Халда

- Ну вот в кого ты такая халда уродилась?! И куды собралась? Шмотьё своё в чемоданчишко кидает она! Ишь, что удумала! Давай, разбирай свои тряпки!

-Ну уж нет, мама! Хватит с меня! Не останусь я тут и дня! Что я делать буду? Коровам хвосты крутить?

-Да ты умом рехнулась, что ли? В город собралась, там вместо коровьих своим хвостом крутить будешь?

-Я как Оксана устроюсь официанткой в кафе! Она вон и зарплату, и чаевые получает!

-Зад.ницей перед матроснёй крутить? И не стыдно тебе, позорница?

-А тебе не стыдно так про родную дочь?! Я не перед мужиками там красоваться еду, а работать!

-Знаю я эту работу! А что тебе тут не работается? Девки вон местные прекрасно на ферму устраиваются, работают, зарплату получают, замуж за хороших парней выходят, а ты? Собралась, незнамо куда! Да ещё и про Оксанку вспомнила! Эта Оксанка ещё та гуляка, и ты туда же.

Но Аля продолжала складывать в чемодан кофточки, юбки и сорочки. Она верила в то, что её ждёт светлая и интересная жизнь впереди. На первое время Оксанка разрешила ей у себя поселиться, с работой помочь обещала, а уж потом она, Аля, комнатку снимет.

Давно хотелось Алевтине в город уехать. Дождаться не могла, когда закончит школу, и махнёт к своей старшей подружке Оксанке. Та вон как быстро в городе освоилась: и работу нашла, и квартиру целую сняла, в парикмахерскую ходит, в универмагах одевается, и одежда-то у неё вся... Ни как у них, деревенских девчонок - на ногах чулочки капроновые, платья-то все так сшиты, что фигурку подчёркивают, туфли на острых шпильках, на голове то шляпка, то вуалька...

Ох и завидовала Алевтина Оксанкиной жизни! Потому и поехала, едва успев аттестат получить. Уж сильно звала подруга.

Бабки в деревне между собой всё на лавочке головами качают, тыквенные семечки грызут, нет-нет, да какая-то скажет про Оксанку, да про Алю:

-Одна халда и вторая туда же.

Оксанкина мать, как дочь домой редкий случай наведывается, всё стесняется её, кажется, что ждёт она - скорее бы дочка обратно в свои города-то отправлялась... И то - непохожа стала Оксанка на местных-то девчат. Голову несёт гордо, лишний раз ни словом, ни взглядом не одарит.

Алькина-то мать этого и боялась. Алька в семье самая старшая, остальные - мал мала меньше, но матери и по хозяйству помочь могут, и учатся в школе хорошо. Отец немногословен, хмур, придёт с работы усталый, плечи натруженные опустит и сидит во дворе на лавочке, покуривает. Отдохнёт часок и дальше робить - уже в своём дворе. Как узнал, что Алька в город сбежала, сказал угрюмо матери:

-Да оставь ты её. Чё теперь сделаешь...

Алька сначала наведывалась частенько. А потом стала чувствовать - не манит её родной посёлок. Убогими кажутся деревянные дома, двухэтажная школа, недавно построенный клуб. Всё какое-то серое, невзрачное...

А в городе - не жизнь, а праздник. Огнями светятся просторные улицы, в зелени утопают аллеи, влекут к себе огоньки кафе и ресторанов, универмаги открывают просторные двери.

Алька вскоре комнату сняла, у тётки у одной в большом доме за два квартала до центра. В саду - пышная черёмуха. Тётка-то та одинокая, куда такой огромный домина. Так и жили. Тётка всё Альке про замужество, но та ни в какую - мол, за кого попало не пойду, а погулять с парнями и так можно, замуж не выходя.

Качает тётка головой, про себя думает: "Ну халда. Дохороводится с матроснёй", но молчит, Альке не высказывает, та дерзкая стала, может и рот заткнуть крепким словцом.

Прошло с тех пор года четыре. Альку мать уже потеряла - ненароком стала переживать да беспокоиться - совсем редко девка наведывается, про мать и отца, да своих братьев-сестёр забыла, совсем городская стала, может и замуж уже вышла, а они и не знают. А если вышла, то чего же на свадьбу не позвала. Стесняется, видать, родни своей и деревенского своего происхождения.

Но как-то раз распахнулась калитка, в дверь вошла женщина, немолодая уже, вся сбитая, да крепкая, из-под платка строго глядят тёмные глаза, губы сурово поджаты. За руку девочку держит, лет пяти, маленькую, худую, ноги, как у цапли тонкие, да длинные, по бокам две белобрысые косицы висят.

Посмотрела мать и охнула - смотрят на неё ну чисто Алькины глаза. А женщина сурово так глянула и говорит без приветствия:

-Стало быть, ты мать Алевтинина?

Алькина мать головой кивнула, не в силах слова вымолвить.

-Так на, забирай внучку-то свою - она подтолкнула девчонку к женщине.

Охнула мать, за сердце схватилась, да и опустилась тут же на мешки пыльные с комбикормом.

-Хосподи, да как же так - бледное лицо покрылось бисеринками пота, платок сбился на затылок.

-Да вот так. Халда твоя Алька. Комнатёнку у меня сымала, платила, всё, исправно, а как дитё получилось - снюхалась она с каким-то матросиком, так мне - посиди тётя Вера, да посиди, а сама на свиданки. Я её образумить пыталась...

-Ой - чуть не плачет Алькина мать, продолжая держаться за сердце.

Кругом уже и братья-сёстры Алькины собрались, обступили малышку, разглядывают, да на мать испуганно глазеют.

-А она ни в какую. А три месяца-то назад - поеду с семьёй его знакомиться, мол, посиди, тётя Вера, с дитя. Потом приеду, заберу её. Батька-то Тамары - тётка кивнула на девчонку - не стал с Алькой знаться, как узнал, что она беременна... Я с девчонкой сидела, всё, как положено, а потом Алька-то позвонила и говорит мне: "Дам тебе адрес, сделай милость, увези Тамарку к моей матери. Не нужна она мне тут, у меня новая семья. Мой, если узнает про её, бросит меня." А мне зачем чужой ребёнок? Вот и привезла её к тебе, внучка твоя, стало быть...

Тётка вручила стоявшей детворе небольшой мешочек с вещами девочки, сурово кивнула головой в знак прощания, и пошла со двора.

Так и осталась сидеть на пыльных мешках несчастная женщина, словно кто в ступор её вогнал. Пока маленькие ручки не обхватили её: "Бабушка, ты только в детдом меня не отдавай!"

Опомнилась, очнулась, обхватила худое тельце малышки: "Да кому ж я тебя отдам, золотко ты моё?!" А сама в слёзы ещё пуще прежнего - ну что за халду она вырастила, ведь не этому её учили, что же Алька за мать такая, что дитя родное на чужих людей оставляла, а после и вообще родителям отправила.

Идут по улице два человека - не старая ещё, в чём-то даже красивая женщина, статная, с приметной фигурой и маленькая девочка лет пяти, которая крепко держится за руку женщины, словно боится, что если отпустит её - тут же отберут и отправят её неизвестно куда. Все знают Алькину мать и дочку её - слухи да сплетни по посёлку быстро разносятся. Идут они не спеша, в руках у женщины сумка со всякими сладостями, да продуктами для семьи - значит, из магазина. Иной раз - на ферму вместе или за коровами, и всё время маленькая девочка крепко за руку держит свою бабушку.

Тётки на лавочках вздыхают, качают головами, да языками цокают, переговариваясь между собой:

-Ну и халда эта Алька! Дочку бросила, родителей бросила и куролесит где-то. Одним словом - халда!