Я буду ждать

              Павел убирал посуду после завтрака, когда Инга, одеваясь в прихожей, зашуршала своей нейлоновой курткой. Замочек с характерным звуком пробежал по пластмассовой застёжке-молнии, ещё пара секунд на контрольный взгляд в зеркало и, наконец, стандартная фраза:
— Ну, кажется, всё, такси ждёт, я пошла.
              Мужчина вышел из кухни, остановился в дверях. После вчерашнего тяжёлого разговора с женой он на этот раз решил обойтись без дежурного поцелуя в щёчку. Сказал только:
— Пока. Счастливо отработать.
               Инга переступила с ноги на ногу. Крикнула громче обычного:
— Арина, я уезжаю!
               Однако, дверь в комнату дочери так и не открылась.

               Еще каких-то пару лет назад, девочка, прощаясь с мамой, буквально обливалась слезами, просила быстрее возвращаться, а теперь…
— У Арины сложный возраст, — говорил мужчина накануне вечером, пытаясь достучаться до жены, — ей нужна мать. Она и так постоянно пропадает у своих подружек.  О чём они там шепчутся?
— Успокойся, мы тоже шептались в своё время. Это нормально.
— А то, что тебя практически никогда не бывает дома, это тоже нормально?
— Что же делать, если у меня такая работа?

            …Инга в своё время окончила хореографическое училище, устроилась в известный танцевальный коллектив, и с тех пор пропадала то на репетициях, то на гастролях. Павел преподавал физику в местном колледже, но расписание составлял так, чтобы к обеду обязательно быть дома. Надо же дочку после занятий встретить, накормить, проверить успеваемость, помочь с домашним заданием.

               У них с Аришкой были доверительные отношения. Папа старался ни в чём девочке не отказывать. Сапожки, платьица, джинсы, телефон последней модели, велосипед с шестнадцатью скоростями и не какой-нибудь китайский ширпотреб, а прямо из самой Италии. Летом —  молодёжный лагерь, потом к морю, в Турцию, или на Канары, и всегда — вдвоём. Содержать девочку-подростка на одну зарплату педагога сложновато, ведь Павел особенно на поддержку жены не рассчитывал. Занимался с учениками, брал на дом курсовые, ночами «бомбил» на стареньком москвиче, доставшемуся ему от отца. Почему ночами? Мало пробок, зато много припозднившихся клиентов.

              Когда-то с Ингой он таким образом и познакомился. Подвёз к общежитию, а дверь заперта. Комендантша спит, на стук не отвечает. Пришлось девушку везти домой. Та от предложения переночевать в квартире у незнакомого мужчины долго отказывалась, но когда на улице конец октября, моросит дождь со снегом, ей пришлось согласиться, но только до утра посидеть на кухне, а, чтобы не заболеть, чаю надо горячего выпить, да с мёдом, да с лимончиком. Ну, а где чай крепкий там и разговоры долгие. Девушка, оказалось, с детства хореографией увлекается. Вот поступила в училище. Уже на последнем курсе. Думает в будущем влиться в какой-нибудь известный танцевальный коллектив.

              Павлу девушка понравилась. Не красавица, но довольно приятная, с отличной фигурой, знает, чем хочет заниматься в этой жизни. Утром он отвёз её прямо на занятия. Вечером встретил, пригласил в кафе. И вновь разговоры до позднего вечера, и так изо дня в день, а уже через месяц, Инга вновь оказалась на знакомой кухне. Но уже не с чаем, а с бокалом сухого.
— Ты останешься? — Спросил он, накрывая ее руку своей.
              И долгий взгляд прямо в глаза. Она молча кивнула, потом поднялась.
— Я в ванную.
              Он посмотрел ей вслед, впервые заметив, что идёт она походкой балерины. Как он это понял, для него самого оставалось загадкой.

              Инга появилась в спальне, закутанная в его банный халат, смешная, похожая на подростка, со своей стрижкой под мальчика (так удобнее танцевать, не надо каждый раз мучиться с длинными волосами).
— Ты уже лежишь?
— Жду тебя.
              Павел откинул одеяло и девушка, без стеснения скинув халат, легла рядом.

              Утром, пока Инга принимала душ, Паша накрыл на стол. Завтракали молча. О том, что происходило ночью ни он, ни она не проронили ни слова, просто загадочно улыбались и пили кофе с жареными тостами. Потом, когда уже родилась Аришка, эти молчаливые завтраки вошли у них в привычку. Вот только случались они не очень часто.

            … Павел посмотрел в окно. Какой-то мужчина помогал Инге класть сумку в багажник. Кто это? Водитель? Нет, сел на пассажирское место. Вот оно что! У нее появился новый воздыхатель! Впрочем, чему удивляться, всё к этому и шло. Павел уже схватил телефон, но позвонить жене не решился. А зачем, когда и так всё понятно. Мужчина этот, видимо, — кто-то из танцоров. Гастролируют вместе месяцами, отношения завязываются сами собой. Что ж, приходится признать: после шестнадцати лет брака, семьи так и не получилось.

                Из комнаты, наконец-то, вышла Арина. Растрёпанная, сонная, не поздоровавшись, сразу села к столу. Павел поставил перед ней тарелку с омлетом, густо посыпанным зеленью и большую чашку кофе.
— Эта уже уехала?
                Мужчина на мгновение застыл. Хотел сделать девочке замечание, но, вспомнив неприятную сцену возле такси, ответил:
— Да, твоя мама уехала, и ты, между прочим, могла бы с ней попрощаться. 
— Интересно, надолго ли в этот раз?
— Как всегда. Месяца на два, не меньше.
— А ты что, уже соскучилась?
— Ну, вот еще, иногда мне хочется, чтобы она вообще не возвращалась.
— А как же подарки? Ведь она никогда не приезжает с пустыми руками.
— Да не нужны мне ее подарки. Накупит дурацких кофточек, да юбочек. У меня и так этого барахла полные шкафы, к тому же, с Лариской мы постоянно меняемся. У неё-то шмоток в три раза больше. Кстати, ты не мог бы мне подкинуть деньжат на мелкие расходы?
— Опять? Я же тебе на прошлой неделе давал.
— Ну, пап, я что, должна за каждую пачку мороженого отчитываться?
— Ладно, что-нибудь выделю. Иди, собирайся. В школу опоздаешь.

              Проводив дочь, Павел, как правило, вставал у плиты. Надо было быстренько приготовить что-нибудь к обеду: легкий супчик, котлетки, гарнир, и еще успеть на занятия. Вторая пара, третья, четвёртая. Ни на какие педсоветы, собрания, заседания он никогда не оставался.
И ему это прощали. Во-первых, единственный мужчина в большом женском коллективе, к тому же, отец-одиночка, практически один воспитывает дочь.

                Ну, а что касается учебного процесса, то никаких замечаний к Павлу Аркадьевичу не было. Успеваемость в группах средняя, журналы заполнены, дисциплина на уровне, в отличие от тех первых лет, когда он только-только устроился в колледж преподавателем. Молодой, импозантный, с аккуратной бородкой, в аудиторию вошел и дара речи лишился. За партами — одни девушки. Ведь колледж готовил работников текстильной промышленности.

                И началось что-то невообразимое. Он материал объясняет, а ему любовные записки подбрасывают. Он к доске вызывает, а ему глазки строят, вздыхают многозначительно. Возле колледжа поджидают, слезами обливаются, причём одна на шею вешается, другая сообщениями забрасывает… Что говорить, непростое было время, пришлось повоевать не один год.

               Павел посмотрел на часы. Надо поторапливаться, с минуты на минуту Аришка вернётся. Домой пришел, обед разогрел, а девочки всё нет. Решил позвонить, а в ответ длинные гудки, и, наконец:
— Пап, я сейчас говорить не могу.
— А ты где? Я же тебя дома жду.
— Мы с Лариской в Макдональдсе, обедай без меня.
              И отбой.
              Павел постарался взять себя в руки. Что ж, ей интересней со своей сверстницей, чем с папой, — рассудил он.
Вот кто девочке заменил маму, — Лариса. Интересно, что это за Лариса? Надо бы с ней познакомиться.

               Вечер Павел провел в одиночестве. Аришка появилась дома только к десяти. И сразу в комнату к компьютеру.
— А как же домашнее задание? — спросил отец, стараясь сдержать раздражение.
— Да я еще в школе всё сделала.
— Может, я проверю на предмет ошибок?
               Девочка словно не слышала, что-то увлеченно набирала на клавиатуре, потом всё же соизволила ответить:
— Там всё нормально, пап, и вообще, перестань меня контролировать.
— А как же не контролировать, тебе еще только пятнадцать.
— Не ещё, а уже.
— И всё равно, я пока за тебя отвечаю.
— Хорошо-хорошо, отвечай, я не против, только дверь закрой.
                Павел громко вздохнул, однако, девочка этого, похоже, не заметила, продолжая что-то печатать, уставившись в монитор. «Что делать, — подумал мужчина, прикрывая дверь, — переходный возраст». 

                Предлагать вместе поужинать не стал. Заранее знал, что откажется, Просто оделся и ушел. Решил поколесить по району, вдруг удасться кого-нибудь подвезти, поболтать, отвлечься, заодно перехватить копейку–другую. Денег в последнее время стало не хватать. Аришка всё больше и больше требует. Надо бы в колледже увеличить нагрузку или ещё пару учеников взять.

               Павел катался до трёх ночи. Домой вошёл, стараясь не шуметь. По привычке заглянул к дочери. Всё в порядке,  — спит. На диван прилёг и сразу провалился, а на утро всё с начала. Завтрак — омлет, кофе, бутерброд, тосты.
— Как вчера покушали в Макдональдсе?             
— Нормально.
— Вкусно?
— Очень.
— К сожалению, всё что вкусно, не очень полезно.
— А нам нравится.
— Кому нам? Тебе и Ларисе?
— Почему, с нами были еще две девочки.
— А у этой Ларисы фамилия есть?
— Конечно. Бойкова. А тебе зачем?
— Просто так.

             Павел попытался припомнить видел ли он родителей Ларисы Бойковой на собрании в школе, но не смог. Да и посещают ли они подобные собрания?
— Скажи, а чем занимаются ее родители?
— Ой, пап, откуда я знаю. Каким-то бизнесом, что ли.
             Кофе Арина допивала уже на ходу. Одеваясь в прихожей, задержалась.
— Кстати, чуть не забыла. У нас в классе собирают деньги на шторы.
— Вот как? На шторы? И много собирают?
— Кто сколько даст.
              Павел дочери не поверил, но виду постарался не показывать.
— Я могу выделить только тысячу. Сейчас с деньгами туго.
— Всего?
             Девочка сморщила носик, но деньги взяла. Посмотрев ей вслед, Павел снова подумал о том, чтобы попросить в колледже дополнительную нагрузку. И как только он об этом заикнулся, ему с радостью пошли
навстречу. И дочь, узнав о том, что папа теперь будет возвращаться домой не к обеду, а к вечеру, кажется, только обрадовалась.

             С недавних пор у нее появились какие-то тайны, секреты, которыми она не желала делиться с отцом категорически. А вот периодически клянчить деньги не забывала никогда. То на зимние сапожки, то на новую курточку, то на коньки, то на сноуборд. Причём суммы с каждым разом всё возрастали и возрастали, а в пример девочка постоянно приводила Ларису.

              Павел решил позвонить классному руководителю Арины. Спросил об успеваемости и так, невзначай поинтересовался ученицей по фамилии Бойкова.
— Неплохая девочка, — ответила Мария Петровна, — могла бы учиться лучше, вот только ленится. У нее, насколько мне известно, репетиторы по всем предметам.
— Это же, наверное, дорого?
— Да, видимо, родители хорошо зарабатывают. Это видно еще и по тому, как Лариса одевается. Что ни день, то обновка и не из секонд-хэнда. Всё из модных бутиков. А вы с какой целью интересуетесь?
— Да моя Аринка дружит с ней.
— Понятно. Но думаю, пока беспокоится не о чем.
               Павел хотел спросить ещё и про шторы, но передумал. Пообещал быть на связи и попрощался.

               Этим же вечером, выезжая в город, ему захотелось проехать мимо школы дочери. Во многих окнах еще горел свет, однако ни штор, ни занавесок, ни жалюзи он не заметил нигде. Зато через пару сотен метров его внимание привлекла весёлая компания, бесцельно бредущая куда-то с громким смехом и среди них, о, Боже, — Арина! Что делать? Остановиться, подойти, потребовать объяснений… Ведь сказала, что идёт к подруге заниматься. Нога машинально надавила на тормоз, но машина двинулась дальше по накатанной колее, не желая останавливаться. Что ж, значит, поговорим потом, дома, если получится.

            Но не получилось. Павел очень боялся в разговоре перегнуть палку, вспылить, нагрубить, и тогда дочь может просто замкнуться, перестанет общаться. Он сам еще помнил, как ненавидел отца за его постоянные нравоученья. Стоишь с опущенной головой, делаешь вид, что всё понял и осознал, на самом деле только и ждёшь, когда же всё закончится. А тут девочка-подросток, надо быть очень осторожным. Только спустя три дня представился удобный момент. Павел помог дочери решить сложное уравнение, потом спросил:
— Ты ведь последнее время занималась с подругой, или поругались?
— Поругались.
— Из-за парня?
               Арина выпучила глаза.
— С чего ты взял?
— Видел на днях вашу весёлую компанию.
— Ты что, следил за мной?
— Просто случайно проезжал мимо.
— Угу, случайно…
— Совершенно случайно.
                Девочка молча ушла в свою комнату, но через минуту выглянула.
— Ты, конечно, считаешь, что мне ещё рано встречаться с мальчиками?
— А ты сама как думаешь?
— Я думаю, что уже пора.
— И кто же он, паренек из класса?
— В нашем классе одни коротышки и ботаники.
— Кто же тогда?
— Не важно.

             Арина громко хлопнула дверью, давая понять, что разговор окончен. Павел некоторое время ждал, что дочь скажет еще хоть что-нибудь, но, когда услышал, как ее пальцы забарабанили по клавиатуре ноутбука, сел за стол и продолжил составлять планы занятий. Больше на тему отношений с мальчиками они не разговаривали.

              В конце ноября на улице выпал первый снег, превратив чёрно-грязные дороги в белоснежную скатерть. Смотреть в окно можно было часами, однако, у этой красивой картины была и обратная сторона. Весь город встал в многокилометровые пробки. О том, чтобы просто выехать со двора, не могло быть и речи.

               Свободные вечера Павел проводил дома за чтением, а иногда включал телевизор, как правило, программу «Культура», и однажды, наткнувшись на концерт, посвященный какой-то дате, вдруг услышал: «Выступает танцевальный коллектив «Журавушка» художественный руководитель Эдуард Заславский».
            Это же ансамбль, в котором танцует Инга, вспомнил он, устраиваясь перед экраном поудобнее и, тем не менее, узнать свою жену среди двадцати одинаково одетых женщин с агрессивным макияжем, огромными приклеенными ресницами и румянами на щеках, он не смог. Зато имя художественного руководителя запомнил хорошо. Набрать в поисковике компьютера нужную фамилию — дело нескольких секунд. И вот оно! Фото мужчины с жиденькими волосами и густой бородой. Павел вспомнил его сразу. Да, это был он, тот, который помогал тогда Инге садиться в такси. Получается, что у нее отношения с самим худруком? Желание немедленно позвонить и всё выяснить оказалось непреодолимым.

             Набирая номер жены (пока ещё жены), он не представлял, о чём будет с ней говорить, однако Инга начала первой. После короткого: «Привет», —  обеспокоенно спросила:
— Что-нибудь случилось? С Ариной всё в порядке? Она не заболела?
— Нет,— только и успел он ответить.
             Женщина шумно выдохнула, и тут же заявила:
— А ты зачем звонишь?
— Хотел кое-что спросить.
— Слушай, у нас сейчас репетиция. Я тебе сама перезвоню, когда освобожусь.
— Хорошо, жду.

            А освободилась она только к полуночи, когда Арина уже спала, а Павел успел остыть, но, не смотря на это, поговорить всё же пришлось.
— Я тут случайно увидел ваше выступление, — начал он, — по телевизору.
— И что, понравилось?
— Да, танцуете вы неплохо, правда, тебя я не нашел.
— И ты специально звонил, чтобы мне об этом сказать?
— Нет, конечно.
— Тогда что?
               Павел набрал полную грудь воздуха.
— Ответь, только честно. Какие у тебя отношения с вашим художественным руководителем, Эдуардом Заславским?
— Ты считаешь, что сейчас самое время это обсуждать?
— Может быть, и нет. Но ведь ты постоянно занята.
               Инга долго молчала, потом призналась:
— Ты просил ответить честно, поэтому отвечаю — у нас роман. Уже давно. И в этом, по-моему, нет ничего удивительного. Нас с тобой ничего не связывает, кроме воспоминаний. Аришка выросла и в моей опеке не нуждается. Вспомни, как она меня проводила в последний раз. Даже из комнаты не вышла.
— Понятно. Что будем делать?
— А что можно делать в подобной ситуации. Вариантов не много. И один из них — развод.
— Хорошо. Теперь, по крайней мере, всё  прояснилось. На развод я подам сам.
— Только дочери пока ничего не говори.
— Она ничего и не спрашивает.
— Вот и хорошо. Расскажем как-нибудь потом.
— Да-да. Как-нибудь потом. Пока.

              Павел почувствовал, как с души, словно камень свалился. Скоро он будет совершенно свободен, а, значит, сможет попробовать наладить, наконец, и свою личную жизнь. А почему нет, ведь ему всего-то тридцать семь. Вот только, где найти хорошую, добрую женщину, которая в первую очередь должна будет понравиться Аришке? Задача практически невыполнимая. Вряд ли ей кто-нибудь понравится, но попробовать-то можно.

             С этого дня он стал присматриваться к женщинам, с которыми работал, и очень скоро понял, что в колледже ему никто не нравится. А те, с которыми он мог бы познакомиться  поближе, либо замужем, либо разведены и на мужчин смотрят с ненавистью, стараясь, своё одиночество спрятать за большой нагрузкой.

               Павел хотел поместить свою фотографию в интернете на сайте знакомств, но не отважился. Вдруг Арина заметит, поднимет на смех. И потом он же не юнец безусый, чтобы искать себе спутницу жизни среди длинноногих красоток с накаченными губами. В конце  концов, он решил сначала вплотную заняться оформлением развода.

               Суд был назначен только через три месяца. Инга на заседание не пришла, прислала доверенное лицо. Четверть часа откровенных вопросов и ответов, в основном, о том, с кем будет жить дочь и, наконец, окончательный вердикт — развести!

                Аришка, к счастью, ничего не заметила. Из школы прибежала и первая фраза:
— Папа, мы с девчонками в субботу решили сходить в аквапарк.
— Вот как? В аквапарк, а где это?
— Не знаю, Ларискин папа нас отвезёт.
— А кто встретит?
— Он потом и встретит.
— Ну, что ж, дело хорошее. Надеюсь, там не опасно?
— Ты что, там даже малышня купается.
— Хорошо, иди, переодевайся, сейчас будем обедать.

             Девочка появилась в кухне через десять минут присела к столу и сразу за своё:
— Пап, там билет стоит полторы тысячи.
— А для школьников скидки есть?   
— Это уже со скидкой, для взрослых еще дороже.
— Ладно, на билет наскребём, не беспокойся.
              Арина съела две ложки супа-пюре, который Павел сварил еще утром, и отложила ложку.
— Ты знаешь, пап, там в аквапарке есть очень хорошее кафе. Можно после сеанса выпить капучино с бисквитными пирожными.
— Понятно. И сколько денег еще тебе нужно, пятисот, надеюсь, хватит? 
— Не знаю. Ну, если что, придётся занимать у девчонок.
              Арина вновь принялась за суп, но очень скоро отодвинула тарелку.
— Всё, больше не хочу.
              Павел молча отнёс тарелку в мойку и за спиной услышал:
— Ой, пап, я тебе самого главного не сказала. Мне же купальник нужен!
               Мужчина резко повернулся.
— Так у тебя же есть и, кажется, не один.
— Ты что, смеёшься, это старьё пора на свалку выбросить. 
— На свалку?!
— Конечно, ты же не хочешь, чтобы надо мной все смеялись?
— Ну, хорошо, а сколько он стоит?
— Простенький—три, хороший — пять,.
— Ничего себе, за два лоскуточка пять тысяч?
— Но ведь дело не в количестве материала.
— А в чём?
— В брэнде. Если у тебя купальник, скажем, от кутюр, то на тебя по-другому смотрят. Да и ты чувствуешь себя совсем иначе.

               Павел посмотрел на дочь изучающе. Что-то слишком дорого стала обходиться ему эта маленькая девочка. А что будет дальше?
               А дальше запросы Ариши только увеличивались. Деньги утекали, как песок сквозь пальцы, и их катастрофически не хватало. Павел без устали колесил по городу и однажды ночью, что и следовало ожидать, заснул за рулём. Отключился буквально на несколько мгновений, услышал страшный скрежет, удар и — провал. Как ни странно, но никакой боли  не почувствовал, наоборот, он вдруг увидел себя, бредущим по необыкновенно-красивой цветочной поляне, сверкающей в лучах полуденного солнца, а где-то впереди его ждала девушка в лёгком сарафане с венком на голове. Он пытался рассмотреть ее лицо, но видел почему-то только глаза, большие, улыбающиеся, добрые.

            Очнулся уже в больнице. Рядом молодая женщина в белом халате и медицинской маске.
— Не волнуйтесь, — сообщила она, — вас доставили к нам после автомобильной аварии, но, к счастью, переломов нет. Одни ссадины и гематомы. Вы что-нибудь помните?
— Смутно. Скажите, а где машина?
— Ваш автомобиль эвакуировали. Всё, что было внутри, извлекли. Барсетка, телефон, ключи, документы.
— Может, хотите кому-то позвонить? Давайте я наберу.
— Наберите на «А», Арина. Дочка моя.
— Может лучше жене?
— Нет, наберите дочери, она, наверное, там голодная?
— А сколько ей?
— Почти шестнадцать.
 
              Медсестра удивлённо вскинула брови, но ничего не сказала. Молча набрала нужную комбинацию цифр  и передала трубку мужчине. Сама же вышла из палаты, но дверь прикрыла неплотно. Поэтому ей удалось услышать только мужчину.

— Алло, Аришка? Привет, ты меня не потеряла? Где, где, — в больнице… В аварию попал… не знаю, Неделю, не меньше. Там в холодильнике, продуктов хватает. В Макдональдс? Хорошо. В крайнем случае, сходи в Макдональдс, но не увлекайся. У тебя там на карте деньги еще есть. Мало? Почему мало? Ну, ладно, я тебе закину ещё. Пока.

             Медсестра возвратилась в палату:
— Вы закончили?
             Она взяла телефон из рук больного, убрала в ящик  тумбочки. Присела рядом.
— Если хотите, я могла бы съездить к вам домой, приготовить что-нибудь для вашей дочери.
— Спасибо, не стоит. Пусть приучается к самостоятельности.
— Извините, это, конечно, не моё дело, а где ее мама?
— Мы живём вдвоём.
             «Понятно, не хочет говорить, — подумала женщина. — Наверное, в разводе, но почему дочь живёт с ним?»
— Я могу еще, что-нибудь для вас сделать? 
— Не знаю. Хотя… не могли бы вы назвать своё имя?
— Конечно. Меня зовут Ксения. Если забудете, то просто — сестра.
— А вы давно здесь работаете?
— Устроилась сразу, как только закончила училище. А вы, почему спрашиваете?
               Павел через силу улыбнулся.
— Пытаюсь узнать, сколько вам лет?
— Зачем?
— Хочу за вами приударить.
               Ксения залилась румянцем. Отвернулась и тихо произнесла: 
— Мне тридцать два, так что приударять за мной уже поздновато, и вообще,  вам, э…, Павел Аркадьевич, сейчас надо думать совсем о другом.
— И о чём же?
— О выздоровлении, — она поднялась, быстро проговорила, — меня, к сожалению, ждут в других палатах. Извините.
— Но мы, надеюсь, еще увидимся? — спросил Павел, когда Ксения уже открыла дверь.
— Конечно. Заботиться о больных — моя обязанность.

             В коридоре женщина прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Этот мужчина понравился ей сразу, как только его привезли. Она долго изучала его лицо, пока он был без сознания, и ей вдруг стало казаться, что она знает его уже много лет. Как будто она встречала его раньше, но где, когда? В любом случае, именно такого мужчину ей хотелось бы видеть рядом с собой. А если он еще и не женат, то она попробует сделать всё возможное, чтобы понравиться ему.

             Ксения вот уже несколько лет находилась в активном поиске, однако этот поиск не давал никаких результатов. На сайтах знакомств, попадались одни проходимцы. Мужчины в больнице, конечно, пытались заигрывать с симпатичной медсестрой, но только до того момента, пока их не навещала законная супруга или строгая мама. Выражение их лиц тут же менялось на невыносимо-страдальческое. И никого из медперсонала эти больные уже в упор не замечали.

              Не замечать старалась их и Ксения. На шуточки не реагировала, апельсины в подарок не принимала. А вот к Павлу Аркадьевичу, которого она лично поместила в отдельную палату, наоборот, старалась заходить как можно чаще. Они много болтали, рассказывали о себе. Так, постепенно, Павел узнал, что за плечами женщины уже два брака, и оба оказались браком, в прямом смысле этого слова. Детей пока Бог не дал, но она о них очень мечтает. Паша тоже признался, что хотел бы воспитывать еще и сына,
— Девочка скоро повзрослеет, влюбится, выйдет замуж, уйдёт в другую семью, возможно, даже уедет за границу, Такое сейчас случается сплошь и рядом. Что тогда делать?

             Он стал частенько брать руку Ксении. Поглаживал, подносил к губам, и ей это очень нравилось. Она узнала, что семейная жизнь у мужчины тоже не сложилась, так, может, сложится с ней? Тем более, что Павел ей постоянно об этом намекал и после того, как выписался из больницы, уже на третий день пригласил, не куда-нибудь, а прямо к себе домой. Стол накрыл роскошный, с икрой и шампанским, хотел посмотреть, как отреагирует на появление в доме незнакомой женщины Арина. Он, конечно, ожидал, что та удивится, но, чтобы даже не поздороваться…

                Девочка как раз возвратилась от Ларисы, к которой в последнее время что-то зачастила, крикнула: «Я дома», заглянула в гостиную и остановилась, буквально открыв рот.
Павел подбежал, взял дочь под локоток и препроводил в кухню. Только там Арина обрела дар речи.
— Пап, это что за тётка?
— Не тётка, а женщина, причём, очень хорошая женщина. Она помогала мне в больнице.
— И ты решил ее отблагодарить?
— Ну, можно и так сказать. 
— Понятно. Но, я надеюсь, что она здесь больше не появится?
— Послушай, ты с ней даже не познакомилась, а уже всем недовольна.
— А я знакомиться с ней не собираюсь.
— Почему?
— Потому что, у меня есть мама, а у тебя, если ты ещё не забыл, есть жена.
                Павел решил, что девочке пора, наконец, узнать правду. 
— Нет, я не забыл, — подтвердил он, и добавил, глядя в сторону, — а что касается жены, то жены у меня нет. С твоей мамой мы развелись.
— Как, развелись?
— Очень просто, как разводятся люди, у которых отношения зашли в тупик. И ты, отчасти, тоже в этом виновата.
— Я?!
— Да, ты. В последнее время ты с ней не желала разговаривать. На вопросы не отвечала, ходила мимо, словно ее вообще здесь нет. Не удивляет, что она постоянно уезжала на гастроли.

            Ничего не говоря, дочь ушла в ванную комнату, заперлась и включила воду. Но даже шум воды не смог заглушить ее возмущённого голоса.
— Алло, алло, — кричала девушка в трубку. — Мама, это я. Да-да, твоя дочь Арина. А… тебе неудобно разговаривать? А я тебя надолго не задержу.  Ответь мне всего лишь на один вопрос, вы с папой развелись? Что значит не телефонный разговор, вы развелись, или нет? — и после паузы, — не надо мне перезванивать. Я всё поняла. Пока.

            Она еще некоторое время находилась в ванной, потом вышла, оделась и ушла, хлопнув дверью. А спустя пару мгновений, в прихожей появилась и Ксения.
— Как я поняла, у тебя проблемы с дочерью?
— Просто она не знала, что с ее мамой мы давно в разводе. Надо было, конечно, сказать об этом раньше, но ничего, какое-то время ей придётся помучиться, пока она не свыкнется с этой мыслью.
— Понятно, — вздохнула Ксения, — только я, наверное, пойду.
— Даже не думай. Арина еще не скоро вернётся, а скорей всего сегодня останется ночевать у своей подруги. К тому же, ты еще не попробовала моего десерта.
— Вот как? Ты ещё и выпечкой занимаешься?
— Пришлось научиться. А что делать, если женщины дома нет.

                Ксения посмотрела на него исподлобья.
— Ты знаешь, когда я была подростком, мне доставляло истинное удовольствие испечь какие-нибудь плюшки-печенюшки, потом угостить всех домашних, слушать, как они тебя нахваливают.
— Что ты этим хочешь сказать?
                Женщина усмехнулась.
— Ты никогда не предлагал своей дочери заняться кулинарией?
                Павел растерялся. Что ответить? У Арины другие интересы? Какие? Всё свободное время сидеть за компьютером и переписываться с девочками…
— Нет, не предлагал. В нашей семье у плиты обычно стою я.
Пойдём к столу, выпьем шампанского, горячее остывает.
— Хорошо, только если твоя дочь вернётся, я сразу же уйду. Не хочется быть причиной вашей размолвки.

             Ксения присела к столу и даже взяла бокал с вином, но весь ее вид говорил, что она слишком напряжена. То и дело прислушивалась к шагам на лестнице, замолкала на полуслове, на вопросы Павла отвечала не сразу, и только после того, как он написал дочери:  «Ты где?», и она ответила, что останется на ночь у Ларисы, женщина облегчённо выдохнула.

              Она, конечно, не так представляла свою встречу с дочерью человека, который ей очень нравился, но, если учесть, что у девочки сложный возраст, к тому же, они даже нормально не поговорили, то расстраиваться, наверное, было рано. Может, в будущем у них сложатся нормальные отношения? В конце концов, она ведь пришла в гости не к ней, а к Павлу. Когда тот выключил свет, зажег свечи и вынес обещанный десерт, на котором кремом было написано: «Ксюше с любовью», и сердечки, сердечки, — большие, маленькие, не очень ровные, но от души, — она успокоилась окончательно.

            Около полуночи женщина засобиралась, попросила вызвать ей такси, однако у Павла было встречное предложение: такси вызвать утром после завтрака. И этого предложения, если положить руку на сердце, Ксения ждала весь вечер. Единственное, чего она боялась, — не возвратится ли дочь?
— Вряд ли, — успокоил ее хозяин квартиры, — она же написала, что останется у подруги.
— А если даже и возвратится, то в мою комнату она не заглянет, уверяю тебя.
— Что ж, попробую тебе поверить.

             Такси Павел, как и обещал, вызвал утром, после того, как накормил свою гостью обильным завтраком. Посадил в машину, сунул водителю денежную купюру, сам же отправился в колледж. Они договорились постоянно быть на связи, а в ближайшее время встретиться вновь.
             Чтобы не раздражать дочь, Павел приглашал Ксюшу в ресторан, где они проводили чудесные вечера, а ночи — в номере ближайшей гостиницы.

               Так начались их постоянные встречи. Арина, к мысли о том, что у отца теперь есть новая женщина, постепенно привыкла. Правда, денег продолжала просить с постоянной регулярностью. Машину, вернее, то, что от нее осталось, Павлу пришлось продать на запчасти, взять в банке кредит и приобрести не новый, но вполне приличный внедорожник. Ксения время от времени стала появляться в доме Павла. Девочка с ней не разговаривала, постоянно запиралась в своей комнате и выходила только в туалет и так, что-нибудь перехватить на кухне.

                Однако женщина не отчаивалась, уверенная в том, что время всё расставит по своим местам. Она даже предложила Павлу летом отправиться куда-нибудь всем вместе к морю, может быть там, отношения удастся наладить. Он уже собрался поговорить с дочерью, но тут неожиданно объявилась Инга, мрачная, усталая, под глазами тёмные круги. Ничего объяснить не удосужилась. Видимо, её отношения с худруком дали трещину, что и следовало ожидать, ведь в коллективе двадцать девушек, — выбирай любую.


             Как  ни странно, но Арина встретила маму лучезарной улыбкой, стала интересоваться делами, здоровьем, рассказывать, как она несчастная скучала, не спала ночами, но стоило женщине попроситься на постой в комнату дочери, от благодушного настроения Арины не осталось и следа.
— Мама, а где ты собираешься спать, ведь кровать у меня всего одна?
— Ничего, как-нибудь устроимся.

             Павел предложил другой вариант.
— Я перееду в гостиницу, а ты, — он обратился к бывшей жене, — располагайся в нашей комнате. Надеюсь, это ненадолго.
             Инга ничего не ответила, понимая, что просить прощения бесполезно. Мужчины измену редко прощают. К тому же, она надеялась, что её отношения с худруком еще можно спасти.

              Переезжать в гостиницу Павел не стал. Снял недорогую однушку, рядом с колледжем. Пригласил Ксению, и та с радостью согласилась переехать к нему, ведь она до сих пор ютилась в комнате общежития медучилища вместе с тремя девушками, куда она была вынуждена переехать после развода со вторым мужем.

              В быту Ксюша оказалась очень покладистой, тихой и спокойной. Они вместе готовили ужины, вместе ели, накрывая стол со свечами. Вечерами строили планы на лето. Ксения предлагала отправиться в Крым, а Павел хотел полететь в Турцию. Он там бывал не раз и всегда оставался очень доволен.
— Там дёшево, отличный сервис, вечерами шоу программа.
— А в Крыму — чудесная природа, эвкалипты, можжевельник, кругом родная речь, родные лица, не надо менять рубли на доллары. Всё просто и понятно.
Павел соглашался.
— Ну, если ты хочешь, то можно рвануть и в Крым. А потом непременно в Турцию, или Таиланд.
— А у тебя денег хватит? — улыбалась Ксюша.
— Ничего. Как-нибудь заработаю. Нагрузка у меня приличная, есть частная практика, есть машина, а клиенты найдутся.

             Спустя пару недель он решил позвонить дочери. Выбрал время, когда Ксении не было дома, достал телефон, но набрать знакомый номер не успел. Арина, словно что-то почувствовав, позвонила первой.
— Пап, у меня к тебе очень серьёзный разговор.
— Рад тебя слышать. Говори.
— Понимаешь, — девочка вздохнула, — без тебя дома стало как-то совсем неуютно. Мама или спит до полудня, или с кем-то ругается по телефону, потом рыдает. В холодильнике шаром покати… Кофе, чай, сахар, всё закончилось.
— Интересно, и что же вы кушаете?
— Иногда мама заказывает пиццу, а один раз мы ходили в кафе.
— А ты что же, сама не можешь сходить в магазин?
— Да не умею я делать эти покупки, и, если честно, — просто не хочу.
— Что же ты предлагаешь?
— Слушай пап, а может, вы с мамой помиритесь. Вспомни, как хорошо мы жили, я думаю, если ты вернёшься, то мама тебя простит.
— Подожди-ка. Это она просила тебя мне позвонить?
— Нет-нет. Я сама.
— Ну, а если сама, то советую тебе сначала поговорить с мамой. Хочет ли она, чтобы я возвращался?
— Хочет-хочет, конечно, хочет, я в этом просто уверена!
— Ты уверена, а вот я нет.
— Пап, ну зачем тебе эта толстая тётка? Кто она, — какая-то медсестра? Посмотри на нашу маму, — она ведь ни в какое сравнение с ней не идёт. 
               Павел коротко рассмеялся.
— Да, Ксения, возможно, не такая тоненькая, как наша мама, и не такая талантливая, зато она не пропадает по нескольку месяцев на гастролях, и в холодильнике у нее всегда полно продуктов. Кстати, если хочешь, заходи, я накормлю тебя вкусным обедом.
— А ты где живёшь, у неё?
— Нет. Я снимаю квартиру, здесь, рядом, через два дома.
— И ты, сейчас там один?
— Пока один. Запиши адрес…

            Через четверть часа Арина позвонила в дверь. Павел уже успел разогреть и налить наваристый борщ, сдобрил его сметаной, рядом поставил аппетитные тефтельки залитые мясным соусом. Девочка набросилась на угощение так, словно не ела неделю. А после ароматного чая со свежим круассаном, вновь завела разговор о том, чтобы родители помирились.
— А ты с мамой уже советовалась?
— Нет, конечно, когда бы я успела?
— Ну, тогда давай договоримся так. Как только поговоришь с мамой, сразу мне позвони. Хорошо?
— Хорошо.

             Арина ушла, а на лестнице неожиданно столкнулась с Ксенией. Та возвращалась домой после дежурства, с двумя сумками продуктов в руках.
— О, привет, — сказала женщина, как можно доброжелательней, — что, папу навещала?
— Не ваше дело, — процедила сквозь зубы дочь Павла, и добавила, — между прочим, папа скоро возвращается домой, так что не радуйтесь.

             Ей хотелось побольней ужалить эту ненавистную женщину, потому что именно её она считала виновником всех несчастий происходящих с её мамой, и как было бы хорошо, если бы эта медсестра навсегда исчезла из жизни её отца. Да, хорошо бы, но как этого добиться?

               Арина решила посоветоваться со своей подругой, Ларисой  и та, недолго думая, предложила ей нехитрый план.               
— Надо купить красивый букет, якобы от поклонника, и послать его этой женщине с курьером.
— Интересно, а как отец поймёт, что цветы от поклонника?
— Очень просто. В середину букета надо вложить записку, в которой неизвестный мужчина будет благодарить эту тетку за чудесную ночь любви.
— А кто напишет эту записку? — резонно заметила Арина. — Мой почерк отец прекрасно знает.
— Хорошо, давай я напишу, — предложила подруга. — Причём левой рукой.
— Левой нельзя. Получится коряво. Папа сразу обо всём догадается.
— Ладно, я попробую написать, максимально изменив почерк.
— Договорились.

               Арина возвратилась домой, с намерением сразу поговорить с мамой, однако женщина спала на мокрой от слёз подушке, с телефоном в руке. Пришлось ждать до вечера. Инга проснулась, долго лила воду в ванной, а когда вышла, предложила дочери заказать пиццу.
— Я не особенно голодна, мам, но если ты хочешь, то закажи.
— Где же ты обедала?
— У Ларисы.
— Опять у Ларисы, и как они тебя там только терпят.
— Как-то терпят, мам. Наверное, считают меня сиротой.
— Какая же ты сирота при живых родителях? Ты отцу-то хоть иногда звонишь?
— Да, совсем недавно звонила.
— И о чём говорили?
— А говорили мы о том, что он очень скучает и хочет вернуться.
— Вот как, вернуться? — Инга усмехнулась. — Боюсь, дочка, что это невозможно.
— Но, почему, почему? — Арина чуть не закричала. — Он хочет вернуться, начать всё с начала. Почему ты против?
— Почему?

              Женщина отошла к окну, и некоторое время, молча смотрела куда-то вдаль.
— Почему? — повторила она. — К сожалению, доченька, так бывает. Молодые люди влюбляются, думают, что это на всю жизнь, но идёт время, они взрослеют, меняются, и их дорожки постепенно расходятся. У каждого появляется новая любовь, и с этим ничего невозможно поделать.
— Мама, если ты имеешь в виду, эту тётку, то папа скоро её бросит. Поверь моему слову.
— Какую тётку? У папы что, появилась женщина?
— Какая там женщина! Просто медсестра, ухаживала за ним, пока он лежал в больнице.
— Папа лежал в больнице? Чем дальше, тем интересней. А что с ним случилось?
— Он  попал в аварию. Но ничего серьёзного. Полежал, а через неделю выписался.
— А где же ты была в это время?
— Как где, у Ларисы.
— А, теперь понятно, почему они тебя считают сиротой.
— Да, наверное, поэтому. И еще потому, что за меня всегда и везде платит Лариса.
— Так тебе нужны деньги?
— Да, мама, нужны.
— Хорошо, я переведу тебе на карту, сколько скажешь. Просто я думала, что папа дает тебе на мелкие расходы.
               Инга перевела дочери несколько тысяч, и на этом их разговор был закончен. Женщина ушла в комнату и опять принялась кому-то названивать.

            …Когда Ксения вошла в квартиру, Павел сразу заметил, что она чем-то расстроена.
— Ты знаешь, к нам только что заходила Аришка, — сообщил он, забирая из рук женщины сумки. — Голодная. Пришлось накормить её обедом. Моя бывшая, как я понял, ничего не готовит.
— Я встретила твою дочь на лестнице.
— Надеюсь, она поздоровалась?
— Не только. Сказала, что ты собираешься вернуться к жене.
— Неужели прямо так и сказала?
— Да. Прямо так и сказала.

              Павел помог Ксении раздеться, повесил пальто на плечики, убрал в шкаф, потом ответил:
— Уверяю тебя, это только ее фантазии. Мы с женой официально в разводе, у нее есть любимый мужчина, руководитель их танцевального коллектива, поэтому ни о каком примирении не может быть и речи. Иди, мой руки,  сейчас будем обедать, я уже накрыл на стол.

              Этим вечером Ксения была непривычно молчалива, и Павел прекрасно понимал почему. Однако, вновь заводить разговор о своей бывшей жене не хотел. Не хотел он и звонить дочери, выяснять отношения. Хотя, может быть, и зря.
               Не прошло и нескольких дней, как в дверь неожиданно позвонили. На пороге стоял паренек с букетом цветов.
— Служба доставки, — представился он, протягивая цветы и журнал, — вот здесь распишитесь.
               Павел спросил, не может ли быть ошибки, и когда курьер назвал правильный адрес, поставил закорючку.
Ксения как раз отдыхала после ночной смены, и будить ее не хотелось. А вот на красивую открытку, торчащую в середине букета, не обратить внимания было просто невозможно. Павел поставил цветы в первую попавшуюся стеклянную банку. Долго ходил вокруг и всё же не выдержал. Аккуратно достал послание, открыл, прочитал: «Ксюша, это тебе с любовью. Спасибо за потрясающую ночь!!!»

             Павел перечитал сообщение несколько раз, возвратил обратно, и первое, что ему захотелось сделать, просто одеться и уйти. Он уже надевал пальто, когда из комнаты вышла Ксения. Смешная, сонная, сразу спросила:
— Ты куда, за хлебом? Я же утром купила.
              Павел кивнул в сторону кухни.
— Там тебе цветочки прислали.
— Мне?
— Ну, не мне же.
— Кто?
— Прочитай, там, по-моему, открытка.

              Ксения отправилась на кухню. Достала открытку и через пару секунд спросила:
— Ты это читал?
— А ты как думаешь?
— Значит, читал.
— Извини, ты спала, а соблазн был большой.
— Я понимаю, и не собираюсь оправдываться. У меня от тебя секретов нет, и, если мы доверяем друг другу, то давай вместе разберемся, кто это прислал, и кому понадобилось нас поссорить?
«А ведь она права, — подумал мужчина, — зачем рубить с плеча. Уйти всегда успеешь».

             Он повесил пальто на место и прошёл на кухню.
— А ты сама, что обо всём этом думаешь?
— Я думаю, что ни один человек, из тех, кто лечится в нашем отделении, не знает этого адреса, поэтому прислать цветы не мог. Вспомни, может быть, ты называл кому-то номер дома, номер квартиры, код домофона?
— Нет, я, кажется, не называл.

            Ксения посмотрела ему прямо в глаза.
— А как же тогда нашла нашу квартиру твоя дочь?
— Аришка?!
— А кому еще хочется нас поссорить, чтобы любимый папочка вернулся домой?
— Да… — протянул Павел,  — ты, кажется права. Это скорей всего она. Но, как это проверить?
— Я думаю, нет ничего проще. Надо всего лишь узнать, где находится офис курьерской службы, и выяснить, кто заказывал доставку цветов по нашему адресу.

           Павел тут же бросился к компьютеру и уже через полчаса, входил в контору, расположенную на первом этаже подъезда одного из близлежащих домов.
           Милая девушка за стойкой на вопросы мужчины отвечать отказалась, сославшись на профессиональную тайну. Но, когда услышала душещипательную историю о том, что его жену, честную и порядочную женщину хотят скомпрометировать, смилостивилась и фотографию Арины, которую показал ей Павел  на телефоне сразу узнала. 
— Да, это она, но с ней была еще какая-то девочка. Доставку она оплатила картой. Продиктовала адрес, передала цветы и открытку. Только я вам ничего не говорила.
— Хорошо, я понял. Большое спасибо.

            Он хотел сразу позвонить дочери и даже набрал ее номер, но телефон оказался занят. Может быть, это и к лучшему. Пусть позвонит сама. Поговорим, когда эмоции улягутся. Ксении он сказал, что с дочерью поговорил, отчитал, и она обещала отныне все попытки вернуть его в семью оставить. Однако сама Арина думала совсем иначе. И он понял это, когда она позвонила ему на следующий день. Начала достаточно мирно:
— Пап, ты мне вчера звонил?
— Да, звонил.
— А я смотрю, пропущенный вызов. Вот решила узнать, что ты хотел мне сообщить? Хотя я и сама начинаю догадываться. Ты, наверное, поругался со своей кралей и выставил ее из дома, я права?
— А почему ты так решила?
— Не знаю. Просто мне кажется, что она тебе изменяет.
— Угу, тебе кажется. И я даже знаю почему.
— Знаешь?
— Конечно. Ведь это ты послала ей букет с дурацкой открыткой.
              Голос девочки тут же изменился.
— Какой еще букет? Я ничего не посылала.
— Послушай, Арина, если совершила глупый поступок, то имей мужество в этом признаться. Никто, кроме тебя, нашего адреса не знал. Скажи лучше, кто подписал открытку, ты или Лариса?
              Пауза длилась секунд десять, потом послышался глубокий вздох, и признание:
— Лариса. Это она всё придумала.
              Павел не успел ничего ответить. В трубке послышались короткие гудки.

              После этого разговора он не звонил дочери больше двух недель. Она тоже молчала. Наверное, всё поняла и успокоилась, думал Павел. Впереди конец учебного года, экзамены, надо бы девочке помочь. С математикой у нее всегда были проблемы. И в один из вечеров, зная, что Ксения на дежурстве, он решил заехать к себе домой. Звонить не стал, дверь открыл своим ключом, вошёл и буквально обомлел. Вся вешалка была занята какими-то куртками, пальто, плащами, внизу грудой свалена обувь, причём далеко не детская, а из комнаты доносилась ритмичная музыка, так, что от низких частот закладывало уши.

             Значит, вот как она занимается подготовкой к экзаменам? Интересно, а как всё это терпит Инга, или она предпочитает веселиться вместе с молодёжью?
             Павел заглянул в свою комнату, но вместо бывшей жены обнаружил на кровати влюблённую парочку, которые за поцелуями не обратили на него никакого внимания. На кухне трое парней, во всю, дымили сигаретами и о чём-то громко спорили. Павел с ужасом представил, что же его будет ждать в комнате дочери, и не ошибся. Несколько девиц в откровенных позах сидели вместе с парнями на маленькой кушетке и среди них… Арина, его Аришка, в обнимку с каким-то бородатым мужичком, и почти у всех в руках банки, то ли с коктейлем,  то ли с пивом.

              Да, вот она, картина маслом из серии «не ждали». У Павла предательски защемило в груди и на несколько секунд потемнело в глазах. Как же выключить эту ужасную музыку? Он подошел к музыкальному центру и просто выдернул вилку из розетки, после чего включил свет. Статичная картина стала медленно оживать. Девушки распрямились, одёрнули юбки, парни просто выпучили глаза. Подбежала испуганная Арина.
— Папа?! Ты как здесь оказался?
               У девушки слегка заплетался язык.
— Как оказался? Странный вопрос, вообще-то, я здесь живу, а ты пока еще моя дочь. А вот где твоя мама, мне бы очень хотелось узнать.
— Мама? Так ведь она уехала.
— Что, опять на гастроли?
— Не знаю. Мы с ней в последнее время не разговаривали.  За ней приехал какой-то дядя, долго кричал, что-то объяснял, доказывал. Я закрылась в комнате и не входила, пока не захлопнулась входная дверь. 
— И давно она уехала?
— Дней десять назад.
— И все эти дни ты живёшь одна? Чем же ты питаешься?
— А вот друзья приносят, кто что может.
— Друзья?! Вот это твои друзья?!

                Павел закатил глаза к потолку, не в силах поверить, что все эти странные люди — друзья его дочери.
— Ну, что ж, друзья, — Павел повысил голос, — на сегодня развлекательная программа закончена. Попрошу освободить помещение.
             Кто-то из парней начал возмущаться.
— А чо, мы в гости пришли. Нас Арина пригласила.
— А вам известно, что Арина еще несовершеннолетняя. А у вас тут алкоголь, табак, боюсь, даже наркотики. Если я сейчас вызову полицию… это статья.
— Нет-нет, полицию не надо, мы уходим.

              Когда в прихожей воцарилась тишина, Павел посмотрел в сторону дочери, которая всё это время сидела, низко опустив голову, посмотрел и тяжело вздохнул.
— Я не буду тебя спрашивать, кто это, и где ты с ними познакомилась, но хочу напомнить только одно — вот эти посиделки никогда до добра не доводят. Посмотри, во что превратилась квартира? На полу окурки, грязь, в кухне гора немытой посуды.
— Я всё вымою, пап, — еле слышно ответила дочь.
— Да тут уборки на неделю. Без помощников не обойтись. Придётся мне вызывать клининговую службу, а самому переехать обратно.
— Как обратно?
— Очень просто. Я-то думал, что с тобой живёт мама, а раз ее нет, тебя одну оставлять я не имею права.
— Пап, а эта твоя, тоже приедет?
— Эта моя, её, кстати, Ксения зовут, тоже приедет, потому что мы с ней недавно расписались, — соврал он.
— Как расписались?
— Официально. Сходили в ЗАГС и зарегистрировали свои отношения. Хочешь, покажу тебе паспорт.
— Не надо. Я верю.            
— Вот и хорошо. Ложись спать, завтра всё обсудим.

             Павел не знал как бы помягче объяснить Ксении, что им придётся переехать обратно, но всё неожиданно разрешилось само собой. Квартирная хозяйка решила вдруг поднять арендную плату почти в два раза. На такие траты Павел не рассчитывал. Конечно, можно было поискать другую квартиру, но зачем, если у него есть свои квадратные метры, за которые ему так или иначе, приходиться платить каждый месяц. Инга это делать категорически отказывалась, утверждая, что она здесь практически не живёт.

             Павел выбрал в интернете красивые шторы, в тон им постельное бельё, и такой же прикроватный коврик. Сделал в комнате небольшую перестановку и когда Ксения вошла, ей показалось, что раньше она здесь и не бывала. Арина всё чаще пропадала у своей подруги Ларисы так, чтобы с новой женой отца встречаться как можно реже.
— Чем вы там занимаетесь, — спрашивал обеспокоенный папа, — неужели готовитесь к экзаменам?
— И к экзаменам тоже, — отвечала девочка, и сразу закрывалась в своей комнате.
— Если будет что-то непонятно, обращайся, я всегда помогу.

             Он стоял возле закрытой двери, ожидая ответа, но Арина молчала. Не могла же она рассказать отцу о том, что они с Ларисой часами обсуждают всевозможные коварные планы по устранению ненавистной мачехи из дома. И один из них состоял в том, чтобы по ночам изводить женщину какими-нибудь страшными звуками, коих в интернете оказалось великое множество. Стоило только набрать в поисковике: «Пугающие звуки» и сразу можно было услышать уханье ночного филина, смех шакала, шипение змеи или завыванье голодных волков.

            А уж, сколько Арина переписала на телефон разного рода постукиваний, поскрипываний, попискиваний, глухих бормотаний, невозможно было сосчитать. И в те ночи, когда Павел оставлял жену и выезжал в город на очередной вояж, его дочь, дождавшись, пока женщина в соседней комнате заснёт, приступала к осуществлению своего безумного плана. Она слегка приоткрывала дверь своей комнаты, находила на телефоне нужный файл и совсем тихо, как советовала ей подруга, начинала демонстрацию пугающих звуков. Но, как только Ксения просыпалась, начинала крутиться на кровати, и уже готова была выйти в коридор, девочка сеанс заканчивала.    

             А уже наутро, подслушав разговор взрослых, довольно потирала руки. Ксения жаловалась:
— Не знаю, что это может быть, но по ночам я стала слышать какие-то странные шумы. Как будто что-то бухает, шипит, скрипит.
— Может, тебе это просто снится?
— А вот ты останься на ночь, и сам услышишь.

             Павел оставался, но Арина естественно в эту ночь сеансов не проводила. Она терпеливо ждала, когда отец,  устав караулить жену, отправится ловить ночных клиентов, и вот тут-то квартира вновь наполнялась звуками, леденящими душу. Ей казалось еще немного, и ненавистная тётка не выдержит и уберется восвояси. Но всё оказалось иначе. Ксения приобрела в аптеке беруши, и стала спокойно высыпаться.

             Сеансы пришлось прекратить, однако Арина сдаваться не хотела. И даже, когда Лариса предложила ей закончить, наконец, эту бессмысленную войну, и попробовать найти с женой отца общий язык, тем более, что по рассказам самой же подруги, женщина она вполне безобидная, Арина с ней чуть не поругалась.
— Не хочешь мне помогать? Хорошо, я сама что-нибудь придумаю.
— Что еще ты можешь придумать? Пойми же, наконец, если твой отец ее полюбил, то тебе с этим придётся смириться. И благодари Бога, что у них еще не намечается потомство. Вот родят тебе братика и сестрёнку, тогда будешь с ними возиться: пеленки, подгузники, коляски прогулочки. С утра до вечера  — уа, уа.
— Ну, вот этого точно не будет.
— А что ты сделаешь, запретишь им вместе спать?
— Что-нибудь придумаю.

          …В начале мая неожиданно распогодилось. На деревьях зазеленели листочки, а днём люди ходили в футболках с короткими рукавами. И тут, в вечерних новостях передали прогноз погоды, ночью в городе ожидаются ливневые дожди с грозами. За ужином Ксения спросила:
— Может, сегодня, останешься дома, смотри, какую погоду обещают?
— Ты что, — улыбнулся Павел, — именно в такую погоду клиентов хоть отбавляй. Люди зонтики забывают, а с неба льет как из ведра. Вот и голосуют, умоляют: отвезите, помогите.
             
                Он допил чай, поднялся.
— Слушай, Аришка-то, опять со своей подружкой ненаглядной никак расстаться не может, надо бы ей позвонить. Пусть бежит домой, пока еще не ливануло.
— А мне кажется, что она сегодня у нее останется, посмотри, сумки-то с учебниками нет.
— И что она там целыми днями пропадает?
             Ксения вымыла посуду, прошла в комнату, стала готовиться ко сну. Павел крикнул из прихожей:
— Я ухожу. Спокойной ночи.
— Пока, долго не задерживайся.
— Пока.
            
         Берушами Ксения с недавних пор пользоваться перестала, поэтому, уже засыпая, услышала, как дождь, сначала неуверенно, потом всё сильнее забарабанил по подоконнику. Где-то вдалеке громыхнуло, один раз, второй, совсем рядом — третий и, не смотря на то, что глаза ее были закрыты, вспышку молнии она увидела совершенно отчётливо, и почти одновременно где-то послышались осторожные шаги.

          Интересно, кто это? Арины дома нет, Павла тоже. Может, соседи сверху? Стараясь успокоиться, Ксения натянула одеяло на голову, оставив лишь маленькую щель, чтобы не задохнуться. А вот встать, пройтись по квартире, было страшно. И вдруг опять — какой-то скрежет, за ним оглушительный удар грома, такой, что в окнах зазвенели стёкла. Ксения повернулась на спину.  Очередная вспышка молнии на мгновения осветила комнату и… нечто...

             Прямо перед ее лицом, буквально в нескольких сантиметрах на нее смотрело какое-то волосатое чудище, с пустыми глазницами и со звериным оскалом. У Ксении перехватило дыхание, она могла бы поклясться, что никогда в жизни не видела ничего страшней. А когда это исчадие ада стало издавать нечленораздельные звуки, похожие на лай огромной собаки, у женщины по спине пробежала ледяная волна, в глазах потемнело, она закричала что есть мочи и после этого потеряла сознание.

              В себя пришла уже в больнице. В своей больнице. Рядом — Павел, с лицом белым, как полотно, растерянный, испуганный.
— Ксюша, очнулась, ну, слава Богу. — Он облизал пересохшие губы. — Как ты себя чувствуешь? Говорить можешь?
— Не знаю, — ответила она шепотом. — Всё болит, и голова кружится.
— Скажи, хотя бы в двух словах, что случилось? Я приехал домой около трёх, а ты лежишь без признаков жизни. Пришлось вызывать скорую.
— Я увидела…
— Что? Что ты увидела?
— Сама не знаю…
               Она закрыла глаза и замолчала.
— Ладно, отдыхай, потом поговорим.

               В палату вошла медсестра с треногой. Поставила больной капельницу. Мужчину вызвала в коридор.
— Ксения Викторовна видимо испытала сильнейший стресс, отсюда обморочное состояние, но не это главное. Не знаю, говорила ли она вам?
— Говорила, о чём?
— Несколько дней назад, она попросила провести ей ультразвуковое исследование, и оно её догадки подтвердило.
— Какие догадки?
— Ваша жена была на втором месяце.
— Как?! Она была беременна?
— Да.
— Подождите, вы сказали, была, почему была?
— Скорее всего, после такого сильнейшего стресса о нормальном течении беременности вряд ли можно говорить, кстати, вы не знаете, что могло случиться той ночью?
— К сожалению, меня, не было дома.               
— Ну, что ж, я думаю, она очнется и сама вам всё расскажет.

              Павел съездил в колледж, отпросился у директора и вернулся обратно. Ксения к тому времени уже пришла в себя. Ей принесли лёгкий завтрак, состоящий из омлета, булочки и тёплого чая. Но она к нему пока не притронулась. Павел подошел, сел рядом.
— Тебе лучше? — спросил он. — Может, позавтракаешь?
              Женщина отрицательно качнула головой.
— Что же ночью случилось, Ксюша, ты что, испугалась молнии?
— Это был… не человек.
— Не человек? О чём ты говоришь?
— Я увидела какое-то отвратительное создание.
               Павел облегчённо выдохнул.
— Ну, понятно. Тебе опять приснился кошмарный сон.
— Нет-нет. Это был не сон, я его ясно видела. Почему ты мне не веришь?
— Я верю–верю, Давай поговорим о другом. Мне сказали, что ты, оказывается, была на втором месяце?
— Да, я просто не успела тебе сказать. Всё ждала подходящего случая, и вот дождалась.
— Не отчаивайся, Ксюша, какие наши годы? У нас с тобой ещё всё впереди.

                Ксения отвернулась и с горечью проговорила:
— Нет, Паш, не надо меня успокаивать. Наши годы, к сожалению, только прибавляются, а с ними шансов завести ребёнка становится всё меньше.
— О чём ты говоришь? Рожают и в сорок, и в пятьдесят, зачем отчаиваться?
— Ну, ты и скажешь, — в  пятьдесят! В пятьдесят уже бабушками становятся.
— И мы с тобой станем, и бабушкой, и дедушкой вот увидишь.
                Павел поднялся.
— Мне, к сожалению надо идти. Я ведь только на одну пару отпросился. Тебя когда обещают выписать?
— Не знаю. Говорят, пару дней надо полежать.
— Ну, раз говорят, значит надо. Вечером я обязательно заеду.
— Хорошо, только телефон мой привези, чтобы быть на связи.
— Договорились.

            После занятий Павел заехал домой и первым делом заглянул в комнату дочери. Арина, как обычно, сидела за компьютером.
— Привет, ты дома?
— Как видишь.
— Вижу. И хочу спросить, как твои успехи в школе?
— Нормальные успехи. А как твои?
— Мои? Что ты имеешь в виду?
— Как твои отношения с этой…
— Ну, вот опять! У нее есть имя — Ксения Викторовна.
— Ты хочешь, чтобы я ее по имени-отчеству называла?
— Называй хотя бы — Ксюша.
— Это ты называй ее Ксюшей, а я с ней общаться не собираюсь.

                Павел решил с дочерью не спорить, взял телефон и направился к выходу.
— Ты куда? — поинтересовалась Арина.
— В больницу.
— Зачем?
— Ксения Викторовна, — та, с которой ты не хочешь общаться, заболела.
— Заболела? А что с ней?
— Нервное расстройство.
— И что, есть такая болезнь?
— Получается, что есть.
— И сколько она будет болеть?
             Павел уже открыл дверь.
— Послушай, а не много ли вопросов?
— Просто хотелось узнать, надолго ли в нашей квартире воцарилась тишина?
— А что, разве Ксюша шумно себя ведет?
— Нет, но…
— С мамой было тише?
— Ой, не напоминай. Одни сплошные крики и рыданья.
— Вот видишь. Ну, ладно, я пошел. Буду поздно. Занимайся.

               Навестив больную, Павел передал ей телефон, посидел с полчасика и заторопился.
— Пока есть возможность, пойду, покручу баранку, может что-нибудь удастся положить в карман. У Аришки скоро выпускной, наверняка запросит какие-нибудь обновки: платья, туфли.
— Подожди, выпускной же после одиннадцатого?
— И после девятого тоже. Так сказать, — подготовительный. Что поделать, любят наши детки оторваться на всю катушку. И попробуй им что-нибудь возрази, такой скандал закатят! Ну, всё, пока, выздоравливай. 

               Ксению выписали только через три дня. Однако возвращаться домой она отказалась наотрез.
— Не обижайся, Паш, — говорила женщина по телефону, — Хочу немного прийти в себя. Поживу пока у девчонок, там, в общежитии, за мной всё ещё числится место.
                Мужчина вздохнул.
— Ну, что ж, если ты считаешь, что с подругами тебе будет спокойнее, — проговорил он, немного обиженно, —  хорошо. Буду ждать твоего звонка.

               На некоторое время в квартире действительно воцарилась тишина. Павел, как и раньше, готовил для дочери завтраки, встречал после занятий, помогал с домашними заданиями, ночами колесил по городу, и иногда звонил Ксении.

                Та, к сожалению, переезжать к Павлу
отказывалась.
— Ты понимаешь — оправдывалась она, — я всё еще не могу отойти от той ужасной ночи, когда меня посетило это страшилище. Оно постоянно стоит у меня перед глазами.
— Значит, предположить, что это был всего лишь сон, ты, по-прежнему, не хочешь?
— Извини, Паш, но я уверена, что всё это было наяву.
— Хорошо-хорошо, давай не будем спорить. Живи пока с подругами, а я буду тебе периодически звонить.

          …Очень тёплый май вызывал в Павле романтические настроения. Он стал ловить себя на том, что провожает взглядом девушек в лёгких платьях. А однажды так засмотрелся, что чуть не врезался в неожиданно остановившийся автомобиль. Затормозил в последнюю секунду, буквально в миллиметре от бампера. Съехал на обочину, припарковался и решил набрать Ксении. Что-то давно они не созванивались. Однако разговора не получилось.

               Он вновь стал ее уговаривать переехать, а она вновь, уже в который раз, стала отказываться.
— Знаешь, Паш, я тут долго думала и пришла к неутешительному выводу: жить под одной крышей с твоей дочерью, я, видимо, не смогу, а ты не сможешь жить без нее. Ведь ей нет и восемнадцати. Заколдованный круг, разорвать который ни я, ни ты, к сожалению, не можем.
— Подожди, как же так, ведь многие мужчины женятся, разводятся, заключают новые браки…
— Да, но в этом случае дети, как правило, остаются с мамами, а твоя жена, ой, прости, твоя бывшая жена, насколько я поняла, воспитанием дочери заниматься не желает. В этом вся проблема.

              Павел не знал, что ответить. Ксения была права. И всё же он попробовал предпринять последнюю попытку. Сказал:
— Да, проблема есть, я согласен, но Аришка, девочка, в общем-то, неплохая. Просто молодая ещё, ветер в голове гуляет.
— Что ж, тогда придётся ждать, пока этот ветер не утихнет.

              Ксения нажала на отбой. А Павел всё смотрел и смотрел на экран, пока тот не вспыхнул новым вызовом.
На этот раз звонила классная руководительница Арины.
— Алло. Это Павел Аркадьевич?
— Да, здравствуйте, Мария Петровна.
— Вот обзваниваю всех родителей. Приглашаю на собрание, посвящённое итогам года. Заодно поговорим, как бы лучше устроить выпускной вечер. Вы придёте?
— Конечно, когда?
— В субботу, к пяти, успеете?
— Успею. Всего доброго.
— До встречи.

               Перед тем как отправиться в школу, Павел надел свой парадный костюм, рубашку, галстук, прихватил он и все наличные, предполагая, что на собрании попросят сдать в общий котёл «энную» сумму. Не зря же Мария Петровна напомнила, что разговор пойдёт не только об успеваемости, но еще и о выпускном вечере.

               В фойе школы уже прохаживались родители. Многих из них Павел знал, встречались на таких же вот собраниях. Многие знали и его. Стали подходить, здороваться, улыбаться, перекидываться словечком–другим. Подошла и мама Ларисы Бойковой, Виктория, представилась:
— Мне тут подсказали, что вы отец Арины Ракитиной, Павел Аркадьевич?
— Вам правильно подсказали. 
— Видите, как получается, Павел Аркадьевич, наши дети дружат, а мы даже не знакомы.
— Ну, вот и познакомились. И я хочу сразу извиниться, за то, что моя Аришка пропадает у вас постоянно.
— А, по-моему, извиняться не за что. Ваша дочь нам совсем не мешает. Наоборот, мы с мужем очень рады, что девочки вместе занимаются, вместе обсуждают свои школьные проблемы и не только. Вы же понимаете, здесь Виктория понизила голос, некоторые вопросы дочка с папой обсуждать никак не может.
— Вы правы. Абсолютно с вами согласен.
               Павел широко улыбнулся и чтобы закончить разговор, добавил:
— Ещё увидимся.
               Он еле заметно наклонил голову, сделал вид, что встретил знакомых и отошел.
               
              На стенах вестибюля красовались бесконечные плакаты с фотографиями выпускников прошлых лет. Разглядывая их, Павел увидел большую самодельную афишу школьной театральной труппы, которая гласила, что скоро состоится показ спектакля по мотивам произведения Гоголя «Ночь перед Рождеством». Здесь же были размещены фотографии юных артистов, в гриме и театральных костюмах. И каждый такой снимок сопровождался пояснительной ремаркой, где значилась фамилия школьника и персонаж, которого он будет играть.

             Павел без особого интереса окинул афишу взглядом, услышал голос Марии Петровны, приглашающий всех в аудиторию и, поспешил вместе со всеми на собрание.

             Как и следовало ожидать, ничего интересного он там не услышал. Назывались фамилии отстающих, фамилии успевающих. Особое внимание уделялось отличникам, но ни среди тех, ни среди других, его дочь не упоминали. И это уже радовало. А вот обсуждение выпускного вечера времени заняло намного больше. Спорили, советовались, выдвигали разные идеи, и всё же провести праздник решили в школе. Выбрали инициативную группу, которая будет отвечать за организацию вечера, собрали деньги и разошлись.

              В вестибюле, Павел, сам не зная зачем, еще раз подошел к театральной афише. Внимательно посмотрел на фотографии школьных актеров и неожиданно понял, что его так заинтересовало. Паренек по фамилии Осипов был запечатлён в очень страшной маске чёрта...  Павел сразу подумал: а не он ли до смерти напугал Ксению в ту дождливую ночь? Вот только, как он мог попасть в квартиру? Впрочем, почему именно он? Ведь маску мог одеть кто угодно. И это тот, у кого есть ключи от квартиры. Арина?! Неужели она?! А кто еще мог знать, что меня не будет дома этой ночью? Кто ненавидит Ксению и готов сделать всё, чтобы она исчезла? Ужасная догадка не давала покоя. Павел решил действовать немедленно.

             Узнать о том, когда репетирует школьный театр, не составило труда. В определённый час, он пришел в школу, поднялся в актовый зал, отыскал паренька по фамилии Осипов, отвел в сторону и задал прямой вопрос:
— Ты передавал свою маску Арине Ракитиной?
             Судя по тому, как начинающий актёр испугался, Павел понял, что он на правильном пути.
— Я… я не понимаю, о чём вы говорите, — начал заикаться паренек.
— Значит, так, — мужчина постарался придать голосу угрожающий оттенок, — или ты сейчас говоришь правду, и этот разговор останется между нами, или мы идём к вашему художественному руководителю и будем разговаривать с ним.
— Нет-нет, не надо с ним разговаривать. Понимаете, выносить реквизит из школы строго запрещено, и, если узнают, что я передавал маску, меня тут же выгонят из театра.
— Значит, маску ты всё-таки передавал?
— Да, Арина, попросила, буквально на одну ночь. Сказала, что хочет кого-то напугать. Но на утро она всё вернула. Так, что никто ничего не узнал.
— Понятно. Иди, репетируй.

              Павел спустился вниз, но прежде чем уйти, сфотографировал на телефон афишу и отдельно снимок паренька в своей фирменной маске. Дома, выяснять отношения с дочерью он не стал. Сделал вид, что ничего не знает. Он и вправду не знал, как себя вести с человеком ставшим причиной того, что его любимая женщина потеряла самое дорогое, что только может потерять любая женщина — своего ребёнка.

              Несколько дней он обдумывал предстоящий разговор с Ариной, но в голову, так ничего и не пришло. Павел никогда не проверял телефон своей дочери, и однажды не удержался. Девушка ушла в ванную, забыв айфон на столе в своей комнате. Услышав настойчивый звонок, Павел взял трубку, чтобы передать дочери, но нечаянно нажал на отбой. Несколько секунд колебался, потом всё же открыл список закаченных музыкальных файлов и среди них наткнулся на тэг — «страшные звуки ночи».
                Включил.
                Это были действительно страшные и очень неприятные звуки. Вот, оказывается, чем пугала Ксению его любимая дочка! От таких звуков непроизвольно по спине бегут мурашки. Павел положил трубку на место и вышел из комнаты. Он испугался, что не сможет посмотреть в глаза Арине, когда та выйдет из ванной, поэтому оделся, взял барсетку и ушел.
 
              По городу колесил до утра, потом на лекциях никак не мог сосредоточиться. Украдкой зевал, вытирал слезящиеся глаза. Вечером пытался дозвониться до Ксении, но она не отвечала. А что он, собственно, мог бы ей сказать? Что провёл расследование, понял, что во всём виновата его дочь? И что это изменит? Ничего. Он ещё несколько раз пытался заехать к ней в больницу, вызвать, поговорить. Но Ксения на контакт не шла. И Павлу со временем пришлось с этим смириться.

     ***
              Как-то незаметно пролетело лето. Арина вместе с Ларисой и её родителями летала Турцию, отдыхала в каком-то пятизвёздочном отеле. Приглашали и его, но он отказался. Оплатил тур для дочери и все дни бесцельно просидел дома. А первого сентября всё закрутилось снова: работа, конспекты, зачёты, неожиданные визиты бывшей жены, сопровождающиеся скандалами...

             И ещё одно лето, и ещё один учебный год, похожий на предыдущий, с той лишь разницей, что единый государственный экзамен, отнял почти все силы и средства. И вот он, наконец, выпускной бал. А что за ним?
Арина заявила однозначно, что никуда поступать не желает.
— Я хочу отдохнуть от этих бесконечных экзаменов. К тому же, я ещё не решила, какую профессию выбрать.
              Павел на дочь не давил. Не хочет продолжать своё образование, не надо. В конце концов, это её жизнь и ей решать, что с ней делать.

               И девушка, похоже, решила. Стала бегать на свиданья, возвращаться под утро. На стенах в подъезде появились надписи с признаниями в любви. Ухажеры постоянно выясняли отношения, кричали под окнами, да так, что соседи грозились вызвать полицию.
               А через полгода дочь заявила, что переезжает к своему парню.
— Пап, пойми, мы любим друг друга и хотим жить вместе.
— Ну, что ж, если любите, живите, я не против.

               В квартире стало уж как-то совсем тихо, но
ненадолго.  Не прошло и месяца, как доченька возвратилась вся в слезах.
— Что случилось? 
— Поругались. Бывает.
              Затем бесконечные разговоры по телефону, выяснения, и новая полоса — помирились. И так постоянно, пока паренька не забрали в армию.
— Ну, что, будешь его ждать? — спросил отец.
— Нет, пап, не хочу. Я, наверное, замуж выйду.
— Замуж, за кого?
— Да есть там один, всё зовёт, золотые горы обещает. Правда есть одно, «но»… Он почти твой ровесник.
— Вот как?!
— Да, зато с квартирой, с достатком.
— А чем занимается?
— Не знаю. Но, он точно какой-то начальник.
— А что и свадьба будет и белое платье?
— Ага, ещё фата, и перчатки, и туфли, и длиннющий лимузин.
 
              Павел не знал — шутит дочь или говорит серьёзно, но уточнять не стал. А спустя пару месяцев Арина действительно переехала к новому жениху. Иногда звонила, говорила, что у неё всё хорошо. А свадьба? Свадьба будет, только немного попозже, сейчас у Виталия, жениха, небольшие проблемы.

              Не могла же она сказать, что у этого самого Виталия, есть дочь от первого брака. Живёт отдельно, но к папочке, за деньгами наведывается, чуть ли не каждые три дня. Девочке восемнадцать и свою будущую мачеху, она невзлюбила сразу, как только увидела.          
Кричала прямо при ней: «Папа, гони ты отсюда эту приживалку, что ты в ней нашел? Страшна, глупа, одета, как бомж с помойки!»

             Арина запиралась в ванной и терпела, терпела, потому что совсем недавно обнаружила на своём тесте две долгожданные полоски, а врач в женской консультации её беременность подтвердил, сказал, что уже семь недель. Признаться Виталию девушка боялась. Срок пока маленький, вдруг жених потребует беременность прервать? Надо бы подождать ещё немного, чтобы уже ничего нельзя было изменить.

            Нельзя? Нет, оказалось можно.

         …В тот день, на улице неожиданно повалил густой невесомый снежок. Настроение у Арины было чудесное, скоро Новый год, ёлочка, праздник, подарки, Она возвращалась домой от подруги и уже вошла во двор, как какой-то автомобиль сорвался с места. Последнее, что успела заметить девушка, это лицо дочери Виталия, на котором застыла маска дикой ненависти и радости одновременно. От сильного удара Арина отлетела на несколько метров. Упала, слава Богу, в сугроб и перед тем как лишиться сознания в её голове пронеслось: «Вот она расплата, зло никогда не остается безнаказанным. Что ж, так мне и надо».

             Она попала в тоже реанимационное отделение больницы, в которой когда-то приходила в себя любимая женщина её отца. Выздоровление протекало тяжело. Сломанные рёбра срастались почти три месяца. Память возвращалась ещё дольше. Она никак не могла вспомнить, что была беременна, и беременность эта, после такого удара, естественно прервалась. А вот сможет ли она когда-нибудь в будущем иметь детей, неизвестно, ведь врачи ничего конкретного пока сказать не могут.

              Павел навещал дочь практически ежедневно. Приносил домашние обеды, гостинцы. Первое время кормил девушку с ложечки, успокаивал, как мог, потом бежал на работу, составлял конспекты, колдовал у плиты. А вот мама, узнав о несчастье, приехать не смогла. Вырваться с заграничных гастролей, можно было, только уволившись из ансамбля, а лишиться любимой работы Инга не хотела. Не навещал Арину и Виталий. Позвонил только раз, услышал еле живой голос, пожелал скорейшего выздоровления, этим и ограничился. 

              О том, что дочь Павла Аркадьевича, проходит курс лечения в том же отделении, в котором некогда работала его любимая женщина, сама Ксения узнала совершенно случайно. Она вот уже два года, как перевелась в другой корпус, а в реанимацию к старым подружкам, зашла просто так, поболтать, узнать что нового, выпить чаю. И тут в коридоре, словно привидение, он, Павел. Её Паша.               

              Остановились оба. Некоторое время разглядывали друг друга, наконец, Ксения первой прервала молчание:
— Привет, вот уж кого не ожидала здесь увидеть. Ты кого зашел навестить?
— Привет. Зашел навестить дочь свою, Арину, помнишь такую?
— Как не помнить, а что с ней?
— Попала под машину. Уже несколько месяцев лежит.
— Так серьёзно?!  А я ничего не знала. Работаю теперь в другом отделении, здесь бываю не часто. Скажи, я могу
её навестить?
— Почему нет? — Павел пожал плечами. — Я думаю, когда человек целыми днями лежит один, он будет рад любому, кто захочет сказать ему пару ободряющих слов.
              Ксения подошла к двери палаты, постучала, осторожно заглянула.
— Арина, к тебе можно?
              Девушка отложила книгу, некоторое время всматривалась в лицо женщины, пытаясь вспомнить, кто это, и вдруг широко улыбнулась.
— Ой, это вы?

              Ксения вошла, приблизилась к кровати, присела на краешек. Павел входить не стал, только кивнул и прикрыл дверь.
— Ну, здравствуй. Вот мы и ещё раз встретились. Не забыла моё имя?
               Арина закатила глаза к потолку.
— Э… Ксения Викторовна, кажется.
— Совершенно верно. Ксения Викторовна. А теперь расскажи, как ты себя чувствуешь?
— Если честно бывало и лучше.
— Скажи, что же с тобой случилось? Папа сказал, что ты попала под машину?
— Да. Шла во дворе, задумалась, а тут какой-то лихач, словно ниоткуда.
— Его уже, наверное, задержали? Следователь приходил, задавал вопросы?
— Да, только я ведь ничего не запомнила, ни номера, ни марки, даже цвет машины, и тот в памяти не отпечатался.
             Арина не хотела топить дочь Виталия, считая, что судьба уготовила ей это испытание не случайно. Ксения накрыла руку девушки, и та неожиданно положила свою ладонь сверху. Сказала, глядя в сторону:
— Если уж вы пришли, то я, пользуясь случаем, хочу перед вами извиниться.
— Извиниться за что?
— Ведь это я напугала вас тогда, одев ту дурацкую маску.
— Ты?!
— Да. Мне просто хотелось помирить родителей. Я наивно полагала, что если папа останется один, то наша семья вновь воссоединится. Теперь-то я знаю, что ничего повернуть вспять невозможно. Мама мне говорила об этом, а я не хотела верить.
            Ксения поднялась.
— Ну, ничего, теперь, главное, поправить твоё здоровье, со всем стальным как-нибудь разберёмся. Выздоравливай. Я буду к тебе заходить.
             Она ободряюще подмигнула и направилась к двери.

             Павел ждал её в коридоре. 
— Ну, как, поговорили? — Спросил он, предлагая присесть на кушетку.
— Как ни странно, очень хорошо. Твоя дочь повзрослела, и на жизнь, кажется, стала смотреть уже не как подросток.
— Да, этот сложный переходный возраст у неё, к счастью, закончился.
— А ты знаешь, в чём она мне сейчас призналась?
               Павел вопросительно вскинул брови, предполагая, что речь пойдёт о той ужасной майской ночи, но Ксения неожиданно передумала.
— Впрочем, не будем об этом. Пусть это останется нашим с ней секретом. Расскажи лучше, как поживаешь. Женился?
— Нет, не женился, а ты почему сим-карту поменяла? Вышла замуж или живёшь так, в гражданском браке?

              Женщина тяжело вздохнула. Некоторое время собиралась с мыслями.
— Живу с мамой. У неё маленькая квартирка, в пригороде. Добираться на работу неудобно, но, что поделать, приходится. Мама мне очень помогает, без нее никак.
— Что ты хочешь этим сказать?
              И опять долгая-долгая пауза.
— Она помогает мне растить сынишку.
— Сынишку?! — Павел выпучил глаза. — Подожди-ка, я что-то ничего не пойму. У тебя сын? Но как же так, ведь та женщина-медсестра мне тогда сказала…
— Это было её личное предположение, но, к счастью, всё обошлось.
— А сколько малышу?
— Уже три.
— А…
— Если ты хочешь спросить, кто отец, то догадаться тут нетрудно. Посчитай сам, и всё узнаешь.
— И как ты его назвала?
— Назвала так же как тебя, — Пашей.
— Получается что он — Пал Палыч? Я уже сгораю от желания его увидеть. Где живёт твоя мама? Мы можем прямо сейчас туда поехать?
— Подожди, подожди, Паш, я же на работе.
— Отпросись, умоляю. Придумай что-нибудь.
— Не знаю, отпустят ли?
— Отпустят, не могут не отпустить. Скажи, что у тебя важные семейные обстоятельства. Ты мой джип еще помнишь?
— Конечно.
— Тогда жду тебя в машине, у главного входа. И учти, я буду ждать до тех пор, пока ты не выйдешь.
             Ксения улыбнулась.
— Хорошо, я постараюсь.