надей из-за Юлии. На сколько идеализированно понимала жизнь Марина, на столько беспардонно, можно сказать, с аферистским уклоном, жила Юлия.
-Смотри-ка, - вдруг сказала Надя, - вместе с моими записями в еженедельнике мне попалось вот это.
-А что это?
-Читай.
-На стареньком тетрадном листке было написано: «Мы, я и Рита, обязуемся выйти замуж за богатых женихов: с машиной и дачей. Если же кто-нибудь из нас нарушит эту клятву, то она должна будет уплатить другой 100 рублей».
Это было написано Юлией и Ритой в шестнадцатилетнем возрасте. Марина ошарашенно читала текст, вспоминая свои мечты в шестнадцать лет. Марина долго не могла прийти в себя. Единственно, чему завидовала она Юлии, это ее энергии, жизнерадостности. Но каждый раз Марина и Надя приходили к выводу, что они не смогли бы так жить.
-Смотри, какая прелесть, - проговорила Надя, возвращаясь из спальни. Она протянула Марине симпатичный косметический набор, на жаргонном языке «мордомаску».
-Только в руках подержать, и то счастье, - шутила Надя.
Троллейбус был переполнен до предела. Марина еле стояла на одной ноге, повернувшись в два с половиной оборота, как в фигурном катании. Другая нога в свободном полете застыла на весу. В позе ласточки с тяжелой сумкой в руке и в расстегнутом пальто она была «прекрасна».
-Мерин, раздалось вдруг над ухом, - чего растопырился, как мерин какой, - расталкивала локтями себе путь к выходу женщина с красным от натуги лицом.
-Сама   корова, не проехать, не пройти, озлился гражданин в берете.
Марина оказалась притиснутой к двум ярко разрумяненным девицам.
-Ну, труб-ба! – загоготала одна.
-А мне все по фигу, - басила другая, - вышли мы, значит, из общаги, две шпалы такие…
Еле выбравшись из   переполненного троллейбуса,      под впечатлением от «душевной беседы» девиц, Марина вспомнила о недавнем разговоре со своим учеником. Он был неплохим спортсменом, учился в десятом классе. Этот парень, например, на полном серьезе заявил безапелляционно о Пушкине: «Глупый поэт.  И стихи у него глупые». А   Асоль, теплая, бегает, ждет кораблика, как дура какая. Вон моя соседка по парте, телочка, богатая, без всякой поэзии обходится. С такой и жить хорошо будет».
-Боже мой, - думала Марина, - и такой человек может поступить в институт. Будет «интеллигентом».
Как же убедить таких? Заставить видеть истинную красоту? Как   бороться с вульгарностью, грубостью, ложью? Что может сегодняшняя школа? Ведь учителя при современных требованиях к школе не в состоянии быть и преподавателями, и воспитателями одновременно. Это непосильный груз. Сколько уж пишут об этом в «Учительской газете». Просто необходимо разделить труд воспитателей и преподавателей, как было когда-то в дореволюционных   гимназиях. А что дома? Как могут вырасти благородными, тонко чувствующими красоту дети, если мать с утра и до вечера на работе. А после работы   у нее остается время только сготовить обед. Она эмансипированная женщина. Приравнена к мужчинам в правах. И это окончательно закабалило ее. Да если еще отец пьет или   вообще не живет с семьей. Тем более сейчас над многими довлеют   деньги, тряпки, блат. Вот у сына в классе дружки. Один обещал банку со сгущенкой подарить. У него мама на складе работает. А у другого дома ящик с кофе. Отец достал.
До сих пор Марина помнила Сорокину Таню, ученицу шестого класса. Она заявила, что ее мама коллекционирует золото и хрусталь и что она сама будет ревизором, потому что «тогда холодильник пустой не будет».

Так что ты хоть разбейся на классном часе, который проводится всего один раз в неделю, воспитывая своих учеников. Основа-то воспитания – семья. И тем не менее в голове у Марины замаячили смутные контуры будущего классного часа.
-Я включу им этот летящий, головокружительный, страстный вальс Хачатуряна из «Маскарада», а после… Эту дикую базарную пошлость, так называемые песенки: «А ну, давай побалуемся. Мы давно не баловались, дай-ка засмолю…» Или это: «Сшей мне, мама, клетчатые брюки, и я в них на улицу пойду». Конечно, не у себя в классе,   в   восьмом можно вполне».

 Глава 19.  Ахтуба

Дома Марина достала свой старый запыленный дневник из шкафа. Открыла наугад первую попавшуюся страницу.
«…Поезд мчится сквозь черную ночь. Мы выглядываем из окон. Ветер рвет волосы. Звезды. Степь…
А вот и работа. Ахтубинский приемный пункт. Ребята выгружают на паром с баржи ящики с помидорами, которые идут по транспортеру непрерывной вереницей. Потом опрокидываются. Помидоры моются и поступают на движущую металлическую ленту, затем перерабатываются в пульпу, а пустые ящики идут на соседний паром, где девчата складывают их ровными штабелями.
Ночь какая-то необыкновенно-синяя, бархатная, южная. Огромная желтая луна, отражаясь в реке, уходит вдаль серебристой мерцающей дорожкой. А мы…, отдыхая в пятиминутный перерыв, не можем налюбоваться на нее. Хочется петь. Людка запевает русскую народную. И мы подхватываем мелодию, поем проникновенно и нежно.
Потом снова работа. Одни пританцовывают  «на инспекции», отгоняя комаров, кто-то, обливаясь холодной водой, воюет с ящиками, переворачивающихся с фонтаном брызг. Другие, в азарте, наперегонки, летают с ящиками по парому, ловко и быстро складывая их.
Четыре часа утра. Самое холодное и тяжелое время. Невыносимо хочется спать, руки не поднимают ящики. С нетерпением поглядываем на небо. Когда же рассвет? Вот оно поголубело… все больше… больше светлеет, вот уже на другой стороне речки смутно вырисовываются контуры леса. Он   очень красив на рассвете: какой-то голубовато-дымчатый.
И наконец… ярко засияет солнце. Работа кончена. Теперь только спать, спать. После такой работы ни рук, ни ног, но зато какая радость!»

***

Вспоминая о работе в студенческом отряде, Марина потом напишет такое стихотворение:

Харабали

Ахтуба блестит вдали.
Поезд мчит в Харабали.
Встречу помню я одну.
Встреча длилась пять минут…


Помню Ахтубу вдали.
Помню я Харабали.
Возле печки у костра
Мы смеялись до утра.
На воде блины пекли.
Было трудно, но смогли.
Наш студенческий отряд…
Ловко ящики летят
И встают за рядом ряд,
Как один все есть хотят.
Как же можно без проказ?
Мы шутили, и не раз.
Кто высокий, может, слон?
Приведенье за углом?
На ходулях – ребятня.
Над парнями– простыня.
И от смеха нету сил.
Бригадир наш учудил.
В пологе невесты спал,
Наши тайны разузнал,
Кто кого любил тогда,
Кто на час, кто   навсегда.
Помню я Харабали.
Помню Ахтубу вдали…
Нас дороженька вела
Аж до самого села.
Километров эдак семь
За ирисками не лень.
После смены жгли костры.
Ночью жрали комары.
Восемнадцать было нам,
Смех  звенел и тут, и там.
Помню радостный я миг,
Как несет нас грузовик,
А паром  идет в реке,
Мы поем в грузовике
Про несмелых про девчат,
О  любви, про все подряд.
Вьются кудри на ветру.
Не забыть нам ту пору.
Помню пульпу и томат,
Помидорный аромат,
Пьем мы с фермы молоко,
Нам так весело, легко!
Раз сижу я на бревне,
(Красный сарафан на мне),
Рядом речка, васильки
И   огромные быки!
Бык большой-то не профан:
Видит красный сарафан…
Как бежала я к реке
С хворостиною в руке.
Боров отдыхал вблизи.
Не заметен был в грязи.
Как бежала от реки!
Сзади боров и быки!
А однажды прям зашлось
Сердце русское от слез.
Людка голосом грудным,
И певучим, и родным
Пела, выйдя на паром:
«Не простясь, уехал он…»
Волга-реченька моя!
Людка! Я люблю тебя!
Ахтуба блестит вдали.
Поезд мчит в Харабали.
И стою я у окна.
Мир счастливый – не война.
И на станции одной
Мы увиделись с тобой.
Ты – солдат из ГДР,
Немцы – гости в СССР.
Мы стояли, не дыша,
Окружающих смеша,
И не отрывали глаз,
Взгляд твой в сердце   не погас.
Ты с лопатою застыл,
До чего же сердцу мил.
Как смеялись все кругом.
Только тронулся вагон.
Встречу помню я одну.
Встреча длилась пять минут.
Помню молодость вдали.
Помню я Харабали.



***

-Да, контраст между моими жизнеописаниями и мечтами Юлии в младенческом возрасте разителен», - подумала Марина. И вдруг ей пришла в голову мысль: «А что, собственно, плохого, что люди хотят машину и дачу? Ведь и ты хочешь этого. Да, но… в шестнадцать лет я об этом как-то не думала. Никогда. Только сейчас, в зрелом возрасте, мне действительно захотелось жить хорошо. Ведь что получается: лето, воскресный день. Почти все отцы Андрейкиных друзей имеют машины. Разъезжаются, кто куда: на дачу, на базы отдыха… А    мой сын неприкаянный бродит по   жаркому, раскаленному пыльному двору. Выходит, что машина и дача – это твое здоровье, это фрукты и овощи, это природа, свежий воздух и, кроме того, немалая прибыль. А что меня больше всего тревожит? Конечно, здоровье самых любимых и близких людей. Я раньше гордилась, что я не материалистка. Ах, как я возвышенно чувствую, мне чужда практическая выгода. Любимой поэтессой была Маргарита Алигер. «Жизнь моя – железная дорога, вечное стремление вперед». Мне были дороги «желтые вокзальные буфеты…, черные, холодные котлеты», сапоги, разбитые в пыли…» Попасть на стройку – вот высший идеал моего юношеского счастья. Да еще при этом   распевать песню: «А я еду, а я еду за туманом», а не за длинным рублем. Смешно, ей-богу. Ну, и идеология была. Лишить человека обычного   счастья, стремления к материальному благополучию. Я – типичная жертва «ура-патриотизма». Любимой книгой моей была книга Веры Кетлинской «Мужество», где   юноши, девушки   и другие, голодные, холодные, в ужасных условиях возводили Комсомольск-на-Амуре. Люди, стремившиеся к материальному благу, у нас в стране презирались. Все вроде верно, - размышляла Марина, но   тогда почему меня так коробит от юношеских мечтаний Юлии и Риты? Да потому, что для них богатство – это потолок, предел желаний. Все только для себя. А мне хорошо жить – мало. Мне надо, просто необходимо быть нужной людям, иметь интересную творческую работу. Когда я вижу, с каким увлечением дети слушают меня, когда я дохожу до их сердца, заставляю их смеяться, плакать, учу сопереживать, понимать чужую беду, как свою, я понимаю, что не зря живу.
Так, задумавшись, Марина сидела за столом. Ее отвлек Андрейка.
-Мама, а теперь у нас не будет летом комаров.
-Почему? – рассеянно спросила Марина.
-Да мы головастиков из канавы в нашу лужу перенесли. Они будут лягушатами, а лягушки едят комаров. А Павлик говорит, что это не головастики, а маленькие киты.
Марина улыбнулась:
-Давай-ка спать, уже поздно.
Когда Андрейка уснул, Марина с мамой собрались на   кухне. Они любили вечерами чаевничать и беседовать. Мама у Марины чрезвычайно чуткая, нежная. От нее всегда веет какой-то жизненной силой. Еще она удивительно добрая, отзывчивая, очень любит природу, литературу, музыку. С тех пор, как появилась на свет Марина, мама жила только для нее, а теперь и для Андрейки. В заботах о них она полностью растворялась. Это был ее смысл жизни. От мамы у Марины не было никаких секретов настолько они были   близки. Ну, как одно целое. Обе не мыслили существование друг без друга. Поделиться радостью или печалью было для них просто необходимостью.
-Ты что так долго? Задержалась на совещании?
-Да не, это я к Наде зашла.
-Как они там поживают?
Юля приехала, мордомаску привезла.
-Что? Что-о?
-Да косметический набор. Еще «Анжелику», дезодоранты, кеды импортные. Да всего понемногу.
-Устроилась на работу – то?
-Нет, ждет места при институте. Уже полгода не работает. Туда-сюда ездит. На что живет, не знаю.
-Чего тут знать. Вы же с Надей не продаете мордомаски.
-А, ладно. Бог с ней. Вчера на педсовете шум был из-за двоек. С ножом к горлу: не ставьте двойки. Реформа фиктивная.
-Это как?
-Да так. По реформе положено не больше тридцати учеников, а у меня больше сорока. Как было, так и осталось. Мама, чай вскипел, сейчас налью.
В кухне чистенько и уютно,   благодаря маминым заботам. Украшали ее и недавно сшитые Мариной полукруглые занавески в ярко-розовую клеточку с оборками.
Вдруг мимо них протопал, как хороший жеребец, кот Васька. Он что-то держал во рту.
-Что это у него там? – удивилась мама.
-Сейчас посмотрим, сказала Марина, заглядывая под стол.
-Как ты думаешь, что Василий присмотрел для себя?
Это был маленький слуховой аппарат отца. Гудящий предмет заинтересовал Ваську. Когда же отец уснул, кот стащил   привлекательную вещицу. Марина с мамой рассмеялись.
В это время зазвонил телефон.

 Глава 21.  Ответьте Петрозаводску

-Астрахань? Ответьте Петрозаводску.
-Алло! Алло! Мариночка, любимая.
-Коленька. Это ты? Я вчера твое письмо получила.
-Маринка, я без тебя не могу, слышишь? Я подал на развод 7 января. Я к тебе еду.
-Да, да, родной. Когда?
-Через неделю. Люблю тебя, люблю…
-Я тоже. Жду тебя.
-До свидания, Мариночка. Целую.
-Ну, что? Что? – встревоженно спрашивала мама.
-Мама, он едет. Ой, я так волнуюсь.
-Ну, а   как же жена?
-Он подал на развод.
-Подал? А ты уверена?
-Ну, что ты, мама! Ты его не знаешь.
-Да уж больно веришь ты ему.
-Нет, нет. Ты не права. Он не такой, совсем не такой. У него все искренно. Я же вижу. Я не могу ошибиться.
-Но ведь у него двое детей…
-Мама, да ведь я ему первое время сама про них говорила. И что у нас ничего не получится. И к нему я не ехала отбивать, тащить от семьи. Ты же знаешь, знаешь. Я хотела, чтобы он сам все решил, чтобы я вообще не лезла. И он решил. Мама, я же тебе говорила, что она в шестнадцать лет уже была с ним в близких отношениях, что они так ссорятся. И она в него сковороды кидает, изменяет ему с другом, в клубе на танцах, а он с детьми. Ну, ты же знаешь. Я не могу отказаться от него. Я люблю. Ты понимаешь? По-настоящему. Собственно, что рушить? Такую семью???
-Да тихо, тихо, Мариночка, я все понимаю. Но только они все так говорят, что жены плохие.
-Нет! Я ему верю.
-Ну, хорошо. Может, оно все так, как ты думаешь. Успокойся. Дай Бог. И пошли спать, уже поздно.

 Глава 22.  Встреча

Зимнее утро. «Мороз и солнце! День чудесный!..» Солнца, правда, не было. Но все равно утро было замечательное. Нежное, серебристое. Марина подошла к окну. Легкими кружевными звездочками летели снежинки. Все деревья стояли в снежном пушистом наряде. Настроение у Марины было замечательное. Она сегодня его увидит. Целых полгода ждала она этой встречи, будучи далеко не уверенной, что они увидятся. И вот… Она взглянула на часы. Надо было собираться и ехать встречать Колю.
В аэропорту Марина среди пассажиров сразу увидела его   высокую фигуру любимого человека. Он вышел с дипломатом. В руках у него был букет тюльпанов.
Они прижались друг к другу   и стояли некоторое время, не двигаясь, все еще не веря, что их встреча состоялась, что тот летний праздник не был сном, что это и есть любовь, их любовь, счастливая!
Дома ждали взволнованные мама и Андрейка (отец был в отпуске, отдыхал у сестры). Однако при общей встрече смущение было только первые минуты. Весело стали накрывать на стол. Марина заказала к этому дню торт. Хрупкие алые тюльпаны украсили вазу.
Днем проглянуло солнышко и веселыми лучами озарило комнату. Андрейка радовался не меньше Марины. С детским любопытством и в то же время застенчиво смотрел он на Колю, который почти не выпускал Маринину руку. Сыну было все интересно и необычно.
Мама у Марины общительная и легко поддерживала беседу.
-Коля, а откуда же цветы? Вы же с севера? – спросила она.
-Да… я из Сочи, слегка замялся он.
-Как? Вы и в Сочи успели заглянуть?
Мама пошла за чаем в кухню. Марина взяла чашки и тоже отправилась туда.
-Марина, ты спроси, почему же он   из Сочи.
-Да ладно, ладно. Потом.
Марине было решительно все равно. Она явно поглупела от счастья. Но все-таки спросила.
-Ты понимаешь, моя не знает, что я здесь. Не хотелось лишнего скандала. Я оформил документы, путевку в Дом отдыха, в Сочи. А сам там пробыл один день – и сюда, к тебе… Он смотрел на нее ласково и преданно.
-Тем не менее Марине стало неприятно.
-Ты же подал на развод?
-Да, да. Это правда. Но я так не люблю скандалы.
-А ведь в решительный момент придется, - начала было Марина
- Не сомневайся. Я все решил. Ты меня не знаешь. Я долго думаю, но уж если что решу. Похож на пружину.  Если уж развернусь, назад не свернешь.
Марина прижалась к его руке. Ей стало так хорошо и спокойно. А ведь свойство пружины – сжиматься и принимать прежний вид… Но эта мысль ей тогда в голову не пришла.
Тем временем за разговорами не заметили, как наступил вечер.
Мама и Андрейка ушли в другую комнату. Коля с Мариной остались одни. Они оба так долго ждали этой минуты. Коля нежно обнял Марину. Но нужно было дождаться, когда уснут мама и Андрейка.
Марине непросто было преодолеть барьер. Ведь Коля не был ее мужем. Когда она вышла замуж, она не испытывала такой неловкости, как теперь. Тогда было все законно. А сейчас было и хорошо   и страшно. Марина вообще была застенчивая по натуре. Ей было трудно решиться на близость. Но она сумела себя убедить.
-Ждать штампа? В тридцать лет? Нет, это глупо, глупо…  И   я сама просто не смогу жить с ним месяц и быть в дружеских отношениях. Ну что тут плохого? Ведь не поехала же я сразу, дала время   подумать, разобраться, с кем ему быть. Полгода – это все-таки срок. Нет, нет, не мог же он приехать из такой дали просто из прихоти. Они должны быть вместе… сегодня, в эту ночь. Сколько же я могу себя сдерживать? Тогда летом, это невероятно, я все-таки смогла, - думала Марина, - столько времени прошло, а они по-прежнему стремились друг к другу. И теперь она сможет отдать ему все: всю ласку, нежность, тепло, все, чем полна ее душа.
-Боже мой, Мариночка, как я ждал этой минуты, - шептал Коля, нежно целуя ее. –Ты со мной, так близко…
-Коленька, как я люблю тебя. Неужели ты, ты приехал?
Она ласково гладила его лицо.
-Милый, милый, - шептали ее губы, сливаясь с его губами в нежный страстный поцелуй.
Руки их сплелись…
Потом они пили душистый чай. Коля посмеивался над застенчивостью Марины. А она прятала стыдливо лицо у него на плече.
В ванной Марина случайно взглянула в зеркало. Она не узнала себя: неоглядно счастливое розовое лицо, рассыпанные по плечам кудри. Никогда она не видела у себя таких искрящихся радостью блестящих глаз.
- Неужели это я?.. Такая… настоящая женщина? – подумала вдруг она.
А за окном шел снег крупными хлопьями. Все было белым-бело. Снег в их южном городе -  всегда праздник. А сегодня это был их праздник.
Они оделись и тихонько вышли на улицу. Было около двенадцати часов, а народу! Во дворах возводили снеговиков.
Наконец, они вместе. И это не сон.  Марина с Колей держатся   за руки, не в силах говорить.
-  Неужели может быть такое счастье? «И я могу припасть к нему, к большому, сильному? Вот сейчас…
На душе было чисто и светло, празднично и спокойно, - так думала Марина, гуляя с Николаем по ночному городу.

Глава 23.  Счастливые дни

На другой день   однако погодка подвела. Ноль градусов. И куда делся белоснежный подвенечный наряд.
-Коля, я тебя хочу попросить, - замялась Марина. -  Мама все-таки принадлежит к другому поколению. Она знает, что ты   женат. Это ее шокирует в глубине души, хотя мама и   не подает вида.  Скажи ей сам, что подал на развод, что… что делаешь мне предложение.
-Ой, Мариночка, как я это не люблю, такая   официальность! Ну, я же тебе все   сказал. Это правда. Верь мне. Ты веришь?
-Да, да! Верю, - грустно сказала Марина. Ей так хотелось, чтобы он выполнил ее   просьбу, но Коля почему-то не захотел. Почему?..
Они вместе пошли провожать Андрейку в школу. Коля спрятал на груди шерстяные носочки для Андрейки, чтобы в школе одеть, ведь сменная обувь такая холодная. Марина подумала, что вот Коля сразу все понял, взял эти носки, а    что   сейчас делал бы ее муж? Поднял   скандал, что она не закаляет Андрейку.
Когда они подошли к школе, Коля взял за руку Андрея и пошел мыть ему сапоги. Так просто, как будто он так каждый день делал. Марина смотрела и не верила: «Неужели это только сон? И не навсегда? Этот душевный покой, это полное взаимопонимание?» Они знали друг друга три недели летом. Не виделись несколько месяцев. И сейчас вели себя так, как будто были сто лет знакомы, понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда…
Марине было легко и радостно. И в то же время она боялась подпустить эту радость, это счастье, которое обрушилось на нее. Она только смотрела широко раскрытыми глазами, и веря   и не веря. Страшно было это все потерять.
А на работе, как всегда, дела. Началась неделя русского языка. Надо было выпустить газету.
К вечеру она почувствовала себя плохо. В классе было очень холодно, выбили стекла в окне. Марина поняла, что у нее высокая температура. Еле-еле она провела уроки и уже собиралась домой, но в это время пришла бабушка Болотина Кости и расплакалась. Марина усадила ее. Оказалось, что мать Кости уехала в командировку. А отец – очень крутой человек. Упрекнул сына в куске хлеба, тот снял всю одежду с себя и в трусах выскочил на улицу, крича: «Мне ничего от тебя не надо!» Такой вот срыв. Сейчас с отцом не разговаривает. Старушка просила Марину прийти поговорить с отцом, помирить их. Марина не смогла отказаться. Ее бил сильный озноб, однако она пошла. Нашла душевные слова для отца, убедила, что надо извиниться пред мальчиком, сказала, что тот больше только уважать его будет. Посоветовала больше общаться с сыном, ходить вместе в кино, в   театр, на рыбалку, в общем, наладить душевный контакт, а потом уже воспитывать, требовать с сына.
Как она дошла домой, Марина не помнила. Дома уже забеспокоились. Она буквально упала Коле на руки, бессвязно объяснила, в чем дело.
-Вот, Коля, смотри на нее, она такая. Дома ее ждут. Сама больная. Как будто нельзя было сказать, что заболела. Что ты с ней будешь делать? – возмущалась мама.
Марина напилась лекарств. После аспирина температура снизилась, и ей стало легче. Коля сидел с Андрейкой и помогал делать ему уроки.
-Ну, что ты будешь писать на конце слова «рожь»: «ж» или «ш»? Подбери проверочное слово, - мягко говорил Коля.
Сын минутку подумал:
-Рожа, - выпалил он.
Марина с Колей расхохотались.
-А вот щенок ты написал через «и», почему?
-Проверочное слово «щи», - не задумываясь, ответил Андрейка.
-Ладно, Коля, я сама ему все объясню, не старайся, это уже мой предмет.
Марине пришлось идти на больничный. Но она была этому рада. Целыми днями они с Колей были вместе. Пока мама была на работе, Марина готовила, Коля убирался. Сегодня он почистил на снегу ковер.
Марина не узнала комнаты. Все было аккуратно, уютно.
Когда Андрейка пришел со школы, они с Колей вдвоем отправились кататься на санках. Опять подморозило. Появился снежок. Такие моменты в Астрахани драгоценны. Их нельзя было упускать. На улице Андрейка закричал:
-Ой, дядя Коля, смотрите, смотрите.
Коля взглянул, куда показывал Андрейка. Несколько ворон окружили дворовую собаку Белку. Та что-то усердно грызла. Как-как воронам подобраться к пище? Но они придумали.
-Не видите? – возбужденно говорил Андрейка, - они дергают собаку за хвост.
-Давай понаблюдаем. Тише, - сказал Коля.
Вороны явно выводили Белку из себя, по очереди дергая ее за хвост клювом. Собака будто ругалась, поворачивалась сердито и облаивала ворон. В это время кто-нибудь из них клевал превкусное собачье блюдо. В конце концов они довели собаку, и та, рассерженная, отбежала. А вороны остались победителями.
-Вообще, они очень умные птицы, - сказал Коля.
-Да, - согласился Андрейка. – Но собаки тоже умные, только они ничего не могут своими лапами неуклюжими делать. А так все понимают. Правда, Белка хорошенькая?
-По-моему. Не очень.
-Да вы что, дядя Коля, красавица!
-Ну, смотри, рыжая, да и нос сморщила.
-Это у нее оскал такой, -  не согласился Андрей. - А вот вороны, дядя Коля, действительно умные. У Верки в палисаднике банка с водой стояла, а в ней цветок. Так одна ворона повадилась из банки воду пить. Жарко. Пить хочется, а негде. Она цветок клювом вытащит из банки и пьет. И так   эта ворона делала каждый день.
Они разговаривали, пока шли, а потом Коля прокатил Андрейку быстро-быстро по скользкой заснеженной дорожке на санках.
Пришли веселые, Андрейка разрумянился, счастливый и гордый перед дворовыми мальчишками. Как же! И у него теперь тоже есть папа. Он сразу хотел Колю называть папой. Но Марина из осторожности ему сказала, что пока не надо.
Между тем больничный кончился. Марина более-менее поправилась. Нужно было выходить на работу. Коля расстроился.
-Я без тебя буду скучать, Мариночка.
-Ничего. Больше любить будешь, - шутила она.
Вечером он помог ей делать газету. Она рисовала, а он красил
-Как же мне с ним легко, - все    ловила   себя на этой мысли    Марина. - Почему так легко и просто? Я могу все-все ему сказать. И он поймет.
Когда все улеглись, Коля сказал шепотом Марине:
-Я тебе кое-что привез, но не знаю, как ты к этому отнесешься.
-Что же это такое? – Марина обняла его, заглядывая ему в глаза.
-Я отпечатал индийский трактат о любви «Кама-сутра». Ты слышала что-нибудь об этом?
-Вообще-то слышала, но в руках не держала.
-Вот он.
Они легли и стали вместе читать. Марине было интересно, но язык, которым был написан тракта, вызывал у нее все время смех.
-Ну, вот, - слегка раздосадованный сказал Коля. – Я старался, а ты смеешься. Не доросла ты еще до индийской любви.
-Ну, знаешь, тут надо акробатом быть. Нет, давай лучше русской любовью займемся. И она выключила свет.
На другой день было воскресенье. Они запланировали поход в ТЮЗ, решили сходить втроем посмотреть сказку «Царевна-лягушка».
Театр был в современном стиле. В общем-то симпатичный, если бы не воздушно-крутая лестница, как бы повисшая в фойе. Она явно смущала всех малышей. Но бог с ней, с лестницей. Маме нравился больше уютный драмтеатр, сделанный по старинному образцу, с бельэтажем, партером, амфитеатром и пр. Марине было хорошо и в том и в другом театре.
Сама сказка была в современном ключе. Больше всего им понравилось, как огромная зеленая царевна-лягушка, которую играл, наверное, какой-нибудь парень, гонялась по сцене за Иваном-царевичем с воплями: «Возьми меня замуж, Иван-царевич». А тот прятался от нее в кусты. Сценка была уморительная и неожиданная, так как такого момента в старинной русской сказке не было.
В перерыве Андрейка встретил двух девчонок из своего класса.
-Это Иринка Тарасенко, наша жадина, - объявил он.
-А та   кто? – спросил Коля.
-А та Светка Хвостова.
-Хорошая девочка? – поинтересовался Николай.
-Хорошая. Она молоко в столовой заставляет пить. Как д-даст по голове   кулаком, если не хочешь.
-А учится как?
-Нормально. Плохо.
-Ну, вот, поговорили, - засмеялась Марина.
Дома их ждал кекс. Мама испекла. Весело обсуждали сказку. Потом Коля, известный рассказчик анекдотов, рассказал о Сталине анекдот:
-Слушайте самый свежий. Однажды по радио объявляют: «После долгого летаргического сна проснулся Иосиф Виссарионович Сталин и велел всем участникам 20, 21, 22 и последующих съездов завтра в 9 часов собраться на Красной площади. При себе иметь: ложку, кружку, пару сменного белья.
-Ладно тебе с анекдотами, - вдруг сказала Марина. – Мои сочинения – вот настоящие анекдоты. Одна пишет: «Ее нежное круглое лицо болталось на тонкой шее». А вот слушайте: «… в банке стоит сирень, пушистый, мягкий, ласковый, прям к лицу лесет. Только что как будто вырвали нежно из сада». Это о букете сирени.
Андрейка в таких тонкостях пока не разбирался. Он съел свой кекс и пошел смотреть мультфильмы.
-А знаете, какие смешные фамилии бывают-, продолжала Марина их жизнерадостный, полный юмора разговор. - У меня, до сих пор помню, класс был с таким набором: Банников, Иванников, Ляпин, Залепухин, Жабин, и Тупиця.
-Тупиця мне больше всего нравится, - смеялась мама.
-А у нас в части солдат был по фамилии Шабаш. Над ним все догорали. До слез парня доводили. Стойте, стойте …, а еще один Добробаба.
-Фамилии смешные до бесконечности перечислять можно. У нас в институте девчонка Покиньборода училась. А в школе, где я раньше работала, одна до замужества Тепла была, а замуж вышла, Горячко стала.
-Вот это правильно, - явно одобрил Коля.
В это время пришел соседский мальчик, Дима Котов, Андрейкин дружок с верхнего этажа. Он в подарок нес зеленый огурец и огромное красное яблоко.
-Откуда это огурцы? – удивился Коля.
-Оттуда, - Марина многозначительно замолчала, закрыла дверь, - у него папа – директор пансионата.
Свежие фрукты и овощи – бесплатно с зимы и т. д. Игрушки, спортинвентарь тоже бесплатно. Новый цветной телевизор – себе, старый – в пансионат. Новый ковер – себе, старый – отдыхающим деткам. У его жены два пальто: одно с ламой, другое – с песцом, дубленка, две шапки: из соболя и норковая, импортный плащ. Думаешь, на зарплату?
-Культурный вор, значит, - подытожил Николай.
-Именно, - Марина посмотрела на маму. Мама нервничала. Это ее больная тема. Они с отцом всю жизнь честно прожили. В результате материально ничего хорошего. Она видит, что живут только культурные воры, а они еле-еле концы с концами сводят. Но все равно мама считает себя правой. Марина тоже не смогла бы воровать. Это она так думала про себя. Но ей было обидно, что у некоторых, кто умеет – все, а у нее только-только одеть чтобы не было стыдно. Она часто говорила про свою честную семью: «Мама, папа инженер, а я юный пионер». Детская считалочка.

***

Шел февраль. Счастливые дни один за другим таяли. Больше всего Марина боялась прихода Нади. Летом, еще когда она только познакомилась с Николаем, Надин прошлась перед Колей обалденной своей походкой со взглядом, полным огня. Высокая, стройная. И   Николай обратил на нее внимание. Этого Марина не забыла. Она была ревнивая. Надежда могла все испортить. Было это в ней, как ни жаль. Поэтому Марина всячески заизолировала Колю от нее, да и от всех подруг заодно.
А день разлуки между тем приближался. Осталась неделя. До 8 Марта Коля должен был уехать, но он хотел успеть сделать подарок Марине. Третий день они с Андрейкой сооружали из палочек домик, с окнами, дверью, деревьями вокруг него, с изгородью. А внутри домика Коля сделал   маленькую лампочку на батарейке, лампочка загоралась. И в домике горел свет.  Как-то после работы Марина пришла и ахнула. На столе стоял замечательный домик. Рядом с ним чудесные зеленые деревца. В окне   поблескивал заманчивый свет. Андрейка с гордостью смотрел на совместное творение.
-Это   подарок   от нас, вот, - объявил он с радостью.
-Спасибо большущее.
-А тебе, правда, нравится, мамочка?
-Еще бы. Это самый лучший подарок. Марина обняла обоих.
Вечером   они с Колей пошли на «Жестокий романс». Она этот фильм уже видела, но хотела, чтобы посмотрел Коля. Ей хотелось   узнать его реакцию на этот фильм. Ей это очень нужно было. Михалков в роли Паратова был бесподобен. Мягкие бархатные глаза, какое-то манящее, обворожительное изящество манер, слегка насмешливый взгляд. Все это притягивало. И как была понятна страсть Ларисы, еле сдерживаемая, ее отчаянно-дерзкий вызов. И такой финал. Марина не могла смотреть без слез эту трагедию. Ей казалось, что и Коля должен был воспринять фильм так же и ужаснуться подлости Паратова.
-Как, как он мог так поступить!? Ради минутного наслаждения сломал жизнь человеку, - возмущалась Марина.
И вдруг:
-Почему же ты его считаешь таким виноватым? Ведь она же сама поехала?
-Но… Неужели ты не понимаешь, что она бы так не сделала, если бы он сказал ей, что обручен, если бы не подал ей надежду?
Марина непонимающе смотрела куда-то в пространство мимо Коли:
- Он… не понял… или не захотел понять, признать вину Паратова. Или не ощутил этой вины? Она «сама».
-Неужели он сможет поступить так со мной. Приехать в качестве жениха перед мамой, сыном, отцом, соседями, друзьями и… Нет, нет. Не может быть.
Не думать об этом, - уговаривала себя Марина.
 Она отогнала эти горькие мысли, сжала его большую добрую руку, - доверчиво прижалась к   плечу. Николай тут же откликнулся. Он обнял ее нежно. И они поцеловались. Сомнения рассеялись, да не совсем. Все же фильм произвел на нее сильное впечатление, и   реакция Коли ей совсем не понравилась. Вдруг мелькнула мысль: «Что если дать ему почитать свою «Розовую сказку»? Она ее написала, когда ей было двадцать лет после расставания с Виктором.
-Марина, что ты такая грустная? – спросил уже дома Коля.
-Это из-за фильма. И потом я невольно вспомнила   первую любовь. Хочешь, дам тебе прочитать свою «Розовую сказку»? Она о моей первой любви. И в чем-то эта любовь близка любви Ларисы   к Паратову.
-Конечно, хочу. Это было бы очень интересно, - Коля удивленно смотрел на Марину, - ты мой писатель.
Он притянул ее к себе ласково. Марина отыскала в письменном столе старую тетрадочку и дала Коле.

Розовая сказка

Жила была маленькая художница. Она очень любила рисовать. И все больше в розовом цвете. Девочка с увлечением раскрашивала ребятам игрушки, куклы, стены комнат, домов и даже заборы. Ей очень хотелось, чтобы все вокруг было красивым-красивым, ярким и нарядным, как Радуга. И часто эта маленькая волшебница даже грезила наяву. В ее воображении мелькали необыкновенной красоты картины. Она делала их еще прекраснее.
И вот однажды, когда девочка гуляла в городском саду, она увидела ветхий серенький домик, а на крылечке очень милого, но почему-то грустного мальчика. И таким Неестественным, Убогим показался ей этот покосившийся неприютный домик… По сравнению с весенним Свежим Садом, с самим голубоглазым, белокурым мальчиком… Что она только ахнула. Ей стало жалко мальчика.
-Это плохо жить в таком ужасно некрасивом домике, когда вокруг столько светлых красок, столько солнца и зелени, - воскликнула она.
-Да, это невесело, - отозвался грустный мальчик.
-О! Не грусти! Ведь я умею рисовать и красить. Твой домик будет самым лучшим, самым красивым. А ты будешь в нем счастливым. Я сделаю тебя счастливым! – так говорила девочка. И она вдруг загорелась неудержимым желанием творчества. Маленькая художница тут же принялась за работу. Кисточки мелькали в ее ловких руках, краски сверкали и переливались на солнце, отсвечивали в ручейке и ровными слоями ложились на серые доски некрасивого домика. Их нужно было очень много, чтобы закрасить противную мышиную серость. Но ей ничего не   было   жалко: до того сильно она хотела сделать мальчика радостным и так отчаянно желала уничтожить уродливость домика! Все богатство воображения, все силы отдавала маленькая художница своей большой работе, своей чудесной мечте…
 Мальчику очень нравилось наблюдать за ней. Он даже повеселел и улыбался, глядя, как отчаянно хочет сделать девочка его домик праздничным, а его самого – счастливым. Он был очень доволен.
А девочка… забросила игры, оставила подруг и все дни проводила у своего некрасивого, но такого теперь дорогого и близкого домика.
Она кидала охапки разноцветных, безудержно радостных, самых теплых и ласковых по цвету красок, какие только знала. И они… наконец… расцвели… так ярко и   чудесно, что многие ребята останавливались и замирали, глядя на маленькое чудо. И вот… домик был готов. Он стоял среди яркой свежей зелени, в розовом цвете и в голубой дымке утреннего неба. Он был так замечателен, что сама девочка удивилась.
-Ну, вот, - сказала она мальчику, - я сделала все, что смогла.
-Да, - ответил он, - очень хорошенький вышел. Ты просто молодец. А я счастлив. Но только… ведь это мираж.
-Как… Мираж? – воскликнула пораженная девочка. Этого не может быть! Это… слишком жестоко.
-Но это так.
-Почему же ты мне не сказал об этом раньше? Как это можно?
-Ну, какие пустяки. Кому же не понравится, что его тусклый некрасивый домик вдруг окружат ореолом? К тому же мне очень пришлось по душе твое желание сделать меня счастливым.
Он радостно засмеялся:
-Я счастлив. Слышишь? Не скучай.
 И он исчез. А вместе с ним исчез и домик, исчезло ее лучшее творение, то, чему она отдала все самое светлое, чистое…
Девочка оглянулась   и   застыла:    кругом расстилалась   выжженная  солнцем пустыня. Не было ничего… даже миража. Была раскаленная пустыня и была она… без единого тюбика розовой краски…

Через много лет Марина поняла, что конец  не должен быть такой пессимистический. Она дописала свою сказку:

 Но Девочка не отчаялась, оказавшись в пустыне. Пройдя   через    нее,     через множество испытаний,  она дошла до настоящего оазиса, увидела там и свой прекрасный домик, и белокурого мальчика, который тоже много понял  в  жизни. Там было много других чудесных домиков и их обитателей, которые победили невзгоды, стали лучше, добрее и мудрее. Главное, что они не озлобились, не отчаялись, а   сохранили и   пронесли сквозь все печали и трудности любовь и доброту в своих сердцах.

***
Когда Коля прочел, он задумался.
-Ты знаешь, в чем-то эта сказка напоминает «Маленького принца» Сент - Экзюпери.
-Тебе   она понравилась?
-Очень.
-А ты, Марина, заглянула в самую глубь его синих глаз. – Ты не оставишь меня без единого тюбика розовой краски? Ты не отнимешь чудесный домик, который мне подарил? – голос ее задрожал.
Коля сжал ее в объятиях:
-Мариночка! Ты же знаешь, что я без тебя не могу. Боже мой, как мне   хорошо рядом с тобой. Ты знаешь, какие у меня отношения с женой. У нее есть любовник. Она целовалась с моим другом, думая, что я сплю.  Уйдет в клуб на работу, а я с детьми. Ах, если бы ни дочка, Оленька!
Марина знала, как сильно и нежно он любит дочь. Она прижалась к Коле инстинктивно. Это была горькая радость. Горькая. И все-таки радость, потому что это была любовь обоюдная. Ведь это счастье. Марина помнила фильм «100 дней после детства» о несбывшейся детской любви. И там слова о любви, о том, что главное – пронести через жизнь это светлое чувство, даже если это неразделенная любовь, пронести драгоценное воспоминание через жизнь, эту благодарность за бесценное чувство, которое озарило твою жизнь. Через много лет   схожими мыслями Марина и завершила свою Розовую сказку, не   подозревая,  что они перекликаются  со словами о любви в этом фильме.

 Глава 24. Проводы

И вот настал день разлуки. Самолет улетал рано. Электронные часы тонко, тягуче пропиликали пять часов. Через некоторое время снова зазвенели, отчаянно, неумолимо, требовательно. Приказ – пора вставать.
У Марины все валилось из рук, на ней лица не было. Еле собрала вещи, позавтракали. Она завернула Коле   бутерброды.
-Мариночка,   я хочу тебе подарить эти часы на память. Ну, от меня. Я не знал, как ты к этому отнесешься. Но я их вез для тебя.
-Ты что, Коля? Что ты выдумываешь? Какие часы? Мне ничего не нужно. Только ты сам.
-Нет, нет.  Возьми и все.
Марина отказывалась и не брала. Тут проснулся Андрейка. Она вышла. В это время Коля спрятал их на хельгу. Марина все хотела отыскать их и отдать. Как будто от этого что-то могло зависеть. На память, на какую? Ведь летом будет развод, и они поженятся. Зачем ей часы? Но искать их уже не было времени. Проснулась и мама. Коля обнял Андрейку и поцеловал. Андрейка расплакался:
-Дядя Коля, приезжайте.
-Обязательно, Андрейка. Слушайся маму и бабушку. Это тебе.
И он протянул настоящую защитного цвета военную фляжку. Андрейка очень обрадовался. Потом мама пожелала Коле доброго пути. И они с Мариной отправились на аэродром.
Долго Марина стояла и смотрела, как высокая Колина фигура все удалялась… Потом он обернулся у самого самолета, помахал рукой. В глазах Марины сквозила боль. Так плохо было. Еще эта отвратительная пасмурная погода. До того тоскливо.
 Дома она    и взяла в руки Колины часы. Андрейка нашел их после того, как они ушли. Так она просидела долго-долго, никак не могла сдвинуться с места. Все в квартире было не так. Как пусто, пусто. О близости Марина старалась не думать. Нет, это нельзя. Разжигать себя, травить? Она включила магнитофон, но там звучали песни, которые Коля записал для нее. И снова боль. –Так нельзя, надо выключить. «Я об этом сегодня думать не буду, - как твердила Скарлетт из романа Митчелл «Унесенные ветром», -  я об этом подумаю завтра».

 Глава 25.  «А я у тебя одна»

-Куда же все-таки податься? Сидеть так больше невыносимо. Ну, куда? Конечно же, к Надежде. Правда, во время приезда Коли я при случайной встрече на улице не пригласила ее зайти, не познакомила ее с Колей. И она ни разу не зашла. Видно, обиделась, - раздумывала Марина.
Когда она пришла к своей подруге, та встретила вначале вроде, как обычно. Такой перерыв был для них редкостью. Они бегали друг к другу после развода с мужьями чуть не ежедневно за моральной поддержкой. Острое переживание одиночества очень сблизило их.
Надя, видя расстроенное лицо Марины, налила чаю, протянула бутерброд с колбасой. Но все-таки высказала, что обиделась.
-Знаешь, я от тебя этого не ожидала. Когда мы встретились на улице, ты не поддержала даже разговора. И я почувствовала себя последней дурой, третьей лишней.
Марина помолчала.
-Надь, не обижайся. Но я очень ревнивая. Летом, тогда, помнишь,   ты мне свинью подложила. Мимо Коли прошлась таким гоголем, щеголяя своими стройными ногами. Я этого не забыла. А помнишь, как ты у Ольги Игоря на дне рождения отбивала, отплясывая? Скажу   честно: не хотела, чтобы вы общались.
-А я тебе скажу: обыкновенный мужик. Тогда летом я увидела, как он на меня оценивающе посмотрел. Голодный был, в командировке, да   и ты с ним не больно-то.
-Нет. Он не такой. И вообще, мы любим друг друга.
-Любите, любите.  А завтра, может, еще кто-то будет.
-Нет, не будет.
-Ну, это еще трудно сказать. А я у тебя одна. И мы друг другу нужны как психотерапевты, поплакаться в жилетку.
-Ладно, не обижайся, но   я тебе честно все объяснила.
Марина не любила, когда на нее кто-нибудь обижался. И старалась неприятный осадок разговора преодолеть чистосердечным признанием. Хотя в чем ее вина? Изолировала конкурентку, грубо выражаясь. А вот их бывшая одноклассница Наташка Рыблова вовсю подружила свою одинокую подружку с мужем. Теперь ни подружки, ни мужа. Слезами обливается, с двумя детьми осталась.
Короче, примирение с Надеждой состоялось.



 Глава 26. Школьные будни

Но окончательно грусть-тоска ликвидировалась только на другой день на работе. В школе Марина забывала все личное. Такая уж работенка. Каждый день   нужно встречаться с доброй сотней ребят. Три класса. Все такие разные. Гомон, шум. Дым коромыслом.
-Ага, Чернова не было несколько дней… Ты почему не был в школе? – строго спросила Марина.
-А я… в лужу упал.
-Так. Тебя в школе не было не один день, а четыре. Что же ты в луже все эти дни пролежал?
Ребята засмеялись.
-Посмотреть бы на твоих родителей, на маму, - продолжала Марина.
-А   у него нет никого, - пошутил кто-то из класса, он из пробирки.
-Из яйца, - хихикнула Катя Рыжова.
-Я смотрю, здесь он не один экспериментальный, - строго сказала Марина,   чтобы прекратить разговор.
На перемене Марину окликнула завуч Зоя Викторовна.
-Да, да, я знаю, - взволнованно начала оправдываться Марина, - мне уже сказали, что в вашем кабинете на второй парте третьего ряда нарисовали Хрюшу.
-Да нет, Марина Владимировна, - улыбнулась Зоя Викторовна, - я насчет ключа.
-Марина облегченно вздохнула. Она ждала разноса за изрисованную парту.
-Галя, увидела Марина математичку, - слушай, как твое чудо у меня в классе оказалось?
-А ты не в курсе? Это директор разделила близнецов Поповых. Тебе на перевоспитание одного дали, чтобы посмотреть, как они врозь будут себя вести.
-Этого мне только не хватало. Ничего себе. У меня как будто таких мало, -возмущалась Марина.
Наконец, последний урок.
 Ребята писали сочинение. В классе стояла тишина. Несмотря на март, за окном падал мягкий нежный снег. Он летел серебристыми, легкими снежинками. Марина не могла оторваться от этого зрелища, так красиво было кругом.
-Что ты сейчас делаешь, милый Коленька? Где ты? Когда же мы встретимся?
 Она вспомнила его летнюю фотографию, где он открыто, радостно смеялся. Добрые лучики-морщинки окружали его глаза. Такая хорошая славная улыбка. Ждать, ждать… еще почти полгода. Почему он не позвал ее ехать с ним теперь же? Что ж. Надо ждать.

 Глава 27.  Мамина болезнь

Прошел март. Весна была уже в   своем ярком наряде и буйно цвела. Но Марине было не до этого. Вот уже три недели мама в больнице, температура каждый день до 38 градусов. Боли справа в животе и в пояснице. Вначале, когда маму увезли с температурой под 40 градусов, все никак не могли решить: аппендицит это или что-то другое. Марина сильно переживала. Ведь если аппендицит, то нужно было срочно оперировать. Марина обзвонила всех маминых знакомых врачей, просила их узнать о здоровье мамы, чтобы они своим авторитетом как-то воздействовали на лечащих врачей. Как назло, мамин друг детства, известный уролог, сам заболел. Собрали консилиум. Все-таки не аппендицит, почки, пиелонефрит. На Марине остались заботы о семье. Купить продукты (если б они были), сготовить, всех накормить, написать планы,    проверить Андрейкины уроки. А он каждый день влезал в грязь, надо было почистить его костюм, перемыть обувь. Бабуля была слабая, второй ребенок. Мама ничего   больничного не ела. Марина ежедневно варила ей куриный бульон. А отец пил напрополую. Страшно   было оставлять его с бабушкой и Андрейкой дома. Они постоянно конфликтовали. А тут случилось вообще из ряда вон выходящее.
На перемене Марина позвонила домой узнать, как там дела. Андрейка испуганно закричал в трубку:
-Мама, иди скорее. Дед пьяный стукнул бабулю. Она лежит на полу, а он идет ко мне, трубку хочет схватить, я бегу к Галине Васильевне…Раздались гудки. У Марины все похолодело внутри:
- Вдруг Андрейка не успел выскочить? Отец-то пьяный, и вообще он после травмы. Несколько лет назад он пропал на своей лодке. Там, на рыбалке, его кто-то стукнул по голове, гематома, отек мозга, операция.  Случилось это в мае 1974 года. Через пять лет после появились эпилептические припадки. А после он стал неукротимым в гневе, да еще продолжал пить. Тогда Марина не знала, что отец работал на оборонном заводе и что это не было случайным нападением. Узнала она об этом только в 2006г.

***

Когда Марина была еще студенткой, однажды в почтовом ящике она нашла открытку из Испании на иностранном языке, адресованную по фамилии отцу, но имя и отчество были написаны наоборот. Она отнесла открытку в институт, на кафедру иностранных языков, чтобы перевели. Но никто ничего не перевел. Куда делась открытка, неизвестно.
 Вообще, Марина шла на красный диплом. Но во   время   госэкзаменов   она получила две четверки. Много лет спустя, когда Марина узнала необычную информацию,   то поняла,   как  и почему ей     поставили четверки и не дали красный диплом. Когда   бывали сессии, она   сдавала  экзамены, зная все билеты. Во  время  госэкзаменов была сильная жара, и ее подруги Валя, Тоня и Света позвали ее на пляж. Самой Марине это бы и в голову не пришло. Отец Вали служил в КГБ. И много позже Марине стало известно, что уже в студенческие годы две ее подруги тоже стали работать на ту же организацию, что и отец Вали. Марина выучила все билеты, как обычно, но времени, чтобы прочесть две поэмы Некрасова не хватило из-за похода на пляж. Она выучила все по учебнику и знала сюжет, но подробностей   не могла сказать преподавателю литературы. А ей попался именно этот билет с двумя непрочтенными поэмами. Как такое могло произойти, Марина поняла только,   работая в школе, когда они своим двоечникам подкладывали нужные билеты. А тогда она думала, что все по-честному. Если же положить в конце экзамена, когда мало билетов, несколько одинаковых, то…  экзаменующемуся попадет нужный билет. Несмотря на то, что фактически Марина все хорошо и правильно рассказала, ей задавали и задавали дополнительные вопросы по деталям сюжета. И в итоге поставили четверку.  Перед ней сдавала экзамен Валя, которая тоже шла на красный диплом. Марина видела, что та несколько раз затруднялась ответить, но ей задавали наводящие вопросы, в результате – пятерка. Училась она, конечно, отлично, пляж немного помешал.

***
В учительской Марина крикнула завучу, что ей нужно срочно домой, бросилась к выходу. А ее дети, увидев, что на ней лица нет и что она бежит из школы, хотя прозвенел звонок на урок, кинулись всем классом за ней.
 Дома была соседка. Бабуля уже лежала на кровати с компрессом на голове. У нее начался сердечный приступ. Андрейка был живой – невредимый. Отец же как ни в чем не бывало сидел в другой комнате. Оглянувшись, Марина увидела своих учеников на пороге. Вызвав скорую, она поблагодарила Нину Васильевну, стала стыдить отца в присутствии детей. Он смущенно молчал. Как будто не он тут сейчас хулиганил. Чужих пьяный отец боялся. Оставив пятерых ребят, Марина отправила остальных в школу. Нужно было идти в больницу кормить маму, а она боялась оставить бабулю и Андрейку одних с отцом.  Вдруг    выместит на них зло? Кто его знает? Марина попросила ребят побыть с бабушкой и Андрейкой, а сама скорее пошла в больницу. Маме нельзя было обо всем рассказывать, расстраивать ее. Марина скрыла от нее то, что произошло. Улыбаясь, она говорила, что все хорошо, что она все успевает, что отец нормально себя ведет.
На самом деле каждый день она ложилась в два часа ночи, пока все переделает.

***
Мама была в больнице полтора месяца. Марина за это время вообще вымоталась. Но и поняла, сколько забот брала на свои плечи мама. Слава Богу, ей стало лучше. И скоро ее должны были выписать.
Коля часто писал, чуть ли не   по   три письма в неделю. Он был на курсах в Перми. Недавно прислал Марине шикарную коробку конфет и две упаковки дефицитного лекарства для мамы: 5 НОК.
В эти трудные дни Марина осознала, как важно иметь поддержку, которую она нашла в Коле. Если бы не он, как бы она все это перенесла? Его письма были словно живительный эликсир.
Наконец, маму выписали из больницы. Какой это был праздник! Но она еще была слабая. Однако с приходом мамы Марина обрела какой-то внутренний покой. Мама всегда была для Марины тем надежным тылом, куда пряталась от жизненных невзгод. И когда   та   надолго заболела, Марина осталась один на один с трудностями. Если бы не Коля, ей совсем было бы плохо. А еще ей помогли ее ученики, родной 5 «В». После того инцидента с отцом, Марина ощутила поддержку ребят. На другой день, когда она, вся измотанная, бледная, с кругами под глазами вошла в класс, она застыла. На столе в вазе стоял белоснежный букет из цветущих веточек вишни. И надо было бы поругать ребят, что они сломали несколько веток с дерева. Но Марина не могла. Ведь они все старались, чтобы как-то выразить ей свою любовь и признательность. Марина посмотрела на   своих учеников другими   глазами.
-Спасибо большое, - тихо проговорила она, чуть не заплакала даже, но сдержалась.
На слезы она всегда была слабая. Каждый раз, когда, например, проходили К. Симонова «Сын артиллериста», у Марины предательски дрожал голос, а слезы застывали в глазах.
Но, может быть, в этом ничего плохого не было, ребята видели эти слезы, чувствовали, что учитель по-настоящему переживает, и, возможно, они   тоже начинали в этот момент сопереживать. А вызвать ответное чувство у детей, заставить их откликнуться на чужую боль – это ли не цель?
Последний раз, правда, когда изучали это стихотворение, у Марины на уроке сидела Нина Вадимовна, ей некуда было идти, и она проверяла тетради на последней парте. Марина совсем   уж было собралась читать стихотворение. Но тут она вспомнила, что у Нины Вадимовны погиб сын, который не был женат, не оставил даже внуков.
-Почему   я не подумала об этом раньше? Как же можно эти строки сейчас читать? Невозможно.
И Марина переменила тему урока. А Нина Вадимовна спокойно проверяла тетради. Она так никогда и не узнала, как сильно Марина переживала за нее. Однажды они повздорили довольно серьезно, но Марина даже и тогда не сказала ничего.
-А что собственно говорить? – думала Марина, -  вот на меня сердитесь, Нина Вадимовна, а я о вас думала, заботилась, чтобы не затронуть вашу душевную рану?
Нет. Это было не в характере Марины. Хотя и хвалить ее тоже не за что: Марина нагрубила Нине Вадимовне, обидно все-таки стало. Потом она себя долго ругала за вспыльчивость.

Глава 28. «Еще немного, еще чуть-чуть»

С приходом мамы из больницы Марине стало полегче. Правда, мама была еще слабая, но сразу же начала помогать по хозяйству, наводить порядок. Чистота - это всегда было главным для мамы.
Марина, наконец-то, получила возможность сделать фотографии.  Коля зачем-то прислал ей из своей воинской части ПВО, где он служил барабан пленки в железном контейнере, фиксаж и проявители.  Она высылала Коле по его просьбе воблу. Видимо, хотел как-то отблагодарить ее. Хотя Марине такое количество пленки было вовсе не нужно, она не так часто фотографировала. И с барабана этого было трудно намотать пленку на бачок.  Как-то она отрезала все-таки кусок пленки и намотала, но изображение не получилось почему-то. И пленка эта валялась неиспользованная.
В последний день перед отъездом Коли они с ним были в зимнем парке, и ей не терпелось увидеть эти фотографии. И вот они готовы. На качелях, на лодке Коля. Он набирает скорость. Этот стремительный миг запечатлел фотоаппарат. Сколько в   его лице неизбывного, безудержного счастья. А вот и Марина. Тогда, на мгновение, она представила, что завтра Коля уедет. Это мгновение и было на фотографии. Такая боль сквозит в ее глазах. А это опять Коля. Открытая белозубая улыбка. Такой он здесь славный, милый. Марина посмотрела, нет ли мамы или бабушки в комнате. Не хотелось, чтобы ее застали в такой откровенный момент, когда она любовалась Колей. Другая фотография ее самой была смешная. В парке стоял стенд со словами: «мир», «труд», «счастье».
Она на перекладинке, поднялась на цыпочки, руками вот-вот достанет надписи «счастье».  «Еще немного, еще чуть-чуть», - вспоминаются слова из песни Михаила Ножкина.
А Ольга уже замуж выходит. (Не зря в Аксарайск устроилась). Правда, не по любви. Решила устроить свою жизнь. Тоже, сколько ей не везло. А этот товарищ вроде к ней серьезно отнесся. Как-то они по душам разговорились, на другой день он ей такие розы подарил. Порядочный, не пьет. У него жена умерла. Не то, что разведенные оболтусы. И она решилась. Что ж, это ее дело в конце концов. Скоро и на Марининой улице будет праздник. Все позади: ее развод, болезнь мамы, это бесконечное ожидание, ведь почти июль, теперь вот-вот счастье, долгожданное, рядом всегда будет надежное плечо. Она уже начала   шить чудесное, небесного цвета, немыслимо трудного фасона платье. Хотелось поразить Колю. Ведь говорят, что мужчины любят глазами, а женщины – ушами.

Глава 29. Брошенные дети

Привычно спокойно Марина заглянула в письменный ящик, радостно улыбнулась. Не прошло и трех дней, и вот опять письмо. Когда она вскрыла конверт, из него выпала фотография. На ней Марина увидела детей Коли. Девочка чуть не со слезами на глазах. Старший брат, серьезный, заботливо обнял ее за плечи.
-Что это? Что? Фотоэтюд Колиного исполнения «Брошенные дети»? Не смей так думать. Как можно обзывать фотографию этюдом. Нет, он не мог специально это сделать. Что же там в письме? – такие мысли молниеносно пронеслись в голове у Марины.
Письмо было несколько суховатое, в нем еще Коля писал, что сильно переживает, думая о детях. Все остальное, как обычно, не дождется встречи с ней. Но Марине письмо не понравилось. Она интуитивно поняла, что он сильно колеблется. Коля сейчас на курсах, вдали от детей и Марины. Он скучает и по детям, и по ней. Кого он выберет?
- Зачем он прислал эту фотографию, где любимая дочка со слезами на глазах. Сам ее сделал или его жена прислала ему, чтобы воздействовать на него психологически, зная, что он добрый и мягкий? А вдруг он хочет, чтобы она сама отказалась от него, глядя на этих детей? Но это невозможно… Сейчас? Тогда, в   начале их знакомства Марина сама об этом говорила, тогда, еще до второй встречи, что он вряд ли сможет оставить детей. Но он так уверял. Его жена была и лягушкой, и бог знает кем.
Может, все бросить и поехать к нему? Обнять, удержать, не пустить?! Он   не сможет отказаться от нее! Это так ясно!
Но у Марины не было нужной решимости на такой шаг. Как да что?  Зимой он говорил ей, чтобы она приехала в Петрозаводск. Но Андрейка учился в первом классе. Да вообще она не могла его оставить с мамой. А на север его везти неизвестно куда, она тоже не рисковала. Коля был на курсах в Перми. Если поехать, то где остановиться? Коля живет в общежитии военного училища. Да где еще он сам? Может, уже в Петрозаводске?
Мама не советовала Марине ехать. Кроме того, в глубине души она была уверена, что все будет хорошо. Так писал в письме Николай. А ему она верила беспредельно. -Надо подождать его следующего письма, - успокаивала себя Марина.
Но дни проходили за днями, а письма все не было. Марина не находила себе места.
-Может, с ним что-нибудь   случилось или послали куда- то, ведь он же военный? Но окончить все вот так просто, не написав?
Марина посылала ему письмо за письмом.
Наконец, она спросила его, как и где он ее встретит в июле, как они договаривались, когда ей выезжать.
-Итак, скоро она уедет. Как долго она пробудет в Петрозаводске, пока все устроится. Вечером Марина обняла уснувшего сына. Он трогательно, доверчиво прижался к ее плечу, так беспомощно. Марина уловила его теплое дыхание. Безграничная нежность охватила ее сердце. И вдруг она вздрогнула:
-Что если Коля так же любит свою дочь? Как тогда он сможет ее оставить? Но ведь он мужчина. Способен ли он на такие чувства, не мать же? Но если также любит, так же? А как   я буду жить, если мы с Колей расстанемся? Как я смогу?
Прошло уже месяц – писем не было. И вот оно пришло. Марина еще улыбалась, вскрывая конверт. Только что она благодарила почтальона за это… долгожданное. И вдруг…
-Нет, этого не может быть… Не   мо-жет! Он… все.
Дыхание перехватило. Марина не могла читать дальше, только махала рукой маме, протягивая ей письмо. Марина схватилась за грудь и не могла дышать. У мамы тоже сошла улыбка с лица. Она медленно взяла письмо и стала читать:
-Я тебя очень, очень люблю, но я понял вдруг, что не смогу никогда бросить дочь, никто ей не даст больше, чем я. Да, я своими руками гублю свое счастье, но по-другому не могу. Прости,     моя любимая.

Глава 30. «Как же эту боль мне преодолеть»?

Марина отошла к окну. Она никак не могла вздохнуть. Спазм сковал ее. Слезы полились из глаз.  Она еще не осознала, что это все, что нет для нее больше   ни Коли, ни любви. Она никак не могла прийти в себя от потрясения.
Вот только что, только, казалось, она была на вершине такого сверкающего счастья, безудержной радости. Жизнь   переливалась всеми цветами радуги, искрилась и звонко пела. И вдруг! Маятник ее души оказался совсем в другой, противоположной стороне, уродливой и мрачной, одинокой, он валялся, никому не нужный. Неуклюже   она цеплялась   за обрывки воспоминаний. Перед ней был только доброе Колино лицо, синие глаза, его нежные руки.
И это мираж, – медленно доходило до ее сознания.  Коля, ее опора, ее защита и надежда, такой бесконечно   близкий  - и ничего этого нет.
Мама молчала, только гладила дочь по спине. Все-таки Марина дочитала письмо, вся оцепенев, не шевелясь. Ей показалось, что она, как глупый, радостно визжащий щенок, неслась, смешно раскидывая лапы в стороны, навстречу хозяину, с   полными любви глазами. И вдруг вместо ласки получила со всего маха удар сапогом прямо навстречу, в   умилительную физиономию. Так резко было больно.
 -Даже не переписываться. «Напиши мне последнее письмо…» Значит он отшвырнул ее, как ненужный камень на дороге? Хотя бы письма, хотя бы душевную близость сохранить… «Пришли мне свою «Розовую сказку», - звучала фраза из Колиного письма. «И осталась она в раскаленной до бела пустыне без единого тюбика розовой краски», - вспомнила Марина   слова сказки.
-Нет, - отказывалась верить она, этого не может быть. Нет.
Но письмо в руках было реальностью. Слезы вновь градом полились из глаз. А потом боль вылилась в истерию. Мама бегала вокруг с валерьянкой. Бабушка горестно качала головой. Марина не могла найти себе места, не могла взять себя в руки и успокоиться.
На столе стояла швейная машинка, лежало недошитое платье, в котором она мечтала встретиться с Колей.
-Мама, убери машинку, убери, чтобы ее на столе не было. И часы (взгляд ее наткнулся на Колин подарок). Не могу слышать, как они звенят!
Весь день был   как кошмарный сон. Настроение было ужасное. Марина не представляла себя без Коли. В то же время она знала, что никогда не унизится до просьбы, хотя бы переписываться.
-Нет! Ты никогда не узнаешь о моих переживаниях. Никогда, никогда я не напишу   последнее письмо, которое ты ждешь. Ты останешься без писем вообще, как и намеривался. Выбросил – значит тебе легко. Но я ни за что не дам тебе понять, каково мне. Как-то в журнале «Юность» она прочла стихи. Теперь они всплыли в памяти:

Я зубы стисну, губы закушу.
И в легких затаю дыханье,
Но я любви не попрошу,
Как нищий просит подаянья.

Когда Марина пришла к Надежде, та сразу спросила:
-Что случилось? На тебе лица нет
-Вот, - Марина протянула письмо. Из него выпала фотография с детьми Коли.
-А –а. Это тот фотоэтюд. Зачем это? Можно было и без него обойтись.
У Марины вновь потекли слезы   из глаз. Практически она плакала постоянно. Приходилось ходить в темных очках.
-Подлец, - изрекла Надежда, когда прочитала письмо.
-Да? Ты правда так думаешь?
-Она еще спрашивает. Вот это да.
-Пойдем куда-нибудь, что ли. У меня ноги, как ватные и не могу дышать. Что-то никак в колею не войду.
В колею Марина входила долго-долго…

***

2 часть

Аксарайская повесть

 Глава 1. «Счастье промелькнуло и пропало, и умчался в прошлое вокзал»

Прошел год после расставания с Колей летом 85-ого года. Яркое, так нелепо растаявшее счастье по-прежнему манило и звало. Марина не могла смириться, что его нет и не будет больше. Она часто плакала, рвалась куда-то. Иногда подходила к зеркалу. Замечала, что, несмотря на все невзгоды, выглядела она хорошо. И думалось ей в такие минуты:
-Что толку в моей привлекательности? Хотя, бесспорно, приятно, когда на тебя обращают внимание. Но Коли нет для нее больше. Он отказался от нее. И значит… никто не любит меня, тонкую, стройную, с копной золотистых кудрей. Для кого она цветет?
Тут же она обрывала себя:
-Прекратишь ты в конце концов? Как самовлюбленный нарцисс какой-то.
 Однако страсть, нежность, отчаяние охватывали ее с неудержимой силой. Но всему этом не было выхода. Происходило какое-то самосгорание что ли. Ее душа с трудом выдерживала такое, ну, просто   взрывоопасное   состояние. Интуитивно она понимала. Что надо бы переключиться на кого-нибудь другого. В народе говорят: «Клин клином вышибать надо». Однако первые полгода после разлуки с Колей Марина   вообще   ни на кого смотреть не могла. И главное: она потеряла веру. На ухаживания отвечала лишь горькой усмешкой. Никто ей не нравился. Да и, собственно, знакомиться было негде.
Однажды в газете появилось объявление о приеме в университет рабочих корреспондентов – рабкоров. Марина с надеждой уцепилась за эту идею. Ее давняя юношеская мечта – быть журналистом. К тому же она хотела расширить круг общения. А то что? Школа. Дом. Магазины. Ни вечеров для ее возраста, ни тем более служб знакомств. Говорят, только в Прибалтике есть да в Венгрии, Чехословакии. Как надоело ей это чувство одиночества.
Первая ее статья не осталась незамеченной. Марина с болью написала о женском одиночестве, о том, что общаться одиноким людям негде. На эту статью откликнулось много таких же обездоленных людей. Имела ли она значение, нет ли, но только буквально через месяц-два в Астрахани появились вечера «Для тех, кому за 30».
И вот они с Анной на вечере. У Анны округлые, покатые плечи, черный, облегающий   ее   полную фигуру сарафан на  тонких   бретельках. Ее лицо излучает радость. А у Марины что? Только довольно унылый вид. Ну и ощущеньице! Она должна стоять и ждать, когда ее пригласят… в таком возрасте. А если не пригласили, значит думать:
-Ну, вот, никому, совсем никому, не понравилась. Все видят, что я стою одна.
Пригласили подругу. Но показывать огорчение ни за что нельзя. Надо делать   оживленный   вид, улыбаться, чтобы никто не догадался, как тяжело на сердце. Стоишь, как оплеванная. Ну, почему я так болезненно все воспринимаю? – ругала себя Марина, -  я пришла не знакомиться, просто повеселиться, пообщаться и, может быть… встретиться, не больше. Здесь не ты выбираешь, а тебя, ну, совсем, как на базаре корову. Что бы такое сделать, чтобы самой выбирать? Что?

Глава 2. «А знаешь, все еще будет»!

 Ольга давно звала ее в Аксарайск. Но Марина не решалась. Однажды Надя предложила ей съездить в Аксарайск и увидеть все своими глазами. Помочь, правда, с устройством она не могла.  «Ищи каналы сама», - посоветовала она Марине.  Могла ли предположить Марина, что Надя не просто так предложила  ей съездить в Аксарайск. Ведь   сама  Марина вряд ли бы решилась.  Они там в диспетчерскую к Ольге зашли, в заводскую столовую, в общем Марине «показали» дух молодежной стройки.  А   когда-то другие подруги позвали   ее на пляж во время  госэкзаменов.
И Марина решилась. Маринин дядя   пообещал через своего племянника устроить ее. Завтра она должна ехать.
Одела воздушное небесного цвета платье. Тонкая ниточка голубых бус, такие же клипсы. Легкая, изящная, и, самое главное, уже веселая. Правда, это чисто внешне. А в глубине души она постоянно ощущала незаживающую рану. Сергей, который должен был ее устроить на работу, Марине сразу понравился. Дядя Володя познакомил их. Черноглазый, кудрявый, стройный. То, что он остался к ней неравнодушен, Марина поняла сразу, с первой минуты.
-Еще Куприн писал, что ни одна женщина не ошибается в качестве того чувства, которое она внушает мужчине, - подумалось Марине, - а, впрочем, с Колей-то она   ошиблась. Хотя в их встречах были нюансы, которые сигнализировали Марине,   что Коля все врет. Но она упорно не хотела верить этим своим наблюдениям.
-Все! Перестать об этом думать, - уговаривала себя Марина.
Она села в машину рядом с Сергеем. Он включил магнитофон. У Сергея было тоже, кажется, чудесное настроение. Он без умолку рассказывал смешные истории. Марина улыбалась, она даже почти не слушала. Ей хотелось только одного: чтобы ехать так подольше. Ветер бил в лицо. Мимо неслись ярко-зеленые заливные луга, мелькали белые-пребелые цапли.
Музыка обволакивала, завораживала, звала к близости. Звуки, как будто дразнили. Мелодия заставляла замирать ее сердце, которое уже давно не знало радости. Украдкой Марина посматривала на Сергея.
-Нет-нет, - отгоняла она опасные мысли, - еще раз хочешь обжечься? Ведь он тоже женатый. И, как ни печально, на  несколько лет моложе. Но то говорил разум. А реальность была такова: от каждого прикосновения ее словно било током. Однако вера, ее вера была подорвана Колей. Она не могла теперь вновь поверить в то, что жена плохая и…Ну, такая плохая! Вдруг женская злость заговорила в ней. Собственно, злость на Колю, при чем здесь Сергей?
- Он такой же, как и Коля. Не смей верить ему. Никому. Никаких женатых. Нравится – не нравится. Лучше сразу одним махом! И все – так легче. Пусть даже откажется на работу устроить.
И когда Сергей в очередной раз пожаловался на жену, Марина вдруг сказала и вложила всю душу, так искренно:
- Сережа, но вы ведь родные люди. Знаешь, может быть, это неудачное сравнение,  но,   когда  мой сын не понимает меня, я так посмотрю ему в глаза, возьму за плечи, обниму. И так   все ему объясню. Наоборот, рушь   ее, эту стену, достучись до ее сердца… Сергей все понял. Он как-то по-новому посмотрел на Марину.
Больше он не предлагал ей съездить за грушами в сад к своим хорошим знакомым, сходить на концерт. Он укрыл ее курткой и сказал:
-Спи и ни о чем не волнуйся, я тебя не трону. А на работу устрою, как обещал.
-Ну, вот и все, - думала Марина. Но ей не было радостно.
 Впервые за все время расставания с Колей сердце ее вновь оживилось, взволновалось. Но она погасила искру как незаконную сама. И самой же стало горько. Ей хотелось, чтобы Сергей продолжал за ней ухаживать. И тогда она, быть может, сдастся. И если бы ее слова   не остановили Сергея, было бы   похоже, что   это не просто интрижка,   что она ему действительно понравилась. Но с его стороны попыток больше не было.
-До чего же я проникновенно поговорила с ним, как ему добиться взаимопонимания с женой. Вот дура-то!
Так и кончились эти три замечательных дня, пока он устраивал ее на работу.
- Зачем я так сделала? - ругала себя Марина, но исправить уже ничего было нельзя.
А на работу Сергей ее устроил.

Глава 3. Аксарайск

Он совсем рядом от Астрахани, всего час езды на поезде. Всесоюзная ударная комсомольская стройка. Нашли газ. Большое месторождение. Кто-то сладко спит, а эти люди уже спешат на работу в Аксарайск. В поезде кто досыпает, забравшись на вторую полку, кто играет в карты, кто вдумчиво разглядывает синие озерца, речушки, проплывающие за окнами. Красивы изящные белоснежные цапли, чудесен яркий восход оранжевого солнца.
И вот Аксарайск. Блестят на солнце краны, бегут серыми змеями трубопроводы. Теряешься от обилия бетонных и металлических сооружений. На шоссе глаза разбегаются от множества разнообразных машин: здесь и огромные защитного цвета «Ураганы», и ярко-желтые японские автокраны, газики, самосвалы, КАМАЗы, татры… Летит вперед дорога, летит пыль, скрипит песок на зубах. Невыносимая жара. И обжигающий ветер в лицо. Вдали виднеется газоконденсатный завод. Вознеслись стремительно вверх его мощные трубы. Большого размаха стройка. Работают здесь   с Кубани и с Урала, Туркмении и Сибири, в общем, люди разных национальностей. Работают вахтами (неделю или две – в Аксарайске, а неделю-две – дома).
Марина устроилась в организацию со смешным названием УПОП и КРС (Управление по повышению и отдаче пластов и капитальный ремонт скважин). Управление все размещается в рядом стоящих вагончиках.
Когда Марина прибыла на работу, перед ней появился высокий бородатый человек с веселыми голубыми глазами.
-А ну, пошли, - сказал он, беря ее сумку.
-Пиши заявление, - проговорил он, улыбаясь, с откровенным интересом рассматривая ее. Марине стало неловко. Взяв моментально ее под покровительство, быстро добился трех подписей и усадил Марину в   своем кабинете.
-Ну, какой вы человек? – неожиданно спросил он.
-Сейчас сообщу, что не пью, не курю и вообще… - не примет, - пронеслось у нее в голове.
-Не скажу, - улыбнулась она.
«Я хочу быть тайной», - скокетничала она.
Человек засмеялся. Ответ явно пришелся ему по душе.
-Меня зовут Станислав Александрович, я геолог. Ну… вот я, например, холерик, а вы кто?
-А я смесь, - удачно вывернулась Марина, так и не раскрыв карты.
Когда Марина садилась в машину, которую, кстати, он же для нее выпросил в диспетчерской, геолог произнес:
-Так я вас буду ждать.
И галантно подал ей сумочку.
-Буду вашим евнухом.
-Я так и запомню.
Впервые Марина поднималась в огромную  ярко-красную кабину татры, блестевшей на солнце.
-Устраиваетесь к нам? – спросил молодой парень, шофер.
-Да вот.
-Из-за квартиры?
-Да. Сыну уроки учить негде.
-Ну, ты даешь. Врешь и не краснеешь.
Марина недоуменно посмотрела на парня, потом рассмеялась: вспомнила, что   ее возраст ей никто не давал.

***

Вообще приняли ее лаборантом, но пока лаборатория не была развернута, ее поставили диспетчером. Ездить на работу приходилось ежедневно.
Подъем в пять часов утра. Поезд. С восьми часов работа. Опять поезд. Около восьми часов вечера дома. И так ежедневно. Тяжело, но настроение приподнятое. Марина оказалась в центре мужского внимания. Ах, как приятно было идти по песку легкой, стремительной походкой в спортивной курточке, джинсах, оставляя узкий изящный след от венгерских босоножек. Она чувствовала, что нравится. И это доставляло ей буйную радость.
Жизнь здесь действительно кипела. Каждое утро начиналось с приема сводок с буровых. Связь была плохая. По телефону постоянно где-то трещало, дребезжало, а то вообще вдруг пропадал звук. Директор, однако, требовал, чтобы в сводках все было точно. Сначала Марина путалась в специальной терминологии, но потом пообвыклась. Некоторые выражения ее просто смешили: «ожидание груши», бьют кувалдой по «голове» или, например, звонит генеральный директор ПО «Астраханьзазпром» Щугарев, интересуется: «Как   ведет себя 83-я скважина?» А то механик Сергей такое спросит: «Ты привез «челюсти»?

***

Вскоре Марина начала работать вахтами. Неделю работает. Неделю дома.
Пошла ее первая рабочая неделя. Приближался выходной день. Она ждала его с волнением. Марина чувствовала, что многим нравится. Впрочем, особенно она не обольщалась. Все ее начальники были ее ровесниками. Просто новая женщина. Надо же удочку закинуть. Почему бы не попробовать? Что кто-нибудь попробует в выходной день, когда в Управлении никого нет, Марина не сомневалась. Двоих она сразу выделила. Это Станислав Александрович, старший геолог, который с первого дня знакомства показал свой интерес к ее персоне, и главный инженер, Виктор Владимирович, сообщивший ей, что в воскресенье будет дежурить он. И когда Марина глупо спросила: «И все?», он только усмехнулся: «А кто тебе еще нужен?» Знал себе цену. Они оба ей нравились. Стасик был высокий, изящный Дон Жуан, с холеной бородкой, с веселыми голубыми глазами. Вечно шутил, был проницательный, хорошо разбирался в женской психологии. А Виктор был среднего роста, широкоплечий, настоящий мужчина. С большими, нагловатыми глазами, ярко блестевшими на загорелом красивом лице. Немного надменен, вел себя с Мариной покровительственно, как барин.

33. Конфетка

И вот наступило воскресенье. Виктор Владимирович с утра уехал на буровые. Марина осталась одна в диспетчерской. Вдруг дверь открылась, и вошел улыбающийся Стас.
-А вот и я, - произнес он и уселся напротив, распространяя тонкий аромат импортного одеколона.
-Что сегодня будет… что будет! – изрек он.
-И что же?
-Преступление и наказание.
-Почему это? – спросила Марина, отлично понимая, впрочем, куда он клонит.
-Девка грустная ходит. Надо выбирать, надо. Уже три недели работаешь. Ну, скажи, кто тебе нравится? И я его приведу.
-Да нравятся мне двое. Но у одного двое мальчиков (это у него), а другого две девочки (это у главного инженера).
-Неважно. А ты думала, как работать в мужском коллективе? Сказала «а», нужно говорить «б».
Он хотел погладить ее по щеке, Марина от неожиданности отпрянула.
-Боишься? Глупенькая. Этого бояться не надо.
Марине стало неловко. Чтобы ликвидировать свою глупую и смешную трусливость, она небрежно спросила:
-Хочешь конфетку?
Но Стас не переключался.
-Да ты   и сама, как конфетка, - сказал он, пристально глядя ей в глаза. – Ну, что…  твоя жизнь? Тоска зеленая, а моя – серая… Пошли ко мне! Закрывай контору.
Его кабинет-вагончик   напротив.
-Запросто. Хочешь любить? Пошли в вагон на матрас… И вперед. С разведенными так и надо, - с вызовом ответила Марина.
-Можно и по-человечески, встретимся в городе, на природе…
-Не пойдет. Женатый ты, Станислав Александрович.
-Дурочка. Да ты ничего не понимаешь. Женатые еще лучше. Чистые, заразы не принесут.
-Это конечно, - Марина вдруг стала серьезной, - дело во мне. Видишь ли, я сразу любить начинаю.
Она ждала всей душой – откликнется он на такое ее признание? Покончит со своими шутками? Приласкает ли ее? Отогреет? Но он видел в ней всего лишь конфетку, карамель, не больше.
-Вот это напрасно. Между мужчиной и женщиной должна быть хрупкость, - продолжал он излагать свое кредо.
-А я ищу опору в жизни, а не хрупкость. Видишь, у нас   с тобой цели разные, - разочарованно ответила Марина.
-Зря. А еще в отношениях между мужчиной и женщиной должна быть легкость. Пришли, разделись, все прыщи пересчитали. Никто никому не должен. Нет, ну, деньгами, конечно, мужчина должен обеспечить. Билет купить на прямой и обратный поезд, оплатить ресторан, концерты и т. д.  Само собой.
Марине стало муторно на душе. Они мыслили в разных плоскостях.
-Но, конечно, приличия надо соблюдать. И, главное, не изображать из себя жену. Знай свое место.
Марина внимательно на него посмотрела. Стас продолжил рассказ, как одна из приведенных женщин в отсутствии жены стала строить из себя хозяйку в его квартире и как он ее осадил. Стас не заметил перемен в настроении Марины и продолжал:
-Один раз вообще прикол был   в Небит-Даге. Познакомился   с одной женщиной, пришли домой. Ну, думаю, кофе попьем, поговорим, о встрече условимся. Прихожу из кухни с кофе. Прикол! А она голая на кровати. У меня чуть чашки не выпали. Ко мне люди должны были вот-вот зайти. Бывает всякое. Ты слушай, слушай, - доверительно делился он, - женщины всякие бывают: сопящие, храпящие, кричащие, молчаливые, как бревно…
-Да? - раздался   вдруг баритон Виктора, вернувшегося с буровых. Тебя послушать, ни с одной не захочешь быть. А что ты, кстати, тут делаешь? В воскресенье? Отвлекаешь от работы диспетчера?
-Да у меня дела.
-А… Ну-ка, пошли, - мягко произнес Виктор, взял его за руку и вывел. Минут через пятнадцать Стас пришел прощаться. Нет, это не были двое рассвирепевших от ревности мужчин. Ревность там, где любовь. А здесь ее не было и в помине. Это были двое, понимающие друг друга, солидарные коллеги по работе, из которых один был старше по должности. И потому Стас с улыбкой уходил, многозначительно пожелав им «спокойной ночи». Это он изрек все-таки напоследок, глядя на оставшихся Марину и главного инженера. Марина, отбив одну атаку, не успела даже приготовиться ко второй.

Глава 4.  Невеста под кустом

Виктор по-хозяйски вел себя в диспетчерской.
-Значит, Стасик подхода не нашел? – радостно улыбнулся он, совершенно уверенный, что Марина отказала геологу из-за него. – Он не знает, как…, зато я знаю. Вдруг Виктор достал из дипломата маленький симпатичный магнитофон. Это он из ФРГ привез в прошлом году. Потом взял миниатюрные наушники и одел их Марине на голову. Она внутренне вся сжалась. Нравился он ей, но так, чтобы сейчас и сразу? Нет. Ей нужна была долгая психологическая подготовка. С Колей они полгода переписывались, прежде, чем были вместе. Марина в замешательстве налила ему чай.
Красивый, он сидел совсем рядом и смотрел на нее откровенно своими огромными яркими серыми глазами, какими-то сахарными, с поволокой. А   музыка  действовала на Марину безотказно. Она теряла волю, прятала глаза от Виктора.
-Наверное, лицо пылает, -думала Марина с досадой.
Виктор сидел, довольный результатом. -Потоскуй, потоскуй, - нежно говорил он, мешая ложечкой сахар.
Он вдруг встал сзади нее, где было окно. У Марины дрожь пошла по спине. Если она раньше не задумывалась о том, где у нее эротические зоны, то теперь вопрос был совершенно ясен.
Если бы он только в этот момент обнял, то… Но в этот момент приехал Ильдар на своем «ГАЗ-66». Он вошел, было, в диспетчерскую и замер, поняв, что помешал. Марина тут же сняла наушники, занялась его путевкой. Но Виктор не растерялся и быстренько отправил Ильдара по делам. Во дворе не было ни одной машины. Марина молила бога, чтобы кто-нибудь еще приехал. Но никого не было. Она начала было говорить о школе, которую почему-то часто вспоминала.
-Послушай, а ты школу любишь, да? Скучаешь   по ней. Это чувствуется.
Марина замолчала. Ее поймали на больном месте. Ведь она временно покинула школу, только из-за желания устроить личную жизнь, получить квартиру, да и с продуктами в Аксарайске намного лучше было. Потом она планировала вернуться обратно. И Виктор понял, что школа для Марины означала очень многое. В его словах Марина почувствовала интерес к ней, как к человеку, а не только, как к женщине. Это было ценно для Марины.
Он рассказал о своей матери, которая была учительницей по истории. Марина узнала, что Виктор был круглым отличником и что мама мыла ему волосы яичными желтками, чтобы они были пушистыми, когда он учился в школе.  Марине было приятно, что главный инженер так прост с ней и не держится как начальник.
-Может, я для него не буду просто конфеткой, как для Стаса?
Но, увы! Виктор забылся. Он увлекся, вспомнил свои победы. Да и откуда он мог знать обо   всех   переживаниях Марины?
-Лежу я как-то с очередной невестой под кустом, - вдруг резануло слух.
Марину покоробило. Она сразу остыла. А Виктор настойчиво и мягко опять надел ей наушники.
-Ну, я сейчас, только в душ.
-Хоть бы с буровой позвонили, -   подумала Марина.
Да, ей нравилось находиться во власти Виктора, нравилось, что он   ухаживает за ней, как мог, конечно. Но все-таки ей хотелось, чтобы кто-то приехал или позвонил.
-Как же мне теперь выйти из глупого положения? – напряженно думала Марина. – Виктор – человек высокомерный, очень самолюбивый: снизошел до нее, привез специально из дома магнитофон, вино. Пошел в душ! А я вдруг откажу? Тогда мне здесь не работать.
Но Бог есть! Позвонила с 83-ей и сказали, что сейчас пришлют машину за главным инженером, там что-то произошло.
Виктор рвал и метал. А у Марины, словно камень свалился с души, до чего она обрадовалась.
Окончив рабочий день, она закрыла диспетчерскую и пошла к себе в «Тайгу». Так называли импортный комфортабельный вагончик, где она жила неделю. Там был душ и маленький холодильник, дневной свет. В общем максимум удобств. Рядом были еще несколько таких же, которых жили инженеры-вахтовики.  Марина закрыла на запор дверь и с замиранием сердца легла. Оставить дверь открытой она не смогла. Это было выше ее сил.
Наутро в понедельник директор наорал на нее при главном инженере за то, что она поздно передала сводку. Раньше он никогда так себя не вел. Когда Марина проходила мимо Виктора с тяжелой сумкой, он даже не сделал попытки помочь ей, но сказал:
-Что ж ты закрылась? Я ходил, ходил вокруг. А на Павла Петровича не обращай внимания. Просто я всегда был громоотводом, а сегодня не успел.
Марина поняла:
-«Не успел» надо было понимать, как «не захотел».
-Скорее домой, домой, - думала она, с трудом таща сумку   с продуктами.
-Даже не помог. Вот так она нравится. Для одного- конфетка, для другого- невеста под кустом.
В поезде было, как всегда, весело. Рядом пристроился ее сосед по подъезду Бедняков Сашка, который тоже работал в Аксарайске, только в АВЧ (Астраханских военизированных частях). Бабник страшный,   второй раз женатый, балагур и шутник.
-Вот жена рожать собралась, а я   несколько месяцев страдать должен. Может, сообразим с тобой?
-Больше ничего не хочешь? Страдай.
-Бедняжка я.
-Ничего себе бедняжка. У тебя работа есть?
-Есть.
-Жена есть? Есть. Деньги, квартира, тушенка, сгущенка. Еще и любовницу хочешь? –разозлилась вдруг Марина. – Черт возьми, а у меня ни работы нормальной, ни мужа, ни квартиры своей.
Она неожиданно замолчала, боясь расплакаться.
-Чем тебе помочь? – посерьезнел Борисов.
-А ничем, - ответила Марина на его сочувствие. – Сиди, улыбайся. Говори комплименты. У меня будет хорошее настроение.
Она притворилась веселой, как будто это все, что ей надо.
-Это я могу, - обрадовался Борисов, что разговор перешел в шутливое русло.
Потом они замолчали. Марина перебирала в памяти все, что произошло за воскресенье. Вроде нравлюсь, но как? Все это несерьезно. Легкий флирт и никакого кокетства.

Глава 5. «Чего тебе еще надо?»

Дома обрадовались Марине. Ее целую неделю не было. Андрейка кинулся навстречу. Давай расспрашивать, как и что. Марина с гордостью достала мясо, которое ей привезли с буровой, сливочное масло, за которым в городе огромные очереди, и, главное, - сыр. Его-то уже лет пять не пробовали. А в Аксарайске за вредность «выкидывали» иногда.
Потом она в кухне села с мамой разговаривать, а Андрейка демонстрировал, что самостоятельно учит природоведение.
-Тетерев питается почками, а глухарь этими… ежиками, что ли.
-Ты что, Андрей, какими коржиками? – не расслышал отец Марины.
-Ты, дед, глухарь. Ну, что ты так громко включил телевизор? Я же не могу учить. Тебе надо наушники надеть.
-Наручники ему надо, чтобы руки не распускал, -проворчала бабуля, - или намордник, чтобы не орал.
-Кстати, - сказала мама, тебе письмо от Михаила. Хочет сходится.
-Да? Марина машинально взяла письмо. Нет, переполненная новыми чувствами, она совсем не хотела возобновлять с ним отношения. Ее трясло от одного воспоминания о совместной жизни. Сколько неприятностей, унижений доставил он ей за семь лет.
Поговорив с мамой, проверив уроки у Андрейки, Марина побежала к Надежде делиться впечатлениями о своих «возлюбленных». Маме она все так подробно постеснялась рассказывать.
У Нади опять Юлия объявилась из Москвы. И не одна, а с трехмесячным ребенком, которого она намеревалась оставить у сестры и матери. Подруга была из-за этого в трансе. То дочку она им подкидывала, теперь вот сыночка. В доме было все чохом. Младенец все-таки. Кругом валялись пеленки. Впрочем, у них в квартире и без маленького дитяти почти всегда творилось бог знает   что. На столе, например, рядом с липкими крошками, конфетами спокойно примостилась железная банка из-под кильки, а в ней отдыхал кусок хозяйственного мыла. В вазочке для варенья плавал в чудесном сиропе маленький тараканчик для аппетита. Тут же лежала безработная малярная кисть, валялись детские игрушки, кусочки материи, сто лет не чищенные сковородки. По всей квартире была разбросана обувь, в центре не застеленная кровать с пыльным пожелтевшим пологом. В серванте рядом с посудой возвышался   довольно здоровый пузатый мешочек сахара. В живописном беспорядке грудилась во всех углах одежда.
Когда Марина говорила Наде, чтобы она убралась, та обижалась.
Вот и в этот раз Марина в сердцах сказала:
-Да что же у вас творится!
-Я одна убираю, убираю, и все без толку. Мать со своим садом-огородом плюет на чистоту. Ей бы лишь лопаты грязные да шланги. Она строитель. Нет в ней стремления к домашнему уюту. А я одна не могу. Только уберу все – опять все разбрасывают. Никто не поддерживает чистоты. Знаешь, чисто не там, где убирают, а там, где не сорят.
- Ну, какие новости на стройке? – был первый вопрос. – Ни в кого не влюбилась?
-Уже. Мне вначале все они   на одно лицо казались. Многие нравились. А теперь, после вчерашнего воскресенья, я только об одном думаю.
-Ну, давай рассказывай, рассказывай.
-В общем, я вчера была в Управлении один на один с главным инженером в роли птички.
-Какой птички?
-Да это бабуля у меня песню поет: «Попалась, птичка. Стой, не уйдешь из сети». Короче, вначале один намекал, Стасик, наш геолог. Потом Виктор отправил его домой, достал магнитофон, вино налил и своими огромными глазами меня охмурять начал. Рядом-рядом сидел. По мне даже дрожь пошла. Я себя чувствовала, как… Ну, как Анжелика в плену у султана. Голос у него такой бархатный, мягкий. В общем, не знаю, чем бы все закончилось, если бы наш шофер Ильдар не приехал, а потом моего соблазнителя вызвали на буровую.  Вечером   я дверь   закрыла на замок. В общем, он мне так понравился…  И я теперь все время думаю о нем.
-А в чем дело? –вмешалась Юлия, которая до этого молча быстро вязала алую шаль. Вязала она отлично с самого детства. – Мужик красивый, главный инженер, а ты – на запор! Она пожала плечами.
-Да, понимаешь, он вел себя, как барин. Мне и нравится эта власть, и в то же время меня ч коробит. А… вот что. Я могла бы его полюбить и быть только с ним. А он всем своим видом подчеркивает, что я могу быть и с другими, что у них в конторе с всеми женщинами «родственные» отношения. То есть, он сегодня, например, со мной, а завтра –  с девицей-секретаршей. Есть у нас одна, смазливая. Он на нее внимание обращает. А я уже ревную.
-Ты больно много хочешь, - обрезала Юлия.
-Он мне еще сказал: «Ты еще не знаешь, что я тебе сделать могу». Я поняла это в материальном смысле. Мне не по себе стало. У меня не    вяжется материальное отношение с любовью.
-Ну, и балда   ты, - вымолвила Юля, - мужику понравилась. А ты придуряешься. Может, как-то бы обеспечил. Чего тебе еще надо? Был бы толстый, лысый, а то красавец. Ты сама говорила как-то, что за куском сыра по буровым моталась. Будь спокойна, если бы ты ему в постели понравилась, он бы тебе и кусок этот добыл без проблем.
-Она нас не поймет, Марина, - нараспев, улыбаясь, проговорила Надежда.
-Куда уж мне. Дурные вы с Надькой, - ответила Юля и ушла в кухню.
-Ну, как твой? Не заявлялся еще?
-Приходил. Но ты знаешь… он свинья, а мне…
-Чего? Чего? Почему свинья?
-Да по гороскопу он в год Свиньи родился, а мне Петуха надо.
-А-а… Я-то не поняла вначале, в чем дело.
-На этой неделе были с Верой у ортопеда. Спина-то у нее совсем никуда не годится.
-Я тебе говорила.
-Ну, вот, знаешь, что врач сказала, когда мы вошли? «Ох,   и несуразные все какие. Посмотреть даже не на кого».
-А ты что?
-А я ей посоветовала работать балетмейстером, а не ортопедом.
-Правильно, молодец! Ну, ладно. Пойду. Мне еще в школу насчет Андрейки зайти надо.

***

-Мама, ты знаешь, Димку сегодня отец отлупил.
-За что?
-Димка нашел старый отцовский дневник с двойками и сунул себе в портфель. А отец подумал, что это Димкин, ну, и надавал. А потом ему стыдно стало, когда понял, в чем дело.
-Андрейка, я была в школе, ваша учительница болеет, вместо нее Николай Александрович временно. Как он вам?
-Ну, и учитель!
-Хороший?
-Такой учитель… красный, кричит, стучит рукой об грудь, надуется, как Кинг-Конг. А еще его Цап Царапычем  зовут, а еще Филином. Мама, Мам?
-Что?
- А почему у Димки мать  не такая симпатичная, как ты, а замужем и у нее трое детей? А ты такая хорошенькая и одна?
Андрейка грустно посмотрел на мать:
-Я так папу хочу.
Марине стало больно. Она прижала голову сына к себе и… ничего не ответила.

Глава 6. Рабочие будни

За домашними делами неделя прошла быстро. Приехав на работу, Марина зашла в свой вагончик переодеться. Она вошла без стука. У стола стояла Нинон без бюстгалтера в одних розовых рейтузах до колен.
-Маринка, это ты? А я думала, Юра. – изрекла она, не меняя позы. Продолжая накладывать косметику на лицо. Марина подумала, Нина и при Юре не изменила бы своему занятию и не бросилась   бы за халатом.
Это утро началось, как обычно, со сводки. В диспетчерской, как всегда, толпились шоферы, инженерно-технические работники. Марина вслушивалась в каждое слово по телефону и записывала:
-С 8 ч. 00 монтаж оборудования. Подготовка к спуску ловушки. Зарядили ловушку. В скважине обнаружился гидрант. Демонтаж лубрикатора с инструментом, - диктовал мастер Авдеев, - завоз метанола в НЕТ 1,5л в кубе.
-Сколько? Сколько?
-1,5 л в кубе. Давление 520 атмосфер. Выдержка…
-Что? Повторите.
-Выдержка 30 минут. Давление упало до 420 атмосфер. Спуск…
В трубке отчаянно затрещало.
-Повторите.
-Спуск ловушки 42 метра. Подъем предохранительной втулки. Спуск клапанного отсекателя. Опрессовка. Демонтаж…
-Наконец, сводка закончилась. Опять раздался звонок:
Когда будет водовоз на 56-ой? Давай, Мариночка, узнавай. На 83-ей рация неисправна, позвони радистам. Куницын просил передать.
-Марина, - открылась дверь. Это электрик с порога объявил:
-Я на ГПЗ, кто спросит, беру «09-04», через час буду.
 Марина записывает, кто на какой машине и куда едет. Звонит в тампонажку: что-то не пришли УА -320 и трубовоз. Надо выяснять причину.
И так целый день телефон не умолкает. Народ постоянно толпится в диспетчерской. Кто-то кричит, кто-то требует. Всем нужны машины. А тут, как всегда. «ГАЗ -26-60» сломался, главному инженеру не на чем ехать. Слава богу, соляровоз подошел, на нем отправился.
Марина облегченно вздохнула:
-Фу, наконец-то передышка.
-К вам, гражданочка, можно? –заходит Ринат, шофер с «Урагана».
-Заходи, заходи. Хочешь чаю?
-Давно. О! С баранками.
-Что это у тебя за бумага?
-Да заявление на отпуск.
Марина берет, читает.
-Это кто же такой? И-ди-а-ту-лин?
-Я.
Она смеется:
Не повезло тебе с фамилией.
-Ошибаешься. Моя фамилия от слова   «идеальный».

***

В обеденный перерыв Марина заскочила к экономистам. Валентина – веселая женщина ее лет – шутит с Сергеем, молодым парнем, начальником отдела кадров. Жарким южным взглядом Валя смотрит на Сергея, поедающего торт. Неожиданно садится к нему на колени. Он смущенно краснеет, как девушка. Кусок торта падает у него на пол. Все смеются.
-Чего смеетесь? – говорит Валя. – Может, я его люблю. Вот в Уфе, например, помню, наоборот, один начальник кадров за мной «ухаживал». Я прямо не знала, куда от него деваться. Как никого нет, он то щипнет, то еще что-нибудь. Ну, я и придумала. Когда он появлялся в окружении кого-то, я прямо бросаться с объятьями на него стала. После двух-трех таких киданий с поцелуями он назад пятками пошел. Во как! Уметь надо.
Марина отправилась на обед. Там столкнулась с Виктором Владимировичем. Он ей подмигнул.
Между ними установились добрые шутливые отношения. Виктор вскоре понял, отчего дверь была на запоре. До него дошло, что Марина элементарно стеснялась и что у нее не было в мыслях набивать себе цену и бить по его самолюбию. Его забавляла ее непосредственность. Он частенько шутил:
-Ну, что, в мое дежурство в шашки сыграем?
-А я всегда проигрываю в шашки, - с улыбкой отвечала Марина.
А то он спросит:
Как, сегодня книжку мне дашь или греть будешь?
-Книжку дам. Специально для вас привезла, - неизменно отвечала Марина, протягивая интересный детектив. У Марины подружка работала в библиотеке.
Марине нравилось смотреть на Виктора. Она ждала, ждала каждый раз его прихода в диспетчерскую.
Сегодня утром Виктор вошел вместе с другими, пожал ей руку, на мгновенье задержав ее в своей. Потом заговорил с кем-то. Он стоял и улыбался. У него была какая-то мальчишеская, добродушная улыбка. Марина не удержалась и откровенно долго смотрела на него, любуясь им. И этот взгляд, полный теплоты и нежности, вдруг перехватил Вадим, друг Виктора. Да, он поймал ее на месте «преступления». Она не отвела глаз, долго посмотрела на Вадима, поняв, что скрывать бесполезно. Смело улыбнулась:
-Да, нравится. И ничего тут плохого нет, - как бы ответила глазами   Марина Вадиму.

***

Уже после обеда вошел Стас.
-Осень скоро, а ты все не выберешь никого, - посочувствовал он.
-Ты, Стасик, не расстраивайся, - влекущее сексуальное биополе, которое я излучаю, намного меньше того, что я на самом деле представляю. Это я в своем эротическом гороскопе прочитала. Несоответствие у меня такое. Ты будешь разочарован.
-Не скажи, была у меня тихушница одна. Ну, я скажу, хулиганка в сексе.
-В это время главный инженер, стоящий с рабочим рядом с диспетчерской и видевший, как Стас зашел к Марине, постучал трубой по вагончику на глазах у всех. И Стас быстро вышел, как ни в чем ни бывало.
Марина обрадовалась.
-Что это? Виктор ревновал ее? Или просто заботился о непрерывности трудового процесса у себя на производстве? А, какая ревность… Видимо, так это все, шутки, несерьезно.

***

Приближались ноябрьские праздники. Шестого ноября дежурил Виктор. Утром он отправил ее на ГПЗ добывать трубовоз. Начальник автоколонны никак не хотел давать. Тогда Марина попросила его связаться с Виктором Владимировичем. Вначале начальник автоколонны спокойно разговаривал, потом чему-то засмеялся. После разговора он сообщил Марине, что главный инженер посоветовал ему заняться диспетчером, подумать вместе с ней, как достать трубовоз, который он все-таки дал.
Взбешенная, Марина явилась к себе. Ни о чем не подозревая, Виктор сидел в ее кабинете за ее столом, как у себя. Был заварен чай, играл транзистор.
-Ты меня чаем напоишь? – спросил он.
-Не за что, - резко ответила Марина.
-Подожди, не все сразу, -самоуверенно ответил он.
Марина онемела от такой фразы. Он так сказал, как будто был ее собственником и между ними все было решено. Или он ее купил? Но она сдержала себя:
-Вы не в том смысле поняли. Это вы сейчас посоветовали Краснову вместе со мной родить трубовоз? – возмущенно спросила она.
-Да нет. Я только сказал ему, чтобы он дал его.
-Значит, Краснов добавил это от себя? – с надеждой спросила Марина.
-Конечно. Что я дурак? Так он решил с тобой трубовоз родить? – рассмеялся Виктор.
У Марины отлегло на душе.
-Ты знаешь, скоро Управление механизаторов перейдет в Сеитовку, а мы займем их территорию.
-Да? – грустно отозвалась Марина.
-А мне не хочется. Здесь наши кабинеты рядышком стоят.
-Мне тоже не хочется, - тихо ответила Марина, - единственно, что территория их уже озелененная. Дефицит зелени у нас в Аксарайске.
-Фонтанчики там раскинем. Бассейны сообразим, - шутил Виктор. – И от нашего Папаши, Павла Петровича, нырять будем, когда он в гневе.
Стало смешно.
-Слушай, ты же был в ФРГ. Расскажи, как там? – попросила Марина.
-Что говорить? Империализм все «загнивает». В магазинах, чего твоей душе угодно. В январе клубника свежая продается. Но самое интересное, - он хитро посмотрел на нее, - у них там магазин такой есть, где искусственными половыми органами торгуют.
-Ну да? – удивилась Марина.
-Прямо на витрине любого размера: и женские, и мужские. Но останавливаться нельзя: сразу поймут, что советский. У них на это никто внимания не обращает. Одни мы дикие.
После наступило молчание. Они стали читать книги. Телефон молчал. Марине было уютно и приятно сидеть с Виктором в диспетчерской. В то же время она боялась, что он опять проявит себя, захочет чего-то большего.
Стали приезжать машины, заходили мастера. Наконец, Виктор обронил:
-Сейчас всех разгоним.
Это испугало Марину.
-А вы уверены, что я этого хочу? – снова перешла на «вы» Марина.
Но Виктор был очень самолюбив, он тут же ушел в свой кабинет, бросив:
-Если кто спросит, скажешь: в своем кабинете.
Марине сразу стало тоскливо. И она стала себя ругать, что все нарушила.
-Как бы сгладить резкость? – думала она.
Когда Виктор, надутый, появился у нее в диспетчерской через пятнадцать минут, она, лукаво посмотрев на него, сказала:
-Виктор Владимирович, вот вы мне учебник про буровые установки дали. Но он такой трудный. Кто же меня консультировать будет?
 Сказано было при всех. Виктор обрадовался и больше из   диспетчерской не уходил, а сидел и мирно читал книгу.

Глава 7. «Повести Белкина»

Пока Марина шла в столовую, у нее не выходили из головы слова Виктора. Он ласково назвал свою жену кукушонком. Марина никогда не думала, что будет так ревновать.
Напротив, с другой стороны стола, ребята предлагали ей перец и горчицу. Она отказывалась и смеялась. Один из парней был симпатичный, молодой, но совсем седой. Он спросил, как ее зовут и где она работает. Марина ответила… назло Виктору, который, оказывается, любит свою жену, раз называет ее кукушонком. Парня звали Степаном.
Через десять минут он был у нее в диспетчерской. Главный инженер с интересом посмотрел на него.
-Давайте меняться. Я вам книгу хорошую, а вы – мне. Вот  отличная    книга, - сказал он, протягивая «Повести Белкина».
Марина чуть не поперхнулась.
Повести, конечно, замечательные. Но если перечитывать их чуть не ежегодно…
-Спасибо. Я уже читала.
-Нет. Ты давно читала, в школе. А теперь прочти с новым осмыслением, - решил просветить ее парень.
-Спасибо. Не хочется.
-Зря. Тогда вот итальянские новеллы.

-Это я тоже читала. Они грубо написаны. Я такие не люблю.
-Как это грубо? Лопатой что ли?
-Вроде того.
Степан от смущения замолчал.
-Ну, значит, книги не подошли. Тогда я вечерком принесу еще.
Марина ничего не ответила. Степан ушел. Ей было неловко.
-Это кто такой? – спросил довольно безразличным тоном Виктор.
-Да из столовой, - невинно ответила Марина и засмеялась:
-Надо же, что предложил мне почитать.
-А он знает, что ты учителем работала?
-Нет.
-Насмехаешься   над мужиком, - сказал он.
А самому было приятно, что Марине парень не подошел в культурном плане.
Вечером Виктор спросил Марину:
-Ты опять книгу привезла мне?
-Да.
-Пошли дашь.
В вагончике было темно. Рядом она чувствовала его горячее дыхание. Ей с трудом удалось включить свет и убрать его руку с талии. Нет, не из-за того, что он применил силу. Если бы хоть чуть-чуть проявил, не то бы было. Но ему гордость не позволяла. В этот момент она боролась с собой. Все-таки заставила себя разомкнуть его руки.
-Зачем? Зачем она запрещает себе все? – бунтовала ее природа.
Но Виктор уже с досадой произнес:
-Зря ты так, на данном этапе.
В этот вечер, шестого ноября, перед праздником, Виктор был   немного навеселе. Через минуту он перестал обижаться на Марину.
-Слушай, пошли в кочегарку сходим. Мне надо.
Он взял ее руку свою большую и теплую ладонь. И они вышли. Над кочегаркой в черном небе красиво летели оранжевые искры, как маленькие салютики. Так волшебно рассыпались   вокруг и таинственно мерцали.
Марине было приятно его прикосновение. Он ее обнял. А Марина снова ускользала, интуитивно сознавая, что эта близость может принести лишь новые страдания.
-Ну, вот, через два-три месяца я тебя любить буду.
Марина остановилась:
-Что?
-Как работника, конечно, - тут же нашелся Виктор.
На седьмое ноября случилась авария. Так директора Павла Петровича забрали с праздничного стола да на скважину. Директор, Папаша, как его называли, был старый нефтяник, газовик. Марина часто думала, бывает ли он дома. Почти все время он находился на работе. Высокий, седой, в очках, в рабочей куртке, неприхотливый и строгий. Телефоны его и Маринин были параллельны, и Марине довелось слышать, как он выбивал технику. Кричал страшно, требовал:
-Нам необходимы для работы семисотка и «Ца-320». Вы по-ни-ма-те это?
-Я понимаю. Но никак не могу.
-Меня это не касается, - отрубил директор. Было распоряжение Щугорева: обеспечить КРС необходимой техникой. Вот и обеспечивайте.
-Откуда же мне взять семисотку?
-Откуда хотите.
-Да послушайте…
-Я ничего не знаю. Вы отвечаете за наличие техники.
-Люди двое суток работают. Они уже не в состоянии.
-Это ваше дело организовать посменную работу. Каждый отвечает за свое дело.
-Легко сказать.
-Я все сказал.
Такой директор.
Дверь открылась. Появился Петр Григорьевич, начальник базы, просто Петя. Хороший мужик из Небит-Дага. Марина ему нравилась. Однажды у нее разболелась голова, так он всех оббегал, нашел таблетку.
-А вот и наша Снегурочка, холодная красавица. Знаешь, как по-казахски будет?
-Как?
-Калатун-апа.
Все засмеялись.
-А вот Буратино – саксаул-бала.
-Слушай, Петенька, ты мне зубы не заговаривай. Когда обогреватель нам выдашь?
-Ну, милая, в твои-то годы спать с обогревателем… очень несолидно. Только крикни. Столько обогревателей придет.
-Хватит, хватит.
-Ладно, Марина, дай мне УАЗик, в УБР надо.
-Обойдешься. Я сама сейчас еду на ГПЗ, заявки везти да автокран выбивать. Все-таки выручила его, взяла   с собой.

Глава 8. «Аксарайского завтра мы сегодня творцы»

Сегодня Марине необходимо было побывать у четырехтысячников, в поселке Мирном, по заданию редакции. Она же была рабкором. И ей дали задание написать о культурной жизни и быта общежитий Аксарайска.
Марина выбрала общежития монтажников. И на сегодняшний вечер наметила это мероприятие. А то работает она уже три месяца, и все никак не выберется.
Общежития монтажников –это восемь корпусов. В каждом примерно сто сорок человек. Она зашла в первое. Показав свое удостоверение рабкоров, начала разговор.
-Здравствуйте, товарищи, я из газеты. Как вам тут живется?
-Да были тут люди тоже из газеты, - проговорил высокий мужчина лет сорока.
-Только перемен-то нет, - добавил молодой парень.
«Начало не очень», - подумала Марина, но продолжила разговор:
-Но все же.  Вот, например, какая у вас культурная жизнь после рабочего дня? Комсомольская жизнь? Как? Чувствуется?
-Девушка, что вы нас разыгрываете, - удивился один из парней. -Ну, почему разыгрываю, что… никакой?
-Абсолютно.
-А… есть библиотека, хотя бы?
-Да нет, конечно. Что из дома привезешь, то и читаем.
-Может, вы один зде6сь такой книголюб? – неудачно пошутила Марина.
-Хотим читать, а нечего, - загалдели все.
-Газет и журналов в киоске на ГПЗ и то не хватает. Раз-два  -  и кончились, а здесь вообще нет.
-Радио нема, один телефон на все общежитие, и тот не работает, - прорвалось вдруг, -а вы – культурная   комсомольская жизнь, -передразнил ее пожилой мужчина.
Чем больше Марина записывала все претензии и жалобы монтажников, тем больше она возмущалась. Вот тебе и всесоюзная ударная. Чем не тридцатые годы? После трудового дня люди бегут занимать очередь в душ. Работают всего четыре кабины, а народу! В ближайшей столовой питаться невозможно.
-Не пойдем туда, - дружно ответили монтажники из Куйбышева.
А в одном из общежитий был страшный холод. Люди лежали одетые. Строители из северного Магнитогорска напрочь замерзли у нас на юге в ноябре месяце.
Ни бильярда, ни шахмат, ни тенниса – ничего! Холодильников два-три – на общежитие. В общем, когда Марина приехала, в ней все кипело от возмущения. Но больше всего ее поразило настроение некоторых людей: принимать все, как есть, как естественное течение жизни.
Один шутник заявил:
-Да не надо нам ничего. Дайте нам вино и женщин. И все.
-Да это же не жизнь нормальная. Вернее, жизнь, как… как в муравейнике. Переспал – и на работу. Какие там еще культура, быт, - не могла успокоиться Марина.
Свою статью она начала словами известной астраханской поэтессы:
 Аксарай! Белоснежны цеха, как дворцы,
Дни работой полны – будет газ для страны,
Аксарайского завтра мы сегодня творцы!
 «В каких же условиях живут эти творцы?..»

***

Честно говоря, Марина поехала в эти общежития не только из-за статьи. Дело в том в одном из них должен   жить Игорь, с которым она познакомилась на вечере «Кому за 30»  в кинотеатре «Родина» напротив Татар-базара где-то в мае или в июне.  Она целый год никуда не ходила с тех пор, как рассталась с Николаем. И   вот с Надей отправились. Игорь пригласил ее танцевать. У него было симпатичное лицо с правильными чертами лица, светло- серые глаза, слегка волнистые темно-русые волосы. Но ростом он был   с нее, не больше. Это как-то Марине не понравилось. И они с Надей убежали от него в зрительный зал, где показывали мультфильмы. Марина с Надей смеялись, глядя мультфильмы. Потом Марина повернулась влево и замерла: рядом с ней сидел Игорь. Так он и пошел их провожать. Они где-то с месяц ходили с ним в кино, гуляли по городу. Но Марина все время думала о Коле. Как-то раз   на  Желябовой рядом с Ленинской площадью Игорь вдруг подхватил ее на руки и как пушинку перенес через ограждение. Марина была просто поражена:
-Такой маленький! Сколько же надо силы, чтобы так просто поднять человека. Правда, у нее был «бараний» вес, но все равно.
В общем, после этого случая Марина как-то по-новому на него посмотрела. Но! Игорь совсем не делал никаких попыток к близости: в смысле обнять,   поцеловать. Это Марину удивляло.  Лицо у Игоря было как бы без эмоций, непроницаемое, холодное, чужое.   И удивляло   еще   и другое: он ничего не рассказывал о    детстве и юности, о родителях. Разговоры были ни о   чем, абстрактные какие-то. Обычно при знакомстве люди старались шутить, рассказывали забавные случаи из своей жизни. А здесь – тишина! Одет Игорь   был немодно, что тоже было странно для его возраста.
- Может, Игорь вообще не наш?  И проявил такую настойчивость, чтобы познакомиться с ней   только из-за истории Ларисы М., бывшей одноклассницы Марины? – лезли в голову идиотские мысли.
-Почему идиотские? – тут же поправляла себя Марина. – Если ты с чем-то не сталкивалась, это не означает нереальность фактов.
  В 1985г. Марина   встретилась с Ларисой М. на Б. Хмельницкой. Она несколько лет не могла поступить  в мединститут и работала секретарем у Н., руководившим здравоохранением в   Астрахани,    закончила мединститут и попала по распределению в Котовск Тамбовской области. В 1984 году в Котовске Лариса сошла с ума, находясь   одна в комнате в общежития. Марина   заметила   ее болезнь  не сразу. Лариса рассказала, что в Котовске был военный завод, что у них один больной несколько раз отпрашивался. А потом   Лариса сопоставила все и обнаружила, что в те дни, когда   его не было в больнице,  случилось несколько пожаров в  цехах завода. Кроме   того, у этого больного все анализы были   в норме, а его почему-то не выписывали. И еще кто-то исправил нормальные данные в анализах. Лариса   со всем этим пошла к главному врачу. Но   тот неожиданно умер от инфаркта с отеком легких.  А Лариса сошла с ума.  Фамилию больного она так же назвала Марине.
 -С одной стороны, Лариса больна психически, можно ли ей верить? - думала Марина, - а с другой стороны, вдруг что-то было реальностью в ее рассказе? – часто думала она и даже хотела пойти в КГБ насчет истории   бывшей одноклассницы.
Ее родители отговорили, они не советовали связываться с этим учреждением, сказали, что это опасно для всех родных. И Марина затормозила, убедив себя, что ее подруга просто больна. Однако в глубине души Марине было просто страшно от   одного   только предположения, что Лариса нарвалась на что-то ужасное.
Отбросив   все эти мысли, Марина в одном из общежитий монтажников хотела разыскать Игоря, который после того, как она с семьей вернулась из отпуска, не позвонил ей в июле. По его словам, он жил именно   здесь. Но ни один комендант общежития не знал такого. Рабочим также была незнакома его фамилия. Это обстоятельство расстроило и удивило Марину, она   не хотела заводить романа с женатым человеком, как бы он ей не нравился.  Игорь же   был свободен. Он ей паспорт даже показывал.

Глава 9. Перемены

Рабочая неделя уже кончалась, когда у Марины вдруг закружилась голова. Она шла из диспетчерской по делам, и сейчас же весь двор стал    плавно покачиваться то вправо, то влево, как маятник. Марина уцепилась за дверь, села на стул, опустила голову, чтобы кровь прилила к голове. Стало легче. Когда она приехала домой, головокружение неожиданно где-то вечером, когда она шла из парикмахерской, повторилось.
-Может, не надо было массаж головы делать? – подумала Марина.
Мама забеспокоилась. Марина сходила к врачу. Та предположительно поставила диагноз остеохондроз. Марина стала пить таблетки, но головокружение не проходило.
Когда Марина появилась на работе, там произошли перемены. Все Управление перешло из вагончиков в большое здание соседней организации. На Маринином месте в диспетчерской работал другой. Ей все это было больно. Стали разворачивать лабораторию, приняли руководительницу, Любовь Сергеевну. Марину прикрепили к ней, отдали им вагончик под лабораторию, но там был страшный холод. Нужно было приступать к обязанностям лаборанта, ездить на буровые, брать пробы из огромных емкостей, замерять удельный вес глинистых растворов. Марине пришлось переодеться в фуфайку, одеть старые сапоги, которые из-за глинистых растворов были всегда в грязи. В таком виде она была не так привлекательна. Виктор Владимирович словно перестал ее замечать. На глазах у Марины он демонстративно обнял Леночку, молодого специалиста, инженера по технике безопасности, и прошелся мимо.
-Специально или просто надоело ухаживать, переключился на другую? – думала Марина.
Все эти обстоятельства на нее сильно действовали. Она стала очень раздражительная, часто плакала. Как-то на буровой всю ночь, через каждые пятнадцать минут, она замеряла удельный вес глинистых растворов. Стоя   на буровой в огромных сапогах, в тулупе, она как никогда ощущала свое одиночество. Было очень холодно. Дул резкий ветер. Кругом белым-бело: все в инее. Все-таки уже декабрь.
Через несколько лет, вспоминая, как она стояла зимней холодной ночью одна в Аксарайской степи на буровой, Марина напишет вот это стихотворение:
Моя звезда
Над церковью, в степном приволье,
Над тополиною листвой,
Загадочною, странной ролью
Всплывает месяц - над звездой.

И неожиданным подарком
Над горькой вышкой буровой
Сияет этот месяц яркий
Над робкою моей звездой.

Льнет синим бархатом прохлада
К щеке, где след слезы скупой...
И все же мне в степи отрада -
Там месяц над моей судьбой.

***
На следующую вахту Марина вышла уже в Новом году, 1 января 1987 года. Как раз в эти дни был пуск завода. Второго января Хафизулин, мастер 83-ей буровой, попросил ее убрать его вагончик. Марина уже заканчивала уборку, когда вдруг почувствовала резкий запах сероводорода. Но никто не приходил за ней. И раньше в Аксарайске иногда пахло очень сильно сероводородом. Марина уже к этому привыкла. Но в этот раз запах был гораздо сильнее. За ней никто не шел.
-Значит так бывает, нечего паниковать, - подумала она.
 Так прошло полчаса. Вдруг дверь открылась, вошел мастер.
-Ну-ка, выходи скорее. Ты чувствуешь запах? Я   ездил на соседнюю буровую, там газ упустили, факел погас. Газ в нашу сторону пошел. Все стали перпендикулярно к направлению ветра и ушли. Ты наверняка получила в вагончике большую концентрацию. Ну, ничего, ничего не будет, - бормотал он.
Марина чувствовала себя нормально, к вечеру только лицо ее горело, было все розовым почему-то.
На Финском она зашла в магазин и вдруг увидела Игоря со здоровым фотоаппаратом.
-Неужели все же шпион? -мелькнула мысль.
-Привет. А зачем… тебе яблоки? – глупо спросила Марина, увидев, что он берет зеленые яблоки.
И это было не первой ее глупостью. До этого, еще когда они гуляли с ним в Астрахани, Марина зачем-то прямо спросила его, почему он ничего не рассказывает о   детстве и юности.  Он тогда отметил ее наблюдательность. Может, после этого Игорь и решил не звонить ей больше.
- Я тебя   недавно искала, - медленно начала она, - но в ни в одном из общежитий не нашла.
-Общежития есть еще на Финском.
-Здесь я тоже искала, - упрямо возразила Марина.
Он никак не среагировал.
Игорь проводил ее до дальнего общежития, где ее ждала Любовь Сергеевна. Ничего хорошего Марине не сказал. Держался сухо и отстраненно.

***

Шестого к вечеру   был сильный запах газа, теперь уже на Финском. Но не было сил идти куда-то выяснять, в чем дело. По радио ничего страшного не объявляли.
 -Значит так бывает, - снова подумала Марина.
Только позже они с Любовью Сергеевной узнали, что завод запускали со множеством неполадок, что были большие утечки газа, сильные нарушения по технике безопасности. А они так и уснули в этом удушливом тошнотворном запахе, который плыл по Аксарайску.
Рано утром Любовь Сергеевна пошла на станцию. Ей нужно было ехать в Грозный.

Глава 10. «То, что случилось, нельзя не случившимся сделать».

Когда Марина проснулась 7 января, то включила транзистор. И вдруг схватилась за голову руками. Что-то случилось, она никак не могла осознать, что именно. Но невыносимое чувство страха заставило ее застыть на месте. Так она неподвижно просидела некоторое время.
-Сейчас пройдет, пройдет, - уговаривала она себя. Однако этот панический страх охватывал ее с новой силой, он неимоверно разрастался и крепко держал ее в железных объятиях.
Марина решила ехать домой автобусом, ей вдруг стало опять страшно, она боялась окружающих людей, ей стало казаться, что ее хотят убить. Она не выдержала и вышла из автобуса на пустынной дороге, потом села в попутную машину. Но страх не проходил, он сковал ее всю. Хорошо, что люди попались добрые, довезли ее до самого дома.
Перед домашними Марина старалась скрыть свое страшное состояние, однако отвечала невпопад, поглощенная своими странными нелепыми мыслями. Она лежало и лежала, глядя остановившимися от страха глазами в одну точку. Мама почувствовала неладное.
Прошла три дня, а состояние Марины становилось все хуже и хуже. Издевательские мысли текли неудержимым потоком с неимоверной быстротой в ее воспаленном мозгу. Ей казалось, что все вокруг издевается над ней, страх и отчаяние не проходили. Состояние было такое, словно весь мир перевернулся и стал черным для нее. Чтобы избежать всего этого, Марина стала подумывать, не броситься ли ей с балкона. Не сознавая, что делает, в одной комбинации она вышла на балкон и стала смотреть вниз.
-Смогу ли я прыгнуть? Третий этаж. Вдруг не разобьюсь, а останусь инвалидом? – засверлило   у нее.
-Мама, мама! – закричал вдруг Андрейка.
Ребенок, но он интуитивно испугался за мать, понял: опасность! Как он догадался?.. Загадка.
Марину уложили на кровать. Но она уже не спала третью ночь. Ей все время казалось, что ее вот-вот убьют.
-Лучше самой как-нибудь, - не проходила навязчивая мысль.
К вечеру Марина упала в обморок.
На другой день, когда мама, Андрейка и Марина вышли на улицу, она все смотрела на дорогу:
-Может, под колеса какой-нибудь большой машины прыгнуть?
Если бы мама знала, какие страшные мысли теснятся у ее единственной дочери в голове.
Но мама только отдаленно догадывалась о необычном состоянии Марины. Вечером пришла соседка, работавшая     врачом. И она из разговора с Мариной поняла, что тут без психиатра не обойтись.
-Вызывайте скорую, - сказала она матери Марины. А по щеке у нее ползла одинокая слеза.
-Какое горе, - думала Света, - обрушилось на эту и без того не очень-то счастливую семью.
У Марининой матери все никак не укладывалось в голове, что такое могло случиться с ее дочерью:
-Нет! Этого не может быть! Только не это! – молила Бога мать Марины.
 Все же она вызвала скорую:
-Может, укол сделают успокоительный. Нервное расстройство.
Когда приехала скорая, а врач стал на кухне разговаривать с мамой, Марина бросилась к окну. Посмотрела на Андрейку. Ей показалось, что он спит. Игрушки на елке слабо мерцали.
-Успеть бы открыть форточку!
-Мама! – раздался вдруг отчаянный крик.
Марина от неожиданности задела елку. Та упала, игрушки зазвенели, серебристые осколки разбежались по полу. Андрейка, оказывается, не спал. Его пугало необычное поведение матери. И второй раз он, быть может, спас Марину. На шум прибежали врач с матерью. И врач сказал, что не может ее оставить в таком состоянии, что он отвечает за ее жизнь.

Глава 11. Шестая палата

Покровская роща. Палата № 6. Сколько-то времени Марина под одеялом пыталась полотенцем задушиться. Марина не знала, что это палата смотровая, где усиленно наблюдают за первичными пациентами. В палате даже ночью горел свет. Она вышла в туалет, там она увидела ведро, полное воды. Захотелось окунуть в него голову и захлебнуться. Но сестра как-то догадалась, с опаской посмотрела на нее и быстро вывела. Потом Марине сделали укол, и она уснула.
А в сумасшедшем доме был настоящий сумасшедший дом. На следующее утро Марина с ужасом смотрела на окружающих. Кто-то громко пел: «Луна, луна». Чуть подальше раздавалось: «Уголок России – отчий дом». А потом мат – перемат отборный. У столовой одна полулысая старушка танцевала. Толстая Альбина кричала, что она генерал и тут же утверждала, задрав халат, что она самая красивая женщина: «Смотрите, какие у меня бедра», - уговаривала она соседей.
-Закройся, бесстыдница, - усовестила ее нянечка.
Через минуту та же Альбина набросилась на одну женщину и ударила ее в живот ногой. Драчунью привязали к кровати, чтобы не хулиганила.
В столовой сидела «писательница». Она всем сообщала, что записала уже 345 умных мыслей в нескольких тетрадях.
-Боже мой, куда я попала? Какой кошмар», - Марина все никак не могла осознать, что она – и здесь…
Какая-то пожилая женщина бегала на четвереньках и кричала, что она окончила нефтяной техникум. Марина пригляделась.
-Да с этой женщиной я иногда на поезде в Аксарайск ездила, - вспомнила она, - кстати, многие ее   знакомые с   работ  заканчивали нефтяной техникум. Мимо везли на простынях немощных старушек мыться. Запах стоял страшный. Одна пожилая женщина механически раскрывала рот, поглощая куски хлеба со сметаной, который ей клала в рот нянечка. Сметана текла по подбородку. Глаза этой женщины были совершенно бессмысленные. Говорили, что у нее погиб сын. И она этого не пережила: сошла с ума. Соседка Марины, беременная женщина, не дошла до туалета, все испачкала. Она все время плакала: «Что будет с моим ребенком?» Санитарка велела Марине вытереть ее. Сама не захотела пачкаться. Марина машинально взяла старую рубашку и стала вытирать молодую женщину. Кругом было отвратительно, мрачно, на окнах решетки. Душа Марины бунтовала. Боль происходящего не укладывалась в сознание:
-И это со мной, реально?
Невыносимо было   находиться здесь и  наблюдать за происходящим. У некоторых был высунут язык и слюни текли изо рта. Тогда Марина не знала, что это от лекарств.  Она уговаривала   маму под расписку выписать ее. Накануне выписки Марина выбросила почти все таблетки и выпила только одну из семи. Ночью ее начало как-то скручивать. Она не понимала, в чем дело, ее тело все сводило, словно судорогами. Она не могла утром найти места. Откуда ей было знать, что это из-за    выпитой таблетки без циклодола, который частично снимал эти побочные явления. Марину била сильная дрожь, спина неестественно прямо выгнулась, и она стала шагать, как солдат при параде. Лицо ее словно одеревенело. В таком виде через десять дней она под расписку мамы выписалась.

Глава 12. День рождения мамы

Прошло несколько дней. Тридцатого января утром Марина подошла к окну. Падал пушистый снежок. Она прислонилась к стеклу. И вдруг ее пронзила мысль: «Я сошла с ума… Мои мысли – бред. Какой ужас, как я могла?»
-Мама, мама! – закричала Марина, - я сошла с ума!
Когда она стала сбивчиво, путаясь, рассказывать маме сущность ее бреда, мама только поразилась, она и не догадывалась обо всех этих   переживаниях    дочери. Мама обняла Марину:
-Ну, вот ты мне и сделала подарок на День рождения: пришла в себя.
 Марина побежала скорее в диспансер и попала не к своему врачу на участке, а к другому, который ясно видел, что она полностью пришла в себя и зафиксировал   ее выход из бреда. Как потом она поняла, возможно, это и было для нее счастьем. Ее лечащий врач был не тем человеком, за которого он себя выдавал.

Глава 13. «Задавлены все чувства, лишь для боли нет преград».

Несмотря на то, что Марина осознала свою болезнь, дела ее не были хороши. Пугающие, дикие мысли отступали только при наличии лекарств, которые изуродовали ее внешность до неузнаваемости.
Кроме того, она находилась в глубокой депрессии, лежала, глядя в одну точку неподвижными, остекленевшими из-за таблеток глазами, которые как-то затекли. Губы сжимались в какую-то вытянутую трубочку. Вдобавок за короткое время из-за амитриптилина она страшно растолстела. Вместо одежды сорок четвертого размера она стала носить пятьдесят второй. Марина боялась подходить к зеркалу. Все же она подошла.
-Боже мой! Что со мной стало!
В зеркале на нее смотрело одутловатое, одеревеневшее, с вытянутыми в трубочку губами чужое, страшное лицо. Стеклянные, словно вышедшие из орбит, остановившиеся, ничего не выражающие глаза. Заплывшее жиром тело.
-И это я?! Когда-то легкая, как пушинка, с осиной талией, живыми веселыми глазами, так нравившаяся мужчинам. Это тупоумное бревно, которое только и делает, что спит да ест. Я! Я! Еле могу связать примитивные фразы. Где моя речь? Нет, нет! Ничего этого нет! Только придурок, который смотрит теперь на мир, как равнодушное жвачное животное. И это жизнь теперь… моя? Как жизнь жабы из мультфильма «Дюймовочка»:
-Ну, что, поели? Теперь можно и поспать.
-Ну, что, поспали? Теперь можно и поесть…
Вечно смеющиеся дурачки, дебилы, они не понимают своего положения. А я? Я кричу от боли. Но только где-то внутри.
Куча таблеток по три раза в день напрочь сковали ее эмоции. И все же в душе она отчаянно, дико кричит от этого ужаса. А в зеркале ничего на выражающее лицо, движения робота.
-Теперь я получеловек, живой труп, застывшая страшная маска.
Марина не хотела подходить к знакомым на улице, которые ужасались переменой, произошедшей с ней, не хотела она, чтобы ее видели в таком виде.

***

Врач психоневрологического диспансера, Виктор Васильевич, был чуть старше ее по возрасту, очень спокойный, внимательный, называл ее всегда по имени и отчеству, очень уважительно к ней отнесся.
Однажды Марининой маме, он сказал, что такой молодой женщине он не будет назначать лекарства, от которых язык вываливается и слюни текут. Марина была ему бесконечно за это благодарна.
Высокий, светловолосый, в очках, добрый и все понимающий, он казался Марине недосягаемой вершиной. Она от него зависела целиком. Поможет ли он ей выйти из такого состояния? Ей казалось, что она
так и останется навсегда полудебильным толстым уродом. И лишь при взгляде на врача у нее мелькала слабая надежда. Своей уверенностью, что она выздоровеет, что все пройдет, он снимал ее неизбывную боль.
Из-за депрессии Марина не могла почти ничего   делать, только лежала бесконечно долго.
Марина очень переживала, что она почти не общается с сыном. На кухне   он о чем-то оживленно   разговаривал с мамой. Когда Андрейка вошел в   их комнату, она увидела, что на его груди алеет красный галстук. Марина поздравила его с принятием в пионеры, с трудом заставила себя сесть.
-Мама. Пошли в кино, - попросил Андрейка.
Страшно было представить, чтобы она поднялась, оделась и куда-то шла. Хотелось совершенно от всего отключиться и только лежать. Но врач сказал, что ей нужно больше гулять, отвлекаться. Марина буквально со слезами на глазах стала собираться, надо же было как-то держаться перед сыном, чтобы он не чувствовал себя обделенным: отец с ними не   живет, да еще и мать заболела.
Они вышли на улицу. И там неожиданно ей стало лучше.
-Надо преодолевать себя, - подумала Марина, - но это так трудно.
-Сумей себя преодолеть, чтоб стать собой, - вспомнила она древнюю мудрость.
Эта фраза в юности так зацепила   ее. Но не думала она тогда, что будет так часто преодолевать себя, и как это трудно.
Больше всего ее мучили страшные мысли, которые до конца не хотели оставлять ее голову в покое. Еще она страдала от побочных явлений от лекарств.
Как-то в кино неожиданно, когда она разговаривала с Надей, Марина вдруг почувствовала, что не может выговорить слово до конца. Она пробовала еще и еще, но язык стал толстым, неповоротливым, и слова как бы застревали, не выговаривались. Марина очень испугалась. Когда они с подругой пришли домой, мама стала звонить в диспансер, узнавать, что бы   это   могло быть. Оказывается, она не выпила циклодол, и это были экстрапирамидные расстройства. Ее врач якобы   забыл назначить это необходимое лекарство. Ее мучила скованность, все тело было неестественно напряжено, руки почти постоянно находились в приподнятом положении, согнуты в локтях, перпендикулярно к телу. Такими    согнутыми руками она лишь немного стирала и чистила картошку. Все тело как бы сводило какими-то невидимыми судорогами. Потом, через много лет, она прочла в интернете, что экстрапирамидные расстройства – это почти   болезнь Паркинсона, только лекарственного характера. И    после длительного приема психотропных препаратов даже после отмены их все эти невыносимые    явления   могли остаться.
Тяжело было постоянное безделье. Но мама придумала для нее занятие: клеить фотографии в альбом. Фотографий было много, они все валялись. Так что работа какая-никакая, а нашлась.  Но сосредоточиться   на чтении книг Марина не могла.
Так проходили дни. Состояние ее не улучшалось, и врач предложил ей дневной стационар, где   долечивались люди с депрессиями, страхами. Многие здесь были после смерти близких родственников.
 До   двух-трех часов Марина теперь находилась в стационаре, а после   шла домой. Это было очень удобно. Но до чего мучительно было хождение до диспансера о обратно. Уже наступал март. В воздухе пахло весной. Пришла пора одевать демисезонное пальто. Но вот беда: оно еле застегивалось на Марине, буквально трещало по швам, так как было сшито на тоненькую, изящную фигурку. Марина шла по солнечным улицам и мечтала скорее дойти до дома. Все были нарядные, весенние, а она тащилась неповоротливая, в еле стянутом пальто, сапоги на толстых икрах наполовину не застегивались. Одутловатое лицо, негнущиеся руки, как у Буратино, довершали всю прелесть образа.

***

Сегодня, как всегда, в   три часа Марина было дома. 
-А у нас гости, - сказала мама.
Марина с любопытством вошла в комнату. На софе лежала грузная, краснощекая, как свекла, Любовь Сергеевна, ее руководительница лаборатории. Она весело улыбнулась Марине черными маленькими щелочками глаз.
-Привет, а я с ума сошла, - сообщила она вдруг ошеломляющую новость Марине.
-Как? – не поняла Марина, и вы тоже? Когда?
-Когда и ты.
Марина ошарашенно молчала, переваривая слова Любови Сергеевны.
-Значит, это газ? – Марина заволновалась, -  вы помните, на занятиях по технике безопасности нам говорили, что один из газов Аксарайска психического воздействия? Только какой, я забыла.
-Ой, не знаю. Я связываться не буду. Пришла и пришла в себя. Я полтора месяца в больнице вылежала, 7 января я выехала из Аксарайска, но не успела доехать до дома. Меня прямо в Грозном с вокзала в психиатрию увезли.
-Ну, как же, Любовь Сергеевна, нельзя же это дело так оставлять, я думала, что одна заболела, а оказывается, нас двое.
-Я так думаю, Марина, что было, то прошло. У меня трое детей, муж умер, дело к пятидесяти идет. Мне надо квартиру выхлопатывать. Я уже на ногах и поэтому еду работать. Где я еще квартиру получу? Таблетки я все к черту выбросила, я от них совсем дурная стала.
-Это ваше, конечно, дело, - прошептала Марина, которая никак не могла переварить новости, полученные от Любови Сергеевны.
Они еще поболтали о том, как у кого протекала болезнь. Оказалось, очень похоже. Потом попили чая, и Любовь Сергеевна отбыла в Аксарайск.
Через несколько дней мама сходила к знакомому юристу. И тот ей сказал, что вряд ли можно добиться, чтобы поставили профзаболевание, ведь   нет официальных актов о выбросах газа. На другой неделе она еще сходила в Александровскую больницу в кабинет профпатолога, где ей сказали, что газы Аксарайска бреда не вызывают, а только возбуждение и помрачнение сознания. Но Марине не давала покоя мысль, что все-таки на занятиях по технике безопасности им говорили о психическом воздействии газа. Однако долго на эту тему она не думала: не до того было. Главное – выйти из этого состояния.

Глава 14. «Без божества, без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви…»

Еще до Аксарайска, измученная бесполезной своей, но такой сильной любовью к Николаю, Марина решила написать повесть, ей необходимо было выплеснуть всю свою боль, неудержимый поток несбывшихся мечтаний. Она только начала ее писать, когда устроилась в Аксарайск. А тут такая катастрофа.
Вечером Марина взяла заветную тетрадь, к    которой столько времени   не прикасалась. Она перечитала написанное. Силилась представить дальнейший ход событий, интересно расположить части будущей повести, составить план. Все это надо было сделать прежде, чем начать писать. Но до чего же было трудно. Голова отказывалась работать. Открыв тетрадь, Марина старалась обдумать следующую главу, но никак не могла сосредоточиться. Проще говоря, голова ее была совершенно пустая. Она разучилась мыслить. Просидев так часа полтора и набросав лишь несколько фраз, Марина вынуждена была закрыть тетрадь. Ее охватило отчаяние.
-Как страшно! Неужели я теперь   такой   и останусь навсегда? – думала она, но, наглотавшись таблеток, не могла плакать.
С тяжелой, гудящей головой она улеглась спать. Это было все, что она могла теперь делать.
На следующий день они всей семьей, кроме бабули, поехали смотреть новую квартиру. Ее дали отцу. Он двадцать лет стоял в очереди на расширение. И вот ему выделили буквально перед тем, как идти на пенсию, однокомнатную квартиру в малосемейном общежитии на Тридцатке.
Как они ее ждали! Как мучились вшестером в двухкомнатной квартире. Отец почти каждый день пил и хулиганил. Теперь ее дали, когда Марина уже разошлась с мужем и так сильно заболела. В квартире надо было делать ремонт. Но все это Марину не волновало. Она была расстроена после вчерашней неудачи с книгой Кроме того, сегодня Марина была у Надежды, и та сказала ей, что у нее глупая улыбка. Надя имела такую черту характера: говорить неприятные вещи в лицо. Причем она не считала это за грех. Наоборот, ставила себе в заслугу.
-Кто же тебе это, кроме меня, скажет?
В отличие от Надежды, которая любила кого-то уколоть, словно бы невзначай, Марина, даже людям, не нравившимся ей, старалась никогда не говорить неприятные для них   вещи. Она не могла представить, что вот сейчас даст кому-то словесную пощечину, словно становилась на место этого человека и почти физически ощущала чужую боль.  Позже   Марина узнала, что это эмпатические черты характера. Но заметив противоположную   черту у подруги, она   стала учиться у нее и отвечать тем же. Как-то Надя, еще до болезни Марины, сказала ей про морщины у глаз. Та ответила ей тем же. После этого Надежда уже попридерживала свой острый язык в разговоре с ней. Но в данном случае Надя, конечно же, не хотела ее поддеть. Хотя так считала Марина. Было ли   ее мнение   правдой? Ведь   она склонна была идеализировать людей. Как покажут дальнейшие события фраза Нади могла быть специальной, чтобы занизить самооценку Марины. Для чего? Для того, чтобы она и не думала о книге. Оказывается, впереди ее ждал крутой детектив. И ее книга каким-то людям была не нужна в связи с этим. Мало ли, что она случайно могла написать.
Надо, однако, отдать должное подруге: она не отвернулась, когда с Мариной такое произошло. Они продолжали часто встречаться. И Надя никогда не подавала виду, что Марина изменилась.
-Да брось ты, все у тебя нормально, не выдумывай, - успокаивала она Марину.
Но та знала, что до нормального было далеко. Когда Надя приходила к ним, она в основном разговаривала с   ее мамой. Марина ничего не читала, телевизор почти не смотрела. Что интересного она могла сообщить им? А они говорили про все: про политику, про перестройку. Модная тема. Марина же все больше слушала, хотя ей и было обидно. Но что она могла сделать?! Она то основную мысль теряла, то не могла закончить предложение, то с падежами путалась, то нужное слово выскакивало из головы. В общем, состояние, наверное, было такое, как после глубокой черепно-мозговой травмы.
Почти все знакомые, узнавшие о случившемся с Мариной, отнеслись к ней хорошо. Когда она, едва   оправившись, пришла к Ольге и сообщила, что сошла с ума, та руками всплеснула. Марина с юмором рассказала о сумасшедшем доме. Ольга смеялась. И все было нормально. Но вот   в отношении Вали, институтской подруги, Марина не могла бы это сказать. Может быть, дело было в том, что Марина в момент острого периода, когда она, больная, приехала из Аксарайска, заходила к ней. И таким образом Валя слышала весь ее бред. Возможно, это так подействовало на нее, что она ни разу за полгода не зашла к ним. При случайной встрече на улице Марина отчетливо чувствовала незримый барьер между ней и собой. Валя видела в ней всего лишь больную, а не прежнюю подругу.
Как это было тяжело. Но не только подруги, но и врачи по-разному относились к ней. Иногда   ее врача в диспансере не было на месте, и она попадала раза   к другим. До сих пор Марина помнила пустой, равнодушный взгляд одного и подозрительный неприятный взгляд другого. Однажды Марине захотелось перечитать    «Палату № 6» Чехова. И там она набрела на такие слова: «Люди, имеющие служебные, деловые отношения к чужому состоянию, например, судьи, полицейские, врачи, с течением времени, в силу привычки, закаляются до такой степени, что хотели бы да не могут относиться к своим клиентам иначе, как формально; с этой стороны они ничем не отличаются от мужика, который на задворках режет баранов и телят и не замечает крови».
А вот в дневном стационаре Марине повезло. До чего была милая девушка Наташа на раздаче в столовой. Она словом обогревала, и Марина словно переставала чувствовать себя таким уродом. А старшая медсестра Галина Ивановна! Забудет кто-нибудь из больных лекарство выпить, она найдет его, и ругает, и шутит в то же время. И все как-то от души. А заведующая Лариса Александровна? С таким вниманием, с такой проницательностью вникает в беспокойные, больные мысли своих подопечных. Переживает, напряженно думает, назначая одно лекарство, отменяя другое. Такие и должны быть настоящие врачи. Такая у Марины и мама. Работая, она так   беспокоилась за больных, даже ездила к некоторым узнавать их состояние. Когда Маринина мама только окончила институт и молоденькой девушкой поехала в Тульскую область, то некоторое время работала терапевтом. Однажды она пришла на вызов к тяжело больной, одинокой женщине. В квартире было холодно. Мама затопила печь, принесла воды. Сделала компресс женщине. После этого по радио маме объявили благодарность за внимательное, чуткое отношение. Женщина не забыла мамину заботу. Мама и в шахту спускалась, и на кукурузнике с больным летала. Будучи уверенной в диагнозе, не побоялась неприятностей и вызвала больному самолет, и тем спасла ему жизнь.
Да, чуткости хочется любому больному, а уж в таком положении, в каком оказалась Марина, и подавно.
- Как же раньше я   сама относилась к психически больным людям? Смеялась. Они казались   мне такими забавными. Как я была не права!
Марина вспомнила, что в дневном стационаре был такой больной. Все остальные на вид нормальные, а у него была какая-то легкая дебильность во взгляде. Никто его не воспринимал всерьез. И когда медсестра как-то пошутила над ним, как над дурачком, он так обиделся. На Марину это произвело впечатление. Оказывается, личность его не была потеряна, он сохранял чувство собственного достоинства. Человек так же остро, как и она, переживал свою неполноценность даже в таком полудебильном состоянии.

Глава 15. Память чувств

Уже цвел апрель. Однажды, возвращаясь из диспансера, Марина увидела валяющееся спиленное дерево. Оно было все в цвету, полураспустившиеся почки, нежные лепестки цветов делали его похожим на невесту. Это дерево приготовилось расцвести, было полно весенней радости жизни, и вдруг – ему суждено погибнуть, не распустившись. Это было очень жестоко. Марина не выдержала и отломала несколько веточек. До чего жалко было, что такая красота должна была пропадать.
-Пусть хоть несколько веточек с этого дерева расцветут», - подумала Марина. Они расцвели на другой день белоснежными цветами и долго радовали глаз дома у Марины. Она смотрела на них и думала: «И в жизни людей жестоко, когда человек вот-вот ждет какое-нибудь счастливое долгожданное событие – и   вдруг какой-то удар. Не каждый может перенести его, перестроиться, погрузиться из светлых, радужных чувств в тяжелые времена.
Марине вспомнился горьковский Сокол, который самозабвенно парил в светлом просторе и вдруг он, истекающий кровью, в мрачном подземелье. Как примириться? Приспособиться? Так и у людей. Как быть, когда вот только что, только что… было совсем иное, неповторимое, чуть протянуть руку, сделать шаг – а впереди вместо ожидаемого счастья … Память чувств! Как она сильна, а тем более счастливых. Кажется, Лев Толстой   так говорил о памяти чувств.

***

Весна весной, а жизнь в Марининой семье не улучшалась. Слегла бабуля. Уже две недели не в состоянии была подняться.
И вдруг накануне Первого Мая очень заболела мама. Температура поднялась до сорока градусов. Это оказалось редкое заболевание – вирусное воспаление затылочного нерва с кожными высыпаниями по ходу нерва. Воспалилась вся шея, ухо, правая сторона головы. Маму положили в неврологическое отделение.
В таком трудном положении Марина ни разу в жизни не была. После капельницы в дневном стационаре Марина бежала домой. Бежала – не то слово. Тащилась, шагая, как робот. Обилие лекарств, которые получала Марина, сделало побочные явления невыносимыми. Ее тело сводило судорогами. Негнущимися руками, вся дрожа, она снимала белье и простыни из-под бабули, кормила ее из ложки, так как она   отказывалась есть. Потом ехала к маме
в больницу и смазывала зеленкой все участки воспаленной кожи, врачи не считали нужным это делать.
Наконец, температуру сбили, и мама сама попросилась выписаться из больницы. Бабуля уже не узнавала никого. Но когда она увидела маму, слабо улыбнулась и обрадовалась:
-Пришла, пришла, моя хорошая.
-А кто я? – спросила мама.
-Не знаю.
Бабуля медленно и неуклонно угасала.
Андрейка, еще не понимая этого, играл со своими игрушками. Они же втроем все так и лежали: Марина в депрессии, со своими судорогами, умирающая бабушка и без сил мама.  Отец молча горько   наблюдал все это, ходил за продуктами, как мог, помогал. Такого в их семье еще не было.
 В июне бабуля умерла. Она   этого боялась,    ей  хотелось любоваться солнцем, цветами. Любимые ее цветы были пионы. Бабушка   очень любила польки, музыку Штрауса. Была неутомимой труженицей, никогда без дела не сидела. Все это   ушло. Дожила она до девяноста лет.

Глава 16. «Так и хочется крикнуть: «Коня, мне коня!» И верхом ускакать из палаты…»

Время шло. Из стационара Марину уже выписали. И надо было думать о работе. Об Аксарайске нечего было мечтать, о школе тоже. Марина бы сейчас не потянула ни то, ни другое. Страшные мысли ее больше не тревожили. Но Марину сильно мучили судороги, сковавшие тело. Доведенная этим до отчаяния, Марина пошла к Виктору Васильевичу и сказала, что больше не в состоянии терпеть эти муки, что она не представляет, где сможет работать с такими явлениями.
-Неужели ничего нельзя сделать?! –  возмутилась Марина, - вы же говорили, что это от лекарств.  Ну, помогите! Как я могу работать?
Наверное, по ее настрою Виктор Васильевич понял, что Марина решила дойти до главного врача.
-Не волнуйтесь, не надо. Я думаю, состояние ваше уже достаточно хорошее, давайте-ка уменьшим до минимума лекарства и поделаем уколы, которые снимут ваши неприятные ощущения. И у вас все пройдет.
Что хотите говорите, а уколы приносят счастье. Марина уже не надеялась, что когда-нибудь руки у нее разогнутся, и она свободно, как все, пойдет легко по улицам, и лицо ее будет обычным, не деревянным, а глаза снова засияют.
Сделав укол, назначенный врачом, Марина шла по улице и вдруг почувствовала, что руки ее свободны, что вся она нормальная, прежняя, походка легкая. Не веря себе, боясь, что это только сон, а не выход из полугодового плена, она неторопливо шла. Давно забытое счастье наполнило ее:
-Господи, как же долго продолжалось это мучение, спасибо тебе, благодарю тебя!»
Когда Марина сделала все уколы, у нее эти неприятные побочные явления прошли.
Тогда Марине не пришло в голову, а почему нельзя было раньше снять эти экстрапирамидные расстройства? Иногда только, уже по привычке, она держала руки в полусогнутом положении, а Андрейка заботливо опускал их.

***

Как обычно летним синим вечером Марина сидела у Надежды. Вспоминали свои не очень счастливые встречи с ухажерами.
-Зря ты все надеешься получить от мужчин душевное тепло. Этого от них не дождешься. Ну, вот ты заболела, поздравил тебя хоть один из Аксарайска   с   8 Марта?
-Нет. Но зато начальник отдела кадров Сергей и Валя, наш экономист, пришли на мой День рождения с цветами.
-А-а… Просто им нужно было твое увольнение покрасивее обставить. Ты стала им больше не нужна. Мужикам же нужен только половой акт. И мне теперь тоже. Больше ничего. Душевное тепло я могу получить лишь от матери и дочери, - ожесточенно говорила Надя.
Со своим Петькой этой зимой она окончательно рассталась.
-Нет, Надя, у меня было это душевное тепло с Колей. А вот я полгода лечусь   у Виктора Васильевича Буслаева. Крупицы этого душевного тепла и теперь со мной. Я этим живу. Это мой хлеб.
-Смотри, не объешься.
Надежда, как всегда, была резка.


***
Похоже, в отношении Виктора Васильевича Надя   оказалась права. Хорошо,  что  Марина вначале  попала к другому врачу, который и отметил, что у нее был четкий выход из бреда и она в стационаре не нуждается. Виктор Васильевич очень расстроился тогда, якобы из-за того, что она задержалась с приходом на два дня, ему же нужно было оформлять больничный.

***

-И вообще, меня зло берет, что ты все ноешь. Счастья нет? Есть! У тебя все прошло. Я вот вчера палку колбасы купила. А ты, нахалка, молоко сегодня достала и недовольна. Это ли не счастье? Совести у тебя нет, - выговаривала Надя подруге.
Но Марина ныла по привычке. С тех пор, как ее дела пошли на поправку, радость выздоровления переполняла ее. Она радовалась, что движения ее вновь были свободными и гибкими, что лицо опять приобрело прежнюю привлекательность. Теперь она не употребляла лекарств, и фигура ее стала стройней, конечно, не такой тонкой, как раньше. Зато когда-то она стеснялась своей худобы, а сейчас Марина стала женственной, округлой.
-Знаешь, Ольга-то уже ребенка ждет, - вдруг сказала Надежда.
-Да знаю, я ее видела. Хоть ей повезло.
-Как говорится, она мужа   в Аксарайске нашла, а ты – болезнь, кому-что.
-Я бы уже давно могла там замуж выйти. Но мне понравился опять женатый, потом… сама знаешь, что случилось. А был там один разведенный, симпатичный. Но однажды мы с ним в магазин заходим, он возьми и скажи продавщице: «Здорово, тетка. Давно я у тебя не было, дыхалка болела».
Надя засмеялась:
-Ты, конечно, этого не перенесла.
-Конечно.
Это не тот, который тебе «Повести Белкина» предлагал почитать?
-Тот самый.

***

На другой день Марина отправилась по магазинам. Она шла и пела про себя понравившуюся ей песенку   Высоцкого:   «Так и хочется крикнуть: «Коня мне, коня, и быстрей ускакать из палаты».
Сейчас, когда она обрела нормальный вид, ей не хотелось сидеть дома. Все интересовало теперь Марину: люди, политика, разговоры. Чего только не наслушаешься в очереди. И смех, и грех.
Марина не выдержала и рассмеялась. Как же давно она не смеялась… Так просто и легко…
Ей повезло, она кое-что достала в магазине. Нагрузившись, Марина   поймала такси. Рядом сидела усталая немолодая женщина.
-Что пасмурная такая, мамаша? – пошутил шофер.
-С чего веселиться-то? – отозвалась женщина.
-Счастье надо создавать самим, - многозначительно изрек водитель. Вспомнив вчерашний разговор с Надей, Марина отозвалась:
-Вот я, например, счастливая. Пришла в магазин, а там?! Приобрела литр подсолнечного масла, пять килограммов муки. Еле-еле тащу. Вот где радость.
-Это точно. По нынешним временам это радость, улыбнулся шофер. Да, веселых сейчас мало. Вот у нас на работе мужики ходят, посмотрите на них: сморщенные, какие-то смятые, точно дихлофосом на них побрызгали.
Придя   домой, она выложила покупки, гордая собой, что сможет накормить семью. Принялась варить суп. Редко Марина теперь после перенесенного была активной по хозяйству. Полудепрессивное состояние давало еще   о себе знать.
И вот за столом отец с матерью.
-Давно я супа не ела, - говорит мама, - с удовольствием прихлебывая бульон.
Марина вдруг взглянула на них, и на ее глазах появились непрошеные слезы:
-Милые, старенькие, сгорбленные   мои родители, нищие. Всю жизнь честно работали. И что в итоге? Одежда вся в дырах, скудное питание.
Марина вспомнила, как она недавно покупали сахар. Тогда тоже острая жалость к ним охватила ее. Толпа была неимоверная. Среди этой оголтелой очереди она увидела маму. Та торопилась, ища дочь глазами, седая, в стареньком простеньком платьице, испуганная, что не успеет отдать талоны. Ее догонял отец, шаркая непроворными ногами, худой и бледный. Жара градусов под сорок. А кругом кипит огнедышащая очередь. На фоне этих энергичных, молодых, воюющих за кусок, они были такие растерянные и слабые.
Вчера по телевизору передавали забытые мелодии, играли Рио-Риту. Отец, в прошлом красивый, блестящий офицер, отличный танцор, вдруг подошел к маме, и они, неловко обнявшись, не сговариваясь, стали танцевать, думая о далекой молодости, на глазах у   мамы выступили слезы. Время идет. Когда-нибудь взрослые   дети   остаются   без    родителей. Зачем же эти глупый ссоры, грубые окрики? Пока не поздно дарить и дарить им свое тепло, согреть, окружить вниманием и заботой. Ведь потом будет поздно.
Марина опять взглянула на них в очереди, поспешила успокоить, взяла талоны.
Неудержимо начал действовать «закон джунглей»: выживает сильнейший.  Как жить дальше?
Да, жизнь, все усложнялась. Одна отрада – болезнь Марины шла на убыль.
Однако надо было устраиваться на работу, стаж мог прерваться. Ей попалось объявление на дверях Областной научной библиотеки имени Н.К. Крупской: «Требуется библиотекарь». В этой библиотеке работала Валя. Но обращаться к ней по поводу устройства на работу Марина не хотела. Хотя Валя Марине всегда нравилась. Кареглазая, симпатичная, со вздернутым носиком, обаятельная и спокойная по характеру. На редкость порядочная, человек долга. Если она что-нибудь пообещает, никогда не   забудет, не то, что Надя, у которой в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Если же Валя не сможет выполнить просьбу, обязательно позвонит, объяснит. Большая умница, институт закончила с красным дипломом. Валя очень умела   слушать,  внимательно, с интересом, всегда давала нужный, полезный совет. И еще Валя имела счастливый дар ладить с разными людьми. А в институте она была любимицей курса, старостой. То, что между ними встал барьер, Марина очень переживала. Ей было жаль терять с ней дружбу.
В глубине души Марина понимала, почему Валя не пришла к ней во время болезни. Наверное, она думала, что Марина уже потерянный человек, а видеть распад и деградацию личности, кому хочется общаться с больным человеком. До своей болезни Марина и сама так относилась к людям с психическими заболеваниями: подозрительно, с недоверием. И стыдно сказать, с насмешкой над ними, все ждала, что они выкинут вот-вот что-то невообразимое.
И хотя Марина   понимала поведение Вали, все же пересилить обиду не могла. Она не хотела быть в тягость. Поэтому решила не ходить к Вале насчет работы. Марина подумала: возьмут, значит, возьмут. Библиотекарь требовался как раз в книгохранилище, где Валя была заведующей.
Так Марина оказалась на новой работе.

Глава 17. «Год прошел, как сон пустой».

Вот уже год, как Марина работала в библиотеке, в книгохранилище, в царстве книг! Оно располагалось в шести огромных подвальных залах, снизу и до потолка заставленных книгами: техническими, медицинскими, художественными, литературой об искусстве, о сельском хозяйстве и так далее.
Когда приходили заявки (а их приносили иногда из разных отделов библиотеки по 20-30 сразу), нужно было быстро найти книгу в нужном отделе. Марина быстро научилась ориентироваться в огромных помещениях, но вот была беда, если приходилось искать книги на нижних полках. Когда Марина после этого вставала, кровь отливала у нее от головы, в глазах темнело, и она минут 5-10 стояла, ждала, пока все придет в норму. Время шло. А нужно было выполнить заявки очень быстро. Из-за медлительности Марины читальный зал был часто ею недоволен. Кроме того, после такой тяжелой болезни Марина была невнимательна и рассеянна: то книгу не того года издания выдаст, то журнал с похожим названием. В общем, на высоте она явно не была.
Вале, заведующей, другие библиотекари высказывали жалобы на Марину. Валя никогда не позволяла разговаривать с Мариной в резком тоне, но все же говорила ей, чтобы она поживее, повнимательнее работала. Марине это было все больно, она старалась, но работоспособность ее была довольно низкой. Зарплаты в сто рублей не хватало. В одном платье она ходила на работу весь год. Чтобы как-то улучшить материальное положение, решила убираться в библиотеке. Свой участок она делила на три раза. Убиралась утром перед работой, в свой обед и после, вечером. Это было тяжело. Однажды на высоком щитке Марина не заметила мусор, вернее, она по росту до этого щитка не доставала и поэтому не видела, что на нем лежит. А завхоз Римма Сергеевна, огромных размеров женщина, в резкой форме выговорила Марине и смахнула на чисто вымытый пол бумажки и обглодки яблок, лежащие на этом щитке.
Таких плевков Марина еще не получала за всю свою жизнь. Тряпка стала жечь руки, особенно в обед, когда все отдыхали, а она возилась с грязным ведром.
Однажды Светка из зала периодики назвала ее бестолковой. «Такая здоровая, а бестолковая», - выпалила в сердцах она, когда Марина не могла сосчитать быстро количество экземпляров газет. Все это задевало самолюбие Марины. И она стала подумывать о возвращении в школу, где и    зарплата была вдвое выше, чем в библиотеке.
Единственно, чему Марина радовалась в библиотеке, - это морю книг, богатству информации. Она не могла физически все прочитать и записывала названия книг: одни – для работы в школе, другие –для своей будущей книги, третьи – для Андрейки.
А уж для школы здесь был просто клад. То красивые иллюстрированные издания, то очень интересные книги для бесед с ребятами, для занятий по русскому языку и литературе. Глаза разбежались. Нет, все же Марина не мыслила себя без школы. Она приходила после работы домой, и ей было   до того странно, что не нужно ни к чему готовиться, ничего не надо рассказывать детям. Такой образ жизни не укладывался в ее сознании. Ей нужны были заинтересованные лица детей. Без этого Марина не могла. Столько нового в газетах, журналах, о чем можно было бы поговорить с ребятами.
Пока она болела, в стране начало происходить невиданное. Впервые, сколько Марина себя помнила, критиковалась открыто деятельность КПСС, причем верхних эшелонов. Правда, говорили только о брежневском застойном периоде. Сегодняшних руководителей   почти не задевали. Они все, оказывается, перестроились во главе с Горбачевым. Но то, о чем раньше говорили на кухнях: о всеобщем воровстве, особенно партийных деятелей, о том, что рыба гниет с головы, об этом начали говорить вслух. Это до того ошеломляло, вызывало неимоверный интерес всех. По телевидению возродилась чудесная передача – КВН. В шутливой форме здесь такие политические вопросы затрагивались. И придраться не к чему: шутка! С нетерпением ждали каждую пятницу «Взгляда», где также резалась правда-матка в лицо. Появилось новое слово – гласность. Чего только не было в газетах и журналах. То «узбекское» дело, настоящий советский детектив, то экологические проблемы. Например, дети Сеитовки (район Аксарайска) в скафандрах на обложке «Смены», то юмористические рассказы Задорнова, Жванецкого и т. д. Все было ярко, необычно. Такое никогда в советской прессе раньше не печаталось.
Однако во всем море информации для Марины было одно «но». Она не могла хорошо запомнить то, что читала, особенно если была большая статья. И тогда Марина нашла выход: она стала составлять   планы статей. И по этому плану рассказывала дома маме с Андрейкой или Наде. Абсурд, конечно, но что было делать. Память стала   плохой. Если Марине    удавалось приобрести сметану в буфете или молоко, она даже писала себе на карточке и клала на свой стол, чтобы не забыть их в холодильнике.
Да, похвалиться   интеллектом (а память – это составляющая его) она уже не могла. Придумать ли поздравление в стихах   или   активно участвовать   в работе   их отдела в составлении икебаны к 8 Марта на конкурс – все было для нее очень трудно. Марина была обычно лишь молчаливой свидетельницей, редко подавала голос. Неуверенность в себе укреплялась. И хотя она желала вернуться в школу, ее тревожил вопрос, как она с такой памятью сможет работать. Когда Марина пыталась разговаривать на политические, литературные темы, она часто замечала, что не может закончить фразу, теряла основную мысль, забывала, о чем говорила, путалась даже в падежах. Тогда она решила тренировать речь. И Марина стала у сына в школе вести классные часы. Как-то она пришла в школу и увидела своего Андрейку и сына бывшего ее одноклассника, даже соседа по парте, Косинова. Она еще   с ним делила парту мелом.
 -Кто бы мог подумать… вот бегает мой сын с сыном Валерки. Могла ли я предположить давным-давно, в седьмом классе, что когда-нибудь наши дети будут также сидеть за одной партой, играть вместе в нашей же школе, тоже будут одноклассниками, а ростом сын был уже почти с меня. Как это удивительно, раздумывала она.
Марина с волнением зашла в класс. Это был уже третий классный час у сына. Конечно, до былого было далеко, но постепенно речь у Марины становилась все послушнее, постепенно и очень медленно.

Глава 18. Богачи

Наступило жаркое желтое астраханское лето. Марина шла по базару. Он буквально горел от всевозможных фруктов и овощей. И все летние месяцы и еще сентябрь она ходила по базару со страстным желанием попробовать хоть что-то! Но по базару с деньгами Марины невозможно было идти без волнения и сожаления. Почти ни на что не хватало.
Виноград переливался янтарными гроздьями. Он приветливо возвышался на прилавках. Сочные молочно-розовые яблоки со свежими листочками, спелые желтоватые груши обещали растаять во рту. В разные месяцы манили   то ярко-красная клубника,  то иссиня-фиолетовая ежевика, то упругий прозрачный крыжовник, то оранжевые абрикосы,  то громадные сладкие арбузы,  то душистые дыни. Эти ягоды и фрукты, казалось, говорило: «Съешь меня!». А денег было всего ничего. Ее финансов хватало    на   стакан   ягоды, полкило яблок и на одну горсточку винограда, только по губам помазать Андрейке.  А    всем взрослым   по ягодке.  С яркого, пышного базара Марина  бережно несла Андрейке  «кусочек счастья». У подъезда остановились «Жигули», из них вышел отец Димки, он нес с дачи ведро винограда и ведро розовых спелых персиков. Марина не могла оторвать глаз от этого сказочного богатства. Так уж случилось, что почти у всех Андрейкиных друзей были отцы   да еще дачи, машины.  На выходные они разъезжались отдыхать, ловить рыбу. Андрейка, который часто простужался, нуждался в свежем воздухе, овощах, фруктах. Однако мотался целый день по выжженному пыльному двору. Никогда, никогда отец Андрейки и его родители не додумывались прислать сыну хоть раз в год фрукты с Кавказа. Не так давно он предлагал сходиться.
-Но что толку? – думала Марина, -  так же будет пить и гулять. А чему он научит сына? Когда ребенок был совсем маленький, он, например, выучил его такой песенке:

-По военной дороге
Шел петух кривоногий,
У него разболелся живот.
Он зашел в ресторанчик,
Чекалдыкнул стаканчик.
И пошел восемнадцатый год.

Когда Марина пришла к Анне, она не могла удержаться и рассказала ей и ее мужу о своих переживаниях. Рассказала просто так, хотелось с кем-то поделиться – и все. Но она неожиданно заплакала, когда рассказывала. Борис воспринял слезы Марины по-своему, к тому же   выпил. Он   вынул из кошелька десять рублей и сказал:
-У тебя недавно День рождения был, а мы без подарка. Это тебе.
Марину славно оглушило.
-Да ты что? С ума сошел? Я что, для этого рассказывала?!
Она буквально онемела. Но пьяный Борис был непреклонен. Его лучше было не трогать в таком состоянии и не спорить.
Когда Марина вышла от них, слезы снова полились из глаз от унижения, от безысходности, десятка жгла руку.
Дома Марина сорвалась на маме:
-Зачем? Зачем ты меня такой сделала? Честной, порядочной? Ну, чего вы с отцом добились своей честностью, живущие на одну зарплату? Вон Нинка (это была бывшая ее одноклассница) пьет, уже третий раз замуж вышла. У нее   любовник есть, а муж любит и ценит.   Скажи, что я в Аксарайске делала? Мне многие предлагали   свою любовь, если можно так сказать, я от всего отказалась, осталась вся честная, больная и одна.
Мама молча, с горечью виновато смотрела на Марину. Она не знала, как ее успокоить. Марина же распалялась все больше:
-Если у тебя богатый любовник, снабжает продуктами, дорогие вещи дарит, тебя уважают. Если у тебя муж и любовник – тоже. А если ты скромно живешь на сто рублей и ходишь в обносках – ты не человек. Вот такое смещение морали.  Хочешь жить – воруй, спекулируй, желаешь любить – люби женатого, кого хочешь, и нет преград. Главное слово «хочу». Только я так не могу. Не могу, потому что ты виновата, что я не проститутка. Зачем ты меня сделала такой? Кому это надо?
Она вдруг увидела, что мама заплакала, Марина подошла и обняла ее:
-Ну, прости, меня, прости. Я сорвалась.
 Вдруг Марина вспомнила недавнюю очередь за сахаром, слабых, постаревших родителей.
-Ничего, ничего, Мариночка, это бывает. Как я могла тебя другой сделать, если я сама всю жизнь честно прожила и не могу по-другому. Ничего. Жизнь полосатая. И тебе повезет в жизни. И все-таки мир добрыми людьми держится, добрыми и честными.
-Не знаю, - прошептала Марина.
Перед глазами возник слепой нищий, ветеран ВОВ, увешанный орденами и медалями. Небритый, высохший, ходил он среди моря богатства по базару и хрипловатым срывающимся голосом пел: «Отец дочку зарезал свою». Звенели монеты и словно с горечью падали в его измятую потрепанную кепку.

В 90-ые годы Марина написала вот это стихотворение. Когда она в институте усовершенствования учителей прочла с трибуны, в зале стояла мертвая тишина.

Оглянись

Я впервые стою на базаре:
Продаю свой потертый ковер.
Рядом бывший учитель мой старый
Не глядит на красивый узор.
Держит туфли немодные робко,
Рваный шарф прикрывая рукой.
Видишь, взгляд у него грустный, кроткий?
Ну, возьми! Кошелек свой раскрой.
«На торгах» и старик со скамейкой.
Сигареты не может купить.
Джинсы хочешь с красивой наклейкой?
А ему только раз покурить.
И юродивый громко смеется,
Поцелованный богом дурак,
Песня   очень веселая льется.
Кинь монетку скорее. Вот так.
В убогий безногий пьянчужка
Кепку драную держит, дрожа,
Злой судьбы стал он глупой игрушкой,
Хочет водки, горит вся душа.
И не радуют яркие краски,
Наполняется сердце свинцом.
Безотрадная жизнь, а не сказка
Окружает железным кольцом.

***
-Марина, смотри-ка, - тронула за плечо мама.
На диване, развалясь, смешно раскинув лапы в стороны, посапывали два Бимкиных кутенка. Они были такие беспомощные, славные. Нежная розовая кожица просвечивала сквозь шерстку. Щеночки спали так беззаботно, по-детски. Марина бережно погладила эти пушистые комочки.
Не верилось, что существует довольно много людей, способных причинить боль таким вот. Да что говорить о животных, тут людей убивают из-за шмоток.
-Вот все наше богатство, - вдруг сказала мама.
Марина с удивлением посмотрела на нее:
-А ведь правда, это богатство – сохранить любовь к ближнему, к животным в такое трудное время. Разве мы не богачи? Практически,    мы делимся  последним, что осталось – хлебом. Некоторые пенсионеры вынуждены   даже выгонять своих   животных, потому что не в состоянии кормить их.
 Она вспомнила, что у   Тургенева есть стихотворение в прозе «Два богача». И в нем он говорит, что не только тот богат, который имеет большие доходы и тратит деньги на благотворительные дела. Но и тот, кто взял на воспитание сироту-племянницу и потратит на нее последние гроши – «не на что будет соли добыть, похлебку посолить». Значит, мы богачи!» - грустно улыбнулась она.
Как-то, вспомнив этот разговор, бабушкиных котят, которых неутомимо приносила Пуська, Марина написала такое стихотворение:

О счастье

У кого-то есть счастье дивное:
Горы денег и лавка добра,
Удовольствия интенсивные –
Заграница… Севрюжья икра…

А у нас в семье столько радости:
Принесла наша кошка котят!
Доброта – ей хватает малости.
И от счастья глаза горят!

Глава 19. Родные

Как-то Марина после работы вышла с Бимкой во двор.
Сашка Бедняков с балкона крикнул Марине:
-Ты смотри за своей собакой, а то ее Шарик изнасилует.
-Да?
-Конечно, а сейчас СПИД.
-Учту, - засмеялась Марина.
Она поднялась домой и не успела войти, как раздался звонок.
На пороге стояла круглолицая женщина в очках, она была ее лет, только вся седая.
-Здравствуйте, - волнуясь, проговорила женщина, - я Тоня из Дербента.
-Очень приятно, - прошептала Марина. – Мама, иди сюда, знакомьтесь, это Тоня, жена Михаила
Мама недоуменно посмотрела на вошедшую женщину.
-Уже нет, - торопливо проговорила Тоня, - мы разошлись. 
-Это вам, - она протянула огромную красивую коробку конфет.
 Такие   Марина видела только по телевизору.
-Что вы, зачем?
-Нет, нет. Возьмите. Я долго не решалась приехать. Все хотела с вами встретиться. И вот я здесь, она вдруг заплакала:
-Я вам все объясню. Я нашла ваше письмо у Михаила о том, что вы хотите сходиться. А в то время он еще жил со мной.
-Да вы успокойтесь, - сказала мама, - проходите, умойтесь с дороги, переоденьтесь, потом расскажете.
 -Марина, дай валерьянку.
Когда Тоня умылась, переоделась, она присела на стул, потом высыпала на стол из пакета больше десятка конвертов с письмами и открытками.
-Вот, это все его.
Левый глаз у нее дергался, она судорожно глотнула.
-Я у его отца нашла письма Михаилу   от разных женщин. Боже мой, пять лет кошмара. Видите, я вся седая. Что он только не творил. А какой был, когда познакомились! Приходил с цветами, побритый, вел себя очень скромно, говорил, что все умеет делать. И действительно, мог дома устранить любую неисправность, говорил, что в его обязанности даже входило приготовление обеда. А потом – ни дня без происшествий не пройдет. Оказывается, у него болезнь – выйти из дома и потеряться, его же родители прекрасно знали много таких случаев и умолчали. Если придет, - то очень поздно, я всегда одна. Явится, выжатый, как лимон, злой, всегда в запасе приготовлено оправдание: два раза ночевал у друзей, не было ключей запереть дверь…
-Это у меня тоже было, - улыбнулась Марина, прервав Тоню, - то стол с работы унесли, а он разыскивал. Кому в голову придет воровать письменный стол? То с хлебозавода мешки с мукой унесли.
-Однажды его милиционеры в понятые взяли, не смог прийти вовремя,     однажды исчезли пули с тира, где он работал, вскоре подложили в резиновые сапоги и этими пулями застрелилась школьница, а их теперь допрашивают. Сделаю малейшее замечание – так две недели не разговаривает. Мне дико. Попросил у сторожа автошколы мотоцикл, поехал на нем купаться. Снова двое суток дома   отсутствовал, на работе нет, места себе не находим, все из рук валится, неужели нельзя за это время кого прислать, позвонить. Сторож подал на него заявление об угоне мотоцикла. Знакомый милиционер дал нам 24 часа. Мы – в поиски. Ровно в полночь нашли пьяного. Мать – воспитательница детского сада, педучилище закончила, я, кстати, преподаю химию в медучилище, его отец – учитель труда. Казалось бы, семейный праздник, День учителя. Но он не вернулся с работы. Я чуть свет отправилась к его родителям, идет проливной дождь, мы по всему городу разыскивали его, к вечеру нашли: запил с одноклассниками-браконьерами,  в такой-то день. Сколько его мать плакала, за чуб таскала: «Когда ты прекратишь нас расстраивать? У тебя бесстыжие, вымороженные глаза». Отец кричал: «Ты мне больше не сын». Да что толку. Накануне родов он опять исчез. Я на взводе. Разве не грешно так травмировать будущее дите? Все восемь ночей почти не прикладывались к постели, от одного окна, к другому, телефон молчал.
Марина вспомнила, как Михаил избил ее отца, когда она была на девятом месяце.  У Марины впервые случилась истерия. Вызывали милицию, скорую. А потом   через три недели родился Андрейка и весь дергался.
А Тоня продолжала свой горький рассказ, сцепив руки:
-Звонили с работы: почему он не приходит. Я не могла ни есть, ни пить. Каково было моим родителям! Его родные ничего не предпринимали: они устали. Что было делать? Искать в Махачкале? Но куда я с животом в неизвестность? Скользко, холодно, снег. Администрация завода настаивала подать во всесоюзный розыск. Сколько стыда пришлось вынести, помотались мы по милициям, по кабинетам. Дали его фото, описывали одежду, в которой уехал. В заключение друг нашел его в Махачкале в порту пьяного. А как трудно было отхаживать его после таких запоев! Несколько дней после пьянок он был не в состоянии выйти на работу, приходилось покупать больничные, носить подарки, платить за него штрафы, выпаивать лекарствами, куриным бульоном, молоком. Сна у него нет, губы становятся черно-синими, всего трясет, белки глаз красные. Каждый раз думаю, неужели еще раз прикоснется к спиртному? Но все бесполезно. Деньги ему дала, чтобы он купил подарок новорожденному, а он пропил. А потом сколько раз он завеется! Ищи ветра в поле. Ведь ни разу ничего   хорошего ребенку даже не сделал.
Она помолчала.
-Михаил все боялся, что у него детей не будет, потому что он облучился в Афганистане. Я так переживала из-за этого. Так долго замуж не выходила. Вышла – и на тебе: не будет детей.
У Марины удивленно поползли брови кверху:
-Про какой   Афганистан ты говоришь?
-Как про какой? – удивилась Тоня.
Маринина мама засмеялась.
-Да он   не был сроду там, - не   сдержала улыбки и Марина.
И вдруг посерьезнела:
-Он боялся, что у него не будет детей из-за перенесенной гонореи, которой он меня заразил сразу после свадьбы. У него развился простатит. Вот и вся причина.
Теперь слушала Тоня.
-Тоня, милая, ничего нового о Мише я от тебя не услышала. Разница только, что я мучилась семь лет, а ты поменьше. Честно говоря, когда он прислал письмо, что хочет сойтись опять, я думала об этом. И я ему ответила. Перенесла я, конечно, много. Но решила, что повзрослел, остепенился, может, изменился за это время…
Тоня только рукой махнула.
Марина рассказала ей   о спецстационаре, в котором лежал Михаил, о том, сколько она пережила в связи с болезнью, которой наградил ее любимый супруг. Сколько стыда было, когда мама доставала лекарства, договаривалась насчет лечения.
-Однажды я пришла с куличами на пасху, с крашеными яичками в больницу, а его и след простыл, он отпросился, оказывается, домой, но   до дома не дошел. Опять же, стыдно было перед врачами. Что может подумать лечащий врач, вообще друзья, соседи о женщине, от которой бегает муж?  Знакомым не скажешь ведь о болезни. Он так же убегал из дома, как и у тебя. Оказывается, у него были запои, а я два года не догадывалась. Верила причинам, которые он придумывал. Раз на Первое Мая пришли его друзья, летчики с женами. Я собрала на стол. Все было хорошо. Потом Миша пошел провожать их и не вернулся. Я тоже, как и ты, бегала до часа ночи от балкона до лоджии, волновалась, не случилось ли чего. Не пришел он и на второй день, и на третий. Мы решили поехать   к нему на судно, ведь он должен был выйти на работу. Но там ничего не знали, капитан насмешливо посмотрел на меня.
Был цветущий май. Я шла, молодая, красивая и одинокая. Мы ехали на такси с работы Михаила, когда увидели его около пивнушки с какими-то босяками. Он был в чужой измятой рубашке. Я не вышла, проехала мимо. Это был не первый случай. Но так нагло поступить? Потом он явился, пятого мая, объяснялся, клялся, что не знает, не помнит, что случилось.
Михаил все время говорил мне, что мы плохо живем из-за того, что в одной квартире с родителями. Сняли квартиру в доме частном. Но и там я была постоянно одна. Он продолжал исчезать. Уберусь. Поставлю красивый   букет, напеку блинов. Жду. Нет. Уйду к маме. Является к вечеру, моет голову, духами брызгает, сообщает, что идет на вахту. Мы идем на ту квартиру, которую сняли. Там его друг Броник с подружкой страшного вида (лицо лошадиное. Смех тоже). По видимости, в ресторан собрались.
Как-то раз он ушел в рейс. Я в дверях квартиры, которую мы снимали, нашла записку: «Миша, может, ты не хочешь ко мне приходить, но я у тебя   забыла пояс от платья, принеси, пожалуйста, к. № 115». Когда он пришел с рейса, думаешь, признался? Нет, это он был на свадьбе у друга, провожал девушку, она зашла в дом попить водички.
Что самое интересное, я никогда ему е изменяла. Просто это не в моем характере. Пока он гулял, я все сидела на песочнике с маленьким ребенком.
Чего только тоже не было! Документы секретные потерял в ресторане, когда работал штурманом на «Корсунове». За это его в матросы   на несколько месяцев перевели. Неоднократно платил штрафы за провоз красной рыбы. Но за   все семь лет единственный раз достал ребенку черной икры, меньше литровой банки. Пока пил, судно, за имущество которого он нес материальную ответственность, разворовали, потом высчитывали из зарплаты, выговор за халатность дали. Кормовую муку, очень дорогую, всю растащили, когда он в запое был, хотели судебное дело завести. Я вызвала его родителей. Отец с коньяком ходил к начальству, все улаживал, недостачу по судам раскидали.
Деньги почти не приносил, если посчитать, в общей сложности выходило 50 рублей в месяц, как алименты. Один   только раз получила за него 500 рублей, по тем временам большие деньги, но не тратила их. Еле заставила его сшить себе костюм.
-А он говорил, что одел тебя в меха.
Марина усмехнулась:
-Куда там. Нет, это мама получала пенсию и работала. Вот на что я оделась. В очередной раз исчез. Я беспокоюсь. Хоть   и делал он это сплошь и рядом. Но все-таки, вдруг что случилось? Женька, его приятель, притащил его пьяного с судна. Собрался с балкона слезать, храбрость показывать. Мы его еле вытащили. Потом он, как стоял, так об пол со всего   маху шлепнулся. Пьяный, с отцом на диван-кровати уснул. Проснулись они утром: Михаил весь в крови, губу расшиб. Ну, и физиономии у них были. Молодцы!
В кафе его с проституткой соседка видела. Она там работает.
Однажды в ресторан с ним заходили сигареты   ему купить, а навстречу официантка.
-Миша, привет, а это кто?
-Это   моя жена, - ответствовал он.
-А ты женат?!
Чуть не взорвал судно после перепоя. Я с двухлетним   Андрейкой у него как раз была, он нас катал вокруг пляжа. Вскоре заявился в три часа ночи, стал требовать ребенка к себе на работу. А у меня на другой день был открытый урок, нужно было готовиться, выспаться.
Ой, да всего не вспомнишь. Тяжелый человек, тяжелый характер. Чуть заикнешься о разводе, плачет, на колени встает. Как это я все забыла, еще сходиться хотела.
-И не думай. У него жены виноваты во всем, виноваты в том, что опекали, как лялю.
-А ведь на внешность интересный и не дурак, все делать умеет. За что не возьмется, - все горит в его руках, аккуратно, красиво работает. Стихи пишет, на гитаре играет, голос неплохой, хороший художник, лезгинку как танцует! Неужели так пьянка его сгубила?
-Кстати, о стихах. Вот в нашей Дербентской газете опубликовали его стихи о тебе, Марина, и вашем сыне. Читай: … «Сына обнять хочет». Да он своих   собственных кровиночек бросил ради баб. Читай, читай: «Сегодня мы знакомим читателей с новыми стихами молодого поэта:

…Я поймать хочу солнечный луч,
Нанизать на него самоцветы
И на память тебе протянуть,
Расстелить пред тобой покрывало,
Что соткала над морем заря,
Чтоб волна твои ноги ласкала,
Чтобы море любила, как я.»

-А теперь вот это: «Акт судебно-медицинского освидетельствования. Направлена для освидетельствования…» Он ведь избил меня, - тихо сказала Тоня.
-Как? Не может быть!
-Еще как может.
У Марины не укладывалось в голове. С одной стороны, такие стихи, с другой это.  Она   подумала, что, пожалуй, двойственность – отличительная черта Михаила. Вроде хочет человек быть хорошим, божится, клянется, но какой-то неукротимый, неудержимый, неуправляемый, безответственный. Выпьет – и море по колено.
-Прочитала? А теперь письма. Ты посмотри, о чем женщины ему пишут. У него не сердце, а гостиница. Он хочет перелюбить всех женщин, вместе с их детьми.
Тоня от ярости дрожала и боли дрожала. Марина же восприняла то, что рассказала ей Тоня, как должное. Все было давно пережито. Довольно равнодушно читала она письма, улыбаясь то наивной вере, которая пронизывала письма далеких, незнакомых женщин. Они делились с Михаилом своими сокровенными мыслями, чувствами, на что-то надеялись, чего-то ждали они и их дети.
«Я просто мечтаю тебя увидеть. С нетерпением жду от тебя письма», - пишет из Свердловска Вера. «Ты не представляешь, как я за тебя счастлива, твое фото у меня постоянно перед глазами. Ольга уже выше меня. Коленька жалуется, что ты ему не пишешь. Записала твой стих на магнитофон. Что бы я ни   делала, ты повсюду стоишь перед глазами. Как не хочется мне еще раз ошибиться. Целую, Нина».
«Тебе пишет Максимка: «Здравствуй, дядя Миша! Я по тебе очень соскучился. Жду тебя в Мурманск насовсем».
«Мне очень жаль твоей поломанной жизни, тебе не повезло с женами, и я хочу, чтобы в дальнейшем у тебя все было бы хорошо. Очень жду ответа, Света».
-Это из Бреста. А вот еще:
«Конечно, хорошо бы нам встретиться. Я была бы просто счастлива. Надеюсь, до скорой встречи, целую, Валя».
-Это из Пензы.
Марина задумчиво перебирала письма, чужие, несбывшиеся мечты. Она вспомнила его такой лживо-правдивый, по-детски наивный взгляд. И в нем – весь Михаил.
Письмо Али из Москвы заинтересовало Марину. Та писала, что Михаил только жалеет ее, а всей душой тянется по-прежнему к своей Мариночке.
«Маринка всегда была тебе дороже, я чувствую это», - писала она.
-Ведь это обо мне, - поняла Марина.
Она чувствовала и сама, что, несмотря на расставание, на все плохое, что было, оставалась между ними какая-то внутренняя, родственная связь. Тоня была беспощадней к Михаилу, чем Марина, которая долго не помнила зла. Может, Миша чувствовал это и интуитивно тянулся к ней, как к материнской защите от всей своей бесшабашной жизни? Впрочем, возможно, каждой женщине, с которыми он переписывался, тоже казалось, что между ними что-то особенное? Наверное, у него такой талант общения, а что? С изюминкой мужик. Умеет вызвать к себе сочувствие, всеобщее расположение. Не всем такое дано.
И только письмо одной женщины, Тани из Москвы, поразило Марину своей проницательностью, умом. Она писала Михаилу: «На опыте двух несостоявшихся семей оцени, чего бы ты не хотел еще раз. Почему не сложилась жизнь ни в одном, ни в другом случае? Есть мужчины – потенциальные холостяки от рождения. Им гораздо лучше жить одним. Жалко детей: они расплачиваются».
-Как точно она это подметила, - думала Марина, - действительно, может Миша искренне хотел себя упаковать в семейные рамки. Но по сути своей он был вольный, как ветер, ему нужно было море друзей, необходимо общение с ними. Это было главным для него в жизни. Ну и, конечно, водка довершила его буйную натуру. Эх, Миша, неугомонный, погрязший во лжи, шитой белыми нитками. Столько женщин мог бы ты сделать счастливыми, но не подаривший радости никому, не говоря о детях, конечно.
Ей захотелось взять в руки его бесшабашную голову, погладить, спросить: «Что ж ты натворил в жизни, чудо?»
А с Тоней они подружились. Она приехала только на один день познакомиться, чтобы у Тимки был родной брат:
-Пусть роднятся между собой, ведь отец их бросил, - сказала она на вокзале. Но, как Марина поняла позже, скорее всего Тоня приехала, чтобы помешать им помириться с Мишей, который написал Марине еще одно письмо с просьбой помириться и сойтись вновь. И   вряд ли это было   решением Тони. Она, помимо основной работы, была еще и народным заседателем в суде. Марина тогда не знала, какого масштаба у нее враги. Скорее всего, ее   незащищенность, моральная и материальная, их вполне устраивала. Не знала она и того, что двоюродный брат Михаила возглавлял все Пятое управление КГБ.

***

Через много лет в ОК ее найдет Ирина К., первая девушка Михаила. Марина знала, что до встречи с ней Миша очень любил студентку   учетно-кредитного техникума. Она была из Кисловодска. Ирина познакомилась с Мариной, стали переписываться. И выяснилось, что осенью 1975 года Ира и Михаил решили пожениться. И вдруг он перестал контактировать и пропал с поля зрения. В это время он познакомился с Мариной. А в апреле 1976 года они поженились. В январе 1977 года   у Марины родился сын. И когда ему было только полгода, Михаил, по словам, Ирины, приезжал к ней в Кисловодск и хотел развестись с Мариной.
Много лет спустя, Марина поняла, что он вообще не хотел жениться на ней   и по его безобразному отношению к ней и по другой открывшейся информации. Видимо, свекор, который тесно общался с братом Михаила, возглавлявшим 5 управление КГБ, уговорил Мишу на женитьбу, чтобы быть ближе к отцу Марины, чтобы знать, вспомнил ли он что-нибудь, прошла ли амнезия.

***

На другой день Марина рассказала Вале о приезде Тони, об их возникшей сразу, с первой встречи, взаимной симпатии. Но та никак не могла взять в толк, почему они подружились. Ей было непонятно и все. Но у нее был добрый муж, двое детей, да еще две сестры. Она не могла понять, что их объединила одинаковая, прошедшая любовь к Михаилу, общие, до того похожие переживания из-за него. Именно это-то и делало их такими близкими, родными.

Глава 20. Братишки

На Седьмое ноября Тоня приехала в гости уже с Тимкой. Андрейке было двенадцать лет, а Тимофею – пять. Марина пошла с сыном встречать новую подругу на вокзал. Она посмотрела на ребят. Они были похожи между собой, оба худенькие, бледные, круглоглазые. Носики так задорно торчат. И так похожи на отца. Хотя потом Андрейка стал больше похож на нее. Марина их сфотографировала вдвоем. Тимка был очень смышленый мальчик. Но Андрей так напоминал ему отца, что он спросил:
-Ты мой пахан?
-Нет, - засмеялся Андрейка, - я твой братик.
-А знаешь, меня папа не любит, - так грустно вдруг сказал Тимка.
-Не расстраивайся, - обнял его Андрейка, - меня тоже.
Дома он стал рисовать Тимке самолетики, потом начал показывать игры, какие у него были. Так они играли весь день.
Вечером Тоня стала укладывать Тимку спать. Андрейка вызвался рассказывать ему сказки. Бабуля уснула. Марина с Тоней и мама пошли на кухню.
Тимка уже крепко спал, когда Андрейку привлекли радостные крики во дворе. Вовсю шел снег. Его друг Сережка с сестренкой Галкой и отцом играли в снежки, такие счастливые. Потом они стали лепить снеговика. Андрейка спрятался за занавеску. «У всех отцы, - вдруг подумал он, - а у него…» Редко   Андрей задумывался на эту тему, а тут вдруг так грустно стало. «Ну, ничего, зато у меня теперь есть братишка, настоящий». Он подошел к Тимке и бережно укрыл одеялом. «Я буду ему папой, паханом, буду завтра играть с ним в снежки, из конструктора сделаю машинки».
Утром Тимка проснулся и первым делом пошел к собаке. Уж больно она ему понравилась.
-Бимка, ты почему утром не бегаешь, а? Надо утром бегать. Все бегают. Вот только я не бегаю. Я еще маленький. Ну, давай сюда свое лицо, я ошейник одену. Тетя Марина, а вы знаете, я герой.
-Почему же?
-Я очень много каши ем.
-А-а… Тогда ты точно герой.
-А Андрейка герой?
-Нет. Он, знаешь, кашу не   любит.
-Тоня, - позвала Марина, - по-моему, ребята подружились. Смотри. Андрейка возит его на спине.
Марина удивилась, она никогда не видела Андрея в роли старшего брата. И надо же, он буквально не отходил от Тимки.
-Мама, - сказал Андрей вечером Марине, - а знаешь, Тимка очень добрый.
-Правда?
-Днем мы с ним книгу смотрели с картинками. Он такой смешной. Увидел охотников со стрелами и черепах, возмутился: «Смотри-ка, говорит, на картинке даже черепах убивают. Гадкие какие. Они ведь счастье приносят.
-Интересно с ним?
-Да, - Андрейка засмущался, - я так не хочу, чтобы он уезжал.
Потом пришел друг Андрея, Сережка. Марина усадила ребят пить чай с блинами.
-А знаете, вдруг сказал Сергей, - мне сон сегодня приснился про коммунизм. -Интересно. И что ты видел? – спросил Андрейка.
-Ну, заходишь в магазин. А там… вермишели, крупы всякой полно. И леденцы.
-Ну, да?
-Да. А рядом весь прилавок носками мужскими завален. И еще вот такие большие головки сыра по пять рублей. И тут меня разбудили.
Все засмеялись. Сережка немного помолчал.
-Вот сало, колбаса знаю. Но никак не могу представить себе ветчину. Не помню, как она выглядит, - проговорил он.
-Мама, а что такое леденцы? – вдруг спросил Тимка.
Марина с Тоней переглянулись.
-Это такие сладкие прозрачные конфетки, они во рту тают, - сказал Андрейка.
-Правильно, - заворчал отец, входя в кухню, - дожили, дети не знают, что такое леденец.
-И без конфет жили, - вставила мама, - во время войны голод был, не умерли.
-Так    именно во время войны. А это через сорок лет после нее и почти 70 лет после революции. А-а…
Отец махнул рукой и пошел на балкон курить.
Андрейка с Сережкой собрались идти в магазин за сборными моделями самолета. Стали одеваться.
-Вот куртку купили, успели до повышения цен, - сказала Марина.
-Хорошая, теплая, - проговорила Тоня.
-Ага, хорошая, бычья, - недовольно буркнул Андрей.
-Ну, знаешь, за такие гроши, которые я получаю в школе, импортную не купишь. Скажи спасибо, что хоть не мерзнешь, - рассердилась Марина.
-Андрейка, а почему у тебя одна брючина в сапоге, а другая наружу? – спросил Тимка.
-Это протест окружающему миру, - усмехнулся Андрейка.

***

Прошло уже часа три, а ребята еще не вернулись, Марина уже стала беспокоится.  Наконец, Андрей вернулся.
-А на нас  чуть не напали, - сказал он.
-Как это? – не поверила Марина.
-Пришли мы на Лебединку, а там никого. Стали подходить к планетарию, увидели группу ребят постарше нас. Хотел я свернуть, а Сергей потащил меня прямо на них. «Ничего, говорит, не будет». А те окружили: «Деньги есть?». И стали нас обыскивать, проверили, нет ли часов. Посмотрели, какой у меня свитер, даже в сапоги заглянули, увидели у меня цветные шерстяные носки, стали смеяться. В общем, наш наряд им не понравился, и они нас отпустили.
-Господи, - расстроилась Марина, - и это среди белого дня. Я   тебе говорила, чтобы  к Лебединке не ходил. Ведь это, Тоня, не первый случай, уже несколько раз, как в кино или прогуляться по центру   ребята пойдут, так ним   пристают, давай им деньги. Что это такое за безобразие?
В это время пришел Тимка. Он парень общительный, уже сам гулял у них во дворе. На щеке у него была большая царапина.
-Это кто тебя оцарапал? Кошка? – строго спросила Тоня.
-Не-а, девчонка. Ба-а-льшая. Ей шесть лет. Детсадовская, - деловито ответил Тимофей.

***

Когда ребята уже спали, собрались все за столом. Пришла Надя. Разговаривали о детях, что греха таить, перемывали косточки бывшим муженькам.
-Знаешь, Тоня, вы завтра уезжаете, а Андрейка уже расстраивается. Он шебутной, но очень ранимый и впечатлительный. Сынок меня порой удивляет. За его внешним легкомыслием такая чувствительность иной раз. Он умеет   переживать за других, ставить себя на место других. Это от меня. Однажды мы были с ним на пляже. Там двое лежали, обнимались, целовались  у всех на глазах. Андрейка не сводил с них глаз. Вдруг парень встал и ушел в компанию ребят. Девушка осталась одна. Так Андрейка был буквально потрясен.
-Мама, как же он ушел, оставил ее одну? Как же так можно? Они же целовались, а он ушел и не проводил.
А после того, как я рассталась с Колей, помнишь, Надя,   Игорь не звонил мне, и я назло ему познакомилась со Славой, хотя он мне не  очень показался. Где-то с  месяц  встречались. Однажды пошли вместе с Андрейкой в цирк. И я взяла и показала Славику фотографии, свадебные с Михаилом и Колины. Так Андрейка мне потом выговаривал:
-Мама, зачем ты ему фотографии показывала, ведь ему было неприятно, ты же нравишься дяде Славе.
-Да, а вот мой цыпленок читать не хочет, я и   так   и   сяк. Вот ты педагог и скажи, как привить любовь к чтению? – со свойственной настойчивостью и капризностью проговорила Надя.
-Ладно, я скажу, только не называй свое чадо цыпленком. Ничего себе цыпленок, почти с тебя. Ну, слушай. Меня этому методу мама научила.
-Скажи, мам?
-Надо знать, чем особенно увлекается ребенок. А потом подобрать соответствующую книгу на эту тему, только очень интересную, известную, в хорошем издании, с прекрасными иллюстрациями. Нужно начать читать самой и остановиться на самом интересном месте. Не получится раз, пробовать еще. Тебе вскоре будет некогда   ее читать, и твой ребенок вынужден будет сам узнать, что будет дальше. Так было с моей мамой, так было со мной. И то же самое мы проделали с Андрейкой во втором классе. Это безотказный способ. А до этого   нужно самой ходить в детскую библиотеку, выбирать самые-самые захватывающие, увлекательные книги, конечно, соответствующие возрасту ребенка. Читать самой эти книги своему чаду, пропускать длинноты и останавливаться   на самом интересном месте.
-Ну, спасибо, попробую.
-Вообще, дети такие интересные. Мой такие вещи говорит, -  вставила Тоня. – Узнал, что люди от обезьяны произошли, и спрашивает: «Мама, а вы с папой сначала обезьянами были?» Когда узнал, что у папы другие женщины, сказал: «А ты сроди мне сестренку, а потом его выгони».
-Сейчас самый интересный возраст, - сказала Марина, - я даже записывала смешные высказывания Андрейки. Помню, в шесть лет он вдруг спросил меня, что   значит   слово «уникальный». А все-таки дети берут с родителей пример. Конечно, они не все копируют, что хотелось бы. Но вот, например, и Андрей пишет стихи, и я в молодости. Теперь вот книгу пишу, и знаете, в одно прекрасное время застаю Андрейку за этим занятием. Ему вдруг захотелось писать фантастическую повесть на космическую тему. И между    прочим,    стиль  у него легкий, пишет свободно, трудоспособность не в пример моей. Мне нужно тишину, свет слева и так далее. А он в любых условиях пишет и сразу, не переписывая.
-Слушайте, ладно нам все   о детях. Вы знаете, как стать сытыми в голодное время? – сказала Надежда.
-Как же? – спросила Тоня.
-А так. Существует специальная дыхательная гимнастика. Когда есть хочешь, ложись и делай ее, сразу аппетит пропадает.
-Ну да? – не поверила Марина.
-Абсолютно точно, в журнале прочитала.
-Сейчас вообще во многих журналах предлагают разные диеты, а голод, говорят, якобы необходим раза два в неделю, как минимум.
-Не знаю, - недовольно возразила мама, - раньше такого не было. Все   всё ели и никто ни о еде, ни о голодании не думал.
-Нет, вы послушайте, - перебила возбужденно Надя, - хотите быть здоровыми и мало есть?
-Тебе как раз надо мало есть? Что от тебя тогда останется?  - засмеялась мама.
-Слушайте, слушайте: одну ноздрю закрываем, другой дышим, вдыхаем воздух глубже, чтобы легкие расширялись и воздух проходил до самого копчика. Давайте проэкспериментируем.
-А если   я есть хочу?  Вот купила это, - Марина достала маленький кусочек колбасы, Андрейке на завтрак. Все видели? Вдохнули ароматный запах, убираю обратно. А теперь закрывайте одну ноздрю…
И под общий хохот Марина    почти шепотом произнесла:
-И до самого копчика вдыхайте. Правда, приятно?

***

На другое утро Тоня стала собирать вещи. Тимка подошел в Марине.
-Хочется мне с вами поговорить, - сказал он так серьезно, - вы знаете, какую   книжку    мне   бабушка недавно прочитала?
-Нет.
-Вот слушайте. Если телевизор загорится, нужно на него накинуть что-то тяжелое и выпрыгнуть в окно.
-А если высоко?
-Ну, тогда в дверь убежать. А потом дом строить. Что уж теперь поделаешь. Жить-то где-то надо, - по-взрослому вздохнул он.
Когда проводили Тоню с Тимкой, Андрейка ходил весь день грустный. А перед сном даже заплакал.
-Ну, чего, ты, Андрейка? Ты   же большой такой  мальчик, - сказала Марина ему.
-Ну, и что? Я хочу, чтобы они тут жили, каждый день их видеть.
-Летом к ним поедем. Встретитесь, на море покупаетесь.
-Так это еще не скоро.
-Да это только так кажется. Время быстро летит.
-Мама, а сколько у человека чувств? – вдруг он ошарашил ее вопросом. – Я знаю чувство радости, горе, ненависть, любовь, а еще?
Марина задумалась.
-Ну, я научность ответа не гарантирую, психологию давно учила, но мне кажется, палитра чувств намного разнообразнее, богаче, ты слишком резко   разграничил, существует столько оттенков и радости, и печали. Например, торжество, гордость, ревность, грусть, тоска, сожаление, сострадание, жалость и т. д.
А для чего это тебе? Почему вдруг это интересно стало?
-Для своей повести. Я придумал такую планету, где у людей крали эти чувства, делали их бесчувственными идиотами.
-Что ж, это интересно. Ну, теперь спи. Спокойной ночи.
-Спокойной ночи.

Глава 21. Охота

-Поехали со мной в комиссионный съездим, - затараторила Анна, входя к Марине. – Нечего сидеть. Надо действовать. У меня там одна знакомая. Скоро повышение цен будет. Хоть что-нибудь приличное купим. Потом продать можно будет. Заодно продукты на Тридцатке пошарим, там иногда что-нибудь выбрасывают.
Через пять минут они уже тряслись в трамвае. Около аэропорта шел на посадку самолет, летел низко-низко.
-Ой, - театрально воскликнула Анна, закатив глаза, - больше всего люблю самолеты и мужиков в мундире.
Она не унималась и на улице, продолжая шутить, увидела, что из управления КРКФ выходят люди, кур в сумках несут.
-Ах, как я курицу хочу. Так хочу. Уже третий день она мне снится. Эй, мужик, давай меняться.
-Нет. Не получится.
-Там в управлении нам не дадут?
-Что вы, дают по списку.
-Ах, так. Ну, продайте хоть одну. Я отдамся.
Мужчина засмеялся.
Марина дернула Анну:
-Перестань. С тобой не соскучишься.
-Да ладно тебе. Ну и что? Пошли вон в кулинарию зайдем. Может, там что-нибудь обломится?
Увы, там было шаром покати. Только яички.

-Дайте пяток яиц, - попросила Марина.
-Есть только тут и только два, - был ответ.
-Да мне ребенка нечем кормить. Я же у вас не десяток прошу, - возмутилась Марина.
-Брось ты, прошептала Анна, не унижайся. Хрена проси, хрена. К двум яйцам полагается хрен.
Марина засмеялась:
-Ну, тебя.
Вскоре Анна уже «страдала»:
-Ой, у меня депрессия…
Уж чего-чего, а этого «добра» у Анны никогда не было. Наоборот, столько в ней было живости, бодрости. Дома у нее все горело в руках. Как она летом закатки делала! Это надо было видеть. Все шло, как по контейнеру. Целый «завод» устроила. Нет, молодец! Марина, просто глядя на ее бурную деятельность, сама   заряжалась от нее энергией.
Через два часа после вояжа по магазинам, у Марины уже был язык на плече, она еле ноги тащила. Анна продолжала бодро шагать. Взглянув на несчастную Марину, она сжалилась:
-Ладно, хватит. Я смотрю, ты уже выдохлась. Пошли ко мне, у меня есть такое варенье, язык проглотишь.
Дома Анна стала серьезной.
-Знаешь, мой бегемот сказал, что я денег много на фрукты для Юльки трачу. Я ему костюм и сапоги купила, а он мне такие вещи говорит. Дома палец о палец не ударит. Целый день на диване. Кстати, смотри, что я принесла, это тебя касается. Она показала Марине несколько книг.
-Никакое у тебя не «свое» заболевание, как тебе Виктор Васильевич сказал. Это все газ. Слушай, здесь написано, например, что сероуглерод может привести к стойкому органическому поражению центральной нервной системы…  бывает и бред, и депрессия…  Вот читай. И про окись углерода. То же говорится и в Малой медицинской энциклопедии. А у нас в «Волге» превышения ПДК по сероуглероду вообще не указываются, не считают нужным пугать население.
-Как же так, Аня? А маме, знаешь, что профпатолог сказал? Что газы Аксарайска вызывают только возбуждение и помрачнение сознания.
-Ну, вот ты возьми   эту книгу, я ее из военкомата взяла, хотя и нельзя ее было выносить, перепиши и покажите профпатологу.
-Идти   надо маме, она врач.
-Вам вообще в суд надо подавать, добиваться, чтобы поставили профзаболевание. Тем более, парный случай. Да еще в больнице, ты говорила, тоже кто-то с Аксарайска был.
-Я ни разу ни на кого в суд не подавала. Думаю, это все бесполезно.
-Твое дело. А если через несколько лет окажешься на инвалидности?  И ты в таком случае не будешь от производства, где пострадала, получать никакой пенсии или каких-либо других льгот.
-Не знаю даже, как быть. А… ладно, хватит об этом… Вот чем кормить ребенка? Сколько мы с тобой ходили. И что я несу домой? Два яйца. Ходишь на добычу корма всеми днями. И ничего уже больше не в состоянии делать: ни читать, ни в кино идти. А на концерты и театр вообще денег нет. Живешь, как первобытный человек. Мама вчера так есть хотела. Ну, ничего нет. Она уже сухарь грызла.
-Недавно Жванецкий выступал. Мы, говорит,       почти попали в капитализм, но не в самый его расцвет, а в острый кризис, при котором у нас нет ни еды, ни одежды, ни капитала. Впрочем, у нас и при социализме не было ни еды, ни одежды, ни капитала.
-Вот-вот. Насчет еды. Я все про еду. У кого чего болит, тот о том и говорит. Я такую сказку обалденную. Прочитала в «Юности». Филатова знаешь? Ну, артист. Так это его сказка. Называется «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Такая тонкая ирония. Я даже запомнила. Постой. Как там:   А … вот, Царь говорит:

Я без мыслей о народе
Не могу прожить и дня!
Утром мажу бутерброд –
Сразу мысль: а как народ?
И икра не лезет в горло,
И компот не льется в рот.

Не иначе, наше правительство шибко переживает по поводу нашего полуголодного существования в экологически загрязненных местах.
-Ой, у нас вчера в поликлинике хохма была. Там такое случилось! Несут одного мужчину из трамвая всего в крови. Кто-то кричит: «Человек умирает, ему кишки выпустили». Хирург рубашку откинул, а там кровавое месиво. Врач побледнел. Мне прямо плохо стало. Я вышла. И вдруг из кабинета взрыв хохота. Все больные в коридоре в недоумении. Оказалось, что у этого мужика к животу кусок мяса привязан. Шабашку с мясокомбината вез и уснул, а кровь капает, вот его в поликлинику и притащили. Постой, сейчас КВН будет, - Анна включила телевизор.
-Смотри-ка, опоздали, уже идет.
-Ну, они молодцы, такие шутки смелые.
-Тихо, тихо, слушай.
-Ведь вся страна похожа на помойку,
Но как красиво в ней живет народ! – отчеканил по телевизору молодой парень баритоном.
Марина с Анной засмеялись.
-Прямо, как Маяковский, под него прочел, - сказала Марина.
-Ну, дают. Их не посадят за это?
-А за что сажать? Это нельзя расценивать как издевательство над Родиной. В этих саркастических стихах я, например, улавливаю боль за страну, за свой народ. Как еще? – вздохнула Марина, - горько все это.

Глава 22. «Я, конечно, вернусь…»

Месяц шел за месяцем. Постепенно память и речь у Марины приходили в норму.  И вот настал такой момент, когда она сказала себе: «Теперь я смогу!»
В одной из школ требовался учитель, но директриса была до того антипатична, разговаривала ледяным тоном, держала «дистанцию огромного размера». Марине стало так противно, что она решила не устраиваться туда. Подождала, когда в районо предложили другую школу. Директором оказалась обаятельная, милая женщина с веселым, улыбчивым лицом. Марина решилась.
В глубине души с профессиональной точки зрения Марина была в себе уверена. Предмет она знала хорошо. Все-таки институт закончила всего с двумя четверками, остальные предметы были сданы на «отлично». Но Марина одичала, отвыкла от общества и такое перенесла. Она старалась быть исполнительной и дисциплинированной, выполняла все распоряжения вовремя. Для нее не существовало никакой личной жизни. Одна цель – встать на ноги! Выжить! Не уйти на инвалидность. На сто рублей жить было невозможно. По телевидению уже прямо говорили о замене социализма капитализмом. Еще год назад нельзя было даже близко предположить такое. А при капитализме каждый сам за себя. Алименты девять- тринадцать рублей. Как жить?

***

И снова школа. А в школе, как известно, экзамены. Наступил экзамен и для Марины. Проверка. Для всех учителей обыкновенная неделя русского языка и литературы, обыкновенная малоприятная нервотрепка: открытые уроки, внеклассные мероприятия. А для Марины все это было очень серьезно. Еще в библиотеке, когда она готовила себя к школе, Марина разработала литературный вечер о Владимире Высоцком, песни которого очень любила. Она назвала эту встречу с песнями Высоцкого словами из его же стихотворения «Я, конечно, вернусь». Нужно было донести до ребят страстную его, бунтарскую и в то же время мягкую, лирическую натуру. Выбрать самые задушевные, самые-самые песни. Суметь рассказать о его жизни ярко, красочно, заинтересовать, расшевелить снисходительных, ироничных старшеклассников, заставить их полюбить и понять песни Высоцкого.  Марина все заранее   тщательно продумала: когда какую песню прослушать, когда шутливую, вызывающую добрую улыбку, а когда, наоборот, хватающую за сердце. Такую песню («Он не вернулся из боя») Марина дала в самом начале, чтобы сразу проникнуть в души ребят, заставить их задуматься о жизни, о смерти. А песня «Человек за бортом»? Ее обязательно надо включить. Она особенно была дорога Марине:
-Я снова на борту,
Курс прежний, прежний курс, - звучал любимый резкий голос с хрипотцой.
-Разве не про меня эта песня? – думала она.
Марина видела лицо своего ученика Ефима Ирго. Скоро он должен был с родителями уехать в Израиль.
Как он слушал! Какое взволнованное у него было лицо. Как бы Марине хотелось, чтобы кусочек Родины и песни Высоцкого остались у него в душе   навсегда.
Когда мероприятие закончилось, гром не грянул. Софья Васильевна, присутствующая на уроке ее коллега, сказала, что все хорошо, только конец затянут. Марина и не ждала чего-то необыкновенного, выдающегося. Но у нее на глазах были слезы. Все нормально, все, как прежде! Она смогла! Марина чувствовала себя чуть ли не как Маресьев при первом полете в учебно-тренировочной школе, когда он впервые полетел без ног. Да, именно такое чувство было у нее.
Дома она рассказала маме и Андрейке, как все было. Мама радовалась вместе с ней. Марина смотрела, как просветлело любимое лицо мамы.
-Милая! Бедная! Сколько она пережила! Она всегда гордилась своей единственной дочерью, отличницей, получающей благодарности, похвальные листы, занимающейся музыкой, неплохо рисующей, создающей целые   скульптурные композиции из пластилина. Как ей было больно за нее перед благополучными соседями и родными, когда я   так заболела.
Марина была рада, что принесла маме и сыну чувство удовлетворения и даже гордости за нее.

***

После этого литературного вечера Марина почувствовала былую уверенность в себе.
Как обычно, вошла она в класс, оглядела своих учеников:
-Вот на второй парте Сафонова Оля, отличница, первая модница в классе, сегодня она сидела с ярко-пурпурным фурункулом на носу, как раз пред 8 Марта. Марина сразу вспомнила свои страдания по тому же поводу.
- А вот Лисицын,    он  то перевернул поднос с бутербродами и перемазал все баклажанами, то пирожки утащил в столовой у другого класса. На первой парте Танечка Круглова, большая любительница кошек и собак.
 Марина ей уже двух щенков от Бимки подарила для нее и двоюродного брата.
-Какие они все интересные.
 Сегодня, в понедельник, перед уроком была беседа о нравственности. Это у них в школе директор такое нововведение сделала вместо былых скучных политинформаций. Хорошее дело. Их директор была очень энергичной женщиной, придумывала интересные формы работы, у   учителей   был полный простор для творчества. Школа была в числе лучших. Это заставляло не расслабляться, всегда быть в форме.
Недавно была передача об американских детях. Такие им сложные вопросы задавали о жизни. И они так бойко, разумно отвечали. Марина записала вопросы и решила их задать своим ребятам в школе.
 После небольшого вступления Марина задала первый вопрос:
-Что для тебя важное в жизни?
В классе была гробовая тишина. Ни одной руки. Кто-то ляпнул:
-Школа.
Марина поднимала одного за другим. Ребята лишь смущенно молчали, довольно примитивно пытались ответить. Так было   с ответами и на другие вопросы:
-Что для тебя самое плохое в жизни? Хотел бы ты в будущем иметь детей? Почему? Какой ты: добрый? Злой? Каким человеком хотел бы стать?
Только Денис Маликов попробовал поразмышлять, но ребята захихикали, когда он сказал, что хотел бы иметь много детей.
-Нет, ребята, я не считаю вас глупее американских, несмотря на такие робкие, неуверенные ответы. Просто вы не умеете общаться, стесняетесь, не привыкли выражать свои чувства, мысли вслух. И, наверное, никогда не задумывались над тем, что сейчас говорили. Это и наша вина, и вина ваших родителей. Ну, ничего. Первый блин комом. А знаете   что? Есть такая книга Карнеги о том, как общаться с людьми, как завоевывать друзей, выработать уверенность в себе, перестать беспокоиться. Давайте   отрывки из нее почитаем  на классных часах.
-Ну, а сейчас урок, урок развития речи. Марина загадочно посмотрела на них:
-Сядьте, кто с кем хочет.
Все обомлели. Этого никто из учителей не разрешал обычно делать. Поднялся шум. Через несколько минут все успокоились и с интересом глядели на нее.
-Теперь вы сидите со своими друзьями. Начинайте беседу о просмотренных видеофильмах. Запишите такой диалог, чтобы в нем было все естественно, все те выражения, которые вы употребляете, даже если они некрасивые. Мне важно, чтобы это был действительно живой разговор. Потом скажу, для чего   это надо.
Марина задумала статью о видеофильмах, ей так хотелось разнести их в пух и прах. Многие из них поражали своей тупой жестокостью. У нее не хватало никогда выдержки досмотреть что-нибудь до конца. То и дело раздавалось: «сука», «дерьмо сраное», «ублюдки», «шлюха». Обязательно эти идиотские чудовища, инопланетяне-пауки и тому подобная чепуха.
 Прозвенел звонок. В коридоре ее ждал папа Афанасьева Миши.
-Вы знаете, ваш мальчик имеет двойку по математике.
-Но он неординарный ребенок. Вы понимаете, он рисует розовые деревья что   просто необыкновенно.
-Это все хорошо, но если он так будет относиться к математике, то и в году   него будет двойка.
-Но он мыслит образно, поймите, абстрактно мыслить не умеет. Вот взгляните на этих лебедей. За этот рисунок Миша первое место получил, - отец Миши любовно достал рисунок.
-Как они вам? А в таком ракурсе? Свет сбоку? А с расстояния трех метров?
-Конечно, замечательно, но на математику все же обратите внимание.

***

Когда Марина пришла домой и стала просматривать диалоги ребят, она ужаснулась. Их разговоры поражали:
-А как мускулистый дятька    другова в рожу ударил…
-Он прям так бился об клетку, когда его убивали. У нево весь живот в дырках был.
-Брюс Ли как двинул ему, он даже  стенку проломил и здох.
-А как солдата Шварценеггер убил? Чик ножиком. Здорово, да?
-Они увидели на деревьях повешенных людей без кожи.
-В это время из-за кустов вышло чудовище и съело их.
С этих высказываний и решила Марина начать статью и довольно быстро ее написала. Впрочем, статья – статьей, но в последнее время Марина с головой ушла в работу, в свою книгу, а что делал ее собственный сын? Конечно, смотрел очередной боевик. Мама вчера ее отругала., что она совсем не общается   с сыном. Марине стало стыдно. Занимаясь чужими детьми, собственного упускала.
-Андрейка, иди-ка сюда.
-Да я фильм смотрю.
-Вот я как раз по этому поводу. Послушай, я статью разгромную написала про видеофильмы.
Марина не только прочитала, но и разъяснила, где ирония, где что.
-Ладно, мама, я все понял, но я пойду фильм досмотрю до конца. Интересно же.
Марина была обескуражена:
- Ну, вот, старалась, старалась. Из кожи лезла, чтобы внушить отвращение к таким примитивным фильмам, и все напрасно.
Но нет. Прошло какое-то время, и Андрейка ей сказал:
- Знаешь, мама, я сегодня смотрел боевик, и так мне скучно стало, ну, одно и то же, ну, ничего такого…, - он запнулся, никак не мог выразить мысль, - ну, такого…
-Для души, да? Духовного, что ли, хорошего? Правильно я поняла тебя?
-Да, только я не знаю, что такое духовное.
-Духовный буквально в словаре означает «относящийся к умственной деятельности». Ну, вот, как ты понимаешь выражение «духовная жизнь человека»? Слышал такое?
-Ага.
Андрейка был явно в затруднении.
-Ну, о чем должен знать человек с богатым внутренним духовным миром?
-О всем.
-О всем… Так, значит, это интересный человек? Много знает, в чем-то разбирается? В чем,   например? – не унималась Марина.
-В русском языке.
-Андрей! И все?
- Нет, ну, в политике.
-А самое главное? В чем? Ну, Андрей. Молчишь? Я вот думаю, у такого человека с богатым духовным миром должна быть тяга   к интеллектуальной деятельности, к искусству, к литературе, музыке, должна быть обязательно любовь к природе, стремление творчески реализовать себя, выразить свое   понимание мира через стихи, музыку или живопись и так далее.
Андрей, вот что для тебя самое главное?
-Деньги, - не задумываясь, ответил Андрейка.
Марина была в шоке.
-Ты что, с ума сошел?
-Не нервничай, только спокойно, - уговаривала себя Марина. – Ты упустила собственного сына, купаясь в духовности. Ничего не дать сыну.  Я просто идиотина, - все это молниеносно пронеслось в голове у Марины
-Нет! Врешь! Нужно убедить. Я сделаю это, хоть лопну,   и этого дурацкого  непонимания между нами не будет. Кто же придумал эти  низкопошибные  видеофильмы!?
-Андрей, но ты подумай. Человек может быть богат, а несчастен. У него может быть тяжелая болезнь, смерть близких, безответная любовь. Правильно?
-Да.
- Значит, что же самое главное, без чего тебе было бы плохо? Ну, подумай.
-Без вас с бабулей, - вдруг серьезно сказал Андрейка.
-Ага. Дошло? Ну, слава Богу, - повеселела Марина.
-Но все равно, деньги в жизни значат много.
-А кроме меня, бабушки и денег, что ты еще любишь?
-Ну, что? Люблю иностранную музыку, красивую одежду, этикетки.
Марине снова стало плохо. Но она решила не отступать.
-Так. Знаешь, что я тебе скажу? Все мы любим вкусно поесть, красивую одежду, красивые вещи. Но если это и все, предел твоих желаний, то ты обыватель. Еще Горький говорил, что за все, чем человек пользуется, он должен платить своим умом, своим трудом.
-Марина, дай ребенку спать, ты уж больно разошлась сегодня. Вот уж поистине, то пусто, то густо.
Но Марина не унималась. Ей вдруг стало так интересно разговаривать со своим сыном.
-Андрейка, как ты понимаешь счастье?
Он вообще опешил.
-Не знаю, - пожал Андрей плечами, - не думал.
-По-моему, все очень просто. Счастливый человек – это тот, который имеет хорошую семью, когда все родные здоровы. И когда есть интересная творческая работа. Это прежде всего.
-Не хочу я никакого творчества, я хочу ферму и все.
-Ты просто не понимаешь. И здесь есть творчество и польза для других тоже. Ведь не съешь же ты всех яиц или всех яблок.
-Я продам.
-Хорошо. А если ты выведешь интересный вкусный сорт каких-нибудь плодов у себя на ферме, научишься выращивать необычные красивые цветы? Ты не захочешь поделиться с другими? Помочь   семенами, отводками? – копала Марина все дальше и дальше.
-За деньги, - был ответ.
-Ох, уж этот капитализм, эта коммерция, бизнес. Только это и слышат теперь дети по телевизору.
-А друзьям-то можно и так? А?
-Можно.
-Какой, однако, негативизм, - думала Марина.
 Она-то знала, что Андрейка совсем не жадный, последний кусок отдаст. А вот уперся!
-Ладно. Между прочим, твоя повесть – это тоже творчество. Так вот: творческая жилка – это и есть начало духовности, стремление к добру, красоте. Почему мы сейчас говорим о бездуховности молодежи и переживаем? Разве это интересные люди, которые ошиваются пьяные в дискотеках и ругаются матом. Подерутся, снимут с кого-нибудь варежки? Это и есть бездуховность. Это страшно.
Марина посмотрела на Андрейку. Тот уже спал.
Через три дня в классе у Андрейки писали сочинение на тему: «Как ты понимаешь счастье?» Марина с интересом открыла тетрадь сына.  Все было очень просто. Андрейка писал, что был бы счастлив, если бы имел хорошую, добрую жену, много детей и… чтобы он хорошо зарабатывал.
-Вот так всегда. Бьешься,   бьешься, пока объясняешь ему, ну, буквально наизнанку вывернешься, вся выложишься. Кажется, никакой отдачи. А нет. Пусть прошло время, пока он осознал то, что надо, но осознал, - думала Марина. – Конечно, все дети по-разному все воспринимают. Марина вспомнила слова Галины Петровны, преподававшей в Москве. Она выступала у них на курсах в институте усовершенствования и говорила, что учитель должен сеять зерна добра в душах детей. Даже если кажется, что они не воспринимают. Все равно что-то останется. Она сравнивала душу ребенка с дорогой. И зерна добра на ней произрастают по-разному. Дорога может быть проезжая. На ней могут расти зерна добра разве где-то на обочине. А бывает, что зерна вообще попадают на каменистую почву, прорастут, но их будет очень мало. Задача учителей, родителей удобрить почву, сделать ее восприимчивой   к   добру.

Глава 23. И для нее «воскресли вновь и волшебство, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь»

Как-то ехала Марина в троллейбусе. Вошла подвыпившая компания. У одного из них грудь украшала гвоздика. Мужчина неловко нагнулся, и цветок выпал. Но   он не заметил. Его дружок шел с абонементами, увидел гвоздику на полу, машинально   поднял. Марине это так понравилось. Человек выпивший, с татуировкой на руке, такой вообще мог, казалось, даже наступить. И вдруг… поднял.
Она пришла в класс. Как раз была беседа о нравственности. Марина рассказала этот случай и попросила ребят письменно ответить на вопрос: «Почему   человек в троллейбусе   поднял цветок?». Дети удивились, задание было необычным. Через пять минут Марина собрала тетради, тут же прочитала ответы про себя.
-Знаете, ребята, у кого самый лучший ответ?
Все стали гадать, у кого, назвали всех отличников, хорошистов. Но никак не угадали.
-У Кости Михайлова, - сказала Марина.
Хромов даже рот открыл от удивления. Костя Михайлов был самым слабым учеником по русскому языку. И вдруг…
-Я вам вначале прочитаю ответы других.
-Жалко стало.
-Потому что красивый.
-Потому что понравился.
-Вам хотел подарить.
-Жене подарить.
-Потому что дорого стоит.
Тут весь класс захохотал.
-Молодцы, - подумала Марина.
-Так вот, «жалко стало», - это ближе к истине, но это половина.
-«Красивый» - вторая половина ответа.
 -«Понравился», - это совсем по-детски.
А Костя написал так: «Зачем губить красоту?»
В этом ответе соединены две мысли –жалость к гибнущей красоте. Вот вам и Костя.
Тот сидел красный от смущения… затаенная радость, гордость сияли у него в глазах, которые он прятал. Редко его хвалили на уроках.
А после работы у Марины вдруг сложилось стихотворение о гвоздике:

-Уронили красную гвоздику,
Бросили, едва не растоптав,
Осторожнее, товарищ, проходи-ка,
Покажи, прохожий, добрый нрав.

И страдает бедная гвоздика,
-На грязи алея, чуть дыша:
«Неужели это я? Как дико!
А была прекрасна и свежа…»

Всего получилось шесть четверостиший. Марина даже удивилась: давно стихов не писала.
На другой день она прочитала на литературе свое стихотворение.
-Это вы сами написали? – удивились дети.
-Прям как настоящий поэт, - обрадовал Витя Носов.
Марина улыбнулась:
-Вот, ребята, вроде мелочь. Но не проходите мимо таких мелочей. Они учат нас быть добрее. А из вас кто-то уже писал стихи?
Поднялось несколько рук.
-На следующий урок литературы принесите, прочитаем, обсудим.

***

Да, она снова учитель, Марина Владимировна, она идет из школы с родительского собрания с охапкой ароматных пионов. Пушистые, белоснежные и розовые их   шапки нежно касаются ее лица. Ее речь снова стала гибкая и свободная, ну, почти, около нормы. Снова она шутит и сыплет остроты, пользуется арсеналом своей памяти, легко составляет планы, конспекты, свободно переводит тексты на английском языке, не пользуясь словарем. Иногда она тренировалась так   на заданиях сыну.
Но эта боль! Этот страх за сына, за его будущее. Сможет ли она надолго стать опорой для него, для родителей? Навсегда ли восстановилась из этого ада? Да еще в такое время! Революционное! Перестройка окончательно   себя дискредитировала. Не получилась.
Петросян поет во всеуслышание:

Ты ж мене пидманула,
Ты ж мене подвела…

Вся страна не отрывается от телевизоров, смотрит съезды с утра до ночи. Они сами с соседкой не спали до трех часов ночи, дожидались, когда будут на съезде решать дело Гдляна и Иванова. Горбачев борется с Ельциным. Демонстрации, митинги, забастовки!
Хоть бы не было с ней хуже, когда грядут такие события. А тут еще нагрузили на полторы ставки. Это было для Марины очень тяжело.
На работе кто-то возмущался плохой помадой, а кто-то – недодаденной бутылкой к празднику.
-Как все это глупо, - думала Марина, - мне бы ваши заботы. – А  впрочем, посмотришь, и у других несладкая жизнь, но как-то держатся…
-Однако ведь никто не болел так, как я, -  тут же приходила мысль, - до чего хотелось поделиться своей болью.
И Марина вдруг вспомнила о Викторе Васильевиче, ее бывшем лечащем враче. Все это время ее тянуло к нему. За короткие минуты приема они говорили не только о болезни. Это был единственный мужчина за эти годы, с которым она общалась и   который, как ей казалось, ей был душевно чем-то близок. Он будто бы незримо поддерживал ее все это время. Так думала Марина в то время. Если бы она знала, кем был на самом деле ее «врач».  (В     ноябре 2022г. в новостях сообщалось, что умер генерал ФСБ Виктор Васильевич Черкасов. А на фотографии был Виктор Васильевич Буслаев. В 2001г. Марине скажут, что Буслаев умер. Черкасов   жил все это время в Петербурге и Москве. У него был личный самолет. В интернете говорилось, что он в 70-х годах работал следователем у Б.,  двоюродного брата Михаила, о котором  говорилось выше.
Марина позвонила в диспансер, хотела узнать, когда Виктор Васильевич принимает. И вдруг новость: он перешел на другую работу, в судмедэкспертизу. А на участке другой…
-«Другой! Нет, никому на свете я…», - вспомнились строки Пушкины совсем некстати. В груди   у Марины что-то оборвалось. Она вдруг расстроилась.
-Почему? – спрашивала она себя. – Что здесь такого? Перешел на другую работу. И что же? Хороший врач, хороший человек. Отчего же ей   не по себе?
Все-таки она с ним встретилась. Маму попросила с ним договориться о встрече. Как всегда, самое трудное она перекладывала на плечи мамы. Застенчивость ее подводила.
Виктор Васильевич ждал ее. Когда она вошла в кабинет, ей вдруг стало все ясно:
-Просто он ей дорог. Вот и все.
Добрый, бесконечно милый, он улыбнулся. Пригласил сесть. Марина поздоровалась, резко расстегнула стойку на плаще.
-Виктор Васильевич, вы знаете, уже столько времени прошло с момента болезни, а я все не могу успокоиться, забыть…
-А вы никогда и не забудете. Это всегда будет с вами, только с течением времени не так остро, как теперь, будет восприниматься.
-Когда же это будет? Знаете, когда я слушаю музыку, чем веселее она, тем больнее мне. Отчаяние, оцепенение. Только слезы беззвучно катятся. Вдруг я снова заболею? То, что было со мной, до того ужасно. Полное поражение! Ни памяти. Ничего! Голова пустая, ни одной мысли! Полгода вычеркнуто из жизни, год только восстанавливалась! Я боюсь потерять снова то, что с таким трудом восстановлено. И мне страшно. Почему я к вам рвусь? А вы знаете, какие мне попадались врачи? Одни смотрят мимо, другие снисходительно улыбаются, третьи создают барьер: они не хотят огорчаться! Берегут свои нервы. А ведь они должны знать, что потерять разум – это все! Говорят, деньги потерял – ничего не потерял, друга потерял – половину потерял, разум потерял – все потерял. Неужели так трудно им понять, что перед ними люди до такой степени ранимые, острее других все переживающие? Это же не дурачки. Вон в трамвае ездит один, смеется и всем сообщает:
-А мне тлидцать восемь. Я Ленин.
 А    в прочем, может, и они что-то переживают. Не знаю. Конечно, я не всегда ною. Пытаюсь создавать себе радостные эмоции сама. Вчера в комнате, залитой солнечным светом, я взглянула на голубую вазу, а в ней нежная роза!  Я счастлива. Какая роза чудесная. Мне «тянут руки, души, сигареты…».  Вечером будет чудесный фильм. Час счастья. А еще я вчера конфеты достала: два часа в очереди стояла, порадовала сына. И счастлива. Марина замолчала.
-Да, вам, конечно, сейчас тяжело, время такое – всеобщая депрессия. А вам вдвойне. Но не стоит теперь так расстраиваться. Такое, как у вас было, больше не вернется. Вы вспомните, какой вы были? Робот. Не обижайтесь только.
-Я и не обижаюсь. Сама знаю.
- А теперь совсем другой человек. Я вижу у вас полный регресс.
Марина с надеждой посмотрела на него:
-Да?
-Конечно. Единственно, что вам сейчас нужно, это заняться аутогенной тренировкой. Сходите к Вишневскому. Это кудесник, замечательный человек.
Голос у Виктора Васильевича был мягкий, глаза полны доброты и участия. Во всяком случае, Марина тогда так считала. Разговор с врачом значил для Марины много. Она выплеснула свою боль. И он ее воспринял. Это было дороже всего. Он просто, по-человечески пожалел ее. Так думала она.
-Спасибо. Ну,   вот,   поговорила с вами, как меду напилась, - сказала Марина.
-Как меду напилась, - повторил Виктор Васильевич.
Марина специально так откровенно сказала, выразив ему свою признательность за моральную поддержку. Ей так хотелось сказать ему что-нибудь приятное. Так хотелось… просто поговорить с ним уже не о себе, о нем, о том, что его волнует и заботит, о том, что творится вокруг. Как хорошо было бы, если они были просто знакомыми. Марина посмотрела на Виктора Васильевича. Он иногда часто моргал.
-Тоже работенка, целый день успокаивать, выслушивать …А   кто его успокоит? Хорошо ли он живет? Спросить бы. Но… больше, чем сказала, она не могла себе позволить.
-Ну, я пойду. Не буду вас задерживать. Спасибо.
-Не за что. До свидания.

54. «Вас ждет интересная жизнь»

Марина вышла из кабинета. Да. Виктор Васильевич просто очень нравится ей. Это отрицать было бы смешно. В одном детективе она прочитала, что многие пациентки влюблялись в своего психоаналитика. Это было якобы определенной стадией в психоанализе. Но ей так не хотелось думать, что ее теплое чувство к Виктору Васильевичу – какая-то стадия. Марина шла домой и вспоминала его голос, взгляд, жесты.
-Что может быть глупее моей   ситуации?   Как   смешно, - горько усмехнулась она.
-А что смешного? – сопротивлялась она себе. –Ты вспомни, ведь действительно не так давно ты была роботом, не способным ни на что, кроме сна и еды, тупо созерцающим мир. А теперь ты на грани любви. Разве это не чудесно? Так будь же ты просто благодарна судьбе за это. Ведь многие сходят с ума и остаются в таком виде до конца дней своих.  Так что мне повезло. Просто надо жить, наслаждаться жизнью просто, без всяких надежд на личное счастье с понравившимся человеком.
Марине вдруг захотелось увидеть Валю, рассказать ей о Викторе Васильевиче. Валя как   никто умела слушать. И Марина зашла к ней. Между ними давно уже были нормальные отношения. И незримой стены уже давно не было. Марина восстановилась и в ее глазах. Снова они болтали, как прежде. На кухне у Вали было, как всегда, просто и уютно. Пушистый ярко-зеленый аспарагус украшал окно. Марина рассказала ей, что ее мучило. Валя свои заботы ей поведала.
-Слушай, - вдруг сказала она Марине, - «Крестьянка» пришла, там интересный тест, узнаешь, что тебя ждет.
Они стали отвечать на вопросы, а потом подсчитали количество очков.
-Смотри, ты набрала от 55 очков, так:
-Если вы набрали от 53 до 81 очков, - читаем, ваша прошедшая любовь оставила в вашей душе серьезный след. Возможно, вы даже не осознаете этого, но та рана сказалась на вашем эмоциональном состоянии. Однако это не страшно, сейчас самое время забыть прошлое и жить настоящим, думать о будущем. Забудьте о страхах и постарайтесь чаще радовать себя. Дайте солнечным лучам согреть вас, а ветерку разогнать печаль. Совсем немного усилий, и потерянное к вам вернется навсегда. Вы можете прямо смотреть в будущее – вас ждет интересная жизнь…

И.И. Рассказова.
Июнь, 1992г.
Астрахань. Ул. Боевая, дом 40, кв. 39, телефон: 33 -66 -26
Редакция 2024г. Саратов.